Вадим Иванович Кучеренко
Сокровища Замка Тамплиеров
Глава 11.
Ульяна, проводив мужа, возвращалась в замок из аэропорта.
Перед отлетом Артур еще раз попытался остаться, сказав ей, что у него неспокойно на душе после утренних событий.
– Я беспокоюсь за тебя и Ксиу, – сказал он, не сводя с нее умных глаз, полных к тому же еще и любви.
– А я беспокоюсь за мир, который может не узнать много тайн из своего прошлого только потому, что некий ученый страдает болезненной мнительностью, – нашла в себе силы улыбнуться Ульяна. – Лети и не переживай ни о чем.
И он улетел. А она поспешила домой, где ее ждал Ксиу. Ульяна надеялась, что он еще не проснулся. Но она была уверена в Фолете, как в самой себе, поэтому мысли о сыне ее не сильно беспокоили.
Тревога появилась, когда автомобиль миновал подъемный мост, ведущий к арке между двумя башнями. Это был единственный путь в замок. Но она была вынуждена остановиться, потому что проезд через арку преграждала массивная стальная решетка с мелкими ячейками, через которые не смогла бы пробраться даже кошка. Эту решетку никогда не опускали. Когда несколько лет назад Фолет заикнулся об этом, Ульяна ответила, что ей и ее сыну некого бояться, они будут рады всем, кто придет к ним в гости. И к этому вопросу больше не возвращались.
Но сейчас решетка была опущена. И Ульяна не могла проехать в замок.
Сначала она подумала, что это сделал Фолет, встревоженный утренним происшествием. И даже крикнула несколько раз, рассчитывая, что Фолет ее услышит и пропустит. Но никто не отозвался. Когда же Ульяна прикоснулась к решетке, то ее как будто обожгло ударом тока, словно та находилась под высоким напряжением. Это было неожиданно и очень болезненно. Она с невольным стоном отдернула руку и уже не пыталась повторить попытку. Снова начала кричать, все громче и настойчивее.
Когда Ульяна уже почти охрипла и была в состоянии, близком к панике, к решетке с другой стороны, выйдя из дверей башни, подошла Ламия. Со вчерашнего вечера она не переоделась, и Ульяна с удивлением взглянула на незнакомую женщину, наряженную в ее платье. Она не узнала Ламию, которую видела до этого только однажды несколько лет назад.
– Кто вы такая? – нервно закричала Ульяна. – Почему опущена решетка? Где Фолет? И где мой сын? Отвечайте же!
– Так с ответа на какой вопрос мне начать? – с наглой усмешкой спросила Ламия. – Их так много, а я одна.
– Где мой сын? – спросила Ульяна о том, что волновало ее сильнее всего.
– Спит в своей кроватке, – ответила Ламия. – С ним все хорошо.
У Ульяны отлегло от сердца. И уже немного спокойнее она спросила:
– Где Фолет? Что с ним?
– Сидит в подвале, запертый. Там очень много книг. Так что ему не скучно. Если, конечно, он умеет читать.
Ламия откровенно издевалась над Ульяной, наслаждаясь ее страхом.
– Это вы его заперли?
– А разве ты видишь здесь кого-то еще? – изобразила удивление Ламия и даже оглянулась вокруг. Торжествующе рассмеялась и с нескрываемой гордостью произнесла: – Да, это я. Ты удивлена?
– И решетку тоже опустили вы, – не спросила, а констатировала Ульяна.
– Разумеется.
– А зачем? – поинтересовалась Ульяна. Она все еще не понимала, что происходит. – И вообще, кто вы?
– А ты не узнаешь меня? Вспоминай! восемь лет тому назад. Полет из Леона в Пекин на частном самолете. Юная стюардесса, разносившая коньяк…
– Так это ты! – воскликнула Ульяна. – Кажется, тебя звали…
– Ламия.
– Да, Ламия, – кивнула Ульяна. – Мы еще разговаривали с тобой. Только не помню о чем, ты уж извини. Я была тогда в таких растрепанных чувствах, что весь тот день остался в памяти как в тумане.
– Еще бы, – усмехнулась Ламия. – Я тебя понимаю. Не каждый день убиваешь своего любовника. Ведь это ты убила Рура?
– Кого?! – удивилась Ульяна.
– Если хочешь, можешь продолжать называть его Анжело Месси.
– Нет, – честно ответила Ульяна, не вдаваясь в подробности.
– А кто же тогда? – усмехнулась Ламия. – Из самолета вы вышли вместе.
– Его отравили, – сказала Ульяна. – Но это была не я.
– Правильно, не сознавайся, – почти одобрительно заметила Ламия. – А то лишишься наследства, которое он тебе оставил. Ведь убийцы не могут наследовать тому, кого они убили.
– Я же сказала, что не убивала его, – тихо произнесла Ульяна. – И это правда. Хочешь – верь, а хочешь – не верь. Мне все равно.
– Я тебе верю, – сказала Ламия. – Поскольку это в моих интересах.
– Вот как? – удивилась Ульяна. – Поясни. Я не понимаю твоих намеков.
– Если тебя лишат наследства Рура, то я ничего от этого не буду иметь. А так ты со мной поделишься.
– Это еще почему?
– Потому что лучше отдать часть, чем все.
– Но почему я должна тебе что-то отдавать?
– Да потому, что я имею на его наследство такое же право, как и ты. Я тоже спала с ним.
Ульяна невольно улыбнулась.
– Я думаю, ты не единственная, кто мог бы заявить об этом во всеуслышание.
– Но речь сейчас не обо мне, а о тебе и твоем сыне, – злобно прошипела Ламия. Она почувствовала, что проигрывает в этой словесной дуэли. И разозлилась.
– А при чем здесь мой сын? – настороженно спросила Ульяна.
– При том, что он у меня в руках. И если ты хочешь получить его обратно, то тебе придется заплатить за это.
Теперь Ульяна все поняла. Это был элементарный киднеппинг, пусть и очень своеобразный. Ламия узнала, что у нее есть деньги и что она безумно любит своего сына. И решила подзаработать, похитив Ксиу и потребовав выкуп.
– А ты не боишься, что я обращусь в полицию?
– А ты не боишься, что я убью твоего сына прежде, чем до меня доберется полиция?
По глазам Ульяны, полным боли и отчаяния, Ламия поняла, что одержала победу. Теперь она могла диктовать любые условия.
Ульяна даже не хотела говорить, что она сделает с Ламией, если та причинит вред ее сыну. Потому что если бы она даже отомстила за смерть Ксиу, это не вернуло бы ей счастья и душевного покоя. Это только в дешевых боевиках герои расправляются с убийцами своих близких и после этого живут, как ни в чем не бывало, продолжая получать удовольствие от жизни. Она этого никогда не понимала, списывая все на убогую фантазию сценаристов и режиссеров. Но то, что сейчас происходило, было реальностью, а не кино. Для Ульяны было легче расстаться со всеми своими деньгами, чем хотя бы допустить мысль, что Ксиу может умереть.
– Сколько ты хочешь? – спросила она.
– А вот это деловой разговор, – усмехнулась Ламия. – Мне он нравится. А то я уже начала думала, что ты никогда меня об этом не спросишь.
– Не суесловь и не кривляйся, – оборвала ее Ульяна. – Просто назови сумму.
– А во сколько ты сама оцениваешь жизнь своего сына?
– Для меня она бесценна. Но едва ли это имеет эквивалент в твоей системе ценностей.
– Ты права, – согласилась Ламия. – В таком случае, думаю, сто миллионов евро меня бы устроили. Мальчишка, конечно, стоит дороже, но ведь мы с тобой старые подруги, не правда ли? Или как у людей это называется, когда две женщины спят с одним мужчиной?
– Тебе лучше этого не знать, – зло ответила Ульяна. – Вряд ли тебе это понравится, подруга.
Они стояли напротив друг друга, разделенные только металлической решеткой, и были похожи на двух разгневанных фурий, ненавидящих одна другую. И выражение лиц в эту минуту у них было одинаковое. Даже глаза были похожими – у обеих зеленые. Только у одной были длинные рыжие волосы, у второй – коротко подстриженные черные.
Ульяна сейчас была не менее опасна, чем ее соперница. Если бы она могла дотянуться до Ламии через решетку, то попыталась бы задушить ее или вырвать ей глаза. Но предусмотрительная Ламия стояла слишком далеко. Да и электрический ток, пропущенный через решетку, не позволил бы это осуществить. Поэтому она сдерживала себя.
Ламия догадалась по выражению лица Ульяны о ее мыслях.
– Жалеешь, что не носишь с собой оружия? – усмехнувшись, спросила она.
– Очень, – призналась Ульяна.
– Не вздумай делать глупости, – предупредила ее Ламия. – Ты все равно не сможешь меня убить. И учти, что замок тамплиеров неприступен. Когда-то его не смогли взять приступом даже объединенные войска двух королевств – Испании и Франции. Это я на тот случай, если ты все-таки решить обратиться в полицию.
Ульяна не стала с ней спорить или в чем-то убеждать. Вместо этого она сказала:
– Сто миллионов – большая сумма. Где я возьму ее? Ведь наследство Анжело Месси – это в основном недвижимость. Ты и сама наверняка это знаешь.
– А мне какое дело? – равнодушно пожала плечами Ламия. – Продай что-нибудь из недвижимости. Если не заламывать цену, то это можно сделать очень быстро.
– В таком случае, сколько у меня времени?
– Чем раньше, тем лучше. Но не позднее полуночи. В крайнем случае, до рассвета. Сама понимаешь, мы с тобой не одни в этом мире. Вечером вернутся другие обитатели замка, узнают обо всем, и кто-нибудь из них обязательно позвонит в полицию, даже если ты запретишь. Ситуация выйдет из-под контроля, как говорят в дешевых боевиках.
Ламия хитро подмигнула ей.
– Так ты тоже умеешь читать мысли, как и Анжело Месси? – догадалась Ульяна.
Ламия рассмеялась и ничего не ответила. Но Ульяне показалось, что она была слегка раздосадована тем, что проговорилась и лишила себя одного из козырей, с помощью которых рассчитывала переиграть соперницу. Теперь Ульяна, узнав о ее способности к телепатии, будет всегда настороже.
– Можешь не отвечать, – сказала Ульяна. – Я и сама догадалась.
– Вот и хорошо, – почти прошипела Ламия, как всегда, когда была близка к бешенству. – А теперь уходи и возвращайся с деньгами. Или твой сын отправится к праотцам. – И она повторила для большей убедительности на древнем языке духов природы: – Ad patres.
Ульяна не поняла, что значит это слово, произнесенное на чужом для нее языке, но догадалась о его смысле, видя искаженной злобой лицо Ламии. И почувствовала ужас. Внезапно она вспомнила о утреннем происшествии и спросила:
– А лошади в конюшне – твоих рук дело?
– А я все ждала, когда же ты меня спросишь, – усмехнулась Ламия. – Да, это я их убила.
– Лошадей-то зачем?
– А чтобы ты понимала, что я не шучу. Теперь ты знаешь, что будет с твоим сыном, если я не получу того, что хочу.
Ничего не говоря, Ульяна повернулась к ней спиной, села в свой автомобиль и быстро уехала. Она опасалась, что если еще помедлит, то не выдержит и, ослепленная яростью, все-таки попытается схватить Ламию за горло, забыв о разделяющей их решетке. А это было бы бессмысленно и даже опасно для нее самой. Ламия была права, замок тамплиеров был действительно неприступен, а благодаря ухищрениям современной науки или древней магии – Ульяне это было сейчас безразлично. Она должна была спешить. Ей было необходимо где-то достать до рассвета сто миллионов евро.
Мозг Ульяны лихорадочно работал. Она отъехала совсем недалеко, когда ей пришла в голову мысль, которая показалась счастливой. Она вспомнила о Эргюсе Бэйтсе. Когда-то он спас ее в похожей ситуации, которая казалась ей безвыходной. Может быть, поможет и сейчас.
Дело осложнялось тем, что после той встречи в Нью-Плимуте восемь лет назад и их непродолжительном совместном перелете на личном самолете Эргюса Бэйтса в Испанию они не встречались и даже не разговаривали по телефону. Почему-то он был неприятен Ульяне. Почти так же, как и Анжело Месси. Тогда она вежливо отклонила все его попытки навязать ей свою дружбу. И забыла о его существовании, как только они расстались. Эргюс Бэйтс мог обидеться на нее из-за этого, что было бы только справедливо. Ульяна не осудила бы его за это. Но выбора у нее не было, другого выхода она сейчас не видела.
Ульяна остановила автомобиль у обочины. Она поискала в своем смартфоне и нашла номер мобильного телефона Эргюса Бэйтса, который восемь лет назад записала по его настоянию и сохранила, позже забыв удалить. В списке адресов он значился как управляющий партнер юридической компании «Мартин Крюгер, Эргюс Бэйтс и Анжело Месси».
Глубоко вздохнув, словно собираясь с духом, Ульяна набрала его номер по видеосвязи. Он откликнулся почти сразу, словно все эти годы поджидал ее звонка.
– Здравствуйте, господин Бэйтс!
Эргюс Бэйтс совсем не изменился за минувшие годы. И его белесые, словно у альбиноса, глаза по-прежнему вызывали у Ульяны дрожь. А улыбка, которая обнажила его зубы, когда он узнал ее, показалась какой-то неживой, словно улыбался манекен.
– О, кого я вижу! – произнес он голосом, лишенным интонаций. – Как говорится, сколько лет, сколько зим! Как поживаете, Ульяна?
В его тоне Ульяна услышала упрек. Но она не стала извиняться или что-то объяснять. У нее не было времени на дипломатическую беседу, и она сразу перешла к делу.
– У меня неприятности, господин Бэйтс. И вы можете мне помочь.
– Я? – казалось, обрадовался он. – Но чем же?
– Мне нужны деньги.
– А-а, – разочарованно протянул Эргюс Бэйтс. – Как говорили древние, nil novi sub luna. Ничто не ново под луной. Кстати, вам знакомо это прекрасное четверостишие, написанное, кажется, вашим соотечественником?
И он, чуть гнусавя, продекламировал:
– Ничто не ново под луною:
Что есть, то было, будет ввек.
И прежде кровь лилась рекою,
И прежде плакал человек.
С особым удовольствием Эргюс Бэйтс произнес последнюю строку. Но Ульяне сейчас было не до поэзии.
– Да, это русский поэт Карамзин, – сухо сказала она. – Но он всего лишь подражает известному библейскому тексту, причем меняя его, вероятнее всего, в угоду рифме. Оригинал звучит так: «Нет ничего нового под солнцем». Это сказал Екклесиаст.
– Не часто встречаешь такую умную женщину как вы, Ульяна, – сказал Эргюс Бэйтс. Но прозвучало это вовсе не как похвала.
– Я не умная, а только начитанная, – сказала Ульяна, уловив его интонацию и сообразив, что Эргюс Бэйтс был из тех мужчин, которые относились к женщинам с интеллектом с осторожностью, если не как к природной аномалии. А, следовательно, в разговоре с ним ей было лучше прикинуться дурочкой, чтобы с тем большим успехом достичь своей цели. Но это было не так просто сейчас, когда ее волновало не то, как понравиться своему собесеннику, а смертельная угроза, нависшая над ее сыном. Поэтому она, словно извиняясь, добавила: – А еще у меня хорошая память. Не говоря уже о том, что Екклесиаст мой любимый библейский пророк. Когда-то я зачитывалась его книгой и помню ее почти наизусть. «Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое», но это было уже в веках, бывших прежде нас…» Это тоже оттуда.
– Точно подмечено, – задумчиво покачал головой Эргюс Бэйтс. – Я сам не раз думал то же самое. – Он помолчал, а затем, уже другим тоном, сказал: – Я начинаю жалеть, Ульяна, что в свое время нам не удалось познакомиться поближе. Помнится, когда-то я даже предлагал вам свою дружбу. Но вы не откликнулись на мое предложение.
– Сейчас я сожалею об этом, господин Бэйтс, – призналась Ульяна.
– Называйте меня Эргюс.
– Хорошо, Эргюс, – сказала она. – Так что насчет моей просьбы?
– Так это была просьба? – казалось, искренне удивился он. – А я сразу не понял. Когда женщина о чем-то меня просит, то для меня это приказ к исполнению. Разумеется, если женщина еще и красива к тому же.
Намеки Эргюса Бэйтса были слишком прозрачны, чтобы Ульяна не понимала их. Но она не могла прекратить этот разговор, который ей был неприятен, как сделала бы это в любое другое время. А потому она через силу улыбнулась и сказала:
– Вы мне льстите, Эргюс. Но мне нужны деньги, а не комплименты.
– И сколько же? – с видимой неохотой спросил Эргюс Бэйтс. Ему, в отличие от Ульяны, был явно неприятен разговор о деньгах.
– Сто миллионов евро, – сказала Ульяна, внутренне содрогнувшись.
Но на Эргюса Бэйтса сумма не произвела впечатления. Его заинтересовало другое, и он спросил:
– А зачем вам сто миллионов евро?
– Я уже говорила, у меня неприятности, – нетерпеливо ответила Ульяна. – Вы может дать мне эти деньги в долг? А еще лучше, купите у меня что-нибудь из недвижимости. И тогда я не буду ничего вам должна.
– Не любите быть в долгу? – понимающе улыбнулся Эргюс Бэйтс.
– Нет, – искренне ответила Ульяна.
– Я вас понимаю, – проронил он. И как бы между прочим поинтересовался: – И что вы мне можете предложить на продажу?
– Что хотите, – сказала Ульяна. – Ведь вы не хуже меня знаете, чем владел ваш друг Анжело Месси. Вы в свое время составляли опись его имущества. И читали завещание.
– И все-таки? – уже настойчивее спросил Эргюс Бэйтс. Разговор стал деловым, и его тон сразу изменился.
Ульяна подумала и сказала:
– Например, остров заброшенных кукол в Мексике. Или часовню костей в Португалии.
– Ту самую, на крыше которой написана какая-то забавная фраза? – спросил Эргюс Бэйтс. – «Лучше день смерти, чем день рождения». Или что-то в этом роде.
– Возможно, – ответила Ульяна. – Я там никогда не была.
– Зачем мне все это? – спросил ее Эргюс Бэйтс со скучающим видом. – Кстати, никогда не понимал, почему Анжело Месси покупает их. Я даже спрашивал у него, но он отмалчивался. Вы не знаете, случайно?
– Нет, – сухо ответила Ульяна. – Я могла бы еще предложить на продажу Лес самоубийц на острове Хонсю в Японии, но, думаю, он вам тоже не нужен.
– Не нужен, – согласился Эргюс Бэйтс.
– Тогда что? – спросила она. – Мне кажется, вас все-таки что-то интересует, иначе вы не тратили бы время на разговор со мной.
– Вы действительно умная женщина, – сказал Эргюс Бэйтс с нотками уважения в голосе. – Да, я могу у вас купить, но не заброшенный остров или полуразрушенное здание. Я бы приобрел у вас книги, которые Анжело Месси хранил в своем замке. И даже заплатил бы за них ровно сто миллионов.
Ульяна почувствовала, как у нее в груди радостно дрогнуло сердце. Она уже ни на что не надеялась.
– Книги? – переспросила она делая вид, что задумалась. – Признаться, не хотелось бы расставаться с ними.
– Зачем они вам? – удивился Эргюс Бэйтс. – Ведь это никому не нужный хлам. Ценность имеют только обложки, инкрустированные золотом и алмазами. Собственно говоря, за них я и плачу такую огромную сумму. Все остальное не стоит ломаного гроша.
Чем дольше Эргюс Бэйтс убеждал ее, тем больше Ульяна приходила к убеждению, что ее собеседнику очень хочется приобрести книги, которые он с пренебрежением называл хламом. И тем сильнее ее тревожила мысль, что эти книги нельзя продавать, причем именно ему, Эргюсу Бэйтсу. Слишком уж он походил на Анжело Месси. А тот, помнила Ульяна, был просто одержим идеей сократить численность человечества до пятисот миллионов человек, причем какими угодно средствами. Она знала, что для этой цели Анжело Месси даже украл в библиотеке редких книг Бейнеке Йельского университета древний манускрипт, рассчитывая узнать из него нечто, что помогло бы ему осуществить свои ужасные замыслы. И вот теперь Эргюсу Бэйтсу понадобились книги, которые собирал Анжело Месси. Возможно, он хотел продолжить дело своего друга. В таком случае Ульяна, продав ему библиотеку, вольно или невольно становилась его сообщником.
Но у нее не было другого выхода. На одной чаше весов находилась человеческая раса. На другой – ее сын. «И кто бы из матерей осудил меня?» – подумала Ульяна, чувствуя почти непреодолимое желание разрыдаться из-за того, что ей приходится думать об этом и делать такой выбор.
Она находила слабое утешение в том, что все ее опасения могли быть просто бредом или фантазией, порожденной болезненным воображением. Возможно, предполагала Ульяна, недолгое общение с Анжело Месси не прошло даром для ее психики. И она стала везде видеть чудовищ, даже там, где их просто не могло быть. Как великий испанский художник Франсиско Гойя. Но она-то ведь простой человек. Ее это не прославит, а вымостит дорогу в психиатрическую лечебницу.
Но так или иначе, а надо было принимать какое-то решение.
– Хорошо, – сказала Ульяна. – Книги ваши, Эргюс. Когда и как я могу получить деньги?
– Я перезвоню вам через пять минут и все скажу, – ответил Эргюс Бэйтс. – Вы можете подождать?
А что ей еще оставалось?
– Только поторопитесь, Эргюс, – почти жалобно попросила она. – Это вопрос жизни и смерти.
К счастью, Эргюс Бэйтс принял ее слова за метафору и улыбнулся.
А Ульяна, едва экран ее смартфона погас, разрыдалась, уже не имея сил сдерживаться.
Глава 12.
Эргюс Бэйтс предвкушал редкостную удачу и потому довольно потирал руки. Чтобы не спугнуть свою птицу счастья, он трижды постучал костяшками пальцев о позолоченную ручку кресла, в котором сидел. И только после этого набрал номер телефона Мартина Крюгера.
Их разделял океан, но видеосвязь была хорошей. Он мог разглядеть каждую морщинку на жирном лоснящемся лице Мартина Крюгера, выдававшем чревоугодника и сластолюбца. Но, к сожалению, не мог читать его мысли, защищенные экраном. Впрочем, тот все равно не позволил бы Эргюсу Бэйтсу такой вольности, даже если бы они находились в одной комнате. Они были старыми друзьями, и очень хорошо знали друг друга.
– Привет, Мартин, – весело сказал Эргюс Бэйтс. – У меня для тебя есть хорошая новость.
Мартин Крюгер лениво улыбнулся и спросил:
– Акции нашей компании взлетели на бирже, и ты хочешь мне об этом сообщить?
Он шутил. А, значит, у него было хорошее настроение. Эргюс Бэйтс был прирожденным аристократом, и его никогда не интересовало, что происходит с акциями, все финансовые дела лежали на плечах Мартина Крюгера. Именно он был мозгом юридической компании «Мартин Крюгер, Эргюс Бэйтс и Анжело Месси». А Эргюс Бэйтс был всего лишь лицом компании, представляя ее интересы в высших сферах и в переговорах с правительственными чиновниками. Так они перераспределили обязанности после смерти Анжело Месси, имя которого решили оставить в названии фирмы как для солидности, так и для того, чтобы не менять документы. Бюрократические проволочки в мире людей часто приводили их в бешенство, а то и в растерянность. Сами они были духами природы, но жили среди людей, приняв их облик и, частично, образ жизни.
Эргюс Бэйтс был эльфом, которого в действительности звали Эг, а Мартин Крюгер – гномом по имени Мор. Изредка, когда их никто не мог видеть, они принимали свой истинный вид. Эргюс Бэйтс становился почти прозрачным существом, изящным и грациозным, его волосы длинными светлыми прядями падали на плечи, а уши заострялись и покрывались шерстью. А Мартин Крюгер превращался в безобразного пузатого карлика с черной бородой и мрачным взглядом, присущим всем гномам, испокон века живущим под землей.
Но сейчас был не тот случай. Их могли увидеть или подслушать. Поэтому они сохраняли человеческую внешность. И обращались друг к другу по именам, под которыми они жили среди людей.
– Я хочу тебе сообщить, что есть возможность купить библиотеку Анжело Месси, – сказал Эргюс Бэйтс, с удовольствием наблюдая за тем, как улыбка покидает лицо его собеседника. – Помнится, ты очень этого хотел. Но Анжело, насколько мне известно, всегда тебе отказывал.
– Я бы мог получить ее даром, если бы ты не поторопился передать наследство Анжело его вдове и сыну, – сердито пробурчал Мартин Крюгер.
– Но ведь мы так вместе решили, – напомнил ему Эргюс Бэйтс. – И ты ни словом не заикнулся мне тогда о своем желании приобрести библиотеку. Я вообще узнал об этом случайно от Анжело незадолго до его смерти. Ты держал свои переговоры с ним втайне от меня. До сих пор не могу понять почему.
Но Мартин Крюгер поспешил перевести разговор, который принимал явно неприятный для него оборот, на другую тему.
– Вдова решила продать библиотеку? – спросил он, приняв деловой вид.
– Всегда поражался твоей сообразительности, – ухмыльнулся Эргюс Бэйтс. Он искренне забавлялся ситуацией, видя, что поставил своего старого друга в неловкое положение. – И первый, к кому она обратилась с предложением о продаже, был я. Вот я и думаю, стоит ли овчинка выделки. Что ты мне посоветуешь?
– Зачем она тебе? – стараясь казаться как можно более равнодушным, сказал Мартин Крюгер. – Сомневаюсь, что ты будешь читать книги долгими зимними вечерами, сидя перед зажженным камином. Скорее ты предпочтешь завалиться в постель с какой-нибудь красоткой.
– Ты прав, старина, – примирительно ответил Эргюс Бэйтс. Он не хотел ссориться со своим старым другом. Он хотел только подзаработать на его прихоти. – Поэтому я и звоню тебе. Если ты все еще хочешь приобрести эту библиотеку, то я могу уступить ее тебе.
– А почему ты, а не вдова? – недовольно пробурчал Мартин Крюгер.
– Потому что она попросила меня быть посредником в этой сделке. Видишь ли, она никому больше не доверяет, бедная вдовушка, которую все вокруг пытаются обмануть. Так она сама мне сказала. И разрыдалась на моем плече.
Эргюс Бэйтс часто хвастался своими победами над женщинами, которые существовали только в его воображении. Мартин Крюгер знал это. Но не стал спорить или высказывать сомнения на этот раз. У него было дело поважнее.
– И сколько она хочет? – отрывисто спросил он.
– Всего-навсего пятьсот миллионов евро, – ответил Эргюс Бэйтс недрогнувшим голосом. – Запрашивала миллиард, но я, помня о тебе, отговорил ее. Ей срочно нужны деньги. Только поэтому она согласилась на эту смехотворную цену. Ты бы знал, какого труда мне это стоило! Прав был Анжело, она настоящая ведьма. Не удивлюсь, узнав, что это именно она отправила его на тот свет после какой-нибудь пустяковой ссоры.
Пока Эргюс Бэйтс говорил, Мартин Крюгер делал вид, что думает. После небольшой паузы он с видимой неохотой произнес:
– Хорошо, я согласен на эту цену. Но учти, что твои комиссионные включены в эту сумму.
– Какие комиссионные, старина? – возмутился Эргюс Бэйтс. – Ведь мы друзья! Я делаю это совершенно бескорыстно. Надеюсь, ты этого не забудешь и когда-нибудь вернешь дружеский долг. Вот и весь мой интерес.
Мартина Крюгера растрогало это пафосное заявление.
– Прости, старина, – произнес он с раскаянием. – Жизнь в мире людей испортила меня. Я совсем перестал верить в дружбу.
– Да, я тебя понимаю, – кивнул Эргюс Бэйтс. – Люди – это нечто! Не веришь, но каждое утро, просыпаясь, я со страхом жду известия, что они отправили нашу планету в тартарары, и ее уже ничто не спасет.
– Надо верить в лучшее, – сказал Мартин Крюгер. И признался: – Знаешь, мне иногда даже жалко, что Анжело умер, не успев завершить свой замысел. Если бы ему удалось сократить численность человеческой расы до полумиллиарда, это избавило бы нас от вечного страха. Людей стало бы слишком мало, чтобы они могли нанести ощутимый вред земле, как это происходит сейчас.
– И мы могли бы держать человеческую расу под контролем, – сказал Эргюс Бэйтс. – Я и сам жалею, что Анжело мертв. Кстати, что там с Джорджийскими скрижалями? Их по-прежнему пытаются уничтожить?
– Да, вандалы не унимаются, – подтвердил Мартин Крюгер. – Не понимаю, чего они хотят добиться, заливая надписи краской!
Джорджийские скрижали, представляющие из себя несколько гигантских гранитных плит с выбитым на них посланием к человечеству, они когда-то за счет своей компании установили на вершине одного из холмов в окрестностях американского города Элбертон. Послание состояло из десяти заповедей, первая из которых содержала призыв поддерживать численность населения Земли в пределах пятисот миллионов человек, чтобы пребывать в равновесии с природой. Это казалось, да и было, разумным – с точки зрения Мартина Крюгера, Эргюса Бэйтса и Анжело Месси. Но люди почему-то считали этот монумент воздвигнутым чуть ли не самим сатаной. И часто пытались нанести ему вред. Их не сдерживало даже то, что монумент после очередного акта вандализма всегда восстанавливали, а виновных, если их удавалось установить, наказывали.
Мало того, что это была неразумная агрессия, но она еще стоила их компании больших денег. Это больше всего возмущало Мартина Крюгера и даже ставило в тупик. Он никогда не понимал действий, не имеющих смысла. Но люди часто совершали бессмысленные поступки. Он это знал и уже даже не возмущался, узнав о новом проявлении агрессии. Но с каждым разом его ненависть к людям становилась только сильнее.
Они помолчали, понимая друг друга без слов. Затем Мартин Крюгер, возвращаясь к теме, которая интересовала его намного больше джорджийских скрижалей, спросил:
– Когда и куда мне перевести деньги?
– Вдова торопит, – сказал Эргюс Бэйтс. – Поэтому переводи немедленно, если не хочешь участвовать в аукционе и заплатить намного дороже. Отправь пятьсот миллионов евро на мой счет в Спирит-банке в Берне. Это ускорит сделку.
– Хорошо, – недовольно буркнул Мартин Крюгер. Он не любил, когда его торопили, а еще больше – когда ему угрожали. – Через полчаса проверь свой счет.
Он отключил видеосвязь. И, поддавшись долго сдерживаемому чувству, радостно рассмеялся, поочередно ударяя руками о стол, за которым сидел, словно выбивая воинственный марш. За какие-то полмиллиарда ему удалось купить то, что даст ему власть над землей и всеми ее обитателями!
Обычно очень скупой, даже жадный, когда речь заходила о деньгах, Мартин Крюгер, не задумываясь, потратил бы все свое громадное состояние, чтобы приобрести библиотеку, хранившуюся в замке тамплиеров. Хотя из всех сотен томов ему была нужна только одна книга. Она называлась «Гальдрбук» и состояла из заклинаний, составленных ирландскими магами в средние века на основе древних рун.
Мартин Крюгер торжествовал. Он ловко провел всех, даже Эргюса Бэйтса, а в свое время и Анжело Месси, не выдав ему своей тайны, как тот ни допытывался. Никто из них даже не догадывался, какая страшная сила таилась в древних заклинаниях, собранных в «Гальдбруке». Сам он узнал о ней совершенно случайно, подслушав разговор двух ирландских колдунов, которым после этого пришлось умереть. Произнеся несколько магических фраз, можно было вселить панический ужас в кого угодно – людей, духов природы, зверей, вызвать у них головные боли, бессонницу и непреодолимое желание покончить жизнь самоубийством. Даже пресловутый философский камень не смог бы принести своему владельцу того могущества, которое давали заклинания «Гальдбрука». Овладев этой книгой, он, Мартин Крюгер, становился поистине всемогущим. Осознавая это, он впервые в своей жизни чувствовал себя счастливым.
Эргюс Бэйтс по ту сторону океана был доволен не меньше. За несколько минут он сумел заработать четыреста миллионов евро и, что было для него не менее важным, обвел вокруг пальца старину Мартина Крюгера. Такого ему еще никогда не удавалось. Птица счастья, впорхнувшая в его дом одновременно со звонком вдовы Анжело Месси, не покинула его. Набирая номер телефона Ульяны, Эргюс Бэйтс ощущал тяжесть этой редкостной птахи на своем плече. Это было восхитительное чувство.
– Я решил вопрос с деньгами, – сказал Эргюс Бэйтс. – Нужная сумма лежит на моем счете в Спирит-банке. Могу перевести ее на любой счет, который вы мне продиктуете сейчас по телефону.
