Степан Витальевич Кирнос
Во имя порядка: на заре новой эры
Вскоре, пробившись через необъятную залу храмового притвора, мы пронеслись через заснеженный покров, выйдя прямо к порогу ещё одного зала. Протиснувшись через два ряда колонн, под массивными сводами малого коридора, мы вышли в странное помещение. Имея полукруглые очертания, выложенное из камня, оно в центре имело высокую плиту, с вырезанными на ней символами. Над холлом за всем смотрит барельеф лика пирийского жреца, с внимаем наблюдающего – какой из трёх путей выберут путешественники.
– Хм…. узел, – нервно сказал Константин, став исследовать помещение глазами, приглядев плиту он немедленно двинулся к ней, став жадно изучать. – Похоже, что мы должны… ох погодите минуту. Здесь, что-то написано. «Чуйра нэм Хйореза нэм Ган’Дила байара». Хм-м… любопытно…
– Да? – спросил Джеспар и пока они рассуждают над ситуацией, я отстранился, чтобы зарядить «огневицу».
– Я перевожу.
– Лишари справилась бы лучше с этим… похоже годы берут своё. Но… хм. Думаю, вот это означает примерно следующее: «Воин, Мудрец и Тёмный вместе завладеют светом». О, и взгляните на таблички над дверьми. Чуйра, Хйореза, Ган’Дила – Воин, Мудрец и Тёмный.
– Сдаётся мне, в конце каждого из этих туннелей есть то, что нам нужно для того, чтобы пройти дальше…. к «свету» чем бы он ни был.
– Превосходная дедукция….
– Мессир Огневспых, – решил я вставить своё слово, убирая «огневицу», – я понимаю, к чему всё клонится. Я пойду с вами.
– Исключено! – вспылил Константин, само его лицо выразило злобу и указал на Джеспара. – Иди надоедай Джозефу! Меня даже не смей трогать, мне не нужны служки Ордена.
– Константин, – настаиваю я. – Мне сказала это Лишари сделать. Поверьте, я не отступлюсь. Можете меня хоть молниями гнать.
– Константин, – мягко заговорил Джеспар. – Может всё же уступите? Если его попросила аж Лишари, то и Фриджидиэн по упрямству с вами поспорит.
– Быстрее, – теперь на мою сторону встал и «пророк». – Мы теряем время.
– Проклятье, вот девку угораздило! – плюнул Константин и воззрел на меня из подобья. – Только делай то, что я тебе скажу. Я не хочу принести Лишари твой пепел в коробочке со словами – «он не туда пальцы сунул и стал горсткой пыли».
Со скрипом согласившись, чародей пошёл влево, углубляясь в коридор. Я же двинулся за ним, и только стоило нам синхронно коснуться плит, как древние механизмы со скрежетом заработали. Решётки перед нами лениво поднялись, а позади стремительно впились в пол, выбив из него остриями щебень.
– Константин, дверь за мной закрылась! – слышится крик Джеспара.
– Надо было с тобой отправить Фриджидиэна, чтобы ты его развлекал этими вопросами!
Старый маг лихо отворил дверь – его морщинистая рука с силой молодого толкнула дерево и перед нами открылся далёкий проход, умащённый камнем и по которому стелется лиловый ковёр. Меч в моей руке сверкнул наполненным светом серебра, на пальцах Константина заиграли искры молний. Приготовившись, мы пошли вперёд, в объятия холодной голодной тьмы.
Первый кто встал на нашем пути, так это порождение инфернального мира. Дух, вызванный волей заклятий храма закрыл нам путь. Но светло-голубое существо, клубящееся ионово-синим дымом, не атакует… облако подплыло к нам и остановилось, в немом изучении. С трепетом в сердце, я сильнее сжал меч, готовясь к стремительной атаке, которой не последовало.
– Уйди! – крикнул маг, «заряжая руки».
– Вы на пути мудреца, меч вам не поможет, только знание спасёт от смерти, – раздались слова будто неоткуда, серый камень мгновенно стал светло-синим, клубов пара стало больше, а слова обрели более вдохновенный оттенок. – Я – Айтанар, мастер загадок. И не ответив, вы не пройдёте, – без единого шевеления «губ» говорило существо, меня поразило удивление – оно хоть и пирийского происхождения, но мы отлично понимаем его слова, будто бы оно с нами общается ментальным языком смыслов.
– Давайте его выслушал, – предложил я. – Может, чего нового узнаем о пирийской цивилизации.
– И что же ты хочешь!? – фыркнул Константин, опуская руки… я же понимаю, что если не мои слова, он бы попросту испепелил неуспокоенного духа.
– Ответьте! – призвал призрак. – Ответьте на слово о тайном!
– И мы должны это делать?! – возмутился старик. – Да мне проще стереть тебя с лика земли! – но Константин тут же охоланился, я заметил, что он чуть потупился и почёсывая бороду пригнулся ко мне. – Хотя в этом нет смысла… один из защитных механизмов храма.
– Я уже мёртв, – проскрипел дух. – Ваши железки ничего не сделают.
– Хорошо, – быстро соглашаюсь я. – Говори свою загадку.
– Ты, опрометчивый идиот! – закричал маг, стянув мантию дор такой степени, что парчовая зелень едва с треском не разодралась. – Нельзя так просто играться с механизмами храма!
– И души, и жизни – живота я лишился, – заговорил дух, и никто не посмел его перебить, – сгубил меня убийца и в бучило бросил. Утопил меня, а после на солнцепёке положил сушиться, и шерсти не стало, совсем облысел я, усердно лезвие меня разрезало, грязь соскоблило, а пальцы – сгибали, а перья, птичья радость, каплями истекая, ткань мою рвали, как пахарь на поле – глотнёт на водопое, красильного соку и сеет снова, чёрным дорогу обозначая. Заключили меня в обложку, деревом одели, обделали кожей, золотом узорным, кузнец-создатель тонкой стугой, витой украсил. Да буду я славой науки, а не мукой для неуча, и станет смертный, меня постигший, душой совершенней. Сокровище не златным, я стал. Так же имя моё?
– Ну, думай теперь! – я ощутил, как Константин колко пихнул меня в плечо. – Вот нашла же Лишари мне помощника! Идиота!
Я остался наедине со своими мыслями, ибо Константин предпочёл мудрствованию, осторожное созерцание духа. По истине трудные строки, заключившие мудрость пирийского народа, но… «заключили меня в обложку, перья…. слава науки». Цепляясь за эти слова, я тут же даю ответ, лежавший на поверхности:
– Это книга! – предположил я. – Она самая!
– Верно, – согласился дух; сию секунду отплыл назад, иссиня-светлые клубы инфернальные клубы призрачного пара стали отходить, и вскоре их совсем не стало, только приятный запах прошедшего дождя.
– Ну, не совсем идиота, – усмехнулся Константин, – пошли дальше.
Маг зашагал вперёд, я же последовал за ним, не опуская меча. Что-то мне подсказывает, что он ещё понадобится, ибо каков не был бы изыскан путь мудреца, на нём могут встретиться мёртвые стражи этого места.
Быстро поднявшись по лестнице, мы оказались под серокаменными сводами широкого помещения. Там, вдалеке виднеется алтарь, сверкающие золотом, возле него горят жаровни с магическим неиссякаемым пламенем.
– Что это за место? – вставая на ветхий коврик, стеснённый линией колонн, до золотого монолита, я спросил.
– Место ритуалов, – ответил Константин и указал на алтарь. – Там пирийцы приносили жертвы, – из тёмных углов донёсся скрип и рычание, сверкнули голодные кроваво-алые и ледяно-синие пары глаз.
Без страха и сомнения я ринулся в бой, противопоставляя орде мертвецов напор и мастерство. Мой меч сверкнул в широкой дуге, рассекая грудь мертвеца, высвобождая колющий нос смрад. Константин высвободил из рук массив раскалённой энергии, отбросивший трёх мертвецов, испепеляя их золотистые стихари.
– Седьмое пекло! Да когда это закончится!
– Живой храм…, – усмехнулся я, парируя неловкий замах мертвеца, – да он мёртвый! – направив удар, я попытался рассечь его нагрудник, но тот оказался куда крепче.
Отступив я снова отбиваюсь, только на этот раз меня решили достать копьями – заточенные острия оцарапали грудь, тупая боль вспыхнула у груди, и я снова отошёл. Рука извернулась, выбивая меч из тонких пальцев нежити. Выпад и на острие вошла гнилая плоть. Перейдя в наступление, я атаковал нежить, встретившись с ней глаза в глаза. На близкой дистанции эти пыльные мешки с костями довольно неуклюжи и легко преодолев их защиту, лезвие меча рассекает шею первой твари. Второй удар пришёлся на незащищённое плечо жреца, выбив из него ложную жизнь.
Константин же борется силой чистой энергии из моря возможностей. На нежить обрушивается гроза, испепеляющая их тонкую плоть, затем огонь выжигает нечистый дух из мёртвых сосудов. Не без восхищения я наблюдал мельком, как он огнём и молнией косил волну мертвецов. Ловко уходя от ржавых мечей и топоров, он заставлял врага платить за эту опрометчивость, усеивая пол мертвецами.
Я бросился вперёд, в темноту. Над ухом просвистела стрела, затем ещё одна – лучники стали бить более метко, тело вспоминает навыки. Что мне остаётся? Руки потёрли шершавую поверхность на поясе, с силой я срываю цилиндр и провожу пальцами возле него, передавая частицу ментальной энергии фитилю. Огонь зашипел, а рука отправила бомбу в полёт. Лучники испарились в огне взрыва, осветившим всю залу ритуалов, раскидав трупы кусками мяса и железа
Остановившись, я лихорадочно осматриваясь вокруг и тяжело дыша. Услышав, что вместо нежити теперь царствует пустота, я пошёл прочь из тьмы и смело зашагал вперёд, куда уже подходил Константин,
– Неплохо-неплохо. Не думал, что ты начнёшь колдовать.
– Всё, лишь бы вас не дать в обиду, – отшутился я.
– Мальчишка! – вспылил старик. – Я сам могу за себя постоять!
Я пропустил его вспышку гнева, стараясь ничего не говорить. Он сам по себе – я сам, и моя задача сделать так, чтобы он вернулся живым в Арк.
Дальше нас ждал маленький коридор, уходящий в витую лестницу, и быстро зашуршав обувью, мы углубились ещё сильнее внутрь Храма. Источники света – светло-лиловые кристаллы слепят глаза яркими точками в темноте, но благодаря ним мы видим дорогу без факелов, по которой следуем, аккуратно ступая по каменной плитке… я не хочу обрести вечный покой по глупости и здесь. Смешно будет – пошёл защищать старика, а он притащит моё тело Пегаст со словами – «он был так хорош в помощи, что ему самому пришлось помочь, но это его не спасло».
Прогулка нас привела к большой железной двери, дающей знать символикой ока на фоне книги, что там храниться нечто важное. Втянув спёртого воздуха и подавив волнение, я протянул руку к ручке.
– Нет! – ударил по ладони меня Константин и провёл пальцами у двери, она только отразила свет алого заклятья, никак не отреагировав на него. – Нет защитного заклятья. Дурак, тебе минимум могло бы руку оторвать, а как самое изумительное в этих местах – вывернуло бы как кабаэтскую варежку.
Я уже приготовился пройти за порог залы, как снова чародей меня останавливает, только мягче – не бьёт, а просто хватает за запястье.
– Подожди, – маг протянул руку и сжал её в кулак… чтобы моментально разжать и выпустить с неё шар света, приятно и чудесно всё осиявший лунно-голубым светом, – не думаю, что там есть факелы.
Ощутив холод металлической двери, я с силой толкаю кусок древнего железа, что со скрипом отворяется. Шаг вперёд и стопой я почувствовал нечто мягкое и приятное, а нос пленил сладкий аромат пирийских благовоний. Пройдя по выцветше-багряному ковру, мои глаза смогли различить массивные стеллажи, вырезанные из мрамора и дерева. На них пылятся бессчётные армии свитков и книг, на которые падает лунный свет магического светильника. Впереди из тьмы веков выступила большая плита, метром в высоту, выполненная из базальта и покрытая золотыми символами всевидящего ока. В его центре мне стало видно углубление, отделанное начищенным серебром.
– Алтарь чтения, – благоговейно обозначил находку Константин, – на нём читали самые важные тексты ишийцев в собрании высшего жречества.
Но его благоговение и моё временное спокойствие разлетелись на осколки, когда пространство прорезал яркий разрыв света, а по ушам ударил сверхчеловеческий вопль. Я схватился за меч, выставив лезвие перед собой, Константин же сверкнул огнями в кулаках… нам предстояло обратить сталь и магию против призрака, второго духа, явившегося у подножья алтаря.
– Я – Кариахдион, повелитель пирийских библиотек, и хранитель истории моей Империи! – завил фантом, сквозь которого я видел проход, но узнаю и человеческие очертания – сузив взгляд мне открылся образ чёрных пластин латного доспеха, с широкими наплечниками и лентами на них… металл же поело время. – Почему вы нарушили мой покой?
– Мы и-идём сквозь Храм, – стал говорить я, сбиваемый бешенным ритмом сердца… ещё один дух, ещё одно препятствие. – Н-нам нужно спасти этот мир.
– Вы уже ничего не сделаете, – обрёк на поражение призрак и минорно продолжил. – Маховик гнева Его запущен. Он сотрёт всех нечестивых с лика земного, коли не будут остановлены князья злобы поднебесной.
– Дух просто спятил, – фыркнул Константин. – Как из-за ублюдков может страдать мир? Разве все достойны смерти из-за горстки тварей?
– Мир сам себя обрекает. Если не найдётся в нём народа, хоть горсти, смерти смертей противостоящего, ко греху склонного, то всё древо народа гниение подвержену. А потом и гибели, – мертвенно-пространно объясняет фантом, его мертвенное лицо не дрожит не единой мускулы, это вселяет тревогу в сердце, – Гибель всенародная есть кульминация греха. Ибо только до полной смерти души доведя народ, можно дать «высшим» такую силу над собой, чтобы они гибель материальную принесли.
– Опять этот религиозный бред! – стал плеваться Костин, сморщив лик в ярости и презрении, потрясывая руками. – Неужто и после смерти он не оставляет души!?
– Гибели? – встрепенулся я. – Ты говоришь об очищении?
– Да-а, я помню… очищение, – забвенно произнёс призрак. – Но я умер незадолго до того, как светоч был построен и попал в страну ссорой тьмы.
– Я…
– Ладно, нам нужно попасть дальше! – нагло перебил меня старик, суровый взгляд его выдавал жуткое нетерпение. – Что нужно сделать?
– Вы ответите о Пире, иначе вам хода нет! Так я определю достойных, которым дозволено пройти дальше. Глупцам и невеждам нет места далее.
Призрак, на котором тёмным бугрятся чёрными пластинами доспехи, непреклонен. Не стоит и пытаться его уговорить, это заставляет мага согласиться:
– Задавай, – проскрипел Константин.
– Скажи, мудрец, к какой касте ты принадлежишь?
– Маг пустоты, – ответил Константин. – Ведь именно они могли общаться с мертвецами.
– Верно. Скажите, кто защищает народы Пиры?
– Воины, – отвечаю я, и даю понять старику, что культура Пиры мне тоже знакома, что дало мне увидеть тень удивления.
– За кем последнее слово при имперском совете?
– Жрецы, – быстро он ответил.
– Без кого невозможна мудрость?
Это поставило в ступор Константина, он сжал конец бороды и стал икать ответы в памяти и пирийских легендах. Он бы мог так ещё долго думать, если бы мне на память не пришла утренняя служба в пристанище изгнания, где клирик вселял в нас новую идею жизни.
– Без Единого, – я вспомнил строки древнего пирийского манускрипта, найденного в северном храме и прочтённого Исаилом.
– Проходите, – чуть поклонилась душа, и отступила в иной мир, уступая нам дорогу, чем мы непременно воспользовались.
Оказавшись за пределами библиотеки, мы вышли в каменный коридор, который часто имел свойство поворчать из стороны в сторону и углубляться ещё сильнее вглубь. Здесь, в окружении холодного камня и магического пучка света, Константин обратился ко мне без презрения, впервые я услышал в нём что-то отдалённо
– Значит, религия?
– Да. Вера, – просто я ответил. – Но не в Рождённых светом. В Единого Бога.
– Не пойму я вас, – маг посмотрел вперёд.
– Зато мы тебя поймём, – я стал аккуратнее подбирать слова, чтобы не породить обиды. – Вы увидели то, что делают люди и аэтерна, прикрывающиеся религией. Они убивают, насилуют, и оправдывают это благорасположением своим «божественных» повелителей. Но таков ли истинный Бог, – стал я уверять Константина в том, о чём нам глаголил Исаил. – Разве Вышнему нужны блага этой земли? Разве он похож на нас в наших страстях? Мы верим в Единого, который невообразимо выше и бесконечно совершенней этого.
– Знаешь, если бы я в молодости услышал эти слова, а не фанатичные призывы убивать, увидел, как храмовые жрецы дают милостыню и помогают нуждающимся, а не ряды трупов на брёвнах, то может и взгляд у меня был бы иной. А так, – Константин на меня печально посмотрел, – я не отступлюсь от своего.
– Лишари даже не против моих взглядов.
– Если и дальше будешь придерживаться веры, то не сможешь завоевать сердце Лишари, – дал совет Константин и словно по-отечески хлопнул моё плечо. – У неё тяжёлая история, касательно этого.
Наш путь вскоре вывел нас в небольшое предвратное помещение, которое тонким тоннелем выводит в ещё более царственное помещение, откуда тайной манят образы странной статуи. Тут ещё три выхода и осмотревшись, я кроме тусклого камня, нахожу излишнюю скудность сего места, если не считать порослей кустарников в углах.
– Пошли, – махнул Константин, уходя в тоннель.
– Подождите, мы должны ждать остальных.
– Нет времени! Если промедлим, – я же упёрся, на меня из темноты уставилась злобная ухмылка. – А-а-а! Плевать на тебя, если хочешь, оставайся!
Я буквально ринулся за зелёной мантией, не поспевая за быстрым дедом. Меня не заинтересовали ни массивные колонны, ни роскошный ковёр, расстеленный над толстыми прутьями решётки, ни закутки Храма, только внезапный порыв Константина. Но вот он остановился у ступеней, которые метрами тридцати тянутся к подножью исполинского изваяния.
– Это! Это! – задыхаясь от восхищения и показывая на златокаменный образ твердит Константин. – Это либо их верховный жрец, либо изображение божества, – маг быстро оказался у скрещенных ног статуи, обтирая рукой каменные глыбы и марая широкий рукав мантии о пыль; сближался с массивной бронзовой чашей, внутри которой горел неугасимый огонь. – Именно тут мог быть принесён в жертву пириец, ставший душой храма.
В золотистой статуи, метров десять высотой, скрестившей ноги в позе лотоса и грозно простёршей левой рукой факел, а правой сжимая массивную табличку я не нашёл ничего примечательного. Меня не покидает чувство тревоги, что-то тут не так… не может быть всё так радужно.
– Мы в сердце Храма! – торжественно воскликнул поклонник пирийской культуры, за долгое время я не видел на его лице улыбки, а в глазах столько радости. – Фриджидиэн, разве я мог наедятся на то, что увижу святая святых пирийцев? Эх, даже засранца Арантеаля после этого хочется расцеловать!
Константин только сделал шаг ко мне, но злой рок спустился на слепящих крыльях разрыва в теле реальности, выпуская между нами странное существо. Нечто похожее на человеческую женщину, окутанное в мешковатые мантии цвета индиго, переливающиеся блеском тысячи сапфиров, скрытая капюшоном шагнула к нам навстречу из неведомого мира. Её мягкая поступь совершенно бесшумна, походка мягка и ловка, будто бы она плывёт над землёй, а всё тело заключает аура еле приметного света.
– Огневспых! – крикнул я и бросился к магу, памятуя о Лишари; меч сверкнул в блеске фиолетовых огней, занесённый для филигранного удара.
– Какая храбрость, – тихо прошептала женщина и одним движением руки остановила меня – колени в безвольности подкосились, а тело скрутила слабость – плоть просто рухнула, паника накрыла меня с головой, сердце едва ли не выламывает рёбра от чувства беспомощности. – Понимаю, но с тобой позже.
– Уйди! – крикнул маг и швырнул в неё раскалённый прут энергии, который она игривым взмахом отразила. – Что тебе нужно!?
– Увидь и узри, что вас ждёт, – неимоверным усилием воли, сквозь боль в шее, подняв голову я увидел, как старик пятиться от неё, как пытается спастись, но она плавно сблизилась с ним и осенила ладонью.
– А-а-а! – закричал Константин и ужас его агонии такой болью отразился в груди, что дух едва не покинул моё тело. – Не-е-ет! Хватит! Прошу!
– Ты увидишь, что вас ждёт, – мерно продолжает она. – Узри высших, узри свою беспомощность.
– Не-е-е-т! – в слезах полухрипом вопит Константин, по-видимому вбитая в его сознание картина жути и апокалипсиса настолько катастрофична, что здравомыслие не выдерживает такого удара, оно ломается, уступая место безумию.
Только на секунду я увидел взгляд Константина… это глаза сломленного человека, поломанной души – его разум подобен слабо трепещемся огоньку во тьме… за секунду могущественный чародей стал ничем, бьющимся о пол подобием буйного ребёнка. Он развернулся в сторону статуи и протянул к ней руки, но не смог ничего сделать. Забившись в клубок, он только истошно рыдал и хныкал, что-то лепеча.
Женщина же плавно идёт ко мне и чем ближе её адская фигура, тем больше страх сковывает меня. Неужто она и из меня сделает полоумного безумца? И мне предстоит узнать касание безумия? Нет!
– А теперь я избавлю этот мир от тех, кто может помешать нам, – с этими словами она приблизилась ко мне, и простёрла руки, будто бы в материнских объятиях, но всем телом я почувствовал странную, скрючивающую боль, каждая мышца заревела огнём.
– Что… ты… сделаешь? – сквозь зубы выдавил я.
– Я всего лишь хочу, чтобы человечество однажды получило смысл, преодолело барьер собственной бессмысленности. Вы – люди и аэтерна слишком предсказуемы и способны построить мир застоя. Я же… не желаю этого, – женщина опустилась передо мной на колено, я же ощутил странный аромат фиалки и розы, вместе с горечью на языке и пыхнувшим от неё жаром. – Вы не вписываетесь в мои планы, а значит ты – умрёшь.
Ощущение, что моё тело разрывают на десятки кусков слишком мягкое, чтобы описать жуткие ощущения, подаренные инфернальным существом. Она будто смаковала мою злобу и предсмертный конец. О да, в то, что меня сейчас настигнет гибель, я уверен… это конец и хуже судороги во всём теле, полного оцепенения то, что я не смог помочь ни Лишари, ни родине. Несчастная девушка во мановение ока лишилась близкого человека, едва ли не заменившего отца, я же надежды с ней быть. Это конец…
Но явилось спасение – всем телом и всей душой я ощутил неведомое торжество жизни, словно тысячи праздничных труб возгласили о прибытии нечто сильного, и Некто славного. Все болезненные ощущения исчезли, я даже не смог заметить, как и оцепенение ниспало, за пару секунд не осталось и тени прошлых чувств, только бесконечный праздник духа, ликование неведомое, заставившее меня подняться. Позади женщины раскрылись врата света, изливающего поток тепла, откуда я учуял приятный сладкий аромат, явился воин, латник, чей доспех точно сияет небесным совершенством. Пылая золотом, поверх небесно-голубого стихаря, внушая священный трепет, гордо и крепко, шагает подобие мужчины. Волос, вторящий прекрасному цвету брони, ниспускается до плеч, обрамляя лицо неведомого совершенства. В правой руке его пылает посеребрённый меч, распевающий вихрям о будущих сражениях за души, в левой слабо колышется кадильница, возвещающая о самом достойном служении, а на груди сверкающий символ Грааля. Один образ его, один вид даёт такое количество сил, что я с лёгкостью отмахиваюсь от жалких попыток женщины снова поставить меня на колени.
– Да не будет так, – властно приказало светозарное существо, – на нём произволение Господина господ, и ты его не тронешь.
– Я не та, против кого они воюют, – фыркнула женщина. – Я всего лишь помогаю мир сделать чище.
– Ты исполняешь прихоти первого мятежника. Ибо он и духи поднебесного зла желают только разрушения, страданий и гибели. Ты же помогаешь им в этом деле.
– Я не несу людям смысл, – словно оправдываясь, твердит дама.
– Ложь стала твоей сутью. То, что произошло в Ишмартепе, обличает тебя. Плоды дел твоих, говорят, что ты от начала начал присягнула делу погибели. И ты не тронешь их, ибо так говорит Господин.
– Я буду преследовать его! – женщина попыталась сделать шаг,
– Он одолеет тебя символом слова Великого, и ты более не посмеешь подступить к нему! – светлосияющий латник приблизился ко мне, его пальцы коснулись меча, надпись на нём просияла словно обрела истинный смысл; он голосом полным могущества и славы жизни призвал меня. – Победи её! Покажи, что достоит остаться без её внимания.
Мои лёгкие наполнил прохладный воздух подземелий, в руках крепко жмётся рукоять, а сталь готова петь. Делая шаг вперёд, становясь на ступени, я почувствовал свежесть, как будто в лицо задул северный горный ветер, а в груди всё распевало гимны вечной победе. Я готов сразиться с неведомым существом, одарившим безумием Константина.
Клинок восходящим ударом рванул к подбородку Женщины, но та ловко и легко смеясь отпрыгнула. В её тонких и аккуратных пальцах сверкнуло что-то плоское и длинное, пылающее магическим алым пламенем и говорящем о нематериальном происхождении клинка. На этот раз мне пришлось блокировать удары, посыпавшиеся градом. Лезвие тонкого меча тут и здесь, оно летает, не имея веса, и только на грани неестественной реакции я его отбиваю.
– Тебе меня не победить!
В полном молчании я атаковал, противопоставляя её скорости и жестокости, благословение и веру. Меч рассёк воздух, я крутанулся со скоростью молнии, но сталь столкнулась о призрачный меч. Яростный укол рассёк край её одежды, а потом мне резко пришло отсечь её выпад. А затем ещё один и ещё один. Неистовый напор отогнал меня к колоннам, а затем женщина прыгнула в пустоту.
«– Сзади», – услышал я слово благое и развернулся настолько быстро, насколько это возможно.
Лезвие выбило сноп искр, поцеловавшись с призрачным слегка изогнутым мечом, я надавил на него, вкладывая всю силу, и враг легко отскочила, давая мне рухнуть. Сила толкнула меня вперёд, нога неудачно нашла камень и вот я лечу на землю. Перчатки погрузились в песок, клинок улетел едва-едва вперёд.
Сию секунду Женщина вылетела из пустоты словно бешенная и разрубила воздух, оставляя рваную линию, подобную ране. Я потянул болезненное тело и в сантиметре меч ударил, песок зашипел и оплавился.
Тяжело поднявшись и найдя меч, я снова наношу удары, вкладываю в них всю свою силу и скорость, но нахожу только края её одежды. Она, закружившись и заплясав, решила биться не только оружием, но и магией. Искры молний засверкали повсюду, а затем разряды электричества потянулись ко мне – их я отразил мечом и принялся отступать.
Спрятавшись за колонной, я ушёл от магического разрядного кулака и сжав ладонь на рукояти «огневицы» выпрыгнул из-за неё. Гром выстрела сотряс главную залу – пуля за секунду подлетела к Женщине, но та успела скрыться в пустоте, чтобы потом вынырнуть у меня за спиной.
Она не стала кромсать мечом, вместо этого выставила руку пред собой и выпустила волну рокочущего пламени. Инстинктивно я выкидываю заклятье перед собой и огонь рассеивается, в сантиметрах от меня, опалив брови и волосы. Она играючи вкладывает толику ментального усилия и огонь превращается в ветер – порывистый ураган, нагоняя на меня стену песка, кулаков воздушного потока сносит прочь моё тело. Я приземляюсь на ступенях, хруст позвонка и страшная пульсирующая боль в нём отвлекли от боя.
Я не сумел резко встать… всё поплыло перед глазами, на губах и языке заиграл железный привкус крови, а мышцы тянуло скручивающей болью.
– Мой меч разрежет тьму! – с рыком я заставил себя встать. – Мой свет развеет мрак! – обратив взгляд на горящую вечным фиолетовым пламенем жаровню, у меня родился план.
Отступив выше, оказавшись у подножья величественного изваяния, я стал ждать Женщины, и она не оставляет меня без него. Желая, как можно быстрее покончить со мной, её тело пропадает в пустоте и сейчас вынырнет из неё, чтобы нанести решающий удар, но этого не будет!
Прежде чем она явила бы своё великолепие из подпространства, я, вобрав остатки магических сил, высвобождаю их ударом ветра в жаровню. Огонь, разожжённый мистическими искусствами, и исстари пожирающий вечные угли, разлетелся светло-лиловым салютом, осветив всё удивительным раскрасом света. Фигура женщины материализовалась в тот самый момент, когда пламя вихрем кружилось повсюду и оказалась в плену стихии. Её нежно-тонкое одеяние приняло не менее десятка углей, а лицо «поцеловало» пламя – прожжённая ткань осела рассечёнными кусками, сапфиры посыпались в песок. Моя же толстая одежда выдержала этот удар стихии, и потушив загоревшиеся куски меха всплеском магической воды, я наконец-то атаковал.
Хлёсткий удар моего меча положил бою конец – лезвие впилось в её ключицу, пока она металась взглядом, я надавил и вложил всю праведную ярость в удар, пытаясь рассечь и дальше её нереальную плоть. Крови не хлынуло, только странное облако в месте удара, словно сдули огромное количество пыли.
Противница опустила руки и клинок во вспышке света пропал из её рук. Она отступила в сторону хнычущего старика и возложила руку на его голову, нежно поглаживая.
– Что ж, ты показал, что способен биться со злом и по произволению Врага, я отступлюсь, – в кристально чёрных глазах противницы я нашёл огонь неутолимого зла, дыры на одежде стали самозавязываться, восстанавливая прежнее великолепие мантии.
– Не своими силами я одержал победу.
– Мы всё равно свершим наш великий план. Овцы, что верны пути погибели скоро сюда явятся, – она склонилась над Константином и провела по его щеке, прочесав бороду. – Один уже в наших руках.
После этих слов, она растаяла, больше не желая задерживаться. Вместо неё снова сияет пустота, но теперь она не будет больше поднимать руки против меня. Успокоившись и выдохнув, дав волне боли прокатиться по телу, я, не имея сил вложить меч в ножны, опираюсь на него, как на трость.
Скоро сюда явятся Джеспар, и «Пророк» и что же мне им сказать? Смотря на щеняче-потерянный, полный безумия и сломленности взгляд Константина, я задаю себе страшный вопрос – что она ему показала? Что сломило его волю настолько, что он в кровь разбивает колени и лоб, поклоняясь образу пирийского божества.
Я потянулся к Константину, чтобы ему помочь, но раздались столь знакомые слова власти от светозарного существа:
– В Арк! Оставь их, тебе предначертан путь иной!
