Татьяна Николаева
Исповедь проститутки
Натали…
Жене захотелось во что бы то ни стало повидаться с ней, увидеть её, услышать голос, заглянуть в её глаза и прочитать в них что-то, пусть даже только дружбу, а может… А вдруг он сумеет всё-таки растопить её чувства и заслужить уважение и любовь?
Скворцов сел на остановке в автобус, доехал до метро, и спустился в подземку. Через час он уже подходил к дому Натали. Там он покружил ещё с полчаса, затем взбежал на третий этаж и позвонил в дверь…
* * *
Узнав, что у Исаенко и Скворцова забрали дело об убийстве Ксюши, я испугалась и чуть не впала в истерику. Томке с Натали еле удалось меня успокоить. Я была в отчаянии. И даже заверения Жени Скворцова, что они вместе с Исаенко возобновят своё собственное расследование, не успокоили меня и не вселили большой надежды.
Несколько дней я находилась в подавленном состоянии. Всё это время, особенно последнюю неделю после неожиданной встречи с Игорем, я жила одной надеждой: что следователь Исаенко сумеет найти неопровержимые доказательства вины Игоря и посадит его надолго, избавив тем самым меня от постоянного страха встречи с ним. В этом страхе я жила последние несколько дней. Я дрожала каждый раз, когда ко мне приходили клиенты, боясь увидеть Игоря; вздрагивала даже, когда просто слышала мужские голоса в коридорах. Я чувствовала себя совершенно незащищённой, мне было неспокойно и тревожно.
Я понимала, что Игорь может прийти в любую минуту, в любой день, и ничто и никто не сможет помешать ему. Теперь я при малейшей возможности, как только освобождалась от работы, бежала из борделя, чтоб только не встретиться с ним, если он вдруг опять нагрянет. Я понимала, что это всё глупо и безрассудно, что, если он захочет встретиться, он придёт и второй раз, и третий, пока не застанет меня на месте. Поэтому рабочие смены стали для меня невыносимой пыткой. Я стала нервной, совсем перестала спать, похудела и осунулась, а под глазами легли тени.
Так дальше продолжаться не могло. Я была на грани срыва. Мне надо было прекратить эти мучения, уехать хоть на время, сменить обстановку, отвлечься.
Я позвонила Инессе. Она сразу узнала меня.
– Привет, моя куколка, – затарахтела она радостно в трубку. – Наша гордость. Я слежу за твоей карьерой, – на слове «карьера» Инесса сделала ударение, – ты моя самая любимая модель из всех, что у нас когда-то бывали. Скажу по секрету, ты даже лучше Эмилии. Шеф тобой доволен, Таисия тоже.
– Инесса, миленькая, мне очень плохо, – сказала я дрожащим голосом, когда она прервала свою пламенную речь в мою честь. – Помоги, прошу тебя. Уговори Таисию дать мне неделю отпуска. Мне надо уехать домой.
– Подожди, Марго, что случилось? – Инесса растерялась, услышав мой испуганный голос и мольбу.
– Случилось, Инессочка, случилось, – продолжала я, почти плача. – Просто мне надо срочно уехать отсюда.
– Марго, ты меня пугаешь, – ответила Инесса. – Я ничего не понимаю, но мне реально страшно. Что у тебя произошло?
Тревога в голосе Инессы подействовала на меня, как последняя капля в переполненном стакане, и я расплакалась.
– Меня преследует один тип, – говорила я сквозь слёзы, – он очень жестокий, он делает мне больно при каждой встрече, я его страшно боюсь. А теперь он знает, где я работаю, и может прийти в любой момент. Я схожу с ума, я не знаю, что мне делать. Помоги мне, умоляю. Мне надо уехать. Я хочу домой, к маме.
– Хорошо, хорошо, я постараюсь, – сказала Инесса, успокаивая меня, – я сделаю всё, что смогу. Ничего не обещаю, но…
– Пожалуйста, постарайся, – взмолилась я, – мне надо уехать отсюда как можно скорее. Я буду ждать твоего звонка.
Через час Инесса перезвонила и со вздохом облегчения сказала, что Таисия разрешила уехать на пять дней, прийти в норму, и возвращаться на работу не позднее субботы.
– Спасибо, моя дорогая Инесса, – я горячо поблагодарила её. – Ты моя спасительница. Я в долгу перед тобой.
– Ладно уж, – ответила Инесса. – Ты, главное, не подведи меня, Марго, возвращайся вовремя. Я знаю, ты девка порядочная, обещание сдержишь. Поэтому пообещай, что вернёшься.
Я вздохнула и пообещала, что не позднее вечера субботы вернусь обратно.
– Ну всё, теперь я спокойна, – сказала Инесса и повесила трубку.
16
В тот же день я уехала домой, позвонив маме и сказав, что к вечеру буду.
Выходя с базы и идя по улицам, я всё время оглядывалась, нет ли где-то поблизости злосчастного Игоря. Я, словно преступница, скрывалась от преследования, боясь попасться. Мне всё время казалось, что он отовсюду наблюдает за мной и вот сейчас выйдет из-за поворота или из дверей какого-нибудь здания. Я спешила поскорее добраться до автовокзала. Там всегда много людей, и несложно затеряться в толпе.
Прибыв на место, я купила в кассе билет. Автобуса оставалось ждать почти целый час. Ожидание было мучительно для меня. Казалось, часы совсем стоят на месте и не отсчитывают время. А я всё боялась увидеть в толпе знакомое ненавистное лицо Игоря, увидеть победную злорадную улыбку в момент, когда он узнает меня.
Наконец, объявили мой рейс. И, лишь оказавшись в автобусе, забившись на самое дальнее сидение, я почувствовала себя в относительной безопасности. Хотя и сейчас мне всё ещё мерещилось, что Игорь где-то рядом. Я видела его в каждом прохожем и в каждом пассажире, входящем в автобус.
Когда, наконец, автобус двинулся в путь, я окончательно успокоилась и смогла расслабиться. Переживания и потрясения последних двух недель вымотали меня, и я была рада отпустить мысли и не думать ни о чём, не бояться и не дрожать.
* * *
Пейзаж за окном практически не менялся, лишь изредка попадались на пути посёлки или автозаправочные станции. Монотонный звук мотора убаюкал меня, и я уснула.
Проснулась я уже, когда мы подъезжали к моему городу. Значит, я проспала всю дорогу. За это время успело стемнеть, и лишь дорожные фонари да яркие фары автобуса освещали нам путь. Я потянулась в кресле, размяла затёкшие конечности и сладко зевнула. Необъяснимое счастье накатило вдруг на меня при мысли, что уже через полчаса я буду дома.
Папа, как обычно, встретил меня, помог донести сумку до маршрутки. Ещё пятнадцать минут – и мы уже входили в подъезд нашего дома.
Всё вокруг было родное, незыблемое и спокойное. Всё было так же, как и год назад, как десять, двадцать лет назад.
Дом, милый дом. Здесь я словно пополняю свои силы и подзаряжаюсь энергией. Я поняла: где бы я ни была, как бы хорошо мне ни было там, в другой жизни, в другой реальности, мне всё равно необходимо время от времени возвращаться сюда, в родную гавань, откуда всё начиналось. Здесь время течёт иначе, здесь всё встаёт на свои места.
Последние месяцы я вполне была довольна своей жизнью, если не считать неприятностей с Игорем. Я живу в своё удовольствие, мягко сплю, вкусно ем, шикарно выгляжу и модно одеваюсь. Мы с Моникой частенько выезжаем на модные тусовки. Иногда к нам присоединяются Камилла и Алиса с Розой, иногда я зову с собой Томку.
– Благодаря тебе, Софико, я скоро буду знать всех киевских проституток, – смеясь, шутила она.
– Нет, дорогая Томочка, далеко не всех, – говорила я в ответ, – их гораздо больше, чем можно себе представить.
Передвигались мы с Моникой исключительно на такси, обедали обычно в кафе и ресторанах, имели колоссальный успех у мужчин. Они задаривали нас цветами и подарками, некоторые впоследствии становились клиентами.
Я жила на широкую ногу, я практически купалась в роскоши, о которой когда-то так мечтала. Загадочные ночные огни столицы, которые так манили всегда, ярко светили для меня.
* * *
За ужином и утром следующего дня я заметила, что родители не то напряжены, не то обеспокоены чем-то. Сначала я решила, что мне показалось, поскольку я и сама всё ещё была напряжена. Но потом поняла, что не ошиблась.
– Что случилось, мама? – спросила я. – Почему вы с папой так переглядываетесь, как будто что-то скрываете? Вы чем-то расстроены?
– Да нет, Сонечка, всё нормально, – отнекивалась мама и опять бросала растерянный взгляд на отца.
Папа отводил глаза и старался не встречаться со мной взглядом.
– Нет, у вас определённо что-то происходит, – не отставала я. Мне не нравилась эта игра в молчанку. – Скажите, что вы от меня скрываете? У вас всё равно это плохо получается.
– Они просто не знают, как тебе сказать, что твой Илья через два дня женится, – не выдержала Нина моего очередного допроса. – Да, ничего не скажешь, приехала ты как раз вовремя, чтобы проводить своего бывшего жениха.
Новость больно кольнула меня где-то в области сердца. Но больнее резануло то, каким тоном это сказала сестра. К ней вернулось прежнее отношение ко мне – надменное и высокомерное. Нина была горда своим положением молодой жены и будущей матери, и кичилась этим. Она опять чувствовала своё превосходство надо мной. Конечно, ведь она имела сейчас всё то, к чему всегда стремилась, и что считала обязательными составляющими полноценной жизни и счастья.
Я посмотрела на неё и сказала:
– Всё правильно. Я ведь сама с ним рассталась год назад. Илья свободен и волен поступать, как ему хочется.
– Жалко, – вздохнула мама, – такой парень хороший. Так тебя любил.
– Так любил, – повторила Нина, – и так быстро позабыл. Сильна же была его любовь!
В её голосе звучали сарказм и насмешка.
– Узнаю́ прежнюю Нину, – улыбнулась я в ответ и сверкнула глазами. – А я, было, подумала, что семейная жизнь и впрямь изменила тебя, сделала нормальной. Облом вышел, ошиблась. Какой была дурой стервозной, такой и осталась.
– Кто здесь дура, так это ты, – огрызнулась Нина. – Не я же разбрасываюсь налево и направо достойными женихами. Или ты думала, что Илья будет вечно ждать, пока ты нагуляешься? А он, видишь, не стал повторять глупых ошибок и тратить время впустую. И правильно. Сколько же можно бегать за тобой, уговаривать? Вот и нашёл себе девушку посговорчивее, которая ценит его и нос свой не воротит. Так что, дорогая сестрица, это у тебя облом получился.
– Захлопни варежку! – сказала я грубо. – Это вообще не твоё дело.
– Девочки, прекратите сейчас же! – прикрикнула мама.
Я видела, как Нина победоносно улыбнулась, понимая, что попала в точку. Меня и в самом деле терзало что-то вроде ревности. Я чувствовала почему-то предательство со стороны Ильи, хотя и понимала, что сама с ним рассталась, прогнала его и обидела. Я понимала также, что не люблю его и по-прежнему не хочу связывать с ним свою жизнь, но где-то в глубине сердца я почувствовала обиду и разочарование, что больше не будет рядом пылкого влюблённого, обещающего любить меня всю жизнь. К тому же, моё самолюбие было уязвлено: так быстро забыть любовь ко мне, что даже жениться на другой.
А я думала, мне будет всё равно.
* * *
Свадьба была назначена на пятницу, первое мая.
Весь день я была чем-то занята, но мыслями всё время возвращалась к сегодняшнему событию. Меня разрывало любопытство, хотелось увидеть невесту Ильи, хотелось узнать, любит ли он её так, как любил меня. Это был чистый интерес, не более того. Но уже к вечеру я не могла с ним совладать и решила всё-таки навестить эту свадьбу и, может быть, хоть даже со стороны, хоть одним глазком взглянуть на молодожёнов.
Гулянье устроили прямо во дворе, на свежем воздухе. Были накрыты длинные столы, протянуты висячие фонари, освещавшие стол и всю площадку, украшен дом, забор и даже деревья – яркими лентами и воздушными шарами. Громко играла музыка, отовсюду раздавались смех, песни, веселье.
В нашем небольшом городе, где половина жителей жили не в квартирах, а в своих домах, часто играли свадьбы именно так, по старинке, во дворе или на поляне, шумно и весело – вместо душного ресторана с пафосным банкетом.
Когда я пришла, уже стемнело. Отзвучали громкие тосты и выкрики «Горько!», отыграли весёлые конкурсы. Теперь народ просто отдыхал и веселился, разогретый огромным количеством поглощённого спиртного и захмелевший от шумного праздника. Калитка была настежь отворена. Гостеприимные хозяева не закрывались от людей в такой праздник, чтобы как можно больше друзей и соседей пришли сегодня поздравить молодых.
Я вошла и направилась вглубь двора, где под деревьями, в ярком кругу электрического света стояли буквой «П» столы. В стороне я увидела компанию молодёжи и узнала нескольких общих знакомых. Я поспешила пройти мимо, чтобы остаться незамеченной. За столом сидели некоторые гости, которые присели, чтобы подкрепиться и пропустить пару рюмок. Остальные либо танцевали здесь же, либо громко разговаривали в сторонке, пытаясь перекричать громкую музыку. Места жениха и невесты за столом пустовали. Я огляделась по сторонам и, наконец, увидела невесту, стоявшую в окружении подруг.
Это была молодая девушка невысокого роста с русыми волосами. Я с интересом рассматривала её. На ней было простенькое белое платье с гипюровым верхом и короткой фатой, совершенно безвкусное и даже грубое. Казалось, что оно было сшито наспех. Я не удивилась бы, если бы узнала, что невеста сшила его сама или перешила из старого маминого наряда. Вытянутое лицо, светлые глаза, небольшой аккуратный нос – её даже можно было бы назвать симпатичной, если бы не чересчур маленький рот, придававший её лицу совершенно глупое, как будто удивлённое выражение. Она даже смеяться умудрялась с сомкнутыми губами, ещё больше вытягивая при этом лицо.
«И что он в ней нашёл?» – промелькнуло у меня в голове.
И тут я увидела Илью. Он как раз подошёл к столу, чтобы выпить с друзьями по рюмке водки. На нём был тёмный костюм и туфли с длинными носами, а его светлый чуб был щеголевато зачёсан набок. Илья, смеясь, принимал поздравления и пожелания от друзей. Я улыбнулась, разглядывая его, и замешкалась, оставаясь в свете фонаря. Вдруг он посмотрел в мою сторону и изменился в лице. Он узнал меня.
Я повернулась к нему спиной и поспешила к выходу. Но уже на улице Илья догнал меня и остановил за руку.
– София, постой, – сказал он.
В свете ночных фонарей его глаза блестели, и я видела, как вздымается его грудь от волнения.
– Ну, здравствуй, Илюша, – сказала я мягко. – Поздравляю тебя. Желаю счастья с молодой. Как её, кстати, зовут?
– Какое это имеет значение?
– И всё же?
– Её зовут Света.
– Света, – разочарованно повторила я. – Дурное имя.
– Ты пришла только за этим? – спросил Илья, всё ещё не выпуская мою руку.
– Почти, – ответила я уклончиво. – Хотелось посмотреть на твою невесту, оценить твой выбор. Я ведь имею право, как ты думаешь? Мы же не чужие с тобой, Илюша, правда?
– Не чужие? – переспросил Илья. – Объясни.
– Ну как же? Нас ведь столько связывает. Мы столько времени были вместе. Помнится, ты даже клялся в вечной любви.
Последняя фраза прозвучала с горькой насмешкой.
– А я и сейчас не отступаю от своих слов, София, – серьёзно сказал Илья. – Света ждёт от меня ребёнка, и я не мог не жениться на ней. Но я не люблю её. Я по-прежнему люблю тебя.
– И здесь то же самое, – усмехнулась я. – Что ж мне не везёт-то так? Везде кто-то опережает меня, умудряясь забеременеть.
– Ты о чём? – не понял Илья.
– Да так, провожу параллели.
– Ты говоришь загадками. Я не пойму тебя.
Илья заглядывал мне в глаза, пытаясь уловить моё настроение. Я чувствовала, как дрожат от волнения его руки.
– Идём, – сказала я и схватила его за руку.
Я шла, почти бежала, увлекая Илью за собой, подальше от грохочущего веселья, подальше от людей. Мы вбежали на соседнюю улицу. Здесь была бесхозная постройка, служившая только укрытием от дождя. Мы забежали внутрь, разгорячённые быстрой ходьбой и ожиданием того, что сейчас случится.
Илья притянул меня к себе и сжал в объятиях, целуя моё лицо, шею, грудь.
– София, боже мой, как я хочу тебя, – говорил он сквозь поцелуи. – Зачем ты уехала от меня так надолго? Я люблю тебя, слышишь, только тебя, и буду любить всегда.
– Целуй меня, Илюша, целуй, – шептала я, обнимая его и подставляя своё тело под его поцелуи. – Люби меня жарко, как никогда раньше. Люби меня, целуй, а завтра прогони, забудь. Я недостойна твоей любви, Илюша.
– Что ты говоришь такое? Ты удивительная. Ты самая лучшая. Ты моя любимая, единственная, моя София.
– Нет, мой хороший, мой добрый, ты меня совсем не знаешь. Я очень плохая, я поступаю низко. Я увела тебя с твоей свадьбы, увела от беременной жены и занимаюсь сейчас с тобой любовью, в то время как она, может быть, уже ищет тебя.
Он только крепче сжал меня и прислонил спиной к стене. Я ничему не противилась, отвечая на его пылкие поцелуи и ласки.
– Ты говоришь глупости, – ответил Илья прерывающимся от волнения голосом. – Мне никто не нужен, слышишь?! Только ты. Даже если ты после этого опять меня бросишь.
Он стянул с меня джинсы и развернул к себе спиной. Сладкая дрожь прокатилась по всему моему телу, когда он с громким стоном вошёл в меня. Обнимая меня и покрывая поцелуями мою шею, спину, плечи, он двигался, дрожа всем телом и не сдерживая стоны, совсем не боясь, что нас могут услышать и обнаружить. Он совершенно забыл о своей свадьбе, о беременной жене.
– Ни с кем я не чувствовал того, что чувствую с тобой, – сказал он, когда наше дыхание снова пришло в норму после бешеной пляски. – Я женился по необходимости, но знай, я всё брошу, если ты вернёшься ко мне.
– По необходимости, говоришь? – спросила я. – А в постель ты её тащил тоже по необходимости?
– Прости меня, София, – сказал он и обнял меня. – Но тебя не было рядом, ты уехала, бросила меня. Я попытался начать жизнь заново, без тебя. Видишь, даже начало получаться.
– Нет, это ты меня прости, Илюша, – нежно сказала я. – Ты ни в чём не виноват. Ты совершенно свободен и можешь поступать, как тебе хочется, как считаешь нужным. Это я виновата, одна я. Это я должна была сейчас сказать тебе: «Нет», и не допустить того, что только что было.
– Нет, что ты, – испуганно ответил он. – Я бы всё равно не смог тебя сейчас отпустить. Слишком долго я жил без тебя.
Он нежно поцеловал меня в висок.
– Ладно, пора уже, – сказала я, отстраняясь от него и высвобождаясь из его объятий. – Тебя, наверное, уже хватились. Возвращайся на свой праздник.
– Мы увидимся завтра? – спросил Илья.
– Вряд ли, – ответила я.
– В восемь вечера приходи сюда. Я буду ждать.
– Не жди. Я не приду.
– Я всё равно буду ждать, – упрямо сказал Илья.
– Как хочешь, – я пожала плечами и вышла на улицу.
На ночном небе ярко светили звёзды, и среди них сверкал тонкий серп молодого месяца.
* * *
На следующий день я уехала. Меня ждал Киев, ждала работа, подруги, ждали Томка и Натали.
Я не знала, приходил ли Илья вечером в условленное место, ждал ли. Думаю, что приходил, обманув молодую жену, будто ему надо отлучиться по каким-нибудь делам. А потом, так и не дождавшись меня, вернулся поздно домой, расстроенный и обозлённый. Может быть, даже нагрубил жене или накричал на неё в ответ на её расспросы. А сам ломал голову, почему я не пришла. Позже, может, через день или два, он узнает, что я уехала. Уехала, снова бросив его и даже не попрощавшись. И будет опять страдать, и метаться, словно медведь в клетке. И будет срывать свою злость и раздражение на жене. А она, не понимая, в чём причина, будет лить слёзы.
Но мне было всё равно. Мне было не жаль их. Я убедилась в том, что Илья по-прежнему любит меня, и этого достаточно. Зачем мне это надо? Я не знала. Но я эгоистично и жестоко упивалась своей властью над очередной жертвой и сознанием того, что меня искренно любят.
Предательство, страдания и обида испортили меня. Моя душа постепенно черствела, а чувства ржавели, словно благородный металл, поедаемый коррозией. В моих шутках стал часто звучать сарказм, а в замечаниях – нескрываемая ирония.
Однажды, вскоре после моего возвращения из незапланированного отпуска, произошёл случай, который раньше вызвал бы во мне, скорее всего, сочувствие и сострадание, а теперь просто развеселил и даже насмешил.
Известно, что многие девушки, работая проститутками в борделях, имеют вторую жизнь: семьи, детей, и даже мужей или просто бойфрендов. Это особенно часто встречалось среди «приходящих» сотрудниц, которые не проживали постоянно на базах, как мы, а приходили на работу посменно, остальное время проводя дома.
Так, к примеру, у нас работали подружки Тина и Марианна. Они приходили то в дневные, то в ночные смены, имели один выходной в неделю и возвращались домой к своим постоянным парням. Те думали, что их девушки работали в элитном спортивном клубе. Я не знаю, конечно, как они объясняли свои ночные смены. Но это и не моё дело. Как-то объясняли.
Но вот однажды, в самый обычный день, в дверь нашей базы позвонил новый клиент. Он назвался Георгием и пожелал отдохнуть с Тиной.
– Вам придётся немного обождать, – вежливо сказала диспетчер Зина. – Тина сейчас с клиентом. Но вы можете выбрать любую из наших девушек. Сейчас свободны четверо. Позвать?
– Нет, спасибо, – ответил Георгий, присев в предложенное кресло. – Я увидел на вашем сайте девушку по имени Тина, и хочу именно её, если фото соответствует действительности.
– Конечно, – поспешила заверить Зина, – мы выставляем на нашем сайте только реальные фото реальных девушек. Поверьте, в жизни Тина ещё прекраснее.
Как потом вспоминала Зина, клиент заметно нервничал. Это было видно по тому, как он постукивал пальцами по подлокотнику кресла и всё время оглядывался по сторонам. От кофе, чая и других предложенных напитков он отказался. Если бы она только знала, с кем разговаривала.
Спустя четверть часа Зина, глянув на часы, сказала:
– Я оставлю вас на минутку. У Тины как раз сейчас заканчивается время с клиентом. Пойду уточнить, не собираются ли они продлевать.
– А что, и такое возможно? – Георгий метнул на Зину быстрый взгляд.
– О, конечно. Девушки ведь у нас все, как на подбор: красивые, юные, опытные. Вот и пользуются огромной популярностью.
– И Тина тоже? – спросил клиент.
– Ну вы же сами видите, – обезоруживающе улыбнулась Зина, гордая за своих подопечных.
Георгий дёрнулся, но остался в кресле. У него, наверное, ещё оставалась надежда, что он ошибся.
Через минуту вернулась Зина.
– Всё в порядке. Осталось ждать совсем немного. Клиент уже уходит, а Тиночка сейчас приведёт себя в порядок и будет готова вас принять. Что бы вы хотели?
– В каком смысле? – резко спросил Георгий.
– Ну, чего бы вам сейчас хотелось? У наших девушек богатый прейскурант услуг. Помимо «классики» ещё возможен анал, поза «69», а также более взрослые игры, например, можно поиграть в «госпожу». Что вы предпочитаете?
Зина просто пыталась быть вежливой и старалась увлечь клиента, разговорить его, разбудить воображение и сразу же настроить на нужный лад.
– А вот и наша Тина, – сказала она с улыбкой, и никак не ожидала того, что произошло в следующую минуту.
Тина в одном прозрачном пеньюаре вышла в холл, где её дожидался клиент, но, увидев его, резко остановилась, страшно побледнела и с криком рванулась обратно. Георгий вскочил с кресла и через секунду настиг её. Тина упала на пол и закрыла лицо руками.
– Нет, Гоша, это не то, что ты подумал! – кричала она.
– Да?! Интересно, а как ты собираешься мне это объяснить? На что это, по-твоему, похоже? Может, на элитный спортивный клуб? Или на офис?
На крики повыскакивали из своих комнат девочки, кто в чём был: кто в халате, кто в пеньюаре, кто в одном белье. Я тоже была среди тех, кому посчастливилось увидеть эту позорную, низкую сцену. Тина, рыдая, пыталась схватить своего Гошу за ногу, а он отмахивался от неё, как от чумы.
– Хорошо же ты устроилась на работку, да? – говорил он, усмехаясь. – Я, дурак, думал, моя девушка порядочная, ангела во плоти. А этот ангел в своей спальне проходной двор устроила. И скольких в день ты обслуживаешь, Тина? – он сделал ударение на имени, которое, как и у всех остальных, было псевдонимом.
Она плакала и валялась у него в ногах, умоляя простить. Господи, неужели в ней нет ни капли гордости, чтобы достойно выйти из этой дурацкой ситуации, в которой она оказалась по какой-то нелепой случайности?! Было бы намного драматичнее, если бы Тина сейчас окатила его ледяным высокомерием и холодным презрением, если бы она упрекнула своего Гошу за походы по сайтам борделей. А так… жалкое зрелище.
Мы с интересом досмотрели сцену до конца, тем более, что она окончилась очень скоро и вполне ожидаемо. Гоша, не желая больше слушать глупые оправдания и мольбы Тины, выскочил из квартиры, сказав напоследок, что знать её не желает и жалеет о потраченном на неё времени.
– Ну вот и как после таких слов не сойти с ума? – сказала я, пожав плечами, и вернулась в свою комнату.
Позже мы все наблюдали уход Тины с намерением покончить с проституцией раз и навсегда. Но вскоре, не более чем через неделю, она вернулась со словами:
– Гоша всё равно не вернётся. А одними принципами сыт не будешь. К тому же, ничего другого делать я не умею.
– Вот это разговор умной взрослой девочки, – сказала я и подмигнула. – А то бросить она нас собралась. Ты в следующий раз думай прежде, чем уходить, а то не возьмут обратно без залога.
– Без какого залога? – переспросила Тина.
– Ты что, первый день работаешь? Не знала, что ли, что здесь за побеги и вообще беготню туда-сюда по разным борделям штрафы полагаются? На первый раз тебя простили. В следующий раз уже придётся отрабатывать тысячу, потом три, а в третий раз – пять тысяч. И это ещё, если шеф согласится тебя взять обратно.
– Пять тысяч долларов? – Тина раскрыла рот от удивления.
– Ну, не гривен же, – засмеялась Моника. – Здесь с этим строго. Вон у нас на «четвёрке» есть одна такая, Анджела…
– О да, Анджела, – засмеялась я. – Знойная женщина. Неугомонная нимфоманка. Ты не знакома с ней? Зря. Этой дамочке, сколько бы ни было клиентов, всё мало. Трахалась бы с утра и до ночи, не покладая рук и ног. Весьма забавный экземпляр. В её арсенале абсолютно все возможные услуги, какие только может пожелать клиент, даже «золотой дождь» и «шоколадные горки».
Тина скривилась, а мы с Моникой рассмеялись.
– Так вот она, эта самая Анджела, с завидной регулярностью, чуть ли не каждые полгода, куда-то уходит, – продолжала Моника. – Всё ей кажется, что где-то лучше, что здесь её «казачат» на деньги, а в другом месте, у другого хозяина будет иначе. Потом проходит неделя, две, может даже, месяц, и она неизменно возвращается обратно, отрабатывает свой залог и продолжает царствовать на «четвёрке». Говорят, все извращенцы – её контингент, обожают безотказную, ненасытную, пышнотелую Анджелу.
– Кстати, я слышала от девочек, что она сейчас отрабатывает очередной залог, – сказала Сюзанна, – и как бы не пятёрку.
– Пять тысяч долларов! – вскричала Тина.
– Не волнуйся, она очень быстро их отработает, – усмехнулась Моника, – какой-нибудь месяц-полтора, или максимум два. С её-то способностями и аппетитом!
– Не понимаю, где логика? – удивилась Тина. – Уже сиди на одном нагретом месте, и ничего отрабатывать не придётся. А то садомазохизм какой-то получается.
– Да уж, логики мало, – согласилась я.
– А хотите с ней познакомиться? – внезапно спросила Моника. – Если хотите, можем навестить «четвёрку» с визитом вежливости, так сказать.
– О, это будет интересно, – сказала я.
– Я тоже хочу, – согласилась Тина.
– На следующей неделе мы работаем в ночь, – сказала Моника, – дневное время полностью свободно. Так что в любой день.
* * *
В следующий вторник, не откладывая в долгий ящик, мы втроём отправились в гости на четвёртую базу, под предлогом экскурсии и обмена опытом.
Моника работала у нашего хозяина уже больше трёх лет, и знала почти все базы и больше половины сотрудниц.
На «четвёрке» сразу бросилось в глаза разительное отличие от наших «элитных» баз. Девушки здесь находились самых разных возрастов и комплекций, на любой вкус. Меня удивило, что на такой дешёвой базе встречались и довольно молодые сотрудницы, не старше 25-ти лет, худенькие и довольно симпатичные. Ведь они вполне могли работать на «шестёрке», или даже на «семёрке». На что Моника коротко ответила:
– Безнадёжно тупые и бездарные.
И позже я поняла, что она имела в виду. В беседе они показались мне абсолютно безграмотными, неинтересными, ограниченными тупицами, за час времени с которыми и четыреста гривен было бы жалко заплатить. Единственное, что их спасало – это их возраст и миловидная внешность. Хотя, по правде сказать, свою миловидную внешность эти девицы ужасно портили пошлыми нарядами и вульгарным уличным макияжем. Яркие румяна и блестящие тени, жирно накрашенные ресницы, перламутровые помады, выведенные за контур губ; дешёвое гипюровое бельё, рюши, оборки, яркие короткие топы, кожаные мини-юбки и неизменные чулки-сеточки – всё это в жутком сочетании выглядело дико и несуразно, и даже отталкивающе.
Проживали сотрудницы здесь по трое в комнате, а не по двое, как у нас и на «шестёрке», где я проработала полгода. Здесь было традиционно пять комнат, и всё, как и на остальных базах. Но людей здесь было в полтора раза больше, чем я привыкла видеть. И шума раз в пять больше. А какой неухоженный, затёртый и застиранный вид имело всё вокруг. Вроде бы и ремонт свежий, и мебель нормальная, и всё, как у нас, ну или почти всё, а вызывало это чувство брезгливости и неприятия. Почему-то создавалось неприятное ощущение антисанитарии и отсутствия элементарной гигиены.
Но что меня поразило больше всего, так это неспокойная атмосфера, я бы даже сказала, враждебная. Девушки разговаривали очень грубо, постоянно ссорились, высказывали недовольство и жаловались, и всё это сопровождалось неизменным матом, руганью, угрозами, истериками и бог знает, чем ещё. Администратору-диспетчеру то и дело приходилось утихомиривать своих подопечных и остужать их пыл, чтобы избежать потасовок, кои случались здесь нередко. То тут, то там вспыхивали очаги конфликтов, которые тут же гасили, но они вспыхивали заново, уже в другой стороне.
На нас они смотрели с некоторой враждебностью и завистью: «Элита пожаловала». Девушки косились на нас и высокомерно задирали носы, стараясь представить свой «мир» в более выгодном свете. Это напоминало гарем султана в тот момент, когда молодые, красивые, любимые жёны из верхнего гарема пришли на экскурсию в нижний гарем, где в жутких условиях содержались неугодные или состарившиеся жёны. Они точно так же с завистью и ненавистью смотрели бы на молодых ухоженных красавиц, зная, что им самим уже никогда не подняться наверх и не занять их места.
Мне было понятно их поведение в отношении нас, их недовольство и обида. Эти девушки, по сути, такие же проститутки, как и мы, работали в два-три раза больше, чем мы, и всё равно получали меньше. Ведь у них не было дорогостоящих заказов, богатых клиентов и «всенощных» выездов.
