Вадим Иванович Кучеренко
Сокровища Замка Тамплиеров
– Но для меня ты все равно самая лучшая в мире танцовщица фламенко, – утешил ее Ксиу.
– Не льсти мне, – погрозила ему пальцем Ульяна. – Не то я тебя поцелую при всех. Несмотря на то, что ты у меня уже такой взрослый и независимый.
И она выполнила бы свою угрозу, если бы Ксиу, оглянувшись по сторонам и покраснев от смущения, не взмолился:
– Иди же, мама!
Ульяна рассмеялась и отошла, возвращаясь к гостям. Она шла и почти физически ощущала на себе взгляды десятков танцующих и поющих людей, которые ждали, когда она присоединится к ним. И Ульяна не могла обмануть их ожиданий. Такой трусости она сама себе не простила бы никогда.
Ульяна подошла к сидевшему поодаль от остальных невысокому полноватому мужчине, который держал в руках гитару и с меланхоличным видом перебирал струны. Его наряд, состоящий из черных обтягивающих брюк, широкого пояса и белой рубашки с широкими рукавами, дополняла короткая, обшитая бисером, жилетка, называемая чалеко. Это был известный всей округе музыкант и певец фламенко по имени Хосе. Роскошные черные усы придавали ему грозный вид завзятого махо, всегда носящего в кармане наваху и готового в любую минуту извлечь ее, чтобы постоять за свою честь.
Ульяна с улыбкой тихо спросила его:
– Подыграете мне?
Хосе с готовностью кивнул и спросил:
– Что будете танцевать?
– Импровизировать, – ответила Ульяна.
Хосе кивнул с довольным видом. Он был горд тем, что хозяйка замка тамплиеров выбрала именно его, и не скрывал этого. Склонился над гитарой. Тронул струны. Кивнул Ульяне, давая понять, что готов. Гортанно вскрикнул и, аккомпанируя себе и Ульяне на гитаре, запел сочиненную им же песню.
Гитара подобна
Водопадам страстей.
Созвучны душе моей
Струны, поющие
О мечте,
Словно птицы, парящие
В высоте,
В знойном небе Испании.
Ульяна начала с сапатеадо. Каблуки ее туфель выбили по каменным плитам частую звонкую дробь, которую она сопроводила размеренными хлопками ладони о ладонь. Пальмас, как называют танцоры фламенко этот прием, заменили ей кастаньеты. Затем она вскинула руки и медленно, словно с усилием, развела их. Легкая дрожь прошла по пальцам изогнутых рук, спустилась ниже, прошла по плечам, груди, бедрам. Это был дуэнде, который снизошел на нее и овладел ее телом.
Шестиструнной магией
На корриде любви
Сердце ранено.
Разорви
Сети чар,
Путы ревности,
И восстань,
В музыке оживи!
Теперь, пока играла гитара, Ульяна не принадлежала себе, она подчинилась духу фламенко. И зрители поняли это. Они начали размеренно хлопать в ладоши и подбадривать танцовщицу криками, в которых можно было расслышать угрозу и тоску. А Хосе продолжал петь. Его песня была безыскусственна и проста, но она была понятна зрителям и, трогая их сердца, вызывала у них ответные чувства.
Вечная мятежница,
Плачь и пой в исступленье.
С тобой мы
Навеки повенчаны,
Урагана южного пленница.
Вдохновенно
Мое сердце пронзаешь стрелой
Самой тонкой звенящей струны.
Гитара, монотонный голос певца, сапатеадо и пальмас звучали все громче, надрывнее. И когда они достигли невыносимой для зрителей высоты, Ульяна вскрикнула, словно протестуя, и замерла. Теперь живым было только ее лицо. Все чувства, которые она переживала в душе, отражались на нем, сменяя друг друга. Страсть, гнев, отчаяние, надежда… Не было только смирения.
О, гитара, заложница страсти,
испанского солнца сестрица!
Вспышкам молний
подобная,
Пряной нежности волнами
Меня обними,
Ты – вестник любви и свободы,
Словно жар-птица.
И снова первыми ожили руки. Прозвучали хлопки ладони о ладонь, каблуки выбили звонкую дробь. Все повторялось, как сама жизнь. Смерти, как и смирения, не было. Уже изнемогавшая, казалось, Ульяна снова воспрянула и была готова к новой битве, вдохновленная страстным призывом, звучавшим в песне Хосе.
Ты – окно из темницы на волю,
Ключи от оков,
Порыв раскрыть крылья,
В небе полет.
Я – струна твоего вдохновенья,
Исполненье мечты,
Отлученье от страха, сомнений,
Беспредел высоты!
Гитара смолкла. Голос певца затих. Танцовщица стояла в той же позе, с которой начинала свой танец. Вокруг было тихо. Раздалось только потрескивание дров в костре. И где-то звучал надтреснутый голос ночной птицы.
Тишина продлилась несколько мгновений, показавшихся Ульяне бесконечными. А затем зрители начали хлопать, топать ногами и кричать, выражая свой восторг. И даже Хосе встал, восхищенный танцем. А Мара подняла вверх сжатый кулак с выставленным большим пальцем.
Это был настоящий триумф. Но Ульяна осталась к нему равнодушной. Такое бывало и раньше. Но тогда, в прошлом, ей было этого достаточно. Она была юной и глупой. Теперь все было иначе. Фламенко стало только частью ее жизни. И не самой значимой.
Она нашла глазами мужа и сына. И только после этого почувствовала себя по-настоящему счастливой.
Глава 7.
Лейтенант Мигель Гарсия не любил сюрпризов. Поэтому он почувствовал раздражение, когда рано утром в воскресенье его вызвали на службу.
Приказ исходил от его непосредственного начальника. Однако если бы не мысль, что капитан Карлос Санчес хочет сообщить ему лично о том, что его рапорт наконец удовлетворен, и он переводится из Гражданской гвардии в Национальную полицию, то Мигель Гарсия проигнорировал бы этот приказ. На прошлой неделе Мигелю Гарсие исполнилось тридцать пять лет. И он понимал, что если в ближайшем будущем ничего не изменится, то ему придется распроститься с мечтами о Мадриде и до самой пенсии тянуть лямку в Лионе – заниматься опостылевшими мелкими правонарушениями и расследовать скучные банальные преступления, потому что в маленьком провинциальном городе других не бывает.
А он хотел много большего. Ему грезилась слава комиссара Мегрэ. Откровенно говоря, он даже хотел затмить ее. По мнению самого Мигеля Гарсии, для этого у него были все данные – привлекательная внешность, природное обаяние, незаурядный ум. И, что немаловажно, он не был обременен женой и детьми.
Но служба в Гражданской гвардии не позволяла ему проявить свои способности. В обязанности этого ведомства входило обеспечение общественной безопасности и дорожного движения, предотвращение преступлений, задержании подозреваемых лиц и прочая подобная мелочевка. Причем все это только в небольших городках и сельских населенных пунктах. Тогда как зоной ответственности национальной полиции являлись крупные города со всеми вытекающими отсюда для его карьеры последствиями.
Вот почему лейтенант Гарсия, услышав воскресным утром, в свой законный выходной, в телефонной трубке голос дежурного, который передал ему распоряжение капитана, поспешил в жандармерию, и не подумав сослаться на плохое самочувствие или что-то подобное. Он даже чувствовал радостное возбуждение, входя в кабинет начальника.
Но уже после первых слов капитана Мигель Гарсия испытал жестокое разочарование. Речь шла не о его рапорте, а о водителе, который умер за рулем своей машины, немного не доехав до замка тамплиеров.
Как и все жители Лиона, Мигель Гарсия знал об этом замке, являвшемся одной из местных достопримечательностей. Но он был уверен, что в Мадриде о замке тамплиеров ничего не слышали. Хотя бы потому, что подобных в Испании насчитывалось более двух с половиной тысяч. И все они были не более чем допотопными историческими реликвиями, пусть славным, но все-таки далеким прошлым Испании. А Мадрид, как и он сам, Мигель Гарсия, был устремлен в будущее. Как известно, в будущее не войдешь, не отряхнув, образно говоря, прах прошлого со своих ног.
Но было уже поздно протестовать, и Мигель Гарсия хмуро слушал капитана, который приказывал ему осмотреть место происшествия, отправить труп в морг и провести первичное дознание. После чего написать рапорт и сдать дело в архив.
– То есть я должен убить весь воскресный день на дело, которое не стоит выеденного яйца? – уточнил лейтенант Гарсия, выслушав капитана.
По всей видимости, у капитана Карлоса Санчеса в это солнечное воскресное утро также было плохое настроение, потому что он не стал ничего отвечать, а сурово рявкнул:
– Разговорчики, лейтенант! Выполнять приказ!
И добавил, смерив Мигеля Гарсию с головы до ног презрительным взглядом:
– Не забывайте, что вы служите пока еще не в Национальной полиции, где давно уже забыли, что такое дисциплина.
Лейтенант Гарсия не стал оспаривать это заявление. Он сразу понял причину немилости капитана и почему из всех сотрудников жандармерии тот вызвал именно его в выходной день. Капитан не мог простить ему поданный рапорт о переводе. Капитан Санчес, всю жизнь прослуживший в Гражданской гвардии, не любил тех, кто изменял ей, какими бы причинами они не руководствовались. И всячески давал им это понять.
– Есть, капитан, – ответил лейтенант Гарсия и поспешил выйти из кабинета, чтобы не наговорить лишнего. Он хотел перейти на службу в другое полицейское ведомство, а не быть отправленным в отставку из-за того, что нагрубил своему начальнику. Несмотря ни на что, служба в полиции ему нравилась.
Получив в дежурной части все имеющиеся в распоряжении полиции сведения о происшествии, которое ему предстояло расследовать, лейтенант Гарсия сел в автомобиль и направился по дороге, ведущей из Лиона в замок тамплиеров. У него было время обдумать полученную информацию.
Грузовик, который вез продукты в замок, нашли спустя сутки после того, как умер его водитель. Причиной смерти мог стать банальный инфаркт. По всей видимости, уже никем не управляемый грузовик съехал с шоссе и остановился только в рощице, росшей вдоль дороги. Из-за деревьев машину почти не было видно с шоссе, да и мало ли по какой надобности водитель мог заехать в рощу. Вероятно, именно так и рассуждали другие водители, проезжавшие этот участок дороги. На грузовик с мертвым водителем наткнулся кто-то из местных жителей, он же и позвонил в полицию.
Такое в их местах если и случалось, то крайне редко. Сам лейтенант Гарсия не мог припомнить ни одного подобного случая. Но всегда что-то происходит в первый раз, и это вовсе не гарантия того, что событие уникально само по себе. Лейтенант Гарсия знал это, прожив много лет в провинции, а потому заранее предвидел, что ему будет скучно, а, главное, он потратит свое время бездарно. Еще один день из такой короткой жизни канет в Лету, не оставив по себе ничего, кроме сожаления. И ни на шаг не приблизит его к Мадриду.
Подумав об этом, лейтенант Гарсия включил «мигалку» и нажал на газ. Он знал, что теперь все другие водители будут уступать ему дорогу. В этом не было необходимости, учитывая, что в воскресный день шоссе пустовало, но это было пусть крошечной, но компенсацией за испорченное воскресенье, которую он мог получить, не дожидаясь милостей вышестоящего начальства и не унижаясь перед капитаном Санчесом.
Проехав селение Вальверде, представлявшее из себя несколько десятков аккуратных маленьких домиков под крышей из красной черепицы, похожих друг на друга, словно растущая под одним деревом семейка грибов в лесу, лейтенант Гарсия довольно скоро увидел полицейскую машину, стоявшую на обочине, а рядом с ней автомобиль с красным крестом. Он еще издали заметил шлемы и светоотражающие жилеты полицейских и белые халаты санитаров. Те и другие стояли тесной кучкой, курили и о чем-то оживленно разговаривали, видимо, дожидаясь его приезда.
Лейтенант Гарсия припарковал свой автомобиль поблизости и подошел к ним походкой человека, не привыкшего терять ни минуты. Отрывисто спросил:
– Кто старший?
– Да вроде я, – отозвался один из полицейских, не меняя позы. Он был крошечный и юркий, словно полевая мышь, даже белая каска казалась слишком большой для его маленькой головы, спадая на глаза.
Возмущенный таким явным нарушением субординации, лейтенант Гарсия смерил его гневным взглядом. Это подействовало, как удар хлыстом. Полицейский отбросил сигарету, распрямился и доложил:
– Сержант Антонио Перес, господин лейтенант!
Мелкое, с заостренными чертами, личико сержанта не выражало ничего, кроме тупой готовности выполнять приказы вышестоящего начальства. Как вскоре выяснил лейтенант Гарсия, до его приезда полицейские даже не осмотрели местность, ограничившись наблюдением за грузовиком. Впрочем, его это устраивало. Обычно когда первыми на место происшествия являлись сельские жандармы, они затаптывали все следы. На этот раз у него был шанс, проявив наблюдательность и интуицию, доказать всем, а особенно капитану Санчесу, свой профессионализм. Жаль только, что дело такое пустяковое. Вот если бы водитель не умер, а его убили…
Подумав об этом, лейтенант Гарсия нахмурился. И, жестом велев сержанту следовать за собой, пошел по следу, который оставил в высокой траве грузовик, когда свернул с шоссе. Примятая трава уже поднялась, и след был едва заметен, однако он привел полицейских к грузовику, который стоял неподалеку в рощице с заглохшим мотором, почти уткнувшись бампером в дерево. Водитель лежал грудью на рулевом колесе, его глаза были открыты, и лейтенант Гарсия мог бы поклясться, что в них застыл ужас.
– Бедняга, – сочувственно произнес сержант Перес, стоявший за его спиной. – Умер за рулем. Представляю, если бы такое случилось со мной! То-то бы жена рыдала, когда ей об этом сообщили бы.
Лейтенант Гарсия содрогнулся, также представив себя на месте водителя грузовика. А сержант, поощренный его молчанием, продолжал рассуждать:
– Интересно, а если бы я умер не на службе, а после дежурства, выплачивали бы ей за меня пенсию? Вы случайно не знаете, господин лейтенант?
– Прекратите болтать, сержант, – неожиданно разъярился лейтенант Гарсия. – Еще накликаете беду!
Лейтенант Гарсия был суеверен. Сержант Перес, вероятно, тоже, потому что он тут же перекрестился и помянул Деву Марию, тем самым пытаясь отогнать злых духов, которых могли привлечь его неосторожные слова.
– Спасибо, господин лейтенант, – сказал он. – Что-то я действительно разговорился.
– Лучше взгляните, что в кузове грузовика, – смягчился лейтенант Гарсия. – А я осмотрюсь вокруг.
Он обошел машину, но ничего, что могло бы его насторожить, не заметил. Вернулся на шоссе. Тоже ничего интересного. Следов от шин, которые указывали бы на то, что грузовик пытался затормозить, не было. Водитель, не снижая скорости, кстати, очень невысокой, свернул с дороги и продолжил движение, пока его безжизненная нога не соскользнула с педали газа. Все ясно, как белый день. Такое случается каждый день. Люди смертны. И далеко не все умирают в своей постели.
– Мы можем забрать труп, господин лейтенант? – спросил один из санитаров. – А то стоим здесь уже битый час в ожидании.
В тоне санитара лейтенанту Гарсие послышался упрек. Он нахмурился.
– Мне надо осмотреть тело, – отрывисто произнес он. – Возможно, мы имеем дело с убийством.
Если бы не явное нетерпение санитара, лейтенанту Гарсие и в голову не пришло бы такое сказать. Он изначально склонялся к версии естественной смерти, и она подтверждалась. Достаточно было беглого взгляда на труп. Лицо мужчины отливало синевой, как это бывает при сердечной недостаточности. Но теперь, чувствуя на себе неодобрительный взгляд санитара, лейтенант Гарсия решил вернуться к грузовику и более дотошно осмотреть мертвого водителя. Пусть потерпит, как терпит он, лейтенант Гарсия. Жизнь приучает к терпению даже самых нетерпеливых или убивает их. А в конце концов убивает всех.
Размышляя таким образом, лейтенант Гарсия приступил к осмотру трупа. И почти сразу увидел то, на что не обратил внимания раньше. На шее мужчины, которую открывал распахнутый ворот рубашки, виднелись две крошечные темные точки с засохшими капельками крови. Могло показаться, что это след от укуса какого-то маленького зверька. Или змеи, если бы эти гады могли заползти в кабину грузовика.
– Или от электрошокера, – произнес вслух лейтенант Гарсия, сам не понимая, почему он не догадался сразу.
Он внимательно читал записки о Шерлоке Холмсе и хорошо помнил метод этого великого сыщика, помогавший раскрывать самые запутанные преступления. Следовало отбросить самые невероятные предположения, а то, что останется, и есть истина. Он так и поступил – отбросил версии, связанные с укусами животных. Остался электрошокер, компактный переносной прибор, с помощью которого можно поразить человека током высокого напряжения и лишить его способности сопротивляться. Или убить, как выясняется. Продается электрошокер в магазине. Купить его не составляет особого труда, а носить можно в женской сумочке и даже в кармане. Идеальное орудие защиты или нападения, в зависимости от целей, которые преследует его владелец.
Лейтенант Гарсия почувствовал радостное возбуждение. Происшествие, которое он первоначально посчитал банальным и скучным, принимало иную окраску. Водитель грузовика умер не сам, его убили. Расследуя это дело, можно было даже прославиться. Все зависит от мотива преступления и от того, кто его совершил.
Полицейский взглянул в ту сторону, куда двигался грузовик, и увидел зубчатые башни, казавшиеся особенно мрачными на фоне утреннего голубого неба. Построенный на вершине холма, замок тамплиеров был виден издалека. Он мог показаться призраком, если бы Мигель Гарсия не был уверен в его существовании.
Вероятнее всего, подумал лейтенант, водитель направлялся в замок, когда его убили. Возможно, кто-то очень не хотел, чтобы он доехал. А по какой причине – это ему предстояло выяснить. И как можно скорее. Ведь и так уже прошло более суток. За это время можно было замести любые следы. Или совершить что-то похуже. Безнаказанность неизбежно порождает новые преступления. В этом лейтенант Гарсия был уверен.
– В грузовике морепродукты, – подойдя, доложил добросовестно исполнивший приказ сержант Перес. Еще издали лейтенант почувствовал исходящий от него неприятный запах. – Все уже протухло на такой жаре.
– Как вы думаете, куда вез продукты водитель? – на всякий случай спросил лейтенант Гарсия.
– Вероятнее всего, в замок тамплиеров, – ответил сержант. И пояснил, словно оправдываясь: – Здесь больше некуда, господин лейтенант. Местным жителям морепродукты из города, да еще в таком количестве, ни к чему.
– Хорошо, – удовлетворенно, так как сержант подтвердил его мысли, кивнул лейтенант Гарсия. – И это, несомненно, повод, чтобы наведаться в замок тамплиеров. Как вы думаете, сержант?
– Никак не думаю, – честно ответил его собеседник. – Вам виднее, господин лейтенант. Только имейте в виду, хозяйке замка может не понравиться, что в воскресенье утром к ней заявилась полиция.
Если бы сержант захотел подстегнуть полицейское рвение лейтенанта Гарсии, он не смог бы выдумать ничего лучшего. Любое возражение вызывало у Мигеля Гарсии желание настоять на своем, порой даже невзирая на здравый смысл. Так случилось и на этот раз.
– Это не вашего ума дело, сержант, – почти грубо сказал он. – Вас я в замок не приглашаю, так что вам нечего и беспокоиться. Вы со своим напарником будете стоять здесь, пока не приедет эвакуатор и не увезет грузовик. Вам все понятно?
– Так точно, господин лейтенант, – ответил сержант Перес, поедая его глазами. – Будет исполнено!
Лейтенант Гарсия вернулся на шоссе и, проходя мимо санитара, небрежно бросил ему через плечо:
– Можете забирать труп. Мне он больше не нужен. Картина ясна.
Затем он сел в свой автомобиль и направился в замок тамплиеров, не затрудняя себя тем, чтобы сообщить по телефону о своем решении капитану Санчесу.
Лейтенант Гарсия допускал, что уже до конца этого дня он сможет выяснить, кто и почему убил водителя грузовика. И преподнести это, что называется, на блюдечке своему начальнику. Тогда у капитана Санчеса не останется ни одного веского довода, чтобы возражать против его перевода из Гражданской гвардии в Национальную полицию.
Мигель Гарсия подозревал, что только происки капитана мешают вышестоящему начальству подписать поданный им рапорт. Но когда он раскроет это преступление, все изменится. Он не сомневался в этом.
Глава 8.
Автомобиль лейтенанта Гарсии проехал по подъемному мосту через глубокий и широкий ров. А затем через арку, соединявшую две большие зубчатые башни. И въехал во двор, огражденный крепостными стенами.
Профессиональным взглядом полицейского Мигель Гарсия сразу заметил неладное. Чтобы понять, что в замке случилась какая-то неприятность, ему достаточно было увидеть маленького хромого старичка, который с растерянным видом и, казалось, без всякой цели переходил из одного конца двора в другой, словно потерявшийся ребенок. Другие люди, изредка появлявшиеся во дворе, выглядели не лучше. Казалось, что все они были чем-то сильно взволнованы и тщетно пытались это скрыть.
Лейтенант Гарсия предположил, что их волнение могло быть связано с тем происшествием, которое привело его самого в замок тамплиеров. Возможно, обитатели замка уже знали о смерти водителя грузовика. Слухи в сельской местности распространяются очень быстро, в чем он не раз имел возможность убедиться. Но тогда их странное поведение свидетельствовало против них. Невиновным людям бояться нечего. А тем более нервничать, завидев полицейского.
– Но не будем спешить с выводами, – произнес вслух Мигель Гарсия, как он это делал иногда во время следствия, рассматривая факты со всех сторон. В такие минуты он словно раздваивался. Один Мигель Санчес был адвокатом, второй – прокурором. Сейчас первым заговорил адвокат, напомнивший о презумпции невиновности. – Ты еще не опросил ни свидетелей, ни подозреваемых, старина.
И он окликнул старичка, в очередной раз потерянно пересекавшего двор.
– Эй, милейший!
Старичок вздрогнул и оглянулся с таким видом, как будто он только что заметил автомобиль и полицейского.
– Лейтенант полиции Мигель Гарсия, – представился полицейский. – Я могу увидеть хозяйку замка?
Старичок кивнул, повернулся и, не говоря ни слова, скрылся в одной из башен замка. Лейтенант Гарсия подумал, не пойти ли ему за старичком, который, судя по его рассеянному виду, мог уже через несколько шагов забыть о том, куда он направлялся. Но полицейский все же решил остаться во дворе и подождать, как будут разворачиваться события.
Ждать ему пришлось недолго. Уже через несколько минут к нему вышла молодая рыжеволосая женщина, одетая в костюм для верховой езды, словно она собиралась совершить конную прогулку. Обтягивающие бриджи, высокие сапоги до колен и длинный узкий жакет только подчеркивали красоту ее стройного гибкого тела. Мигель Гарсия не дал бы ей больше двадцати пяти лет, если бы не выдававшие ее истинный возраст глаза. Они были покрасневшими и опухшими, словно женщина перед тем, как выйти к нему, долго и сильно плакала.
Она подошла к полицейскому и протянула ему руку, здороваясь. От неожиданности он замешкался и не сразу взял ее.
– Мигель Гарсия, – сказал он, чувствуя себя неловко, потому что не мог выбрать – пожать протянутую ему руку или поцеловать ее, как это принято в высшем обществе. Но все-таки решил ограничиться деловым рукопожатием – ведь он был при исполнении служебных обязанностей, а не гостем в замке. У женщины оказались длинные сильные пальцы и приятная на ощупь узкая ладонь. – Лейтенант…
– Зовите меня Ульяной, – перебила она его, не дослушав. – Как хорошо, что вы так быстро приехали! А то я выплакала бы все глаза.
У лейтенанта Гарсии промелькнула радостная мысль – не хочет ли хозяйка замка тамплиеров сделать чистосердечное признание, проливающее свет на смерть водителя грузовика. Это значительно сэкономило бы время, которое он собирался потратить на следствие. Но было и немного досадно – он не успел проявить свой талант сыщика, который позволил бы ему самостоятельно раскрыть преступление. Это несколько умаляло его будущий триумф.
Однако вместо признания женщина сказала:
– Идите за мной, Мигель.
Она повернулась и направилась в глубь двора, а он пошел следом, ничего не понимая. Но пока не стал задавать никаких вопросов, довольствуясь созерцанием гибкой фигурки, идущей перед ним. Обтянутые бриджами бедра хозяйки замка были просто великолепны. Они принадлежали не девочке, а уже рожавшей женщине, и не намекали, а властно заявляли о том наслаждении, которое могли подарить мужчине. Мигель Гарсия представил себя на месте этого мужчины и невольно сглотнул слюну. Но тут же жестко обуздал свои эротические фантазии. Дело, которое привело его в замок, было для его будущей карьеры намного важнее, чем мимолетное сексуальное удовольствие. И он не имел права забывать об этом ни на мгновение.
Ульяна привела полицейского в конюшню. Мигель Гарсия это понял сразу – по специфическому запаху навоза и свежего сена. А затем он увидел в стойлах трех мертвых лошадей – серой, гнедой, вороной масти…
Это были кони андалузской породы, которую называли одной из красивейших в мире и уж точно самой знаменитой в Испании. Они имели слегка горбоносую голову благородной формы, высоко поставленную изогнутую шею, придающую всему облику лошади особую величественность, широкую грудь, пышную длинную гриву и хвост. Мигель Гарсия не был знатоком или ценителем чистопородных коней, но даже он слышал, что андалузские лошади во все времена считались лучшими как для парада, так и для войны, а в XVI-XVIII веках имелись в конюшнях практически всех европейских монархов и многих вельмож. Их по праву можно было назвать эталоном конской красоты. При взгляде на них на ум сразу приходили два слова – утонченность и аристократизм.
А сейчас эти прекрасные лошади лежали, закатив глаза в предсмертной муке, а на их губах выступила красная, уже засохшая пена. По всей видимости, они умирали одна за другой, очень быстро, не успев даже испугаться.
Лейтенант Гарсия знал, что любая из этих андалузских лошадей стоила целое состояние, когда была жива. Он бы не смог купить даже одну такую на свое скромное жалованье полицейского, откладывай его все целиком хоть до пенсии.
Рядом с мертвыми лошадьми стоял невысокий худощавый мужчина в жокейской кепке на голове. Он тихо всхлипывал, вытирая запачканной рукой слезы. Лицо его было покрыто потеками грязи, но он не замечал этого.
– Вот, – показала на лошадей Ульяна, беспомощно посмотрев на полицейского. – Мы нашли их мертвыми сегодня утром. Мой конюх, Хуанито, считает, что их отравили. Он сказал, что надо вызвать полицию. Признаюсь, я сомневалась, будет ли полиция этим заниматься. Тем более, что сегодня воскресенье. Хорошо, что вы все-таки приехали. Я вам очень благодарна.
Женщина много говорила, но, как понимал лейтенант Гарсия, делала это только для того, чтобы не молчать, иначе она снова начала бы плакать.
– Отравили? – с удивлением переспросил он. – Но кому и зачем это было надо?
– Это вы и должны узнать, лейтенант, – вмешался в разговор Хуанито, перестав всхлипывать. – Мы не полицейские.
В его словах лейтенанту Гарсия послышался упрек. И он рассердился.
– С чего вы вообще взяли, что их отравили? – спросил он, с подозрением взглянув на конюха. – Вы уже имели дело с чем-то подобным? Где и когда? Рассказывайте!
Услышав недоброжелательный тон полицейского, Хуанито струсил и пошел на попятный.
– Я только предположил, господин лейтенант, – сказал он. – Еще вчера они были совершенно здоровы. Я сам чистил и кормил их. Выгонял пастись на луг. Вечером, перед сном, каждому дал по куску сахара. Они ржали, благодаря меня на своем языке. И Варвар, и Гунн, и…
Голос Хуанито дрогнул и, не сдержавшись, он снова всхлипнул.
– Вы не ответили на мой вопрос, – с презрением глядя на плачущего мужчину, сказал лейтенант Гарсия. И настойчиво повторил: – Вам раньше уже доводилось видеть отравленных лошадей? Где и при каких обстоятельствах? И, кстати, у вас есть яд? Отвечайте, я все равно узнаю!
– В чем вы меня подозреваете, господин лейтенант? – пролепетал Хуанито. Его лицо побледнело от страха и обиды. – Вы думаете, что я мог…
– Хуанито, что ты! – воскликнула Ульяна, ласково положив руку на плечо конюха. – Лейтенант ни в чем тебя не подозревает. Ведь правда, Мигель?
Лейтенант Гарсия только хмыкнул, не ответив на обращенный к нему вопрос. В конце концов, в замок его привели не мертвые лошади, по какой бы причине они ни сдохли, а убийство водителя грузовика. Лошади – это всего лишь бессловесные твари. Убить человека – совсем другое дело. И за это кому-то придется ответить. Уж он-то, лейтенант Гарсия, постарается, чтобы это было так.
Но глаза хозяйки замка смотрели на него с такой мольбой, что он невольно смягчился. И даже бегло осмотрел одну из лошадей, брезгливо дотрагиваясь до нее кончиками пальцев. Не заметил ничего, что подтверждало бы предположение конюха. Кровавая пена могла быть следствием какой-то инфекции, которая и привела к внезапной гибели лошадей. Следовало изолировать от людей мертвых животных, закрыв на замок двери конюшни, и вызвать ветеринарную службу.
Лейтенант Гарсия так и сказал, обращаясь к Ульяне и игнорируя конюха, которого он с удовольствием обвинил бы не только в гибели лошадей, но и в убийстве водителя грузовика. После чего арестовал и отвез в полицейский участок, где допросил бы с пристрастием, раз и навсегда отучив подвергать сомнению его, Мигеля Гарсии, слова. Но едва ли это жалкое подобие мужчины могло решиться на преступление. Достаточно взглянуть на его залитое слезами и испачканное навозом лицо, чтобы убедиться в этом. А, значит, он только даром потеряет время, которое для него сейчас дороже, чем удовлетворенное самолюбие.
Ульяна, склонившись над лошадью, нежно погладила ладонью ее уже остывшее мертвое тело. Неожиданно она увидела нечто, заинтересовавшее ее, и спросила:
– Мигель, а что вы скажете об этих следах на шее? Еще вчера их не было, я ручаюсь. Думаю, и Хуанито это подтвердит.
Полицейский с недоумением посмотрел на нее.
– Какие еще следы?
– Это похоже на отметины от укуса змеи, – ответила Ульяна, проводя по ним пальцем.
Но лейтенант Гарсия уже и сам увидел на шее лошади, которую гладила женщина, две крошечные ранки. Жеребец, которого он осматривал, был гнедым, а этот – серой масти, на более светлом фоне темные точки с засохшими капельками крови были хорошо видны. Даже издали они казались похожими на те, которые он раньше обнаружил на шее водителя грузовика. А присмотревшись, лейтенант Гарсия убедился, что они были абсолютно одинаковыми.
– У кого-нибудь в замке есть электрошокер? – спросил он Ульяну. При этом полицейский пристально смотрел на конюха, чтобы видеть его реакцию на свои слова.
Однако ни хозяйка замка, ни ее конюх не выказали ни страха, ни волнения, услышав этот вопрос. В их глазах полицейский прочитал только удивление. И не стал больше ни о чем расспрашивать. Ему надо было прежде хорошо подумать, чтобы ненароком не вспугнуть преступника. А в том, что это был один из обитателей замка, полицейский уже даже не сомневался. Кто бы еще мог, убив водителя грузовика, затем беспрепятственно проникнуть в замок и убить лошадей? Это была явная месть. А, следовательно, дело становилось еще запутаннее и интереснее. Лейтенант Гарсия был почти счастлив.
