Вадим Иванович Кучеренко
Наследник волхва
Эпилог. Наследник волхва
Ночью выпал первый обильный снег.
Тимофей жарко натопил печь. Он ждал гостей и уже с раннего утра проявлял нетерпение. То начинал бродить по всему дому, внезапно появляясь в самых неожиданных местах и так же исчезая. То доставал из неведомого тайника «Волховник», старинный фолиант в кожаном переплете с медными, позеленевшими от времени, уголками и такой же застежкой в виде медвежьей лапы. Расстегнув пряжку, скрепляющую переднюю и заднюю стороны кожаной обложки книги, он начинал перелистывать тяжелые страницы, покрытые витиеватой старославянской вязью и нарисованными от руки картинками. Но листал Тимофей только до тех пор, пока не доходил до главы «Воронограй», в которой описывались приметы и гадания по крику воронов и ворон, их язык и обычаи.
После этого он снова прятал книгу и заглядывал в печь, где томился румяный поросенок, источая приятный запах и распространяя его по всему дому. Убедившись в очевидном – в том, что поросенок не подгорел, старик садился у окна и смотрел на небо. Он выглядывал, не собираются ли там тяжелые мрачные тучи, предвещающие бурю, метель и другие природные катаклизмы, которые могут не позволить гостям добраться до Усадьбы волхва.
Затем все начиналось сначала.
Так было всегда в такие «гостевые» дни, поэтому ни Олег, ни Марина уже не обращали на это внимания, зная, что успокаивать старика бесполезно. Но на этот раз гости еще и опаздывали, вероятно, из-за нежданного снегопада. И Тимофей нервничал сильнее обычного.
– Пойду-ка я встречу нашего главного гостя, да заодно потороплю, – сказала Марина. – А то Тимофей совсем извелся.
– Только оденься потеплее, – заботливо потребовал Олег. – Тебе сейчас категорически нельзя мерзнуть. Малышу необходимо тепло.
– И прогулки, – улыбнулась Марина. – А ты обычно меня так укутываешь, когда я собираюсь выйти из дома, что мне тяжело сделать даже шаг. Что это за гуляние?
– Тимофей говорит, что с женщиной на сносях надо обращаться, как с драгоценной хрустальной вазой, которую собираются перевозить на другой край света, – сказал Олег. – Так что все претензии к нему.
– Много твой Тимофей понимает в женщинах, – фыркнула Марина. – Тоже мне, эксперт!
Однако, как она ни ворчала, а ей пришлось надеть еще и зимний тулуп, поскольку на земле и деревьях лежал снег, ставший невольным союзником Тимофея. Слегка переваливаясь с боку на бок, словно игрушка-неваляшка, Марина вышла из дома. Но не успела она пройти и несколько шагов, как над ней закружилась стайка ворон. Это был ее эскорт, посланный бдительным стариком. С некоторых пор птицы всегда и везде сопровождали Марину, куда бы она ни пошла. Она сердилась, но Тимофей оставался непреклонен, а Гавран слушался только его.
Далеко идти Марине не пришлось – у оврага она встретила Сему. Мальчик уже перешел через мостик и, утопая в снегу, медленно шел по направлению к Усадьбе волхва, где он и был главным гостем, о котором Марина говорила мужу. Подойдя к ней, Сема пожаловался:
– Идти мочи нет. Снег рыхлый, чуть что – проваливаешься по пояс, а потом выкарабкивайся. Потому и опаздываю. Дедушка Тимофей, небось, уже заждался?
– Не то слово, – сказала Марина. – Совсем извелся твой дедушка. Видишь, даже уже меня послал за тобой. Сказал, поторопи сорванца, а то, небось, заигрался с мальчишками в снежки и забыл про старика.
«Небось» было любимым словечком Тимофея, и домочадцы всегда беззлобно употребляли его, говоря о старике. С некоторых пор Сема также пользовался правами члена семьи.
– Не мог он такого сказать, – убежденно заявил Сема. – Это вы шутите, тетя Марина. Дедушка Тимофей знает, что я не променяю его уроки ни на какие игры. А тем более, сегодня мы должны начать изучать вороний язык. Да я бы уже с утра был в Усадьбе волхва, если бы мама не заставила меня завтракать и не этот снегопад.
– Конечно, шучу, – успокоила его Марина. – Но все-таки давай поторопимся. А то Тимофей бывает просто несносным, когда его заставляют ждать. Он строгий учитель, не чета мне. А ты уже опаздываешь на урок.
И, взявшись за руки, они пошли, помогая друг другу преодолевать сугробы. Одна из ворон, круживших в небе над их головами, отделилась от стайки и направилась по направлению к Усадьбе волхва.
– Полетела докладывать, – сказала Марина, показывая на птицу. – Так что мы можем не слишком торопиться. Кстати, дядя Михайло обещал прийти пораньше, но тоже задержался. Видимо, по той же причине, что и ты.
– А тетя Карина приедет? – спросил Сема.
– Если сможет, – ответила Марина. – Ты же знаешь, она работает в районной газете. Иногда ее посылают на задание даже в выходные дни. Такова она, беспокойная жизнь журналиста.
– А еще она далеко живет, и ей непросто каждый раз добираться до Усадьбы волхва, – сказал Сема. – Почему она не переедет в Кулички?
– На то много причин, – не сразу ответила Марина. – Но, несмотря на все препоны, она часто у нас бывает, особенно в те дни, когда приходишь ты. Ведь она тебя очень любит.
– А как насчет дяди Михайло? – хитро улыбнулся мальчик. – Мне кажется, что тетя Карина приезжает не из-за меня, а из-за него. И наоборот. Разве вы не видели, какими глазами они друг на друга смотрят?
– Не выдумывай! – воскликнула Марина, делая вид, что сердится. – С чего ты это взял? Небось, опять дедушку Тимофея наслушался?
– Да не говорил он мне ничего, – не менее возмущенно сказал Сема. – Как будто у меня самого глаз нет. Да это и слепой увидел бы.
– Увидел – и молчи, – предупредила его Марина. – А то скажешь ненароком такое при них – и вспугнешь. Любовь, брат, это очень чувствительная субстанция. Как бабочка – чуть дотронешься до ее крылышек, пыльца и осыпалась. А после этого бабочка уже не может летать.
– Я понимаю, – серьезно, как взрослый, произнес Сема. – Можете не беспокоиться, тетя Марина.
Подойдя к ограде, мальчик достал ключ в форме секиры, который ему подарил Тимофей, и попросил:
– Тетя Марина, можно, я сам открою?
– Конечно, – кивнула она. – Валяй!
И Сема поспешил вставить ключ в замочную скважину. Для мальчика это всегда было в радость, и волновало его, словно, открыв калитку, он получал доступ в мир, полный тайн и приключений, в сравнении с которыми даже путешествие хоббита в компании с гномами и волшебником Гэндальфом блекло и казалось обыденной прогулкой.
В доме их сразу у порога встретил Олег. Пока он раскутывал жену, словно очищая слой за слоем луковицу, Сема быстро разделся и убежал на кухню, где была постоянная резиденция Тимофея. Старик уже поджидал его, положив на стол перед собой «Волховник». Сурово глянув на мальчика, он сказал:
– Пожалуйста, впредь не опаздывай на урок. А то Гавран уже заждался. А ты сам знаешь, какие эти вороны нетерпеливые. Мне едва удалось уговорить его не улетать.
Сидящий на подоконнике Гавран каркнул, то ли подтверждая слова старика, то ли возмущаясь его ложью. Но Тимофей и глазом не повел.
– Садись на стул, – сказал он строго. – Сегодня, как я уже говорил, мы с тобой начинаем изучать вороний язык. Этому посвящена целая глава в «Волховнике». Она называется «Воронограй». Твоим учителем, кроме меня, будет носитель языка – Гавран. Прошу любить и жаловать.
Гавран хрипло произнес «кру-ок». Тимофей кивнул.
– Согласен с тобой, мой друг. Знание вороньего языка просто необходимо каждому будущему волхву.
И он спросил у Семы почти торжественно:
– Ты хочешь стать волхвом, мой мальчик?
– Очень, – сказал Сема. И его глазенки радостно блеснули.
– Тогда за дело, – сказал Тимофей, открывая «Волховник».
И они приступили к уроку.
