Владимир Великий
Клятвоотступник
Наступил сентябрь. Свой первый визит в деревню беглый чуть-чуть было не отложил. Хлеб у него еще был, фруктов хоть отбавляй. К тому же и погода резко изменилась, с самого утра моросил холодный дождь. Желание увидеть молодую немку взяло верх над влюбленным. Александр пришел в магазин только к обеду, блондинка в этот день была очень оживленной. Единственный в магазине покупатель это сразу заметил, как только предстал перед кассой со своим «дежурными» продуктами питания. Продавщица, скорее всего, на этот раз изъявила желание пополнить очень скудный рацион своего постоянного покупателя и начала что-то говорить. Кузнецов в ответ на это, как и молодая особа, весело улыбался и гнусавил одно и то же слово «Я». Значение этого слова как по-русски, так и по-немецки покупатель знал. Все остальное, что говорила немка, он не понимал. Та не только говорила, но и делала. Глаза молодого человека все больше и больше наполнялись изумлением и страхом с каждым движением продавщицы. Она, с умилением вглядываясь в глаза мужчины, положила перед ним несколько маленьких булочек и пару пирожных. Затем перед верзилой появилась довольно большая не то булка, не то пирог. Покупатель, раскрыв рот почти до ушей, все еще не мог понять происходящего. Он «врубился» лишь после того, когда на табло кассового аппарата засветилось несколько цифр. В том, что необходимо заплатить целых тридцать марок, покупатель уже не сомневался. Таких денег у него не было, не только при себе, но и вообще. От неожиданного конфуза Александр густо покраснел, на лице появились крупные капельки пота. Девушка «врубилась» несколько позже. Она не думала, что у этого красивого парня нет денег. К тому же, все ее предложения он с радостью принял. Она сначала даже растерялась, однако это длилось несколько мгновений. Поняв то, что перед ней иностранец, который вообще не понимает немецкий язык или, вполне возможно, даже и нервнобольной, она решила быстро исправить свою ошибку. И помог ей в этом сам великан. Он из всего изобилия съестного выбрал опять свои «любимые». Продавщица с улыбкой взяла из большой ладони покупателя двухмарочную монету. Покупатель вышел из магазина и с облегчением вздохнул. Он только сейчас понял, что без знания немецкого языка ему в этой стране ничего не добиться…
Погода в конце сентября резко изменилась, стала даже по-настоящему летней. Александра это очень обрадовало, солнце постоянно «дежурило» в его фазенде. Практически все светлое время он находился вне заброшенного сада, сидеть взаперти порядком стало надоедать. «Поискать» что-либо новенькое в своем образе жизни ему захотелось в день своего рождения, 25 сентября. Он любил все даты, которые оканчивались на нули и пятерки. В этот день именинник позволил себе поспать до обеда, как и позволил себе сделать исключение в пищевом рационе. Он сходил в тайник и принес большую банку тушенки советского производства. К вечеру он покинул свою фазенду и направился к небольшому озеру. Этот водоем парень приметил совсем недавно во время своей вылазки. На озере уже никого не было. Торжества у именинника получились скромными, но запоминающимися. В этот вечер беглый, которому исполнилось двадцать два года, по-настоящему плотно покушал. Вдоволь он и накупался.
Съестные припасы, украденные из солдатской столовой мотострелкового полка, дезертир принес на дачу только через два месяца после пикантной ситуации в хлебном магазине. Возможность появления хозяина фазенды вынуждало его не только припрятывать продукты питания и оружие, но и заниматься бесцельным брожением по саду, либо где-то неподалеку. Он иногда страшно уставал от этого курсирования и «отрубался», спал очень долго. Молодого отшельника сейчас уже никто не кантовал. Над ним не «маячили» ни школьные учителя, ни офицеры, которые учили его правильно сидеть за партой или как правильно намотать портянки. Не было рядом с ним и родителей. Рядом с ним и возле него не было ни души человеческой. С ним была одна только природа. Этого неба, этого солнца, этих мирно стоящих деревьев мужчина-великан нисколько не боялся. И во все это, что не было связано с человеком, с его пороками он влюбился, влюбился неистово. Прошло ровно два месяца, когда он покинул часть. Даже за это очень короткое время он прирос к природе, она никогда не делала ему зла. Уровень сожительства беглого солдата с чудом света довольно часто определялся его настроением. Настроение у Кузнецова после побега из части в большинстве своем было скверное, его часто мучил страх. Он всего боялся, его пугал даже неожиданный стук или хруст сучков в лесу. От страха великан на мгновение замирал и внимательно всматривался во все вокруг. Ему казалось, что за каждым деревом стоит немецкий полицейский или советский офицер из отдела «молчи-молчи». Он от незнакомого звука или громкого шороха довольно часто «уносил» ноги. По причине страха во время очередной «курсовки» очень высокий человек в спортивном костюме «подозрительный» лес уже не посещал. Он искал другое место уединения, которое доселе было ему незнакомо и было вне подозрений. Иногда беглец блудил, блудил довольно долго, выручали указатели на немецких дорогах…
Страх вынуждал дезертира соблюдать все меры предосторожности и во время проживания на своей даче. «Производственные» работы он начинал делать после того, как совершал приличный круг обхода по периметру своей фазенды. На это уходило минут тридцать, а то и больше. Лишь убедившись в отсутствии людей, он начинал в прямом смысле что-то соображать, жить земными заботами. Спать на даче или в другом месте лично сам верзила не определял, он отдавался простому суеверию. Своеобразным символом этого для него была обыкновенная монета, достоинством в одну марку. Александр с замиранием сердца бросал монету вверх и также с замиранием сердца опускал свою голову вниз на землю. Он всегда держал пари на орла. Гербовое изображение ему сопутствовало как в Союзе, так и на службе, когда он спорил на что-либо со своими сослуживцами. Орел не покидал дезертира и сейчас. Он поднимал с земли монету и страстно целовал гербовое изображение. Затем смело шел делать все то, что запланировал. В этот же день он значительно раньше отходил ко сну, даже не запирая дверь своей фазенды. Перед сном молодой человек несколько раз вслух произносил короткую молитву. Эта была просто-напросто просьба к Богу о том, чтобы эта ночь и день грядущий принесли ему спокойствие, и только спокойствие. С этой просьбой он засыпал, с этим же и просыпался.
С решкой беглый был не в ладах и всегда стремился оградить себя от всевозможных приключений, в эту ночь он на даче не спал. Он надевал на себя кроме спортивного костюма офицерскую танковую куртку и уходил в глубину сада, где его ждал самодельный гамак. Он сделал его в первый же день, когда решил заняться благоустройством чужой дачи. Любитель свежего воздуха засыпал очень поздно, он все о чем-то думал и думал. Думы были в основе своей тревожные и безрадостные, особенно тогда, когда в животе что-то сильно урчало. Иногда Александру казалось, что его живот вот-вот взорвется. Он довольно часто покидал гамак, дабы хоть как-то «разрядиться». Временами эта «разрядка» повторялась через каждые полчаса. Он в этот момент мечтал о солдатском «хавчике», который он уплел бы за один присест. У того, кто обильно глотал слюну, не было сейчас ни прозрачного супа, ни вонючей рыбы. Был один только свежий воздух и ощущение свободы. Какая это была свобода, от кого или от чего он был свободный, дезертир еще и сам толком не осознавал…
Законы природы настойчиво заявляли о себе, наступила осень. Листва с деревьев опала, исчезли и любители побродить по заброшенному саду. Беглый все больше и больше обживал свою дачу, она с каждым днем становилась для него роднее и теплее. Только в конце октября он принес на дачу автомат и боеприпасы, с оружием он решил никогда не расставаться. Даже ночью, когда ему сопутствовал орел, автомат с полным магазином патронов лежал под подушкой солдата, лежал на всякий случай. Обитатель заброшенной дачи еще не исключал того, что кто-либо из полиции или из остатков ЗГВ попробует его искать. Александр, крепко сжимая автомат, довольно часто по ночам плакал. Слез не стеснялся, как и не боялся быть убитым. Ему было все равно с кем «воевать» или кого убивать. В одном он не сомневался, живым в руки никому и никогда не сдастся. Он в детстве, да и уже юношей, больше стеснялся и даже боялся девушек, чем милиционеров или военных. Родная матушка довольно часто пугала своего ребенка дядей в красной фуражке, который может забрать Санечку в тюрьму только за то, что тот не слушается родителей. Не исключал дезертир и самострел, это его также сильно не пугало. О подобном случае рассказывал салагам на сборах командир отделения. Молодой солдат из танкового полка, который находился неподалеку от мотострелков, не выдержал издевательств стариков и дал деру с оружием в руках. За ночь промахал двадцать километров и укрылся на немецкой даче. Беглеца «вычислили» на второй день, его окружили и предложили сдаться. Дезертир оказал вооруженное сопротивление, затем себя застрелил.
Кузнецов нисколько не сомневался, что на родине его никто не помилует, он получит на всю катушку. У него, к тому же, не было «волосатой» руки, кто мог хоть в какой-то мере «сгладить» его ошибку. Даже до глухой Найденовки доносились слухи о проделках партноменклатуры, для которой не существовали какие-либо человеческие законы. На безбожников на этой земле не было управы, на простого паренька власти, как он, сразу же накинут удавку. От этих мыслей молодой философ еще крепче сжимал руками автомат, который для него был сейчас не только орудием возмездия, но и орудием защиты социальной справедливости.
В некоторые моменты размышлений беглецу становилось больно и обидно за судьбу капитана Макарова. Он прекрасно знал, что две знаменитые русские фамилии на очень долго «перекочевали» во всевозможные талмуды и книги начальников, притом очень больших. Дезертирство подчиненного навсегда «похоронило» мечты ротного командира о какой-либо карьере в Советской Армии. Ротный командир для подчиненных был порядочным офицером и человеком. Жалость верзилы к своему земляку побуждала его на какие-то мгновения отказаться от своей затеи и снова вернуться в часть. Однако через некоторое время он отказывался от своей мысли, считал все это простой человеческой слабостью. Армейский «старик», даже несмотря на свою молодость и очень малый жизненный опыт, прекрасно знал неписаные законы своего учреждения и той системы, где он служил и жил. Любые ошибки подчиненного, даже несмотря на его чистосердечное признание и раскаяние, превозносились до определенного негативного культа. Все зависело от того, кто провинился. Он нисколько не сомневался, что его «ошибку» засчитают и он, как и сотни ему подобных, получит по заслугам. За дезертирство стрелка-зенитчика капитан Макаров получит также все сполна. От этого будет страдать не только он сам, но и его семья. Беглый на какой-то миг представил плачущую дочку своего наставника. В квартире ротного он был всего пару раз и ему нравилась маленькая девочка, которая при виде очень большого военного дяди почему-то плакала, и все время оглядывалась на своего папу и маму…
Очередная встреча Александра с Настей произошла только перед Новым годом, прошло почти полгода после последней их встречи. Он и сам не знал, почему он так долго не появлялся в этих краях, хотя по любимой скучал. Одновременно и не забывал про последний разговор с нею, который довольно сильно задел его сердце и душу. В Бонхаус Кузнецов приехал очень поздно, в одиннадцать часов вечера. Ехал без билета, почти все время страховал себя от контролеров. Он сразу же направился в русскую «общагу». Входная дверь хайма была уже закрыта на замок. Настя на крыльцо вышла только через полчаса, вышла нервная. Она сначала даже не обратила никакого внимания на стоящего возле двери высокого мужчину с густой заросшей бородой и поэтому направилась во двор, где продолжали «резаться» в дурака заядлые картежники. Лишь через несколько мгновений, когда Александр ее окликнул, она признала в нем «своего». Настя, словно озорной мальчишка, «бегала» глазами по фигуре бородача, на котором очень ладно сидел новый костюм, и громко смеялась. В том, что она его ждала, Кузнецов убедился сразу, как только почувствовал страстный поцелуй девушки.
Прогулка по ночному городу и на этой раз затянулась. За полугодовое отсутствие жениха невеста решила по-настоящему излить свою душу. Сначала она «прошлась» по русскому хайму, в котором новый комендант ужесточил пропускной режим. Затем она целых полчаса тараторила о родителях, которые нашли в соседнем городе работу по своей специальности и будут неплохо зарабатывать. Рассказала она кое-что и о себе, сначала плохое, затем хорошее. Ее два курса педагогического института здесь никому не нужны, как и не нужны учителя русского языка и литературы. К числу своих завоеваний говорунья отнесла шпрахкурсы, она закончила их лучше всех в группе. Дабы показать свою «ученость», невеста иногда говорила ухажеру пару предложений на немецком языке. Тот ученость любимой по причине незнания языка по-настоящему не мог оценить. Он только заразительно смеялся и страстно целовал свою умницу в губы. Та от этих поцелуев еще больше и громче что-то «балакала» по-немецки и тут же переводила на русский…
Влюбленная парочка в общежитие пришла рано утром, все его обитатели еще крепко спали. Настя быстро нырнула в свою комнату и вынесла оттуда матрац. Затем молодые люди спустились в подвал, где находилась комната для всевозможных заседаний и совещаний, которые проводил здесь комендант хайма. Настя на правах хозяйки быстро раскинула матрац на широкий и длинный стол, застелила простынь. Александр постели очень обрадовался, он давненько не спал на чистой простыне. Затем парень и девушка немного поговорили о завтрашних планах. После этого Настя, крепко чмокнув своего ухажера в губы, помахала ему рукой и плотно закрыла за собою дверь…
Бородач, натянув на голову одеяло, мгновенно заснул. Через полчаса в комнату сильно постучали, спящий на стук не реагировал. Стук повторился, на этот раз он был очень сильным и настойчивым. Кузнецов открыл глаза и сначала не мог в темноте соориентироваться. Стук опять повторился, лежащий на матраце решил не реагировать. Он нисколько не сомневался в том, что в дверь стучала не Настя, стучал чужой человек. Бородач после очередного стука растерялся и не знал, что делать дальше. Одно он точно знал, что в ночное время в общежитие посторонним вход строго был воспрещен. От ощущения того, что за дверью стоит комендант или полицейский, беглого бросило в жар. Он еще сильнее вжался в матрац, стараясь хоть в какой-то мере быть незамеченным… Через несколько мгновений дверь открылась, и комната озарилась ярким электрическим светом. Александр мгновенно закрыл руками свои глаза и в этот же миг до него донесся зычный голос:
– Кузнецов, служивый, вставай… У меня к тебе разговор есть… Вставай и выходи на улицу, я тебя там буду ждать....
Кто говорил и кому понадобилось поднимать его рано утром, дезертир не мог понять. Он неспеша встал с постели и также неспеша вышел из подвала. Возле выхода из общежития он увидел мужчину, лет пятидесяти. Каких-либо «дефектов» в его внешности не было, если не считать его маленький рост. Александр «дал» бы ему росточку под один метр шестьдесят санитиметров, не более. За два года в армии он научился почти точно определять рост своих сослуживцев. Скорее всего, это было следствие всевозможных построений и муштры, которые иногда доводили солдат до умопомрачения. В том, что перед ним стоял отец Насти, бородач уже нисколько не сомневался. Этот тип сразу и надолго остался в его памяти по многим причинам. И по ящику водки, который он хотел со своим родственником прикупить в гарнизонном магазине, да и по кроличьей шапке, которую Петр носил в тогдашнюю жару. На представление вышедшего мужчина никак не прореагировал, не соизволил он и протянуть ему руку для приветствия. Весь вид поджарого, даже его узкие глаза свидетельствовали о нечеловеческой неприязни к бывшему патрульному. От этого на душе бывшего солдата стало неуютно, даже холодно.
Петр Кейт, не утруждая себя всевозможными причиндалами человеческого обращения, решил действовать напористо и дерзко с тем, кто позволил «мутить воду» с его дочерью. Сложив руки на животе, словно такая позиция придавала ему силы, он со злостью зашипел:
– Я уже наслышан о тебе и о твоих подвигах.... Ты под мировой шумок о разоружении дезертировал из мотострелкового полка… Моя дура все время всем и вся жужжит о том, что ее ухажер порядочный парень, хотя она в этом очень сильно ошибается… Так ли я говорю, дезертир?
Бородач на вопрос тощего решил не отвечать. Под пронзительным взглядом относительно еще молодого человека верзила чувствовал себя очень жалким и ничтожным существом. В его «бошке» в данный момент ничего не было. Он сейчас хотел лишь одного: провалиться сквозь землю и мгновенно оказаться в «телятнике», держащим путь в Россию.
Аусзидлер, прекрасно осознавая и видя, что стоящий перед ним навытяжку верзила в какой-то мере осознает свой проступок, решил добить его до конца.
– Ты думаешь, – продолжал хорохориться коротышка, – у нас в хайме все дураки и не понимают того, почему ты здесь оказался. Подобного тебе, здесь год назад немцы взяли. И тебя возьмут, я нисколько в этом не сомневаюсь. Мне, как бывшему солдату, который на Китае хлеб с песком жрал, обидно читать и слышать, что наши солдаты сотнями бродят по лесам и обижают местных жителей…
После этих слов бородач решил возмутиться и открыть рот, дабы дать хоть какие-то объяснения своему обидчику. Он в этот момент уже нисколько не сомневался, что у него еще есть возможность спасти ситуацию. Как и не сомневался, что Настя сделает все возможное для нормализации отношений между двумя мужчинами. Он внимательно посмотрел в глаза отца невесты, посмотрел и опустил голову. Тощего коротышку невозможно было остановить.
Мужчина, лицо которого от нервного напряжения стало красным, продолжал сыпать обвинения:
– Я хочу тебе, дезертир, прямо сказать… Моя дочь никогда не будет с тобою водиться… Она не будет мыкаться в нищете с дезертиром на земле своих предков. И заруби это себе на носу… И еще… Если ты этого не поймешь, то пеняй на себя… Я просто-напросто уничтожу тебя, как бездомную собаку… Ты меня понял, недоумок… С меня достаточно того, что я и мои родители пережили при прежнем режиме…
После этих слов отец любимой девушки замолчал, затем резко повернулся и стремительно забежал в общежитие. «Обиженный» после того, как Петр Кейт скрылся за дверью, продолжал стоять возле входа в хайм. Он стоял навытяжку, как солдат, стоял без всяких дум и мыслей в голове. Его организм был отключен от внешнего мира. Он еще не понимал, что с ним произошло и почему это произошло. В кое-что он «врубился» лишь на железнодорожном вокзале. От боли в сердце и от душевной пустоты Александр невольно присел на привокзальную скамеечку. Мысль о том, что именно сегодня он потерял Настю, потерял навсегда, страшила его. Чем больше он думал об этом, тем сильнее и тревожнее билось его сердце. Возврата к девушке не было, ни сегодня и ни завтра, никогда на этом свете. И причиной этому был ее отец, мужчина небольшого роста. Кузнецов на какие-то мгновения воспроизводил глаза этого человека. Они были полны ненависти и презрения к нему, молодому и красивому человеку, которому очень нравилась дочь коротышки. Александр нисколько не сомневался, что этот «обвинитель» может и на большее… Он смерти не боялся, тем более, ради любви к девушке. Одинокого человека, находящегося на вокзале уже чужого города, сейчас страшило только одно, предстоящее наказание за воинское преступление. Он «просрочил» все сроки и теперь не было смысла просить пощады или милости от каких-либо армейских начальников. Время и возможности для этого от него ушли, ушли навсегда. Навсегда уходила от него и любимая девушка…
Кузнецов просидел на вокзале до последней электрички. Надежда на то, что Настя придет и они опять, как и раньше, будут бродить по городу, все его не покидала. Затем парочка влюбленных на какое-то время уединится и даст волю своим поцелуям. Девушке очень нравились страстные поцелуи молодого и красивого парня. Она в своей душе нисколько не лукавила, когда признавалась сама себе, что этот безграмотный и нищий верзила ей куда больше нравится, чем инженер Николай, с которым она когда-то намеревалась в Сибири связать свою судьбу. Об этом она совсем недавно призналась Александру. Да и здесь у нее ухажеров было хоть отбавляй, если бы не отец, который почему-то на родине своих предков стал очень строгим к своим детям, особенно к взрослой дочери. Вполне возможно, сама жизнь заставила коротышку бдить за своими детьми. Раньше у Насти был старший брат, который погиб за два года до ее рождения. Пятилетний мальчик погиб совершенно случайно, когда сторожил с отцом на ферме. Берта просила мужа не брать с собою ребенка, боялась его простудить. Отец настоял на своем, ему уж сильно хотелось показать своему первенцу больших буренок. В этот день и ночь валил снег, валил большими хлопьями. Крыша коровника обвалилась мгновенно и неожиданно. Петр с очень большим трудом вылез из-под завала, вылез без единой царапины. Мальчишке же не повезло. Толстая перекладина, обрушившаяся с трехметровой высоты, смертельно его ранила. Кейты очень тяжело переживали смерть единственного сына. Особенно тяжело убивался отец, он винил себя в смерти Антошки. Родители, рано поседевшие из-за горя, решили избегать ошибок и делали все возможное для предотвращения напастей для дочери, потом и для младшего Витеньки…
Александр, томясь в ожидании девушки, довольно часто выходил из здания вокзала и потом переходил на улицу, ведущую в сторону русского общежития. Выходил в надежде увидеть Настю, дальше совать нос боялся. Он не сомневался, что Петр Кейт без всяких проблем сдаст его немецкой полиции или советским военным, машины которых довольно часто проезжали мимо вокзала. Страх частенько заставлял бывшего солдата, одетого в гражданский костюм, озираться по сторонам. При появлении полицейской машины или советских «УАЗов» бородач невольно отворачивался или сразу же искал глазами дом, за которым можно было спрятаться…
Настя Кейт в этот день и в этот вечер на вокзал не пришла. В последний раз красивый и статный безбилетный пассажир смотрел из окна купе на перрон уже чужого и уже незнакомого города. Поезд тронулся с места, однако он продолжал внимательно вглядываться на медленно уплывающий от него перрон. Знакомого лица не было, его не было и тогда, когда очертания вокзала поглотила ночная темнота, поглотила навсегда. Минут через пять верзила, сильно сжав зубы, откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. Сейчас он пришел к однозначному выводу. Настя, его первая любовь к нему уже никогда не придет, и он также никогда не ощутит страсть ее поцелуев. От понимания безысходности и душевной пустоты он заплакал, заплакал навзрыд. Своих слез он сейчас почему-то не стеснялся, весь человеческий мир с причудами был ему безразличен. Плачущий бородач сквозь туман с равнодушием смотрел и на молодого негра, который сидел возле окна, положив ноги на противоположное от себя сидение. Он никак не реагировал и на проходящего мимо него плешивого проводника, который почему-то со злобой смотрел в его сторону. Его не волновали и истошные крики молодых немцев, которые кучкой сидели неподалеку от него и «глушили» пиво. Кое-кто из юнцов под общий смех собутыльников швырял в проход пустые банки из-под пива, которые барабанили по всему вагону. Не задумывался он сейчас и о том, почему так грубо и безжалостно поступил с ним отец любимой девушки. Петра, как и самого себя, Александр относил к категории советских людей, которым всегда было присуще чувство человечности и взаимопомощи друг другу. Он все так и не мог понять того, какая муха укусила взрослого мужчину и в чем состоял грех солдата, пусть даже военного дезертира. Понять причины грубого отношения немца из России к себе, беглому просто-напросто не предстояло знать. Александр раньше и сейчас мало интересовался историей российских немцев. Все то, что успела рассказать о себе и о своих родителях Настя, для верзилы было обычным явлением. Жизнь молодых людей мало чем отличалась друг от друга, так жили тысячи и даже миллионы парней и девушек…
Петр Кейт после того, как закрыл дверь хайма, быстро поднялся в свою комнату и выглянул из окна. Беглый бородач все еще стоял на крыльце и о чем-то думал. Многое пришлось передумать в эту ночь и тому, кто так сильно обидел красивого парня. Петр сначала в душе радовался, что его Настя влюбилась, влюбилась по-настоящему. Она почти все время тараторила родителям о своем незнакомом парне. Появление советского солдата в русском общежитии, который когда-то сопровождал семью аусзидлеров до железнодорожного вокзала, господина Кейта сначала мало беспокоило. Солдаты довольно часто бывали у своих земляков, вместе с ними играли в карты и пили пиво. У Петра даже и в мыслях не было, что его единственная дочь может влюбиться в солдата, да еще в преступника. Обитатели «русского острова свободы» после появления Кузнецова почти в один голос сразу же заговорили о дружбе Насти и новенького.
Многие молодые аусзидлерши с улыбкой смотрели на красивого великана, большинство из них были не прочь протянуть ему руку дружбы. Петр и его жена Берта на первых порах сплетням не верили, они просто не хотели этому верить. Любовь дочери в их планы пока не входила, переселенцы после хайма надеялись устроиться на работу. Мечтали о приличном трудоустройстве и учебе своих детей. Мать все больше и больше наблюдала за дочерью, лицо которой светилось от радости после каждой встречи с солдатом. Видя ее серьезные намерения, она решила с ней поговорить. Настоящего разговора не получилось, Настя и слушать не хотела советы своей матери. Она призналась не только о своей любви к парню, но и также рассказала о своих намерениях всегда и во всем ему помогать. Со слезами на глазах Берта поделилась своими бедами с мужем, через некоторое время эти беды стали общими. Петр все искал подходящий момент для того, чтобы отшить беглого, отшить от своей дочери навсегда. И этот момент представился…
Дальнейшая судьба дезертира мужчину сейчас мало интересовала, болело сердце за свою дочь. Отцу очень хотелось, чтобы ее жизнь на исторической родине предков была жизнью человеческой, без проблем и без страха за свое будущее. Он не хотел такой жизни, которая была у его родителей, да и у него самого…
Родители Петра Кейта, как представители немецкого «опасного элемента», осенью 1941 года были перевезены из Поволжья в Сибирь. Манфред и Магда за месяц до отправки сыграли свадьбу. Людей везли в скотских вагонах, за время следования эшелона двенадцать человек умерло от голода, среди них трое детей. Для прибывших определили и место для проживания – чистое поле. Люди копали ямы, накрывали их ветками и так жили. Кейты, как и многие другие немцы, дабы не умереть с голода, ходили в соседнюю деревню и перекапывали огороды в поисках картофеля. Через год Манферда забрали в трудовую армию, он почти пять лет находился в Свердловской области, валил лес, строил алюминиевый завод. От постоянного недоедания, от баланды с клопами, тяжелого физического труда многие мужчины умирали. Большое лагерное кладбище пополнялось каждый день. Умершие походили на человеческие скелеты.
Не лучше была жизнь и у Магды. Зима 1942/1943 годов на сибирской земле была очень суровой и очень тяжелой. Употребление в пищу трупов павших животных, всевозможных суррогатов стало почти обыденным явлением в сибирских деревнях. Многие жители опухали от голода, кое-кто умирал. Молодой организм немки все эти испытания выдержал, не сломили ее и дальнейшие трудности. Весной 1943 года бездетную женщину мобилизовали в рабочие колонны, она три года пилила лес на севере Тюменской области. Только через два года после роспуска трудовой армии супруги встретились вновь. Уехать в родную деревню на Волге власти Кейтам не разрешили. Только после смерти Сталина начался реальный поворот к лучшему в разрешении немецкой проблемы. Для немцев была отменена спецкомендатура, им выдали паспорта, разрешили ездить по стране. Кейты построили добротный дом, обзавелись скотиной и всякой другой живностью. Затем их единственный сын Петр женился, вскоре появился внук Антон, затем внучка Настя и опять внук Витенька. Пожить старикам на исторической родине было не суждено, они умерли за три года до отъезда их сына в Германию. Петр и Берта при Советской власти больших постов не занимали, в партиях также не состояли. Местные чиновники без проблем им оформили документы на выезд…
Ночь после поистине трагической разлуки с Настей для Александра была настоящим адом. Он очень долго ворочался на кровати в своей фазенде и не мог заснуть. Он очень тяжело переживал все то, что совсем недавно с ним произошло. Потеря любимой девушки, как считал он, было для него Божьим наказанием. От этих мыслей он все крепче и крепче сжимал автомат Калашникова, лежащий под его подушкой. В какой-то миг мысль о самоубийстве понравилась молодому человеку. О солдатских самострелах он довольно часто слышал в армии. Три суицида были и в его мотострелковом полку. На этот путь, как правило, вставали молодые солдаты, которые не выдерживали издевательств со стороны старослужащих или получали тревожные письма от своих родителей и от невест.
Стрелок-зенитчик Кузнецов все эти «слюни молокососов», так он любил называть самострельщиков среди стариков, пропускал мимо ушей. Боксер прекрасно знал, что его никто и никогда не тронет пальцем. Пускать слюни по бесчестной невесте или подруге он вообще не намеревался, их тогда у него просто не было.
В эту же бессонную ночь верзила успел отчихвостить и свою любимую подругу. Он не мог найти причины для оправдания поступка Насти, которая побоялась угроз отца и забыла о своих обещаниях помочь солдату, не говоря уже о признании ему о своей любви. Чем больше беглец погружался в мир жизненных рассуждений, тем больше он ненавидел и себя. Окружающий мир, включая и его самого, в этот момент для бородача не существовал. Бывший гражданин бывшего великого Советского Союза, он же бывший рядовой Советской Армии, он же и настоящий военный преступник оставался на этой земле, в этом человеческом мире наедине с самим собой. Слезы выступили на глазах Александра, когда он, признавая свое ничтожество, приходил к страшной мысли, от которой ему не хотелось жить. Он, молодой и здоровый мужчина, был человеком без родины, без близких и родных, без пятачка родной земли… Не было у него и средств к существованию. Он также не знал, что с ним будет завтра…
