Татьяна Николаева
Исповедь проститутки
– А если не согласится? – с сомнением спросил Скворцов.
– Согласится, будь уверен, – ответил Исаенко. – Всему своё время. Там такие умельцы-психологи работают. Обработают его, как следует. Он сам будет готов сказать всё, что требуется. А пока отдыхай, поправляйся.
Исаенко замолчал. Он размышлял какое-то время, поглаживая подбородок. Затем встал, как будто приняв какое-то решение, и распрощался с Женей, сказав, что придёт ещё завтра. Он нашёл меня и сказал, что хочет поговорить со мной о чём-то важном.
Натали осталась возле Жени, а мы с Исаенко покинули больницу и вернулись в город. По дороге мы говорили на отвлечённые темы и, лишь попав в его кабинет, я услышала его идею, весьма рискованную, но не лишённую здравого смысла.
– Сначала выслушайте меня, София, – попросил он, – а потом уже принимайте решение. Мой план прост. Нам для закрытия Плетнёва не хватает пары деталей. И с вашей помощью мы можем их раздобыть. Короче, Соня, извините меня, но я сейчас обращаюсь к вам, как к профессионалке. Ведь Плетнёв навещает вас время от времени, не так ли? Так вот, когда в очередной раз он к вам придёт, вы должны постараться в разговоре вывести его на интересующую нас тему и добиться признания. А мы установим в вашей комнате камеру и всё это запишем. Знаю, вы можете сказать, что это незаконно. Согласен. Но другого выхода у нас нет. Всё это опасно, и вы, конечно, можете отказаться. Но только другого шанса у нас не будет.
Честно говоря, я не была удивлена предложением следователя. Наоборот, я была готова на всё, лишь бы вывести мерзавца на чистую воду.
– Зачем же отказываться? – ответила я. – Если есть хоть малейший шанс упрятать, наконец, его за решётку, то я согласна. Есть только одна проблема.
– Какая? – спросил Исаенко, поражённый и обрадованный моим скорым согласием. – Самая большая проблема для меня была уговорить вас.
– Есть проблема посерьёзнее, – сказала я. – Это видеокамера. Как вы собираетесь её установить?
– Об этом не волнуйтесь, – заверил меня Исаенко. – Я найду способ убедить ваших работодателей разрешить мне установить камеру.
– Вы что?! – вскричала я. – Даже не думайте! Никто из них не должен ничего об этом знать! Вы что хотите, чтобы я работы лишилась?
– Но… – Исаенко не знал, что ответить. – Я думал, что вам нет необходимости продолжать оставаться в этом месте после того, как мы арестуем Плетнёва.
– Вы ошибались, – ответила я. – У меня свои планы на «это место». Я там пряталась не только от Игоря. К тому же, у меня наметилась неплохая перспектива. Так что давайте подумаем, как я сама пронесу и установлю камеру.
– Ладно, – сказал Исаенко. – Значит, устано́вите камеру самостоятельно. Я вам всё объясню. Кстати, когда у вас намечается следующая встреча с Плетнёвым?
– А вот это самый сложный пункт во всём вашем плане, – сказал я. – Этого я никогда не знаю. Он не предупреждает заранее. Просто приезжает, и всё.
– Что ж, тогда нельзя медлить, – ответил Исаенко. – Сегодня же камера будет у вас.
* * *
Двумя часами позже я возвращалась к себе на «девятку», неся в сумочке маленькое устройство, помещавшееся в ладони, которое должна была установить где-нибудь в своей комнате. Исаенко проинструктировал меня относительно размещения и установки камеры, а также относительно того, как и о чём мне следует говорить с Игорем, когда он придёт. Всё было предельно ясно и несложно. И всё же существовали две проблемы. Во-первых, камера включалась вручную, так что мне предстояло незаметно включить её в нужное время. Во-вторых, я безумно боялась. Боялась, что не справлюсь, что провалю задание или что-то пойдёт не так; по-прежнему боялась Игоря, хоть Борис Витальевич и заверил меня, что он с группой захвата будет неподалёку. Он планировал взять Игоря сразу, как только тот выйдет от меня.
Я всё равно боялась и не верила, что это происходит со мной. Я видела всё такое в кино: спецоперации, прослушка, видеонаблюдение, слежка, опасность. А теперь я сама оказалась в центре событий.
«И зачем только я согласилась?» – эта мысль время от времени закрадывалась в моё сознание, но я тут же гнала её от себя и говорила вслух:
– А кто, если не я?!
Во все времена проституток использовали в качестве шпионов и агентов. Возможно, и у меня всё получится. Я «забила» номер Исаенко себе в телефон в «быстрый набор», чтобы в случае экстренной необходимости не пришлось тратить много времени на поиски, а сразу дозвониться до него.
Всё время я прокручивала в памяти возможные варианты ведения беседы с Игорем, вопросы, на которые мне нужны от него развёрнутые ответы; повторяла точные формулировки, готовясь раскрутить Игоря незаметно для него самого.
В этот раз я ждала его визита, поскольку знала, что это, скорее всего, наша последняя встреча. Я мысленно приближала её, желая, чтобы всё это поскорее осталось в прошлом.
* * *
Прошло ещё несколько дней, прежде чем Игорь у меня появился. Как всегда, он пришёл без предупреждения, свалился, как снег на голову. Я вздрогнула от неожиданности и покрылась холодным по́том, чем вызвала саркастическую улыбку на его ненавистном лице. Я разозлилась на себя за свою реакцию, за то, что так и не смогла побороть свой страх перед этим человеком. Я с ненавистью посмотрела на Игоря. А он только усмехнулся и сказал:
– Ах, моя непокорная София, ты всё ещё смотришь на меня, как на врага. А ведь уже давно пора перестать на меня дуться. Я всё жду, когда ты меня полюбишь.
– Этому не бывать никогда! – с жаром ответила я.
– Ну зачем ты колешься, как колючка? – спокойно продолжал он, словно не замечая моей к нему ненависти. – Мы с тобой так чудесно проводим время. А, впрочем, злись, сопротивляйся, ты же знаешь, что я это люблю.
Я заскрежетала зубами. А потом вдруг вспомнила, что сегодня у меня более серьёзная миссия, нежели просто ублажать этого садиста. Это подействовало, я тут же взяла себя в руки и успокоилась.
– Мне абсолютно всё равно, что ты любишь, – сказала я и подошла к полке, на которой стояли бокалы и стаканы. Именно там я спрятала камеру, и теперь мне надо было её включить.
Накануне мы с Борисом Витальевичем в телефонном режиме проверили её работу, нашли максимальный ракурс и хорошенько замаскировали.
– Что тебе налить? – спросила я и потянулась к кнопке включения.
– Я не хочу пить, – ответил Игорь.
– А я выпью, – сказала я и вздохнула с облегчением: камера заработала.
Но тут Игорь встал и медленно подошёл ко мне. Сердце моё бешено застучало в груди. Казалось, в комнате раздаются его глухие удары.
«Неужели он что-то заметил?» – пронеслось у меня в мозгу.
В этот момент я налила в бокал вино, а Игорь вплотную приблизился ко мне.
– Я так тебе противен, что ты даже не можешь общаться со мной на трезвую? – спросил он, сверкнув на меня глазами.
– Думай, как хочешь, – ответила я и сделала два больших глотка. – Мне надо расслабиться.
Я отошла от него и перешла ближе к дивану.
– О, так это же другое дело, – воскликнул Игорь. – Можно и расслабиться.
Он сел в кресло и достал из кармана рубашки маленький прозрачный пакетик с белым порошком. Я догадалась, что внутри пакета. Игорь глянул на меня и кивнул:
– Будешь? Поверь, ничто так не расслабляет, как эта штука.
– Я не употребляю наркотики, – ответила я и с презрением отвернулась.
– Я тоже не употребляю, – улыбнулся он. – Это же не наркотики, это так, лёгкий допинг.
– Вот и нюхай свой допинг, а я пока вина выпью.
Игорь на минуту отвлёкся, занявшись сооружением «дорожек» на стеклянной поверхности моего столика, и полностью погрузился в своё занятие.
Теперь надо было позвонить Исаенко, чтобы дать ему знать, что Игорь уже у меня. Но как сделать это, не вызвав подозрений у Игоря? Я подошла к своей тумбочке и взяла телефон, нажала «единицу» и удержала, пока не пошёл вызов.
– Кому-то звонишь? – спросил Игорь, втянув носом вторую дорожку.
– Нет, наоборот, жду звонка, – ответила я, слегка растерявшись, и вернула телефон на место. – Впрочем, это не твоё дело.
– Ты сегодня не такая, как обычно, – сказал Игорь, прищурившись. Он встал, шмыгая носом, и подошёл ко мне. – Какая-то странная сегодня, дерзкая. Ты чего это, шлюха, страх потеряла?
Во рту у меня пересохло от волнения, но я надеялась, что Исаенко уже сидит перед монитором и видит всё, что здесь происходит, поэтому не даст меня покалечить. Хотя, вряд ли он станет вмешиваться, тем более что я не задала ещё ни одного заготовленного вопроса. Всё шло совсем не так, как было надо. А в следующую минуту случилось то, что полностью разрушило выстроенный Исаенко план.
Игорь посмотрел на меня затуманенными глазами и сказал:
– Собирайся. Поехали отсюда.
– Куда? – я растерялась.
– Какая разница? – грубо ответил он. – Делай, что говорят. Ты же работаешь на выезде? Вот и поедем куда-нибудь. Может, в сауну, а, может, к кому-нибудь из моих знакомых. Пока ещё не решил. Хочешь познакомиться с моими приятелями? Ты же заинтересована в пополнении, так сказать, клиентской базы?
– Я не участвую в групповухах, – сказала я, но, видимо, вид у меня был испуганный и затравленный, потому как Игорь громко рассмеялся, запрокинув голову. Он уже не вполне контролировал свои действия – его сознанием завладел наркотик. Он дёрнул меня за руку и проговорил сквозь смех:
– Видела б ты себя сейчас! Перепуганная газель.
Вся эта ситуация забавляла и развлекала его.
– Я не хочу никуда ехать, – сказала я.
– А тебе и необязательно хотеть, – ответил Игорь, просмеявшись. – Просто собирайся, и пошли. Ты же не хочешь меня разозлить?
Господи, как же я боялась этого человека. Он обладал поразительным умением подчинять себе волю другого человека. К тому же, я не знала, чего от него можно ожидать. Короче, он действовал, как удав на кролика.
Я взяла свою сумочку, телефон и прошла к двери, где Игорь уже меня ждал. Я оглянулась и сокрушённо посмотрела на полку с бокалами, где так и осталась стоять невостребованная камера.
– Куда мы едем? – спросила я, когда мы сели в его внедорожник.
– Увидишь, – ответил он, повернув ко мне своё лицо. – Уверен, тебе понравится.
Я опять насторожилась. Мои нервы были, словно оголённые провода. Всю дорогу я пыталась угадать, куда он меня везёт. Я старалась прочесть названия улиц, но проспекты и перекрёстки мелькали так быстро, что я не успевала запомнить.
Когда Игорь стал сбавлять скорость, и я поняла, что наша поездка подходит к концу, меня вдруг осенило. Я узнала знакомые подъездные дорожки и ухоженную придомовую территорию элитной высотки. Это было так давно, словно не в этой жизни.
– Мы что, на проспекте Победы? – спросила я.
– Узнала. Молодец, – протянул он, видимо, довольный своей затеей. – Давно здесь не была?
Я промолчала. Сволочь, худшей пытки он для меня и придумать не мог: привезти меня в квартиру, где я встречалась с Виктором; туда, где погибла бедная Ксюша.
Я искоса глянула на экран телефона и убедилась, что связь с Исаенко не прервалась: он слушал наш разговор. Я немного воспрянула духом и почувствовала, что я не одинока сейчас в своей схватке с Игорем.
– Зачем ты привёз меня на свою квартиру? – спросила я, желая дать понять Исаенко, где мы с Игорем находимся. Я надеялась, что следователь переориентировался и записывает нашу беседу с телефона.
– Ну как же? Ты ведь любила здесь бывать с моим другом, не так ли? – улыбнулся Игорь. – Почему бы тебе теперь не развлечься здесь со мной, а, София? Или ты против?
Мы как раз поднялись на одиннадцатый этаж и подходили к двери его квартиры.
– Да, я против, – сказала я и остановилась, не в силах больше сделать ни шагу.
Игорь отпер дверь и втолкнул меня внутрь. Затем закрыл за мной дверь и прошёл в комнату. Я осталась стоять в прихожей. Град воспоминаний обрушился на меня. Вспомнилось всё, что я так тщательно старалась стереть из своей памяти: Виктор, наши безумные ночи здесь, в этой квартире, его страсть, моя любовь, затем предательство, боль, разлука. Вспомнились наши бурные вечеринки вчетвером, Ксюша… Милая кошечка Ксюша, так искренно веселившаяся и полагавшая, что Игорь любит её.
– Слышишь, я против! – я повысила голос и вошла в комнату, где на просторном мягком диване расположился Игорь и готовил для себя очередную дозу кокаина. – Здесь всё, что связано для меня с Виктором. Здесь умерла Ксюша! Я не могу находиться в этом месте.
Игорь оставил своё занятие и взглянул на меня так, что у меня задрожали коленки.
– С чего ты взяла, что она умерла здесь? – спросил он вкрадчиво. – Это версия того болвана следователя?
– Это моя личная версия и твёрдая уверенность, – ответила я. – Я не верю ни одному твоему слову относительно того вечера. Я знаю, что это ты задушил Ксюшу, именно здесь, в этой квартире, и никуда ты её не провожал, а отвёз на трассу и выбросил, как собаку.
Игорь поднялся и повернулся ко мне. В его глазах промелькнуло что-то недоброе.
– Послушай, детка, что-то ты и впрямь сегодня другая, – сказал он. – Нервная, кричишь тут, городишь всякий бред. Что с тобой, София? Забыла своё место?
– Нет, я прекрасно помню своё место! – с жаром ответила я. – А вот ты, кажется, позабыл, что всего лишь ничтожный наркоман, насильник и убийца! Я не боюсь тебя. Ты мне противен, просто омерзителен.
Я не понимала, что делаю. Он в одно мгновение мог свернуть мне шею. От страха я совсем потеряла голову. Но меня уже было не остановить. Слишком долго я боялась его.
– Послушай, ты… – он запнулся, подбирая слова.
– Знаю, знаю, – засмеялась я, – шлюха, грязь, ничто. Ты уже говорил много раз. Так что не старайся, худших слов подобрать просто невозможно.
Я видела, как Игорь меняется в лице. Он не ожидал такого выпада с моей стороны. Моё поведение застало его врасплох. Всё его веселье как рукой сняло.
– Да ты знаешь, что я могу с тобой сделать, – процедил он сквозь зубы, надвигаясь на меня. – Ты сейчас полностью в моей власти.
Я сделала над собой огромное усилие, чтобы не отступить назад, и с вызовом посмотрела ему в лицо. Мне показалось, как что-то вроде удивления тенью пробежало по его лицу. Он вытянул вперёд руку и сжал моё горло. Я покрылась холодным по́том.
– Что мне с тобой сделать? – проговорил он, глядя мне в глаза, то сжимая, то разжимая пальцы на моём горле. – Свернуть тебе шею, или выбросить из окна, или сдавить горло, пока ты не задохнёшься, и твои глаза не потухнут, прощаясь с жизнью? Ах, как жаль твоей короткой никчемной жизни, София. Как жаль портить твою бархатную кожу. У твоей глупой подружки кожа была совсем другая, шелковистая, гладкая, словно отполированный столик. А ты другая, ты – нежный персик, тёплый, упругий.
– Ты маньяк, – сказала я, – и к тому же, больной. Тебе лечиться надо. Ты именно так и убил Ксюшу? Задушил, глядя ей в глаза, наблюдая, как она медленно умирает?
В следующее мгновение произошло то, чего я никак не ожидала. Игорь выпустил из рук моё горло и оттолкнул меня.
– Ты меня утомила, – сказал он как-то устало и раздражённо. – Ты такая нудная. Торочишь об одном и том же. Далась тебе эта дура Ксюша. Даже настроение пропало.
Видимо, действие наркотика ослабело, и Игорем завладела апатия и усталость. Но я знала, что это ненадолго. Я наблюдала за Эллой, когда ещё работала на «шестёрке». Апатия и депрессия – это лишь промежуточное, переходное состояние. Если он сейчас не пополнит дозу, то его настроение резко поменяется – до агрессивного и бесконтрольного.
Я боялась этого больше всего. Но Игорь вдруг вернулся к дивану, где на столике его ждали готовые две дорожки, и втянул носом через маленькую трубочку всё до последней крупинки. Я с отвращением отвернулась.
Игорь откинулся на мягкую спинку и постанывал от накатившего кайфа. Его голова была запрокинута, глаза подведены к потолку, ноги раскинуты в небрежной позе. Мной овладело непреодолимое желание убить его, ведь это так просто: взять с барной стойки нож и вонзить его в шею, прямо в пульсирующую жилку. Но я тут же отогнала страшную мысль. Это было бы слишком просто для него – умереть, даже ничего не почувствовав. И, вместо того, чтобы отбывал наказание он, убийца и маньяк, за решёткой на долгие годы окажусь я.
Я отошла от него и присела за барной стойкой. Проверив телефон, я вновь убедилась, что связь с Исаенко продолжается – она длилась почти полчаса.
Я взглянула на Игоря. Тот полулежал на диване. Тогда я встала и прошла в ванную, закрылась на замок, включила воду и поднесла телефон к уху.
– Алло, Борис Витальевич, вы меня слышите? – прошептала я.
– Да, София, я здесь, – ответил он.
Море тепла и облегчения затопило меня, едва я услышала знакомый голос.
– Борис Витальевич, он под кокаином, – шептала я. – Как мне действовать дальше? Он ещё ничего важного не сказал.
– София, вы большая умница, отважная и бесстрашная. Но попробуйте сменить тактику, не злите его, – сказал Исаенко. – И постарайтесь намекнуть ему, что Скворцов жив и скоро начнёт давать показания. Надо заставить Плетнёва действовать.
– Хорошо, я всё поняла, – ответила я. – Оставайтесь на связи. Я возвращаюсь туда.
Я закрыла кран, подождала ещё немного и повернулась к двери. Решившись, наконец, я открыла замок и распахнула дверь. На пороге стоял Игорь. Я ахнула от неожиданности и сказала, взявшись за сердце:
– Ты меня напугал. Разреши пройти.
– Что ты здесь делала? – спросил он.
– А что обычно делают в ванной? Принимала душ.
– Принимала душ? – переспросил Игорь и хищно прищурился. – А почему тогда полотенца сухие?
Он прощупал одно за другим все полотенца.
– Потому что я привела в порядок только отдельные, «стратегические» места, – ответила я, делая ударение на слове «стратегические». Мне надо было вернуть Игоря в нужное расположение духа и дать его мыслям конкретное направление. – Ты что, меня допрашивать собрался?
– А это неплохая идея, – улыбнулся он. – У меня и наручники есть. Жаль, нет ментовской дубинки.
– Слушай, прекрати свои извращённые шутки, – сказала я. – Уже совсем не страшно. Давай уже лучше начнём то, зачем мы сюда приехали.
Игорь остановился и внимательно посмотрел на меня.
– Чего ты так смотришь? – спросила я. – Что-то не так?
– Да всё не так, – ответил он, снова прищурившись. – Ты очень странно ведёшь себя сегодня. Если бы мы были не здесь, а в твоём притоне, я бы решил, что где-то спрятана камера и пишет меня.
– Что за глупости, – сказала я. – Что за шпионские игры? Ты что, Бонда из себя возомнил? Наркотики погубят тебя.
Я засмеялась, а сама благодарила бога, что мы приехали сюда, а не остались у меня.
«Да, Мата Хари из тебя никудышная, – сказала я про себя. – Тоньше надо действовать, деликатнее. Он ведь умён, как сам дьявол».
– Иди ко мне, – сказала я вслух. – Как бы то ни было, это моя работа. Возьму с тебя сегодня по двойному тарифу.
Я сняла с плеч бретельки, и лёгкий свободный сарафан упал к моим ногам. Я осталась в одном белье. Игорь посмотрел на меня оценивающе и подошёл вплотную. Я думала о том, как мне захватить с собой телефон, если вдруг Игорь решит перейти в дальнюю спальню.
Глядя ему в лицо, я потянулась рукой к его брюкам, расстегнула молнию и проникла внутрь. Энергично работая пальцами, я ожидала реакции, но всё, чего я добилась – это слабая эрекция, никуда не годная, как у престарелого любителя борделей, который привык к бурным оргиям, но был уже не в состоянии участвовать в оных, и теперь лишь воспоминания грели его развратную душу, и даже длительные ласки молодых распутниц не могли вернуть к жизни его увядшую плоть.
Я с тенью злорадства посмотрела ему в глаза. И уже хотела опуститься на колени, чтобы привычным способом привести его в норму. Но Игорь остановил меня и сказал ледяным тоном:
– Глупая София, ты такая же наивная, как и твоя подруга, эта дура Ксюша. Ну, ладно, та наивно полагала, что у нас с ней настоящий роман, и что я завожусь от одного её прикосновения. Но ты-то, София, ты же профессионалка. Неужели ты до сих пор ещё не поняла, что меня интересует, что мне надо от тебя, от других, от всех вас, глупых, никчемных, скучных девок? Тоска, сплошная тоска вокруг. Ты скучна, моя бедная София, скучна так же, как и все остальные. Вы ничем не отличаетесь друг от друга. И ты не лучше остальных. Такая же серая.
«Вот сука! – подумала я. – Ненавистная тварь!»
Гнев заполнил меня до краёв. Не помня себя, забыв про страх и опасность, я размахнулась и со всей силы ударила его кулаком в лицо. От неожиданности он пошатнулся и широко раскрыл глаза, словно удивившись. А я застонала от боли и затрясла ударенной рукой.
В следующую секунду я увидела, как Игорь изменился в лице. В моей голове промелькнуло: «Всё. Это конец».
Но он схватил меня за плечи, резко притянул к себе и впился поцелуем в мои губы. Он рычал и сопел, как зверь, больно засасывая и кусая мои губы, и проникая своим языком так резко и так глубоко, что я задыхалась. Я стонала от боли и отвращения. Во рту почувствовался солоноватый привкус крови.
Вырываться было бесполезно – он стальным кольцом своих объятий сковал мои движения. Но и продолжаться дальше так не могло. Ещё несколько секунд, и я задохнусь. Я среагировала раньше, чем успела подумать об этом. Нога сама согнулась в колене и, помимо моей воли, резко дёрнулась вверх. Инстинкт самосохранения.
Игорь взвыл от боли и отшвырнул меня на диван, а сам согнулся почти пополам, опираясь рукой о барную стойку. Он тяжело дышал, лицо его побледнело, из губы струилась кровь. Я поднесла к своим губам руку и с отвращением вытерла рот и щёки от следов его поцелуя.
Ситуация вновь принимала нежелательный оборот. Я видела, как Игорь зверел. Я запаниковала и хотела попытаться сбежать отсюда. Я рванулась с дивана к двери, но Игорь настиг меня, развернул и со всего размаху ударил в лицо. Я с криком боли отлетела на середину комнаты и упала на спину. Игорь подскочил ко мне и схватил за волосы. В его потемневших глазах я прочитала звериную страсть, похоть и наслаждение. Он причинял мне боль, и это доставляло ему неземное наслаждение.
Игорь притянул меня за волосы к себе и снова прильнул к моим окровавленным губам. Я стонала и плакала от боли, а он вывернул мои руки, развернул к себе спиной и в клочья разорвал мои кружевные трусики. Пытаясь вырываться, я только причиняла себе дополнительную боль. Этот маньяк в совершенстве изучил болевые приёмы и захваты.
Я слышала, как он рычал и стонал, стягивая одной рукой с себя одежду. Я снова дёрнулась в отчаянной попытке вырваться, но вывернутые руки пронзила боль. Я закричала, чтобы он отпустил меня, но это лишь раззадорило его. Игорь резко притянул меня, буквально нанизав на свой член. Разрывающая боль резанула изнутри. Я снова закричала. А он резко насаживал меня на свой пенис, крепко держа за руки. О, теперь его орган был твёрже стали. Извращенец, садист и маньяк! Он даже не переживал о том, что может переломать мне кости или порвать меня внутри. Он достиг высшей степени возбуждения и сейчас вколачивал в меня свой отбойный молоток.
Я кричала и плакала, обливаясь слезами и кровью из разбитых губ. А Игорь трахал меня около получаса. Я уже ничего не соображала. Ощущения слились в одну общую разрывающую боль на грани потери сознания. Я мечтала сейчас отключиться, чтобы хоть на какое-то время прервать эту пытку.
Я даже не почувствовала, когда всё закончилось, поскольку боль не прекращалась ещё очень долго. Я высвободила затёкшие вывернутые руки и со стоном разогнула их. Запястья были синие, суставы нестерпимо ныли. Я закрыла глаза и осталась так лежать на полу, приходя постепенно в себя.
Через какое-то время Игорь подошёл ко мне, нагнулся и приподнял меня за плечи.
– Ты жива, моя прелесть? – в его голосе слышались насмешка, издёвка, всё, что угодно, но только не сочувствие.
Хотя о каком сочувствии я говорю? Я не выдержала и расплакалась.
– Оставь меня! – крикнула я и оттолкнула его. – Я тебя ненавижу. Я хочу, чтобы ты сдох, мерзкий садист!
Я плакала, растирая затёкшие руки, а Игорь неожиданно поднял меня на руки, перенёс на диван и присел рядом. Он смотрел на меня с интересом и удивлением и, если бы я не знала Игоря, то сказала бы, нежностью.
Затем он поднялся, отошёл к барной стойке и через минуту вернулся. В одной руке он держал пакет со льдом, завёрнутый в полотенце, а в другой пузырёк с перекисью. Я глазам свои не верила. Игорь присел возле меня, положил лёд мне на запястья, и стал обрабатывать ссадины на моём лице.
– Потерпи немного, – приговаривал он, нанося антисептик на мои раны. – Вот такая вот моя любовь, детка.
Я посмотрела ему в лицо. На нём не было сейчас и тени сарказма. Я, наконец, начала понимать, в чём дело. Моя догадка ошарашила меня и застала врасплох. Этот человек не просто унижал меня и причинял столько боли. Оказывается, так он проявлял свою любовь ко мне: так зверски, так унизительно и смертоносно.
Данное открытие порадовало меня, поскольку, испытывая ко мне чувства, пусть даже столь извращённые, этот человек в некоторой степени находится в моей власти. Им владеет страсть ко мне и, пока это чувство живо в нём, он слаб передо мной.
Я по-другому теперь взглянула на Игоря, не как жертва, но как хозяйка положения. Этот несчастный садист-извращенец не умеет получать сексуальное удовлетворение от нормальных отношений. Он ищет забытья и кайфа в боли, в наркотиках, в смерти.
– Твоя любовь причиняет боль, – ответила я спокойно, – и убивает.
– Да, не стану спорить, – сказал он. – Я говорил тебе раньше, София, меня не прельщает скучный акт соития двух людей. Мне нужно нечто иное. Боль, страх, подчинение – вот что в конечном итоге доставляет удовольствие.
– Мне это не доставляет удовольствие, – ответила я.
– Да брось ты, – возразил Игорь. – Когда ты сегодня врезала мне раз, потом другой раз, тебе это нравилось. Разве нет?
– Ты ошибаешься, – сказала я. – Я была вынуждена, это была скорее защита. Мне не доставляет сексуального удовольствия причинение боли другим людям, даже таким, как ты.
– О, это только пока, – улыбнулся Игорь. – Вместе мы достигнем наивысшей точки блаженства, нужно только немного времени. Тебе понравится, вот увидишь.
Я приподнялась и села на диване.
– Это вряд ли, – сказала я, глядя ему в глаза. – Мне это не интересно, это претит моей природе и вызывает приступы тошноты, а не возбуждение. Я проститутка, а ты мой клиент. Час моего времени стоит тысячу гривен. Садо-мазо игры идут по двойному тарифу. Так что с тебя четыре тысячи за потраченные на тебя два часа времени, и ещё пятьсот за испорченное бельё.
Я увидела, как он побледнел, и услышала, как хрустнули его челюсти. Наверняка, он боролся с собой, чтобы снова не ударить меня. Я продолжала прямо и вызывающе смотреть ему в лицо. И он отвёл глаза, встал, собрал по полу мои вещи и швырнул их мне, а затем достал бумажник, отсчитал пять тысяч и бросил на диван.
– Сдачи не надо, – буркнул он. – Это за телесные повреждения. На лечение.
Я сообразила, что сейчас самое время затронуть желаемую тему. И я спросила:
– Ксюше ты тоже платил за телесные повреждения и побои? Интересно, сколько бы ты заплатил за её жизнь?
Он резко глянул на меня.
– Она – это другое. Твоя Ксюша была круглой дурой, – ответил он со злобой. – Безнадёжно тупая блондинка. Ни черта не смыслила в сексе. Только вешалась на шею, как шалава дешёвая. Но с ней было интересно проводить время. Она вечно тряслась от страха, как кролик. Было так забавно наблюдать, как она против воли выполняет мои требования, подчиняется зову плоти и страдает от моих «ласк». Она ничего не могла с собой поделать. Девочка, в конце концов, сломалась. Она и уйти от меня не могла, и оставаться со мной стоило ей душевных и физических страданий. Она полностью подчинялась мне и не представляла себе существования отдельно от меня. Жаль бедняжку. Ей хоть так, хоть так, оставалось лишь уйти, и не путаться больше у меня под ногами.
– Но она так и не решалась сама от тебя уйти, – сказала я, продолжая его мысль. – И ты устранил её, прихлопнул, как докучающую муху. Избавился от раздражающего явления. Я правильно понимаю?
– Нет, неправильно, – передразнил он. – Хотя я и подумывал уже о том, что было бы неплохо свернуть ей шею. Но её смерть была чистой случайностью. Я просто не рассчитал силы или, возможно, перебрал с алкоголем и коксом в тот вечер. Короче, когда я опомнился, она уже была мертва.
Он замолчал, видимо, вспоминая тот вечер.
– И что было дальше? – осторожно спросила я.
– А как ты думаешь? – ответил он вопросом на вопрос. – У меня на руках тёплый труп этой девки. Мне надо было поскорее избавиться от него, тут уже не до сантиментов.
Я с ужасом смотрела на Игоря.
– Господи, что же ты за человек? – проговорила я. – Ты убил её и просто отвёз за город, выбросил в снег. Бедная Ксюша. Она не заслужила такое.
– Послушай, я знал, что рано или поздно её найдут, – сказал он. – А что мне оставалось делать? Не себе же оставить, как трофей.
Он засмеялся.
Я с ненавистью посмотрела на Игоря.
– Неужели ты даже ни разу не пожалел о ней? – спросила я, надеясь ещё обнаружить хоть каплю сострадания или хотя бы сожаления в этом человеке. Но тщетно.
Он повернул ко мне своё улыбающееся лицо и спокойно ответил:
– Я даже имя её забыл, пока вы со своим никчемным следователем мне его не напомнили. Поверь, детка, сколько бы ты ни пыталась взывать к моей жалости, это бесполезно. У меня нет таковой, ни к кому, без исключений. Твоя подружка была лишь эпизодом в моей жизни, незначительным очерком. Её не стало, и ничего не поменялось. Что была она, что нет её, всё равно. То же самое и с тобой, София. Если в какой-то момент ты исчезнешь, я даже не оглянусь, а просто пойду дальше. Мне наплевать на тебя так же, как и на всех остальных. Вы лишь инструменты удовольствия.
– Зачем же тогда ты разыскивал меня, раз для тебя не имеет значения, кто рядом с тобой? – спросила я.
– Потому что хотел именно тебя, – просто ответил он. – Не обольщайся, детка, ты нужна мне не больше других. Ты – лишь одна из многих.
– Это ты не обольщайся, что своими речами и так называемыми «ласками» сумел увлечь меня или сбить с толку, – сказала я. – Для меня ты по-прежнему остаёшься жалким наркоманом, извращенцем и убийцей. Я ухожу. Сеанс окончен. Надеюсь, что очень скоро увижу тебя за решёткой.
Я встала и начала не спеша одеваться, поскольку каждое движение причиняло боль.
– С какой бы это радости? – удивился Игорь. – Это дело передано в прокуратуру, а там есть люди, которые не заинтересованы в его раскрытии. Или ты всё ещё надеешься на своего безнадёжного следователя? Так он, насколько я слышал, отказался от своей глупой затеи вести параллельное расследование. Это никому не надо. Да и шеф его не похвалит за то, что он беспокоит серьёзных людей. К тому же, у него ничего нет на меня. Так что…
