Вадим Иванович Кучеренко
Сокровища Замка Тамплиеров
Они доехали на такси до заброшенного пляжа, выглядевшего так, словно цивилизация, изменившая за последние сотни лет облик острова Лидо до неузнаваемости, сюда забыла заглянуть. Если только ее не отпугнул устрашающий вид старого рыбака, который сидел на борту своей не менее старенькой небольшой парусной лодки с удочкой в руках и из-за прищуренных от солнца глаз казался спящим. Но на самом деле он внимательно наблюдал за приближением Ламии и Мигеля Гарсия и был настороже.
Увидев его, Ламия сразу поняла, что это и есть тот самый Марио Моретти, о котором им говорил Джузеппе Риччи. Грубое, будто из куска скалы, лицо его было изборождено шрамами и глубокими морщинами, свидетельствующими о преклонных годах, но не о физической слабости, которой не было и в помине. Он был одет, несмотря на жару, в брезентовую робу и резиновые рыбацкие сапоги с раструбами выше колен. Марио Моретти мог показаться далеким потомком одного из тех десятков тысяч рыцарей-крестоносцев, которые в 1202 году не могли покинуть остров Лидо, потому что были не в состоянии заплатить венецианским властям за морские суда, доставившие бы их на родину. А при некотором желании – и самим рыцарем-крестоносцем, чудом пережившим минувшие века.
Других претендентов не было, но на всякий случай Ламия, подойдя к рыбаку, спросила:
– Вы Марио Моретти?
Старик угрожающе посмотрел на нее. Ему явно не понравилось, что она знала его имя. Но он встретился взглядом с глазами Ламии, и вся его враждебность сразу же пропала. Старый рыбак, прожив нелегкую жизнь, явно понимал, с кем можно конфликтовать, а кто ему не по зубам.
– Да, – буркнул он неохотно. – Но я вас не знаю.
– Это не важно, – ответила Ламия. – Главное, что я знаю, кто вы такой. И не менее важно, что у меня есть деньги, которые могут стать вашими. При определенных условиях.
– И что это за условия? – с кажущимся безразличием поинтересовался Марио Моретти. – Сразу предупреждаю, никого убивать я не буду. Вендетта и все такое прочее уже не по мне. Я с этим давно покончил.
– Я не жажду ничьей крови, – усмехнулась Ламия. – Будет достаточно, если вы переправите меня с моим спутником на остров Повелья.
– А говорите, что не жаждете ничьей крови, – усмехнулся в ответ старик. – Моя жизнь, стало быть, в расчет не идет?
– Во сколько вы оцениваете свою жизнь? – спросила Ламия. – Вместе с лодкой, разумеется. Без лодки она для меня не стоит и ломаного гроша.
– Остров Повелья – жилище неприкаянных душ, которые служат дьяволу, – произнес, словно рассуждая, Марио Моретти. – Никто из местных рыбаков не решится даже направить свою лодку в его сторону. Сколько бы денег вы им за это не посулили.
– Я это знаю, – нетерпеливо сказала Ламия. – Именно поэтому я пришла к вам, Марио Моретти. Мне сказали, что вы не боитесь ни призраков, ни самого дьявола. Или ваша репутация сильно приукрашена? И вы боитесь выходить в море, чтобы не замочить невзначай ноги?
– Не оскорбляйте меня, – с угрозой произнес старый рыбак, сверкнув глазами. Удочка выпала из его рук, но он этого даже не заметил. Казалось, что он сейчас выхватит припрятанный в голенище сапога нож и пустит его в дело. Мигель Гарсия невольно отступил назад, испуганный движением старика.
– Назовите свою цену, – потребовала Ламия. Она не испугалась ни злобных глаз старого рыбака, ни его самого. Она могла бы убить его в любое мгновение. Но он был ей нужен.
Марио Моретти немного подумал, а затем неохотно пробурчал, что за тысячу евро он согласился бы переправить их на остров Повелья. Мигель Гарсия, услышав это, невольно присвистнул и, не сдержавшись, заявил:
– Побойся Бога, старик! Да за эти деньги твою лодку можно купить, а не только арендовать ее на пару часов.
– Лодку – да, но не меня, – спокойно ответил Марио Моретти. – Я стою намного дороже. А без меня мою лодку арендовать нельзя. Не устраивают условия – ищите другую лодку. Или идите до острова Повелья по воде, яко по суху.
Старик ухмыльнулся над собственной шуткой. Мигель Гарсия кипел негодованием. Но Ламия не стала спорить и приказала тоном, не допускающим возражений:
– Заплати ему.
– Но это почти все наши деньги, – прошептал бывший полицейский, склонившись к ее уху. – Что мы будем делать потом?
– Наслаждаться жизнью, – ответила Ламия. – Или ты забыл, зачем мы едем на этот остров, глупец?
И Мигель Гарсия смирился.
– Я заплачу тебе половину сейчас, а вторую половину – после возвращения с острова, – сказал он старику.
– Нет, все сразу, – покачал тот головой. – Или сделка не состоится.
– Но почему? – с негодованием воскликнул Мигель Гарсия. – Или ты думаешь, что я тебя обману?
– Это было бы последнее мгновение твоей никчемной жизни, – ответил старик. – Нет, об этом я не беспокоюсь. Но вы можете не вернуться с острова, и тогда мои денежки плакали. А я не люблю рисковать задаром.
– Но что нам там делать? – удивился Мигель Гарсия. – Мы не собираемся оставаться на острове.
– А это может не зависеть от вашего желания, – зловеще усмехнулся Марио Моретти. – Это как повезет.
– Заплати все, что он хочет, и прекрати эту болтовню, – жестко сказала Ламия. – Мы теряем время.
Мигель Гарсия с недовольным видом передал деньги старому рыбаку.
– Зачем тебе столько, старик? – спросил он. – Ты даже не успеешь потратить их до конца своей жизни.
– Я же не спрашиваю, зачем вы едете на остров Повелья, – сказал Марио Моретти, бережно пряча банкноты во внутренний карман своей брезентовой робы. – У каждого свои тайны. Меня чужие не интересуют. Не суй свой нос и ты в мои. Не то я отрежу его тебе, не успеешь глазом моргнуть.
Мигелю Гарсие пришлось удовольствоваться этим ответом.
Глава 23.
Гребя веслами, Марио Моретти отвел лодку от берега и поднял парус, который сразу наполнил ветер. Слегка накренившись, лодка направилась к острову Повелья. При хорошем ветре это расстояние можно было преодолеть за несколько минут. Но казалось, что эти два острова разделяют века и тысячи километров. Лидо выглядел так, словно сошел со страниц модного глянцевого журнала. Повелья, частично застроенный полуразвалившимися зданиями и заброшенный, производил отталкивающее впечатление больного проказой. Около него не было видно ни одной рыбацкой лодки или яхты с туристами. Чем ближе он был, тем мрачнее становилось лицо Марио Моретти. Заметив это, Ламия с усмешкой сказала:
– Чего ты боишься, старик? Ведь призраки не кусаются.
Старый рыбак ничего не ответил, бросив на нее хмурый взгляд. Спустя какое-то время он спросил:
– Когда вы собираетесь обратно?
– А тебе не все ли равно? – возмутился Мигель Гарсия. – Я заплатил тебе столько, что ты мог бы и не спрашивать.
– Я спрашиваю, потому что не буду ждать вас на острове, – возразил Марио Моретти. – Высажу на берегу и вернусь на Лидо. А затем вернусь. Но если вы не появитесь до сумерек, то вините только себя. Как только солнце коснется горизонта, меня сам дьявол не принудит подойти к этому острову.
– Почему бы тебе не половить рыбку возле берега? – спросил Мигель Гарсия раздраженно. – Так ты мог видеть нас, а мы – тебя. И не надо было бы смотреть на солнце, словно мы живем в каменном веке.
– Тот, кто рыбачит возле острова Повелья, чаще достает из своих сетей утопленников и скелеты, чем рыбу, – невозмутимо сказал старый рыбак. – И не надейтесь на то, что я глупее других, потому что согласился доставить вас на этот проклятый остров. Моя жизнь мне дороже денег.
– В этом отношении мы с тобой похожи, Марио, – усмехнулась Ламия. У нее было превосходное настроение, и чем ближе был остров, тем оно становилось лучше. – Поэтому ни о чем не беспокойся. И с тобой, и с нами ничего не случится. Призраки боятся меня не меньше, чем люди. Поэтому бойся не их, а меня. И не вздумай обмануть. Если тебе придет в голову мысль, что ты можешь высадить нас и не вернуться за нами, то гони ее прочь, как заразную девку. Это плохая мысль, она приведет тебя прямиком в ад, где ты встретишься с тем, кого так боишься.
– Я еще не сошел с ума, – ответил Марио Моретти. – Верно говорят, что рыбак рыбака видит издалека. Это тот самый случай. Я вижу, с кем имею дело. Я не обману вас.
– Умный мальчик, – похвалила его Ламия и погладила по морщинистой щеке ладонью, с удовольствием заметив, как свирепо сверкнул глазами Мигель Гарсия. – Может быть, ты мне даже скажешь, зачем тебе столько денег?
Старик посмотрел в ее глаза, а потом неохотно ответил:
– Я хочу на смертном одре сделать щедрый дар церкви. Пусть святые отцы молятся по мою душу. Может быть, мне это зачтется… Там…
Марио Моретти сделал неопределенный жест, не позволяющий понять, куда он указывал – на небо или себе под ноги, и замолчал, не уточнив, что он имел в виду. И после этого старый рыбак не проронил ни слова до самого острова. Да Ламия ни о чем его уже и не спрашивала.
Вблизи острова Марио Моретти убрал парус и снова взялся за весла. Скоро лодка пристала к ветхому дощатому причалу, невдалеке от которого темнели провалами окон несколько низких каменных зданий, а чуть дальше возвышался шпиль не то колокольни, не то маяка. Но все это также было в далеком прошлом. Давно уже ничто на острове не служило по своему предназначению, а только ветшало и рушилось. Сам остров постепенно зарастал густыми зелеными зарослями, которые однажды неизбежно должны были поглотить творения рук человеческих.
Не успели его пассажиры сойти на берег, как старый рыбак быстро заработал веслами и отчалил. Вскоре он снова поставил парус, и, бросив последний недобрый взгляд в сторону острова Повелья, направил лодку в море.
Ламия и Мигель Гарсия остались одни на берегу и, судя по всему, на всем острове. Здесь не раздавалось пения птиц и жужжания или стрекота насекомых. Казалось, даже ветра не было, словно и он обходил остров Повелья стороной. Слышался только размеренный шум набегающих и разбивающихся о выщербленные бетонные плиты волн.
– Неприятное место, – сказал Мигель Гарсия, закидывая за спину рюкзак, в котором лежали лопата с короткой ручкой, фонари и несколько мотков веревок. – Если где и могут водиться призраки, так это здесь. Кстати, я не говорил тебе, но я очень боюсь призраков.
– А не боишься заразиться чумой? – усмехнулась Ламия. – Или ты забыл, что на Повелье был лазарет для чумных? Больных свозили на остров со времен Древнего Рима. Вдруг чума не ушла отсюда, а только затаилась?
– Перестань, – почти прохныкал Мигель Гарсия. – Мне и так страшно! Чума, призраки… Если бы я знал обо всем этом раньше! Люди не случайно забросили этот остров.
– Ты глупец, – сказала Ламия. – Чем меньше людей бродит в тех местах, где зарыт клад, тем он сохраннее. Тот, кто прятал сокровища здесь, хорошо понимал, что делал.
– Ты права, я как-то не подумал об этом, – согласился Мигель Гарсия. – Куда идем?
Ламия задумалась. Карта острова Повелья была нарисована от руки, от времени чернила расплылись, и картина изображенной на ней местности начала отличаться от реальной. Крестиком были помечены два дерева, растущие рядом. Чтобы найти их на заросшем деревьями и кустами острове, даже таком крошечном, как Повелья, надо было потратить много времени. Но на карте отчетливо была видна церковь, построенная еще в двенадцатом веке. Это был хороший ориентир. Если взобраться на церковную крышу, то с нее можно будет рассмотреть весь остров. И, возможно, даже увидеть отмеченные на карте деревья. По крайней мере, наметить направление поиска.
– В церковь, – ответила Ламия и рассмеялась, увидев удивление на лице своего спутника. – Но не отмаливать грехи, не беспокойся.
И она посвятила Мигеля Гарсию в свой план. Тот кивнул, соглашаясь, и они направились к развалинам церкви, над которыми возвышалась колокольня с островерхой крышей, в более ранние времена служившая маяком, а теперь выглядевшая всего лишь призраком своего собственного прошлого. Казалось, что поросшие мхом церковные стены колеблются в свете солнечных лучей. Это была самая высокая постройка на острове и, пожалуй, наиболее древняя из тех, что сохранились. Вход в нее преграждала хлипкая покосившаяся дверь, слетевшая с петель после того, как Мигель Гарсия ударил по ней ногой. Пригнувшись, они вошли внутрь. Было темно, и они зажгли фонари.
Если снаружи колокольня выглядела заброшенной, то внутри она походила на руины. Везде зияли огромные дыры, а пол усеивали груды мусора, среди которого было трудно найти место, куда поставить ногу. Их шаги и голоса гулко отдавались под высокими сводами здания. Казалось, что тени, затаившиеся в темных углах, перекликаются друг с другом, иногда начиная метаться по стенам и потолку вслед за перемещающимся светом фонарей. До них доносились непонятные шорохи, скрипы, взвизгивания и другие звуки, напоминающие крысиный писк, а то и чей-то приглушенный плач. Мигелю Гарсие послышались отдаленные голоса, угрожающе бубнящие что-то на одной ноте. Он испуганно вздрогнул и сказал об этом Ламии.
– Это не человеческие голоса, – равнодушно сказала она. – Я их давно слышу. Скорее всего, это призраки. Пытаются нас запугать, чтобы мы убрались отсюда.
– Так давай уйдем, – боязливо предложил Мигель Гарсия. – Зачем нам ссориться с ними? Клада здесь все равно нет. А деревья мы и так найдем.
Ламия презрительно посмотрела на него, но ничего не сказала и направилась к каменной винтовой лестнице, ведущей наверх. За их спиной что-то загрохотало, словно обрушилась часть потолка. Это было там, где они только что стояли. Мигель Гарсия опередил Ламию, едва не оттолкнув ее. Он панически боялся призраков и того, что они могли с ним сделать. И его поражало невозмутимое спокойствие Ламии. Ничто не могло ее остановить, когда она шла к намеченной цели.
Они поднялись по узкой лестнице под самую крышу. Несколько раз каменные ступеньки предательски рассыпались под их ногами, но все обошлось благополучно.
С колокольни был виден весь остров, разрезанный узким проливом на две части, которые соединял небольшой деревянный мостик. Солнце уже начало клониться к горизонту. Солнечные лучи пронизывали редкие строения, окрашивая их в красные тона, и гасли в зеленых зарослях, подчеркивая запустение и безжизненность острова. Кроны деревьев колыхались, послушные ветру, напоминая волнующуюся водную гладь, словно морю после тысячелетней борьбы удалось поглотить этот крохотный кусочек суши. Непросто было найти среди сотен деревьев те два, что их интересовали. Но Ламия не сомневалась, что ей это удастся. В противном случае она собиралась обойти весь остров, даже если на это потребуется несколько дней.
Она всматривалась в заросли, не замечая ничего вокруг себя, как вдруг почувствовала, что Мигель Гарсия судорожно схватил ее за руку и испуганно прошептал:
– Смотри!
Ламия проследила за направлением его взгляда и увидела, что из темного провала, в который обратился вход в колокольню, медленно выходит процессия, во главе которой находятся люди в серых балахонах, похожих на монашеские одеяния. Их лица были скрыты накинутыми на голову капюшонами. Многие из них несли в руках свечи. За монахами брели, поддерживая друг друга, высохшие и изможденные люди, напоминающие своими мощами ожившие скелеты. Их тела были покрыты кровоточащими язвами и черными гнойными бубонами. За ними шли другие, в разнообразных одеяниях или почти обнаженные. Некоторые участники этой странной процессии кривлялись и плясали, точно безумные, при этом они широко открывали рты, будто издавая дикие вопли. Но не было слышно ни звука. До Ламии и ее спутника не доносилось ни топота шагов, ни шума дыхания, ни возгласов, неизбежных при таком большом скоплении людей.
– Призраки! – с ужасом зашептал Мигель Гарсия на ухо Ламии.
Присмотревшись, Ламия поняла, что это были не люди. Сквозь их прозрачные одежды и тела можно было видеть строения и деревья. Иногда фигуры меняли очертания, как будто изгибаясь под порывами ветра. Свечи, которые мнимые монахи держали в руках, были потухшими. Тысячи призраков шли в полном безмолвии по острову, также затихшему. Даже ветер не свистал под куполом колокольни, как за мгновение до этого.
Процессия шла, и из каждого здания, мимо которого она проходила, к ней присоединялись другие призраки. В колонне были уже не тысячи, а десятки, быть может, даже сотни тысяч духов. Одни сохраняли строгий торжественный вид, другие бесновались, третьи спотыкались и падали на землю, но потом вставали и продолжали идти. Кто-то был одет, другие совершенно голыми или в рубище со многими дырами. Конечная цель их пути была неясна. Они просто шли, огибая остров, как будто не могли покинуть его, осужденные чьей-то волей на вечное заточение.
Неизвестно, сколько времени длилось бы это шествие, не имевшее ни видимого смысла, ни цели, но вдруг солнце скрыло набежавшее облако, и призраки мгновенно пропали, все до единого, как будто они были созданы причудливой игрой солнечного света и тени, отбрасываемой постройками и деревьями. Остров снова обезлюдел. Ничто уже не напоминало о недавней многолюдной процессии. Ветер снова свистел под крышей колокольни, и с моря подул свежий бриз.
Мигель Гарсия, который все это время сдерживал дыхание, чтобы не выдать призракам своего присутствия, с шумом выдохнул воздух. Он был смертельно напуган ужасным видением. Если бы ему не отказали ноги, он немедленно бросился бы вниз по лестнице, добежал до берега и попытался преодолеть две сотни метров, отделяющие Повелью от Лидо, вплавь. Мигель Гарсия плохо плавал, едва мог держаться на воде. Но он считал, что даже при этом у него все-таки оставался шанс на спасение от неминуемой гибели, которая его ожидала при любом другом раскладе. С одинаковой силой он боялся и зловещего острова Повелья, и старого рыбака, похожего на жестокого кровожадного пирата, погубившего в своей жизни не одну живую душу. Без Ламии Мигель Гарсия страшился встречаться с ним с глазу на глаз.
Ламия видела, что Мигель Гарсия дрожит от страха, но, искренне не понимая почему, только забавлялась этим. Ее саму молчаливая процессия призраков только позабавила. Особенно рассмешили те из призраков, которые выглядели безумными и конвульсивно тряслись, словно их трепала пляска Святого Витта. Она считала души умерших лучшими стражами клада, зарытого на острове Повелья, и радовалась тому, что слухи о их существовании оказались не выдумкой. Вероятность того, что клад за минувшие столетия никто не нашел и не выкопал, многократно возрастала. Ей достаточно было посмотреть на дрожащего Мигеля Гарсия, чтобы все сомнения исчезли.
Людей слишком легко напугать, думала Ламия с презрением. Ни один из них не рискнет приплыть на остров, полный призраков, даже ради несметных сокровищ. И в этом ее преимущество перед ними. Клад достанется ей. Автор рукописи «Detur digniori» был прав – да будет дано достойнейшему.
– Хватит скулить, – жестко сказала она, увидев почти умоляющий взгляд Мигеля Гарсии. – Посмотри в мои глаза и наберись в них мужества, если тебе не хватает своего.
Мигель Гарсия так и сделал. И вскоре он с облегчением улыбнулся, а все тревожные мысли покинули его. Он был готов идти за Ламией в огонь, воду и даже в преисподнюю, лишь бы она смотрела на него так, как сейчас – с нежностью и любовью. Во всяком случае, так ему казалось. Мигель Гарсия снова потерял свою волю, утонув в топком болоте зеленых глаз Ламии.
Глава 24.
– Вот и хорошо, – снисходительно усмехнулась Ламия. – Ты снова стал мужчиной. А теперь, если не возражаешь, давай продолжим наши наблюдения. Ты не замечаешь ничего странного в этом однообразном зеленом ландшафте?
Мигель Гарсия посмотрел туда, куда указывала Ламия, и не увидел ничего, что привлекло бы его внимание. Перед ним расстилалось зеленое море, в которое сливались представители разнообразных субтропических культур, в изобилии произрастающих на благодатной итальянской земле. Здесь были не только оливы, инжир, миндаль, цитрусовые и гранатовые деревья, но и более редкие растения, такие как дикая маслина, древовидный можжевельник, лавр, пиния, пробковый дуб. Между деревьями по земле стелились кусты олеандра.
– Монотонный пейзаж, – сказал он равнодушно. – Глазу не за что зацепиться.
– Но откуда здесь взялись буковые деревья? – спросила Ламия. – Ведь они растут только в высокогорье, насколько мне известно.
Теперь и Мигель Гарсия это увидел – как будто в зеленой стене внезапно появилась дыра. Два бука росли рядом, образуя единую крону шаровидной формы. Все вокруг них ярко цвело, они же выглядели так, словно посреди августа осень уже тронула их едва заметным тлением, изменив цвет листьев на более блеклый.
– Это они! – закричал Мигель Гарсия радостно. – Ты нашла их!
Но Ламия уже не слушала его, быстро спускаясь по винтовой лестнице. Мигель Гарсия поспешил за ней. Ими овладело лихорадочное возбуждение. Они прошли мимо строений и углубились в рощу.
Идти было трудно, мешали разросшиеся густые кусты олеандра. Сквозь них приходилось буквально продираться, оставляя на ветвях куски одежды. На коже обоих появились кровоточащие царапины. Но они не замечали этого. Затем заросли начали редеть. И они увидели перекинутый через неширокий ручей изогнутый деревянный мостик без перил. Прошли по его крупным бревнам, склизким от бурого мха. Снова вошли в рощу. Кустов олеандра здесь почти не было, словно его вырубили или вытоптали, идти оказалось легче. Они ускорили шаг.
И вскоре они подошли к двум букам, которые не только соединились кронами, но и сцепились корнями, вырастающими из земли и снова в нее уходящими, образуя причудливые древесные арки. Между деревьями был виден небольшой промежуток, закиданный опавшими листьями. Узловатые корни окружали его, словно крепостные стены.
– Это здесь, – хрипло произнесла Ламия, показывая на участок между буками. – Копай!
Мигель Гарсия скинул рюкзак и достал лопату. Переступая через корни, протиснулся между деревьями. Встал так, чтобы было удобно копать, и вонзил лопату в землю.
Но под листьями не оказалось земли. Лопата прошла сквозь пожухлую массу листьев, как раскаленный нож через масло. Потеряв рановесие, Мигель Гарсия зашатался и едва не провалился в глубокую яму, вырытую задолго до него, а потом погребенную под грудой падающих с буков листьев. Ему удалось удержаться на краю провала только потому, что он упал на четвереньки.
Мигель Гарсия разочарованно вскрикнул. А Ламия громко зашипела от злобы.
– Кто-то опередил нас! – воскликнул Мигель Гарсия.
– Нет, это я виновата, – прохрипела Ламия. От разочарования у нее пропал голос. – Я совсем забыла о заклинании. Клад был заклят!
– О чем ты говоришь? – с удивлением спросил он, вставая на ноги.
– Мы не прочитали заклинания, и клад ушел под землю, превратился в прелые листья, – сказала Ламия. – Об этом было написано в книге. А я забыла.
– Ерунда, – с сомнением сказал Мигель Гарсия. – Я даже не начал копать. Этой яме уже лет сто, если не больше. Кто-то до нас выкопал этот клад.
– Думай, как хочешь, – не стала спорить с ним Ламия. – Но я-то знаю!
Чувствуя, что у нее ослабели ноги, она присела на выступающий из земли корень. Это был страшный удар, подкосивший даже ее непреклонную волю. Ламия была настолько уверена, что они найдут клад, что неудача лишила ее сил, и физических, и духовных. Она не могла сделать ни шага, но, главное, даже не хотела этого. У нее не было никаких желаний. И это было впервые в ее жизни.
– Не расстраивайся, – сказал Мигель Гарсия, садясь рядом и обнимая ее. – Не этот, так другой. В твоей книге указано еще много мест, где были спрятаны клады. Какой-нибудь из них обязательно будет наш. Но если хочешь, поплачь. Тебе станет легче.
Мигель Гарсия утешал ее, словно обиженного ребенка. Еще никогда Ламия не была ему так близка и дорога. В эту минуту она казалась бывшему полицейскому только слабой женщиной, которая нуждалась в его мужской силе. Несмотря на то, что они не нашли сокровищ, он был почти счастлив.
Но Ламия со злостью оттолкнула его. Ее глаза были сухи и полны ненависти.
– Ты, ничтожество, – прошипела она. – Не смей ко мне прикасаться! И не смей утешать меня, словно глупую дурочку.
Мигель Гарсия отшатнулся от нее. В его глазах появились слезы. Теперь уже он казался маленьким, несправедливо обиженным ребенком. Но Ламия даже не заметила этого. Она решительно встала и резкими движениями отряхнула с себя листья. Минутная слабость прошла, не оставив и следа.
– Но в одном ты прав, – усмехнулась она. – Я найду клад. Рано или поздно. С тобой или без тебя. Но он будет моим – вопреки всем призракам и заклятиям. Пусть весь мир встанет против меня, но я не сверну с этого пути. Ты со мной?
Слабый дух Мигеля Гарсия поддался ее воодушевлению. Возбужденная Ламия была очень красива сейчас, когда бросала вызов всему миру. И он почти восторженно воскликнул:
– С тобой! Конечно, с тобой! До самого конца.
– Тогда иди ко мне и докажи, что ты настоящий мужчина, – сказала Ламия, снова опускаясь на землю, в мягкие прелые листья. – Мне это нужно сейчас.
Она легла и призывно раздвинула ноги. Быстро расстегнула рубаху, обнажив упругие груди. Мигель Гарсия почувствовал, что у него закружилась голова от счастья. Он дрожащими руками расстегнул свои брюки и, приспустив их, почти упал на Ламию. Впился поцелуем в грудь и начал жадно шарить по ее телу руками. Обхватил ее бедра и рывком прижал к своим. Застонал от вожделения. Задвигал бедрами. Ламия помогала ему движениями своего тела, не отвечая на поцелуи.
Их экстаз продлился несколько мгновений. После того, как Мигель Гарсия застонал и затих, Ламия брезгливо сбросила с себя его обмякшее тело. Встала, деловито оправила свою одежду. Стряхнула прилипшие листья.
Ламия была холодна и спокойна. Она снова была прежней, уверенной в себе и сильной. Видя, что Мигель Гарсия продолжает лежать, обессиленный вспышкой страсти, она присела на выступающий из земли корень и достала из рюкзака рукопись. Углубилась в ее чтение. Но вскоре закрыла книгу, видимо, приняв какое-то решение. С презрением взглянула на Мигеля Гарсию и сказала:
– Вставай, лентяй! Нас ждет церковь святого Иржи в чешской деревне Лукова. Слышал о такой? И я нет. Тем интереснее будет наше путешествие.
Мигель Гарсия неохотно поднялся с земли. Застегивая брюки, проворчал:
– На какие шиши? Все наши деньги я отдал этому старому бандиту.
– Ничего, что-нибудь придумаем, – беспечно ответила Ламия. – Главное, не отчаиваться. Это мой девиз. Не забудь лопату. Она нам еще пригодится.
Обратно они шли намного медленнее, стараясь обходить колючие кусты. Когда они вышли из рощи, Ламия кивнула на развалины церкви и сказала:
– Если бы клад прятала я, то предпочла бы церковь, а не лес.
– Ты считаешь, что бог более надежный страж, чем буки? – спросил Мигель Гарсия.
– А ты не так безнадежен, как кажешься, – усмехнулась Ламия. – И уже почти научился понимать меня. А куда бы зарыл сокровища ты?
– В подвале лазарета для больных чумой, который позже приспособили под психиатрическую больницу, – ответил он, подумав. – Бога в наши дни боятся меньше, чем заразиться чумой или сойти с ума.
– Уж эти люди, – покачала головой Ламия. – Иногда мне бывает трудно их понять.
Они вышли на берег и остановились, всматриваясь в морскую даль. Вскоре Ламия заметила приближающуюся лодку под парусом неопределенного цвета, который к тому же был весь в заплатах.
– Наш пират держит свое слово, – сказал Мигель Гарсия. И предупредил: – Если он начнет расспрашивать, ничего не рассказывай! Мне кажется, он способен нас зарезать, если узнает о твоей книге и кладах.
– А не взять ли нам его в компаньоны? – с лукавой усмешкой спросила Ламия. – Может быть, ты не так будешь бояться призраков, если он будет рядом.
– Тогда я буду бояться его, – ответил серьезно Мигель Гарсия. – По мне, так этот старик страшнее любого призрака.
Марио Моретти, увидев их, направил лодку к берегу. Вскоре он спустил парус и взялся за весла. Подойдя, лодка мягко ударилась бортом о причал. Старик с подозрением оглядел их. Увидел рваную одежду и свежие царапины и ухмыльнулся.
– А вы, я вижу, неплохо провели время. Пикник удался?
– Еще как, – ответила с улыбкой Ламия, опираясь на протянутую им руку и запрыгивая в лодку. – Но вас не хватало. Особенно моему спутнику. Он оказался таким трусишкой, когда увидел призраков!
Марио Моретти, боязливо оглядываясь по сторонам, с тревогой спросил:
– А вы их действительно видели? Призраков?
– Как вас, – спокойно ответила Ламия, проходя на корму. Она нагнулась, пристально вглядываясь в воду. И, не меняя тона, сказала: – Или как этого беднягу утопленника, который прицепился к вашей лодке, хотя и не платил за проезд.
– Где утопленник? – воскликнул Марио Моретти. И, забыв об оставшемся на берегу Мигеле Гарсие, он бросился на корму. Вглядываясь в зеленоватую воду и ничего не видя, старик, вне себя от ярости, прорычал: – Это что, была шутка?
– Да вот же он, – сказала Ламия, показывая рукой. – Смотрите!
Он нагнулся, чтобы лучше видеть морское дно. Стоявшая рядом Ламия обхватила его и впилась зубами в жилистую морщинистую шею, словно рассвирепевшая гигантская змея. Ее слюна смешалась с кровью старика. Марио Моретти попытался вырваться, но не смог. Он несколько раз содрогнулся, кровавая пена выступила на его губах, глаза закатились и погасли. Яд подействовал мгновенно. Тело рыбака безвольно обмякло и упало к ногам Ламии, разжавшей руки. Он был мертв.
Все это время Мигель Гарсия стоял на берегу и растерянно смотрел на происходящее. Он даже не успел ничего понять.
– Теперь ты знаешь, как погибли лошади в замке тамплиеров и водитель грузовика, – рассмеявшись над его глупым видом, сказала Ламия. – Не хочешь меня арестовать?
Бывший полицейский ничего не ответил. Заметив его укоряющий взгляд, Ламия раздраженно сказала:
– Тогда не стой соляным столбом, словно несчастная жена Лота, а обшарь его карманы. Ты же сам говорил, что у нас нет денег на дальнейшее путешествие. Почему только я должна думать о том, где их достать?
Мигель Гарсия покорно запрыгнул в лодку и склонился над трупом старого рыбака. Во внутреннем кармане брезентовой робы он нашел толстую пачку денег. Здесь было намного больше, чем он заплатил за проезд. Видимо, Марио Моретти, не доверяя банкам, носил все свои сбережения с собой.
Узнав об этом, Ламия обрадовалась.
– Ну, вот, а ты спрашивал, на какие шиши, – сказала она. – Теперь ты должен избавиться от мертвеца.
– Как? – спросил Мигель Гарсия. Его голос дрогнул.
– Утопи его или перенеси на берег, – ответила Ламия. – Пусть его бренное тело сгниет, а душа присоединится к толпе местных призраков. Здесь ей самое место. Будет бродить по острову и пугать живых людей, как он это делал при жизни.
