Вадим Иванович Кучеренко
Человэльф
Глава 19
От клиники до города можно было не торопясь дойти за час. Фергюс не стал искать такси. Ему надо было обдумать свои дальнейшие действия, а пешая прогулка могла только помочь этому.
В марте в Париже природа начинает оживать после зимних холодов, нежась под весенними лучами солнца. Температура не опускается ниже пяти градусов. Не случайно сами парижане называют это время года joie de vivre – радостью жизни. Прогулку мог омрачить только внезапный ливень, один из тех, которые в марте здесь бывают часто и всегда неожиданно, но Фергюсу повезло. Был теплый солнечный день, градусов десять, оттепель. План созрел быстро. Он раскрылся в голове Фергюса, как бутон розы на рассвете, и показался ему таким же прекрасным.
Фергюс решил похитить Катриону из подземной темницы. Как член Совета ХIII, он имел неограниченные права. Никто из тюремщиков не посмел бы ему возразить, если бы он сказал, что забирает заключенную с собой – под каким-либо благовидным предлогом. Что это за предлог, где он спрячет Катриону затем, а главное, что будет с ним самим, когда известие о похищении дойдет до эльбста Роналда – обо всем этом Фергюс не думал. Это даже не пришло ему в голову сейчас.
На окраине города он сел в такси и назвал адрес посольства Эльфландии. Зная, что ему предстоит сделать, он начал торопиться.
В здании посольства было тихо и сумрачно. Фергюсу был нужен Грайогэйр. Искать его не пришлось. Эльф встретил начальника охраны у входа. Это показалось ему добрым предзнаменованием.
– Мне нужно пройти к Катрионе, – сказал он небрежным тоном. – Сопроводи меня. Ее уже доставили из Берлина?
Грайогэйр с удивлением взглянул на него.
– Разве ты не знаешь? У Катрионы начались родовые схватки в зале для судебных заседаний, сразу после оглашения смертного приговора. Я не знаю, что с ней случилось потом, и где она теперь.
Фергюс встревожился, но ничем не выдал себя. Известие о преждевременных родах Катрионы вынуждало его вносить коррективы в план похищения уже на первых шагах. Мысленно выстроенное им стройное здание начинало рушиться, едва были убраны строительные леса.
Хлопнула входная дверь, запустив внутрь солнечный зайчик, который сразу же умер, не успев добежать до лестницы. Торопливой деловой походкой вошел Лахлан. Настроение у Фергюса испортилось окончательно.
– Фергюс, – удивился, увидев его, премьер-министр. – Ты ко мне?
– Проходил мимо, – буркнул он. – Зашел узнать, нет ли каких новостей с острова Эйлин Мор.
– Ничего нового. Маяк по-прежнему работает в автоматическом режиме. За ним присматривают домовые Скотти и Аластер. Как тебе известно, техник Крег исчез сразу же после побега главного смотрителя. Возможно, они были сообщники. Или человек убил и его тоже. Вот и все, что мне известно самому.
– Ты приступил к поискам нового главного смотрителя?
– Сначала мне надо найти нового полномочного представителя, которому я мог бы поручить это.
– А о чем ты думал до сих пор?
– Я ждал, какой приговор вынесет суд.
Фергюс настороженно посмотрел на Лахлана – не смеется ли тот над ним. Но внешне Лахлан был, по обыкновению, почтителен и серьезен.
– Ты сомневался в решении суда? После того, что Катриона совершила?
– Ее поступки можно оценивать по-разному. Алва говорит, что она тоже не оставила бы в беде своего любовника – разумеется, если бы он у нее был. Суд мог проявить снисхождение к бедной девочке, да еще и беременной. Если бы кто-нибудь заступился за нее, так бы и случилось. Алва считает, что достаточно было отправить ее на аборт.
Фергюс побледнел. В полусумраке холла, стирающим яркие краски, его лицо было похоже на выбеленную мукой трагическую маску Пьеро.
– И тебя не смущает, что ее любовник был человеком?
– Алва говорит, что могло быть и хуже. Например, если бы ее любовником был кобольд Джеррик.
Лахлан сказал это и внезапно осекся, сообразив, какую крамольную мысль он высказал, проявив нелояльность к кобольду, которого он с недавних пор люто ненавидел. Он испуганно посмотрел на Фергюса, ожидая его реакции. Но тот как будто не услышал его или не понял.
– Я надеюсь на твою порядочность, Фергюс, – все же сказал Лахлан. – Этот разговор останется между нами, я надеюсь?
– Разумеется, – ответил Фергюс, не обидевшись. Его мысли были заняты Катрионой. Он спросил, даже не подумав, что Лахлан может его не понять: – А где она сейчас?
– Вероятнее всего, в камере смертников, в ожидании казни, – ответил Лахлан. – Насколько мне известно, в подземной темнице под резиденцией эльбста такая есть.
– А что с ребенком, которого она родила?
– Возможно, отнесли в детский приют или убили, если он не умер сам при родах, – равнодушно сказал Лахлан. – Я как-то не думал об этом. Неужели тебе интересна судьба этого человеческого выродка?
Лицо Фергюса пошло багровыми пятнами, он едва удержался от пощечины Лахлану, который оскорбил его внука. Но в его глазах промелькнуло что-то такое, из-за чего Лахлан в страхе отшатнулся. Он растерянно смотрел как Фергюс, не сказав ни слова, прошел мимо него к выходу, открыл дверь и вышел.
– Что с ним? – обратился премьер-министр к Грайогэйру. – Тебе не показалось, что он не в себе сегодня?
Грайогэйр только пожал плечами, глядя на Лахлана ничего не выражающими глазами.
– Зачем он приходил? – спросил премьер-министр.
То же пожатие плеч в ответ и пустой взгляд. Лахлан задумался. Он начал анализировать их разговор с Фергюсом. И вдруг подумал, что странное поведение Фергюса могло бы очень заинтересовать кобольда Джеррика. Во всяком случае, это был хороший предлог напомнить о себе любимчику эльбста Роналда, от которого, все это знали, теперь зависело очень многое, включая решения Совета ХIII. Лахлан заторопился. Ему надо было срочно возвращаться в Берлин. Он даже не стал подниматься в свой кабинет и тоже, как и Фергюс, ушел, ничего не сказав на прощание Грайогэйру. Выйдя из посольства, он сел в дожидавшийся его автомобиль и направился в аэропорт, откуда только что приехал.
Премьер-министр не заметил, что за его лимузином с правительственными номерами следует неприметный автомобиль, за рулем которого сидит Грайогэйр. В голову начальника охраны посольства пришла та же мысль, что и к Лахлану, только он логически развил ее. Грайогэйр решил, что подробности разговора Фергюса и Лахлана можно с выгодой продать кобольду, который не скрывал своей враждебности к обоим эльфам. Но сначала он хотел проследить, куда так спешно направился премьер-министр.
Первым из аэропорта Шарля де Голля улетел Фергюс. Лахлану, который, к счастью для себя, еще издали увидел его у аэрокассы, пришлось взять билет на следующий рейс, чтобы не столкнуться с ним в салоне самолета. Грайогэйр полетел в Берлин еще на более позднем рейсе, проклиная Фергюса и Лахлана.
Фергюс прошел в резиденцию эльбста, пользуясь своим особым правом члена Совета ХIII. Но дорогу к лифту, который вел в подземную темницу, ему преградил низкорослый широкоплечий гном-охранник с колючими глазами, которые привыкли никому не доверять.
– Приветствую тебя, повелитель Фергюс, – сказал он почтительно.
– Я спешу, – бросил сухо эльф. – Пропусти.
– Не могу, – сказал гном. – Необходим пропуск от кобольда Джеррика.
– С каких это пор члену Совета тринадцати нужен пропуск куда бы то ни было? – удивленно спросил эльф. – Или ты забыл, кто я?
– Нет, повелитель Фергюс, – ответил гном. – Но кобольд Джеррик действует по распоряжению эльбста Роналда. Чтобы пройти в подземную темницу, необходим подписанный им лично пропуск.
– И чем это вызвано?
– Необходимостью усилить меры безопасности. В темнице содержатся опасные государственные преступники.
– Не думает ли кобольд Джеррик, что кто-нибудь попытается их отбить силой? – заставил себя насмешливо улыбнуться Фергюс.
– Я не знаю, что думает повелитель Джеррик, – произнося это, гном невольно оглянулся, словно опасался увидеть кобольда за своей спиной. – Но я знаю, что он приказал. И мне слишком дорога моя голова, чтобы я пренебрег этим приказом.
– Где содержатся государственные преступники? – Фергюс не должен был об этом спрашивать, но им начало овладевать отчаяние. Он знал, что кобольд не выдаст ему пропуск в темницу, как бы он ни просил или ни требовал. Джеррик потребует назвать причину, по которой Фергюсу необходимо свидание с Катрионой. И все равно откажет. Только чтобы досадить Фергюсу. Их антипатия была взаимной. И если бы охранник сейчас указал Фергюсу камеру, в которой находилась Катриона, то эльф, если понадобилось бы, даже применив насилие, ворвался бы в нее и за руку вывел дочь из резиденции эльбста. Если бы при этом пришлось убить гнома – он убил бы его. Если бы против него встал сам эльбст Роналд – он не убоялся бы и его. Но Фергюс не был уверен, что Катриона вообще в темнице. Она могла быть где угодно, и даже все еще в родильном доме. Фергюс не мог рисковать, слишком многое было поставлено на карту, а малейший просчет лишал его последней надежды. Поэтому он ждал ответа, едва сдерживая свое нетерпение.
Но гном отрицательно качнул своей коротко подстриженной бородой.
– Я не знаю, повелитель Фергюс, – сказал он. – Спроси об этом повелителя Джеррика.
Жизнь гнома повисла на эфемерном волоске. Но вдруг двери лифта за его спиной распахнулись и из них вышли еще три гнома в форме охранников. Они не прошли мимо, а остановились, с любопытством и подозрением поглядывая на эльфа. Силы стали слишком не равны. С четырьмя гномами Фергюс не справился бы, тем более, что все происходило в резиденции эльбста, полной других духов, которых непременно бы привлекли звуки схватки.
Фергюс понял, что проиграл. Но он не смирился и не пал духом. Шанс, который у него оставался, был один на бесконечность. Но он не мог хотя бы не попытаться. Его родная дочь в камере смертников ожидала часа своей казни.
Глава 20
Джеррик принял эльфа не сразу. Это было оскорблением, учитывая, что Джеррик стал членом Совета ХIII совсем недавно, и в любое другое время Фергюс не стал бы ждать ни минуты, а развернулся бы и молча ушел. Но сейчас он стерпел, мысленно приписав к счету, который собирался однажды выставить Джеррику, еще один пункт.
– Фергюс? – удивленно оттопырил губу почти до груди кобольд. Или он только старательно делал вид, что удивлен. Он сидел за массивным столом, изготовленным из розового дерева, произрастающего исключительно в Бразилии и Гватемале, и с важным видом государственного деятеля перебирал какие-то бумаги. – Неужели я могу быть тебе чем-то полезен? Это приятно.
– Можешь, – буркнул Фергюс. – Скажи, в какой камере содержат эльфийку Катриону, и выпиши мне пропуск. Мне надо задать ей несколько вопросов об острове Эйлин Мор.
– И ты надеешься услышать от насквозь лживой эльфийки правду? – Джеррик даже покачал головой, показывая, насколько он поражен наивностью Фергюса. При этом его уши звучно хлопали по его собственным щекам, оставляя на красной коже бледные пятна.
– Я сумею заставить ее говорить правду, – сухо ответил Фергюс.
– И что это за вопросы? – глазки кобольда цепко впились в лицо Фергюса. – Может быть, я уже знаю на них ответы? Я много разговаривал с эльфийкой все последние месяцы.
И кобольд плотоядно облизнул свои губы черным шершавым языком, к которому, казалось, прилипли комочки грязи. Фергюс убил бы его, не раздумывая. Но тогда ему пришлось бы окончательно проститься с надеждой спасти Катриону от смерти.
– Ты сам слышал, что говорила Катриона на суде, – сказал эльф. – Алмазы принадлежали семейству домовых, которые живут на маяке. Отравленный пунш – тоже дело их рук. Разве не логично предположить, что домовые и есть сообщники пиратов, которые потопили множество человеческих кораблей?
– Чушь, – осклабился кобольд. – Премьер-министр Лахлан дал отличные рекомендации этим домовым. И, кроме того, ты забыл, что лживому мы не верим, даже если он говорит правду. Mendaci verum quidem dicenti credere nоn solemus. Я не вижу смысла в твоем свидании с эльфийкой. Ты только понапрасну потеряешь свое время. А оно нам дорого, поверь!
– Что тебе до моего времени, – с горечью сказал Фергюс. Он вдруг почувствовал, как страшная усталость навалилась на его плечи, пригибая их к земле.
– Не мне, а Совету тринадцати, – важно заявил Джеррик, выпрямляясь в своем кресле, словно он пытался стать внушительнее. Это выглядело комично, но Фергюс не улыбнулся даже краешком губ. – Надеюсь, Совет может располагать твоим временем, Фергюс?
– Смотря для чего, – ответил эльф. – Палачом, как ты, я не буду. И управлять плантациями, на которых ты заставляешь работать каторжников, тоже.
– У Совета тринадцати есть заботы насущнее, хотя и то, о чем ты отозвался с таким пренебрежением, тоже очень важно, – не подав вида, что оскорбился, ответил Джеррик – Ты, наверное, слышал, что люди вновь начали осваивать космос. И это очень опасно для нашего будущего. Ведь, получив возможность путешествовать по вселенной, однажды они смогут улететь на другую планету. Но перед этим они попросту уничтожат нашу землю вместе с нами, духами природы.
– Зачем им это? – удивился Фергюс.
– Помыслы людей неисповедимы, – ответил Джеррик. – Они не ценят жизни даже подобных себе. Пятьсот лет тому назад в Америке они истребили целый народ – инков или ацтеков, я точно не помню. Ты можешь сказать, зачем им это было надо?
– Тебе лучше бы спросить об этом эльбста Роналда, – сказал Фергюс.
Намек эльфа на слухи, которые связывали эльбста с именем корсара Эрнандо Кортеса, прославившегося в веках своей жестокостью, привел кобольда в ужас. Его обычно бледно-красная кожа ярко заалела. Но он сделал вид, что не слышал крамольных слов.
– Людей необходимо остановить, – произнес он, как ни в чем не бывало. – Если помнишь, где-то полвека тому назад мы уже устроили людям несколько диверсий и катастроф в космической отрасли, после чего они забыли о своих исследованиях. Слишком велики для них оказались убытки – и финансовые, и моральные. Но люди живут так мало, что очень быстро забывают о прошлом. Поколения непомнящих сменяют друг друга чуть ли не каждые двадцать лет. Мы, духи, не успеваем за ними. Они как вши на теле нашей матушки-природы.
– О вшах тебе знать лучше, – кивнул Фергюс.
Тело кобольда было покрыто клочковатой шерстью, и он часто, даже при других духах, чесался и выкусывал из нее блох, от которых его не могли избавить никакие снадобья и заговоры. Сам он так привык к этому, что не замечал. А потому его не оскорбили слова эльфа, на что тот в глубине души рассчитывал.
– Совету тринадцати нужен тот, кто возьмется за эту тяжелую работу и снова отвадит людей от космоса, – сказал кобольд. – Что скажешь на это, Фергюс?
– А где ребенок, которого родила Катриона? – вдруг спросил эльф.
Кобольд, увлеченный своими мыслями, машинально ответил:
– Мы отправили ее рожать в клинику Вестэнд. Говорят, там лучшее в Берлине отделение реанимации новорожденных, и оно располагается непосредственно рядом с роддомом. Мы все предусмотрели. Эльфийка не должна была умереть при родах и тем самым избежать казни, к которой ее приговорили. Поверь мне, это было не просто. В Берлине люди рожают слишком много детей, а коек в этой клинике очень мало. – Вдруг Джеррик спохватился и с подозрением спросил: – А почему тебя это интересует?
– Хочу узнать, умер или нет новорожденный.
– Даже если младенец уже умер – беда невелика. Ведь он наполовину человек.
– А если нет? А если Катриона опять солгала? Она могла сказать, что понесла от человека, чтобы скрыть имя своего настоящего любовника. И тем самым избавить его от всеобщего осуждения.
– Что? – кобольд был искренне изумлен. Он даже начал слегка запинаться. – Ты это о чем, Фергюс? Кого ты имеешь в виду?
– А ты не допускаешь, что Катриона забеременела от Лахлана? Он сам говорил, что слишком доверял ей, а, следовательно, они были близки. У духов и людей не могут рождаться дети, это общеизвестно. Но тогда младенец Катрионы – чистокровный эльф. И я, как представитель нашего народа, не могу позволить ему умереть.
– Твои слова не лишены смысла, – задумчиво произнес Джеррик. – А если так… Ай да пройдоха, этот Лахлан! А я еще смеялся над ним! Знаешь, я начинаю его уважать, Фергюс.
– Но это только предположение, – равнодушно сказал эльф. Он узнал все, что ему было нужно, а сейчас требовалось направить мысли кобольда в другое русло. – Так что ты говорил о работе, которую хочет мне поручить Совет тринадцати? Космос – это интересно. Мне кажется, я могу согласиться.
– Хорошо, – сказал Джеррик. Фергюсу не удалось сбить его со следа. Раз взяв его, кобольд шел до конца, пока не настигал жертву. – Но мы поговорим об этом на ближайшем заседании Совета тринадцати, не сейчас, если не возражаешь.
– Согласен, – ответил Фергюс, вставая. – Обсудим позже.
Не успел он выйти, как Джеррик вскочил со стула и, скабрезно хихикая, скрылся за другой, потайной, дверью, которая вела в его личные покои. Здесь, на широкой кровати под роскошным атласным одеялом, одетая, а, вернее, раздетая сообразно с вкусом кобольда – в узких кожаных трусиках и кожаном бюстгальтере с шипами на уровне сосков, его ждала Алва. Их интимное свидание прервал неожиданный визит Фергюса. И теперь Джеррик спешил наверстать упущенное. Его ждало незабываемое удовольствие. Алва была настоящим сокровищем в постели. Кобольд был очень благодарен эльбсту Роналду за этот подарок.
Глава 21
Премьер-министра Лахлана не пропустили даже за ограду резиденции эльбста Роналда. Он терпеливо прождал более двух часов, и уже почти отчаялся, когда ворота неожиданно распахнулись. Но все еще не для него. Из ворот вышла Алва. Они не виделись уже почти неделю. Лахлан думал смутить жену своим презрительным взглядом. Однако наткнулся на ответный насмешливый и наглый взгляд, в котором не было и тени смущения.
– Привет, – произнесла Алва. – Выслеживаешь меня?
– Как себя чувствует эльбст Роналд? – вопросом на вопрос ответил Лахлан, криво усмехаясь.
– Не знаю, я его давно не видела, – заявила Алва. – А ты?
Алва была неуязвима. Она словно облеклась в невидимую броню, которую не могли пробить стрелы сарказмы мужа. Лахлан ощутил, как в нем закипает гнев. Его так и не ввели в Совет ХIII, как обещала Алва. А. значит, все жертвы, которые он принес, давая ей полную свободу и не расспрашивая ни о чем, оказались напрасны.
– Шлюха, – сказал он. – Как была дешевой потаскушкой, когда я подобрал тебя в твоем дрянном кабаре, так ею и осталась.
– Кто бы говорил, – нагло рассмеялась ему в лицо Алва. – Потаскушка в штанах!
Он поднял руку, чтобы ударить ее. Но она не испугалась.
– Только попробуй, – спокойно сказала Алва. – И завтра же можешь проститься со своим креслом премьер-министра. А, может быть, и с чем-то большим. Никто не будет терпеть дурака-эльфа, который связался с государственной преступницей и был настолько глуп, что даже заделал ей ребенка.
– О чем ты говоришь? – Лахлан поразился ее словам настолько, что даже забыл опустить руку. Так и стоял, подняв ее, словно приветствуя кого-то. – Я тебя не понимаю, Алва!
– Иди и спроси, если тебя пустят, – кивнула она на ворота, из которых только что вышла. – Джеррик тебе все объяснит. А заодно и то, как ты должен себя вести с порядочной, в сравнении с тобой, эльфийкой. Потаскун!
Бросив последнее слово, как пощечину, Алва прошла рядом с остолбеневшим мужем и скрылась за углом, нарочито развязно виляя своими роскошными бедрами. Она едва не задела плечом Грайогэйра, который незаметно для Лахлана наблюдал за ним все это время. Но гном вовремя отвернулся, и она не узнала его.
– Джеррик? – прошептал Лахлан. – Так этот мерзкий кобольд для тебя уже просто Джеррик?
Это была последняя капля, переполнившая чашу унижений, из которой Лахлан пил уже много лет. Он прощал Алве связь с эльбстом Роналдом, потому что сам смертельно боялся его. Но кобольда Джеррика он, как и все остальные, презирал. И делить с ним свою жену считал настолько унизительным, что был готов даже проститься с креслом премьер-министра Эльфландии, если такой была цена за его попранное самолюбие. Гордый дух древних эльфов, некогда уснувший в Лахлане, вдруг пробудился, и из покорного мужа-рогоносца он превратился в обезумевшего в период течки оленя, который готов сразиться за свою самку с любым противником, даже если тот намного крупнее и сильнее его. Лахлан подошел к серебряному дракону, который был прикреплен к ограде, и смачно плюнул ему в приоткрытую пасть, где скрывалась кнопка звонка. Затем лихо развернулся на каблуках и быстро ушел в сторону, противоположную той, куда направилась Алва.
Грайогэйр, дождавшись, когда разъяренный премьер-министр скроется из вида, вышел из-за угла и подошел к серебряному дракону. Брезгливо вытянув палец, чтобы не запачкать его, осторожно надавил на кнопку. Прозвучал сигнал, часть ограды отошла в сторону, и он шагнул, повинуясь прозвучавшему приказу «Входи!». Он много раз видел, как так поступала Алва, когда он следил за ней.
Однако в резиденции вместо эльбста Роналда, как гном ожидал, его встретил кобольд Джеррик.
– А где Лахлан? – спросил тот. – Кажется, это он звонил пару часов назад? Но мне было не до него, у меня была с визитом его жена.
Кобольд ощерил зубы в ухмылке, Грайогэйр усмехнулся в ответ. Они поняли друг друга без лишних слов. Между ними установилась духовная связь.
– Он не дождался, – сказал Грайогэйр. – Неожиданная встреча с Алвой разволновала его.
– Глупец, – хмыкнул Джеррик.
– Он назвал ее потаскухой, – заметил Грайогэйр. – И она его тоже. Только потаскухой в штанах. И они разошлись в разные стороны.
Джеррик подозрительно уставился на него.
– А что надо тебе? – спросил он. – Не затем же ты обманом прорвался сквозь ограду, чтобы рассказать мне о семейной ссоре парочки эльфов. Если так, то тебе лучше уйти, пока не поздно.
– Нет, повелитель Джеррик, – сказал Грайогэйр. – Я хотел поделиться с тобой своими мыслями о Фергюсе.
– Это намного интереснее. Так и быть, продолжай.
Джеррик развалился в кресле, которое было слишком велико для него. Халат, подаренный ему эльбстом, и тоже чрезмерно большой, распахнулся, обнажив морщинистую красную кожу крошечных ножек, но кобольд даже не подумал его поправить. Не предложил он и присесть своему гостю. Тот стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу.
– Мне кажется, Фергюсу не безразлична судьба Катрионы и ее отпрыска, – сказал Грайогэйр.
– Я знаю это, – равнодушно ответил Джеррик. – Он был у меня.
Грайогэйр растерялся. Это был единственный козырь в его рукаве, он зашел с него и проиграл. В очередной раз Фергюс перехитрил его. Теперь надо было думать, как отступить без потерь.
– Но знаешь ли ты, что мать Катрионы была когда-то невестой Фергюса? – спросил он, как будто шагая вслепую по минному полю.
– Вот как? – безобразное лицо Джеррика было непроницаемо для постороннего взгляда.
– И почему бы не предположить…, – далее Грайогэйр не стал продолжать. Он понял по вспыхнувшим глазкам кобольда, что тот уже все сообразил и без подсказки.
– Est modus in rebus,– пробормотал кобольд. – Всему есть мера. И только коварство этого эльфа безмерно. Я хочу его видеть, Грайогэйр! Немедленно! Ты сможешь привести его ко мне, даже если он не захочет идти?
Грайогэйр самодовольно усмехнулся и расправил свои мощные плечи.
– Легко, – сказал он. – Если ты мне скажешь, куда он направился от тебя. Иначе мне придется долго искать.
– Вероятнее всего, он пошел в клинику Вестэнд, в отделение реанимации новорожденных. Ты знаешь, где это?
– Найду по запаху. У меня обостренное чутье на этого эльфа.
– Тогда иди. И возвращайся как можно скорее. За наградой. И поверь мне, она превзойдет все твои ожидания.
– Благодарю тебя, повелитель Джеррик, – Грайогэйр поклонился и вышел.
Кобольд задумчиво смотрел ему вслед.
– Ignorantia nоn est argumentum, – прошептал он. – Незнание – не доказательство. Я должен знать. И тогда берегись, Фергюс! Я не прощаю тех, кто меня обманул. Не то, что этот слизняк, эльбст Роналд.
