Вадим Иванович Кучеренко
Сокровища Замка Тамплиеров
– Вы покажите мне свои снимки, Сабина? – спросил он проникновенным голосом. – Мне очень интересно, каким вы увидели мой дом. А, значит, и меня, поскольку мой дом – это я.
Эргюс Бэйтс играл наверняка. Он ждал комплимента и дождался его. Улыбнувшись, она сказала то, что он хотел услышать.
– В таком случае, вы очень молоды, Эргюс. Ваш дом – прекрасный образец современной архитектуры. Кажется, я уже говорила это вашему дворецкому.
– Неужели? – изобразил удивление Эргюс Бэйтс. – Признаться, не знал. Но рад, что у вас сложилось такое впечатление. Благодарю вас!
И он взял в свои руки ладонь Сабины Блер и нежно поцеловал ее. Она смутилась и, отнимая свою руку, торопливо проговорила:
– Если вы отдадите мне мой фотоаппарат, я покажу вам снимки.
Эргюс Бэйтс отдал ей фотоаппарат и придвинулся ближе под предлогом того, что так ему будет лучше видно. Сабина Блер начала показывать снимки, выводя их один за другим на экран фотоаппарата. Ее нежная грудь касалась плеча Эргюса Бэйтса. Он ощущал аромат ее юного тела, смешавшегося с запахом прекрасных духов. Это было чудесно.
Вдруг лицо Сабины Блер залила краска смущения, и она воскликнула:
– Постойте! Только не нажимайте на эту кнопку, умоляю!
– Почему? – удивленно спросил Эргюс Бэйтс. У него почти кружилась голова из-за близости к девушке, и он даже не заметил, что едва не нажал какую-то кнопку на фотоаппарате.
– Это мой архив, – пояснила она. – Здесь я храню личные снимки. И не все они… как бы это сказать… для мужских глаз. Знаете Эргюс, девушке иногда приходят в голову такие странные фантазии!
– О, да! – кивнул он. – Я вас понимаю. И уверяю, что без вашего разрешения никогда не нажму эту кнопку. В надежде, что когда-нибудь вы мне это сами разрешите.
– Все может быть, – ответила Сабина Блер, бросив на него многообещающий взгляд. – Но только не сегодня.
– В таком случае разрешите мне сегодня пригласить вас на ужин, – улыбнулся Эргюс Бэйтс, давая понять, что он не обиделся. И заверил ее: – Я буду поистине счастлив!
Сабина Блер задумчиво посмотрела на него, словно сомневаясь. Затем она улыбнулась и сказала:
– Хорошо, я принимаю ваше приглашение, Эргюс. Но мне надо передать снимки в редакцию. И переодеться к ужину. Это не займет много времени. Сейчас я уеду, а вечером вернусь. Вы не против такого предложения?
Это было даже больше, на что мог надеяться Эргюс Бэйтс. Он почувствовал себя так, словно сбросил еще сотню лет с плеч.
– Как я могу быть против? – воскликнул он. Его глаза сияли от счастья. – Вы просто чудо, Сабина! Мне кажется, я ждал именно вас всю свою жизнь.
– Тогда подождите еще немножко, – сказала она, вставая с диванчика. – И я уверяю, что вы не пожалеете. Я не разочарую вас. Я действительно чудо. И сегодня вечером вы в этом убедитесь.
Она рассмеялась. И Эргюс Бэйтс тоже.
– До вечера, Эргюс, – произнесла она своим обворожительным голосом, окончательно сведя его с ума. – Не провожайте меня. Я сама найду дорогу.
Сабина Блер вышла. Эргюс Бэйтс вскочил и начал взволнованно ходить по комнате. Он не мог думать ни о чем другом, кроме как о Сабине Блер. Он предвидел, что время, оставшееся до вечера, покажется ему вечностью. И не знал, чем его занять. Продолжать сидеть в вольтеровском кресле и пить коньяк Эргюс Бэйтс был сейчас не в состоянии.
Проходя в очередной раз мимо диванчика, на котором они сидели с Сабиной Блер, он вдруг увидел, что она забыла свой фотоаппарат. Тот сиротливо лежал на мягкой обивке диванчика, доказывая, что его хозяйка была не так спокойна, как хотела показать, когда покидала эту комнату.
Эргюс Бэйтс подумал, что только сильное душевное волнение могло заставить ее забыть о фотоаппарате и снимках, которые она должна была передать в редакцию. Эта мысль польстила его мужскому самолюбию. А потом он вспомнил о снимках, которые Сабина Блер отказалась ему показывать, сославшись на свои фантазии. Несомненно, это были эротические фантазии, решил он, а на этих снимках она была обнаженной.
Радостно улыбнувшись, Эргюс Бэйтс взял фотоаппарат в руки.
– Сейчас я все узнаю о тебе, крошка, – сказал он, невольно облизнув губы языком. – Ты уж прости, что я обманул тебя. Но ведь если ты не узнаешь, то этого как будто и не было. А я ни за что не признаюсь!
И, рассмеявшись, он нажал пальцем на кнопку…
Ламия, стараясь не показать вида, что торопится, вышла из дома и села в бледно-голубой бентли, на котором она приехала. Развернулась и выехала за ограду. Но проехав некоторое расстояние, и все еще не теряя дома из вида, она остановила машину. И в изнеможении откинулась на спинку кресла. Ей стоило неимоверных усилий внушать Эргюсу Бэйтсу мысли, которые он принимал за свои. Прикидываться дурочкой было не так сложно, но скрывать от эльфа, что она не человек, оказалось почти непосильной задачей. Несколько раз она едва не выдала себя. Спасло ее только то, что старый павиан действительно не на шутку увлекся ею и не мог думать ни о чем другом, кроме как о ее прелестях.
Голове было жарко, и она резким движением сорвала парик и отбросила его на сиденье. Ламия предпочитала черный цвет, но она знала, что большинству мужчин нравятся блондинки, которые почему-то кажутся им милыми и наивными существами, а потому купила и надела именно этот парик. Она не пренебрегла ничем, что могло способствовать успеху ее предприятия. И у нее все получилось.
Или не получилось? Ламия взглянула на часы. Прошло уже пять минут, как она вышла из дома. Неужели этот престарелый бонвиван оказался не столь любопытным, как она рассчитывала…
Она не успела додумать эту мысль. Раздался взрыв, воздух содрогнулся, и над домом, за которым она наблюдала, вырос густой столб дыма. С Эргюсом Бэйтсом было покончено. Он сам взорвал себя, нажав на вмонитрованную в корпус фотоаппарата кнопку, которая привела в действие взрывное устройство.
Фотоаппарат был миниатюрной, но очень мощной бомбой, которую по ее заказу изготовил некий ирландский террорист-самоучка, живший в Дублине. С ним Ламия познакомилась еще в то время, когда ей надо было взорвать самолет Анжело Месси. И сейчас это давнее знакомство ей снова пригодилось.
Необходимость прибегнуть к взрывному устройству была вызвана сложностью и необычностью полученного от Мартина Крюгера задания. Ламия знала, что убить Эргюса Бэйтса, как она обычно убивала людей, ей не удастся. Эльф не позволил бы ей умертвить себя ядом. Поэтому она решила исполнить роль фотографа, чтобы иметь возможность пронести с собой фотоаппарат, а затем оставить его в доме. Риск был не так уж велик, как могло показаться. Иначе Ламия ни за что не пошла бы на это. Не при каких обстоятельствах она не позволила бы Эргюсу Бэйтсу прикоснуться к кнопке, пока фотоаппарат был у нее в руках. То, что она закричала в притворном испуге, было всего лишь уловкой, с помощью которой Ламия привлекла его внимание к кнопке. Затем она поведала ему о мифических пикантных снимках. После чего оставила Эргюса Бэйтса наедине с фотоаппаратом и своим мужским любопытством, которое его и сгубило.
Подумав об этом, Ламия презрительно усмехнулась. Мужчины, будь то люди или духи природы, слишком предсказуемы. Поэтому она всегда будет брать над ними верх. Есть только одно исключение – Мартин Крюгер. Его Ламия смертельно боялась. А потому чувствовала себя бессильной против него.
Вспомнив о Мартине Крюгере, она достала мобильный телефон, набрала номер и, когда ей ответили, произнесла:
– Canis mortuus non mordet. Мертвая собака не кусается.
Это была тайная фраза, с помощью которой она давала понять, что выполнила заказ. Ламия не ждала ответа. Но вдруг она услышала, как ей почти грубо сказали:
– Он не собака!
Она растерялась. Это было впервые, когда ей ответили. Долго еще после того, как в трубке зазвучали короткие гудки, она ломала голову над тем, что это могло значить лично для нее.
Но спустя полчаса, проверив свой банковский счет в Спирит-банке, Ламия успокоилась и перестала думать об этом. Обещанные ей девять миллионов евро были переведены незамедлительно. Значит, все было в порядке. Мартин Крюгер остался доволен ее работой. А большего ей и не требовалось.
Обналичив часть денег, Ламия недолго думала, куда ей направиться. Она снова была богата и могла позволить себе путешествие в Монако. Игорный дом Монте-Карло неодолимо манил ее, обещая все блага жизни. Но чтобы получить их, прежде было необходимо поставить на кон все, что она имела. И это ее устраивало. Больше денег она любила азарт, который в ней рождала игра.
Жить иначе Ламия не хотела, да и не могла бы. Она знала, что жизнь слишком коротка, а там – вечная тьма, в которую не возьмешь с собой ничего. И если бы она о чем-то и могла жалеть перед смертью, так это о том, что ее деньгами воспользуется кто-то другой. Поэтому Ламия собиралась потратить свой последний евро за мгновение до того, как умрет. И тем самым восторжествовать над всеми, а, быть может, даже над смертью.
Уже через час после гибели Эргюса Бэйтса она приближалась к Монако со скоростью, которую только мог развить ее новенький бледно-голубой бентли. И даже эта запредельная скорость казалась Ламии недостаточной.
Глава 29.
С двух часов пополудни к казино Монте-Карло начали съезжаться автомобили. В этот час казино открывало свои двери для клиентов. Никому не казалось странным, что выходившие из шикарных феррари, бентли и роллс ройсов женщины были в вечерних платьях, а мужчины в смокингах. Большинство из них были хайроллерами, и эта одежда была их своеобразной униформой, которую они привычно надевали каждый день и так же привычно шли в казино, где до утра проводили время в залах для игры в рулетку и в карты или перед игровыми автоматами в надежде сорвать джек-пот. Многие из них знали друг друга в лицо и здоровались при встрече.
Бледно-голубой бентли подъехал к казино в пять минут третьего. Его хозяйка, красивая молодая женщина с коротко подстриженными черными волосами, нетерпеливо несколько раз просигналила, а затем вышла из автомобиля. Оглядевшись, она увидела стоявшего неподвижно на ведущей в здание казино лестнице немолодого человека в фуражке с красным околышем и темном костюме с красными же обшлагами и воротником, который безучастно смотрел в ее сторону и явно не собирался подходить.
– Эй, Пьер! – раздраженно окликнула его женщина. – С каких это пор меня здесь так встречают?
Пьер Моро в изумлении всплеснул руками. Только сейчас он узнал Ламию, и его лицо осветилось радостью, которая почти сразу сменилась тревогой. Он поспешил к ней.
– Госпожа Ламиани! – восклицал он на ходу. – Как давно я вас не видел! Простите старика! Задумался, сам не знаю о чем.
Ламия милостиво улыбнулась, видя, как к ней спешит главный парковщик казино, который редкого клиента удостаивал чести лично обслужить его.
– А я уж было подумала, что ты в обиде на меня, Пьер, – томно произнесла она. Вместе с деньгами к Ламии вернулись ее прежние аристократические манеры. – Ведь я в прошлый раз не отблагодарила тебя за твои услуги. Сама не знаю почему. Видимо, очень торопилась. У меня было одно очень важное дело в Испании. Так что возьми и не благодари меня. Ведь я только возвращаю свой долг.
Говоря это, Ламия вложила в ладонь Пьера Моро банкноту в пятьсот евро. И прошла мимо него к лестнице, на которой он только что стоял, небрежно бросив через плечо:
– Ключи в машине!
Старик растерянно переводил взгляд с банкноты в своей руке на удаляющуюся Ламию. На его лице и в самом деле появилась обида. Он почти решился окликнуть ее, намереваясь что-то сказать, но она уже поднялась по широкой каменной лестнице и скрылась за дверями казино.
Пьер Моро жестом подозвал одного из парковщиков и распорядился отогнать бентли. После чего он достал мобильный телефон, набрал номер и стал ждать ответа, хмуро глядя на красные обшлага своего пиджака, из-за которых его руки казались по локоть запачканными в крови.
Ламия шла по залам казино, и ее темно-зеленые глаза сверкали от радостного возбуждения. Это был ее мир, по которому она скучала. Ламия отражалась в многочисленных зеркалах, а бледно-голубое платье, обтягивающее, словно змеиная кожа, ее восхитительное гибкое тело, переливалось под светом ярких ламп. Среди множества античных скульптур и аллегорических картин, наполнявших залы, она сама казалась прекрасным произведением искусства, которым восхищались все, кто встречался на ее пути.
Когда Ламия остановилась у дверей, которые вели в приватные залы для привилегированных клиентов, к ней немедленно подошел человек средних лет в хорошо сшитом костюме и благожелательной улыбкой на лице.
– Рад снова видеть вас, госпожа Ламиани, – сказал он. – Могу оказать вам какую-то услугу?
– Не смеши меня, Ален, – усмехнулась Ламия. – Это я могу оказать услугу вашему казино, оставив здесь несколько миллионов.
– О, мадам Ламиани! – растерянно воскликнул мужчина, не зная, что на это ответить.
– Но сегодня я не доставлю казино этой радости, – сказала она. – Так и передай своему бандиту крупье, который вечно обдирает меня как липку. Впрочем, я сама ему об этом скажу. А ты, Ален, принеси мне чего-нибудь выпить. Я предпочитаю шампанское. А это тебе за хлопоты.
Ламия вложила в руку ошеломленного мужчины банкноту в пятьсот евро и прошла мимо него в зал Тузе. Стоявший за столом с рулеткой молодой человек в красной жилетке и белой рубашке с галстуком-бабочкой приветствовал ее лучезарной улыбкой.
– О, мадам Ламиани! – воскликнул он. – Рад вас видеть!
– Рано радуешься, мальчик, – зло усмехнулась Ламия. – Сегодня я настроена только на победу. Мне везет в последнее время.
– Я уверен в том, что вам повезет, мадам Ламиани, – вежливо ответил крупье. – Поверьте, я искренне переживал…
– Закрой рот, Валери, и начинай крутить рулетку, – грубо прервала его Ламия. – Мне надо успеть вернуть все деньги, которые я оставила за твоим столом в прошлый раз, до закрытия казино. А это не так уж много времени.
– Делайте ваши ставки, господа! – привычно произнес крупье, беря в руки шарик. Но он уже не улыбался.
Улыбка так и не вернулась на его лицо. На рассвете Ламия встала из-за стола, сияя от счастья. А Валери был хмур и растерян. Казалось, всю ночь шарик исполнял волю Ламии, послушно останавливаясь на той цифре или на том цвете, которые она выбирала. К утру Ламия выпила две бутылки шампанского и выиграла целое состояние. Она продолжала бы играть, но к ней подошел Ален и. наклонившись над ее плечом, тихо сказал:
– Казино скоро закрывается, мадам Ламиани. А вы заказали столик в ресторане. Мне отменить заказ?
– Ни в коем случае, – запротестовала она. – У меня остался один счет, который я должна оплатить. Обменяйте мне фишки на деньги, Ален. Только крупными купюрами. И принесите в ресторан.
Она бросила Валери несколько золотых фишек.
– Держи, мальчик! Завтра продолжим, если ты не возражаешь. – Уже отойдя, она обернулась и с плохо скрытым злорадством сказала: – Да, и научись до завтра крутить рулетку, а то тебя уволят, если я опять столько же выиграю.
Валери промолчал, держа в руке шарик и глядя на него с таким видом, словно тот предал его.
Ламия прошла в ресторан. Она заранее заказала фугасс, пирожки из апельсина с орехами и семенами аниса, и бутылку шампанского «Perrier Jouet Belle Epoque Blanc de Blanc» – все то, что она заказывала, когда была здесь в последний раз. Когда Ламия присела за свой столик, к ней подошел тот же самый официант, который обслуживал ее в ту ночь.
– О, мадам Ламиани! – воскликнул он радостно.
Но Ламия не дала ему ничего сказать.
– Да, это снова я, Лео, – зло произнесла она. – Не хочешь проверить состояние моей банковской карты, прежде чем принести заказ?
Официант смутился. И попытался перевести все в шутку.
– Что вы, мадам Ламиани! Я уже знаю, вам сегодня повезло в нашем казино. Значит, вы можете расплатиться наличными. И карта вам не нужна.
Ламия щелкнула пальцами перед его лицом.
– То-то же! Тогда неси быстрее все, что я заказала. Я очень голодна. А это тебе, чтобы ты поторопился. – Она бросила на стол банкноту в пятьсот евро. И, как будто только что вспомнила об этом, с презрительной усмешкой сказала: – Да, и заодно пригласи ко мне метрдотеля. Скажи, что я хочу его видеть. И пусть принесет мое изумрудное колье, которое я передала ему на хранение в прошлый раз.
Официант, взяв банкноту, торопливо ушел, часто с недоумением оглядываясь. Когда он вернулся, на его лице явственно читался испуг. В руках он держал поднос с заказанными блюдами и бутылкой шампанского. Не говоря ни слова, Лео начал расставлять их на столике.
– А где метрдотель? – удивилась Ламия. – Или ты не понял моих слов?
– Мсье Бернард просил извиниться и передать, что он скоро подойдет к вам, – торопливо ответил Лео. – Он разговаривает по телефону. И как только закончит…
– Пусть он поторопится, этот ваш мсье Барнард, – перебила его Ламия. Она была почти пьяна от выпитого шампанского и усталости. Но это были приятные усталость и опьянение. И шампанское, которое ей налил в бокал официант, казалось вкусным, несмотря на то, что это была уже третья бутылка за минувшую ночь. – Не то я могу рассердиться. Так и передай ему, Лео!
– Хорошо, мадам Ламиани, я передам, – с готовностью ответил официант. И, не поворачиваясь к ней спиной, Лео быстро ушел, держа перед собой поднос, словно щит, с помощью которого он хотел защитить себя.
Но он уже не вернулся. Не пришел и мсье Бернард. Все столики в зале ресторана уже опустели, а Ламия допивала последние капли шампанского, когда она увидела, что к ее столу направляется широкоплечий человек огромного роста. На его грубом мясистом лице была видна радость охотника, долго преследовавшего и наконец настигшего свою добычу. Ламия нашла в нем сходство с эльбстом, представителем одного из древнейших народов земли, способным превращаться в огнедышащего дракона и в гневе сметающим все на своем пути.
Ламия невольно залюбовалась им. Это был мужчина, который мог покорить ее сердце. Чем ближе он подходил, тем сильнее становилось ее волнение.
Великан подошел, окинул ее цепким взглядом полицейского, положил руку на плечо и сказал:
– Ламия Ламиани, я капитан полиции города Леона Карлос Санчес. Вы арестованы по обвинению в убийстве лейтенанта Мигеля Гарсии.
Произнеся это, он достал наручники и приказал:
– Протяните руки!
Ламия, очарованная его громоподобным голосом и не вникая в смысл сказанного, покорно выполнила приказ. Стальные браслеты защелкнулись на ее запястьях. И только услышав их металлический звук и почувствовав боль, она опомнилась. Злобно прошипела:
– Это ложь! Я не знаю того, о ком вы говорите.
– Менеджер компании по прокату автомобилей в Дублине опознал вас и лейтенанта Гарсию, – ничуть не удивившись, словно он ожидал именно этого, сказал капитан Санчес. – Вы были вместе, когда арендовали машину. А возвращали ее вы уже одна.
– Хорошо, я признаю, что была знакома с ним, – не стала спорить Ламия. – Мы собирались совершить небольшую увеселительную прогулку по Ирландии. Но вскоре после Дублина мы поссорились и расстались. И я не знаю, куда он направился и что делал затем.
Капитан Санчес посмотрел на нее почти с восхищением. Ламия лгала таким ангельским голосом и так убедительно, что было почти невозможно ей не поверить. Но он знал о ней слишком многое, чтобы совершить эту ошибку.
– А затем, вероятно, лейтенант Гарсия направился в замок Лип и покончил с собой от горя, – проговорил полицейский. – Его тело, нашпигованное кольями, словно рождественский гусь яблоками, я нашел в одной из темниц замка. Довольно странный способ самоубийства, вы не находите?
– Это меня не удивляет, – сказала Ламия, ничуть не смутившись. – Он постоянно грозил свести счеты с жизнью, если я его брошу. Очень нервный был тип. Не то, что вы, капитан! Сразу видно, что вы настоящий мужчина.
Глядя на Ламию, капитан Санчес понял, как Мигель Гарсия стал ее жертвой. Перед ним сидела красивая и очень обаятельная женщина, несомненно, умная, хладнокровная и с необыкновенно сильной волей. Она могла заставить любого мужчину плясать под свою дудку, беззастенчиво используя для этого все средства, которыми одарила ее природа.
Любого, но только не его. Капитан Санчес видел ее насквозь. Он понял ее замысел еще тогда, когда слушал рассказ хозяйки замка тамплиеров. Взяв список, он бросился по следу. Его интересовали те места, которые мнимая вдова Анжело Месси со своим спутником еще не успели посетить. Капитан Санчес не знал, зачем им это было надо, но надеялся узнать, застав их врасплох.
Он мог настигнуть их в замке Лип, но опоздал всего на несколько часов. Мигель Гарсия был уже мертв. Но это не остановило капитана Санчеса, и он пошел по следу Ламии Ламиани дальше. И, наконец, ему повезло.
– А как быть с замком тамплиеров? – спросил он. – Там вы захватили в заложники ребенка и потребовали за него выкуп. Или это тоже ложь?
– Разумеется, – спокойно ответила Ламия. – Меня бессовестно оговорили. В прошлом я была любовницей Анжело Месси, бывшего хозяина замка, и его вдова не может простить мне этого. Вы бы знали, капитан, какие ужасные слухи она распространяет обо мне! Женская ревность – это ужасно. Вам не понять этого, ведь вы мужчина.
Капитан Санчес не выдержал.
– Довольно! – почти закричал он, с силой сжимая ее плечо своей огромной ручищей. – Приберегите свое красноречие для присяжных, когда вас будут судить. Убийство полицейского, киднеппинг, вымогательство – и это далеко не все, в чем вас можно будет обвинить. Вам грозит смертная казнь, госпожа Ламиани, в лучшем случае – пожизненное заключение. Я советую вам во всем признаться. Возможно, это смягчит ваш будущий приговор.
На глазах Ламии выступили слезы. Но это были слезы не раскаяния, а боли.
– Вы сделали мне больно, капитан, – жалобно сказала она. И проникновенно произнесла, нежно глядя на Карлоса Санчеса: – У вас такие сильные руки!
Под взглядом ее темно-зеленых глаз капитан Санчес почувствовал, что его бастион вовсе не так крепок, как он предполагал. Ламия выглядела такой беззащитной и обиженной, что он почувствовал к ней невольную жалость.
Карлос Санчес резко встряхнул головой, прогоняя наваждение прочь, и прорычал:
– Встать!
– Хорошо, капитан, – мягко сказала Ламия, вставая. – Но зачем?
– Вы пойдете со мной, – пояснил Карлос Санчес. И добавил, удивляясь тому, что он говорит: – Надеюсь, вы закончили свой ужин?
– О, да, капитан, – проворковала Ламия, пожирая его восхищенными глазами. – Спасибо, что спросили. Но знаете, о чем я жалею?
– И о чем же? – невольно спросил он.
– О том, что вы не подошли ко мне в начале ужина, – мило улыбаясь, пояснила она. – Мы могли бы поужинать вместе. И я уверена, что к концу ужина вы были бы уже не так уверены в моей виновности, как сейчас. Я сумела бы доказать вам свою невиновность.
– Не сомневаюсь в этом, – проворчал капитан Санчес, опуская глаза под нежным взглядом Ламии. – Я уже понял, что вы та еще штучка!
– Это комплимент? – невинным голосом спросила она.
Капитан Санчес ничего не ответил. Взяв ее под руку, он повел Ламию к выходу из ресторанного зала. Ламия увидела столпившихся за дверями сотрудников казино, среди которых она узнала Лео, Валери, Алена и многих других. Все они смотрели на нее со страхом. Видимо, то, что сотрудникам казино рассказал о ней полицейский, внушило им ужас. Ламия усмехнулась, увидев их лица. С каким удовольствием она выцарапала бы глаза этим предателям!
– Кто из них позвонил в полицию? – спросила она, указывая на толпу.
– Все, – усмехнувшись, ответил капитан Санчес. – По очереди. Должен заметить, что вы умеете наживать себе врагов, госпожа Ламиани. Чем вы их так обидели?
Вместо ответа Ламия спросила:
– Но откуда они узнали?
– Зная ваш образ жизни, я разослал ориентировку с вашим описанием во все крупнейшие злачные заведения мира, – явно гордясь собой, сказал полицейский. – Ну и, конечно, вы сами ускорили события. Разумеется, свой звонок в полицию каждый из них подал под другим соусом.
– Донос – всегда донос, под каким соусом его не подавай, – с презрением сказала Ламия. – Вы спрашиваете, чем я их обидела? Я выиграла сегодня у казино очень крупную сумму денег. Мне этого не простили. Вот вам и разгадка.
Капитан Санчес сочувственно кивнул. Он по опыту своей работы хорошо знал, что такое зависть. Это чувство было причиной многих преступлений. На этот раз, в виде исключения, оно помогло схватить преступника. Но оправдывать его Карлос Санчес не собирался. Исключение – оно и есть исключение.
Они спустились по широкой каменной лестнице здания казино к парковке.
– Поедем на вашей машине или на моей? – спросила Ламия. – Если вам безразлично, то лучше на моей. Я ее только вчера купила. И она еще не успела мне надоесть.
Капитан Санчес взглянул на нее с удивлением. Эта женщина как будто не понимала, что происходит. Она была либо пьяной, либо безумной. А, возможно, играла какую-то роль с одной ей понятной целью. Капитан Санчес с удовольствием досмотрел бы этот спектакль до конца. Но он не стал искушать судьбу, еще не забыв о том, что случилось с лейтенантом Гарсией.
Он сделал знак, и из-за угла выехал огромный черный автомобиль с бронированным кузовом без окон. Обычно в нем перевозили особо опасных преступников. Отправляясь арестовывать Ламию Ламиани, капитан Санчес все продумал и позаботился о том, чтобы не оставить ей ни единого шанса на спасение. Сбежать из такого автомобиля было невозможно. Не говоря уже о том, что внутри него сидели несколько бойцов спецподразделения в полной экипировке, привычных ко всему и готовых отразить любое нападение.
Возможно, внезапно подумал капитан Санчес, это было слишком глупо – задействовать такие силы против этой хрупкой женщины. Но ведь он не видел ее раньше. А то, что он о ней знал, не позволяло проявить беспечность. За Ламией Ламиани тянулся такой кровавый след, что впору было считать ее вторым Джеком-потрошителем, но только в юбке.
– Не верьте всему, что слышали обо мне, – неожиданно сказала Ламия, как будто прочитав мысли полицейского. – Поверьте мне, Карлос! Слышите, как бьется мое сердце?
Скованными наручниками руками она взяла ладонь Карлоса Санчеса и приложила ее к своей груди. Грудь была мягкой и нежной на ощупь. Он отшатнулся и вырвал свою ручищу из ее крохотных ручек, как будто прикоснулся к раскаленному железу.
Черный автомобиль подъехал к ним, его задняя дверь распахнулась. Капитан Санчес приподнял Ламию и бережно опустил ее в зияющее нутро кузова, словно бросил жертву в пасть чудовища. Во всяком случае, так ему самому показалось.
Но прежде чем дверца захлопнулась, Ламия успела обернуться и с тревогой спросить:
– Ведь мы еще увидимся, Карлос?
Он не знал, что ответить. Быть может, впервые в своей жизни Карлос Санчес растерялся.
Видя его замешательство, она нежным голосом потребовала:
– Пообещай мне!
Это прозвучало как мольба. Их глаза встретились. И Карлос Санчес помимо своей воли кивнул.
Чуть позже, когда автомобиль уехал, он нашел себе оправдание. То, что он был полицейским, не означало, что он должен быть грубым и безжалостным. Он не простил бы себе никогда, если бы в протянутую за милосердием руку вложил камень. Это объяснение успокоило капитана Санчеса.
Кроме того, невысказанное обещание ни к чему его не обязывало. У него еще будет время решить, хочет он или нет увидеть Ламию Ламиани снова.
Так размышлял капитан Санчес, когда к нему подошел человек средних лет в хорошо сшитом костюме и с растерянной улыбкой на лице. Это был Ален. В руках он держал две туго набитые сумки.
– Мсье капитан, – сказал он почти жалобно, показывая на свою ношу, – а что делать с этим?
– Что это? – с недоумением спросил полицейский.
– Это деньги, которые выиграла мадам Ламиани, – пояснил Ален. – Я обменял их на фишки, но не успел ей отдать. Банкноты долго пересчитывали в кассе.
Капитан Санчес подумал и сказал:
– Давайте мне эти сумки. Я передам их мадам Ламиани.
– А то, что она арестована, вас не смущает? – нерешительно спросил Ален.
– Ее вина еще не доказана, – сухо ответил полицейский. – Пока она имеет те же права, что и мы с вами.
Карлос Санчес взял сумки из рук сотрудника казино и медленно пошел к своей машине, стоявшей неподалеку, стараясь не выдать охватившего его радостного волнения. По увесистой тяжести сумок он понял, что денег много. Их вполне хватит на то, чтобы нанять хорошего адвоката. Даже самого лучшего адвоката. И это будет хорошей новостью для Ламии Ламиани, которую он сообщит ей при встрече.
