Вадим Иванович Кучеренко
Сокровища Замка Тамплиеров
– Вы сообщали в полицию о гибели лошадей?
– Я подумала, что да, когда увидела вас здесь, – ответила Ульяна. – Но, наверное, я ошиблась. Все так расстроены! И, вероятно, ждут моего приказа. А я от волнения забыла распорядиться. Вы считаете, что надо обратиться в полицию?
– Но ведь я уже здесь, вы сами сказали, – невольно и слегка покровительственно улыбнулся лейтенант Гарсия. Ему нравилось, когда женщины проявляли свою беспомощность и обращались к нему за советом. – Поэтому вызывать полицию нет необходимости. Я займусь этим делом. Вот только съезжу в город, доложу обо всем своему начальству. И вернусь.
В глазах хозяйки замка он увидел благодарность. И не счел нужным объяснять ей, что его решение вызвано отнюдь не бескорыстным желанием помочь в беде, а опасением, что другие полицейские, появившиеся в замке, могут найти убийцу лошадей, а, следовательно, и водителя грузовика. А своей будущей славой лейтенант Гарсия не собирался делиться ни с кем, тем более уступать ее.
В сопровождении хозяйки замка он вышел из конюшни. Ульяна проводила его до автомобиля.
– Вы никуда не собираетесь уезжать из замка в ближайшее время? – спросил он, прощаясь.
– Нет, – ответила она. – Только провожу своего мужа сегодня после обеда в аэропорт и вернусь.
– А куда он улетает? – как будто невзначай поинтересовался полицейский.
– В Париж, на международную конференцию, – пояснила Ульяна. – Он ученый с мировым именем, биолог. Исследует живые организмы и их взаимодействие с окружающей средой. Может быть, вы даже слышали о предложенной им теории, объясняющей, как зародилась разумная жизнь на Земле? В свое время она произвела сенсацию в науке. Ее так и назвали – теория Цикаридзе.
– Увы, – равнодушно пожал плечами лейтенант Гарсия. – Я очень далек от науки.
– Поэтому его часто приглашают выступить на различных конференциях и симпозиумах, – со смущенной улыбкой закончила Ульяна. Ей показалось, что она поставила полицейского в неловкое положение, заговорив о биологии, в которой его знания в лучшем случае ограничивались школьной программой.
Но она ошибалась. Наоборот, услышав, что муж хозяйки замка тамплиеров ученый-биолог, лейтенант Гарсия радостно оживился. Он подумал, что у него есть реальный шанс продолжить приятное знакомство с Ульяной, которое может доставить им обоим несомненное удовольствие в самом ближайшем будущем. Мигель Гарсия не сомневался, что ни одна умная и красивая женщина не откажется стать любовницей волевого и мужественного офицера полиции, если ее муж всего-навсего жалкий кабинетный червь. И он многообещающе взглянул на Ульяну. Но с сожалением увидел, что она не поняла этого взгляда. И решил не торопить события.
– Я вернусь, и очень скоро, – пообещал он еще раз, садясь в свой автомобиль. И помахал рукой Ульяне. Но она уже повернулась к нему спиной и не видела этого, а потому и не ответила.
В город лейтенант Гарсия возвращался в самом приятном расположении духа. День, который начинался так неудачно, обещал стать, возможно, одним из лучших дней в его жизни. У него появился шанс расследовать преступление, которое может сделать его имя известным даже в полицейских кругах Мадрида. И он познакомился с красивой женщиной, да к тому же еще и очень богатой, хозяйкой знаменитого замка тамплиеров.
Будущее казалось лейтенанту Гарсие радужным. Погруженный в свои мечты, которые становились все заманчивее, он не спешил. Его автомобиль плелся со скоростью черепахи. Именно поэтому он заметил след от автомобиля, который вел в рощу недалеко от того места, где был найден мертвым водитель грузовика.
Лейтенант Гарсия уже проехал этот участок дороги, помахав рукой сержанту Пересу и его напарнику, которые все еще ждали эвакуатора для грузовика, изнывая от скуки и обливаясь потом в своей униформе и касках под жаркими лучами летнего солнца. Те откозыряли ему с кислыми лицами. А где-то через километр он увидел примятую траву, которая вела от шоссе в рощу. Это была не осознанная мысль, его подсознательно поразило чувство дежа вю. Как будто он уже видел нечто подобное, и совсем недавно. И он вспомнил, что точно такой же след оставил грузовик с мертвым водителем, съезжая с дороги. Из города он мчался на высокой скорости и потому просто не заметил этого следа. Да и не обратил бы на него внимания, потому что еще не видел места происшествия. А теперь он мог сравнивать. И делать выводы.
Вывод, к которому пришел лейтенант Гарсия, не был оригинальным. По всей видимости, в этом месте с шоссе съехал еще один автомобиль и, возможно, он, как и грузовик, в эту минуту стоит в роще, не видимый из-за деревьев.
А если рассуждать логически, то нельзя исключить вероятность того, что и с его водителем могла случиться беда. Быть может, та же самая, что и с водителем грузовика…
Подумав об этом, лейтенант Гарсия даже вздрогнул. И непроизвольно слишком резко нажал ногой на тормоз. Автомобиль, прочертив по шоссе две кривые черные полосы, замер, отъехав совсем недалеко от того места, где он увидел след в траве, ведущий в рощу. Полицейский сдал назад, остановился напротив почти неприметной колеи и начал пристально всматриваться в заросли.
Сначала он не увидел ничего. Неожиданно, на какое-то мгновение, ему показалось, что он заметил автомобиль, который из-за своей зеленоватой окраски почти сливался с листвой. Но затем очертания машины расплылись, и он опять видел только деревья.
Лейтенант Гарсия понимал, что это могло быть элементарным оптическим обманом, игрой света и тени. Надо было пойти и проверить, есть что-то в зарослях или это ему только померещилось.
Полицейскому очень не хотелось этого делать. Эта непредвиденная задержка отдаляла его возвращение в замок тамплиеров, куда он так стремился, и потому была очень некстати. И если бы не солнце, из-за которого в салоне автомобиля было нестерпимо жарко, лейтенант Гарсия, махнув на все рукой, поехал бы дальше. Но мысль передохнуть от жары в тенистой прохладе рощи соблазнила его. Выругав себя за слабохарактерность, он выбрался из автомобиля и пошел к роще, раздраженно, словно они были в чем-то виноваты, сбивая по пути головки полевых цветов, в изобилии растущих вдоль дороги.
Но глаза и чутье полицейского не обманули лейтенанта Гарсию. Кто-то действительно оставил в роще роскошный бледно-зеленый ролс ройс, прикрыв его сверху обломанными с ближайших деревьев ветвями. Водителя, в чем лейтенант с некоторым разочарованием убедился сразу, ни в салоне, ни поблизости не было. Ролс ройс стоял один-одинешенек, брошенный своим хозяином.
Это был очень дорогой автомобиль. И оставить его в роще без присмотра, да еще и накидать на него сучьев, оставляющих царапины, мог только безумец.
– Или преступник, – подсказал лейтенанту Гарсие прокурор, таившийся в глубине его мозга.
Адвокат промолчал. Отсюда Мигель Гарсия сделал вывод, что живший в нем обличитель прав. Только преступник, заметающий следы, мог пойти на такое варварство и так поступить с автомобилем, стоившим баснословные деньги. Только когда спасают свою жизнь и свободу, не думают о деньгах.
Лейтенант Гарсия, продолжая рассуждать, довольно скоро пришел к убеждению, что водитель ролс ройса имеет непосредственное отношение к убийству водителя грузовика, потому что других преступлений в этой местности за последние сутки не произошло. Не говоря уже о том, что ролс ройс от грузовика отделяло менее километра. Расстояние, которое можно пройти пешком за десять – пятнадцать минут.
– Или проехать, – подсказал лейтенанту внутренний голос, в котором он признал прокурора. – На грузовике.
– И убить водителя грузовика, – поспешил закончить за него Мигель Гарсия, чтобы доказать, что он тоже умеет логически мыслить и пришел к тому же самому выводу без посторонней помощи.
– Но это еще надо обосновать и доказать, – вмешался в разговор адвокат.
Однако лейтенант Гарсия его не услышал. Ему все уже было ясно. Он как будто видел воочию, как все происходило. Водитель ролс ройса спрятал свой автомобиль, затем вышел на шоссе и остановил грузовик, проголосовав на обочине. Быть может, выдав себя за человека, путешествующего автостопом. Сел в кабину и, проехав совсем немного, незаметно достал электрошокер, а затем, приставив его к шее водителя, нажал на спуск. Электрический разряд убил человека, даже не подозревающего о грозящей ему смертельной опасности.
Это было преднамеренное убийство, в крайнем случае, покушение на убийство, если допустить, что убивать водитель ролс ройса не хотел, а просто сердце его жертвы не выдержало внезапного сильного удара током. Но это были уже нюансы, которые пока мало интересовали лейтенанта Гарсию. Он собирался выяснить это позднее, когда найдет преступника с электрошокером. Потому что в любом случае этот человек был преступником, независимо от того, хотел или нет он убивать.
Против такой обтекаемой формулировки не возражал даже адвокат, представлявший одну из сторон раздвоившейся личности Мигеля Гарсии. И, воссоединившись со всеми своими ипостасями, лейтенант Гарсия записал номер бледно-зеленого ролс ройса. Он собирался установить личность его водителя. А для этого ему надо было возвратиться в город и проверить номер по полицейской базе. Этот маршрут не противоречил его более ранним планам, и он, не мешкая, вернулся к своему автомобилю.
Дальнейший путь до города лейтенант Гарсия преодолел очень быстро, снова включив «мигалку» и выжимая педаль газа до упора. Ничего не объясняя недоумевающему дежурному, он прошел в свой кабинет, включил компьютер. Едва дождался, пока загрузится федеральная полицейская база данных. Вбил в поисковую систему номер ролс ройса.
Он был готов ко всему. Но результат его поразил.
Как значилось в полицейской базе, бледно-зеленый Rolls Royce Phantom Drophead Coupe был зарегистрирован в Париже месяц тому назад на имя Ламии Ламиани, гражданки Бразилии, двадцати пяти лет отроду, родившейся на острове Кеймада-Гранди. С фотографии, которая также имелась в базе данных, на него смотрела девушка поразительной красоты и с не менее поразительными глазами. Казалось, что ее взгляд проникает прямо в его душу, завораживая и пленяя.
Мигель Гарсия встряхнул головой, словно пытаясь освободиться от наваждения. Увидев фотографию, он понял, что если эта девушка действительно совершила преступление, в котором он ее подозревал, то она будет очень серьезным противником.
Это был вызов. И лейтенант Гарсия, по своему обыкновению, без раздумий принял его. На этот раз без обычного раздражения, а почти с радостью.
Глава 9.
Лейтенант Гарсия был прав, заподозрив Ламию. Она действительно убила водителя грузовика. Но он ошибся в мотивах преступления. Убила Ламия его не из чувства мести, а из-за плохого настроения. Сказались бессонная ночь и утро, проведенные за рулем, и гнетущие мысли об угрожающей ей нищете.
Увидев на рассвете мрачные, почти зловещие на фоне восходящего солнца, очертания замка тамплиеров, Ламия остановила машину и задумалась, как ей поступить. Въехать в замок на ролс ройсе и потребовать причитающуюся ей долю наследства Анжело Месси – это было бы проще всего, но настолько же и глупо. Так можно было запросто оказаться в полиции или даже психиатрической лечебнице. Здесь требовалась более тонкая игра, быть может, шантаж. А для этого Ламии надо было осмотреться, что называется, разведать обстановку. И, после недолгих раздумий, она решила спрятать ролс ройс в роще, а затем незаметно проникнуть в замок, все ходы и выходы в котором она хорошо знала, и на какое-то время затаиться, пока не наступит благоприятная для воплощения ее замысла минута.
Так она и поступила. Въехала в рощу, наломала веток и забросала ими автомобиль, чтобы его никто не заметил с трассы. А затем вышла на шоссе и не торопясь направилась в сторону замка, насвистывая игривую шансонетку, которую однажды услышала в одном из парижских кафе-шантанов и запомнила.
Рассудок дьяволу под стать,
Он искушает, манит, дразнит,
Пленяет тем, что надо гнать,
И в тризну превращает праздник.
Воспоминания о прошлом, связанные с замком тамплиеров, нахлынули на Ламию, и она снова чувствовала себя юной и беспечной искательницей приключений, не отягощенной принципами и фобиями. Еще на рассвете она переоделась в коротенький сарафан, оставляющий открытыми ноги и почти не скрывающий грудь, и ей было приятно ощущать, как теплый ветерок легкими прикосновениями ласкает ее тело. Она даже забыла о том, что ей вскоре предстоит.
Все было хорошо, пока ее не нагнал грузовик, водитель которого, по всей видимости, скучая и желая развлечься, решил подвезти одиноко бредущую по обочине девушку. Узнав, что он едет в замок тамплиеров, Ламия села к нему в кабину. Она хотела расспросить его об обитателях замка.
Но разговора не получилось. Он начал беззастенчиво приставать к Ламии и даже положил свою короткопалую мясистую руку на ее полуобнаженное бедро. В любое другое время Ламия просто дала бы ему пощечину или воткнула пилочку для ногтей в руку. Но сейчас она была раздражена, а наглые приставания жирного, уродливого и уже немолодого коротышки, каким ей показался водитель грузовика, просто взбесили ее. Недолго думая, Ламия повернула голову, придвинулась ближе и впилась своими острыми зубками в шею мужчины. Шея была жирная и дурно пахла потом, ее чуть не стошнило. Но она не разжимала челюсти до тех пор, пока грузовик, вильнув, не съехал с шоссе и не остановился между деревьями, едва не врезавшись в одно из них. Ламия взглянула на водителя – он был мертв. Она прокусила ему яремную вену. Но умер он не от потери крови, а от разрыва сердца, вызванного страхом и болью. След от укуса был почти незаметен на его морщинистой, в складках, шее. Ламия понадеялась, что его никто не заметит, и смерть водителя сочтут естественной. И уж точно никак не свяжут с ней.
Она вышла из кабины грузовика и продолжила свой путь в замок, только уже шла не по шоссе, а рощей, напрямик. Так было короче и безопаснее, как она уже поняла. Ламия ни о чем не жалела, но настроение было безнадежно испорчено, и она уже ничего не насвистывала.
Ламия дошла до замка, никого не встретив. Казалось, даже лесные зверьки и птицы обходили и облетали ее стороной. Обитатели замка еще спали. Стальная решетка, раньше всегда преграждавшая вход под аркой между двумя башнями, была поднята. Поразившись такой беспечности, Ламия, никем не замеченная, проникла во внутренний двор замка. Услышав чьи-то отдаленные голоса, приникла к каменной стене и почти слилась с ее шероховатой поверхностью. Голоса смолкли, и она, приоткрыв обитую крупными гвоздями тяжелую деревянную дверь, оказалась внутри башни. Спустилась по винтовой лестнице в подвал, куда, как она знала, редко кто заходил. В прежние, еще рыцарские, времена одно из подвальных помещений хозяин замка приспособил для пытки своих врагов, захваченных в плен. Времена эти давно прошли, а страх и предубеждение остались. В подвале было темно, но это не смущало Ламию, потому что она прекрасно видела в темноте, словно кошка. Она попыталась отыскать ту самую комнату для пыток, которую ей однажды показал Анжело Месси, полушутливо пригрозив, что если она будет плохо себя вести, то окажется в ней уже не как гостья и испробует на себе дыбу или «испанского осла». Ламия не забыла, как он со смехом живописал жуткие подробности пытки, упиваясь ее неподдельным страхом. Она знала, что Анжело Месси был способен на любые зверства.
– Тебя, моя милая, разденут догола и посадят сверху на бревно, которое своим острым углом врежется тебе… сама понимаешь, куда, – говорил он, плотоядно усмехаясь, как будто воспоминания пробуждали в нем грубую чувственность. – А чтобы боль была невыносимой, к твоим очаровательным ножкам привяжут каменные жернова. Поверь, женщины, оседлавшие этого осла, кричат так, что кровь стынет в жилах даже у их палача!
Но это было давно, и сейчас найти эту комнату Ламия не смогла. Возможно, новая хозяйка замка избавилась от орудий пыток, превратив помещение в какую-нибудь заурядную кладовку для хранения всякого хлама. С презрением подумав об этом, Ламии продолжила поиски, потому что ей надо было где-то затаиться на время. И вскоре она нашла другую комнату, где было много сваленных в углу книг, но, главное, удобная, пусть и немного жестковатая, скамейка. Она хотела выспаться после бессонной ночи, набраться сил для того, что ей предстояло. Ламия прилегла на скамью, поджав ноги. Было не очень удобно, но терпимо. И она вскоре заснула.
Спала Ламия беспокойно. Ей снилось, как мрачные тени привязывают ее за руки и ноги к деревянной раме и начинают тянуть в противоположные стороны. Боль от разрываемых хрящевых тканей усугубляли прикрепленные на раму шипы, смазанные солью, которая попадала в кровоточащие раны, растравляя их. Это была поистине изуверская пытка, придуманная больным извращенным воображением. Но очень действенная. Ламия готова была признаться во всем – во взрыве самолета, убийствах, шантаже, даже в том, чего она никогда не совершала. Но когда она открывала рот, из него не раздавалось ни звука. И палач, не слыша ее, продолжал пытку, сильнее растягивая ее конечности.
Чувствуя, как болезненно с жутким хрустом отрывается от плеча ее рука, Ламия проснулась.
Она не выспалась, измученная кошмарами, но сил прибавилось. Ламия взглянула на светящийся в темноте циферблат золотых, усыпанных бриллинтами, часиков на своем запястье и увидела, что она проспала весь день. Переждав еще час, чтобы на землю упали сумерки, она вышла из комнаты и начала пробираться наверх, скользя тенью вдоль холодных каменных стен, неприятных на ощупь, когда она к ним прикасалась. Ей опять повезло, и она никого не встретила. Из-за двери, ведущей во двор, раздавались звуки гитары, лютни, мандолины и кастаньет. Приникнув к дверной щели, Ламия увидела множество танцующих и поющих людей, одетых так, словно они сошли с картин средневековых художников. Все они радостно смеялись. Их тени, отбрасываемые пламенем горящих костров, нелепо извивались на стенах замка, как будто насмехаясь над Ламией.
Ламия почувствовала, как в ней нарастает дикий, необузданный гнев. Это было более чем несправедливо. Она вынуждена прятаться в подвале замка, который должен был принадлежать ей, словно жалкая загнанная голодная крыса. А ее соперница, которая ничем не лучше ее, приглашает гостей, танцует, веселится и радуется жизни. И только потому, что когда-то ей удалось навести на Анжело Месси морок своими чарами и, заворожив его, отнять у нее, Ламии, этот замок.
– Будь ты проклята, ведьма, – злобно прошипела Ламия.
С этой минуты она уже не только хотела денег, но и жаждала мести.
Отсиживаться в подвале в ожидании ночи, когда все гости разойдутся и обитатели замка лягут спать, она не собиралась. Но Ламия понимала, что если она выйдет в своем коротеньком сарафанчике во двор, то сразу выдаст себя, потому что будет бросаться в глаза точно так же, как медная монета среди золотых. Это унизило бы ее в собственных глазах. Но, главное, ее с позором прогонят из замка. Во всяком случае, сама она так бы и поступила, если бы на ее роскошный праздник явилась какая-нибудь замарашка или нищенка.
Подумав, Ламия решила переодеться, воспользовавшись гардеробом хозяйки замка тамплиеров. Это будет только справедливо, подумала она, направляясь по лестнице наверх.
Ламия хорошо знала расположение помещений в замке, и без труда нашла то, в котором поселилась бы и сама, будь она владелицей замка тамплиеров. Это была комната с видом на реку, заросшую по берегам цветущими садами. Раньше Ламия не раз проводила здесь ночи, уходя от насытившегося ею и заснувшего Анжело Месси. Но сейчас комната преобразилась, и Ламия ее не узнала. Из темной и мрачной она превратилась в светлую, окрашенную в пастельные тона и наполненную подобранной со вкусом мебелью. Это, несомненно, был вкус новой хозяйки замка. Сама Ламия никогда бы не выбрала такую громадную и в то же время изящную кровать. И уж точно не стала бы перекрашивать комнату в такой ужасный цвет. Она предпочитала серо-изумрудный, напоминающий змеиную кожу.
Ламия открыла дверь зеркального шкафа, стоявшего между двух узких окон, и увидела множество ярких платьев и цветных шалей, несомненно, предназначенных исключительно для танцев фламенко. Здесь же стояли черные и красные туфли с подкованными каблуками, лежали гребни, веера, пояса и другие аксессуары.
Ламия одела первое, что ей попалось под руку. Ей не нравилось ничего из того, что она здесь видела. Взглянула на свое отражение в зеркало и содрогнулась. На нее смотрело аляповато одетое существо, напоминавшее огородное пугало. Но она смирилась с этим, вспомнив, что почти так же были одеты все те женщины, которых она видела через дверную щель во дворе. Следовательно, на нее никто не обратит внимание. А это сейчас было главным для нее. Приодеться со вкусом она сможет и позднее, когда разбогатеет и станет хозяйкой замка тамплиеров. Утешив сбя этим, она даже повеселела.
Выйдя из комнаты, Ламия спустилась во двор и смешалась с толпой.
Сначала она держалась осторожно, опасаясь встречи с Фолетом, который мог ее узнать и выдать. Но тот был так увлечен своей красавицей-женой, что не замечал никого и ничего вокруг. Он несколько раз прошел рядом с Ламией, не обратив на нее внимания. И она успокоилась. Начала наблюдать за хозяйкой замка, которую все гости не только называли просто Ульяной. но и обращались к ней запросто, словно она была одной из них и ничем не отличалась. Это лицемерное притворство рыжеволосой красотки вызвало у Ламии приступ раздражения. Отступив в тень, она перехватила взгляд Ульяны и мысленно послала ей проклятие. И с радостью заметила, как болезненная судорога пробежала по ее лицу. По меньшей мере, головная боль ей теперь была обеспечена на весь вечер, а то и на несколько дней.
Однако все испортила Мара. Ламия и раньше знала от старика, что его жена песанта, а теперь убедилась в этом, увидев, как она сняла с Ульяны насланную на нее порчу. Правда, самой Маре от этого не поздоровилось, она отошла от Ульяны, пошатываясь, но это не порадовало Ламию. К Маре она не питала ненависти. Во всяком случае, до этой минуты. Повторять своей попытки Ламия не стала. Это было бы опасно уже для нее. Сглаз – обоюдоострое оружие, и никогда нельзя предугадать, не поразит ли оно позже того, кто его применяет.
Бесцельно бродя в толпе, Ламия неожиданно для себя наткнулась на мальчика, который, сидя у костра, читал какую-то рукопись. До этого она видела его рядом с Ульяной. И догадалась, что это и есть сын Анжело Месси.
Ламия с интересом взглянула на мальчика. Он ничем не походил на своего отца. Был высок, узок в кости, с чуть раскосыми глазами, но, главное, казался слишком одухотворенным, если сравнивать его с Анжело Месси. Тот был рыцарем с головы до ног, и уж наверняка не стал бы читать книгу, если бы ему представилась возможность повеселиться. Даже в детском возрасте. Ламия была в этом уверена.
Но, тем не менее, это был его сын. И, сложись все иначе, он мог бы стать и ее сыном – если бы она забеременела от Анжело Месси. Поэтому Ламия на какое-то мгновение почувствовала к мальчику невольную симпатию. Подошла к нему и, притворно улыбаясь, спросила:
– О чем книга?
Мальчик взглянул на нее не по возрасту серьезными глазами и ответил:
– О кладах.
– О, как интересно! – искренне воскликнула Ламия.
И мальчик, поощренный ее возгласом, рассказал ей все – и о Цезаре, и о карте, помеченной крестиками. Он говорил захлебываясь от волнения и сбивчиво, но Ламия поняла самое главное – есть карта, указывающая места, где когда-то были зарыты сокровища. И эта карта в книге, которая находится в руках у мальчишки. Достаточно протянуть руку, чтобы увидеть ее.
Но сначала надо было завладеть книгой.
Это было бы легко, не будь вокруг так много людей. Кто-нибудь мог заметить и помешать ей. Проще было отвести мальчишку в сторону под каким-либо предлогом, и уже там отнять у него книгу, а его самого, если он будет сопротивляться или вздумает кричать, убить.
Ламия уже почти решилась на это, когда увидела, что мальчик радостно машет кому-то рукой. Она оглянулась и встретилась взглядом с Ульяной. И поняла, что опоздала. Едва ли та будет спокойно наблюдать, как ее сына уводит в темноту какая-то женщина. А отнять на ее глазах книгу у мальчишки было слишком рискованно, чтобы Ламия решилась на такое. Она могла погнаться за тощим журавлем в небе и упустить жирную синицу в руках.
Эта рыжеволосая ведьма снова встала на ее пути. Подумав об этом, Ламия зашипела от злости, сделала шаг и скрылась в тени, которую отбрасывало пламя костра. Теперь Ульяна ее не видела. Воспользовавшись этим, Ламия быстро отошла в сторону, не упуская из вида мальчишку. Но другого удобного случая осуществить свое намерение в этот вечер ей уже не представилось. И она еще больше возненавидела Ульяну.
Весь оставшийся вечер Ламия находилась невдалеке от Ульяны, оставаясь невидимой для нее. Она выжидала. И, когда гости уже начали расходиться, услышала ее разговор с конюхом. Ульяна говорила, что хотела бы рано утром совершить с мужем и сыном конную прогулку.
– Задай им больше корма, Хуанито, – попросила она. – И приготовь упряжь, чтобы мы не будили тебя утром.
– Корма я им прибавлю, а утром сам оседлаю, – ответил Хуанито почти с обидой. – Я встаю рано, так что не беспокойтесь.
– Спасибо, Хуанито, – улыбнулась Ульяна, не став спорить. – Прогулка будет недолгой. Так что это не испортит тебе выходного дня, как и всем остальным. Ведь ты же не останешься в замке?
– Я вместе со всеми поеду в Лион, – ответил Хуанито. – Фолет попросил меня помочь ему с выбором подарка для Мары. Не понимаю, за что мне такая честь.
– Он ценит ваш вкус, Хуанито, – заметила Ульяна.
– Сдается мне, ко всем остальным он обратился с той же самой просьбой, – недоверчиво хмыкнул Хуанито. – Ну, да ладно. Если я откажусь, он еще обидится. И будет дуться потом весь день.
Ульяна понимающе улыбнулась. Она хорошо знала характер Фолета.
– Мы вернемся, как обычно, вечером, – продолжил Хуанито. – Но если мы вам понадобимся, обязательно позвоните. И мы приедем раньше.
– Едва ли мне что-то потребуется, – успокоила его Ульяна. – После обеда мы с Ксиу проводим Артура в аэропорт. И тоже задержимся в городе. Так что вы можете не торопиться.
Хуанито кивнул и направился на конюшню. Ламия незаметно пошла за ним, потеряв интерес к Ульяне. Она услышала все, что ей было нужно. Завтра все обитатели замка покинут его. И по крайней мере на полдня она останется в замке совершенно одна. Ламия еще не знала, что это ей даст. Но у нее была целая ночь впереди, чтобы обдумать полученную информацию. Обычно планы в ее голове созревали молниеносно. Поэтому часть отпущенного ей времени она собиралась потратить на месть.
Когда Хуанито, подкинув лошадям овса в ясли и угостив их сахаром, ушел, закрыв ворота конюшни, Ламия осталась внутри. Она рассматривала это как репетицию перед завтрашними событиями. Если Ульяна откажется выполнить ее требование, то она, Ламия, поступит с ней самой и с близкими ей людьми точно так же, как с прекрасными андалузскими лошадьми.
Лошади были привычны к людям и не видели от них ничего, кроме добра и ласки. Поэтому они позволили Ламии приблизиться, а затем приникнуть ртом к своим шеям, словно она собиралась их поцеловать. Ламия прокусывала им шеи, пускала в рану смертельный яд, а затем отходила, и лошади беззвучно падали к ее ногам. В конце она почти опьянела от крови и наслаждения, которое приносила ей утоляемая месть.
Оглядывая конюшню с мертвыми лошадьми, Ламия чувствовала радостное удовлетворение от проделанной работы. Это было предупреждение, которое должно было заставить хозяйку замка тамплиеров задуматься. И принять верное решение, когда придет время.
