Виктор Васильевич Ананишнов
Реликтовая популяция. Книга 3
Помучившись бесплодными размышлениями, в которых он не находил ни каких новых, подспудных для себя знаний, Камрат подумал о предопределённости. Что если, так и должно было случиться? И в дом они вошли только для того, чтобы отдохнуть по настоящему, переждать определённое время, освободив себя от опеки роботов.
Наконец, он решительно направился к узкой полоске двери, чтобы проверить свои предположения. Остановился перед дверью, потрогал пальцами, постоял в ожидании и стал склоняться к мысли – да, они взаперти. И уже отшагнул, как стена раздвинулась на ширину, достаточной для прохода одному человеку. Камрату хватило несколько мгновений, чтобы выглянуть, осмотреть подходы к дому и тут же отпрянуть назад.
До его появления на улице царили тишина и спокойствие. Мавши шеренгой стояли на страже, за ними – приплюснутые в неподвижности «жуки» и как будто, если это только не показалось Камрату, появились и третьи участники, которые, похоже очищали территорию от останков сожжённых «жуков» и оторванных конечностей мавш. Вот они-то одни и создавали некоторое движение, подобие оживления рядом с домом. Но с появлением Камрата моментально всё изменилось. Роботы разом дёрнулись, мавши словно прибавили в росте, а их противники двинулись в атаку, тем самым, заставив Камрата отступить, чтобы не разжигать новую схватку.
Выход на улицу явно оставался закрытым.
Камрат потёр лоб, тряхнул головой. Надо будет что-то предпринимать иное, но только не сейчас.
А сейчас – спать, спать…
Спали долго, как будто не хотели того и оттягивали момент, когда придётся придумывать и искать, чтобы разрешить проблему осады, и выбираться из неё. Потом с ленцой поднимались, но спокойный сон придал силы, правда, к сожалению, не прибавил уверенности. И это стало понятно, как только Камрат поделился своими наблюдениями.
Однако, ни идей, ни подсказок не находилось. Специально подготовленная команда для достижения Скалы Перехода не имела ни знаний о возникшей на их пути и вокруг них ситуации, ни представлений, как из неё выбраться. Это могло означать только то, что команда должна была сама выпутываться из того положения, в которое попала.
– Есть один, – нарушил долгую паузу молчания Малион в невесёлом обмене мнениями, – обследовать этот дом и искать из него другой выход. Лучше с другой стороны.
– Толкался я тут уже в стены, – уныло поведал Зливан. – Без ответа, будто за ними ничего нет.
– Я их даже потыкал мечом, – сказал Сулон.
– Не ты один, – заявил Рувон. – Я тоже… И тоже без толку.
– Наши уколы на них подействовать не могут, – опершись о стену рукой, сказал Малион. – Ими управляют, а сами они бесчувственны.
– Тогда давайте прорубим выход мечами, – предложил Зливан.
– Ну да, – Ольдим исказил лицо и в упор посмотрел на предводителя молодых дурбов. – Их прорубать до зимы придётся. Если они, конечно, не ответят тебе тем же самым.
– Ничего с домом делать не надо. А надо… – Камрат подождал, когда все обратят внимание на его слова, – попросить уважаемого Сестерция вникнуть в механизм управления домом, как он это блестяще сумел, общаясь с моблами…
– Не попросить, а заставить, – жёстко сказал Свим. – Его просить, время терять. А, Сестерций?
– Нет, именно попросить, – настоял на своём Камрат. – Если он воспримет нашу просьбу, то, думаю, справиться с ней лучше.
– Ничего он здесь не узнает, – махнул рукой Ольдим. – Моблы для всех, а эти дома…
– Ну почему же? В конце концов, древние старались, как можно упростить общение со своими созданиями.
Сестерция же, чтобы он приступил к обследованию дома, просить было не надо. Всю ночь он, даже не желая того, находился в общении со всеми системами, управляющими домом. Ольдим правильно отметил – сложность этих систем на порядок превосходила устройство моблов. Но ко времени подъёма команды, торн уже кое-что знал, но, во-первых, – не всё, и во-вторых, – он нашёл только один выход – уйти в подземелье, что могло связывать все строения города в качестве, как ему показалось, клоаки. И ему претила сама мысль спускать в неё.
Поэтому он не вмешивался в обсуждение и ждал, не найдётся ли у кого-нибудь нечто более привлекательное, чем дорога под землёй.
Не нашлось. И вот назвали его имя…
И вновь в нём вспыхнуло его недоумение. Оно всё чаще посещало его. Почему он, настоящий торн, попал в компанию чисто биологических разумных не по своей, оказывается, воле, а в качестве кем-то избранного существа? Ведь теперь ведомые Камратом люди и путры во всём отличались от него.
Когда-то команда Свима приняла его, но это был свободный выбор свободного торна. Он мог в любой момент уйти к другим людям или другим разумным, как он до того состоял в банде опритов. Свим и малыш встали на его защиту, и, хотя Свим иногда помыкал им, но всегда относился с уважением и доверял ему. А к малышу он просто привязался. Его поражало в нём всё: и умение владеть мечами, и любознательность, и не высокомерное покровительство человека торнам, а равенство. Вот он, уже не малыш, а его отношение к нему остались прежними.
Но кто его заставил помимо него самого, его, по сути, воли идти к Скале Перехода?
Пояснения, смутные, конечно, Камрата и Малиона, предположения Харана, намёки Знающих, не могли дать вразумительного ответа о его роли в команде, его предопределённости в ней, как говорит Харан, а теперь все повторяют за ним это слово.
К тому же, он, как торн, потомок разумных существ первозданных Великим Биологом и как избранный пусть кем-то неведомым для него, должен был бы возглавлять экспедицию к Скале Перехода, а отнюдь не Камрат. Нет, он не ревновал Камрату, не завидовал ему и не тешил себя быть способным руководить людьми, но удивлялся своему единственному включению в команду и незнанию своей в ней предопределённости. Не для управления же моблами, этими инженерными пустышками!
Когда Камрат говорил о возможной уникальности каждого, кто идёт с ним, поскольку каждый, по всей вероятности, являлся носителем каких-то ещё не проявившихся знаний, то это могло относиться только к людям и путрам, но только не к нему. Он тщетно искал в себе какие-то неизвестные ещё ему знания и не находил. Да и если бы кто-то посягнул вмешаться в его мозг со стороны, он об этом узнал сразу бы.
Все свои действия он всегда сверял со знаниями, вложенными в него ещё в инкубаторе, и с приобретёнными потом знаниями из жизненного опыта. То есть принимал решения сам, не чувствуя каких-либо намёков на подталкивание от кого бы то ни было.
И всё-таки случилось так – он избранный!
Кем, кода и, главное, зачем? Ведь кто-то к его избранию приложил руку или навёл кого-то на эту мысль. Не Хлен же, нарушивший договор. И не встреча с Жаристой…
– Сестерций, ты сможешь сделать… понять, как управляется этот дом? – Камрат напрямую обратился к торну.
Красноватая аура окутала комп Сестерция. Как бы ему не хотелось спускаться в подземелье, но он не мог не ответить Камрату, а, ответив, сказать не правду.
Не вдаваясь в подробности, он сказал:
– Я уже понял… Отсюда можно уйти другим путём, если спуститься вниз, под землю.
– Вот! – обрадовался Малион.
– Примето нам мало было, – проворчал Ольдим. – И насиделись под землёй и находились досыта.
– Но это выход.
– Куда?
– Да хоть куда. Или ты сбираешься здесь сидеть? Взаперти?
– Сестерций! – Камрат хотел спросить торна вопросом Ольдима, но сообразил, что тот не мог знать, что находится за пределами дома, и тут же получил ответ, так как всё-таки обратился к Сестерцию.
– Не знаю. Но можно пройти.
– Куда? – не унимался Ольдим. – В яму какую-нибудь или…
– Подожди ты! – остановил его Свим. – Сестерций, как думаешь, там можно будет пройти к соседнему дому?
– Да… Наверное.
– Ну, вот! И так от дома к дому, а потом… Как думаешь, Камрат.
– Конечно. Показывай, Сестерций!
Сестерций подошёл к противоположной двери стене и приник к ней, сдвинув на затылок чалму. Постоял так с минт при общем напряжённом молчании, издал звук выдоха.
Кто как, а Жариста во все глаза ревниво следила за его действиями – как он подходил, как приникал к стене, как оглаживал её руками.
А Сестерций продолжал не совсем понятные действия конечностями и компом. Но вот стена заколебалась, по ней снизу вверх пробежала волна и, в конце концов, проявилась тенью, а затем в нижней её части раскрылась широкая геометрически строгая четырёхугольная дыра. Стала видна лестница, полого ведущая глубоко вниз.
Сгрудившись, члены команды осмотрели её. Внизу их ожидала темнота, так что конца ступеням не было видно.
– Надо бы проверить, что там, – заикнулся, было, кто-то из молодых дурбов, но по тому, как это было сказано, сам он этого делать, похоже, не собирался.
Ему не ответили, ждали решения Камрата.
– Ничего проверять не будем. Пойдём врозь, растеряемся. Уходим отсюда все вместе. Малион и Невлой, как всегда замыкают… Зливан, ты со мной впереди. Будем ждать всех внизу. Сестерций, попробуй опустить моблы… Пошли!
– Стойте! Это успеем…
– Что, Харан? – обернулся Камрат, уже пригибающий голову под низкой притолокой выхода на лестницу.
– Уйти мы успеем. Но в доме могут быть закалочные. Хорошо бы их Сестерцию найти. Кое-кому закалочные уже давно нужны. Впрочем, всем нам их пройти не мешало бы. И раздаточные тоже здесь могут быть. Сапоги поменять бы Лептоку, и куртку бы надо…
– Это так, Камрат, – поддержал Невлой негласного врача команды. – Особенно молодым.
– Как скажет Сестерций, – Камрат глянул на торна. – Здесь есть закалочные?
Сестерций сразу дать утвердительный или отрицательный ответ не мог. Ему закалочные не нужны, поэтому при исследовании систем управления живым домом ими не интересовался. А вот на раздаточные он натыкался.
– Мне надо… узнать о закалочных.
– И раздаточные, – напомнил Харан.
– Они есть… Разные.
– Одежда?
– Наверное… Пока не знаю.
– Поищи закалочные и дай доступ к раздаточным.
– Но, Харан, раздаточные прямо здесь. Надо отойти или разойтись и дать им место.
– Это мы сможем.
– И моблы…
– Это тоже сдвинем.
Раздаточные – пять тумб со знакомыми разбитыми на сектора кругами – поднялись в ряд перед командой, словно полдома выгнулся и создал их.
Несмотря на недавний завтрак после сна, вернее поздний ужин, так как уже наступила ночь, люди, на время позабыв о своём положении, с удовольствием занялись поиском методом проб и ошибок яств и напитков и потчивать удачными находками самих себя и путров. К сожалению, все стойки раздаточных служили для подачи еды, а вещественных не оказалось.
Молодые дурбы столпились у двух стоек.
– Здесь, наверное, ели хожалые, что шли к Скале, – сделал заключение Кумар.
– Какие ещё хожалые? – возразил Рувон. – Тогда их и в помине не было. Они летали и на моблах ездили. А здесь просто жили люди.
– Что летали, как-то не вериться. На тескомовских если шарах, – прожевав, сказал Овех. – Куда ветер подует.
– Ха! Тогда всё небо было бы в шарах. Вот бы посмотреть! – повёл глазами под лоб Рувон, словно и вправду увидел над собой такое необычное небо.
– Сказки всё, – осадил его Овех. – Небо в шарах…
Сестерций закалочную нашёл. Одну. Через неё пропустить всех – дня не хватит.
– Харан! – позвал Камрат. – И ты, Невлой! Посмотрите, кому нужна закалочная в первую очередь. Только они и пусть пройдут через неё… А по дороге Сестерций, может быть, найдёт ещё, когда мы остановимся на отдых.
Следом Камрат поговорил с торном: похвалил его и озаботился по поводу подзарядки энергией.
– Здесь солнца и света не надо, – сказал Сестерций. – Энергии хватает и в моблах, и в самом доме.
– Вот и хорошо… А что ты ещё нашёл в доме? – поинтересовался Камрат.
– Много что… Но я, Камрат, не знаю, что это… И я искал только, как устроен сам дом. Здесь не только инженеры, но и от Великого Биолога кто-то побывал. И то, что он сделал, мне как раз и подсказывало… Я слышал, искал и находил…
Сестерций говорил и покрывался сиреневой аурой. Не всё ему нравилось в открытии при исследовании каких-то торнам схожих элементов этого дома. Словно дом – громадное существо, не похожее, естественно, ни на настоящих, ни на вьючных торнов, но всё же – торн.
Вывод о родственности с таким громоздким сооружением как будто придавал уверенности, но и угнетал Сестерция.
Сходство пробуждало в нём неведомое ему до того чувство не только правильности, но сопричастности к чему-то великому, укрепляющую вселённую в него ещё в период инкубации мысль о первородстве – торны были всегда, и только потом появились люди.
И в то же самое время его подавляло неожиданное открытие, что всё-таки перед ним дом, а он живым, как представлял себя всегда Сестерций, быть не может. Даже в сравнении с неудавшимися творениями Великого Биолога, коими оказались вьючные торны. Или эти дома были созданы ещё раньше, но такого тоже не может быть, так как они предназначены для жизни людей, а люди… появились после торнов…
Внезапно нахлынувшие на него противоречивые представления, выбивали Сестерция из нормального состояния, отчего, отвечая Камрату, для него всё вокруг стало зыбким и ненадёжным, где ему отведена лишь некая посредническая роль между созданиями Великого Биолога и людьми, а сам он оказался передаточной единицей, то есть никем.
Камрат, видя его рассеянность, посоветовал:
– Тебе, Сестерций, тоже надо отдохнуть. Отвлечься. Вон Жариста ждёт, не дождётся, когда я отпущу тебя к ней.
Жариста тут же подошла к ним.
– Сесик, Камрат как всегда говорит правду. Ты всё время в делах. Посиди со мной, отдохни, – заговорила она тоном, будто перед ней был не опытный настоящий торн, а малое дитя человеческое.
Камрат, едва подавив усмешку, отвернулся и тут же столкнулся с Гренией.
– Камрат, ну что он пристаёт ко мне?
– Кто? – Камрат быстро оглядел молодых дурбов, кто из них посягнул на его…
Он бы не знал, как назвать своё отношение к Грении. Она для него стала необходимостью, а кто-то решил его лишить этого.
– Харан!
– А-а…
– Я не хочу идти в закалочную.
– Почему? – уже спокойнее спросил он её.
– Не хочу и – всё!
– Но, Грения. Если Харан считает, что тебе надо побывать в закалочной, то… так оно и есть. Тебе надо. Он знает, что говорит.
– Ничего он не знает! – надула губки Грения. – И там закалочная маленькая.
– Как маленькая? – удивился Камрат. – Вон же, даже Рувон поместился, – показал он на молодого дурба, выделявшегося приземистой полнотой среди своих друзей. – А он в два раза больше тебя.
– Ну и что… Не хочу!
Камрат в растерянности стоял перед ней, не зная, что предпринять. Не силой же загонять её туда, куда она не хочет.
– Харан, – наконец, позвал он виновника неудовольствия Грении. – Она не хочет в закалочную. И я не знаю…
– Не хочет и не надо! – отмахнулся Харан, с помощью Невлоя пытавшийся загнать Орея в закалочную. – Вот кому надо. Пусть она ему мозги вправит.
Ответ Харана дал возможность Камрату вздохнуть свободнее.
– А ты говоришь, заставляет, – с укором проговорил он.
Всё-таки как вести себя с Гренией в таких случаях, он не знал. Для него это было новое и непонятное состояние, и всё это, что связано с ней, он воспринимал с незнакомым ему волнением. Вот болезненная вспышка подозрения к молодым дубам… И разве может он что-то сказать Грении грубо или приказать ей сделать, чего она не желает делать?
Но почему, глядя на него с Гренией, улыбается Свим? И с ухмылками повидавших виды, переглядываются молодые дурбы между собой и играющим лицом Ольдимом? И почему отвернулась Гелина, чтобы не рассмеяться ему в лицо? А Думара вообще спряталась за спиной Малиона?
– Камрат, ну почему они все на нас смотрят? – нахмурилась и стала ещё красивее Грения. – И смеются ещё?
Камрат с недоумением огляделся, и вправду смеются, что его ещё больше ввергло в невероятное положение, когда вокруг как будто все всё понимают, что, собственно, происходит с ним самим, а он – нет.
– Кто ещё? – крикнул Харан. – Сулон, как ты?
– Нормально… Надоело здесь сидеть!
– Камрат, – подошёл Харан. – Пожалуй, можно идти.
– Да, да, – как очнулся Камрат.– Сестерций, будем уходить. Покажи выход!.. Пошли!
Он первым ступил на лестницу, ведущую вниз, и едва не свалился с ног – ступени под ними внезапно ожили и стали опускаться сами собой, неся Камрата на себе.
– Живая гора!
Восхищённый возглас кого-то из молодых дурбов, напомнил известные многим сказания о горах, на которые когда-то якобы могли подниматься и опускаться вниз без труда по их склонам, текущим вверх или вниз, горы сами возносили или опускали людей.
Отоспавшаяся команда весело скатилась к утрамбованной площадке, куда её доставила живая гора вместе с платформами и сидящими на них Знающими и горой заплечных мешков.
От площадки скудно подсвеченными туннелями во все стороны уходило неведомое подземное пространство. Однако, приглядевшись, можно было сделать несколько иное представление о подземелье, Оно составляло общую для городка полость. Кровля её крепилась арочными опорами, вот почему вначале люди подумали, что перед ними отдельные проходы. Здесь предоставлялась возможность идти в любую сторону, и везде виднелись такие же ступени, ведущие в дома на поверхность.
Выбор направления движения вызвал короткую дискуссию, но сошлись во мнении: надо следовать вдоль средней улицы городка, миновать несколько домов, потом подняться в один из них и посмотреть, что их там ожидает снаружи.
Так и сделали. Расстановка людей и путров во время хода не изменилась. Впереди Камрат, замыкали команду Малион и Невлой. Заплечные мешки взвалили на себя.
Для чего служило древним подземелье, можно было только гадать. Тем более что оно, по всему, создавалось целенаправленно, не то, что подземные коридоры бывших улиц в городах, появившихся благодаря постепенному нарастанию культурного слоя. Оно, не в пример им и дуварам, хотя и скудно, но равномерно освещалось вечными светильниками, и бросалось в глаза, что здесь каким-то образом поддерживается идеальная чистота. Во всяком случае, под ногами был ровный пол, не захламлённый чем-либо.
О чистоте заговорил Ольдим, высказав предположение – его кто-то наводил, а, значит, подземелье кем-то населено. По крайней мере, уборщиками. Но прошло столько времени. Как они поведут себя, встретив людей? Всё зависело от способа их воспроизводства. В нём могли за много лет появиться естественные сбои, и обычные уборщики, пусть даже небольшая часть их, могли стать агрессивными. Сколько таких примеров случалось в истории – не счесть. Возможно, и «жуки», напавшие на мавш, когда-то слыли роботами-помощниками людям для каких-то дел, а теперь стали противниками для них.
– Если остались те же, что находились здесь изначально, то нам ничто не угрожает, – сказал Харан.
– Это если, – усомнился Малион, догнавший Камрата. – Здесь даже опоры чистые. Пыли нет. Уборка идёт постоянно. Роботы могут выходить из строя. Их надо восполнять. И кто может сказать с уверенностью, чем восполнили убыль? Мы – нет.
Команду, потерявшую порядок, опять перестроили – женщин и путров под защиту мужчин.
А вокруг пока царила извечная тишина, горел ровный свет и вокруг – пустота…
Свет померк внезапно. Везде.
По призыву Камрата остановились, сплотились, прислушались.
– Попались, – донеслось от молодых дурбов.
В темноте ничего не изменилось – тишина.
Но… Что это? – встрепенулись разумные.
Послышалась мягкая, нарастающая звуком мелодия, в воздухе появились разноцветные огоньки, замелькали, зароились, рассыпаясь причудливыми образами, в которых можно узнать фигуры людей, улыбающиеся лица, плавные движения не то в танце под музыку, то ли исполняющие неведомые па.
И вновь вспыхнул свет, не похожий на предыдущий. И люди не узнали подземелье. Только что унылое и совершенно пустое, оно преобразилось дивным образом.
Команда оказалась в сказочном мире.
В воздухе поплыли приятные запахи, округа заполнилась длинными лентами раздаточных, на поверхности их появлялись неведомые яства и напитки, и, постояв на столешнице некоторое время, исчезали, уступив новой смене в лотках, чашах, бокалах изумительной красоты, изощрённым столовым приборам…
Играла музыка, струился разноцветный свет, разгораясь ярче там, куда продвигалась ошеломлённая команда.
Брать еду и напитки здесь не возбранялось и путрам.
Т”евару, долго не мешкая, ухватил большое блюдо и воткнулся в него личиной. И не отрывался от него пока, похрюкивая, не съел всё, что на нём было картинно разложено с явным учётом ценителей прекрасного, чего Т”евара даже не заметил.
Глядя на него, осмелели все выродки. Люди не отставали от них. Казалось, все голодали долгое время, а теперь, наконец, им повезло, и они дорвались до обильной пищи.
Кто-то смаковал напитки, кто-то откровенно объедался…
Не прошло и блеска, как команда распалась.
Вначале Малион и Невлой пытались подгонять отставших от общей группы и возвращать отбившихся в стороны. Но за всеми не уследишь, да они и сами увлеклись напитком, от которого приятно кружилась голова, и всё казалось простым и незначащим. К таким же бокалам прикладывались молодые дурбы, от них не отставили женщины. Напиток как будто сам просился – выпей меня. Он так не походил на противную коввду, хлебнув которой, в первый момент можно было задохнуться, а новичкам и лишиться чувств. И в то же самое время в напитке всё-таки что-то присутствовало от коввды, что сказывалось на поведении и внешнем виде разумных команды: горящие весельем глаза, сумбурные фразы, беспричинный смех, вихляющие походки.
Камрат и Грения, угощая друг друга, почувствовали нечто объединившее их. Камрату хотелось носить Грению на руках, он несколько раз пытался обнять её, поднять и прижать к себе, а она со звонким и счастливым смехом, увёртывалась от его ищущих рук, обегала его, вновь льнула к нему…
Счастливые мгновения, доселе неведомые молодым людям.
Им бы длиться и длиться…
Словно из тумана выплыл Харан, рукой вытирающий рот. Другой он придерживал хохочущую Гелину. Она оглядывалась, и что-то кричала молодым дурбам, допивающим очередные бокалы. Они отзывались ей такими же пикантными репликами.
– Камрат!.. Камра-ат!
– Да.
– Пора отсюда выбираться… Иначе мы тут… – Харан одёрнул Гелину, порывающуюся его поцеловать. – Надо уходить и уводить всех… Камрат!
Знающие, полулёжа на платформе, как раз проплывающей мимо, приветствовали их поднятыми руками с зажатыми в них объёмистыми посудинами. Усы их топорщились. Ей-Фей попытался что-то сказать, но его придержал Ой-Мой, мол, не мешай влюблённым общаться.
Пожалуй, лишь одно существо не участвовало в вакханалии, захватившей людей и путров, – Сестерций. Он безучастно воспринимал открывшиеся остальным прелести: музыки он не понимал, энергией заполнен максимально, оттого не притронулся ни к еде, ни к напиткам. Жариста, опекавшая его и принуждавшая следовать её фривольным поступкам, наконец, покинула его и улеглась на платформе вместе с испуганной происходящим вокруг неё Думарой.
Сестерций двигал моблы вслед Камрату и, в который уже раз, думал о превратностях своей судьбы.
У потомков Огария остались в памяти от стародавних времён эпизоды, рассказывающие о развлечениях древних людей. И каждый этот фрагмент заканчивался для слушателей-торнов одними тем же похожим на заклинание предложением: никогда не принимать участия в разгуле людей, ибо они теряют власть над собой и, порой не понимают странностей совершаемых ими поступков.
Однако, пожив в городах, побывав в бандах среди опритов, да и просто общаясь с разными людьми, он стал сомневаться в легендарных сказаниях о людях и их безумству якобы царящих в их среде до Падения. Ни с чем подобным он за время пребывания среди них он не сталкивался.
Да, люди искали себе развлечений, так как сами не были способны обеспечить себя внутренней удовлетворённостью, как это присуще настоящим торнам. Людям не хватает фантазии, и они ищут новых ощущений вне себя. Тем не менее, всё это, как видел Сестерций, происходило в рамках обычаев, традиций без перехлёста эмоций.
И вот теперь он увидел сам, что потрясало в поведении людей и отвращало торнов. И здесь сейчас перед ним всего одна команда, что же тогда творилось, когда подземелье заполняли тысячи и тысячи разумных?
Трудно, даже страшно это представить…
Вон Свим, пример воздержанности, с точки зрения Сестерция, во всё горло распевает песни… Малион и Невлой перестали следить за порядком движения команды… Грения поборола робость и демонстрирует своё отношение к Камрату у всех на виду… Гелина едва держится на ногах и вот-вот последует за Жаристой… И что говорить о молодых дурбах?..
Так что просьба Камрата по подсказке Харана найти вход в какой-нибудь дом Сестерций посчитал правильным и своевременным. Тем более что искать ему особо не требовалось. Людям, быть может, из-за увлечённости осталось вне их внимания, а Сестерций отметил, что они уже миновали более тридцати «живых гор», ведущих наверх из подземелья.
– Войти можно здесь, – тут же показал он на неприметную глазу из-за игры света аппарель, затерянную между стойками и столиками раздаточных.
Команду собирали долго: криком и подталкиванием в спины, но когда, наконец, поднялись в раздавшуюся вширь и в длину комнату дома, не досчитались Илоны и Лептока.
Глава 21
Опрос молодых дурбов, женщин и путров ничего не дал. Да, все видели и Илону и Лептока, но большей частью как будто. Было не до них. К тому же опрашиваемые, выслушав вопрос от Камрата или Малиона, не считали нужным себя утруждать воспоминаниями, их тянуло в сон.
Камрату с трудом удалось собрать вокруг себя бодрствующих, чтобы обсудить потери в команде, а среди таковых оказались только Невлой и Малион. Харана подняли, уже расположившегося рядом с Гелиной. А Свима так и не добудились, так же как и Ольдима.
Сошлись во мнении, что Илона и Лепток потерялись в паре, так как все видели их вместе. То, что они где-то остались вдвоём, а не врозь, делало поиск их проще, но от того не становилось легче: всё равно надо искать, а для этого кому-то придётся опускаться в подземелье.
– Я, Сестерций и Невлой опустимся вниз, – сказал Камрат, заканчивая короткое совещание. – Думаю, нас троих будет достаточно. Но… Сестерций, ты сможешь потом найти вход в дом, где мы сейчас находимся?
Сестерций к ответу был готов. Поднявшись сюда, он нашёл словно продолжение предыдущего дома, его часть, хотя в подробности ещё не вдавался, поэтому неуверенно начал:
– Этот дом ничем не отличается от других… Поэтому… мне надо проверить… Может быть…
– Наверное, чем-то отличается. Я вот что заметил, – Невлой сделал паузу, словно ещё раз проверил своё впечатление о новом пристанище команды. – Если это мне не показалось. К этому дому ведёт живая гора короче, чем в дом, где мы побывали.
Остальные люди этого не заметили.
– Да, она немного короче, – подтвердил Сестерций версию Невлоя. – Но это внешнее отличие, его трудно определить… Это не отличие! Отличаться должны сами дома, а этого пока я не определил. Мы опустимся, я там похожу, провею.
– И опять кого-нибудь потеряем, – сказал Малион. – Вам надо взять с собой ещё кого-нибудь. Иначе вы там, стоя у живой горы, никого не найдёте.
– Вот именно. Вам надо будет кого-то поставить у живой горы, пока Сестерций будет искать отличия, а остальные могут разойтись так, чтобы видеть друг друга. Найдёт Сестерций отличия или нет, но так будет надёжнее.
– Все спят…
– Не все, – Харан показал в отдалённый угол, где разместились путры. – Возьмите Ф”ента или К”ньеца… А лучше обоих сразу. Они, видите, бодренькие, не то, что молодые.
Молодые дурбы, упомянутые Хараном, вповалку лежали на полу, некоторые из них не удосужились даже избавиться от заплечных мешков, так и лежали в нелепых неудобных позах.
К”ньец отозвался сразу, а Ф”ент, обладающий чутким слухом, подслушал разговор людей, и решил сказаться не готовым к выходу на поиски пропавших. Но К”ньец, проходя мимо него, поддел его копытцем.
– Вставай, собака! Не притворяйся!
– Да я… Я всегда готов… Кошка!..
– Вижу. То-то хвост свой поджал.
– На свой посмотри, – ворчал Ф”ент, следуя за хопсом.
Глядя на них, люди непроизвольно заулыбались.
– Малион, тебе не спать. К”ньяна и Х”вьюся тоже не спят, так что ты будешь не один. Ты, Харан, отдыхай. Впрочем, сам решай. А мы пойдём. Сестерций, открой выход! – распорядился Камрат и, опередив всех, встал на ступени, понёсшие его вниз.
А внизу…
Подземелье встретил их тусклым светом, большая часть вечных светильников не горела, словно после недавнего торжества и блеска источники энергии выдохлись. Исчезли многочисленные раздаточные… Ни следа того, что здесь всего полпраузы тому назад веселило и ублажало людей и путров. Вместо музыки какой-то нудный басовитый гул перемежающийся лёгкими щелчками, правда, возможно, только показавшийся людям, а недавний великолепный, радующий глаз интерьер вернулся к первозданным оголённым аркам опор.
Вышедшие из дома постояли, прислушиваясь и осматривая прилегающие площадки.
– Ф”ент, и ты, К”ньюша, проверьте следы, что мы оставили, а ты, Сестерций, займись…
– Я уже тут пробовал определить, – поводя носом, перебил Камрата стехар. – Мы здесь никогда не были.
– Ну, уж… – непроизвольно вырвалось у Камрата. – А где ж мы тогда были?
– Я ничего не чувствую. Вот, что я хотел сказать, – пояснил Ф”ент и поджал хвост – ему стало неуютно от своего бессилия опознать что-либо, так как тоже задавался вопросом Камрата, но такого не должно было быть, если они здесь когда-то побывали, а его чуткий нюх никогда его не подводил.
– А ты, К”ньюша, – спросил Камрат хопса, хотя уже ожидал такого же ответа, как и от стехара.
– Что-то есть, – неожиданно отозвался хопс, усы его двигались словно как пальцы рук. – Мыши…
– Какие ещё тут мыши, кошка? – воспрял духом Ф”ент, как будто нелепица со стороны К”ньеца придала ему силы и смелости.
– А ты, собака, оторви нос от земли и понюхай воздух!
– Да что его нюхать?.. Тут…– Ф”ент сделал стойку. – И вправду мышами несёт… И не только.
– Нам надо искать людей, – напомнил Невлой. – Боюсь, с нашим появлением, здесь опять начнётся праздник.
– Возможно, так и будет, – уныло согласился Камрат. – Давайте так… Сестерций останется здесь, а мы… Мы пойдём искать, но не должны расходиться дальше видимости… Видеть хотя бы одного из нас. Сестерций, ты сможешь определить направление, откуда мы сюда пришли?
– Да, мы сюда подошли оттуда, – показал Сестерций.
– С той стороны и начнём.
– Надо покричать им, – сказал Невлой. – Могут откликнуться.
– Покричишь… Сейчас идём все вместе. Сестерций, ты нас тоже должен видеть… Невлой, вот теперь кричи!
– Лен-по-ок!.. И-ло-она!.. – раздался зычный голос двейрина, способный поднять на ноги и мёртвого.
Призыв с грохотом отразился от кровли и арок и ушёл вдаль, круша тишину.
