Степан Витальевич Кирнос
Во имя порядка: на заре новой эры
– Сержант-майор Аллен, – представился мужчина.
– А где лейтенант? – смущённо спрашиваю я.
– Он погиб, – опустил голову сержант-майор. – Мы вступили в бой с неримлянами, зашедшими в тыл.
– Как? – поразило меня удивление.
– Противник высадился не только в порту. Часть корпуса ударила по всему побережью от гавани до столицы. Они одним ударом перерезают дорогу. И как нам говорят – начался штурм Арка. По крайней мере с той стороны видны дымы пожарищ.
– Зараза! Какие твари нас обыграли!?
– Судя по эмблемам крысы, а также двух молнеподобных стрел это отдельная эрофинская особая рота лазутчиков при поддержке десятой штурмовой бригады «Стрела», – ответил Аллен.
– Дело плохо, – печально я начинаю. – Пока мы здесь сдерживаем основные силы, эти два подразделения нас окружают и завершают разгром столичных частей.
– Что будем делать!?
– Отступаем, – нахожу я единственный выход и со скрипом в сердце сам начинаю отдавать приказы. – Мы передислоцируемся к Конану! А вы, – я взял сержант-майора за руку, – отправляйтесь к аркским пехотинцам на другом фланге и организованно отходите к нам!
– Есть!
Приказ стал исполняться и медленно, один за другим подразделения, удерживавшие тесные проёмы, постепенно стали отходить, пропуская врагов. Лучники также стали уходить к дальним левым рубежам, оттесняясь к скалам и ускользая от прямого удара неримских отрядов. Враг хлынул как яд в рану, став быстро захватывать двор за двором, улицу за улицей, пока большая часть гавани не оказалась в его власти.
Я же прорубаю себе путь клинком, пламенея духом. Мой меч ложится на немногочисленных противников, посмевших преградить путь. Подле меня ступают братья по оружию, так же сметая каждого, кто окажется впереди. Сверкающей в пламене сталью спаты я наношу удар за ударом, заставляя жёлтый цвет одежды явить рдяные мазки. Щитами братья по оружию прикрывают меня, стрелы вихрем взвиваются над головами, но не наносят вреда – все вязнут в дереве. И вскоре, через полчаса боя мы оказались возле Конана и его людей, вступивших в отчаянный бой с врагом.
Я подбегаю со своими к королю варваров, что размахивает секирой и сносит врагов. Подле него уже лежит не менее сотни тел, которые были истерзаны им и его воинами. На узком перешейке от домов до края гавани расхаживают вояки с крупными круглыми щитами, суровыми лицами и орудующие смертоубийственными топорами.
– Конан! Там…
– Нет времени! – кричит Конан, завидев нас. – Это поскуды опять идут в наступление! Вставай рядом с нами!
Я подчинился ему и быстро раздал приказы. Вскоре мы выстроились неровными рядами в восточной части гавани – воины в тёмно-лиловых табардах, что ложатся на кольчуги, с широкими ростовыми щитами, копьями и мечами вместе с варварами, которые прикрываются огромными щитами и воюют топориками; а так же с нами отделение лучников. Я занял место рядом с Конаном, сжимающим обоюдоострую секиру. Я стою рядом с ним и с чувством тревоги наблюдаю за тем, как новые корабли вот-вот пристанут к гавани. Да, одно из суден, дырявое как решето встало из-за работы артиллерии и не плывёт, но ещё несколько наступают. Осмотревшись, вижу, что весь порт освещён огнями факелов и ламп, отгоняющих ночной мрак.
– Всем стоять, собаки! – рассвирепел Конан, когда увидел, что часть солдат дрогнула. – Покажем этим безродным тварям, чья это земля! Смешайте их внутренности с портовой пылью!
– Да! – ответили хором бойцы.
– Они пришли, чтобы отобрать у нас наше! Так заставим их пожалеть, что они не потонули или не сдохли в море!
– Да!
– Парень, – схватил меня за плечо Конан. – Запомни, это миг нашей славы! Это кровавый миг!
Корабли под знаменем геральдического орла пристали к порту и выплеснули в него поток солдат в кольчугах и неримском чёрно-жёлтом табарде. Я вижу, как Конан первый вступил в бой, с диким рёвом врезавшийся в толпу неримлян, окружив себя дымкой крови и шматами отрубленных конечностей. Ополченцы Конана присоединились первыми, покинув строй – бывшие бандиты и разбойники, наспех натренированные велисаритами приняли неравный бой… но их слабая подготовка с лихвой компенсируется яростью и убийственным натиском.
В бой вступил и я – мой меч рассёк губу неримцу, а потом и пронзил, но не смертельно. По телу полилось нездоровое ощущение, что зелье перестаёт действовать, и левая рука постепенно слабеет, но сейчас сконцентрирован только на бое.
Отбив выпад, парирую атаку щитом и перехожу в наступление. Широким ударом я рассекаю кожу неримца на шее, но не глубоко… однако ледяное зачарование сковало его горло и он, задыхаясь и слабый отступил назад.
– За свободу за человечества! – раздались крики во вражеском строю. – Смерть религии! Смерть тирании!
Нашим ответом стала яростная контратака – мечи и копья, луки и стрелы обратились против неримлян. Ополченцы с неописуемым напором выдавливают с позиции врага, отбрасывая их в воду, пушки превращают борта кораблей в щепки, вместе с тем уничтожая и пехоту вместе с трапами, по которым она наступает.
Мой меч встретился с булавой врага. Я неумело отпихнул его ногой в живот и поскользнулся на мокрой от крови плитке. Враг в мановение ока оказался возле меня и занёс оружие, чтобы размозжить голову, как вихрем сюда подлетел Конан и мощным ударом вбил секиру в неримца с такой силой, что она едва не отсекла плечо.
– Что разлёгся!? – ретиво кричит Конан, разбивая щит несчастного врага сокрушительными ударами секиры, а затем и познакомив лицо неримлянина с лезвием своего оружия. – Ещё столько ратовать!
Он быстро поставил меня на ноги одним движением, вздев словно щенка и вернув в бой. Вновь отразив пару ударов, молниеносным движением ухожу от выпада в сторону и резким вихревым движением загоняю врагу лезвие в живот, которое рассекло табард, но не кольчугу. А затем только быстрой работой руки я подвёл оружие к себе и «уколол» им противника. Стон и крик оборвались, когда ему в горло прилетела стрела.
Огонь пролетел над нами – катапульты с кораблей Нерима начали обстрел города и пушкам надо было сосредоточить залпы на штурмовых судах врага, что бы они смолкли. Видимо другие цели.
Казалось, мы бы удержали порт, но врагов в несколько раз больше. Мне видно, как ополченцы сдают – их начинают крошить и резать, когда обходят с нескольких сторон и разрушают стену щитов, в которой тренировали воинов. Только Конан не спешит отдать приказ об отступлении.
Я встречаю противника градом яростных ударов, заставляя его отступить, но он опёрся спиной на своих товарищей, которые его снова толкают на бой. Я отошёл назад, оказавшись у стены щитов своих бойцов, которые прикрыли меня ударами копий в живот неримца и отправили его в забытье.
– Командор! Командор! – я слышу воззвание и отступаю за «стену», чтобы встретить того, кто зовёт меня; перед собой увидел молодого парнишку в красно-белой броне Арка, который сообщил мне весьма печальные известия. – Противник нас обходит!
– Конан, – я стал пробиваться к варвару, от которого теперь неримляне не просто отходят, а бегут. – Конан!
– Говори, что пришёл! – прорычал Конан. – У нас мало времени.
– Меньше, чем ты можешь себе представить, – хмуро произнёс я. – Разведка сообщает, что Коарек выдвинул передовые части прямо к городу. Начались как минимум бои за ворота.
– Гражданские ещё не уехали? – Конан поправил растрёпанную бороду.
– Нет, они только отправились в город. Наверное, только вышли за пределы гавани.
– Разворачивай. Мы постараемся увести их в более безопасное место.
– Куда? Некуда больше вести народ. Есть только единственное место – город.
– Ты слабо знаешь местность, хоть и вырос здесь, мой юный друг, – Конан показал на скалистую гряду. – Один ралаим показывал, что здесь, совсем недалеко есть тайная тропа в горы, ведущая в Подгород.
– Я тебя понял, – мой меч описывает широкую дугу в сторону центра порта, где малыми вереницами большого потока движутся люди, держащие зловещие стяги. – Вот эти господа нам не дадут этого сделать. Нужно их отвлечь.
– Есть идея, – Конан сунул руку за пазуху и спустя мгновение в его ладони появился свёрток ткани, откинув которую я увидел свиток бумаги, с вплетёнными в него чарами, а сам варвар зловеще сказал, указывая на укутанный ледяной дымкой свиток. – Устроим им север. Это от чародеев Лиги… сила их родины, их суть и мощь в этой бумажонке. Сорок магов три и три ночи колдовали над ним.
– Я тебя понял, – снова, только на этот раз с улыбкой твержу я и сжимаю вместилище магической энергии, чувствуя, как мои пальцы немеют от еле сдерживаемой морозной магии. – Ты ведь мог продать его за баснословные деньги. Или же использовать его в защите города.
– Аркчан защитят стены и планы Велисария. А сих смердов – некому, окромя нас!
– Я тебя понял, – мои пальцы окончательно сомкнулись
– Только не оплошай! – по-дружески ударил по плечу король, оттесняя меня. – Лучники, прикрыть его!
Вдохнув глубоко и выдохнув, я подбежал к ближайшему коню, которого не запрягли в телегу и резко вскочил на него, поведя в клубы дыма. Над головой просвистели стрелы, упавшие дождём среди улиц и домов, а затем ещё один залп, хоть на немного, но замедляющий продвижение врага.
Пролетев между домами, я вывел лошадь за пределы порта, пролетел через последние строения и вышел к зелёному травянистому пяточку, рассечённому мощёной дорогой, до которой ещё далеко. Мне нужно туда и лучше я сделаю крюк, чем понесусь сквозь захваченный порт. Погнав коня, я едва не слетел от того, что рядом ударила молния – электрический прут поднял зелёно-грязную массу. Неримские маги воззвали к элементальным силам и обрушили на последних защитников энергии небесного огня и молнии посыпались, как из рога изобилия. Я увернулся, потом резко дёрнул за поводья и ток вспахал землю передо мной. От страха лошадь заржала и встала на дыбы, затем попятилась.
– Ну же, вперёд! – кричу я, и пытаюсь её заставить бежать.
Всё затрещало вокруг от количества тока, на языке заиграла неприятная колкость, а глаза заболели от света молний. Разрывы и треск донеслись отовсюду, а потом вместе с ароматом горелого дерева пыхнула вонь прожаренного мяса. Сдержав тошноту и сжав поводья, чтобы не свалиться с лошади извортью в желудке, я продолжил вести коня к дороге, откуда эффект заклятья окажется сильнее всего.
Вскоре я пришёл туда, куда нужно, за моей спиной только дорога, трава и деревья с кустарниками, укрытыми покрывалом ночи. А впереди те, кто пришёл утверждать новые истины, хоть мы их и не просили этого делать.
Оказавшись перед ровным выверенным строем неримлян, выходящих из гавани, я остановил лошадь. Порт их и это без всякого сомнения истина – корабли корпуса с каждой минутой выплёскивают всё больше и больше солдат, те, планомерно занимают каждый участок, вычищая его от любого сопротивления. Вижу озверевших от насилия и жестокости солдат, на чьи сверкающие клинки так и желают напиться крови. Вижу опьяневших от несуразных, но столь манящих идей Коарека, которые он насаживает подобно опиумной мании.
Из их строя вышел высокий и статный офицер неримской армии, чей шлем украшен тремя чёрными перьями. Он протянул в мою сторону руку, указав обагрённым эстоком в мою грудь:
– Храбрый эндералец! Ты хорошо сражался, но мы всё равно победили! Ваши войска рассеяны, гавань наша, а скоро и Арк падёт! Твои старания напрасны, так к чему же сражаться!?
– Потому что таков долг! – кричу я в ответ. – Такова наша миссия – оградить мир от зверья, подобного вам!
– Ты считаешь нас зверями, но за что? За то, что мы несём эпоху просвещения и лучшего существования? – неримский капитан опустил эсток и стал театрально расхаживать, размахивая оружием. – Тебе, наверное, не говорили, что наша цель, смысл нашего похода – как можно быстрее покончить с вашим религиозным мракобесием! Вы упрямо сопротивляетесь прогрессу, вы не хотите покинуть плоть и стать большим. Вы останавливаете прогресс, которого так желают наши астральные учителя.
– Прогресс!? в приступе гнева негодования рычу подобно Конану. – Вы убиваете невинных, разоряете селение и желаете смерти моему народу. Это и есть тот самый прогресс? Так вот как утверждаются новые «прогрессивные» идеалы? На острие меча? Нет, это не свет, но тьма.
– Это часть «очищения»! – оправдательно заявил неримец. – Просвещение должное очищаться от мракобесных. И как ты вообще можешь рассуждать о том, на что способен только наш пророк «высших»?
– Потому что я видел то, что несёт ваше «очищение». Я говорил с вашими ложными учителями. И знаю, что желают они только вашей и нашей смерти.
– Этого не может быть! – фыркнул капитан. – Чтобы они снизошли своим озарением до какого-то религиозного! Не может быть!
– Думай как хочешь, но эти твари не такие, как вы считаете.
– Ты всего лишь лжец, желающий сбить нас с пути истинного! – фанатичен неримец в своих суждениях. – Если вы не откажитесь от религии, то во исполнение скорейшего «очищения» мы уничтожим вас без колебаний, – он поднял меч, указав на меня.
– Что ж, тогда и у нас не остаётся иного выбора.
Без больших слов я вынимаю свиток, и вытягиваю его, несмотря на то, что когти холода впились в мою плоть, сжимая её. А затем, раскрыв второй рукой, высвобождаю заключённую в нём магическую энергию. Я изначально ощутил пальцами страшное онемение и обледенение – их в одну секунду покрыла корка льда. А затем, разрастаясь и разрастаясь, появился ослепительный белый шар. Битва прекратились – все ждали, чем кончится заклятье, даже вражеские чародеи в исступлении замерли, взирая на магическую сферу. И только один из них догадался в чём дело и закричал, что есть сил, но было поздно:
– Метель! Он вызывает метель!
Взрыв. Вот как это можно себе представить – магическая сфера попросту взорвалась в моих руках, только вместо огня или мороза она разлетелась всплеском сиятельное-белоснежной волны. А затем… небеса мигом скрыли серебряные звёзды за одеялом не понять откуда взявшихся облаков, отпросившись сильнейшую темень на гавань, пожравшую дома и деревья, улицы и людей. Тут же подул сильнейший, сногсшибательный ветер, настолько холодный, что на щеках у многих появился румянец, пальцы на ногах и руках стиснул мороз, и глаза залили слёзы, через которые мир представлялся мутным пятном.
– Снег, – сказали воины нерима, на стремительно немеющую кожу которых стала падать белая стена.
Ветер ударил пуще прежнего, мне показалось, словно меня в спину боднул леоран, а вот неримцы, ставя руки пред собой попытались закрыться от холодного порыва и снега. Мне оставалось только с заворожением смотреть на то, как враг пятится, как неримские маги в тылах отчаянно пытаются спасти положение и выстраивают ментальные щиты. Всё вокруг сожрала метель, сквозь которую ничего не видно дальше вытянутой руки – всё остальное только образы, о которых приходится сомневаться.
– Прорывайтесь! – приказывают офицеры. – Вперёд, за Нерим!
– Куда идти!? – отвечают солдаты. – Ничего не видно!
– Я тебе глазу протру!
– Я ничего не вижу!
– Что не видишь!? Глаза свои нарисованные!
Враг остановился… неримское войско, этот гиганский исполин, встал и будто бы мало на него беды – появились те, кого считали погибшими. Прорезая путь через снежную стену, зная местность лучше, чем неримляне, вышли покалеченные и израненные, но всё ещё смертельно опасные воины аристократии. Стрелы легли среди рядов неримлян, а мечники и копейщики врубились в их ряды, посеяв смерть. На смущённого врага, растерянного и рассыпавшего, вылетели аркчане. Озлобленные и ожесточённые, отчаянные возможностью попасть в окружение, они явились подобно лавине. И снова заплясала сталь и понеслись крики агонии, и вновь металл заскрипел и закипел бой.
Ухмыльнувшись, я отвожу коня и по памяти направляю, его сквозь бурю. Копыта стали вязнуть в быстро набирающемся снеге, лошадь поскакала через первые сугробы. Позади я оставлю страсть битвы и звуки всё чаще перевывает жалобная песнь метели. Мне нет дела до исхода… тем более он предельно ясен – что значит сотни против тысячей?
– Фриджидиэн! – вскоре стало доносится сквозь метель. – Подери тебя ватир! Фриджидиэн!
– Конан!
– Ах ты маленький гавнюк! У тебя всё-таки получилось!
Я подвёл коня к варварскому королю и быстро слез с него… но вот наступил в замершую лужу, и нога легко подлетела. В затылке, спине и пояснице всё неприятно сжалось, я приготовился телом ощутить боль, но за шиворот меня схватил мужик.
– Стой на ногах! – дёрнул меня солнцебережец. – Мы отправляемся к воротам! – крикнул Конан сквозь вой. – Гражданские будут уведены в горы тайными тропами, а метель задержит этих засранцев. Их не нагонят!
– Как? – спросил я. – До Арка не менее дня пути.
Ответом Конана стали только два свитка, в которых я чувствую затягивающее пространство ощущение.
– Телепортация, – понял я. – А как мы прорвёмся через врагов? Нас двое, а их сотни.
– Не дрейф! – крикнул Конан и точно впечатал мне его мощным ударом в грудь… я не мог не принять его, а он продолжил. – Все наши отошли к ущельям и тропам. А мы проверим, как там у ворот и полютуем, если что!
– А если их там тысячи? – спрашиваю я, но мои слова находят лишь пустоту – Конан уже применил свиток и исчез.
В ответ мне остаётся сделать тоже самое – я развожу руками, расщепляя пергамент и окутывая себя небесно-голубой дымкой и когда материя совершенно растворилась из ладоней, выплеснув всю магию, меня подхватывает стремительный поток и втягивает в тонкие подпространства. За одну секунду картинка перед глазами смешалась, превратившись в водоворот красок, лишь чтобы через секунду снова стать вменяемым изображением – лес, могучие стены и мощёная дорога. И среди пышных деревьев покрытых чудесной зеленью и по мокрой траве на нас напирают разрозненные группы чёрных фигур замедляя наше продвижение.
– А-а-а! – прорычал Конан и со зловещей улыбкой врезался в разряженный строй перед нами, снова купая секиру в крови.
Я же следую за ним, врываясь в бой – что мне терять? Нас двое, а врагов – тысячи, да и с Конаном будет достойнее помереть. Разогнавшись я впечатываюсь в неримлянина боком и опрокидываю его, а потом прокалываю колено, чтобы он не смог подняться и оставляю его на растерзание ополченцам. Слева на меня вылетело трое фигур, которые с криками – «за свободу!» решили покончить со мной. Отпрыгнув, я левой рукой касаюсь «громыхателя» и жму на крючок. Ослабевшие пальцы перестают чётко повиноваться и выстрел происходит с задержкой, но всё же достаточно вовремя. Пуля рассекла врагу грудь, и он рухнул на землю. Двое других в ступоре остановились, никогда не видев такого оружия, что стало для них смертельным. Мы могли биться с врагом до бесконечности – всё сильнее он стягивает солдат, которых мы рубим и колем, которые как пьяные из ночной тьмы прут на нас. Я предаюсь бою скорее из отчаяния – мы столько всего сделали, столько сражения и всё ради того, что сейчас всё сдать? Да тьфу!
Но здесь из леса послышались крики отчаянного сопротивления. Аркские стражники, оторванные от ворот, вступили в последний бой с врагом. Я прищурил взор и увидел, что травой предлеска навечно упокоено не менее полутысячи стражников Арка, вступивших в отчаянную схватку, а между ними валяются трупы неримлян, столь гениально свершившие военный ход.
– К нам! – ревёт Конан и они отвечают – оставшиеся солдаты, обессиленные и окровавленные с изодранными кольчугами стали к нам пробиваться; я видел и ужаснулся – загнанные в угол ответили таким импульсом отчаяния, что в ход пошли кулаки и зубы, аркчане прокусывали шеи неримлян, выдавливали глаза, обломками мечей забивали пехотинцев.
Конан направился к ним, орудия секирой, будто танцуя ей, к нему присоединился и я, отсекая врагов спатой. Но не пришлось и лить кровь… неримляне просто бояться подходить к Конану.
– Вперёд! – командует король, потрясывая по плечу окровавленного аркчанина, который смотрит на варвара, как на ангела. – К Арку!
Уже, являя себя через вуаль мороси, виднеются ворота Арка и двадцатка оставшихся воинов ободрилась, поднажав, выдавливая последние силы. Слева ударил дождь стрел – вражеские стрелки обрушили на нас концентрированный залп и если бы не широкие щиты аркчан – многие тут же пали бы наземь, но прикрывшись ими мы идём. Я, укрывшись под рукой какого-то бойца, продолжаю движение, смотря, чтобы мы не попали в окружение. Всё бы хорошо, только ночной дождь сильно портит обзор и всё представляется тёмными пляшущими фигурками.
Быстрее всех бежит король, сокрушающий секирой врагов. Его рёв и сила внушают ужас в неримлян, отпугивают и страшат. А вид, как его секира разрывает тела, словно они тряпичные куклы – сковывает паникой дух врагов.
– Мы прорвали блокаду! – кричит Конан, размозживши череп неримца о таран, которым они выбили ворота и оглянулся, дабы проконтролировать отступление.
Все спасённые стражники прорвались за ворота Арка, протиснувшись за таран и оказались в безопасности. Пробежал и я, видя, как иная стража в красно-белой экипировке выталкивает его. Во внутреннем дворе с наклоном к воротам, стесняемой стеной, сторожкой и ещё несколькими строениями, всюду валяются отмеченные войной тела – нермлян и стражи Арка, замаранные кровью и грязью. Я пробегаю дальше них и тут мои ноги словно сами подкашиваются, лишившись силы, и рухнул в лужу, где смешалось мало, грязца и пахнущая железом жидкость. На удивление нет сил, и переворачиваю себя руками, подтянувшись к стене, оставив происходящее.
– Нужна ваша помощь на рынке! – кричит стражник и Конан, посмотрев на то, как я бессильно сижу у стены, подбежал ко мне:
– Иди, – говорю Конану, не в силах подняться, отмахнувшись от него; в моих ногах пульсирует усталость, левая рука снова ослабла настолько, что я с трудом собираю пальцы в кулак; Конан увидел, что зелья и день меня сильно вымотали и оставляет, продолжив бой без меня.
Не знаю почему, но как только оказался за стеной города и расслабился – меня мгновенно одолела усталость и хворь… настолько, что даже не смог совладать с ней и рухнул возле стены. Я только, сидя и чувствуя холод камня продолжаю безмолвно наблюдать за всем тем, что происходит. Судя по звукам, таран всё же удалось оттащить, тут же появляются Арантеаль и то самое «чудо», с которым все носятся, которые в моих глазах не более чем два сияющих пятна. Тут слабо проглядываю фигуру Шарима, на которого я бы прямо сейчас мог бы кинуться, если бы не бессилие.
– Так, а вот ты где, – рядом со мной оказался апотекарий, который достал бутылку с зельем и протянул её мне. – Я не думал, что у стимулятора для мышц будет такой негативный эффект.
О’Брайенн помог мне приподнять голову и залил в горло ещё одно зелье, которое совсем скоро сняло с меня весь побочный эффект от того, что он же мне и выдал с утра.
Прояснившись разумом, и снова ощутив силу в ногах и руках, смог подняться и подойти к воротам… теперь там не было этого «чуда», оно стоит чуть дальше, а вместе с решёткой ворот проход в город закрыт каким-то мерцающим зелёным барьером. Отовсюду доносятся крики и вопли людей. Кожу слегка ласкает прохлада. Тут же я гляжу на Арантеаля, его доспех и меч вымаран в крови, а само его лицо обозначает нечто схожее с тревогой.
– Арантеаль, – тихо обращаюсь к нему я. – Как это случилось? Мы были в порту, а потом словно из ниоткуда появлялись их долбанные корабли! Нас чуть не перебили в этом долбанном порту! И почему у меня так сильно трещит голова?
– Видимо они наложили магию невидимости, – сдержанно ответил великий магистр. – Нам тут тоже досталось порядочно. Враг повредил ворота здесь, и мы их восстанавливали. А насчёт головной боли… не беспокойся это от заклинания блокировки. Мы запечатываем ворота, что бы враг не просочился в город.
Я смотрю, что за зелёным магическим щитом показалась статная фигура. Вижу чёрный волос, аккуратно убранный назад, подстриженную бородку и глаза с коварным прищуром. Он идёт вольно и властно, будто он король Арка и всех земель окрестных. На латах воина возлежит промокшее подпоясанное сюрко цвета угля, на которым ярко выписывается одноглавый геральдический орёл. Он подошёл к решётке, обступая то, что осталось от стражников Арка, злорадно ответив:
– Теалор Арантеаль на поле боя… должен признаться, я удивлён.
– Таранор Коарек, – узнаёт неримца Велисарий.
– Господи, ты только посмотри на этих несчастных дураков…, – показывает палашом на разорванные кусками мяса тела Коарек, – верили тебе до конца. Похоже, ты до сих пор ценишь человеческую жизнь ничуть не больше, чем, когда служил на Кире, – предводитель вольного народа поднял лицо, и взглянул в очи грандмастера. – Сколько там было человек, Арантеаль? Я забыл.
– Это кто был? – спрашиваю я у Арантеаля, показывая на плоть у врат.
– А, это те, кто остался… за барьером, чтобы выполнить «святой долг», – пояснил Коарек.
– Мудрые слова из уст того, кто разжигает войны, – в своей манере «свинцово» молвит Арантеаль.
– Ох, так вот кем ты меня считаешь? – обиделся Коарек, став эмоционально жестикулировать. – Если я правильно помню, это ты отказался от переговоров. Можешь не верить, но мне всё это доставляет не больше удовольствия чем тебе. А потому, ещё раз, Арантеаль: сдавайся. Твоя так называемая «армия» смехотворна в сравнении с моей, а проникнуть в город для нас лишь вопрос времени. Поэтому раз в жизни сделай правильный выбор и закончи конфликт прежде, чем прольётся ещё больше крови.
– Зато наша армия сможет тебя остановить, – вперёд шагнул Велисарий, вставая плечом к плечу с Арантеалем. – Отступись, и сбереги тысячи жизней!
– Ах, некий Велисарий, – ехидно улыбнулся Коарек. – И чего вы добились за эти дни? Я внимательно следил за ходом этой войны! Фермерский берег почти наш! Весь юг вскоре попадёт в наши руки. Твои армии ещё более смехотворны – вы попытались нас остановить всерьёз, но потерпели крах.
– Поверь, ещё не все битвы пройдены.
– Вы можете сражаться, сколько вам вздумает. Против правды мира вам не выстоять!
– Хорошо сказано, Коарек…, – просипел рядом стоящий Юслан. – И чего же ты от нас ждёшь теперь? Преклонение перед твоей мудростью?
– Юслан Ша’Рим… Как печально видеть тебя здесь. Всю жизнь ты боролся с религией и её лапами, а теперь сражаешься за неё.
– Я сражаюсь за то, что называется здравым смыслом. Попробуй как-нибудь.
– … Как сказал Арантеаль: «последний шанс», – Коарек, подняв меч, обвёл широкой дугой нас остановил острие на Грандмастере. – Прекрати работать над светочем, и никто не пострадает. Очищение должно произойти, и ты его не остановишь.
– Поверь мне, остановлю. Это всё? – стеной стоит за свои идеалы Арантеаль.
– Да…, Коарек сжал пальцы до побеления, – Альма, выстроить пленных… я хочу, чтобы последний из них был распят до заката. Потом проинформируй войска – эндеральцев убивать на месте.
– Господин, – вперёд шаг сделала светловолосая девушка, на её поясе болтается позолочёный топор, а прекрасное лицо напоминает о норманнских красотах. – В порту у нас проблема. Не удалось взять пленных.
– Почему?
– Действия войск так называемого Оборонного совета нам помешали.
– Хорошо, – нервно высказал Коарек. – Тогда просто казните всех эндеральцев, которых встретите!
– Есть.
Коарек не стал уходит после приказа, чего-то выжидая. Он подобен капризному ребёнку – все вокруг должны плясать возле него, а коли его воля не исполнена, то мало кому может поздоровиться. Вместо криков, соплей и воплей он изъявляет своё глубоко недовольство кровавыми расправами, грабежами и тотальным опустошением.
– Что? – спросил Арантеаль, подмечая внутреннее настроение врага и смотря на предводителя Вольного народа, в котором так и зреет целая речь, которую он не может не сказать:
– Религия – это болезнь, Арантеаль! – напыщенно и гордо, словно проповедник заявил Коарекк и стал нести горячее слово… то ли для нас, то ли для солдат, позади себя. – И в ней причина того зла, что случилось в этом мире за прошедшие тысячелетия. Твой сын так же это видел в отличие от тебя, но допустил фатальную ошибку. Он верил, что смерть Рождённых светом всё изменит… однако они были лишь симптомом болезни, а не её причиной.
– Нет, – ввязался мой командир. – Зло свершается потому, что оно может совершаться – будь то разбойником на тракте или же Рождённым светом, в своей спеси уничтожившим город. Всё – просто. Причина зла, в отсутствии добра.
– Причина – религиозность как таковая… сам тип мышления, – настаивает Коарек.
– Даже если это было бы правдой, казнить народ только за то, что они родились не в той стране, никому не поможет, – на этот раз заговорил и «пророк».
– Я казню не из-за страны, а потому, что мышление извращено. И вопреки тому, что ты можешь думать, это не доставляет мне удовольствия, – распаляется Коарек, активно разводя руками. – Религиозные люди предпочитают иррациональность здравому смыслу, а догмы – свободному мышлению. Они сами себя превращают в марионеток, а значит, ответственность лежит и на них. А твоё, поведение, Арантеаль, служит последним доказательством. Поверь, я бы хотел иной путь, но ты мне показал, что его нет.
– Ага, конечно, – сейчас я начал говорить, вкладывая обвинение в каждое слово. – То есть ваше свободные мышление это – убей верующего, уничтожь храм и сожги дом молящихся? Нет это больше напоминает на догмы… отступившись от которых, попадаешь под меч закона. Ты – искореняешь людей тысячами, только потому, что они думают не так как другие. И это – свобода? То есть слепое повиновение инфернальным существам, призывающим лить кровь невинных, которые не представляют для вас опасности, ради не понять чего – это свобода?
– Ты не понимаешь нашей борьбы, парень! Ты – идиот, раз не понимаешь замыслов «высших»! – обиженно кинул в мою сторону Коарек.
– И что же хотят эти «высшие»? – спросил Велисарий.
– Высшие не вознесут нас до тех пор, пока язва религиозности не будет вырвана из каждого отдельного ума в этом мире… я пытался пойти мирным путём, но похоже он ни к чему. Так прими же последствия. – Коарек повернулся в сторону «пророка», мне показалось, что его губы дёрнулись в подобии улыбки. – Кстати, приятно видеть, что тебе удалось выжить.
– То есть вы верите в своё вознесение и уничтожаете тех, кто верит в иное? – продолжил Велисарий. – Чем вы отливаетесь от религиозного фанатичного народа? Так же верите в нечто… вера – столп вашей мысли, «высшие» ваши боги, а все убитые – жертвы им.
– То, что скоро случится, будет на твоей совести, Арантеаль. Даже не пытайся убедить себя в обратном! – кричит Коарек, пропуская мимо ушей доводы моего командира и лишь фыркнув в его сторону. – Ты можешь сражаться сколько тебе влезет, но наш орёл уже развивается под стенами вашей столицы!
