Владимир Великий
Клятвоотступник
Через год в большое семейство постучала беда, принесла ее жена Николая, русская Валя. На исторической родине предков мужа она встретила свою первую любовь Владимира. С ним она когда-то училась в сельскохозяйственном институте. Молодые люди вместе ездили по стране, вместе строили животноводческие комплексы, вместе проводили свободное время. Однажды они под открытым небом окунулись в океан любви… Предыдущий новый год Валентина к общему праздничному столу семейства Геншеров не приехала, хотя обещала быть. Она с детьми уже неделю была у подруги в Мюнхене. Ее муж себе места не находил. Он звонил ее подруге почти через каждый час, никто не брал трубку. Прошел день, второй, прошла неделя… Звонил снова и снова, телефон молчал. От безысходности работяга и заботливый муж сильно напился, напился до чертиков. Родители вызывали скорую. Валентина в доме Геншеров больше никогда не появилась. Значительно позже через знакомых до Кольки дошли слухи, скорее всего, правдивые. Его любимая жена уже давненько крутила роман с бывшим однокурсником, который приехал сюда на пять лет раньше. Младший Геншер до сих пор не может понять, почему от него сбежала эта русская сволочь…
Алкоголь все больше и больше вызывал к откровенному разговору хозяина. Он кушал очень мало, все больше пил. Гость иногда от страха, что его друг может вообще «сгореть», довольно часто его рюмку отставлял в сторону. Николай на это не злился, он спокойно вставал из-за стола и шел к холодильнику. Через некоторое время он приносил новую бутылку, садился за стол и ее открывал. Беглый был бессилен что-либо с мужчиной сделать. Перед тем, как оказаться в постели, хозяин предложил верзиле выпить на посошок. Зыркнув осоловелыми глазами на гостя, он со вздохом промолвил:
– Ты, Санек, даже и не знаешь, в чем мое счастье, наше человеческое… Я думал, что теперь у меня все здесь есть… Да и в родной Селивановке я жил без проблем… На нашем Тоболе рыбы было жутко много, хоть трусами греби…
На некоторое время пьяный умолк. Затем опять продолжил, продолжил со слезами:
– Я, братуха, в Москве не сидел… Я всю жизнь крутил баранку, кое-что и воровал… Коммунисты хоть и сами воровали, но и простым смертным разрешали… А здесь мне хана, здесь даже воздух продают…
На грустные рассуждения хозяина пьяный гость уже никак не реагировал. Он только очень внимательно глядел на его физиономию и плакал. Голова аусзидлера перед ним почему-то то исчезала, то удваивалась… Первый день наступившего года для выходцев из бывшего Советского Союза мало чем отличался от предыдущего. Они спросонок вновь уселись за стол, потом вновь отошли ко сну. Лишь на третий день друзья приобрели человеческое обличие, и то не полностью.
Пьяного сына и его нового собутыльника старший Геншер заметил сразу, как только вошел во двор. Старик со старухой встречали Новый год в соседней деревне у давних знакомых, тоже аусзидлеров. Супруги сразу почувствовали что-то неладное в своем доме. Первым «вскипел» мужчина. Бывший учитель географии сторонился высоких людей, они всегда казались ему тупыми и недобропорядочными. Совладелец особняка, словно коршун, подскочил к незнакомцу и со слюною на губах закричал:
– Молодой человек, тебе не стыдно пьянствовать в моем доме?… Или у тебя нет семьи? Сидел бы в России и бил баклуши… Вот сейчас вызову полицию, она тебя сразу приберет…
Появление старого человека во дворе его друга для пьяного верзилы было столь же неожиданным, как и его оскорбительная реплика. В родной Найденовке с этим дедом он разговаривал бы по-другому, он и сейчас был не прочь почесать кулаки… Однако упоминание о полиции на беглого подействовало мгновенно и отрезвляюще. В этой стране он был даже не поздний переселенц, а только военный дезертир из бывшей ЗГВ. На подобных изгоев могла тявкать любая дворовая собака. Кузнецов с мужчиной не стал пререкаться и стремительно покинул двор. Деревня словно вымерла, никто и ничего вокруг не двигалось. Лишь на окнах немногих домов висели праздничные гирлянды. Его бесцельное шатание по улицам продолжалось недолго. Жажда тепла и домашнего уюта вынудили его вновь войти в дом Геншеров. Дверь во дворе, как и в квартире, на ключ не была закрыта. Младший Геншер был уже в курсе происшедшего. Не успел еще верзила робко открыть дверь, как он быстро выскочил из-за стола, и обняв продрогшего пришельца, зычно прокричал:
– Эй, Санек, не бери все это в голову. Мой предок часто меня воспитывает, а мне все, как с гуся вода… Лучше давай ударим по водочке, да закусим русским огурчиком и грибками… Я ужасть грибы люблю…
Гость после такого приглашения осмелел, он и сам удивился своей наглости. Вновь появившуюся возможность выпить и пожрать нахалявку, он решил не упускать. Через несколько мгновений Александр, который был на пять лет младше радушного хозяина, оказался за столом. Друзья расслаблялись до поздней ночи, расслаблялись основательно, с душой, так могут делать только русские люди…
Со старшими Геншерами беглый нашел общий язык на следующий же день. Родители его друга, дядя Ваня и тетя Марфа оказались на деле и не такими занудами. Он, осознавая свою вину, лично сам зашел к ним и искренне извинился. Они его извинение также с пониманием приняли и усадили некогда пьяного аболтуса за стол. Сразу же завязалась беседа. Старики первыми раскрыли свою душу и поделились своей болью. Они в один голос жалобились на непутевого сына, которого за пьянство уволили с лакокрасочного завода. В семействе мгновенно возникли проблемы с кредитом. Предки молили Бога, чтобы тот послал ихнему сыну путевую женщину.
Кое-чем со стариками поделился и друг младшего Геншера. Узнав о том, что молодой человек приехал сюда на заработки из Украины, Иван и Марфа в один голос пригласили сироту для проживания у своего сына. Он мог проживать до окончания визы, почти полгода. Аусзидлеров не интересовал ни заграничный паспорт, ни другие документы нового знакомого. Они верили этому мальчику, он был для них родным, советским человеком. В первую ночь пребывания на законных основаниях в доме Геншеров верзила долго не спал. Он все время ворочался, сладостные мысли не покидали его голову. В его душу на полгода также могло вселиться простое человеческое спокойствие. Утром Колька определил туристу комнату, у которого через неделю и все остальное пошло, как по маслу.
Аусзидлер и беглый по-настоящему впряглись в работу, работали по заказам Тиграна. За тяжелый физический труд они получали негусто. Простоев и выходных у них практически не было. Туриста такая организация труда вполне устраивала, Николай от издевательства немца иногда смачно матерился. Он сам довольно часто делал попытки найти постоянную работу, дабы заработать лишние пару марок. «Рабочие слезы» водителя, слесаря, каменщика и плиточника не устраивали, все эти специальности он получил еще в бывшем Советском Союзе. Не давал ему спокойно жить и арбайтсамт, который почти каждую неделю присылал ему бумажки или звонил. Работа, предлагаемая чиновниками, не устраивала молодого человека. Ему не хотелось собирать окурки на улицах или перебирать на каком-то складе яблоки. Немец из Казахстана очень злился, когда ему, как профессионалу, платили значительно меньше, чем тому, кто имел немецкие корочки и работал значительно его хуже.
У молодого «украинца» проблемы были совсем другого плана. Корочек, подобных у друга, у него не было. Да и все то, что когда-то он учил в ПТУ, он все и вся забыл. Александр на всех работах всегда был подсобником. Таскать кирпичи или рыть лопатой канавы большого ума не требовалось. На свою голову и на руки он нисколько не обижался, как и не обижался на вполне законный больший заработок своего друга. Вместе с тем, он сильно ему завидовал. Николай имел прекрасную квартиру, на законном основании мог жить и работать в этой стране. Надежным тылом для него были и родители. Чем больше жил и общался верзила со своим напарником по работе, тем больше убеждался в его порядочности. Он уже нисколько не сомневался, что аусзидлер долго холостяковать не будет и найдет себе подругу жизни. По вечерам мужчины довольно часто смеялись над объявлениями, которые печатались в русскоязычной газете «Земляки». Количество женщин, страдающих по мужчинам, превышало иногда в разы тех, кто искал представительниц слабого пола. Младший Геншер, как правило, невестам звонил только по воскресным дням и «под газом». Те просили еще раз перезвонить, некоторые назначали встречи. На утро дамоискатель обо всем этом уже забывал. Желание найти подругу жизни возникало и у беглого, возникало неоднократно. Однако он для этого ничего не делал, даже не пытался. В этой стране он был вне закона. Своими тайнами и бедами, да и мечтами, он, как и прежде, никогда и ни с кем не делился. Все хранил за семью печатями, однако он ошибался…
В один из воскресных дней друзья решили съездить в сауну. Николай частенько восхищался «нагишным» миром ее посетителей. Турист из Украины также горел желанием поглазеть и основательно попариться. Он, постепенно втягиваясь в райскую жизнь страны, хотел человеческих прелестей вкусить все больше и больше. Сауна была в районном центре, билет стоил недешево. Гидом был младший Геншер, он беспрестанно тараторил другу о прелестях финской сауны и все нахваливал «махача», который так искусно «вышибал» пот. Александр сначала вел себя среди голых женщин и мужчин очень робко, потом стеснение стало исчезать, исчезать с каждой минутой. Он чаще и чаще покидал своего друга, который все время сидел в парилке, и сам, словно гусь, дефилировал по просторному залу. Бывший житель деревни Найденовки, которого Бог наградил правильными чертами лица и фигуры, что в человеческом мире принято называть красотой, несколько раз подходил к большому зеркалу и невольно собою любовался. Божий дар прибавлял нагому не только смелости, но и наглости. От ощущения сверхчеловеческой демократии и изобилия женщин ему в некоторые моменты становилось не по себе. Он устремлялся на лежак, закрывал глаза и мгновенно ударялся в философские размышления. Сомнений у него не было. Образ бывшей советской сверхдержавы тускнел перед всем тем, что сейчас видел и чувствовал ее бывший гражданин, беглый солдат. Здоровый организм, как ему казалось, раз и навсегда очистился от длительного страха, унижений и мучений, которые ему пришлось за все это время перенести. Слезы радости невольно текли из глаз великана, он хотел быть счастливым целую вечность…
Через некоторое время он вновь опускался на грешную землю и открывал глаза. Вокруг него также все было по-райски. Мелькающие голые женщины, словно специально, подогревали его мужской «аппетит». Среди представительниц прекрасного пола он находил очень многих по своему вкусу. Дабы избежать «боевого» положения своего пениса, верзила опускал полотенце ниже живота и со всей силой его завязывал. В «подвязанном» состоянии он лежал довольно долго, пока все и вся не успокаивалось. Затем он вставал с лежака и мчался в парилку. Ее обитатели, разные по возрасту, полу и цвету кожи, все больше и больше нравились туристу. Он нисколько не сомневался, что среди них не было дезертиров Советской Армии. Это его радовало и одновременно пугало.
Друзья к парковочной стоянке автомашин пришли только под вечер. Николай завел двигатель и вырулил на дорогу. Метров через сто перед ним неожиданно появилась полицейская машина, мигающий световой указатель просил его остановиться. Он, состроив удивленную физиономию, быстро ударил по торомозам. Он все еще не мог понять причину вынужденной остановки. За весь день он в свой рот не брал ни капли спиртного, тем более, перед посещением сауны. Полицейский подошел к автомобилю и попросил у него водительское удостоверение. Геншер, сделав дежурную улыбку, вежливо протянул документы. Офицер тщательно проверил права и внимательно посмотрел на сидящего за рулем. Затем попросил его выйти из машины. Затем двое мужчин удалились к машине с мигалками. О чем они говорили беглому было неизвестно. За время пребывания в доме Геншеров он убедился, что все они очень неплохо говорят по-немецки. Проверить реальное знание языка турист не мог по понятной для него причине.
Николай вернулся минут через десять. Александр сразу же заметил, что его друг был чем-то расстроен. Младший Геншер молчал до самого дома, молчал и беглый. Он в своей голове перебирал десятки вариантов, которые могли испортить настроение аусзидлеру. Утром и в сауне у них все было «намази». Колька обязанности гида выполнял на отлично, иногда даже очень острил, когда видел вокруг себя нагих красивых женщин. Сейчас его словно кто-то по голове чем-то тяжелым ударил.
Колька «раскололся» только поздним вечером и то после того, как «размочил» себя, выпив полный стакан водки. Постоялец на вредную привычку хозяина среагировал однозначно. Он мгновенно сделал серьезную мину и убрал со стола «посудину», что означало «конец пойлу». Раньше это он делал также без проблем. Он дал слово старикам вывести их сына на праведный путь. Об этом младший Геншер прекрасно знал. На этот раз он был готов ударить по физиономии того, кто намеревался запретить ему выпить. Он резко схватил верзилу за руку и с ненавистью произнес:
– Ты, бестолковый верзила… Благодари Бога, что сегодня тебя полиция не попутала. Они искали пропавшую машину, мой номер разнился только в последней цифре… Да и это меня не страшило, мой паспорт и машина в порядке.... Старший полицай хотел проверить твои документы, хорошо то, что ему кто-то позвонил по рации… Тебе каюк мог прийти одним махом, не пощадили бы и меня…
Выражение лица и информация Николая, словно стрела, пронзили сердце и душу постояльца. Он присел на стул, схватился рукой за краешек стола и застыл, словно бука. Молчал и хозяин, который почему-то безразлично смотрел на потолок, словно там кто-то написал ему рецепт спасения беглого солдата. Длительное молчание живого источника вины в конце концов вывело младшего Геншера из себя. Он быстро встал и налил стакан водки, почти машинально вытащил из банки большой огурец. Потом закрыл глаза и опрокинул содержимое стакана в рот…
Кузнецов со слезами на глазах смотрел на своего друга, он его сейчас не узнавал. Через несколько мгновений рот алкоголика «размокнулся» и то, что он произнес, его «убило» наповал:
– Ты, стрелок-зенитчик Кузнецов Александр Николаевич… Почему мне мозги квасишь? Я ведь знаю, кто ты есть и кто ты был всего три года назад… Свои небылицы можешь вешать на уши моим старикам, они люди очень доверчивые… Я тебя раскусил еще в прошлом году… У туристов при виде полицейских машин руки не трясутся. А ты, такой большой и сильный, все мочишься в штаны, значит много грешных дел сотворил…
Последнее злопыхательство хозяина верзилу вывело из себя. Он, недолго думая, напыжился и со всей силой ударил низкорослого и худого мужчину в подбородок. Удар получился очень мощный и очень резкий. Бывший боксер не сомневался, что от этого удара его кормилец и спаситель будет отходить пару недель, не меньше. Он и сам до сих пор чувствовал удар капитана Макарова.
Этой ночью постоялец не спал, ему было не до сна. Его грызла совесть, он сильно сожалел, что так по-скотски поступил со своим другом. Колька сделал для него очень многое. Он сейчас уже нисколько не осуждал его за то, что он сунул нос в документы своего постояльца. Верзила и сам так бы поступил. Дальнейшее пребывание туриста в доме теперь зависело от того, кто без движения лежал в постели. От страха за жизнь своего друга и свое будущее он неоднократно заходил в комнату Николая, прощупывал его пульс. Все было в норме.
Хозяин проснулся рано утром и был несколько удивлен, когда увидел перед собою мрачную «рожу» туриста. Посмотрев на страдальца, младший Геншер привстал с постели и начал усиленно тереть руками свою левую скулу. Затем с ехидцей произнес:
– Я уже давно понял… Этих русских свиней и выращивай, все равно никогда не угодишь… Ты, салага, еще не понимаешь, что под какой монастырь садишь моих стариков… Они довольно много хлебанули, горя при Советской власти, да и здесь им не мед…
После некоторого раздумья он опять промямлил себе под нос:
– Между прочим, я также человек и хочу жить, но не так, как ты… Я, например, собираюсь ехать в родной Казахстан и привести к себе невесту… Из-за тебя, лжетурист, не хочу попадать властям на компьютер… Мне достаточно того, что нас проверяли пять лет, чтобы запустить сюда и то с намордником…
Лжетурист на назидательный монолог хозяина ничего не отвечал, он стоял и молчал. Николай только к вечеру «размяк» и то после извинения несостоявшегося чемпиона дивизии по боксу. После мировой мужчины пошли прогуляться по лесу. За время продолжительной прогулки беглый не только подышал свежим воздухом, но и кое-что успел «намотать» себе на ус. Его мозг усердно впитывал все то, что говорил его друг. Колька довольно часто задирал голову и устремлял свой взор на физиономию своего недавнего обидчика. В глазах рядом идущего была тоска и безысходность. Это для него означало то, что его постоялец опять кривит душой. За все время прогулки верзила от старшего товарища каких-либо жизненных установок не получил, не давали их ему и старики Геншеры. Они почти мгновенно заметили перемену отношений между сыном и красивым парнем из Украины.
Попытки узнать о случившемся для пожилых людей заканчивались неудачей. Сын молчал и загадочно смеялся. Турист с серьезным видом успокаивал дядю Вану и тетю Марфу, и заверял, что ничего не случилось. Вскоре старики окончательно успокоились, дальше и на самом деле все пошло хорошо. Друзья о встрече с полицией старались никогда больше не говорить. Ежели и когда-то доходило до ругачки, то сор из избы они не выносили. Боялись подорвать неважнецкое здоровье стариков. Особенно хандрила мать Николая, перенессшая три операции.
Для политического и жизненного просвещения младший Геншер рекомендовал своему другу посетить аусзидлера Фридриха, который частенько бывал в гостях у своих земляков. Александру настоятельно рекомендовалась свою «биографию» держать за зубами…
Фридрих Шмидт на исторической родине предков был почти старожилом, приехал он еще в начале семидесятых годов. В настоящее время жил в социальной квартире вместе с женой. Они всегда и везде были вместе, как иголка с ниткой. Трудовую деятельность начали в Сибири, преподавали математику в одном и том же вузе. Детей у них не было, это наложило определеный отпечаток на их жизненные «причуды», а может и нет. Вне стен института интересы супругов разнились, притом очень сильно. Беспартийный глава семейства в свободное время ударялся в политику, его половинка носилась по полям и лесам в поиске разнообразных бабочек. Каждый из них считал свое увлечение только самым важным и необходимым, увлечение другого в счет не бралось. Анти-хобби приводило нередко к семейным ссорам. Любящие друг друга люди на некоторое время покидали общий диван и ложились спать по углам однокомнатной квартиры. Причуды двух умниц одновременно и их сближали. Местом сближения была небольшая кухня, где каждый отдавался своим увлечениям. Математик очень внимательно читал газеты и журналы, математичка с большим интересом рассматривала очередную неизвестную для себя бабочку. Завсегдатаем на кухне был мужчина, был неспроста. Увлечения жены были очень короткими, только во время отпуска. Зимой в Сибири бабочки не летали. Политика же для ученого мужа была и оставалсь во все времена года, днем и ночью. Особенно приходилось «припахивать» Фридриху после партийных съездов и пленумов ЦК КПСС, свет на кухне горел иногда до самого утра. Опробование единства политики партии и естественных наук куратор осуществлял на студентах своей группы. Собирал он своих подопечных, как правило, в общежитии. Студенты его «чудачество» переносили стойко, математика выносилась на государственный экзамен. Институтские чиновники в один голос стали хвалить молодого ассистента, затем кандидата наук, потом доцента за преданность идеям партии.
Однако такая «масштабность» не стала его устраивать. Однажды он пришел в партийный комитет вуза и предложил свои услуги. Для подтверждения своей «напичканности» Фридрих Иванович принес толстую тетрадь, в которой были очень добросовестно законспектированы материалы партийных решений. После первого же визита в самую ответственную и мудрую организацию беспартийный получил первое партийное поручение, стал помощником руководителя группы политических занятий. До самого отъезда на историческую родину своих предков он «тянул» лямку среди младших научных и инженерно-технических работников. Он учил их очень добросовестно, даже слишком. Слушатели группы иногда при виде «красного» немца ретировались в сторону. Ученость и умопомрачительная принципиальность помощника однажды обошлась боком руководителю группы. Старый профессор, доктор исторических наук в прямом и в переносном смысле доживал до пенсии, на кафедре его никто не трогал. Не трогали не только по старости, но и по важности. Старичок с небольшой челкой седых волос на большой плешине был настоящим светилом исторической науки не только в многотысячном городе, но и далеко за его пределами.
Все и вся в институте знали об его бесчисленных почетных должностях и о «членах». Знал об этом и помощник руководителя занятий, который почти год ходил перед профессором, как по струнке. Потом все-таки он решил «высунуться» и это ему удалось. Во время ожесточенной полемики на семинарском занятии слушатели группы отдали предпочтение простому клерку. После этого Фридрих Иванович ходил гоголем не только по «хрущевке», но и по всему городу. Супруга смеялась над своим умницей, который все еще не мог понять бессмысленность партийной болтологии…
В Германии господин Шмидт успокоился, успокоился основательно. Причиной этому было не отдаленность от Москвы или от Сибири. Сама жизнь очистила его от плевел. Он понял то, что многолетняя болтовня партийно-советской номенклатуры была всего-навсего фикцией и профанацией. Отошла от своего хобби и доцентша Наталья Ивановна. Ловить бабочек на предельно ухоженных полях ей стало неудобно, да и возраст уже не тот. Не бывает у стариков и скуки по сибирским просторам, не говоря уже о желании постоять в больших очередях за куском вонючего мяса. О жизни в бывшем Союзе они информированы нисколько не хуже, чем те, кто там живет. Современная техника творит настоящие чудеса. Историческая родина пожилых людей не обидела. Они имеют приличную пенсию и прекрасную квартиру, свободного времени у них с лихвой. Не забыли они и о предстоящей смерти…
О появлении высокого и красивого сироты из Украины супружеская чета Шмидтов узнала от Геншеров. Те и другие приветствовали стремление паренька подзаработать, и кое-что купить для себя. Переселенцы искренне переживали, когда узнавали о нищете бывших соотечественников в той или иной республике бывшего Советского Союза. К приходу молодого гостя кандидаты физико-математических наук успели даже кое-что для него сделать. Они побывали на приеме у госпожи Штоффнер, которая работала в немецком Красном Кресте. Она отличалась особой порядочностью, ей были близки к сердцу все беды и страдания людей, независмо от возраста и континетов. Многие жители знали ее служебный и домашний телефон. Они в любое время суток ей звонили и предлагали одежду и обувь. Немка с удовольствием приняла заказ от знакомых аусзидлеров, никто не сомневался в необходимости самой лучшей одежды для сироты.
О визите своего друга Николай сообщил Шмидтам рано утром. Встречу назначили на вечер. Старики, словно к ним приезжал самый близкий родственник, почти целый день были заняты приятными приготовлениями. Хозяйка напекла пирожков из капусты, они у нее особенно удавались. Хозяин вел себя куда спокойнее. Большой холодильник под самую завязку был набит продуктами из пяти стран мира, в том числе из России. В довольно вместительном баре стояло около десятка видов спиртного. Не забыл он и о своем хобби, он намеревался на этот раз основательно «припахать». Фридрих Иванович прекрасно знал, что все средства массовой информации в основном брешут, турист же мог рассказать ему только правду. Бывший приверженец коммунистической утопии на листке бумаги набросал коротенький план. От предвкушения жарких дебатов старый математик в прямом смысле плясал по просторной квартире, как он плясал от радости полвека назад, когда получил малогабаритную «хрущевку».
Гости пришли ровно в шесть часов вечера. Младший Геншер по-русскому обычаю принес для хозяев бутылку русской водки. Старики со всех сторон разглядывали круглую сироту из Украины, тот и вправду был неплохой. К их удивлению, он был прилично одет, одежда на нем была вся немецкая. Переселенцы за время проживания в Германии научились кое-что различать, да и времена уже наступили совсем другие. В бывшем Союзе два молодых математика ради каких-то дефицитов довольно часто экономили на желудке. Фридрих полгода откладывал деньги, чтобы купить себе шикарную меховую шапку. Молодой талант сгорал от стыда, когда некоторые двоечники подъезжали к парадному крыльцу вуза на новеньких «Жигулях» или обедали в столовой на целых два рубля.
Надежды пожилых людей на живого носителя свежей информациии о бывшем Союзе не оправдались. Мальчик на поставленные вопросы отвечал почему-то очень сухо, некоторые вообще оставлял без ответа. Почти безмолствовал он и о прекрасном городе Киеве, откуда только что он приехал. Стрелочником в «трудных» вопросах и ответах между учеными и студентом был Николай, он то и дело изменял тему разговора. В конце концов все встало на свои места. Молодые уступили дорогу старикам, точнее старику. Фридрих Иванович взял бразды в свои руки и почти два часа говорил о том, что было в его мозговом «запаснике».
Посещением старого ученого беглый солдат остался доволен. Ему казалось, что сама судьба, сам Бог намеревается помочь в дальнейшей жизни. Он неспеша «переваривал» все то, что узнал от семейства Геншеров и Шмидтов. Сейчас перед ним предстала довольно четкая картина политических потрясений, которые произошли за время его службы и отшельничества. Он с большим удовольствием «перелистывал» страницы истории Западной группы войск…
Январь 1991 года, начало планового вывода советских войск из объединенной Германии. В марте выводится 207 мотострелковая дивизия из города Стендаля… Летом советские войска покидают немецкие города Нойрупин, Галле, Мезербург… На следующий год они вышли из Йены, Ризы, Цербста, Дрездена… В апреле 1993 году состоялись торжественные проводы частей в Шверине… 31 августа 1994 года Германию покидают солдаты и офицеры 6-ой отдельной мотострелковой бригады, участники последнего торжественного марша в Трептов-парке…
Бывший солдат благодарил щепетильного старика-ученого, что тот так добросовестно сохранил вырезки из русских газет и журналов о выводе советских войск. Чем больше Александр читал при свете настольной лампы листки газетной бумаги в просторной гостиной новых знакомых, тем сильнее сжималось его сердце. Он на какой-то миг вспомнил умного и честного капитана Макарова, свою родную роту. Верзила гордился сослуживцами, которые внесли посильный вклад в осуществление самой крупнейшей в мире операции по передислокации войск с запада на восток.
С января 1991 года по август 1994 года из Германии на территорию России и в другие страны СНГ были выведены 6 армий в составе 22 дивизий и 49 бригад, 42 отдельных полков, общей численностью 546200 человек. Также было выведено 123629 единиц техники и вооружений. Вывезено 2 миллиона 750 тысяч 530 тонн материальных средств…
В этот вечер у дезертира бывшей Советской Армии довольно часто глаза были влажными. Дабы скрыть душевное напряжение от сидящих, он уходил в туалетную комнату и давал волю своим слезам. Он очень тихо плакал, плакал не от обиды за многолетние и бессмысленные скитания. Нет, это было далеко не так. Рядовой, в один миг исчезнувшей в некуда мощной армии, плакал от радости, что он удостоился служить в ГСВГ, ЗГВ. История человечества еще не знала такой уникальной по составу, по предназначению и по уровню профессионализма группировки войск за рубежом.
Остаток ночи, который остался после визита к Шмидтам, дезертир бывшей ЗГВ и сержант запаса бывшего Закавказского военного округа просто-напросто пьянствовали, кутили и гудели. Молодые люди все это делали славненько. Александр Кузнецов смачно рассказывал своему другу о своем мужественном поступке, когда он вынес из горящего дома пятилетнюю немецкую девочку. За этот подвиг гвардеец получил именные часы от командующего армией и отпуск на Родину. Сержант Геншер спас от гибели взводного командира во время тактических учений…
Семейная пара Шмидтов все больше и больше проявляла симпатии к туристу из Украины. Тот почти все свободное от работы время околачивался в их квартире. Пожилой мужчина и молодой парень в ней долго не засиживались, они после сытного угощения хозяйки сразу же улетучивались на улицу. Старик очень любил прогулки, постепенно привыкал к ним и гость. Ему также нравилось бродить по довольно большому парку. Живой уголок природы благоухал запахом разнообразных цветов. Сначала мужчины после обильной пищи с удовольствием садились на чистые скамеечки и предавались своим размышлениям. «Самостоятельность» продолжалась недолго, первым начинал разговор двухметровый верзила. После первой встречи со старыми математиками он решил в корне изменить тактику своего поведения. Превратиться из молчуна в относительного говоруна способствовала душевная доброта старых аусзидлеров, и не только она. У него возник огромный интерес к жизни объединенной Германии, ко всему миру. Страх быть наказанным за воинское преступление все больше и больше уходил на второй план, он уже не считал себя преступником. Советский Союз развалился, не было и Советской Армии. В объединенной Германии он жил пятый год…
Политическая наивность и простейшая неосведомленность молодого человека из Украины все больше и больше подкупала семейство Шмидтов. Паренек на законных основаниях интересуется политикой и шарахается от изобилия продуктов, машин и другой всячины. Они и сами двадцать лет назад, приехав из страны тоталитарного режима, не могли вдоволь накушаться. Они с утра до вечера шлялись по магазинам, все и вся щупали, пробовали на язык. Покупать также на что было. Не проходило и недели, чтобы на их конто не поступали деньги. Местные немцы были очень благосклонны к тем, кто прошел сталинские лагеря и перенес нечеловеческие муки. Через год изгнанные поехали в Советский Союз, побывали в родной деревне на Волге. В 1941 году отсюда маленького Фридриха с родителями погрузили в скотские вагоны и перевезли в Сибирь. Не обошли стороной немецкие туристы и сибирский город, в котором они начинали свою трудовую биографию. Им все еще не верилось, что совсем недавно большинство горожан и институтских коллег с позором их выпроводили, как отщепенцев и предателей, на их историческую родину. Семейная пара обиды забыла. Часть своих сбережений она подарила многодетной семье уборщицы в институте, часть отдала дому инвалидов. Деньги отдавали лично в руки. Боялись того, что начальники могли их прикарманить себе.
