Вадим Иванович Кучеренко
Сокровища Замка Тамплиеров
Ульяна горестно вздохнула. Разговор с полусумасшедшей старухой, какой ей все больше начинала казаться Мара, стал ее утомлять. А время шло. Ее сыну все еще угрожала смертельная опасность.
– Может быть, мы все-таки рискнем? – робко спросила она. – Поверим в порядочность Ламии?
– Думай! – резко оборвала ее Мара. – В конце концов, это твой замок. Я в нем была только один раз, но ты-то должна знать о нем все. Может быть, Фолет тебе что-нибудь говорил или намекал? Какой-нибудь подземный ход…
Услышав о подземном ходе, Ульяна вздрогнула, как будто что-то внезапно осветило темные закоулки ее памяти. Это было много лет назад. Фолет действительно показал ей тогда подземный ход и даже провел ее по нему. Он начинался в замке и заканчивался в одной из рощ, его окружавших. За давностью лет Ульяна забыла о нем, а сейчас, под требовательным взглядом Мары, вдруг вспомнила.
– Есть, есть подземный ход! – радостно воскликнула она. – Это недалеко отсюда. Будем надеяться, что я смогу найти эту рощу даже в сумерках. Там, в одном из оврагов, под упавшим деревом, есть тайный выход из замка. Или, в нашем случае, вход.
Но вдруг она нахмурилась. Мара заметила это и спросила:
– О чем ты только что подумала?
– О сыне, – призналась Ульяна. – Я очень боюсь за его жизнь. Он у меня единственный. И если с ним что-то случится, я не переживу этого.
Мара ласково посмотрела на нее, но не стала утешать и успокаивать, а сказала:
– Послушай меня, девочка, внимательно. То, что я скажу, может показаться тебе даже жестоким. Но это жизнь. Все люди смертны. И твой сын тоже. Чтобы найти в себе силы жить, если он вдруг умрет – причем не обязательно сегодня, а в любое другое время, – роди еще одного. И третьего, и четвертого – как можно больше. Это позволит тебе иначе смотреть на жизнь и на смерть. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Я сама пережила это.
– Но я очень люблю своего сына, – возразила Ульяна. – И едва ли смогу полюбить еще кого-то.
– Чепуха, – резко оборвала ее Мара. – Как только родишь второго – твоя душа станет шире и позволит вместить еще одно дитя. И всех остальных тоже. Просто с каждым новым ребенком душа будет становиться все шире и шире. И в твоем сердце для всех детей найдется место. Сердце тоже становится больше с каждым разом. Как будто одновременно увеличивается твой мир, в котором ты живешь. Он становится необозримым. И это чудесно!
– Хорошо, – сказала Ульяна. – Я подумаю об этом. Но не сейчас.
– Конечно, нет, – улыбнулась Мара. – Сейчас у нас есть не менее важное дело. Мы идем спасать твоего сына. И моего мужа.
– И нам следует поторопиться, – тоже, неожиданно для себя, улыбнулась Ульяна. Слова и улыбка Мары словно вдохнули в нее мужества и силы, которых ей так недоставало.
– Надеюсь, эта дрянь в замке не заметила твоего автомобиля. Внезапность – залог победы, как говорила моя беспутная бабка, – сказала Мара. И велела: – Выключи фары и скрести пальцы на удачу. Указательный и безымянный. Пусть нам повезет.
Ульяна так и сделала.
Глава 16.
Ламия не заметила автомобиля хозяйки замка тамплиеров и ее возвращения. Она зачиталась «Detur digniori». Перед этим Ламия разожгла камин, и теперь, сидя в мягком глубоком кресле, нежилась в исходящем от него тепле, изучая древнюю рукопись.
С каждой новой прочитанной страницей в Ламии крепла мысль, что ей необыкновенно повезло.
Автор книги писал, что бывает время, особенно удачное для поиска кладов. И перечислял: ночь накануне праздника Ивана Купалы, Вербное воскресенье, полночь перед Рождеством, Новым годом, Пасхой, в День апостола Симона Зилота, имя которого издавна ассоциируется с золотом. В эти дни и ночи, утверждал автор, заклятия теряют силу, и клады «проявляют» себя – начинают светиться из-под земли или поднимаются на поверхность, и тогда их можно увидеть. Такое редко, но случается – один раз в десять-пятнадцать лет.
«Но предугадать, когда это произойдет, невозможно», – прочитала Ламия и почти зашипела от разочарования. Всю жизнь она мечтала разбогатеть. Ради этого пускалась во всевозможные авантюры, лгала, предавала, убивала. Но чаще всего ей не везло. А если иногда и удавалось сорвать куш, то деньги текли сквозь ее пальцы, словно вода или песок. Она оставалась нищей. И со все возрастающей завистью смотрела на тех, кто был богат.
Ламию не интересовал источник этого богатства. Достались эти деньги по наследству или были заработаны собственным трудом, пусть даже добыты преступлением – это ей было безразлично. Поэтому она так легко решилась на шантаж, с помощью которого хотела получить деньги от Ульяны, и благодарила случай, который ей позволил захватить ее ребенка и даже замок.
Но возможность стать богатой, отыскав клад, то есть, по сути, нагнувшись и подняв деньги с земли, или из-под земли, все равно, потрясла ее воображение. Тем более что в ее руках оказались карты с отмеченными на них местами, где были спрятаны сокровища. Ламия рассматривала книгу с таким чувством, будто ей впервые улыбнулась настоящая удача. У нее даже пальцы дрожали, когда она переворачивала страницы. Сухой шелест древнего пергамента напоминал ей хруст пересчитываемых новых бумажных банкнот. Это был опьяняющий звук. Ламия наслаждалась им не меньше, чем текстом, который она читала, и теплом, исходящим от камина.
Ламия прикрыла глаза, представляя, как она, став новой владелицей замка тамплиеров, отыщет клад, зарытый в замке или вблизи него. А то, что она ею станет, Ламия уже решила. Для этого ей было достаточно убить Ульяну, предварительно заставив ее оформить через нотариуса дарственную на замок или договор купли-продажи. Если эта рыжеволосая ведьма так легко согласилась заплатить сто миллионов евро, то не будет возражать и против нотариальной сделки, лишающей ее недвижимости. «Сын ей явно дороже всех богатств и даже жизни, – подумала Ламия, усмехнувшись. – А, значит, она не заслуживает ни того, ни другого».
Она открыла глаза. Ей показалось, что в зале стало темнее. Она встала, взяла кочергу и поворошила дрова в камине. Пламя вспыхнуло ярче. Громче затрещали дрова, которые со всех сторон охватил огонь. Но этот треск не заглушил скрипа отворяющейся двери и звука приближающихся шагов, раздавшихся за ее спиной.
Ламия резко обернулась и увидела Мару и Ульяну. Они были от нее уже в нескольких шагах. Колеблющееся пламя то освещало их лица, то снова бросало на них тень. Выражение этих лиц не понравилось Ламии. Она почувствовала смертельную угрозу, исходящую от женщин, и невольно подняла кочергу, чтобы защититься.
Увидев этот угрожающий жест, Мара остановилась и придержала рукой Ульяну, которая продолжала идти вперед, не страшась ни злобного взгляда Ламии, ни кочерги в ее руках, способной в любое мгновение превратиться в смертоносное орудие. Мара огляделась и увидела развешенное по стенам рыцарское оружие. Она сняла короткий меч и передала его Ульяне, а себе взяла секиру с лезвием в форме полумесяца и длинным древком. Теперь и они были вооружены, причем намного лучше, чем их соперница. В случае схватки Ламия была бы обречена на поражение. Она сразу поняла это. И, чтобы выгадать время и дать себе возможность подумать, как избежать опасности, с нарочитой веселостью воскликнула:
– О, кого я вижу! Да у меня гости! Вот уж не ожидала.
– Это ты гость в моем замке, – с ненавистью ответила Ульяна. – Причем незваный гость.
– Это как посмотреть, подруга, – сказала, нагло усмехаясь, Ламия. – Я имею перед тобой преимущество на право называться хозяйкой замка тамплиеров. Из нас двоих я оказалась первой в постели Анжело Месси. И пробыла там намного дольше, чем ты. Что ты скажешь на это?
– Скажу, что ты наглая тварь, которая обманом прокралась в мой дом, – повысила голос Ульяна. – И будешь наказана за это.
– Ты думаешь, я тебя боюсь? – казалось, искренне удивилась Ламия. – Посмотри в мои глаза – в них нет ни тени страха.
– Осторожно! – негромко предостерегла Ульяну Мара. – Не вздумай смотреть ей в глаза. Это очень опасно.
Ламия зашипела от злости.
– Ты опять мешаешь мне, старуха, – злобно сказала она. – Нет, я все-таки убью тебя!
– Руки у тебя коротки, – произнесла Мара, перехватив ручку секиры поудобнее и подходя ближе. – Как и твой ум. – Она приказала Ульяне: – Заходи с другой стороны. А если она бросится на тебя, то вонзи в нее меч по самую рукоять. И ничего не бойся.
– Я не боюсь, – сказала Ульяна, поднимая меч. – Если придется, я убью ее без всякой жалости. Она угрожала смертью моему сыну.
Несмотря на то, что в руках у нее была только кочерга, Ламия могла бы справиться по одиночке с каждой из женщин. Но вдвоем они с легкостью одолели бы ее. Она понимала это. Понимали и они. А потому медлили нападать, надеясь, что она сдастся на милость победителей. Но это была та самая отсрочка, в которой так нуждалась Ламия. Спасительная мысль мелькнула в ее голове. Она бросила кочергу, целясь в голову Ульяне. И, воспользовавшись тем, что та отшатнулась, пробежала мимо нее, оказавшись у стены, на которой висела охотничий трофей – голова дикого кабана с громадными клыками. Ламия потянула за один из клыков, и в стене открылась потайная дверь, за которой была видна узкая винтовая лестница. Это был тайный ход, по которому можно было как спуститься вниз, так и подняться наверх. Но Ламия не скрылась в нем. Она остановилась на пороге и обернулась к своим врагам, которые после короткой заминки, вызванной неожиданностью маневра, бросились за ней.
– Стоять! – крикнула Ламия, поднимая руку. – Или одна из вас сильно пожалеет!
Но не угроза, прозвучавшая в ее голосе, заставила женщин остановиться. Они были всего в нескольких шагах от Ламии, но все равно не смогли бы задержать ее до того, как она скрылась бы за потайной дверью.
Увидев, что непосредственная опасность ей пока не угрожает, Ламия неожиданно рассмеялась. Ее почти безумный смех, усиленный эхом, прозвучал под высокими сводами каминного зала грозно и зловеще. Мара и Ульяна с недоумением смотрели на нее.
– Одна из вас пришла сюда за сыном, вторая за мужем, – сказала Ламия, внезапно перестав смеяться. – Один из них заперт в подвале, а второй наверху, в башне. Обоих я убить не успею, но одного – наверняка. И вы не знаете, куда я сейчас направлюсь. Можете только гадать. А заодно решить, кого из двоих вам удастся спасти. Вы можете спуститься в подвал, можете подняться в башню. Но только вдвоем. Если вы разделитесь, то с любой из вас я справлюсь без труда. Выбор за вами.
В голосе Ламии звучало злобное торжество. Мара и Ульяна в растерянности смотрели друг на друга. Они поняли, что Ламия не шутит и выполнит свою угрозу. И она действительно могла успеть убить Ксиу или Фолета. И одну из них, если они бросятся за ней поодиночке. Каждая к тому, кого любит больше жизни.
– Она снова провела нас, эта проклятая девка, – проворчала Мара, обращаясь к Ульяне. – Но с Фолетом ей будет справиться не так просто. Так что у нас будет время. Сначала мы спасем твоего сына.
– Нет, – ответила Ульяна. – Я не могу так. Потом я буду корить себя всю жизнь за то, что спасла сына и бросила Фолета на растерзание этой твари. Да и ты меня не простишь.
– И что же нам делать? – спросила Мара, опуская секиру, ставшую ненужной.
Ульяна впервые видела Мару растерянной. Но она и сама не знала, как ей поступить. Выбор, который им предлагала сделать Ламия, был ужасен, и она знала, что не будет его делать. Оставалось одно – покориться неизбежному.
– Что ты хочешь? – спросила Ульяна, обращаясь к Ламии. – В обмен на жизни Фолета и моего сына.
– Вот так-то лучше, – снова рассмеялась Ламия. Она уже не скрывала своего торжества. – Я по-прежнему хочу сто миллионов евро. Но это будет выкуп за жизнь твоего сына. А за жизнь Фолета тебе придется заплатить отдельно. Ты сама виновата в этом.
– И что ты хочешь за его жизнь? – спросила Мара.
– Не с тебя, старуха, – презрительно ответила Ламия. – У тебя нет ничего, что могло бы меня заинтересовать. А вот она отдаст мне свой замок. Замок тамплиеров за жизнь Фолета – это невысокая цена, ведь правда? Кто из вас думает иначе?
Ламия откровенно издевалась над женщинами. Она понимала, что перехватила инициативу. И, несмотря на грозное оружие в их руках, была сильнее, чем они.
– Не соглашайся, – покачала головой Мара. – Она все равно обманет. Я это знаю.
– У меня нет другого выхода, – устало ответила Ульяна. – Так хотя бы есть шанс. Извечный русский авось. Надежда на чудо.
– Твое право, – сказала Мара, морщась, словно от боли. – Твои деньги, твой замок. Твоя жизнь.
– Зачем мне деньги и замок без Ксиу и Фолета? – спросила Ульяна. Но это был не вопрос, а утверждение. – Что же это будет за жизнь? Нет, пусть берет себе все, что хочет. И пусть подавится всем этим!
Ульяна выпустила меч из рук, и он громко звякнул, упав на каменные плиты. Это походило на признание своего поражения. Так в прошлом рыцари побежденной армии бросали свое оружие к ногам победителей. Подумав об этом, Мара в бессильной ярости еще крепче сжала секиру. Если бы Мара не опасалась промахнуться, она метнула бы свой боевой топор в Ламию и пригвоздила ее к двери, словно крысу, чтобы та не могла сделать и шага и сдохла, корчась в муках. Но риск был слишком велик, и Мара сдержалась.
– Я согласна, – сказала Ульяна, обращаясь к Ламии. – Ты получишь деньги и замок.
– Я в этом не сомневалась, – нагло усмехнулась Ламия. – И, кстати, забыла спросить – как вы оказались в замке? Неужели решетка подвела?
Но женщины молчали, не отвечая.
– Ладно, можете не говорить. Но не вздумайте снова воспользоваться этим способом. Теперь я буду настороже. И при малейшем подозрении, что вы хотите меня обмануть, я без промедления и жалости убью обоих – и мальчишку, и твоего мужа, Мара.
– В таком случае у меня есть одно условие, – твердо сказала Ульяна.
– Условия здесь ставлю только я, – заявила Ламия. – Ты можешь только просить или умолять меня. Что ты хочешь?
– Прежде чем я отдам тебе деньги и замок, я должна убедиться, что мой сын и Фолет еще живы и с ними все в порядке, – ответила Ульяна. – А без этого не будет ничего.
– Пока что я тебя не обманывала ни в чем, – усмехнулась Ламия. – А вот тебе верить надо с оглядкой, как я поняла. Ну, да ладно! Ты со своей престарелой подружкой выйдешь за ворота замка, и я покажу тебе твоего сына в окно его спальни. Фолет в подвале, там окон нет. Так что придется вам поверить мне на слово, что у него все хорошо. Когда я в последний раз разговаривала с ним, он читал книгу и просил его не беспокоить.
– Фолет не умеет читать, – вскрикнула Мара. – Ты лжешь!
– Так он сказал, – пояснила Ламия. – А из-за закрытой двери мне было не видно, чем он занимается на самом деле. Может быть, он копал землю, как крот, чтобы вырыть подземный ход и сбежать. Он всегда был неугомонным старичком. А сколько крови мне в прошлом попортил! Признаюсь, я с удовольствием убила бы его. Но договор есть договор. Так что поспешите, пока я не передумала. Кроме денег вам сейчас нужен еще и нотариус. А это намного усложняет задачу.
– Деньги…, – начала было Ульяна, собираясь сказать, что сто миллионов евро лежат в баулах в багажнике ее машины.
Но ей не удалось договорить. Массивная дверь, находящаяся за спиной Ульяны и Мары, тяжко заскрипела, открываясь, и в каминный зал вошли Артур и Ксиу. На их лицах читалось любопытство. Густые черные волосы Артура были разлохмачены, словно их растрепал сильный ветер, а личико мальчика выглядело изможденным и заплаканным. Когда Артур увидел в руках Мары секиру, он от неожиданности присвистнул и воскликнул:
– Вот это да! Я вижу, здесь идет серьезный разговор. Вы не возражаете, если мы к вам присоединимся?
Ульяна, увидев сына, удивленно и радостно вскрикнула. Закричала и Ламия, но от ярости. А Мара, сообразившая, что происходит, раньше остальных, размахнулась и метнула секиру в Ламию.
Но, как Мара и опасалась, она промахнулась. Секира глубоко вонзилась лезвием в дверь, пролетев рядом с плечом Ламии. Зашипев, словно разъяренная змея, Ламия скрылась за потайной дверью, закрыв ее за собой.
Мара бросилась к двери и рванула ее на себя. Но не смогла открыть. Тогда она потянула за клык дикого кабана, как до этого делала Ламия. Но дверь на этот раз не отворилась. Возможно, она имела скрытый механизм или засов с внутренний стороны, который задвинула, убегая, Ламия.
– Что происходит? – недоуменно спросил Артур. – Ульяна, объясни!
Но Ульяна, которая до этого жадно целовала Ксиу, словно не видела его целую вечность, вместо ответа закричала:
– Мара, оставь эту дверь! Она сказала, что заперла Фолета в подвале. Скорее туда!
Ничего не объясняя ошеломленным мужчинам, Ульяна и Мара выбежали из каминного зала. За ними припустились вдогонку Артур и Ксиу. В подвал они спустились за несколько минут, не встретив по пути Ламию. В подвале ее тоже не оказалось. Видимо, Ламия не стала искушать судьбу и предпочла скрыться из замка, даже не пытаясь осуществить свою угрозу.
Остановившись перед запертой дверью библиотеки, они растерянно переглянулись. Ключа ни у кого не было. За дверью было тихо. Прислушавшись, они уловили слабый звук, словно внутри скреблась или грызла книги мышь.
Испуганная Мара несколько раз ударила по двери.
– Фолет! – кричала она. – Дорогой мой! Ты здесь? Ты жив?
– Это ты, Мара? – послышался изнутри спокойный голос Фолета. – Что так долго? Я ужасно проголодался.
Услышав голос мужа, Мара неожиданно для всех разрыдалась. Она долго сдерживала свои эмоции, и теперь наступила разрядка. Она плакала от радости. Вместе с ней заплакала и Ульяна. Глядя на них, начал всхлипывать и Ксиу, вспомнив о том, что ему пришлось пережить за этот день.
Только Артур держался. Он думал о том, как открыть дверь и выпустить Фолета. И в конце концов здраво рассудил, что надо подняться наверх и найти ключ. Так он и сделал, предварительно взяв с женщин обещание, что они не будут ничего предпринимать для вызволения Фолета из заточения до его возвращения.
– Я видел, Мара, как вы управляетесь с топором, – улыбнулся он. – Хорошо, что вы оставили его наверху. Иначе двери не поздоровилось бы. Но изрубить ее на куски – это займет гораздо больше времени, чем просто открыть ключом.
– Не буду спорить, – сквозь слезы тоже улыбнулась Мара Она уже взяла себя в руки и перестала рыдать. – Но поторопись, пожалуйста! Ты же слышал, он умирает от голода, мой бедняжка Фолет.
Артур вернулся через несколько минут с ключом и, всунув его в замок, открыл дверь. Они увидели Фолета, здорового и невредимого, и пытающегося за напускной суровостью скрыть радостную улыбку. Фолету было стыдно, что Ламия заманила его в подвал и посадила под замок. Поэтому он сохранял серьезный вид, и до того, как попасть в объятия жены, деловито спросил:
– Где эта жалкая тварь?
Но Фолет не успел сказать, что сделает с Ламией, когда она попадется ему в руки, потому что Мара начала его целовать с таким жаром, словно уже не надеялась когда-либо увидеть живым. Фолет неохотно отвечал на ее поцелуи. Он чувствовал себя посрамленным в глазах Ульяны и Ксиу, которых не сумел защитить от Ламии.
– Я старый дурак, – повинился он, освободившись наконец из объятий Мары. – Меня провели как мальчишку. И если бы я не нашел…
Но ему не дали договорить. После Мары его начала целовать Ульяна, плача и смеясь одновременно. Фолет не протестовал. Но Мара нахмурилась и сказала, повысив голос, чтобы ее услышали окружающие:
– Бедняжка Фолет! У него целый день во рту не было маковой росинки.
– У меня тоже, – подал голос Ксиу. – А еще я очень хочу пить.
– И я, – сказал Фолет, которого Ульяна оставила в покое, как только услышала жалобу сына на голод и жажду. – С превеликим удовольствием выпил бы сейчас целый бочонок красного вина.
– А я бы с удовольствием составил вам компанию, – поддержал его Артур. – Признаюсь, я очень давно ничего не пил и не ел.
– И я, – рассмеялась Ульяна. – Думаю, что и Мара тоже. Ведь так?
– Разумеется, – подтвердила Мара. – С утра я была занята тем, что готовила обед для своего мужа. А в обед не съела ни крошки, потому что он так и не пришел. Не могла же я есть одна его любимую овощную паэлью!
– Теперь я еще больше ненавижу Ламию, – заявил Фолет. – За то, что она лишила меня обеда, который приготовила моя Мара.
– Так давайте поднимемся в столовую, – предложила Ульяна. – Думаю, там найдется, чем перекусить. А заодно расскажем, что привело каждого из нас в этот подвал. И подумаем, что делать дальше, чтобы этого не повторилось. Мне кажется, это сейчас не менее важно.
И с ней все согласились. Никто не возражал против того, чтобы пойти в столовую, где можно было всласть поесть, вволю выпить и наговориться от души. Они чувствовали и вели себя так, словно встретились после долгой разлуки.
