Вадим Иванович Кучеренко
Человэльф
Вот и на этот раз, увидев его, Людмила Анатольевна подскочила со своего стула, на котором сидела, проверяя тетради учеников, так, будто это было кресло пилота в самолете, и сработала катапульта при аварийной ситуации.
– Федор Иванович, дорогой мой! – почти закричала она, не в силах умерить накал своей радости. – Как я вас ждала! У меня к вам очень серьезный, не терпящий отлагательства разговор. Присаживайтесь, прошу вас!
Она почти насильно усадила Фергюса за парту, которая стояла напротив учительского стола и протянула ему ученическую тетрадку, на обложке которой он прочитал имя своего внука.
– Вы только почитайте! – почти задохнулась от волнения Людмила Анатольевна. – Ведь это же… Я просто не нахожу слов! А вы?
Фергюс открыл тетрадку, исписанную хорошо знакомым ему почерком внука, и без интереса стал рассматривать длинные ряды цифр и формул, покрывавших страницы. Он мало что понимал в точных науках. То, что он видел сейчас, казалось ему абракадаброй.
– Но ведь мальчику всего восемь лет, – сказал Фергюс, подняв глаза от тетради на учительницу. Но даже после этого его взгляд не изменился. И формулы, и эта женщина были ему одинаково безразличны. – Надо ли так беспокоиться, если он в чем-то ошибся?
– Но ведь это же уравнение Навье-Стокса! – глаза учительницы превратились в два солнца, опалившие Фергюса протуберанцами восхищения. – Альфред предлагает решение одной из семи «задач тысячелетия»!
Однако, не увидев во взгляде Фергюса ничего, кроме недоумения, Людмила Анатольевна воскликнула с неподдельным ужасом:
– Неужели вы ничего не слышали о «задачах тысячелетия», Федор Иванович?
Фергюс с виноватым видом развел руками.
– Тогда мне понятна ваша реакция, – вздохнула учительница. – Я думаю, вы смотрели бы на меня совершенно по-другому, если бы знали, о чем идет речь. Ведь еще в двухтысячном году Математический институт Клэя в Бостоне предложил математикам всего мира по миллиону долларов за решение семи «задач тысячелетия», которые считаются неразрешимыми уже сотни лет. Среди них гипотеза Пуанкаре, гипотеза Римана, гипотеза Кука, гипотеза Ходжа, теория Янга-Миллса, гипотеза Берча и Свиннертона-Дайера. И, наконец, уравнение Навье-Стокса, названное так в честь французского физика Анри Навье и британского математика Джорджа Стокса. Ученые считают, что это принципиальные для развития математики задачи. И если их удастся решить, то человечество сделает огромный шаг вперед в освоении воздушного и космического пространства и криптографии. Это нечто вроде того, что сказал американский астронавт Нил Армстронг, когда высадился на Луне. Помните? «Это – маленький шаг для человека, но огромный – для всего человечества».
Фергюс хмуро кивнул, но только чтобы не спровоцировать учительницу еще и на рассказ о том, как люди осваивали Луну. Он терпеливо слушал, однако ему было скучно. Да и сумма вознаграждения не впечатлила его. Если бы ему надо было найти ответ на какой-то вопрос, он предложил бы намного больше тем, кто такой ответ мог дать.
– Однако не так давно лауреат престижнейшей для молодых математиков всего мира Филдсовской премии Теренс Тао заявил, что решить «проблему тысячелетия» существующими на настоящий момент средствами невозможно. И вот Альфред блестяще опроверг его! – заявив это, Людмила Анатольевна подумала и добавила: – Во всяком случае, я на это надеюсь.
И с нескрываемой гордостью она сообщила Фергюсу:
– Но окончательное слово, разумеется, скажут лучшие умы человечества, которых я собираюсь ознакомить с решением уравнения Навье-Стокса, предложенным моим учеником.
Фергюс насторожился.
– А в чем там дело? – спросил он. И пояснил: – В этом уравнении… Как его?
– Уравнение Навье-Стокса, – с готовностью подсказала Людмила Анатольевна, укоризненно покачав головой. – Вообще-то это целая система дифференциальных уравнений в частных производных, описывающая движение вязкой ньютоновской жидкости. Эти уравнения являются важнейшими в гидродинамике и применяются в математическом моделировании многих природных явлений. В частности, для описания течений в мантии Земли. А также лежат в основе геофизической гидродинамики. Используются они и в динамической метеорологии для описания движения воздушных масс атмосферы. Если говорить о практической плоскости, то с их помощью можно делать прогнозы погоды, например.
– На воде вилами, – буркнул Фергюс. Услышав о погоде, он потерял всякий интерес к научным изысканиям внука.
– Что вы сказали, Федор Иванович? Извините, я не расслышала.
– Ничего, – глаза Фергюса выражали безмятежное спокойствие.
– Так что вы на все это скажете, Федор Иванович? – потребовала ответа учительница.
– Я поговорю с Альфредом, – пообещал Фергюс. – Он больше не будет.
– Федор Иванович, вы смеетесь надо мной, – воскликнула Людмила Анатольевна. Ее глаза мгновенно наполнились слезами. – А ведь я искренне…
Она не договорила. Крупная слеза покатилась по ее щеке. Фергюс сдался.
– Что вы хотите от меня, уважаемая Людмила Анатольевна? – спросил он, заранее зная, что список будет длинным.
– Я хочу, чтобы вы уже сейчас задумались над будущим Альфреда, – слезы высохли так же стремительно, как и появились, будто прошел короткий летний дождь, и в небе засияла радуга. – Он может стать великим человеком!
Фергюс поморщился. Это было совсем не то, что он желал для своего внука. Тот должен был стать великим эльфом, и даже великим духом природы, возвысившись над всеми народами, исстари населявшими землю. А люди были всего лишь каплей из этого океана.
– Вы слышали что-нибудь о детях индиго? – почти шепотом спросила Людмила Анатольевна, и даже с опаской оглянулась на закрытую дверь класса, как будто их кто-то мог подслушать и употребить полученные сведения во зло.
Фергюс неохотно кивнул. Он не только слышал, он даже финансировал этот проект, вкладывая в него ежегодно миллионы долларов. Но учительнице его внука знать об этом было не обязательно.
Даже сыны божии когда-то сходили с небес и брали в жен земных женщин, а те рожали им детей, о чем свидетельствует ветхозаветная библия. Что уж было говорить о духах природы! Альфред был не единственным бастардом, родившимся в результате сожительства духа и человека. И Фергюс решил объединить их, дать им идею и знамя и поставить во главе этой армии своего внука, чтобы ему было не так одиноко и страшно, когда он, Фергюс, отойдет в мир иной.
Фергюс не сомневался, что со временем эта армия, грозная даже для могущественного Совета ХIII, завоюет весь мир. Не огнем и мечом, а силой духа и интеллекта. Вобрав в себя все самое лучшее, что было изначально заложено самой природой в генетическую основу людей и духов, и отбросив худшее, так называемое злое начало.
Но это было делом далекого будущего. А сейчас «дети индиго», как и Альфред, действительно были еще детьми, которые могли и не повзрослеть, если бы о их существовании узнали раньше, чем нужно. Фергюс часто проклинал в душе Нэнси Энн Тэпп, женщину-экстрасенса, которая первая заявила, что в современном мире есть дети, которые имеют ауру цвета индиго. А это, в свою очередь, подтолкнуло Ли Кэрролла и его жену Джен Тоубер написать книгу «Дети Индиго: Новые дети уже пришли». Они сделали явным то, что Фергюс хотел бы сохранить в тайне. К сожалению, Альфред родился намного позже, чем эта книга увидела свет, иначе эльф приложил бы достаточно усилий, чтобы помешать ее изданию. И ему, разумеется, удалось бы это.
Поэтому, не имея возможности противостоять, он, по здравому размышлению, решил возглавить это движение и развивать его в нужном для себя направлении. Только место человеческих детей в проекте заняли дети, которые были людьми лишь наполовину. Фергюс считал, что это хороший компромисс, который должен удовлетворять всех, если уж он удовлетворяет его самого. Но знать об этом не следовало ни учительнице его внука, ни вообще кому-либо из людей. До поры до времени.
– Дети индиго? Кажется, что-то такое слышал, – пробормотал он. – Но, знаете, я спешу…
– Постойте, я расскажу, – не терпящим возражений тоном потребовала Людмила Анатольевна. – Это должно вас интересовать не меньше, чем все остальное, включая ваши деньги.
Но вместо того, чтобы рассказывать, она спросила сама:
– Скажите, Альфред никогда не говорил вам о своих прошлых жизнях или, к примеру, о своем общении с ангелами?
– Нет, – твердо ответил Фергюс.
– А вы не знаете, есть ли у него способности видеть через стену, читать чужие мысли, взглядом гнуть алюминиевые ложки?
– Ничего такого нет, ручаюсь, – упорствовал Фергюс. – Он нормальный ребенок.
– Лично мне кажется, что он нормальный представитель новой, шестой по счету человеческой расы, – не менее убежденно заявила Людмила Анатольевна. – Мы живем в эпоху, когда происходит смена поколений, подрастает формация совершенно новых людей, которые заменят нас в будущем. О их неизбежном появлении говорил еще в середине девятнадцатого века известный на Востоке пророк Абд-ру-Шина. Он также предупреждал, что некоторые из них забудут о своём предназначении. Судя по всему, именно это случилось с Альфредом. Но у меня есть возможность получить неопровержимые доказательства.
Фергюс внутренне содрогнулся. Его пугала несокрушимая уверенность этой женщины. Гляда на нее, он понимал, почему люди получили власть над миром и понемногу вытесняют из него духов природы. Противостоять их напору, когда они воспламенены верой, было почти невозможно. Все равно, что взять в руки раскаленные угли.
– У меня есть друг, – глаза женщины на миг опечалились, но сразу же опять озарились фанатичным блеском. – Он работает в одном научно-исследовательском институте, у них имеются специальные приборы. Он мне сказал, что не так давно в ходе исследований ученые обнаружили одну, как они назвали ее, патологию. Оказывается, диапазон электромагнитных колебаний, исходящих от тел детей индиго, составляет где-то от трех до ста тринадцати миллионов герц, в то время как у обычного человека – втрое меньше. Так вот, мой друг согласен протестировать Альфреда на своем приборе. И тогда мы будем знать…
– Ни к каким вашим приборам я своего внука подключать не позволю, – в глазах Фергюса сверкнула молния. – И даже не собираюсь это обсуждать. Мой внук – не лабораторная крыса!
Людмила Анатольевна опечалилась. Но почти сразу же вдохновилась новой идеей.
– А если свое веское слово скажет генетика? – спросила она, почти заискивающе глядя на Фергюса. – Известно, что ДНК человека содержит шестьдесят четыре кодона, из которых только треть постоянно включены, остальные инертны. А у детей индиго работают тридцать пять и более кодонов! Никаких приборов, только маленький мазок или скребок, чтобы взять на пробу ДНК…
– Кодоны? – Фергюс насторожился. – А это еще что такое?
– Единица генетической информации, зашифрованная в молекуле ДНК, – охотно пояснила Людмила Анатольевна. Во внезапной заинтересованности Фергюса она увидела добрый знак. – Знаете ли вы, что коэффициент интеллектуального развития детей индиго в среднем равен ста тридцати, а оба полушария головного мозга у них развиты одинаково? Мы с вами могли бы…
Фергюс прервал поток ее слов, поднявшись со стула.
– Хорошо, я обдумаю ваши слова, – он благожелательно улыбнулся женщине. – Но поговорим об этом завтра, если вы не возражаете. Я действительно очень спешу.
Людмила Анатольевна расцвела, как цветок в знойный день под живительной струей воды.
– Завтра? – переспросила она, чтобы еще раз услышать это слово, которое сделало ее счастливой. – Да, конечно, Федор Иванович. Я уже начинаю ждать нашей встречи!
Фергюс был сама доброта.
– Я тоже, – сказал он. – Только не провожайте меня, пожалуйста. Я пойду очень быстро.
До самой двери Людмила Анатольевна провожала его тоскующим взглядом старой девы, в котором невольные слезы смешивались с восхищением.
Фергюс нашел внука на той же скамейке, где он его оставил, но уже с другой книгой в руках. Это был один из томов «Жизни животных» учёного-зоолога и путешественника Альфреда Эдмунда Брема на немецком языке. На обложке книги золотом сияло «Brehms Tierleben».
Фергюс присел рядом с внуком.
– Я сейчас, – пообещал тот, не поднимая головы от книги. – Еще пару минут, и дочитаю. Здорово пишет!
– А ты не хотел бы сам немного попутешествовать, Альф? – спросил Фергюс. – «Суха теория, мой друг…».
– Это моя мечта, – мальчик закрыл книгу и посмотрел куда-то поверх головы Фергюса. В его светлых глазах отразилось небо, такое же голубое, но с белыми перистыми облачками. Он с сожалением вздохнул. – Но когда еще учебный год закончится!
– А мы не будем ждать, – как заговорщик, подмигнул ему Фергюс. – И никому в школе не скажем. Просто соберемся и сегодня же уедем.
– А куда? – оживился мальчик.
– А куда глаза глядят, – с мнимой беспечностью ответил Фергюс. – Помнишь, мы жили с тобой до Москвы в Дели? Тебе там очень нравилось. Какой город или континент ты хотел бы увидеть еще?
– Я уже видел Индию, Северную Америку, Апеннинский полуостров, – перечислял, загибая пальцы, мальчик. – Но мы еще никогда не были в Африке. И в Австралии тоже.
– Так побываем, – пообещал Фергюс. – Какие наши годы!
– Мы снова уезжаем, дед? – спросил мальчик, вдруг став серьезным. Мечтательная дымка пропала из его глаз. Он словно внезапно повзрослел.
– Да, – кивнул Фергюс. – Так надо, Человэльф.
– Я понимаю, – ответил мальчик.
И он посмотрел на старого эльфа глазами, в которых была мудрость всех прошлых и будущих народов земли.
В оформлении обложки использован рисунок с https://pixabay.com/ по лицензии CC0.
