Татьяна Николаева
Исповедь проститутки
Скворцов решительно кивнул, принимая критику и урок начальника, и сказал:
– Разрешите отправиться на проспект Победы и опросить соседей Плетнёва по квартире.
– А вот тут не спеши, Скворцов, – остановил его Исаенко. – С моей стороны было бы непрофессионально и даже неэтично отправить тебя одного в такое предприятие. В дом на Победы мы отправимся с тобой вместе.
– Я готов, – ответил Скворцов. – Когда выдвигаемся?
– Сегодня у нас ещё есть дела здесь, а вот завтра с самого утра и начнём.
* * *
Утром следующего дня следователь Исаенко вместе с помощником Скворцовым прибыли в интересующий их дом по проспекту Победы. Они обошли здание круго́м, осмотрели подъезды.
– Нас интересует второй подъезд, – сказал Исаенко, глядя вверх, – и конкретно одиннадцатый этаж. Нам повезёт, если хотя бы одна-две квартиры на той же площадке уже заселены. Дом-то новый.
– А если нет? – забеспокоился Скворцов.
– Ну, а если нет, – невозмутимо ответил Исаенко, – тогда будем действовать по плану «б».
– Ага, – согласился Скворцов и даже не стал уточнять, что это за план «б». Он возлагал надежды на значительную заселённость новостройки.
Они вошли в парадную.
– Смотри, Скворцов, нам пока везёт, – улыбнулся Исаенко, – в доме есть консьерж. Я предполагал это, но не был уверен.
Исаенко представился и познакомился с консьержем, мужчиной средних лет, прилично одетым.
– Скажите, уважаемый, не вы ли работали в ночь на десятое декабря минувшего года? – спросил следователь.
– Я, конечно же, не могу этого помнить, – ответил мужчина. – Но я сейчас посмотрю в журнале дежурств. Один момент.
Он достал толстую книгу, похожую на бухгалтерскую, и раскрыл её в самом конце, где было отмечено «декабрь 2008 года». Затем надел очки и стал листать страницы, проводя пальцем сверху вниз.
– Вот, нашёл, – сказал он, наконец. – С девятого на десятое декабря 2008 года была смена моего коллеги Сан Саныча. А я заступал до него. Так что, к сожалению, ничем не смогу вам помочь.
– Тогда скажите, когда следующая смена Сан Саныча? – спросил Исаенко.
– После моей смены, а значит, завтра с девяти утра, – ответил тот.
– Вот и хорошо, – заключил Исаенко. – Значит, завтра мы побеседуем с Сан Санычем. А сегодня мы бы хотели пообщаться с жильцами вашего подъезда. Вы не возражаете?
– О, ни в коем случае, – поспешил расшаркаться вежливый консьерж. – Тем более, если это необходимо для пользы дела.
– Ещё как необходимо, – согласился Исаенко. – Вот видите, а вы говорили, что не сможете быть полезным. Вы нам очень помогли.
– Всегда к вашим услугам.
Следователь с помощником прошли к лифту. Скворцов всё время оглядывался по сторонам и без стеснения, чуть ли не с открытым ртом, рассматривал дорогую отделку стен и потолков, мраморные ступени и пышные цветы в вазонах.
– Вот это да, – воскликнул он. – Вот это богатство. Аж дух захватывает. А ведь это только парадная. Что же нас ожидает в квартирах здешних жильцов?
– Сейчас увидим, – спокойно сказал Исаенко с видом человека, видавшее всякое за свою долгую жизнь и разучившегося чему-либо удивляться. – И заметь, вот в таких дорогих апартаментах убийства происходят не реже, чем на шестиметровых кухнях в бытовых разборках. Эти люди вообще считают, что мир принадлежит именно им, и они могут позволить себе всё, что хотят. Такие люди, как правило, безнаказанно творят зло, поскольку на их стороне деньги, а значит, и закон. Но мы с тобой постараемся нарушить эту сложившуюся закономерность.
Скворцов выпрямил спину и кивнул в знак согласия.
На одиннадцатом этаже коллеги вышли из лифта и оказались в просторном холле. Напротив лифта стоял мягкий диванчик, а рядом напольная ваза с ветвистым экзотическим растением.
– Гляди-ка, точно, как в «Метрополе» или «Интуристе», – усмехнулся Исаенко.
Он направился к двери с номером «152» и позвонил в звонок. Никто не открыл.
– Это я так, на всякий случай, – сказал он. – А вдруг наш друг, господин Плетнёв, оказался бы сейчас в квартире?
Он позвонил в соседнюю дверь. Тоже тишина.
– Пока что фортуна отвернулась от нас, – сказал Исаенко. – Ну, ничего. Будем пробираться дальше.
И он позвонил в дверь напротив квартиры Плетнёва. Внутри послышалось движение, и через полминуты дверь открыла пожилая дама в домашнем костюме.
– Добрый день, – поздоровался Исаенко. – Меня зовут Борис Витальевич Исаенко, я следователь районного отделения милиции. А это мой помощник Евгений Скворцов. Мы расследуем дело об убийстве молодой девушки. Можно, мы войдём внутрь?
– Да, конечно, – ответила женщина приветливо. – Входите, пожалуйста.
Даме на вид было лет семьдесят или около того. Но могло быть на самом деле и значительно больше, поскольку ухоженный вид и достаточно яркий макияж скрывали её истинный возраст. Аккуратный маникюр на руках и атласный костюм в стиле «кимоно» также выдавали стремление пожилой дамы выглядеть моложе своих лет, что ей вполне корректно удавалось.
С порога коллеги будто попали в иной мир. Они окунулись в атмосферу изобилия и роскоши. Дорогое убранство комнат, отделка стен, сверкающий безупречный паркет, мебель из ценных пород дерева, пылающий камин в просторной гостиной и мягкий ворсистый ковёр перед очагом – всё это поражало своей изысканностью и богатством.
– Располагайтесь, господа, а я приготовлю нам с вами чай. У меня как раз вскипел чайник, – сказала хозяйка и прошла в кухню, сообщающуюся с гостиной широкой аркой.
Скворцов глядел во все стороны, разинув рот от восхищения. Здесь было всё продумано до мелочей и выдержано в одном стиле.
– Чтоб я так жил, – сказал он.
Хозяйка улыбнулась. Она как раз вернулась обратно, держа в руках разнос с чайным сервизом.
– Видите ли, я люблю комфорт и роскошь, – сказала она в ответ на восклицания Скворцова. – Поэтому стараюсь окружать себя удобствами и приятными безделицами, которые даже просто радуют глаз. Вот, к примеру, посуда, – продолжала она, поставив на деревянный лакированный столик у камина разнос и переставляя с него на стол чашки с блюдцами, сахарницу и молочник. Посуда была выполнена из тончайшего белого фарфора, ободки украшала тонкая позолота. – Можно ведь пить чай и из простых кружек, наливая в него молоко прямо из пакета. Но ведь из красивой посуды пить тот же самый чай намного приятнее, и даже вкус его кажется ярче, и аромат более насыщенным. Вы со мною согласны, Борис Витальевич?
– Не знаю, не знаю, – ответил в задумчивости Исаенко. – Не берусь спорить. Вы эстет. Прошу прощения, вы не представились.
– О, это моё упущение, – ответила хозяйка извиняющимся тоном. – Моё имя Элина Владиславовна Марченко. Прошу вас, угощайтесь.
И Элина Владиславовна налила ароматный дымящийся крепкий чай из белоснежного высокого заварника в чашки. Здесь же стояли две хрустальные вазочки с разнообразными сладостями. Скворцов с удовольствием выпил первую чашку и тут же налил себе вторую. А следователь Исаенко тем временем уже вёл беседу с хозяйкой на интересующую его тему.
– Скажите, пожалуйста, Элина Владиславовна, – говорил он, потягивая горячий чай из своей чашечки, – вы знакомы с вашим соседом из 152-й квартиры, Игорем Плетнёвым?
– А как же, – ответила она. – И с Игорьком, и с Витей мы знакомы уже не первый год. Хорошие ребята, всегда приветливые такие, вот только образ жизни ведут беспорядочный. Я им говорила, уже и не раз, что нельзя так легкомысленно к жизни относиться. Ну куда это годится: чуть ли не каждую неделю новые девушки. Эта квартира ведь у них вроде как «дом свиданий». Вот и водят они сюда, кого хотят. А ведь у самих-то жёны по домам сидят. Ну, у Вити так точно. А Игорёк, кажется, со своей разбежался, около года назад. Так его вообще теперь ничто не сдерживает, живёт словно одним днём, жизнь прожигает. Да разве меня кто послушает, старуху-то?
– Ну, не наговаривайте на себя, – улыбнулся Исаенко. – Какая же вы старуха? Такая интересная дама. Вам наверняка даже пенсию ещё не носят?
– Ах вы, льстец, – весело засмеялась Элина Владиславовна, отчего её лицо ещё помолодело. – Думаете, ваши комплименты меня совершенно собьют с толку, и я наболтаю вам всего подряд? Я давно уже в том возрасте, что комплименты и лесть не трогают меня. Просто я считаю жизненно важным и необходимым ухаживать за собой в любом возрасте и в любом состоянии, и тогда здоровье поправится и настроение улучшится само собой. Мне уже семьдесят восемь лет, молодой человек. Мой сын старше вас лет на десять, а мои правнуки в будущем году уже пойдут в школу. Вот так-то.
Оба гостя остолбенели от услышанного и сидели с отвисшими челюстями.
– Не может быть, – сказал Исаенко. – Честно говоря, я предполагал, что вам лет на десять-двенадцать меньше. Ну-и-ну. Браво, Элина Владиславовна! Преклоняюсь перед вашей жизненной позицией и стержнем, перед вашей молодостью.
– Ну да ладно, – скромно отмахнулась она от похвал и восхищений. – Давайте вернёмся к вашему делу. Вы сказали, что убита молодая девушка. Когда это случилось? И почему вы ищите убийцу здесь?
– О, простите мне очередной комплимент, – сказал Исаенко, – но вы ещё и чрезвычайно наблюдательны. Мы действительно предполагаем, что убийство произошло здесь, в вашем доме, в квартире напротив. Молодая танцовщица по имени Ксения была задушена, а потом вывезена за пределы города и брошена недалеко от трассы. А произошло это ещё в конце минувшего года, в ночь с девятого на десятое декабря. На тот момент ваш сосед Игорь Плетнёв состоял в близких отношениях с той самой Ксенией и неоднократно проводил с ней время в 152-й квартире. Вспомните, пожалуйста, возможно, вы видели её здесь? Высокая красивая блондинка с голубыми глазами. Я понимаю, прошло уже много времени. И, тем не менее, может, вам удастся что-то припомнить?
Женщина задумалась.
– Отчего же, – сказала она, словно очнувшись, – конечно же, я помню эту девушку. Очень красивая, словно ангелочек, с длинными белыми волосами и приятным голосом. Она всегда была вежлива и приветлива. Так что же, это её убили?!
– Да, именно, – ответил Исаенко.
Элина Владиславовна покачала головой.
– Ай-яй-яй, какая беда, – сказала она. – Такая юная и такая красивая девочка.
– Элина Владиславовна, прошу вас, вспомните всё, что сможете. Что вы видели, слышали?
– Да я, собственно, мало что видела, – сказала она, напрягая память. – Помню, что приходили ребята сюда, то вместе, то порознь. Но чаще вместе, иногда даже с целой компанией девушек. Всегда шумно отдыхали. Хотя в последнее время, как мне показалось, у них были постоянные девушки: у Игоря вот та самая блондиночка Ксения, а у Вити другая девочка, тоже очень красивая и стройная, как статуэтка. Мне показалось, что девушки были знакомы между собой.
– Всё верно, – кивнул Исаенко. – Пожалуйста, продолжайте. Вы всё очень обстоятельно и правдоподобно описываете.
– Да, но вот только Витя совсем перестал сюда наведываться, – продолжала Элина Владиславовна. – И уже очень давно, наверное, ещё с осени. Я надеюсь, он остепенился и вернулся к жене, перестал ей изменять. Это очень положительно его характеризует. А вот Игорь, наоборот, опять пустился во все тяжкие. Закатывает здесь шумные вечеринки в компании длинноногих красоток в мини-юбках. Хотя его и раньше-то не останавливал даже роман с той бедной девочкой. Было видно, что она его зацепила поначалу. Но потом он и ей здорово изменял. Бывало, в один день её приведёт, а на следующую ночь уже другую тянет. Он из такой породы людей, для которых не существует барьеров и ограничений.
– Скажите, Элина Владиславовна, а вы слышали когда-нибудь, чтобы они с Ксенией ругались или кричали друг на друга? – спросил Исаенко.
– О, это бывало, особенно в последнее время, – ответила женщина. – Наш Игорёк вспыльчивый, он за словом в карман не полезет. Горячий молодой человек.
– Ну, хорошо. А что-нибудь необычное вы не припомните? – спросил Исаенко. – Может быть, в день их последней встречи или в какой-нибудь другой день?
Элина Владиславовна неуверенно покачала головой.
– Пока что я ничего больше не могу вам сказать, – ответила она. – Но, возможно, я что-нибудь вспомню позже, и тогда обязательно вам сообщу. Вы мне свой номер телефона запишите.
– Обязательно, – сказал Исаенко, достал из нагрудного кармана визитную карточку и протянул хозяйке. – Вот, прошу вас, как только что-нибудь вспомните, любую мелочь, обязательно звоните, мы сразу же приедем. Может, вы видели здесь ещё кого-нибудь, может быть, что-то слышали?
– А вы полагаете, что эту бедную девушку убил Игорь? – спросила она.
– Мы предполагаем разное, в том числе, и это, – ответил Исаенко уклончиво. – Мы расследуем тяжкое преступление, ищем убийцу, который хладнокровно задушил молодую красивую девушку и выбросил тело у дороги. Любая информация может подтвердить предположения в отношении Игоря Плетнёва, либо же снять с него всякие подозрения.
– Хорошо, как только я что-то вспомню, сразу позвоню, – сказала Элина Владиславовна. – И ещё, Борис Витальевич, не могли бы вы оставить мне фото той девушки? Возможно, глядя на её лицо, я быстрее что-то вспомню.
– Никаких проблем, – ответил Исаенко и достал из другого нагрудного кармана фотографию. С фото смотрело улыбающееся лицо Ксюши.
Исаенко и Скворцов поблагодарили хозяйку за добрый приём и полезную информацию, которую получили от неё.
– Вот видишь, Женя, совсем не обязательно опросить десяток соседей, – сказал Исаенко, когда они уже вышли на улицу. – Бывает достаточно поговорить с одной такой вот Элиной Владиславовной, и информации получишь больше, чем от десятка свидетелей. И заметь, полезной информации, точной и упорядоченной. Словно она специально для нас её заготовила.
– Н-да, – протянул Скворцов, – побольше бы нам таких словоохотливых свидетелей. Проблем бы не было с раскрываемостью.
– Так, заметь, она не просто словоохотлива, – возразил Исаенко, – она внимательна и наблюдательна. Думаю, она поведает нам ещё много интересного. Элина Владиславовна станет для нас доброй мисс Марпл, я надеюсь.
И он не ошибся в своих предположениях. В тот же вечер позвонила Элина Владиславовна и сказала, что кое-что вспомнила.
– Я сейчас к вам приеду, – сказал Исаенко. – Не сто́ит о таких вещах говорить по телефону.
Менее чем через час он уже был у сегодняшней новой знакомой.
– Я вас слушаю, Элина Владиславовна, – сказал он. – Что вы хотели мне сообщить?
– Видите ли, Борис Витальевич, – начала она вдумчиво, – я вспомнила некое несоответствие, которое ещё тогда бросилось мне в глаза, а теперь вообще кажется мне очень странным и важным. Я помню, что обычно Игорь провожал свою Ксюшу утром или даже в обед. А однажды я видела, как он выходил с ней глубокой ночью. Только прошу вас, не подумайте, что я постоянно стою у двери и подглядываю в глазок.
– Даже если бы вы дежурили у двери, я не осудил бы вас ни в коем случае, – серьёзно сказал Исаенко. – Поскольку ваши сведения чрезвычайно важны, и в данной ситуации совершенно не важно, каким способом вы их добыли. Прошу, продолжайте.
– И, тем не менее, Борис Витальевич, мне немного не по себе за мою маленькую слабость. Я пожилая женщина, живу уединённо. Чем ещё мне себя развлекать, как не наблюдением за людьми? Это так интересно и познавательно.
– И весьма полезно, – опять серьёзно ответил Исаенко.
– Так вот, довольно часто по ночам у меня бывает бессонница, – продолжала Элина Владиславовна. – В одну из таких ночей я услышала шум из парадной и решила, что это опять ребята приехали с девицами. Я глянула в глазок. И каково было моё удивление, когда я увидела Игоря с той самой блондинкой Ксюшей, выходящих из квартиры и садящихся лифт. Обычно, в такое время он только приезжал сюда, а в тот раз, наоборот, уходил вместе с девушкой. Тогда я не обратила внимания, но сейчас припоминаю, что девушка держалась как-то странно, она словно обмякла в руках Игоря, голова её лежала у него на плече, а он сам крепко держал её за талию и прижимал к себе. Помню, тогда ещё… да, точно, тогда я подумала, что девушка пьяна и совершенно не держится на ногах. А теперь… ведь это могло быть именно в тот вечер, девятого декабря, и возможно, что она была вовсе не пьяна, а… Боже мой, неужели Игорь и правда мог совершить такое?
– Обождите, Элина Владиславовна, не сто́ит делать поспешных выводов, – сказал Исаенко. – Это ещё ничего не доказывает, девушка действительно могла быть пьяна. Пока что мы собираем и анализируем информацию, а потом уже будем делать какие-либо выводы и заключения. Вы мне лучше скажите вот что. Это очень важно. Вспомните, пожалуйста, в какое время года это было?
– Не возьмусь утверждать, когда именно это происходило, – сказала она, – но точно было холодно. Я помню, на девушке было красивое пальто яркого цвета с меховым воротником и высокие сапоги на тонких каблуках. Точно, она не стояла на ногах. Игорь крепко держал её, так что ноги её практически болтались над полом.
– Элина Владиславовна, вы гений, – сказал Исаенко, записав всё в свой блокнот. – Вы дали сейчас такую ценную информацию, которой позавидовали бы самые именитые сыщики. Спасибо вам огромное. Больше не буду вас задерживать. Отдыхайте, уже поздно. Спасибо вам ещё раз.
Исаенко вернулся домой, довольный результатами сегодняшнего дня. Сегодня он приобрёл одного очень ценного свидетеля по данному делу, и получил массу полезной информации, над которой стоило поразмыслить. Если завтра консьерж Сан Саныч окажется таким же наблюдательным и словоохотливым, как Элина Владиславовна, то Исаенко сможет узнать ещё много нового и интересного. Он с нетерпением ждал наступления завтрашнего дня.
* * *
По пути к дому по проспекту Победы Исаенко рассказал Скворцову о вчерашнем вечернем разговоре с Элиной Владиславовной.
– Интересно, – сказал Скворцов, почёсывая затылок. – Вот так думаешь, что у тебя есть частная жизнь, которая не касается посторонних, как вдруг обнаруживается, что из всех окон и дверных глазков за тобой наблюдают зоркие глаза любознательных граждан. Ну и проныра эта ваша Элина Владиславовна. Это же надо, круглосуточное наблюдение ведёт за своими соседями.
– Не понимаю, почему ты так неуважительно говоришь сейчас об Элине Владиславовне, – удивился Исаенко. – Она ценный источник информации и, возможно, один из главных свидетелей.
– Нет, я с этим полностью согласен, – поспешил оправдаться Скворцов. – Просто я… для себя думаю… Нигде, блин, не спрячешься, не уединишься. Обязательно тебя кто-нибудь увидит, заметит.
– Это же хорошо, – ответил Исаенко. – Откуда бы мы с тобой тогда знали всё то, что знаем теперь, если бы не наблюдательная соседка из 155-й? А то, что она подсматривает в глазок, так ради бога. Мелочь-то какая! Это наша бесплатная камера наблюдения.
– Ладно, ладно, убедили, сдаюсь, – Скворцов поднял ладони вверх.
* * *
Они, как и вчера, вошли в парадную второго подъезда и направились к консьержу, пожилому мужчине лет шестидесяти пяти – семидесяти, с кучерявыми седыми волосами. Тот поднялся навстречу незнакомцам.
– Добрый день, – поздоровался он. – Чем могу быть полезным?
– Здравствуйте, – ответил Исаенко, представился сам и представил своего помощника. – А вы, по всей видимости, Сан Саныч?
– Да, – ответил Сан Саныч, удивлённо приподняв брови над очками, отчего его лицо приняло весьма комичное выражение.
Исаенко объяснил причину их визита и спросил:
– Не могли бы вы что-либо сообщить о том дне, девятого декабря прошлого года, а точнее, вечере и ночи с девятого на десятое декабря? Возможно, что-то необычное бросилось вам в глаза и запомнилось? Постарайтесь вспомнить, пожалуйста.
– Девятое декабря, девятое декабря, – стал повторять консьерж, напрягая память. – Что у нас было девятого декабря? Так, накануне, восьмого у меня был выходной. А что было восьмого декабря? – Он словно разговаривал с кем-то, задавая вопросы и отвечая на них же. – Ах да, точно. Восьмое декабря ничем не выделялось. Зато десятого мы с супругой ходили в театр. И я, помню, поделился с ней мнением, возмутился, так сказать, что один из наших жильцов слишком часто устраивает ночные пирушки, беспокоит соседей, и нам, консьержам, покоя не даёт: посреди ночи приходит, посреди ночи уходит, водит разных девиц, кутит с ними до утра. А в ту ночь от него вообще покоя не было. Приехал, как обычно, за полночь, с ним девица одна, высокая, смазливая. Он её чаще других приводил. Раньше, бывало, и дружок его являлся с подругой. Но что-то давно его не видно. Игорь этот сам теперь гуляет. Так вот, приехали они уже за полночь, поднялись наверх. А потом, прошло всего пару часов, они уехали, даже утра не стали дожидаться. Выходили тихо, почти бесшумно. Я как раз задремал, а тут лифт прибыл, я и проснулся. Гляжу спросонок, понять ещё ничего не могу. А он, Игорь-то, девицу ту чуть ли не на руках несёт. Это же надо, такая молодая, а меры не знает – так напиться! Ну, думаю, теперь уже никто не придёт, можно вздремнуть часок-другой до утра. Так нет же. Игорь этот ещё потом вернулся под утро. Грюкнул дверями и промчался мимо, злой такой, растрёпанный. Я ещё подумал, не подрался ли с кем. Вот беда-то беда, как же можно так непутёво жить?! День с ночью попутают: ночь гуляют, потом полдня отсыпаются, и опять в блуд. Конечно, как тут не озвереть, от жизни такой, когда порядка никакого, дисциплины никакой?!
Он умолк и только качал головой.
– Скажите, Сан Саныч, а вы уверены в том, что всё именно так и было? – спросил Исаенко. – И в том, что это было не в какой-нибудь другой день, а именно в тот? Ведь столько времени прошло, вполне возможно ошибиться.
– Нет, Витальич, ничего я не ошибся, – твёрдо ответил Сан Саныч. – Память у меня, слава богу, в порядке. А то, что я события смог восстановить, так у меня метод есть свой. Я ориентируюсь относительно тех или иных памятных дат в своей жизни. К примеру, день рожденья чей, или поход в театр, или получка пенсии, или ещё чего. Вот я и привязываю одни события к одним датам, другие – к другим. Иногда в блокнот могу записать. Но тут и записывать ничего не надо. Так как я хорошо помню, что мы с супругой в театре были десятого, у нас в этот день юбилей свадьбы. А накануне этот ваш Плетнёв, или как там его, всю ночь мотался туда-сюда. Так что можешь не сомневаться, Витальич, я верно всё говорю.
– Дело в том, что ту самую высокую смазливую девицу убили, – сказал Исаенко, – возможно, в тот же вечер. Во всяком случае, в тот день её в последний раз видели живой.
– Ах ты, горе-то какое, – Сан Саныч покачал головой. – А чего же только сейчас ищите?
– Так недавно только обнаружили её, – ответил Исаенко. – Спасибо вам, Сан Саныч, за помощь. Вот моя визитка, позвоните, если ещё что-то вспомните или захотите добавить.
И Борис Витальевич протянул консьержу свою визитную карточку.
– Можно ещё вопрос? – спросил он.
– А чего же нельзя? Можно. Задавай, – ответил Сан Саныч.
– Как бы вы охарактеризовали Игоря Плетнёва? – спросил Исаенко. – Вы ведь давно здесь работаете? Знаете, наверное, всех жильцов?
– Как охарактеризовать? – сказал Сан Саныч и поправил очки на носу. – Весьма неприятный, хамоватый, самонадеянный тип. Таких сейчас много, особенно среди молодёжи. Но самое неприятное в нём то, что он считает себя лучше и выше других. Никого не уважает. Нас, обслугу, вообще за людей не считает, мы для него люди третьего сорта, если не хуже. Обслуга, одним словом. Вот, пожалуй, и вся характеристика.
– Да, не лестные отзывы, – сказал Скворцов. – И уже не впервые.
– Ну что ж, на сегодня, пожалуй, достаточно, – сказал Исаенко, но опять обратился к консьержу: – Скажите ещё, Сан Саныч. Я тут у вас видел камеры, – и он обвёл взглядом верхние углы и потолки. – Как называется организация, которая обеспечивает безопасность вашего дома и, соответственно, устанавливала камеры видеонаблюдения?
– Они называются «Оберег», – ответил консьерж, заглянув перед тем в блокнот.
– Ещё раз спасибо вам, Сан Саныч, – поблагодарил Исаенко и распрощался с консьержем.
– С такими людьми в особенности надо дружбу водить, – сказал он Скворцову, когда они возвращались обратно в отделение. – Ты видишь, сколько информации за два дня, и всего от двух людей! Это же успех, прорыв! Теперь бы нам достать веские доказательства, и дело в шляпе, Плетнёв не отвертится, и никакие адвокаты его не спасут. А помочь нам в этом смогут в «Обереге». Теперь нам надо посетить эту чудо-контору и попросить у них план размещения камер в доме и записи со всех источников за девятое и десятое декабря. Пока удача на нашей стороне, надо пользоваться моментом.
Он набрал на телефоне номер и стал ожидать ответа.
– Алло, Володин, это Исаенко Борис беспокоит, – сказал он в трубку. – Окажи услугу, пробей-ка мне адрес организации «Оберег». Занимается обеспечением охраны и безопасности. Да, жду.
Через несколько минут Володин перезвонил и продиктовал адрес «Оберега».
– Спасибо, дружище, выручил, – ответил Исаенко. – Я в долгу. Всё, до связи.
Затем он обратился к Скворцову:
– Так, есть адрес, поехали. Это, правда, на другом конце Киева. Ну, ничего не поделаешь, надо ехать. И так много времени уже потеряно.
– А я и не возражаю, – ответил Скворцов. – Работать с вами, Борис Витальевич, бесценный опыт. Едем.
* * *
Прибыв в «Оберег, коллеги столкнулись с проблемой. Им наотрез отказались давать какую-либо информацию без официального запроса, и уж тем более, показывать записи с видео камер. Не помогло ни удостоверение следователя, ни аргументы, что ведётся расследование тяжкого преступления. На все просьбы и требования им отвечали:
– Извините, мы не имеем права без официального запроса или особых распоряжений давать какую-либо информацию. Речь идёт о частной жизни жильцов элитной высотки и об их безопасности. Будет официальная бумага, приезжайте, мы предоставим все данные. А пока что, извините.
– Вот и отвернулась от нас фортуна, – сказал Исаенко, когда они вышли на улицу, – даже за хвост её как следует не успели подержать. Ладно, чёрт с ними. Один хрен, получим то, за чем приходили. Пусть не сегодня, пусть с их чёртовой писулькой, но достанем. Ишь ты, частную жизнь жильцов они оберегают!
Исаенко ещё долго ругался и чертыхался, до самого метро. Скворцов тоже был раздосадован. Он так надеялся уже сегодня иметь на руках возможные доказательства вины Плетнёва.
– А где мы возьмём этот официальный запрос? – спросил он.
– Где-где? У начальства нашего, разумеется, – буркнул Исаенко. – Придётся сегодня идти на поклон и представлять наши с тобой соображения по этому делу. И, если Симоненко посчитает наши подозрения резонными, тогда, возможно, он и согласится дать этот самый запрос. Но тогда ждать придётся не меньше недели, а то и больше. Вот чёрт!
Он снова выругался.
* * *
По возвращении в своё отделение, Исаенко сразу же отправился к полковнику Симоненко и сообщил ему всё, что им со Скворцовым было уже известно по делу Ксении Бондарь.
– Я предполагаю, что всё произошло так, – сказал он: – Плетнёв несколько месяцев состоял в интимной связи со стриптизёршей Ксенией Бондарь, с которой он познакомился в клубе «Игуана», где и работала Бондарь. В тот вечер, девятого декабря 2008 года, он, как обычно, привёз девушку в свою квартиру, где вскоре, ночью задушил её. Возможно, это произошло случайно, во время полового контакта. Говорят, он любитель экстремального секса. Так что вполне может оказаться, что он просто увлёкся во время сексуальных игр и не рассчитал силы. Или же между ними могла вспыхнуть ссора, и Плетнёв совершил убийство в порыве ревности или гнева. В любом случае, когда он опомнился, было уже поздно: его подруга была мертва. Поэтому ни к какому дому он её не подвозил и не высаживал у подъезда, что также подтвердили соседи из дома, где проживала Ксения Бондарь: никто не видел и не слышал, чтобы в это время к подъезду подъезжал автомобиль. Плетнёв же избавился от трупа, вывез его за пределы города и бросил недалеко от трассы. Наши предположения основываются на показаниях свидетелей и знакомых покойной, а также на характеристиках, данных Плетнёву теми же людьми. И мы с моим помощником предполагаем, что на видео с камер наблюдения мы сможем найти подтверждение всех наших предположений и подозрений, или хоть какую-нибудь зацепку. Понимаете, товарищ полковник, этот Плетнёв не простой тип, поэтому, прежде чем предъявлять обвинения, нам необходимо иметь на руках неоспоримое доказательство его вины.
Симоненко внимательно выслушал следователя, а потом спросил:
– Слушай, Исаенко, ты всерьёз полагаешь, что тебе удастся прижать этого самого Плетнёва? Господи, да ведь это же дело яйца́ выеденного не сто́ит. Очередное дело об убийстве очередной потаскушки! Да мало ли, кто её задушил, где и за что. А ты собираешься на уважаемого человека «мокруху» повесить?! Да нас же засмеют, курам на смех поднимут. – Он наклонился вперёд. – А ты знаешь, как работают адвокаты у таких людей? Они, как пираньи, вгрызаются в тебя, и не отпустят, пока не обглодают до костей!
– Вот поэтому нам и нужны эти записи, – не отступал Исаенко, – я надеюсь найти в них прямые доказательства.
– Борис, зачем тебе это надо? – спросил полковник по-дружески. – Ведь это дело не принесёт тебе ни славы, ни почёта. Только, если ты и вправду прижмёшь этого Плетнёва.
Он посмотрел на решительно настроенного Исаенко.
– Ладно, дам я тебе этот запрос, – сказал он, уступив, наконец. – Только смотри, не говори потом, что я тебя не предупреждал. Это же надо, выдумать такое, искать убийцу проститутки!
– Не проститутки, а стриптизёрши, – упрямо поправил Исаенко.
– Ну, стриптизёрши, один чёрт! – выругался Симоненко. – Они все одним миром мазаны. Лёгкого заработка ищут, а потом находят их пачками на обочинах: то задушенных, то с перерезанным горлом. А ты ищи, расследуй, кому не угодила. Только время зря на них проводи!
– Разве важно, кто это: проститутка, стриптизёрша, бухгалтерша или студентка? – возразил Исаенко. – Главное – человек. Они все равны перед богом, и никто не заслуживает такой смерти.
– Ой, оставь ты эти речи свои, – вскипел Симоненко. – Они, профурсетки эти зелёные, лезут сами на мужиков, выбора им не оставляют, а потом рыдают, мол, изнасиловал. А нам разбирайся потом, расследуй, оправдывай их, этих шалав сопливых. А кому-то, может быть, жизнь потом сломали ни за что, или покалечили за зря.
Всё это время полковник писал, не прекращая ругаться и чертыхаться, а Исаенко стоял поодаль и молча выслушивал нарекания и упрёки. Он знал характер своего начальника и сейчас просто терпеливо ждал, пока тот закончит.
– Я знал, что ты оригинал, Исаенко, – продолжал между тем полковник, – но не предполагал, что настолько. Всё, можешь идти. Я отправлю запрос, куда надо. Через пару дней напомни, – я уточню, когда можно ехать в этот «Оберег».
