Татьяна Николаева
Исповедь проститутки
Он отвернулся и вышел. Очень неприятное чувство и осадок оставил в его душе этот разговор.
* * *
Вернувшись в свой кабинет, Исаенко позвонил супруге и велел безотлагательно взять на работе отпуск, затем ехать домой и собрать необходимые на неделю вещи.
– За Ирой в школу я сам заеду, – сказал он. – И сегодня же вечером я отвезу вас к твоим родителям.
– Что-то случилось? – спросила Вера взволнованно.
– Нет, не волнуйся, всё под контролем, – ответил Исаенко. – Простые меры предосторожности, вот и всё.
Исаенко не тревожился. Он знал, что необходимо всё сделать быстро и спокойно. И, когда он будет знать, что его семья далеко отсюда и в безопасности, он сможет спокойно действовать и довести это дело до конца.
– Я буду отсутствовать пару дней, – сказал он Скворцову. – Можешь тоже отдохнуть. Только будь осторожен. Старайся избегать безлюдных мест и ночами не гуляй. А то, знаю я тебя, голова твоя сейчас совсем другими мыслями занята. Не во́время ты любовь закрутил, Скворцов. Гляди, не потеряй голову и не утрать бдительности.
– Да ладно вам, Борис Витальевич, – возразил Скворцов, слегка залившись румянцем. – Не бойтесь, не потеряю. Любовь любовью, а работа – работой.
– Ну вот и славно, – улыбнулся Исаенко и похлопал Скворцова по плечу.
Исаенко вышел из отделения. Он заехал за дочерью и вернулся домой. Супруга Вера уже почти собрала две сумки. Около семи вечера они втроём отправились на автовокзал, взяли билеты на ближайший автобус до городка, где жили родители супруги, и уже через два часа они были на месте.
18
В этот вечер Женя Скворцов позвал Натали прогуляться. Все его мысли были заняты ею. В последнее время с ним творилось что-то невообразимое. Он повсюду видел её. Он сходил с ума от желания встретиться с ней, мучился в разлуке и был счастлив уже от того, что просто слышит её нежный голос в телефоне.
Натали охотно согласилась. Она и не заметила сама, как давно уже привязалась к этому симпатичному, серьёзному и такому забавному парню. Она не знала ещё наверняка, что это за чувство: любовь или просто крепкая дружеская привязанность. Но она чувствовала: ей тепло, комфортно и спокойно рядом с ним.
Они долго бродили по улицам и аллеям, сидели на скамейке, ели мороженое, снова гуляли. Женя увлечённо рассказывал, Натали со вниманием слушала, ловя каждое его слово. Она была так прекрасна сегодня, его Натали, как никогда: в лёгком платье омарового цвета, с открытыми плечами, с завитыми и подобранными с висков волосами, с горящими глазами и чувственными губами.
Он не мог оторвать от неё взгляда, полного любви и обожания. В какой-то момент Женя утратил контроль над собой. Он вдруг замолчал, потом резко притянул Натали к себе и впился поцелуем в её губы. Она ахнула от неожиданности, но не оттолкнула Женю, а жарко ответила на его поцелуй. В глубине души она призналась бы, что давно ждала этого.
Мир остановился, всё замерло вокруг, были только они двое и их пылкий страстный поцелуй. Закружилась голова, у Натали подкосились ноги, она пошатнулась и непременно упала бы, если бы не сильные руки, крепко державшие её.
Наконец, они разомкнули объятия. Сколько времени прошло, никто не знал: может, минута, а может быть, целая вечность. Этот поцелуй обо всём сказал им: Натали поняла, что Женя гораздо ближе ей, чем она думала, и он, к тому же, чувственно и страстно целуется; а Женя понял, что небезразличен Натали, что он готов умереть за эту девушку, и что не оставит её никогда. Это был самый главный, самый счастливый день в его жизни.
Уже совсем стемнело. На город опустилась ночь. Натали с Женей гуляли всю ночь, держась за руки и чувствуя тепло друг друга. Оба одинаково понимали, что стоят на пороге чего-то нового в их жизни, на пороге большого и светлого чувства, и дрожь пробегала по их телам в предвкушении упоительного счастья.
Время промчалось незаметно. Женя думал, что сейчас не больше полуночи, когда заметил на востоке тонкую полоску посеревшего неба. Он оглянулся – вокруг было тихо и темно. Весь город спал, а далеко на востоке уже зарождался рассвет.
Постепенно всё небо посветлело, прогоняя тьму далеко на запад, на другую сторону Земли. Поблекли и погасли последние звёзды, и словно все звуки замерли вокруг.
– Натали, посмотри, это же рассвет, – сказал Женя. – Идём скорее.
Он схватил Натали за руку и увлёк её в сторону реки. Там возле моста, он знал, есть смотровая башня, – он ещё мальчишкой забирался туда на самый верх и глядел вниз на город с огромной высоты, любуясь видами и представляя себя военным лётчиком. Женя знал, как забраться внутрь, чтобы попасть к лестнице. Он спешил туда, увлекая за собой Натали. Через десять минут они были уже у подножия башни. Затем пробрались в лаз под мостом и попали внутрь башни, к самым нижним ступеням лестницы, ведущей на верхнюю площадку.
Они поднялись на самый верх, задыхаясь от непрерывного подъёма, и оказались на смотровой площадке в тот самый момент, когда первые лучи разорвали серую мглу на востоке, скользнув из-за горизонта. На земле ещё царил серый полумрак, город спал в тени уходящей ночи, но высоко в небе уже залился рассвет. Солнце ещё не вышло из-за горизонта, но вечное, беспрерывное вращение Земли непременно, в назначенное время приближало этот момент.
Натали стояла, широко раскрыв глаза и вдыхая полной грудью свежий предрассветный воздух. Она была ошарашена и очарована происходящим. Никогда ранее с ней не происходило ничего подобного. Вот она стоит сейчас на высоте тридцати с лишним метров, опершись руками о перила балкона смотровой площадки башни. Рядом с ней находится он – тот, который подарил ей эти невероятные ощущения и переживания, тот, с которым она не хочет расставаться ни сегодня, ни завтра, никогда. И рядом больше никого. Только ветер гудит в ушах, обдавая свежими потоками и остужая разгорячённую грудь. Под ногами Натали, на сколько хватает взгляда, раскинулся город с ровными линиями пересекающихся улиц и проспектов, всё ещё освещаемых ночными фонарями. Их свет уже поблек в предрассветной дымке, а тёмные пятна начали приобретать более чёткие очертания городских аллей и зелёных парков.
Натали смотрела по сторонам, медленно переводя взгляд, и неведомое доселе чувство свободы и сопричастности охватывало её. И вот в той стороне, где небо было светлее всего, вдруг вспыхнуло зарево, словно огромный пожар залил горизонт. И в то же мгновение показался край солнца, жёлто-розового, больно резанув глаза, отвыкшие за ночь от этой яркости.
Непередаваемое чувство беспричинной радости и счастья охватили Натали, заполняя её до краёв и захлёстывая дыхание. Хотелось плакать и смеяться, хотелось жить и любить. Величие происходящего навсегда оставило глубокий след в тонко чувствующей душе Натали.
Она повернулась к Жене, потянулась и поцеловала его в губы. Женя крепко обнял её и прижал к себе. И снова всё вокруг замерло, наблюдая за этой счастливой влюблённой парой, целующейся на крыше мира в лучах поднимающегося рассветного солнца, под открытым небом, где ещё совсем недавно горели яркие звёзды.
– Я люблю тебя, Натали, – прошептал он, и ветер унёс его слова далеко-далеко.
Но Натали прочла по губам и улыбнулась. Она никогда ещё не испытывала подобных чувств, как сегодня, и знала, что ни с кем другим никогда и не испытала бы. Он был особенный, этот молодой человек, не похож на всех тех, кого она знала. И он был с нею, для неё.
* * *
Город только начинал просыпаться, когда Женя и Натали подошли к её дому. Им было непонятно, как можно спать в такую ночь, в этот час, когда вокруг такое происходит! Разве можно спокойно лежать в своей постели и пропустить такое зрелище, такое событие?! С пылкостью и беспечностью влюблённых они придавали огромнейшее значение абсолютно всему, что происходило вокруг. Всё сейчас казалось впервые и виделось по-иному.
Натали поблагодарила Женю за прекрасно проведенное время и подарила на прощание нежный поцелуй в его сомкнутые губы. Он потянулся к ней, но она нежно отстранилась, улыбнулась и скрылась за дверями парадной. Через полминуты раздался приглушённый звонок на телефоне, и Женя прочитал сообщение: «Это был самый лучший день в моей жизни. До встречи, мой милый Женя».
Словно крылья выросли у него за спиной. Ему казалось, что сейчас он взлетит.
Едва расставшись, Женя уже затосковал и стал считать минуты и часы до новой встречи. Ему совершенно не хотелось спать. Голова горела, словно в огне; мысли метались, подобно птицам в клетке; чувства теснились в душе, прорываясь наружу и вызывая беспричинную радость.
* * *
Подходя к дому, он заметил, что возле его подъезда стоит тёмный тонированный внедорожник. Он практически перегородил путь. Когда Женя поравнялся с автомобилем, переднее стекло бесшумно опустилось, и его окликнули:
– Скворцов Евгений Леонидович?
Женя остановился.
– Да, это я, – ответил он, отвлекаясь от своих светлых мыслей.
– Поздно гуляете, Евгений Леонидович, – продолжал пассажир внедорожника, сидевший рядом с водителем. – Мы уже заждались вас.
– Зачем? – спросил Женя, насторожившись.
– Да вы не волнуйтесь, мы по делу. Вы ведь ведёте дело об убийстве стриптизёрши?
Женя повернулся и подошёл к машине.
– Откуда вам это известно? Кто вы такие? – спросил он.
– Зачем вы нервничаете? Мы, наоборот, хотим помочь. Есть информация, подтверждающая ваши догадки.
– Откуда вы знаете, какие у нас догадки? – Женя горячился. – Кто вас информирует?
– Послушайте, ну нельзя же, в самом деле, так на людей набрасываться, – ответил тот с улыбкой. – Так у нас никакого разговора не получится.
– Я не имею ни малейшего желания с вами разговаривать, – ответил Женя резко. – Я догадываюсь, кто вас подослал.
– Может быть, вы присядете к нам, и мы поговорим по интересующему вас вопросу? – настаивал тот.
– Я не собираюсь этого делать, – отрезал Женя. – Если у вас есть, что сказать, приходите в отделение и давайте показания.
Женя уже повернулся, чтобы уйти, но следующие слова заставили его остановиться.
– Вашу девушку зовут Натали, так ведь? Очень не хотелось бы её беспокоить и привлекать в качестве убеждающего фактора. Но, если вы не оставите нам выбора…
Женя сверкнул глазами.
– Вы не посмеете. Только троньте её…
– Ну, ну, достаточно угроз, – ответили ему. – И не смотрите вы с такой ненавистью. Лучше садитесь в машину. С вами кое-кто хочет повидаться.
Женя сделал шаг к машине. Задняя дверь приоткрылась, как будто приглашая внутрь. Женя поколебался ещё секунду, здравый смысл подсказывал, что он не должен этого делать, но он не мог подвергать любимую девушку опасности, поэтому взялся решительно за ручку дверцы и сел в машину. Замки щёлкнули, стёкла бесшумно поднялись, и автомобиль тронулся с места.
Женю не покидало дурное предчувствие, но он гнал от себя тревожные мысли. Он догадывался, кто хочет с ним повидаться. Но вот зачем? И что он потребует от Жени? Будет угрожать? Не исключено. Исаенко предупреждал и об этом.
«Скорее бы всё это уже закончилось, – думал он, досадуя, что такое прекрасное утро было испорчено. – Скорее бы уже закрыть этого Плетнёва, чтоб перестал людям жизнь портить. Но это всё ерунда. Главное – меня Натали ждёт».
* * *
Днём мне позвонила Натали и потребовала безотлагательно встретиться. Ей надо было срочно мне что-то рассказать.
– Я заканчиваю в семь, – сказала я. – Давай в восемь в нашем кафе.
– Договорились, – ответила она. – Томке я сейчас позвоню. Всё, до вечера.
Без четверти восемь я была в означенном месте – в нашем любимом кафе, где готовили самый вкусный горячий шоколад. Натали была уже здесь. Через десять минут прибыла и Томка.
Натали вся сияла, как медный самовар. Она рассказала о прошедшей ночи, о том, как они с Женей гуляли и целовались, как встретили рассвет на балконе смотровой башни, о своих чувствах и переживаниях.
– Девочки, по-моему, я влюбилась, – сказала она, залившись румянцем.
– Подожди, что значит «по-твоему»? – спросила Томка. – Когда любят, знают наверняка. А то, что это: «наверное, может быть…»?
– Да знаю я, знаю, – засмеялась Натали. – Я по уши влюблена. Поняла это вчера вечером.
– Ну, наконец-то, добился парень своего! – Томка взмахнула руками. – Полгода окучивал нашу неприступную Натали, и не зря. А я ведь с самого начала говорила, вы помните? Помните?
– Да помним, Томка, конечно, помним, – засмеялась я. – Ты у нас великая сваха, всё знала наперёд.
– Ладно вам, – отмахнулась Томка и обратилась опять к Натали: – Ну, так и что дальше? Замуж тебя будем выдавать?
– Да погоди ты, – Натали засветилась счастливой улыбкой. – У нас всё только начинается. А ты уже о свадьбе говоришь.
– Опять не верит? – Томка всплеснула руками. – Забыла, что ли, что я правду говорю?
– Нет, нет, я тебе верю, – ответила Натали, – я тоже не против. Но дай сначала хоть погулять немного, на свидания побегать. Кстати, Женя почему-то весь день мне не звонил. Спал, наверное. Или занят был.
– Сама позвони, – выпалила Томка.
– Вот ещё, – гордо заявила Натали. – Любовь любовью, а достоинство своё ронять не надо. Освободится – позвонит. А я не собираюсь сама названивать, тем более, если занят.
– Не девушка, а мечта просто, – Томка подкатила глаза и сложила, как в молитве, руки.
Мы дружно рассмеялись. Вечер продолжался в лёгкой, весёлой атмосфере. Мы сидели за столиком под ивами, играла лёгкая музыка, дымился шоколад в наших чашках.
Тёплый летний вечер окутал нас, словно тонкой шалью. На город опустились сумерки. Солнце уже ушло за горизонт, оставив ярко-розовое сияние в небе. Загорались фонари и витрины, повторяя ежедневный ритуал. Высоко в небе зажигались первые звёзды.
Я заметила, что Натали время от времени бросала обеспокоенный взгляд на телефон. Я понимала, что её тревожит.
Мы засиделись до позднего вечера. А Женя так ни разу не позвонил. Расставаясь, я попыталась взбодрить и поддержать подругу.
– Не переживай так, Натали, – сказала я. – Завтра он обязательно позвонит.
Но мои слова прозвучали как-то неуклюже. Натали подняла на меня глаза, полные тревоги и отчаяния, и выдавила из себя улыбку.
– Всё будет хорошо, – весело сказала Томка. – Эй, подруга, не грусти. Он обязательно позвонит. Наверняка, он просто был занят весь день.
* * *
На следующий день я позвонила Натали и поинтересовалась, не звонил ли Женя. Натали сокрушённо ответила, что нет. Ругала его за непостоянство, за трусость, за ложь и бог знает ещё, за что. Ругала себя за чувства, за то, что поверила ему и дала себя «окрутить», и так далее в том же духе.
– А ты не пробовала сама позвонить? – осторожно спросила я.
– В том-то и дело, что пробовала, – с досадой ответила Натали. – Вчера не выдержала, позвонила, но никакого ответа, и даже не перезвонил потом. И сегодня уже дважды набрала: первый раз опять не ответил, а на второй – вообще телефон отключил. Злюсь на себя за эти звонки. Дура!
– Натали, милая, не делай поспешных выводов, – попыталась я её успокоить. – Ты ведь не знаешь, какая причина на самом деле. Сначала надо выяснить, а потом уже судить.
– Нет, всё! Не хочу ничего выяснять, – кипятилась Натали. – Не позвонил, значит, не посчитал нужным.
Я даже не пыталась больше её вразумить или успокоить – в данной ситуации это было бесполезно. Я по себе знала: когда разум застилает обида, никакие доводы не действуют, даже самые убедительные и логичные. Я оставила её в покое. В конце концов, ревность укрепляет чувства (иногда), а недоразумения и ссоры хорошо «притирают» и примиряют влюблённых. Недаром говорят: «милые бранятся – только тешатся».
Но ближе к вечеру все мы серьёзно забеспокоились, когда Натали позвонил следователь Исаенко: он разыскивал Женю Скворцова. Оказывается, он тоже не мог целый день с ним связаться. Женя не вышел на службу, и дома его тоже не было.
Исаенко, узнав, что тот расстался с Натали около её дома вчера на рассвете, немедленно опросил соседей из дома Скворцова, и выяснил, что около семи часов утра его видели возле тонированного внедорожника прямо перед подъездом, а потом и садящегося в ту самую машину. После этого Женю больше никто не видел, на связь он не выходил, и дозвониться до него не удавалось уже второй день.
Натали сникла. Вся её беспочвенная обида вмиг испарилась и уступила место тревоге и страху за любимого.
– Что всё это значит, Борис Витальевич? – спрашивала она, сидя в его кабинете и едва сдерживая слёзы. – Кто эти люди, которые приезжали к нему? И что им от него надо?
– Я не знаю наверняка, – ответил Исаенко, нахмурившись, – но догадываюсь.
Глубокая складка прорезала его лоб между бровей.
– Ну что вы сидите? – вскричала Натали в отчаянии. – Делайте что-нибудь! Ищите его, звоните куда-нибудь! Пока вы здесь сидите, с ним могут всё, что угодно сделать.
Исаенко поднял на неё мрачный взгляд и сказал:
– Я понимаю ваши чувства, Натали. Но, поверьте, я тревожусь за него не меньше вашего. Поезжайте-ка домой и не отходите от телефона. Вдруг он объявится. И, прошу вас, будьте очень внимательны и осторожны, и не совершайте подобной ошибки – не садитесь в незнакомые машины. Вдруг что, сразу звоните мне.
Натали сокрушённо вздохнула, но спорить не стала – на это просто не было сил. Она вернулась домой. Но там она ничего не могла делать – всё валилось из рук, мысли путались, стены давили. Она снова вызвала нас с Томкой и сбежала из дома. Ей казалось, что, сидя на одном месте, она предаёт Женю, а, находясь в движении, обсуждая и выдвигая предположения, приближает тем самым момент его возвращения.
– Невыносимо просто сидеть дома и гипнотизировать взглядом телефон, – сказала она, когда мы встретились на бульваре. – Воображение рисует жуткие картины. Я чуть с ума не сошла за эти пару часов дома. С вами я хоть немного отвлекаюсь. Рядом с вами легче. Мне начинает казаться, что он вот-вот позвонит.
Мы прогуляли до позднего вечера, но Женя так и не объявился. Натали вся извелась. На неё было жалко смотреть. Она говорила на какие-то отвлечённые темы, пыталась поддерживать общий разговор, но всё равно возвращалась к одной-единственной теме, занимавшей сейчас все её мысли. Она раза два звонила следователю с одним и тем же вопросом, но не получала на него ответа.
Наконец, около полуночи мы вызвали такси и разъехались по домам. Бедная Натали. Как она переживёт эту ночь? Хорошо ещё, что живёт не одна; соседки по квартире хоть как-то смогут отвлечь её от дурных мыслей и скрасить её одиночество.
* * *
С самого утра Натали позвонила следователю справиться о Жене. Ей казалось, что этой ночью он объявился, а её просто не захотели беспокоить посреди ночи. Она в надежде задала всё тот же вопрос, и услышала прежний ответ:
– Пока без изменений.
Натали расплакалась в трубку.
– С ним что-то случилось, – говорила она, заливаясь слезами. – Я чувствую, произошло что-то ужасное. У меня на душе очень неспокойно, тревожно. Так было, когда пропала Ксюша.
– Успокойтесь, Натали, – уговаривал её Исаенко. – Ещё ведь ничего не случилось. Мы его найдём, обязательно найдём. Слышите?
– Борис Витальевич, миленький, прошу вас, найдите его, – плакала Натали. – Пусть больного, раненого, но только живого.
– Верьте мне, Натали, мы его найдём, – твёрдо сказал Исаенко. – Я ещё вчера разослал ориентировки по всем отделениям города и больницам. Скоро мы узнаем, где он.
Уверенность, с которой говорил следователь, немного успокоила Натали и вселила призрачную надежду. Она повесила трубку, утёрла слёзы и прижала руки к груди, повторяя:
– Пусть только будет живой. Только бы живой.
* * *
Этот день, как и предыдущий, ничего не дал. Натали была на грани срыва. Она уже ничему не верила. Ей казалось, что она больше никогда не увидит своего Женю. Она плакала по своей любви, так внезапно открывшейся ей и тут же украденной кем-то. Вспоминая их с Женей страстные поцелуи, она прощалась с ним навсегда.
* * *
На четвёртый день Жениного отсутствия следователю Исаенко позвонили из пригородной больницы и сообщили, что два дня назад к ним поступил молодой человек в тяжелейшем состоянии, по описаниям похожий на Скворцова. Документов при нём не было, а сам он находится без сознания, поскольку получил множество серьёзных травм, в том числе черепно-мозговую.
Исаенко в тот же миг выехал по указанному адресу, и уже через час вбегал в палату реанимации, где находился пациент. Он сразу узнал Скворцова, хоть тот и был практически неузнаваем. Кровоподтёки и ссадины на лице и по всему телу, сломанная рука, перебинтованная голова и трубки, торчащие из носа и рта – увиденное повергло следователя Исаенко в отчаяние и гнев.
– Что с ним случилось? – спросил он у врача, находившегося рядом.
– Его сильно избили, – ответил врач. – У вашего помощника сломана рука и два ребра, закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение мозга и разрыв селезёнки. Когда он к нам поступил, у него было внутреннее кровотечение. Мы провели операцию, кровотечение удалось остановить. Но состояние его оценивается, как крайне тяжёлое. Похоже, его не просто избивали, а убивали.
– Почему вы так думаете? – резко спросил Исаенко.
– На нём живого места нет, – сказал врач. – Он словно под каток попал. Он всё ещё без сознания. Есть опасность, что он впадёт в кому. И тогда нет гарантии, что он из неё выйдет.
– Он выкарабкается, – твёрдо сказал Исаенко. – Он крепкий парень. Да и есть, ради кого. К тому же, он должен рассказать мне, кто это с ним сделал. Хотя я и сам догадываюсь, кто. Скажите, доктор, его можно перевозить?
– Ни в коем случае, – ответил врач. – Да в этом и нет необходимости. В нашей клинике есть все условия для полноценного лечения и дальнейшей реабилитации… Ну, если пациент придёт в сознание.
– Он придёт в сознание! – вскричал Исаенко. – Прошу вас, доктор, обеспечьте моего помощника всем необходимым, организуйте круглосуточный уход, ну и что там ещё. Скворцов не просто мой помощник и друг, он ещё и важный свидетель в деле об убийстве молодой девушки.
– Ни о чём не беспокойтесь, господин следователь, – ответил врач. – Всё и так уже организовано на должном уровне.
– Спасибо, – сказал Исаенко. – Скажите, как он к вам попал?
– Его привёз молодой человек, – ответил врач. – Он ехал по трассе и увидел, как на обочину выполз избитый окровавленный парень. Водитель остановил машину, подобрал его и привёз к нам. Ваш друг на тот момент был уже без сознания.
– Кто тот человек? Вы записали его данные, номер телефона?
– Он не оставил никаких данных, – ответил врач. – Сказал, что он никого, кроме пострадавшего, не видел, никаких подробностей сообщить не смог. Он просто помог человеку, и всё.
– Жаль, – с досадой сказал Исаенко. – Ну, что ж, имеем, что имеем.
* * *
По возвращении в контору Исаенко позвонил Натали и вызвал её к себе. У Натали внутри всё оборвалось. Она поняла, что есть новости о Жене. Она сейчас же приехала к следователю и ворвалась к нему в кабинет.
– Вы что-то узнали о нём? – спросила она, сильно волнуясь.
– Мы нашли Скворцова, – ответил Исаенко.
– Он жив? – спросила Натали срывающимся голосом. – Где он? Почему вы молчите? Он жив???
– Да жив он. Пока… – сказал Исаенко и отвёл глаза.
– Что вы такое говорите? – Натали непонимающе смотрела на него. – Что значит «пока»?! Что за бред? Где он?!
– Он в больнице, уже третьи сутки, – ответил Исаенко. – Его жестоко избили, он всё ещё без сознания. Борется за свою жизнь.
Натали закрыла лицо руками, как маленькая девочка, словно желая спрятаться за закрытыми глазами от кошмара. Затем она отняла руки от лица и решительно сказала:
– Мне нужно к нему, и как можно скорее.
Натали взяла у следователя адрес больницы и спешно покинула здание милиции.
Скоро она была уже в больнице, у постели Жени, всеми правдами и неправдами проложив себе путь через посты дежурных и медсестёр.
Позже приехали и мы с Томкой. Мы ужаснулись, увидев, в каком плачевном состоянии находился Женя. На что Натали сказала:
– Он обязательно поправится. Теперь уж точно. Главное, что он живой. Теперь всё будет хорошо, вот увидите.
Спокойная уверенность, с которой говорила Натали, передалась и нам. Я поверила подруге, что всё действительно будет хорошо.
На следующий день мы снова приехали проведать Женю и застали Натали в прежней позе: она сидела у его кровати и держала его за руку. На наши просьбы пойти хоть немного поспать она отвечала решительным отказом.
– Вы что, девочки? – говорила она. – А вдруг он придёт в себя именно в тот момент, когда меня нет рядом? Нет, я здесь вздремну, возле него.
Уговаривать было бесполезно. Она так и дежурила дни и ночи у его постели, гладила его руки, разговаривала с ним вполголоса. Лишь иногда она оставляла его на короткое время, чтобы помыться или поесть, чтобы поддержать силы, и опять возвращалась на прежнее место. Спала здесь же, рядом с ним. По личной просьбе следователя Исаенко для неё принесли топчан и постель.
Иногда Натали охватывало отчаяние, и тогда она плакала, и говорила мне сквозь слёзы:
– Господи, почему это произошло? Неужели мы с ним так и не увидимся больше? Неужели всё так и закончится, даже не начавшись? Ведь я полюбила его, Сонечка. И сейчас поняла, как сильно я его люблю, поняла, что это навсегда. Я уже давно люблю его, просто не признавалась в этом даже себе. Слишком гордая была. Играла с ним, дразнила, наслаждалась своей властью над ним. А теперь я бы всё отдала, чтобы он только открыл глаза, встал и обнял меня и сказал, что всё в порядке. Мне так страшно, Соня. Я боюсь, что могу потерять его.
– Натали, милая, не надо отчаиваться, – говорила я ей, – верь, что всё будет хорошо. И так оно и будет. Женя обязательно поправится, и вы будете вместе. Потом поженитесь и нарожаете детей. Ты ведь хочешь этого?
– Больше всего на свете! – ответила Натали. – Брошу стриптиз, найду нормальную работу, и буду образцовой женой.
– Ну вот, уже лучше, – улыбнулась я. – И оставь ты эти мрачные мысли.
Натали утирала слёзы и возвращалась на свой пост возле Жени, чтобы снова быть рядом.
Время словно остановилось. Смешались дни и ночи. Долгих пять дней Натали не отходила от него, пока врачи боролись за его жизнь. Она осунулась и похудела, мало ела и почти не спала. И вот настал день, которого мы все так ждали – Женя открыл глаза. И первая, кого он увидел, была Натали. Её бледное встревоженное лицо появилось из тьмы небытия, и в следующую секунду преобразилось счастливой улыбкой и озарилось любовью.
Женя приоткрыл рот и попытался что-то сказать, но голос не слушался его, – он был слишком слаб.
Натали крепко сжала его руку, которую не отпускала все эти бесконечно долгие пять дней, и прошептала:
– Ты живой. Теперь всё будет хорошо.
* * *
Позже, когда Женя окреп, он рассказал, что, находясь между жизнью и смертью, где-то далеко за пределами сознания, он слышал её голос, слова, которые она ему говорила, и ощущал её прикосновения.
– Это ты вернула меня оттуда, – говорил он. – Ты не отпускала меня, я чувствовал твои руки.
Потом Женя долго разговаривал со следователем Исаенко, рассказал ему, как всё было в тот день: как его привезли к Плетнёву, и тот сначала пытался его купить, предлагал большие деньги за то, чтобы они с Исаенко остановили своё расследование, затем стал угрожать, что убьёт Натали. А когда Женя сказал, что всё равно доведёт дело до конца и посадит его, Плетнёва, на долгие годы, он прекратил всяческие уговоры и только отдал указание своим головорезам «кончать с ним», но прежде выведать, что им с Исаенко известно по этому делу. Тогда они погрузили Женю в машину, вывезли за город и там избили до полусмерти, пытаясь выбить из него информацию.
– Они убили бы меня, – говорил Женя, пытаясь приподняться в постели и кривясь от боли, – если бы не случайность. Их отвлёк кто-то. Я уже плохо соображал что-либо и не видел, кто это был. Но только эти братки оставили меня, думая, что я уже без сознания и никуда от них не денусь. Они отошли на несколько минут, и я тогда понял, что это мой единственный шанс выбраться живым. Я отполз подальше от них, затем повернул вбок, чтобы сбить их с толку, и пополз в противоположном направлении. Это меня и спасло. Через какое-то время я услышал, как они меня искали, матерясь и ругаясь друг на друга. Потом я отключился. Когда я снова пришёл в себя, их уже не было слышно. Очевидно, не найдя меня, они уехали. А я из последних сил пополз в направлении трассы – я слышал невдалеке шум проносившихся машин. Последнее, что я помню, это как я дополз, наконец, до трассы, а дальше полный мрак. И вот я очнулся уже здесь, в больнице, а рядом вы. Как всё-таки приятно быть живым.
Женя попытался засмеяться, но опять скривился от боли.
– Эх, Женя, Женя, – вздохнул Исаенко, – нельзя было так дерзко разговаривать с Плетнёвым. Ты же знал, насколько он опасен. Надо было постараться как-то выкрутиться, коль уж ты попал к нему в руки, притвориться, что ты согласен на его условия, как-то обойти его, чтобы уйти оттуда целым.
– Инстинкт самосохранения подсказывал мне поступить именно так, – согласился Женя. – Но я не думаю, что Плетнёв отпустил бы меня просто так, без гарантий. Скорее всего, он взял бы Натали в залог, а этого я допустить не мог.
– Да, возможно, ты прав, – размышлял вслух Исаенко. – Я только не понимаю, почему он взял тебя? По идее, он должен был обратиться ко мне. Я, честно говоря, этого ждал. Именно поэтому я вывез свою семью. А он поступил иначе, ударил с неожиданной стороны.
– Да уж, хитрый лис, – согласился Женя.
– Помнишь, я говорил, что жду подтверждения одной информации? – продолжал Исаенко. – Так вот, пока ты тут геройствовал, мне пришло подтверждение. Наш Плетнёв, мало того, что насильник и убийца, он ещё и занимается поставками наркотиков из Азии и продажей на территории нашей страны.
Скворцов присвистнул.
– И это ещё не всё, Женя, – победоносно заключил Исаенко. – Среди его клиентов не простые люди, как мы с тобой, а те, которых мы видели только по телевизору. Там целая преступная сеть, ниточки которой ведут далеко наверх. Наркотики, бордели, торговля «живым товаром», и многое другое. Нам нужно как можно скорее брать Плетнёва. И, как только он заговорит, а он заговорит обязательно, в этом я убеждён, у нас с тобой будет не просто бомба, а «оружие массового поражения». Такого компромата ещё ни у кого никогда не было, за всю мою практику. Я уже связался с отделом по борьбе с наркоторговлей. Там давно уже раскручивали эту структуру и подбирались к «агентам», вроде Плетнёва. И наша информация дала им недостающие звенья в их собственных расследованиях. Так что нашему «клиенту» светит «пожизненное». Поэтому, я надеюсь, он согласится сотрудничать с нами, в обмен на более приемлемый для себя срок.
