Владимир Великий
Клятвоотступник
Только перед самым уходом в армию Александру Кузнецову впервые в своей жизни удалось поцеловать девушку, да и то немку. Полинка полгода назад приехала в Найденовку из Казахстана, ее родители ожидали из Германии вызов. Девушка денно и нощно тараторила своим деревенским сверстникам, да и не только им, о том, что в Германии очень хорошо жить. По ее суждениям оказывалось, что даже получатели социальной помощи ездят на современных машинах. Верзила тогда не имел большого желания во все эти сплетни вникать. Однако то, что безработные переселенцы из Советского Союза через какой-то год или даже через месяц ездят на машине, вызывало у молодого парня определенную зависть и уважение к тем, кто жил в этой богатой стране. В Найденовке ни у кого легковых машин не было, за исключением деда Семена Конотопа, участника войны. Дед свой «Запорожец» страшно любил и очень оберегал, на машине ездил только по сухой дороге. Зимой и в ненастную погоду автомобиль стоял в небольшом гараже, сколоченным из березовых горбылей. Не ездил Конотоп на персональной машине и на различного рода общественные мероприятия.
Районные власти довольно часто приглашали его на юбилеи и торжества, связанные с победой советского народа в годы Великой Отечественной войны. За дедом, как правило, из Изумрудного присылали легковую машину. К ученикам местной школы ветерана привозил лично сам управляющий на служебном мотоцикле с коляской. На все мероприятия одинокий мужчина одевался, как на военный парад. Он всегда был в строгом черном костюме, которому уже было, наверное, лет за пятьдесят. Дедок до блеска натирал свои немногочисленные медали и единственный орден. Старик получил его в мирное время, как участник войны. Мужчина также надевал и хромовые офицерские сапоги, которыми очень гордился. Где гвардии рядовой в отставке взял эти сапоги, никому не было известно. Кое-кто из селян пускал слух о том, что дедок лет десять назад, а то и раньше, эти сапоги выменял на грибы в районном центре у офицера, который был на уборке урожая. Семен с этим иногда соглашался, иногда и нет…
«Старики», которых в первой роте было около десятка, во главе с Макуловым держали совет целый день. Наглое поведение салаги не покидало их голову и во время занятий. Скорее всего, после отбоя рядового Кузнецова вновь могла бы ожидать настоящая экзекуция, если бы не замполит и командир роты. Именно эти два офицера по-настоящему противостояли дедовщине. Макулов и его окружение очень обрадовалось тому, что замполит в очередной раз поехал в групповой госпиталь. Политработника мучил желудок.
Капитан Макаров очень тяжело переживал случившееся в своей роте. Любое нарушение дисциплины среди подчиненных, особенно издевательство над молодыми солдатами, прибавляло седины на его голове. На следующий день в роту он пришел к подъему личного состава и вызвал к себе в канцелярию ефрейтора Макулова. Старослужащий, узнав о том, что его вызывают к командиру, решил действовать по-лисьи. В двух метрах от «резиденции» ротного он перешел на строевой шаг и остановился, затем легонько стукнул кулаком в дверь. Потом ее очень осторожно открыл и с заискивающей улыбкой прогнусавил:
– Товарищ гвардии капитан, Вы меня вызывали?
Офицер с иронией посмотрел на солдата и также тихо, и несколько с недоумением проговорил:
– А Вы, рядовой Макулов, будто и не чувствуете то, что Вас сегодня обязательно вызовут…
Разговор командира и «старика» получился явно недружеский. Начальник и подчиненный это прекрасно понимали и сами. Становление рядового Макулова, как солдата, происходило на глазах офицера. Некоторые моменты его службы он помнил до мельчайших подробностей. Кое-что даже вызывало у Макарова улыбку, когда во время своей первой стрельбы из автомата боевыми патронами новобранец явно испортил воздух. Испортил так сильно, что руководителю участка пришлось не только сильнее сдавливать между своими ногами вздрагивающее тело солдата, но и еще зажимать руками свой нос. На этот раз собеседование длилось не очень долго. Подчиненный, скорее всего, понял свою очередную ошибку и принял позу убиенного. Макаров с некоторым недоверием смотрел на казаха, он не верил в искренность этого человека. В том, что Макулов неоднократно издевался над молодыми солдатами, офицер нисколько не сомневался. Он также прекрасно знал и то, что и сам салага Макулов когда-то получал «свое» от тех стариков, которые совсем недавно уволились в запас. Может и поэтому старослужащий мстил тем, кто только что пришел в подразделение.
«Старик», преданно заглядывающий в рот офицера, откуда «исходила» очередная порция нравопоучений, даже во время беседы допускал возможность возмездия над рослым салагой. Макулов, своеобразный падишах над своими сверстниками по призыву, не хотел терять среди них свой авторитет. Этот авторитет солдат в прямом смысле заработал потом и кровью. Молодого паренька из далекого казахского аула в первый же день службы жестоко избили. Около трех месяцев он усердно подшивал подворотнички к куртке старика-дембеля. На этом причуды для молодого не заканчивались. Каждый дембель вырабатывал свой порядок и регламент отхода ко сну. Кое-кто из молодых после ухода из подразделения старшины или офицеров роты падал на колени перед лежащим в постели дембелем и пел песни, или рассказывал сказки. Известив старослужащего о том, сколько ему осталось до дембеля, молодой воин начинал громко кукарекать. Затем салага очень старательно чесал спинку своему сослуживцу и лишь после того, как «дед» засыпал, осторожно по-кошачьи шел к себе в постель…
В эту ночь капитан Макаров пришел домой очень поздно, где-то в час ночи. Жена и дочка уже крепко спали. Выпив стакан крепкого чая, он быстро разделся и лег на диван. Диван ему «доставался» довольно часто. Жена и маленькая дочка обычно ложились спать около десяти вечера. Татьяна, так звали жену офицера, не дождавшись мужа к этому времени, ложила ребенка к себе в постель. Женщина довольно частенько просыпалась рано утром и бросала взор на диван, он был пустым. Это означало, что ее Сашенька уже ушел на подъем личного состава своей отличной роты…
В эту ночь у Александра Макарова на душе было почему-то очень тревожно. Он все думал о содержании беседы с молодым солдатом и о тех, кто его так жестоко обидел. С «дедовщиной» в роте боролся не только он один. В его распоряжении и замполита были офицеры и сержанты, комсомольские активисты. К воспитанию подчиненных привлекались даже члены женского совета части, которые в праздники приносили солдатам торты и различные выпечки. Неоднократно все эти усилия сводились к нулю. В Макаровской отличной роте также не обходилось без чрезвычайных происшествий, не говоря уже о тех подразделениях части, которые «утопали» по самые уши в дедовщине или в других правонарушениях… Капитана в принципе сейчас даже радовало поведение молодого солдата Кузнецова. Очень рослый парень дал достойный отпор старикам, дал отпор, скорее всего, благодаря своему росту и силе. У новобранца появилась какая-то не то биологическая, не то человеческая реакция на защиту своего достоинства…
Капитан Макаров приехал в «китайский» полк из Забайкалья, из Даурии. Выпускник Омского высшего общевойскового командного училища через два года там получил роту, ею командовал три года. Потом Германия, небольшой немецкий городок Дахбау. И опять рота. Итого получалось восемь лет в непосредственной близости с родным личным составом. Для толкового и знающего военное дело офицера это было очень много. Александр только скрежетал зубами, когда узнавал, что его однокашники за это время получили батальоны, кое-кто уже учился в академии. Переживала и Татьяна, когда ее муж приходил домой расстроенный и рассказывал о кадровых перестановках в части или в своей роте. Макаров себя к кастовым офицерам не относил, однако все надеялся на справедливость и порядочность социалистического строя. Супруги в очередной раз питали надежду на лучшее будущее. Командир отличной роты все больше и больше пропадал в казарме, он лишь изредка видел свою семью. Татьяна все это понимала и стойко переносила одиночество.
Александр Макаров в принципе всегда находил общий язык со своими подчиненными и это радовало всех. Ведущую роль Макарова, как честного и справедливого человека, видели и чувствовали не только офицеры, но и солдаты его роты. Капитан был везде и всегда первым. Великан быстрее всех запрыгивал в боевую машину пехоты и на отлично выполнял любые стрельбы. Не было ему равных и в вождении боевой машины, не отставали от ротного и командиры взводов. Старший по званию и по должности без остатка делился своим боевым мастерством и душой с каждым подчиненным…
Не было равных первой мотострелковой роте в части и в художественной самодеятельности. Сам ротный так пел, что кое у кого из офицеров и их жен появлялись слезы. Со слезами на глазах радовалась успехам своего мужа и его жена. Татьяна, достаточно вкусив прелестей забайкальской дыры, день и ночь проплакала, когда узнала о том, что ее возлюбленный направляется для службы в ГДР. Она, как и ее муж, в своей жизни, как говорят, звезд с неба не хватала. Своих родителей Татьяна никогда не видела, выросла в детском доме. У Макарова родители были. Мать и отец жили в деревне, там же на ферме работали.
Татьяна познакомилась с курсантом военного училища совершенно случайно в городском парке. Военный высокого роста ей сразу очень понравился. Буквально через месяц молодые люди начали строить очень большие планы на совместное будущее. Особенно в этих мечтах преуспевал молодой офицер, когда переступил порог Группы советских войск в Германии, знаменитой на весь мир. Макаров прибыл в полк осенью и буквально через день заявил о себе. Доселе «чепэшная» рота взяла обязательства стать отличной. Через год эти обязательства с честью были выполнены, в успехе была львиная доля бывшего забайкальца. Этого никто в части не отрицал, не отрицал этого и командир полка, который неоднократно ставил в пример только что прибывшего офицера. Очередное воинское звание «капитан» командир передового подразделения получил, правда, с опозданием на три месяца. В этот же год двое его взводных ушли в соседний полк на повышение. Прошел еще год, макаровцы звание отличной роты подтвердили в очередной раз. Об опытном командире и коммунисте Макарове довольно обширный очерк поместила дивизионная газета. Портрет седого офицера «красовался» на Доске Почета в полку и в дивизии. О чемпионе Западной группы войск по боксу написала газета «Красная звезда».
Все эти почести, однако, не давали полного удовлетворения молодому мужчине. Добросовестный служака четко понимал, что через день или через два он станет «задвинутым» в военной карьере, задвинут навсегда. Александру не хотелось прозябать где-то в штабе и ждать военной пенсии, уволившись капитаном или в лучшем случае майором. Душевное состояние мужа прекрасно понимала и жена, она даже больше переживала за своего умного Сашку, чем сам великан. Нервное напряжение родителей довольно часто отражалось на малышке, которую они любили больше своей жизни. Вика в последнее время по ночам не спала и все время капризничала. Военный врач полка был бессилен чем-либо помочь ребенку. Молодые супруги решили обратиться к немцам, профессор принял больную. Через день девочка почувствовала себя значительно лучше, поднялось настроение и у молодых родителей. Но увы, радость была с горьким привкусом. О посещении семьей Макаровых немецкой поликлиники узнал командир полка. Майор Слюньков сразу же после развода позвонил в роту и недовольным голосом пригласил капитана к себе в кабинет.
Некогда прилежный младший офицер в один миг для старшего офицера стал настоящим врагом. Это сразу почувствовал мужчина-исполин, как только постучал в дверь кабинета. Не успел еще вошедший доложить о своем прибытии, как начальник, словно его пчела укусила в одно место, сквозь зубы процедил:
– Товарищ капитан, кто Вам разрешил посещать немецкое учреждение? На каком основании это было сделано?… Или Вы испугались своей жены?
Подчиненный от поставленных вопросов полкового командира опешил и поэтому молчал, приняв при этом строевую стойку. Он был красный, как рак. Макаров на какой-то миг стал даже сожалеть, что послушал доводы своей жены. Татьяна рассказала, что в тот же день рано утром полковой музыкант прапорщик Овечкин возил свою жену в ту же поликлинику. Да и он сам знал около десятка случаев, когда немецкие врачи оказывали помощь в лечении членов семей старших офицеров. Сейчас же тому, кто стоял в центре ковра и внимательно слушал нравоучения и ценные указания командира полка, было не до оправданий. Макаров только сейчас в этом кабинете однозначно и на все сто процентов понял и осознал, что при этом шефе, который был всего его на пять лет старше, ему будет не до карьеры.
Командир первой мотострелковой роты в подчинении майора был два года и успел изучить все его повадки. О честолюбии плешивого ходили целые легенды. Один из управленцев полка рассказывал, что Слюньков просил начальника одной из кафедр военной академии дать телеграмму в Сочи, если ему придет приказ о присвоении очередного звания «майор». Холеный молодой человек, но с большой плешиной, уже припас для этого погоны с большими звездами. Телеграмма пришла за день до отъезда, в тот день стояла сильная жара. Кое-кто из пляжников с недоумением смотрел на молодого мужчину в зеленой рубашке с погонами майора Советской Армии, на голове военного была соломенная шляпа… Немало было слухов и о том, что плешивый довольно часто таскался с женщинами… Да и о карьере полкового командира, о том, как тот зарабатывал свои звезды и ордена, в части по-разному судачили. Одни говорили, что плешивый начинал армию с какой-то партшколы, другие связывали карьерный рост с большими связями его супруги. Она имела не только туповатую физиономию, но и была довольной толстой женщиной. Макаров в принципе в содержание оных слухов и сплетен глубоко не вникал. Одно он знал точно, что Слюньков пришел в полк сразу же после окончания академии. У него же надежда на обучение в этом заведении улетучивалась с каждым днем…
Последнее указание командира у Макарова вызвало слезы, оно было для него унизительным и очень дерзким. Плешивый, словно перед ним стояло неземное существо, слегка прищурил глаза и с издевкой прошипел:
– Все то, что я тебе сказал раньше, капитан, ты должен к своему сведению принять… И еще запомни, это самое главное… Я, и только я, в этой части для всех начальник… Любое посещение немцев, в том числе и твоей женушки, должно происходить только с моего ведома…
Запас энергии и желание работать в подразделении после вынужденного визита к командиру части у некогда добросовестного офицера стал постепенно угасать. Это видела и Татьяна, от этого она довольно часто тайком от мужа плакала. В те короткие часы, когда молодые люди совместно проводили время, они раскладывали по «полочкам» заслуги и промахи Александра. К числу неудачников никто из них себя не относил. Супруги, исходя из увиденного и услышанного в этой части и в Забайкалье, все чаще и чаще приходили к далеко неутешительному выводу: выходцам из рабоче-крестьянских семей генералами не быть. К этому выводу они еще раз пришли после строевого смотра мотострелкового полка…
В этот день с самого утра зарядила жара. Слюньков вывел полк очень рано, дабы проверить готовность своих «китайцев». Затем ждали дивизионное начальство. Солнце стояло уже в зените, когда командир соединения со своей свитой приехал в военный городок. На этот раз капитан Макаров к строевому смотру готовил своих подчиненных особенно тщательно. Было все «намази» и у самого офицера: парадная форма и даже прическа. Он попросил ротного брадобрея сделать очень короткую прическу, дабы не попасть в немилость дивизионным начальникам. На семейном совете было решено, что Александру пришло время спросить у командира дивизии о своей военной перспективе. Оснований для этого предостаточно. Три года рота носит звание отличного подразделения, из нее за это время ушло на повышение пять взводных командиров. Да и сам капитан Макаров был еще в почете и наслуху… В расположении роты год назад были немецкие гости из самого Берлина. К офицеру мощного телосложения подошел один из немцев и на чистом русском языке сказал:
– Хорошо служите, товарищ советский офицер…
Эти слова вызвали улыбки у всех членов многочисленной свиты. Командир части пожал руку опытному офицеру и крепко обнял. После этого у Макарова и у его жены в очередной раз появилась очередная надежда на следующую ступень военной карьеры…
Командир дивизии в сопровождении командира части как-то незаметно подошел к Макарову, который стоял на плацу на «своей» линии. Яркое солнце, как казалось ротному, способствовало настроению обеим начальникам. Молодой генерал довольно низкого роста, увидев перед собою статного великана, весело произнес:
– Слюньков, гляди-ка, какие у нас орлы в пехоте служат… Даже и не думал о том, что такой офицер-красавец может быть в моем подчинении…
После этого он заразительно рассмеялся, расцвел в обворожительной улыбке и командир части. Он, словна лиса, пригнулся перед старшим командиром и вкрадичво произнесс:
– Гвардии капитан Макаров очень грамотный и толковый офицер. Его подразделение носит три года звание отличной роты…
Майор после этих слов опять широко улыбнулся, оскалив при этом два ряда кривых зубов. Капитан, чувствуя приподнятое настроение старших начальников, решил задать вопрос, над которым он вместе со своей боевой подругой думал чуть больше года:
– Товарищ гвардии генерал-майор, разрешите задать вопрос? – очень серьезно отчеканил офицер.
Услышав громовой голос капитана, генерал с удивлением посмотрел на статного мужчину и тихо произнес:
– Без проблем, капитан… Я слушаю…
Макаров после доклада командиров взводов о том, что оружие и личный состав в порядке, почти бегом рванулся домой. Он прекрасно знал, что его Татьяна с нетерпением ждет содержание ответа от командира дивизии, которому ее муж задал вопрос. У женщины сразу же стало неспокойно на душе, когда она увидела через окно кухни суровое и очень серьезное лицо своего любимого человека. В своих тревожных предчувствиях молодая женщина не ошиблась, как только ее муж открыл дверь. Александр, не снимая парадной формы, быстро прошел в комнату и сразу же опустился на диван. Он молчал и смотрел куда-то в потолок, вскоре на диван присела и хозяйка. Офицер и его боевая подруга сидели рядом друг с другом и молчали. Каждый думал в отдельности, но думал об общем, о том, что уже несколько лет не давало им спокойно жить. Это общее сейчас их очень страшило.
Бесперспективность в службе угнетала не только Макарова, она угнетала и его жену. Татьяна, уже достаточно вкусив с мужем прелестей армейской жизни, понимала то, что ее Санька вот-вот может надломиться и скатиться вниз. На практике для него это означало пьянство и невыход на службу. Такой своеобразный «протест» против армейских устоев она наблюдала со стороны некоторых молодых офицеров, которые буквально вчера были перспективными и командовали отличными подразделениями, а сегодня становились настоящими изгоями доблестных вооруженных сил. Многие «задвинутые» офицеры старшего возраста смирились со своей участью и ждали пенсии…
Макаров после обеда в роту не пошел, дома он не обедал и не ужинал. Он также не пришел в постель к любимой женщине, ни вечером и ни ночью. Татьяна изредка вздыхала, но не плакала. Женские слезы могли только усугубить психическое состояние мощного мужчины, который вкладывал в службу не только душу и сердце. На различные краски и латексы, да и не только на это, Макаров потратил ради отличной роты сотни немецких марок из своего собственного кармана.
Мужчина-великан в эту ночь лежал на диване и тихо плакал. Ему до боли в сердце было обидно за то, что всего несколько часов назад с ним произошло. Капитан пришел к однозначному выводу: генерал и майор были очень далеки от его проблем. Командир дивизии, выслушав вопрос младшего офицера, дальше не соизволил утруждать себя личными проблемами какого-то командира, какой-то отличной роты. Он просто-напросто позвал своего ординарца и приказал ему занести личный вопрос офицера в талмуд. Прапорщик услужливо вытащил из папки тетрадь и также услужливо переспросил у седого капитана его жалобу. Старшие начальники тем временем уже заканчивали опрос жалоб и заявлений от своих подчиненных…
В эту ночь у командира отличной роты капитана Макарова к службе в армии впервые в жизни появилось двоякое отношение. Он уже нисколько не сомневался в том, что на верхушку армейского айсберга, который заполонен всевозможными чинушами с большими звездами, ему никогда не забраться. Для того, чтобы стать генералом, не обязательно быть командиром отличной роты или полка. Надо было иметь совсем другое, этого как раз и не было у сына колхозника…
Александр на какое-то время окунулся в свое недалекое прошлое, которое давало молодому юноше надежду на большое будущее. Санька Макаров еще в детстве был с определенными «завихрениями», что разительно отличало его от деревенских сверстников. Школьник не только добросовестно учился, но и вел очень скромный образ жизни. В отличие от своих ребят очень много читал, сельский клуб посещал очень редко. К девчатам также был равнодушен, стремился еще в молодые годы основательно подготовить себя к большой карьере. Мальчишка из маленькой сибирской деревни довольно часто мечтал побывать на самой главной площади великой страны. Красная площадь ассоциировалась у пионера с чем-то величественным, волнующим. Просыпаясь утром, он сразу же включал радио и слушал передачи. Особенно ему нравился бой кремлевских курантов. Школьник, как и подавляющее большинство селян, в Москве и на Красной площади не был. Причин для этого было множество. Самая главная из них – отсутствие денег и свободного времени. Кратковременный отпуск родителей, как правило, стремительно пролетал из-за постоянных забот, свойственных жителю советского села. Одиночки, которым все-таки выпало счастье побывать на Красной площади, восторженно рассказывали о ней.
Санька Макаров выполнил свою мечту только после окончания училища, сразу же после свадьбы. Молодожены «медовый месяц» в столице провели очень скромно. На поездку использовали деньги, которые им подарили на свадьбу, таковых было очень немного. Родители уговорили своего сына ехать в столицу в военной форме, не против этого была и молодая жена. С замиранием сердца будущий забайкалец вступал на величественную площадь рядом с Кремлем. Офицеру тогда казалось, что с этим величественным строением, с этой площадью связана история и жизнь не только советского народа, но и всего прогрессивного человечества.
Сибиряк внимательно смотрел на камни, которыми была выложена главная площадь страны и вдавался в историю. Перед ним невольно предстала целая эпоха борьбы за коммунизм – светлое будущее не только советских людей, но и других стран мира. Перед деревенским пареньком ожили образы большевиков, первых полков рабоче-крестьянской Красной Армии, вставших грудью на защиту интересов простого народа. Ему также казалось, что прошло всего только несколько секунд после звуков парадных маршей, известивших мир об исторической победе советского народа над фашизмом. Твердый, уверенный шаг парадных расчетов Победы подтверждал незыблемость Советской власти, власти справедливых и честных людей…
Без ума были молодожены также от красоты и четкости движений кремлевских курсантов, заступающих на пост № 1 – охраны Мавзолея В.И. Ленина. Этот главный пост великой страны для молодого выпускника командного училища по своему политическому содержанию и смыслу был глубоко интернационален. Он символизировал величие и незыблемость ленинских идеалов не только для народов одной шестой части суши, не только для всего прогрессивного человечества, но и для него, простого паренька из глухой сибирской деревни. Макаров до сих пор помнил тот момент, как он, крепко взяв за руку свою любимую девушку, в приподнятом настроении подходил к усыпальнице Ленина. Тогда он нисколько не сомневался, что в этой колонне к самому человечному человеку рядом с ним идут русские и немцы, поляки и американцы, белые и черные, богатые и бедные, молодые и старые. И каждый из них, идя в гости к Ильичу, по-своему сопереживал. Подавляющее большинство из них благодарило этого человека за все, что он создал и сотворил…
Молодой офицер впервые в своей жизни так близко увидел забальзамированное тело небольшого, лысого человека, со сложенными на груди руками. Макарову даже здесь не верилось, что только этому человеку и никому другому удалось повернуть колесо всемирной истории вспять. И начал он это делать в России, в стране жандармов, бедных и богатых, полуграмотных и забитых людей. Сын простого крестьянина, одетый в форму советского офицера, завидовал воле и неиссякаемой энергии умершего, который, невзирая на все трудности, пошел навстречу историческому ветру перемен, чтобы дать счастье простым людям.
По-доброму завидовал лейтенант Макаров и творческому мышлению этого человека. Он на какое-то время вспомнил семинарские занятия по истории КПСС в военном училище, которые вел полковник Пастухов. Старший офицер был настоящим проводником идей великого Ленина. Курсантам иногда даже казалось, что их преподаватель знает наизусть все работы вождя. Курсант Макаров также с особым вниманием изучал и конспектировал ленинские труды, довольно часто выступал с рефератами. Именно в Мавзолее офицер дал себе слово работать также титанически, как работал создатель Коммунистической партии. Он также нисколько не сомневался в порядочности и честности продолжателей дела Ленина…
Молодая жена взводного командира искоса наблюдала за своим мужем, ее душа и сердце ликовали. У нее также было очень приподнятое настроение и возвышенные мысли, не говоря уже о Саньке. Она в какие-то мгновения даже не верила, что этот молодой и красивый военный в парадном мундире цвета морской волны ее муж. Лицо офицера было божественным, даже очень…
После посещения Мавзолея В.И. Ленина Александр и Татьяна подошли к Кремлевской стене, своего рода пантеону героев, отдавших свои жизни за правое дело. Все люди, лежащие в стене, для молодого офицера были своего рода символом. Макаров в душе благодарил погибших за свое светлое настоящее и даже сожалел о том, что они, став героями навеки, не имеют возможность жить сегодня. Молодой человек, медленно переходя от одной ниши к другой, также благодарил свою судьбу, что он живет в стране, где нет бизнесменов и господства толстого кошелька…
Сибиряки были не против еще поглядеть на тех, имена которых были высечены на граните. Однако серьезная физиономия прапорщика, внимательно наблюдающего за перемещением посетителей, вынудила их покинуть революционный некрополь. Молодая парочка с большим сожалением покидала священное место великой страны…
От Кремлевской стены офицер с женой вышел на улицу, по которой стремительно мчались «Чайки» из Кремля и обратно. Лейтенант Александр Макаров опять ударился в размышления. Он нисколько не сомневался, что люди, сидящие в машинах, очень заняты и очень напряженно работают. Он, как простой советский человек, как офицер доблестной Советской Армии, только на этой площади начал по-настоящему осознавать всю ответственность руководства партии и государства за судьбы простых людей, людей труда. Молодой коммунист на какой-то миг представил себе напряженный день работы членов Политического бюро ЦК КПСС. От их ума и способностей реализовать идеи Ленина зависело его будущее, будущее его любимой Татьяны, их детей и внуков. От этих мыслей, которые все еще не покидали голову великана, выходцу из простой крестьянской семьи, идущему по улицам Москвы, хотелось еще тверже ступать и даже «печатать» шаг своими новыми черными туфлями армейского образца.
В столице великой страны выпускник высшего командного училища нисколько не сомневался, что он быстро станет генералом. И не без оснований. Деревенский паренек с отличием закончил учебное заведение, сам выбрал себе военный округ. Офицера, да и его молодую супругу, не пугали забайкальские степи. Они вместе и каждый в отдельности верили в свои силы. Верили в то, что в армии страны развитого социализма каждый человек имеет равные возможности стать большим начальником. Нужно только честно работать, служить и все… Макаровы из Москвы уехали домой поздно вечером, весь день бродили по огромному городу. В поезде еще долго не спали, обсуждали увиденное. Молодожены, побывав на Красной площади и «подышав» историей великой страны, рвались на восток. В этом же поезде супруги решили пока не обзаводиться детьми, инициатива исходила от молодого мужа. В Забайкалье он намеревался, как можно быстрее, получить батальон и поступить в Военную академию. Татьяна с мечтами любимого охотно согласилась…
По прибытию в родную деревню офицер с женой пошли на кладбище и возложили венок к могиле деда Михаила, участника Великой Отечественной войны. Для внука тот являлся своеобразным эталоном жизни. В том, что Александр решил стать офицером, была заслуга и капитана запаса Михаила Макарова. Предок Александра военных училищ не заканчивал, из деревни на войну ушел трактористом. Боевое крещение получил под Москвой, из роты в живых осталось только пятеро. Затем его направили на курсы, офицеров страшно не хватало. Внук очень гордился своим дедом, который был известен не только в деревне, но и далеко за ее пределами. В последние годы свой жизни Михаил подрабатывал, сторожил магазин. Сторожил исправно, не обходилось на этом поприще и без приключений. Александр одно из них вспомнил и улыбнулся.
Дело было зимой, поздно вечером в магазин завезли водку, привезли на тракторе с прицепом. В те времена ее завозили в любом количестве и в любое время. Тракторист со сторожем быстро перекидали ящики в подсобное помещение, каждый за работу получил по бутылке. Михаил во время работы никогда не пил, держал марку порядочного человека. Раечка, так звали молодую продавщицу, быстро закрыла магазин и побежала к избушке бабушки Нюры, у той она снимала угол для жилья. Мороз на улице крепчал с каждой минутой. Сторож направился в небольшую деревянную будку, затем подложил дров в железную печку, натянул на себя тулуп и прилег на топчан. Рядом с собою положил одностволку, в ней был единственный патрон. Александра, так звали жену деда, боялась давать ему больше военного провианта. Она знала, что кое-кто из деревенских пацанов без ведома сторожа, довольно часто проникал в его каморку. Тот свое пристанище на замок никогда не закрывал.
