Виктор Васильевич Ананишнов
Реликтовая популяция. Книга 3
– Пока из города… К зиме видно будет, – мимоходом отозвался Харан, так как сам не знал, куда их поведут, и когда можно будет надеяться на возвращение. Впрочем, его заботило иное. – Наведите здесь порядок, чтобы ничто не напоминало…
Он не стал уточнять, что именно и о ком не должно напоминать, в конце концов, Гродов сам должен догадаться.
Ещё не стихли шаги женщин и путров, покидающих хабулин вместе с Хараном, как один из мажуромов доложил:
– Шейн! У входа в дом тескомовцы. Требуют впустить. Говорят, по разрешению кугурума.
– А? Да… – очнулся хозяин хабулина. – Я встречу. А здесь навести порядок!
Ужимки Ольдима на его изуродованном лице не ужасали, а придавали группе разумных, встретивших Свима в подземном переходе, куда его ввёл присланный от Калеи дурб, облик разрозненности и неуверенности – вот собрались незнакомцы, оставаясь в неведении: зачем, по какому поводу?
Дурб от Калеи нэма своего не назвал. Он без слов невозмутимо осмотрел всех, удостоверился – все в сборе, и махнул рукой: следуйте за мной!
Появление Свима вызвало в группе некоторое оживление, но только Ольдим подошёл к нему и пошёл рядом с ним, явно отмечая для остальных своё близкое знакомство с назначенным предводителем.
Подземный ход изобиловал поворотами и переходами с уровня на уровень. Порой под ногами открывалась материковая скала. Это означало, что отряд опускался буквально на тысячелетия в прошлое, когда на этом месте не было ещё никакого города с потерянным за временем первоначальным его названием, а простиралось холмогорье с величественной Ренцей, если она, естественно, тогда протекала здесь, и тоже с забытым давним названием. Но и был короткий коридор, сквозь пролом кровли которого проглянули капли звёздного неба над городом.
– Он нас что, решил познакомить со всеми подземельями Примето? – уже через блеск говорил Ольдим, а спустя праузу, возмутился и возвысил голос так, чтобы слышал проводник: – Мы что решили всю бандеку обойти под землёй?
Дурб-поводырь, мерно вышагивающий впереди группы, на вопрос Ольдима сразу не отозвался, и лишь спустя некоторое время, бесстрастно поведал:
– Осталось ещё примерно пять свиджей.
– Ого! – выразил своё возмущение Ольдим.
У него уже от долгой ходьбы, словно по кругу, сложилась каманама:
Идём толпою, но куда ведут нас?
Везде, попробуй оглянуться,
Одни и те же стены. Нет впереди
Просвета…
Свим на недовольные восклицания Ольдима отвлекаться не стал, но ему тоже надоело брести по узким проходам, отирая плечами осклизлые стены, ступать в лужи по колено и слышать, как о капюшон стукают тяжёлые капли, падающие со свода подземелья. Одежда едва справлялась с грязью и водой и постепенно тяжелела. Ей нужен был хотя бы небольшой ток воздуха, чтобы очищаться, но здесь он застыл в вековом безмолвии.
«Вот так же, наверное» – размышлял Свим, ощущая усталость, – «протянулся туннель от дома, где обитала банда Кемеша, до самых Суременных гор…»
Как бы чего ни было много, и как бы долго не тянулось время, но всё сущее на Земле обитает в конечном мире.
Закончился и нудный переход.
Разумные выходили из-под низкого навеса входа заурядной, на вид, пещеры, изобилующих на крутом склоне высокого холма естественного происхождения… Или рукотворного?… Кто знает древних? Они всё могли! Поворачивать реки, сдвигать горы, перемещать моря…
На дне лощины у подножия холма поблескивал небольшой водоём. На его пологом берегу уже толпилось не менее трёх десятков разумных. Среди них выделялась мощная фигура Камрата, с радостью взиравшего на вновь прибывших, где люди составляли большую часть.
Рядом с ним, слегка испуганная, но довольная перипетиями ночного бегства их хабулина Гоната Гурбун Гродова, оказалась Грения. Глядя на него и не узнавая в нём недавнего малыша, она капризно надула губки, демонстративно отворачиваясь от назойливых глаз молодого человека, рассматривающего её с ног до головы. Не то, чтобы ей это было неприятно, но она ещё не привыкла к таким откровенным взглядам со стороны незнакомцев, не видящей в ней гиту, а лишь представительницу противоположного пола. Камрату же, а это был он, любопытно было наблюдать, как его недавняя мучительница не узнаёт его или делает вид, что не узнаёт.
А вокруг толкались, перекликались знакомые,
Свим с невзрачным человеком, явно не дурбом, но данным в проводники, уточнял маршрут по старой, а поэтому, наверняка не точной, карте на большом листе вечной бумаги.
Ольдим пугал своим видом не знавших его, а счастливая Гелина не выпускала руки Харана.
Особняком стояли Сестерций и Жариста, словно они с первого момента их появления среди участников похода к Скале решили поставить между собой и остальными некую границу, за которую незачем заглядывать и выяснять, что и как там за ней в подробностях их взаимоотношений.
Так же кучно держались молодые дурбы из хабулина Кате Кинг Кторы, хотя некоторые уже с удивлением посматривали в сторону немногочисленных женщин.
К”ньец и Ф”ент отслеживали каждый шаг Свима, считая своим долгом стать непременной частью окружения предводителя команды. Пока что им это удавалось, так как никто из людей и путров, тоже пока, не претендовал на занятие их места. И если хопс давно выполнял эту роль при Свиме и научился только изображать его тень, то Ф”ент был весь на виду и вскоре стал даже взлаивать на, как ему казалось, слишком непонятливых спутников, чьи действия не совпадали или направлены были вопреки воле Свима.
Х”вьюся, к не удовольствию стехара, тоже принимала деятельное участие в общей суматохе и не отставала от него ни на бермет.
К”ньец, выслушав стехара о «подарке» Ч”юмты, отнёсся лояльно к её появлению в команде, тем самым, успокоив Ф”ента хотя бы в том, что кошка не будет подтрунивать над ним.
Одур закопошился и выглянул из-за распахнутой на груди Камрата куртки, и уставился круглыми безумными и печальными одновременно глазами на Грению. Она вскрикнула от неожиданности и отступила за спину Харана. Бывший врач и телохранитель засмеялся, улыбнулся и Камрат, кладя большую свою ладонь на голову одура.
– Камра, успокойся!
– Не бойся, – сказал Харан, поворачиваясь к Грении. – Это одур Камрата. Как видишь он взял его с собой.
– Кам… – Грения куснула губки. – Камрата?.. Это он?.. Камрат?… Ты… Думара!
Сцена узнавания в могучем дурбе недавнего мальчика смазалась сигналом Свима начать движение.
Вёл команду в качестве проводника, как уже упоминалось, невысокий щуплый человек – лесовик с унылым блеклым лицом, но подвижным телом. Он немногословно поведал Свиму о себе – звали его Наваном – и предупредил:
– За Дорогу Смерти не пойду. Как подойдём к ней, там разбирайтесь с маршрутом сами.
Свим о роли Навана знал от Калеи, поэтому ограничился короткой фразой:
– Вот и веди!… – Оглянулся на молодых дурбов, хохотавших над какой-то очередной шуткой кого-то из них не то в собственный адрес, не то в кого-то из новичков для них, крикнул: – Выходим!
– Шейн! – обратился Тлуман к сидящему неподвижно и изучающему противоположную стену комнаты Жуперру. – Сегодня из города вышла большая группа разумных.
– Куда? – глава Тескома медленно перевёл взгляд на думерта.
– Куда, не знаю. Их заметили лесовики.
– Кто?
– Секталь и Румман.
– Знаю их. Что они видели?.. Говори, не мнись! Что-нибудь для нас интересное?
– Там были люди и путры. В основном мужчины. Дурбы. Но и женщины. И якобы среди них две девочки.
Жуперр поднял брови.
– Дурбы имею право. Девочки… – он задумался. – Странно, конечно. Что ещё?
– Они видели настоящего торна и человека в страшной маске.
– В маске?.. Это ещё зачем?.. Ольдим! Вот кого они видели!
– И я так думаю, шейн.
– А мальчика не видели.
– Спрашивал. Говорят, нет. А вот дурбы в основном молодые, хорошо вооружены, походные мешки забиты полностью.
Жуперр, думая, постучал пальцами по столешнице.
– Не те ли, что входили месяц назад? К Кате Кинг Кторе?
– Выясняю. Но у Кате Кинг Кторы всегда столько толчётся народу…
– Но дурбы! В таком количестве?.. – Жуперр задал вопрос самому себе и неожиданно почувствовал некое наитие, охватившее его.
«И, правда, почему? И откуда сразу столько?»
Тлуман с удивлением посмотрел на руководителя Тескома, так как его волнения не понял.
…События в Сампатании назревали давно, недаром тот же Жуперр мотался по южным районам бандеки и ему, думерту, не давал покоя, объединяя батлан: переговоры с думертами, кринейторами, а порой даже с отдельными бойцами. Бессчётные встречи с представителями кугурума. Всё это не оставалось тайной. Наступающая весна подтолкнула было хожалых в дорогу, но передряга в бандеке заставила многих из них переждать, а другие, добравшись до первого города, так же оседали в них. Лишь лесовики да подавшиеся в банды проскользнули как всегда за койну, поскольку неурядицы в Тескоме только им на руку – на время позабудут о них. Но потом кое-кто из хожалых тоже решил высунуться из города. Так было, так будет. А кто там – Ольдим или женщины какие-то, так пусть, лишь бы не оскверняли дороги разбоем.
А у Жуперра колыхнулись какие-то догадки и размылись. Он сидел и думал совсем о другом, а вернее, у него отпало всякое желание думать и вообще что-либо предпринимать. Тут уже пора выводить патрули на дороги, а не ломать голову над кучкой разумных, решивших покинуть город не через ворота. Даже Ольдим. Он, конечно, что-то знает о мальчике, но не скажет. Во всяком случае, мальчика не видели, значит, он ещё где-то в городе. А, пусть всё идёт, как идёт…
Поинтересовался, прежде чем поблагодарить и отпустить думерта:
– Где они их видели?
– В районе гор Мусора.
– Вот даже как!… Куда же они направляются… Неужели и эти к Болотам?.. Конечно, к Болотам. Второе, говорят, должно в это лето высохнуть…
– Скала? – понимающе кивнул Тлуман.
– Она… Интересно там будем в этом году. Есть сведения, что многие к ней собираются.
– Слышал. И вправду, интересно. И Скала и то, какая там кутерьма начнётся. Кто кого обгонит, кто на кого насядет.
Жуперр прищурился и с хитрецой спросил:
– Интересно, говоришь?.. А не хочешь ли ты сам сходить, посмотреть? Я думаю, туда потянутся не только любители пощекотать нервы, но и банды, и гурты. И случиться не кутерьма, а начнутся кровавые стычки и драчки. А это наша территория… Нет, Тлуман, и правда! Заодно за Ольдимом присмотришь… И… – Жуперр вновь сузил глаза, – Присмета с собой позови. Что ему тут летом делать?
Тлуман от неожиданного приглашения, больше похожего на приказ, только и мог, что беззвучно открывать и закрывать рот, будто рыба. Ему после отлучки на Сажаней дел в городе было невпроворот, а теперь всё надо бросать до зимы. Что тут будет без него?
– Но, шейн…
– Знаю и ценю. Но и ты посуди сам. Кому я могу доверить бойцов? Застой в нашем Тескоме породил в последние годы фундаренцев, независимых дурбов и хожалых. Я уже не говорю о бандитах… Кто у нас сейчас в кринейторах? Тоже сам знаешь. Пусть лучше дороги пасут, на большее у них ума не хватает. Вот пусть и пасут, а не отсиживаются в городе. А при походе к Скале… Надо же! – Жуперр задумался. – В молодости я о ней даже не слышал. Лишь став думертом, кое-что узнал, да и то, как слух. А сейчас каждый изгой о ней знает и стремиться её найти… Так что там сейчас, вокруг болота, надо быть такому, как ты… Поверь, Тлуман, если бы мог бы, я сам пошёл бы…
– Но, шейн…
– …будь мне лет на сто меньше. А что? Мне это, – глава Южного Тескома ткнул пальцем на стол, за которым сидел, – надоело уже до оскомины!
Они молча глянули друг на друга.
Тлуман впервые видел своего начальника, проработав с ним уже лет пятьдесят, в такой горячности и откровенности. Всегда уравновешенный, спокойных, уверенный и без лишних сантиментов, Жуперр вдруг раскрылся перед ним с другой, совершенно неизвестной для него, стороны. И он подумал, что ничего, по сути, не знает о жизни руководителя, хотя денно и нощно будто был при нём столько лет.
А Жуперр думал о неизбежности завтра или даже сегодня изъясняться с незнакомцем, представителем Агоры, о результатах поиска мальчишки. Как было бы хорошо всё бросить и возглавить небольшую группу отчаянных и понимающих его с полуслова тескомовцев, лишь по случайности попавших в Теском, а не к бандитам.
Однажды – Жуперр ощутил сладость воспоминания – у него уже подобное случалось. Давно, правда, но было же! Он и ещё десяток таких же смелых и уверенных в себе бойцов шли по следам главы опритов Кумары Капса Капрова. Против них, горстки тескомовцев, казалось, ополчился весь мир. Но они, походя, громили гурты и малаки, базы банд, а чтобы никто не мог им помешать, таились даже от других отрядов Тескома. Они устраивали засады, и банды численностью в десятки раз больше их, получали по заслугам… И он лично зарубил Кумара в честной схватке – без меленрая, с одним мечом. Правда, Капров был вдвое старше его…
Но было же, было!..
– Подбери бойцов сам, – нахмурясь, сказал он уже в приказном порядке. – Немного. Может быть, крин. Превратитесь в искателей приключений… Хожалых… Смени экипировку. Вы – не Теском. Предупреди Присмета. И… позовёшь меня, когда всё подготовишь. Поговорю с вами. Всё, Тлуман!..
Присмет исподлобья угрюмо оглядел Тлумана, вошедшего в его комнату на правах хозяина.
– Если пришёл с тем же, то с тем же и уйдёшь, – громыхнул бывший фундаренец, видя, как не прошенный думерт бесцеремонно усаживается за стол, заваленный едой, и придвинул к себе блюдо с шариками гамбо, намеченные Присметом на десерт.
Тлуман положил в рот сразу два шарика и прикрыл глаза, ощутив приятную кислинку.
– Может быть, что-то промелькнуло в словах твоих недавних агентов, какие-то намёки? – спросил он, прожевав. – Могут же они проговориться, кто есть на самом деле.
– Какие там намёки? – грубо парировал Присмет. – Кому они были нужны? В Фундаментальную Арену принимали не из-за нэма, а по убеждению… Да, да, по убеждению! Чему ты удивляешься? У вас ведь то же самое… Мы с тобой тому пример, если уж на то пошло… – Присмет отметил, что Тлуману намёк на его низкий нэм не понравился. – Так вот приходит такой здоровый человек и говорит: – «Я – Свим Сувелин Симор». И – точка! Нас его настоящий нэм не волновал. Инег он или даже швых, многоимённый или изгой, а то и обычный горожанин. Для Фундаренцы все равны. Основная информация об агенте – его доклады.
– Но Ольдим?
– Ха! Ольдим! – Присмет протянул свою громадную пятерню и сгрёб все оставшиеся шарики гамбо, всю пригоршню сразу отправил за крупные зубы рта, раздавил шарики и даже не поморщился.
У Тлумана рот наполнился кислой слюной только от одной мысли, что сейчас может испытывать Гора Мяса. Его даже передёрнуло.
– Да, Ольдим.
– Ольдим был всегда на виду. Сыпал каманамами направо и налево, нажив на том рожу, от которой шарахаются даже тронутые изменением.
– Ну, уж, – не поверил думерт. – Тронутые не могут…
– Сам видел… Ольдима, до прихода к нам, знали многие, оттого кое-что просочилось о его прошлом, хотя, повторяю, нам этого не нужно было. А Свим… Я с ним однажды ходил в Сопт. Больше месяца с ним общался. Умён. Явно не похож на инега… Такие, как он, у нас преобладали… Если он в городе, то, думаю, у кого-нибудь в хабулине прячется. Так же как и Ольдим.
– Ольдим покинул город.
Присмет озадаченно глянул на Тлумана.
– Один?
– Если бы, – Тлуман рыскнул по столу быстрыми глазами, до сих пор не проходяще удивляясь прожорливости Куска Мяса. – С целой толпой дурбов и…
– Дурбы толпой не ходят, – поморщился фундаренец от необходимости напоминать непреложную истину.
– Оказывается, ходят
– Ну и…
– Ольдим с ними. Похоже, – Тлуман помолчал, соображая, что и как сказать, ведь поход к Скале чистое предположение Жуперра; но решил говорить о том же: – направляются искать подходы к Скале… К Узлу Перехода… Знаешь о таком?… И не только они идут к ней, но и другие. Нам с тобой тоже придётся идти…за ними, дабы обеспечить порядок.
Присмет буркнул что-то нечленораздельное, а потом сказал:
– Мы знали. Болото Второе в этом году должно высохнуть основательно.
– Да.
Присмет подумал: – «Тлуман, поди, считает, отказываться буду. Не буду! Подальше от Свимов и Камратов. Пусть Теском за ними сам побегает… А ведь думерт тоже, наверное, решил сбежать… Скала… Забавно всё-таки. А ведь чем Край не шутит! Вдруг, дойдём… Об обеспечении порядка – это Тлуман для красного словца сказал. Теском просто так людей не пошлёт. Значит, есть какая-то надежда её найти, раз сразу две, по крайней мере, организации ощутили такую возможность… Впрочем, Фундаментальная Арена из соревнования с тескомовцами вышла»
Тлуман уже подготовил подобающую жёсткую по содержанию формулировку, если Гора Мяса откажется, оттого вопрос того почти застал его врасплох:
– Когда выходим?
Глава 8
То, что за ними следом идёт какая-то вооружённая группа людей, Свим узнал на четвёртый день после выхода из Примето.
Ф”ент, принёсший эту новость, сбил ноги и лапины, покрывая почти суточное отставание от команды Свима. Он был послан проверить тылы, и вот прибежал, чтобы поведать: за ними увязалась не такие уж незнакомцы, как можно было подумать, глядя на них.
Стехар скулил и взлаивал, зализывая ранки, и отрывисто рассказывал:
– Их двадцать четыре… Одеты хожалыми. Мешки тяжёлые. Собрались далеко идти… Люди разные… Но среди них громадный человек. Почти как Камрат теперь. Я его видел на острове, когда на нас напали у Шельмы…
– Присмет! – ахнул Свим и оглянулся: не слышал ли кто его почти испуганное восклицание?
Его отряд отдыхал.
Ещё с первого привала сформировалось крепнущее выделение трёх, по крайней мере, неравных по численности групп. Первую составляли молодые дурбы, сдружившиеся за время месячного сидения в дуварах Кате Кинг Кторы – всего семнадцать человек. Во вторую группу слились бывшие спутники Свима – Харан с торном, женщины – шестеро и путры – тоже шестеро, а в третьей оказались Камрат с Гренией и Думарой. Порой к третьей группе примыкал Харан с Гелиной, да и Жариста всегда была при Сестерции, и получалось так, что Свима оставляли одного среди женщин, смущавших его своей откровенностью после разлуки с Клоудой.
Дурбов возглавлял хорошо сложённый, но низкорослый, что не мешало ему выказывать своё превосходство, многоимённый, нэм которого был достаточно высоким, и он не скрывал его – Зливан Залом Зальцер. Однако, либо наставленный Калеей, шепнувшей ему, с кем придётся иметь дело, либо он сам догадался, но перед Свимом Зливан не подчёркивал своего происхождения.
Зато с Ольдимом у него отношения не сложились. И виноват был, если, конечно, искать виновного, отнюдь не молодой дурб, а Ольдим. По мысли последнего, Зливан нарушил один из древнейших кодексов – многоимённый, становясь дурбом, должен поменять свой нэм на иной, придуманный и такой, который мог быть только ниже официального, обычно в рамках инегов.
С первого дня всем стала известна его злая каманама, начинающаяся со слов: «Вознёсся высоко хожалый и бандит…» И хотя направленность её можно было отнести к любому дурбу, даже к самому Ольдиму, но в ней просматривался явный укол предводителю молодых дурбов.
Свим высказал бывшему сотоварищу по Фундарене: негоже, де, в самом начале пути, когда разумные и люди в отряде ещё не притёрлись и не стали единым целым, обижать кого бы то ни было, тем более официально, по сути, облечённого властью. Кто знает, что их ещё ждёт впереди, тем более что сама экспедиция к Скале авантюрно, по всему, не предсказуема, да и по содержанию – тоже.
Ольдим, играя диким лицом, смиренно заверил, что больше «не будет», вызвав у Свима гомерический хохот – такого ответа он не ожидал, напротив, предполагал от дурба присущего ему нахального отклика. А тут: «не буду…» Впрочем, смех Свима случился не столько от слов Ольдима, сколько от разрядки напряжённости.
Сам автор каманамы, возможно, тоже смеялся вместе с ним, но внешне этого нельзя было определить.
Молодой дурб хорошо понял поэтические намёки Ольдима, и старался не иметь с ним близких встреч, обходя стороной, поэтому Свиму даже приходилось по делам отряда общаться с ними порой порознь. Но сообщение, принесённое Ф”ентом, о преследователях, в кругу которых мог находиться Присмет, не терпело промедления. Свим собрал на совет своих прежних спутников, и несколько молодых дурбов, а также К”ньеца и Ф”ента.
Пока собирались, К”ньец хлопотал вокруг Ф”ента.
– Ты, собака, бегать не умеешь, – наставительно говорил он, однако в его голосе не было упрёка, а лишь заботливые нотки. – Все лапы стоптал. Надо было дорогу выбирать…
– Он такой… – суетилась рядом Х”вьюся.
– А ты, – слабо защищался стехар, – помесь неизвестно кого с лошадью, вообще бы не добежал. И какие здесь дороги, кошка?
– И шерсть всю ободрал до мяса, – продолжал хопс. – Зализывай, зализывай!.. Вот здесь тоже! Х”вьюся, не мешай! Лучше помоги ему!
Люди говорили о другом. Свим коротко ввёл собравшихся в курс событий. О Присмете и о его участии в преследовании команды не знал только Зливан, но достаточным оказалось нескольких слов, чтобы он мог оценить тревогу остальных. Хотя не до конца.
Для дурбов Камрат был представлен как обыкновенный спутник команды Свима, точно так же, как Гелина, Грения и Думара. Женщины, кроме Жаристы, также шли не под своими настоящими нэмами. Поэтому, если для Ольдима предметом язвительных высказываний являлись молодые дурбы, то Камрат стал для них отдушиной, на которой можно было отыграться. Он представлялся им увальнем, носящим сразу два меча только чтобы покрасоваться, но, главное, их задевало полное невнимание к ним со стороны Грении и Думары, увлечённых одним Камратом. Да, они ещё девочки, но всё равно обидно, когда к ним, молодым, весёлым и настоящим, по сравнению с Камратом, дурбам, демонстрируется такое пренебрежение.
Впрочем, Думара порой позволяла себе иногда перекинуться репликами с дурбами и даже к концу дня помогать ей идти, порой даже нести на руках. Но в целом, эта троица, казалось, никого не замечала…
– Напасть на них, – выслушав Свима, тут же предложил Зливан. – И…
– Тескомовцев не так-то просто взять, – недовольно заметил Ольдим. – Каждый из них стоит наших троих. И, если ввяжемся в драку, до Скалы ли нам будет? Половина из твоих ребят погибнет, а другая – будет раны залечивать.
– Почему только мои? – возразил Зливан. – Если хорошо подготовить засаду, то можно обойтись и без потерь, – не сдавался он.
– Зачем? Чтобы только подраться? Да там один Присмет пятерых твоих дурбов стоит… – мрачно сказал Свим. – И Ольдим прав, после драки до Скалы мы не дойдём. К тому же с нами женщины и дети.
– Вот-вот! – подхватил Ольдим, но теперь в адрес Свима. – Опять ты во главе непонятно кого. И чего я за тобой таскаюсь, имею дело вот с этими болтунами, переживаю до головной боли?
– Была бы голова, – буркнул Зливан, отворачиваясь от Ольдима.
А у того от наглости молодого дурба глаза начали своё удивительное движение по лицу – один вверх, другой вниз.
– Если говорить о голове с безголовым, то… – начал высоким голосом Ольдим.
Его одёрнул Свим.
– Мы не для того собрались!.. Здесь, думаю, для нас возможно одно из двух. Либо идти, как шли, имея за собой тескомовцев, либо попытаться сбить их с нашего следа. Первое – проще. Второе требует подготовки и выдумки, зато после можно будет не заботиться о них.
– Не выйдет, – подал голос Камрат, он у него прозвучал басовито и спокойно. – Второе не выйдет. Они могут знать наш маршрут, так как идут за нами от самого Примето. Или, если даже не знают, то могут иметь целью ту же самую Скалу. А что Болото будет проходимее именно со стороны Дороги Страха, они знают не хуже нашего. Они нам пока не угрожают, то и пусть себе идут следом. Скрестить мечи всегда сумеем… – Камрат не обратил внимания на презрительную усмешку Зливана. – И вот что я ещё скажу. Мы не знаем, как всё сложиться в будущем при подходе к Скале. Тескомовцы для нас могут стать не врагами, а… единомышленниками.
– Ха! Единомышленниками? – удивился Ольдим. – Как на Сажанее. Да Присмет своего не упустит!
– Да, Присмет, – сказал Свим. – Но я согласен с Камратом. А вот с тескомовцев придётся не спускать глаз.
– Для путров самое дело, – оживился Зливан. – Я могу им помочь организовать нечто вроде эстафеты, чтобы они не доводили себя до такого состояния, как этот, – небрежно двинул он рукой в сторону стехара.
– Ф”ентом меня зовут! – неожиданно вскинулся тот, хотя мгновением до того выглядел, ну, совсем умирающим. А тут вскочил на ноги, встряхнулся. – И стехар я! А не этот!
Х”вьюся, глядя на Ф”ента, тоже приняла стойку.
Молодой дурб никак не ожидал, по-видимому, такого отпора со стороны путра. Он оторопело уставился на него непонимающим взглядом. Выглядел он при этом забавно. Отчего Свим и Камрат, знающие Ф”ента, расхохотались, а на лице Ольдима отразилось нечто бесподобное.
– Ты, дурб, – воинственно мяукнул К”ньец, – если так будешь относиться к нам, то ничего не организуешь! И мы лучше тебя знаем, как обеспечить слежку. Да, стехар?
– Да уж, – важно поддержал его Ф”ент, но на всякий случай поджал обрубок хвоста под себя.
– Итак, – подвёл итог разговора Свим, – идём с разведкой и впереди, и позади.
– Может быть, ускорим движение? – Зливан не хотел, чтобы кто-то подумал о нём превратно, мол, он заткнулся, стоило только на него прикрикнуть, даже со стороны путров.
Но в душе он был собой недоволен. Когда Калея и Кате Кинг Ктора объясняли ему его задачу, они чётко оговорили его место в отряде – формальное руководство дурбами, как передаточное звено от Свима, дабы тому не надо было вести переговоры или давать какие-то распоряжения каждым из них в отдельности. Конечно, бессловесным исполнителем его быть не заставляли, но и навязывать своё мнение – тоже.
Но и молчать, когда за ним половина отряда, к тому же самой подготовленной для похода, как ему казалось, он не собирался. Что тот же Свим без его дурбов?
– Надо было идти берегом болота, – глядя мимо Тлумана, озабоченно хмурился Поликан.
– Почему это? – Тлуман тоже не смотрел на него, а оценивающим взглядом осматривал место предстоящего ночлега.
И только после того, как удовлетворился, с недоумением перевёл взгляд на кринейтора, своего ближайшего помощника. Поликан отвечал за хозяйство их небольшого отряда.
Поликан оглянулся и, понизив голос, проговорил:
– Чтобы лодки с едой тащить.
Тлуман не понял.
– Какие лодки?
– С едой, говорю. Гора Мяса скоро всё съест…
– А-а, – Тлуман поморщился.
Проблема обеспечения Присмета едой существовала. Аппетит его рос по мере продвижения вглубь Диких Земель. Создавалось впечатление – фундаренец что-то жуёт всегда: в пути, на привалах и даже во сне. И всё это с угрюмым выражением на лице, молча, ни на кого не глядя. Он словно был погружён в мир, где идёт постоянная борьба, победителем из которой выходит только жующий.
Правда, свою еду Присмет нёс сам, но содержимое его мешка уже уменьшилось наполовину, а поход ещё, по сути дела, только-только начался – шёл девятый день, как они вышли из Примето, и до вьючных торнов, посланных вперёд к Дороге Страха надо было идти ещё долго…
Вокруг простиралась, слегка испорченная редкими увалами, равнина. Неясно было, что могло здесь располагаться во времена древних, но местные Дикие Земли славились отсутствием каких-либо дорог, руин и, вообще, следов пребывания здесь когда-либо человека. Единственное объяснение тому, бытующее издавна, – равнина когда-то представляла собой дно моря. Но против такого предположения выступала Дорога Смерти или Мёртвых или Страха, соединившая Болота Первое и Второе.
Сам думерт у Дороги никогда не бывал, хотя она территориально как будто относилась к сфере влияния Южного Тескома. Но знал о ней кое-что, поскольку, выходя из города, ознакомился с некоторыми данными из Хранилища знаний Тескома и рассказами, тоже записанными в разные времена, побывавших рядом и видевших её.
Сведения, скудные и противоречивые, излагаемые разными источниками, совпадали в одном: строительство или какое-то иное появление Дороги Страха относилось задолго до эры Падения. Якобы она первой стала вечной дорогой, но и в забвение по каким-то причинам попала тоже первой, отчего совсем не пострадала во время войн Проклятых Веков. Вот почему могла служить образцом для сравнения с другими дорогами обитаемого мира, пострадавшими так, что до сих пор исковерканы выбоинами и пока не могли восстановиться полностью.
– В полотно её можно смотреться как в зеркало, – утверждал один из очевидцев.
– Она как будто покрыта слоем чистого синего льда, – вторил другой. – Даже веет холодком.
– Это подобно застывшей реке в тихую погоду, – свидетельствовал третий…
Но что любопытно – никто из них не решился ступить на неё, памятуя название, данное ей в незапамятные времена.
– Нет… Постоял, постоял… И ушёл от неё подальше, – высказался один из свидетелей. – Рядом с ней стоять – мороз по коже…
«Пройдут те, пройдём и мы», – успокаивал себя Тлуман.
А те, команда Свима, шли уверенно. Каждый день отмеряли двадцать пять свиджей – не торопились, но темп держали. Тескомовцы, не привыкшие к такой повседневной гонке, к вечеру уставали. А у тех будто есть женщины и дети, а идут только с одним привалом в середине дня.
– Удобно тебе? – Камрат нёс Грению, а для всех – Рению, не ощущая её веса.
Дочь бывшего правителя Сампатании уютно устроилась на согнутой и упёртой в бедро Камрата руке, словно в своеобразном кресле, спиной по ходу движения. Руки её лежали на широком плече Камрата, поверх которого она могла видеть и разговаривать с Думарой, вернее, с Марой, пересаживаемую с шутками с руки одного молодого дурба к другому. Из-за пазухи Камрата выглядывал любопытный одур и время от времени стучал кулачком в бок Грении, тогда она гладила его голову, и он успокаивался.
Женщинам, кроме Жаристы, также помогали: несли их заплечные мешки, поддерживали под руки. Как бы ни был труден путь, команда Свима порой гляделась вышедшей на прогулку большой компании. Но к ночлегу крайняя усталость проступала на лицах у большинства спутников, особенно молодых дурбов.
Ничто, казалось, не утомляло лишь Камрата, Сестерция и Ольдима. Свим тоже держался, но на нём всё-таки было возложено руководство, а это его изматывало больше, чем ходьба.
К вечеру отряд догоняли путры с сообщением о движении тескомовцев. Из их докладов следовало, что темп движения, навязанный Свимом и поддержанный всеми, приносил плоды – тескомовцы постепенно отставали, и, наконец, остановились на дневку.
Доклады путров действовали успокаивающе, а остановка, вообще, дала повод к злословию в адрес тескомовцев. Два дня назад был отпущен в Примето проводник, данный Калеей. От него ничего нового Свим почерпнуть не мог, а сам Наван держал себя незаметно и практически в маршрут движения команды не вмешивался. Порой Свим подозревал, что проводник сам не знает: верно ли они идут или нет. Так что казалось, всё идёт правильно – ещё полпути и они у Дороги Страха.
