Степан Витальевич Кирнос
Во имя порядка: на заре новой эры
Я ощутил, как капли влаги упали на моё тело, как рубаха стала мокрой и как живительная влага растекается прохладными струйками по коже. Ощутил, как она передаёт мне сил, как кости мои крепнут и плоть исторгает власть духов злобы. Это чувство такое же, что я испытал в том мёртвом храме, при явлении ангела. И как тогда – я снова могу встать, что и делаю, грозно возглашая:
– Не будет победы вашей!
– Можете пробовать, цивилизация до вас уже попытала удачу и проиграла! И теперь все их души – наши!
– Вы – высшие, – даю я им имя, услышанное мной ранее.
– Можете нас звать так. Овцы, покорно идущие путями гибели, именно так нас и прозвали. Но какое нам дело до наречий, коими кличут нас? Вы все сгорите в огне, ваши души – наши! – с визгом стала отступать тьма от области, куда рассеялась вода с кропила.
– Вы лжёте и сбиваете нас с пути! Мы остановим вас! – криком я пытаюсь бороться с их пронзительно-едкими речами.
– Вы всё равно проиграете. Не интригами, но мечом мы возьмём своё! – настаивают тени. – Авадд-Адонн! Он поведёт наши легионы в бой и сокрушит вас! Аввадд-Адонн пройдёт огнём по всем землям и сожжёт всё пламенем очищения! Аввадд-Аддон! Он пришёл!
Из чрева пустоты вышла более чёрная, намного выше и страшнее сущность, явившая для очей плоти материальное подобие – латник в чёрных вздувшихся доспехах, в лицом, сотканным из огня, а глаза подобны сверкающим рубинам. Его пасть распахнулась, и со словами вырвались языки пламени:
– Маленький человек пытается нам противостоять. Но его противостояние ничего не стоит, ибо мы грядём на землю во плоти, если не будет победы интригой.
– Единый вас сокрушит, ибо Он и создал вас и Господин ваш навсегда!
– Маленький человек, склонись перед нами! – могущественный «высший» протянул ко мне огненную десницу, явив картину нестерпимого ужаса – весь мир иссыхает, души охваченные адским огнём вырываются из тел, а среди них и Лишари, и Джеспар, и Арантеаль, и Велисарий и Калия – все; боль, странное чувство уныния и страха проникло в каждую клеть моего тела.
– Нет! – твёрдо отвечу я, понимая, что ныне последует удар.
– Маленький человек! – взревел дух и изо рта его пыхнуло такое зловоние, что можно было бы умереть от удушья, если бы не ладан. – Пади же и отдай свою душу нам!
– Господин Неба и земли, вонми плачу нашему, призри на скорбь и боль нашу и помоги, ибо милость твоя бесконечна! – я сделал единственное, что сейчас мог – сам обратился Единому.
И ответ пришёл – от алтаря явился свет, настолько яркий, и всепроникающий, что всё здание буквально зассияло. Тьма… она загорелась нежно-светлым пламенем и практически не стало больше ни духов, ни их чёрного покрывала. Смрад, страх и слабость отступили, уступив место приятному аромату и вечного торжествующего света, а душа. Я поднялся, без страха смотря в оставшихся слуг первого архипредателя. Теперь пришло их время терпеть трепет, я вижу, что всей своей сущностью они испытали такую боль, такую боязнь, что будь они в плоти, немедленно бы умерли. Но они – духи и с глазами, исполненными безумия, гнева и боли, исторгаются во тьму внешнюю, откуда и пришли. Пары мгновений хватило, что в церкви торжествовал только свет… нераздельный и торжественный, просиявший изнутри надписи и картины на стенах изнутри, обволокши каждый угол, каждую свечу, каждую душу.
– Благословен Единый! – поют Мэльсхедек и Исаил, по их щекам потекли слёзы от избавления и радости, что Небо ответило им, что Он с ними. – Приди и порази тьму! Пошли Свои силы небесные и наполни всё сияние чистым, небесным!
– Благословен и славен ты Господи! – пою и я, сердце моё расцвело, скинув оковы морозного ужаса, просияв светом духовным, мне кажется, что всё живое возносит хвалу Творцу. – Слава Тебе за спасение! Слава Тебе за всё данное! Молю тебя.
Во свете явилось нам зрелище иное, несущее такое ликование, несравнимое ни с чем – это мир, наш. Есть победа жизни и нет ползущей огнём смерти. Есть проникающий в души свет и вымывающий их от нечистоты и нет лживого очищения. Я обратил голову вверх и плотные глаза встретились с мириадом глаз служителей Истинного Света, принявших обличие существ совершенной красоты. С Неба изливается пение от которого перехватывает дух, тело наливается необычайной силой:
– Свят! Свят! Свят! Вседержитель Воинств небесных Предводитель! Свят! Свят! Свят! Победитель смерти! Земля полниться славой Его!
Я готов вечно созерцать великолепный хор певчих, блещущих светотканными ризами, и внимать их чудесному пению, окружённых горящим небесным серебром облаками. Но голос, что сильнее грома, и повелительней, чем у всех Рождённых светом, звучит от алтаря, где свет сильнее всего, окутывая фигуру, приковывая внимание:
– Единый позволил вам испытаться силами мятежника, и вы узрели их. И поняли, кому противостоите! Воззвав к Небу, вы потревожили и муть злобы, обратившую на вас внимание. Но благ Единый и Его волей бегут от вас слуги звезды зари! – провозгласил вестник Единого, и я узнаю его… то самый, что помог мне в битве с женщиной. – Благословите Вседержителя.
Одного, самого краткого прикосновения к Свету, к Небу хватило мне, чтобы не просто взбодриться… я ощутил себя новым и готовым к наивеличайшим свершениям. Купаясь в свете, мне кажется, что весь мир предельно ясен, что нет славы, более славы Единого, и дивлюсь вопросу – как Рождённые светом могли предать?
– Фриджидиэн, – звучит слово из света. – Ты действительно желаешь исцеления для Лишари? Ты хочешь этого, даже если это тебе в дальнейшем принесёт тебе великую боль?
– Да, пусть Он исцелит её, – без тени сомнений даю я ответ.
– Да будет по слову твоему.
В противопоставлении многословию, шипению и коварству высших, это светозарное существу, посланник Великого Господина благословенно немногословен в вопросах и ответах. И дальше, вестник Истины дал наставление непреложное:
– Единый покроет вас от тьмы, что нависает над мнимыми спасителями мира сего, что возводят маяк погибели. Верой же спасайтесь и благославляйте Единого во всех делах и на всех путях своих. И помните, что малое благое дело, лучше великого, в котором нет опоры на истину!
С этими словами вестник Единого, вознёсся к Пославшему его и небесное торжество мигом исчезло. Ниспало пение, оставив лейтмотив в душе, ушли образы, но в глазах горит свет. Раз прикоснувшись к Небу, забыть это невозможно, сама душа будет взывать к этому.
Сейчас всё так же, как и прежде – свечи мирно горят, отсвечивая огни в полу, Исаил и Мэльсхедек кадят алтарь по кругу и только трещины на окнах напоминают о буйстве нематериального мира.
– Благодарим Тебя, Единый, что не оставил молитву нашу без внимания, – я продолжаю смотреть за службой. – Благослови нас Единый, ибо нет Бога кроме Тебя. и чтить будем тебя мы вечно.
Остановившись, Мэльсхедек и Первосвященник поклонились друг другу, чем окончили службу. В пропитанных потом и истемневших рясах и хитонах, они позволили усталости немного взять верх… и упали у ступеней. Плоть изнемогла от борьбы с иным миром, и теперь нужно дать ей отдохнуть. Немного подсобравшись, они переместились на ступени, где, лёгши на выступы, предались отдыху.
Мысли… их практически нети. Лёжа на полу, ощущая приятную прохладу гранита, я смотрю в белый потолок, где недавно пел небесный хор. В том, что произошло, я не сомневаюсь, только думаю, как теперь жить дальше. Определённо есть «высшие» и они хотят уничтожить этот мир… похоже, что разрушение стало их сутью, и они не могут существовать иначе – эта эмоция пропитала их души. И есть Тот, Кто сильнее всего этого и властен не просто сорвать колесо истории, но изменить нас изнутри с нашей же воли… иначе было бы невозможно. Уверовав на севере, я утвердился сейчас, и понял, что наши сердца самое настоящее поле боя… и кому отдать победу, выбор делаем мы сами.
Только я собрался сомкнуть отяжелённые веки, как до меня доносится страшно знакомый голос… я его уже сегодня слышал, и он уже приносил недобрые вести:
– Фриджидиэн! Фриджидиэн!
В церковь влетел мужчина в жёлто-серых мантиях, с сумкой наперевес. Даже сквозь пелену на очах я разглядел страх и трепет в его глазах, губы апотекария побелели, а сам он летел, словно за ним гнался чёрный мирад.
– Что случилось? – минорно звучит мой вопрос с пола, я даже не могут встать – усталость пригвоздила меня к граниту.
– Лишари! Она! О-ох! Она! Лишари! Ух-х!
О’Брайенн одновременно пытался и продышаться, и сообщить мне нечто важное. Согнутый, опёршийся ладонями на колени и капающий потом на пол, тяжело дышащий, он дал мне время ему задать вопрос:
– Как ты меня нашёл?
– Мысль… непонятное наваждение… мне показалось, что только здесь ты можешь быть, – Выдавил О’Брайенн, всё ещё пытаясь продышаться, но по глазам и блеску в них, я чувствую, что он желает сообщить нечто неописуемое важное.
– Говори.
– Лишари Пегаст. Она… жива. Жизненные функции восстановлены до стабильных. Я не знаю…
– Как это было? – с волной надежды, звучит мой вопрос.
Душа вновь ликует, так свежо и приятно духу, что тянет танцевать и петь, несмотря на полное изнеможение плоти. Пока апотекарий собирается с мыслями, я воззвал к горсти оставшихся сил и выдавил эфемерную улыбку – мне настолько приятно и радостно, что даже усталость не заставит моё лицо пребывать во мраке.
– Как всегда, я готовился дать больным лекарства, как услышал пение в лазарете и пошёл туда. Но там меня встретило то… что я не могу объяснить словами науки. Я – учёный, но… это необъяснимо?
– Что? – улыбнулся я пуще прежнего, зная в чём дело.
– Я видел странное явление. Подобие сияющего воина… с кадилом. Он поднёс к ней благовоние, и раны, пятна… они исчезли. Она не ожила… нет… но… яд, его больше нет. – О’Брайенн остановился, прыгая широко распахнутыми глазами по церкви и остановил взгляд на скульптуре ангела, видимо найдя в ней мистически знакомое. – Фриджидиэн, мы можем спасти её! У меня есть время!
– Хорошо, – выдохнул я и закатил глаза, веки сами опустились и последнее, прежде че я уступил власть над своим телом сну, было слово. – Ступай.
Глава 15. Пришествие орла
«Важнее преимущества численного – превосходство в тактике и стратегии. Но численность тоже важна, кто бы чтобы не говорил.»
– Силл Ваил – Командующий Аркским городовым полком, трёхвековой давности.
Следующий день. Порт Арка.
– Прекрасный вечер, не правда ли? – спросила девушка рядом со мной.
И вправду – на небе ясно и чисто, от горизонта до горизонта всё усеяно серебряными звёздами на тёмно-синем полотне, твердь небесная величием и могуществом, гармонично смешанным с торжественностью и миром, внушает мне покой. Он нужен после стольких беспрестанных сражений за родную землю и за жизнь дорогого человека. Не одними зельями апотекария я буду спасаться, а ещё и миром, и верой. После произошедшего в церкви, я не только перестал бояться тени, но и понял, что наше мироздание куда глубже, чем может показаться. Но сейчас я не хочу рассуждать об этом, ибо оставив Эндерал на попечение Велисария, а Лишари на заботу О’Брайенна, я надеюсь выцепить спокойную минуту.
Рядом со мной идёт высокого роста, стройная, и златолицая дама, с каштановыми густыми волосами, облачённая в светлое длинное платье, на котором красиво легла кожаная куртка.
– Эшра Мирайа, – вспоминаю я имя дамы, с лёгкой улыбкой. – Вы удивительная девушка. И вправду, почему бы вам не отправиться в Киру?
Вокруг нас строения. Похожие на аркские – такие же аккуратные, но с тенью хладности, отдают серостью. Большая широкая гряда домов и зданий, растянувшаяся от восточной заводи до самых гор, упираясь в скалы. Сквозь узкие улицы гуляет ночной прохладный ветер, отрезвляя напившихся или даруя силы уставшим. В немногих окнах всё ещё горит свет, но большинство зияют темнотой – склады почивают в пустоте, немногие дома спят и только портовые кабаки работают.
– Я вас попросила сказать мне, когда приплывёт корабль из Киле, – с призраком обиды вымолвила дама. – Ну да и сказала, что сегодня прекрасный вечер.
– Да я помню, – опустив голову и став разглядывать маленькое четырёхногое пузатое существо, с мраморно-белой кожей, и большими рогами, я ответил. – Через три часа должен прибыть корабль. Кстати, как зовут вашего малыша-леорана?
– Эльфрида её зовут, – девушка потрогала пышный волос, – а вы добрый мессир, а вас как зовут? Вы так и не представились.
– Я – Фриджидиэн из Арка, – отвечаю я даме, понимая, что она хочет продолжить знакомство.
– А чем вы занимаетесь в свободное время?
– Работаю, – с этим словом я вспомнил промахнувшие недели… как часты они словно пришли и в них я нахожу только веру, политику, кровь и гарь войны; я не хочу смущать девушку, не желаю давать ей ещё один повод бояться; в Арке сейчас спокойнее чем на фронтах в сотнях и тысячах километрах от города.
– Так кем же?!
– Работаю художником. Иногда помогаю в городской галерее картин и историческом музее, – придумал я, что ответить.
– Может тогда сходим и выпьем? – с энтузиазмом сказала девушка-аэтерна. – Как раз часа три есть. Обсудим картины и… политику. Я слышала, что на Фермерском берегу сражаются с Неримом. Не знаю, так ли это.
«Ещё как так», – подумал я, вспоминая то, что сейчас там творится.
Тишина и покой, ночь и прохлада так и говорят – иди с ней, напейся в стельку и забудь о всём, что пережил. Я бы так и сделал, если не б не лицезрел того, что произошло со мной – ангела всё что с ним связано, если бы не знал ту неримку. Я бы пошёл и напился до смерти, чтобы потом какой-нибудь стражник оттащил меня в камеру до утра трезветь. Но я не хочу этого. И сколько бы я не бежал от войны – она преследует меня даже в моих мыслях – и вот мне кажется, что где-то вдалеке свистит снаряд катапульты… Нет, не кажется!
Резким прыжком я поваливаю аэтерна на прохладную брусчатку, а через секунду рядом раздаётся взрыв. Снаряд, набитый порохом, с трещащим гулом раскалывается, высвобождая огонь и ударную волну, разнося часть стенки и выбивая стёкла. Я почувствовал, как меня окатили горячие щепки.
– Что это!?
– Беги к извозчику! Живо! – приказываю я и она вырывается, вскинув леорана на плечо, дав такого дёру, что не каждый мужчина-марафонец за ней угонится. – В город!
Я тяжело поднимаюсь с брусчатки… на мне простая бардовая рубашка и штаны с сапогами, у меня нет оружия, кроме «громыхателя». Повертев головой, я замечаю, как возле меня проносится отряд стражи, а затем справа и слева по барабанным перепонкам ударили громоподобные взрывы. А вскоре небо рассекла ещё дюжина снарядов, смертоносным пламенем, дождём осевшая между домами на улицах.
У меня нет доспехов и клинка, как я буду сражаться?! И всё же я должен знать, кто посмел на нас напасть, хотя я и сам понимаю это. Пробежав в сторону верфей, минуя дома, бегущих в страхе людей и садясь, при взрывах снарядов. И то, что я увидел спустя минуты, ввергло меня в панику. Огромные трёхпалубные корабли, среди которых тащатся судна поменьше, большие и пузатые, малые и удлинённые – оказались вблизи порта да так неожиданно, что стало страшно… как они подобрались так незаметно? От одного края моря до другого края моря я не вижу ничего, кроме кораблей, над которыми реет стяг с орлом. Я же ещё полчаса назад не зрел ни одного судёнышка на горизонте, а теперь они подбираются всё ближе и ближе.
Отчаянный бой им пытаются дать корабли Святого ордена – выстраиваясь кривой линией, они вскоре станут огненным напоминанием о себе. Баллисты и катапульты с неримских кораблей ударили по суднам Арантеаля, пробивая им борта… те недолго продержатся.
– Первый общеармейский корпус, – обозначил я вторженцев.
Наше положение, хуже, чем безнадёжное – противников двадцать пять тысяч, а в гавани едва ли наберётся горстка храбрецов. Кто им даст отпор? Кто встанет стеной между безбожным зверьём и добрыми людьми Арка?
– Командор! – узнаёт меня один из один воинов в тёмно-лиловом покрове поверх кольчуги. – Что будем делать?
– Сколько у нас в распоряжении воинов? – сходу спрашиваю я.
– Три сотни из Единой Эндеральской Армии, две сотни с Конаном прибыли сюда, тысяча воинов аркской аристократии и да пять сотен лучников и арбалетчиков.
– А что с Городской стражей?
– Портовые подразделения в панике! – ответил воин и показал на то, как объято огнём некое трёхэтажное здание. – Их командный пункт уничтожен работой палубных батарей.
И тут же я вижу подтверждение этих слов – люди и аэтерна в красно-белых тканевинах поверх брони носятся, не зная, что делать – противоречивые приказы, паника и уничтоженное командование – всё это парализовало не менее полутора тысячи стражников. Растерявшаяся стража Арка не сообразила, что необходимо делать, а только беспомощно металась по порту в ожидании услышать приказ от вышестоящего командования. Жалкое зрелище… остатки некогда великой армии превратились в подобие перепуганных крестьян.
– Фриджидиэн! – слышится приветственный рык за спиной, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть рослого воина, в шкурах и броне. – Как хорошо, что ты здесь!
– Господин Конан! – радостно я приветствую мужика. – Я тоже рад тебя видеть здесь!
– Только пришёл встретить новую партию хорошего вина, как здесь появились эти твари! – разозлился варварский король и тут же успокоился. – Скажи, что будем делать? – мужик ткнул секирой в сторону моря. – Больно их много.
– Принимай командование всеми войсками… кроме тебя, тут больше некому, – я осмотрелся, видя, что клубы дыма захватывают квартал за кварталом. – Ты самый опытный вояка.
– Нужно эвакуировать гражданских в город, – Конан стал водить секирой, рассекая порт на части. – Справа поставим аркчан, пусть прикрываются статуей Мальфаса. Слева встанут мои братки, а в центре армейцы.
– Король Конан! – коленопреклонённо обратился воин в синих одеждах. – Жду приказов.
– Уже король, – прошептал я, удивляясь насколько быстро вышедшие из тени, обретают власть.
– Выводи народ, Меровинг. Бери полсотни воинов к себе и шевели задницей!
– Да Арка день пути… долго будет, – говорю я. – Сможем ли мы столько продержаться?
– Мы выдержим, – он тряхнул меня за плечо, крепко сжав его. – Только дадим тебе панцирь и меч хороший, чтобы ты лютовал с нами.
Я слышу гром – это две оставшиеся пушки «работают» по кораблям – их ядра прошивают борта, крушат осадные орудия на палубах и стали хоть какой-то угрозой для неримского флота. Спрятанные в глубине порта, они пока недосягаемая цель для наступающего врага, его артиллерии.
На спине сомкнулись застёжки и грудь прикрыла лёгкая пластина спрессованной кожи, усиленная тонкими пластинками чёрной стали. В правой руке изогнутый аэтернский меч, похожий на саблю, а в левой массивный щит, закрывающий меня от голени до плеча. Голову зажал тяжёлый шлем, чей гребень хлещет ветер.
Медленно, но верно, в гавани появляется подобие организованной обороны. Пока корабли Святого ордена жертвуют собой, даруя нам драгоценное время, мы готовимся встретить неримлян и уже самим отдать жизни, лишь бы гражданские добрались до крепких крепостных стен.
– Первая сотня, – командует Конан, порыв ветра поднял его бороду и растрепал на волосинки. – Занять позицию у верфей! Мои побратимы, на левый фланг!
Моментально пронеслась вереница воинов, с топорами и широкими круглыми щитами. За ними подбежали и десяток ратников с кожаными панцирями поверх кольчужных рубах, с люцернскими молотами, свернув во двор, образованный стыковкой двухэтажных зданий, где встали и мы.
– Милатарий аристократии – Косс Даль’Лорэ, – представился воин. – Я слышал, что вы господин Конан теперь командуете.
– Да! – прорычал варвар, и указал на огромную статую Мальфаса, воздвигнутую на маяке, словно сам Рождённый свет готовится свершить суд над врагом. – Выдвигайтесь. Туда.
Тут же подбегает воин городской стражи, чьей отметкой отличия стали три полоски на плече:
– Лейтенант Салливан! – представился стражник. – Командующий вторым пехотным полком.
– Лейтенант командует полком? – смутился и тут же был пристыжён:
– Полковник мёртв.
– Ладно. Становитесь второй линией, за нами! Лучников из среды вашей, смешайте с нашими и на возвышения к ним же!
Конан, отдав поручения всем, кому можно и распределив армии, приготовившись к обороне, посмотрел на меня. И снова я вижу столь знакомую мне эмоцию – надежду на грани отчаяния.
– Тот, кто победил меня однажды, отдаёт командование в мои руки, – Конан хлопнул по плечу. – Хороший ты малый.
– Конан, прозванный среди своего народа королём, – я натужно улыбнулся, вспомнив столь величественный титул и то, что он у бывшего бандита, – ты единственный знаешь, как гонять своих людей. И все боятся тебя больше, чем меня.
– Бери командование Единой Армией, – в ключицу ударил Конан. – И постарайся держаться как можно дольше.
– Будет исполнено… король.
Я кивнул и побежал прочь из двора. Витая между узкими улочками, я вышел к морю, оставив позади многочисленные постройки гавани и улицы, по которым уже поплыл смог. Мы приготовились встретить врага, выстроившись неровными линиями, среди домов, грузов, портовых нагромождений, кранов и складов. Корабли Святого ордена практически полностью ушли под воду, их красная парусина с золотым оком чёрными опалёнными кусками ткани поднялась к небу, взимаемая ветром, а корпуса суден отправились ко дну. Они отдали свой долг – их матросы стояли до последнего… теперь пришёл наш черёд отдать долг.
Гавань Арка – самый большой порт во всём Эндерале, растянувшийся на километры, он мог принимать в день целые торговые флотилии во время своего рассвета. Мне снова горько, только на этот раз от того, что столь живописное место станет ристалищем. Но такова наша судьба – защищать родину, всеми возможными силами и средствами, отважно встречая врага.
Вздев щит, я смотрю направо и лево и вижу, что маяк со статей Мальфаса стал отличной позицией для аркских арбалетчиков. Снова гремят орудия, и пушки разбивают в щепки прибивающиеся корабли, но как бы интенсивно они не работали, им не удастся потопить орду деревянных посудин. Устремив взгляд к флагам, я вижу орла… всё тот же неримский, в сердце которого алым сияет цифра «1»; в одной лапе зажат меч, а во второй свиток – символ первого общеармейского экспедиционного корпуса. В противовес двадцати пяти тысячам три с половиной, где я стою посреди лилово-серебристой линии, чьи щиты украшены двуглавыми орлами, или буквой «Р».
– Воины, – громогласно я обращаюсь к солдатам. – Не ради Ордена или богатств вы сражаетесь, но за родину, её добрых граждан! Держитесь мужественно, держитесь ради всего святого!
Корабли пристали к верфям и выкинули трапы, глухо ударившиеся о камень. Мгновением позже по ним затопала солдатня в больно знакомых табардах и тут же легла. Лучники и арбалетчики стали вести обстрел по навесной, затмив звёзды дождём болтов и стрел. Сталь пробила кольчуги, и первые противники плюхнулись в море. Баллисты и катапульты попыталась сместить огонь к нам, но встретились с ментальными барьерами, выстроенными нашими армейскими чародеями.
Боевые маги Нерима решили ввязаться в борьбу с коллегами и с бортов кораблей пси-щиты испытались потоками пламени и зелёной некротической энергии. Барьеры вспыхнули от напряжения ментальной энергии и воздух между нами и врагами засиял жёлто-красными цветами.
– Стену щитов! – скомандовал я и мы сомкнулись.
Орудия перевели огонь, кладя ядра у маяка и пытаясь потопить огромные карраки, решившие охватить левый фланг. И те приостановили продвижение, не желая лезть на огневой рожон.
Пехота врага стала собираться на краю верфей и как только их стало достаточно – ломанулись в атаку. Необузданной кучей, превозмогая бешенный обстрел, неся знамёна они идут, вопя и крича.
– Коарек – наш свет! – кричат неримляне, противопоставляя старой эндеральской литании свою. – Очищение – наше причастие!
– Вы не пройдёте! – кричу я, подняв щит, чтобы меня не сразил вражеский меч.
Вот сталь и блеском пересветом заплясала в столичной гавани, первая битва за Арк началась и как её можно обозначить? Орёл сцепился с орлом, пока око в блаженном сне спит. Оттолкнув врага, я парирую удар, и совершаю быстрый выпад – моя спата пронзает кожаный панцирь. Враг отпрыгивает назад, и его место занимают трое алеманн, рассекая воздух широкими размахами топоров. Щит стал единственной преградой между мной и лезвиями топориков, что неистовыми ударами владельцев выбивают щепки из моего щита.
Братья по оружию рядом со мной держат строй, удерживают врага, не уступая ни йоты брусчатки. Сердцеземцы, солнцебережцы и аркчане встали вместе против норманнов и алеманнов из Нерима. Сохраняя строй, короткими колющими ударами мы заставляем истекать неримлян кровью, пока они бесполезно пытаются достать нас.
Рука, из которой ушла жизнь, держится лишь на зельях и воле, ей я держу щит, спасающий меня. Теперь перед нами всё заполнено неримлянами, которых с каждой минутой всё больше и больше. Чёрно-жёлтой массой, преодолевал дождь стали, с исковерканными в безумии рожами, они напирают на нас, оттесняя от линии
– Архгх! – воют враги. За новый мир! Очищение! Очищение!
Я отвечаю сосредоточенностью. Чувствуя панцири товарищей, стиснутый ими, я могу лишь колоть спатой. Меч носится туда и сюда, как шило, находя слабые места в броне врага и окропляя брусчатку кровью. Над головами всё залило магическое пламя и холод, навесом ментального шатра, простёршегося над нами и осветившего поля боя с неестественной яркостью.
Наши лучники промедлили только для того, чтобы обрушить на врага залповый дождь из тысячи стрел, осевший практически рядом с нами.
– Вражеские лучники! – кричу я, заметив, что к нам подплыли корабли, несущие на бортах целые компании народа, вооружённого луками. – Приготовиться!
Теперь нам приходится скрываться от железного дождя – последующие ряды вздели щиты, и мы стали похожи на черепаху, закрытую со всех сторон. Стрелы увязли в дереве, не причинив вреда.
– Раздавить этих червей! – кричат из строя неримлян, и мужики усилили давление, нам пришлось отходить, уступая драгоценные метры; но мы оставляем и край гавани, устланный чёрно-жёлтыми телами, среди которых очень мало наших.
Случилось неожиданное – щиты не просто вспыхнули, они взорвались. Магия, столкнувшись с магией накалилась настолько и вобрало такое количество энергии, что это вызвало вспышку. Разлетевшись разноцветным салютом, барьеры исчезли и теперь мы беззащитны перед вражескими колдунами. Вздрогнув, я понимаю страшное – теперь чары упадут на нас.
На поле боя вышли воины поопытнее и могущественнее. Рыцари народа, закованные в блестящие латы металлической стеной двинулись на нас. Их эспадоны выписали прекрасную дугу и подобно топорам обрушились на щиты. Укрытия жалостно хрустнули, руками они вырывали людей из строя и отдавали на растерзание обычной солдатне. Теперь мы стали несли ощутимые потери и волной в прорехи кинулся враг, сверкая острозаточенной сталью.
Пушки, будто бы стремясь воздать возмездие за погибших, стали работать в устрашающей близости к нам – ядра проредили ряды неримлян, выметая их, как это делает веник с грязью.
– Отступаем на второй рубеж обороны! – под артиллерийскую канонаду приказываю я и народ дисциплинированно стал откатываться назад, уступая просторные верфи, заваленные трупами.
Теперь наши позиции пролегли у зданий, в улочках и у складов. В последний раз, прежде чем скрыться за стенами домов, я увидел, что возле маяка в море всё покрыто деревянными остовами – работа пушек отлично останавливала врагов, но теперь им придётся переместить огонь на другие рубежи.
Скрывшись в тени домов от стрел и баллист, мы встали новой стеной – здесь нет численного преимущества, только мастерство решит, кто сильнее. И вот появились первые враги – подобно воде они хлынули в улочки и зазоры между строениями, всё заполняя, но встретились с неожиданным. Немногие чародеи в алых мантиях простёрли руки и с них сорвались струи ревущего всё освещающего огня, изжарившие нападающих. Стрелы и болты упали на тех, кто высаживается с кораблей, заставляя их идти под щитами. Я ликую при виде того, что у неримлян ничего не получается, радуюсь, что враг, пришедший убивать ради ложных идеалов, падает. Нет, я не желаю их смерти, не хочу им зла, но и не стану сидеть сложа руки, пока они разоряют нашу землю.
Чародей отошли, отступая от дымки, несущей запах прожаренной плоти и раскалённого металла. Щиты снова сомкнулись и через тела павших товарищей на нас рванулись рассвирепевшие и светловолосые норманны. Мы со звонким стуком столкнулись щит в щит, мечи лязгнули друг о друга, выбивая искры. Крики и агония снова обрели лавры песни среди домов.
Я не участвую в битве, лишь издали направляя действия солдат и внимательно наблюдаю, чтобы они в приступе героизма не покидали позиции:
– Россио, не опускай щит! – я перехожу на следующих. – Третья контубра, не отступать, выше щиты! Не давайте себя перебороть! Колите мечами и используйте щит, как стену!
– Есть, господин!
– Маги, где вас носит!?
В ответ тишина, и чтобы проверить, как себя чувствуют наши элементалисты, я поворачиваю голову и вижу, как те обессиленные придерживают друг друга и помогают пить зелья цвета лепестков мечтосвета.
Противников слишком много и несмотря на то, что все переходы завалены неримлянами, они не просто не снижают давления, а только усиливают его, будто подстёгиваемые некой неведомой яростью. Они как необузданный поток могут выдавить нас в таком случае.
Аркские стражники выручили нас – обойдя гряду зданий, они высыпались перед нами на широких улицах и дорогах. Лучники стянули тетиву и отпустили её, посылая во врага дождь стрел, заставляя его либо умирать, либо прятаться за щитами, а затем к ним присоединились и отдохнувшие маги. Выйдя вперёд, они направили руки в стороны проходов и выпустили всю магическую энергию в тот момент, когда на горизонте замаячили рыцари народа.
– Братья! – бодро кричу я, размахивая клинком. – Давайте!
Не огонь в сей раз, а электричество растеклось по переулкам. Трещащие и шипящие потоки хлынули сквозь плоть, поражая до черноты и повергая на землю в конвульсиях и дёрганьях поборников Вольного народа40. Десяток противников легли моментально, остальные выстояли, став трястись от пробирающего электричества. Но как только ток достиг рыцарей народа, его кончики со снопом искр ударили по неведомым щитам ментальной энергии. Я понял в чём дело, как только увидел чародеев в жёлто-чёрных мантиях, плетущих колдовство барьера.
– Отставить! – приказываю я и маги опускают руки. – Поберегите силы.
Величественный столичный порт… теперь он полностью укутан в одеяло дыма, корона его – огненные языки пламени, а царственный плащ – удушливый смог. Я напрягаю глаз и изо всех сил пытаюсь понять обстановку. Вражеские катапульты смещают огонь, пытаясь поразить лучников на дальней линии в гавани, а стрелки на маяке вступили в плотную перестрелку с неримскими подразделениями. Но мою оценку обстановки прерывает боец, в чёрном от сажи и грязи табарде, с помятым шлемом и обломанным кинжалом на поясе.
