Степан Витальевич Кирнос
Во имя порядка: на заре новой эры
Берег
Следующий день. Фермерский берег.
Закинув щит за спину, где второй меч, я стараюсь как можно быстрее занять положение впереди строя. Правой рукой я ловко вынимаю зелье и выпиваю его до дна, пока ноги несут меня сквозь строй.
– Дорогу командиру! – расступаются солдаты с широкими овальными вогнутыми щитами и гребневыми шлемами, поверх их тел пластинчатые панцири, а ноги и руки защищают латные поножи.
Я быстро оказался перед воинами, сняв щит. Ноги стали влажными в мокрой зелёной траве, ласкающей сталь наколенных щитков. Над головой пасмурное небо, тяжёлое и свинцово-серое, с которого на голову упала морось начинающегося дождя. Ветер бьёт прямо в лицо, освежая и бодря. Впереди светло-зелёная поросль травы, позади же бескрайние поля, многочисленные фермерские угодья, среди которых бессчётные простенькие дома и каменные массивные башни, ставшие пристанищем зажиточных крестьян и помощников Борека. Если напрячь взгляд, до далеко-далеко впереди можно увидеть тонкий золотистый край – намёк на золотистый берег. Именно оттуда сюда хлынули полчища неримилян.
– Мессир, наши отряды поддержки выстроены, – заявил подъехавший всадник, отличный от пеших воинов кольчужным доспехом поверх которого светло-голубой табард. – Пять лордов со своими воинами готовы обрушиться на врага.
– Хорошо, – я вынул меч – в руках засиял клинок с короткой рукоятью, длиной ладонь и длинным лезвием. – Держите правый фланг.
– Я готов вам дать коня.
– Нет, я со своими в пешем строю! – кричу я сквозь нарастающий шум битвы.
Всадник кивнул и ускакал прочь, вставая на правой оконечности строя, где начищенными щитами и копьями засияла тяжёлая кавалерия.
– Ишь, что выдумал Борек, – подметил сзади стоящий воин.
– Чего только в кризисные времена не происходит, – тихо я проговорил, поворачиваясь вперёд.
Борек придумал новую систему управления. Теперь он раздаёт земли наиболее могущественным фермерам, а те сдают их в поднайм другим, а те ещё более мелким, которых обеспечивает целая орава крестьян. Наёмники были распределены по бесчисленным подворьям и хозяйствам, превращая каждое поместье в подобие крепости со своим малым феодалом. Святой орден не особо волнует, как Борек будет управляться с землёй, главное, чтобы не нарушались законы, Рождённые светом, также чтились и бесперебойно поступал хоть какой-нибудь провиант. Грандмастеру совершенно нет дела до того, что у него зарождается новая монархия под боком.
Мы наступаем прямой линией, перед нами выстраиваются ровные ряды противника. Со мной пять сотен бравых молодцов из Единой Армии, которые формируя стену широких щитов, создают живую преграду. И ещё сотня всадников, готовых яростно смять порядки врага. Это совсем немного, ибо против нас по сведениям разведки выдвинуто две тысячи пеших.
– Комондор, – воззвал ко мне воин сзади, обратившись по должности. – Какие будут приказания? С утра мы только и стоим здесь.
Я вспомнил, как утром меня сдёрнули с кровати, как я со всех ног нёсся к Велисарию и как он, всучив свиток телепортации, приказал остановить продвижение врага любой ценой. Пять сотен солдат передового воинства уже тогда перешли реку и встали возле западных ферм, дожидаясь приказов.
– Кто против нас выступил? – обращаюсь я к воину. – Что за части?
– Там замечены большой чёрный волк на фоне крыльев, красный орёл да меч за орлом.
– А-а-а, пятый пехотный кабаэтский полк, вместе с сильдренской компанией лёгкой пехоты и фурцанденскими стрелками.
– Именно.
– Что по положению? – спрашиваю я.
– Противник начал стремительное наступление по всему Фермерскому берегу. Три группировки пытаются нас раздавить. Первая наступает у замка Аль’Батор, вторая по широкой дороге слева от залива и собирается отрезать нас от моста у Клиффвотча, а третья прорывается по фермам. Они уже уничтожили крестьянское ополчение, выдвинутое как заслон, – горестно завершил доклад воин.
– Тогда не дадим им пробиться к мосту и отрезать Фермерский берег от Арка! – приказал я и двинул воинство вперёд. – Всем приготовиться, к бою!
Воины Эндеральской Армии двинулись ровным рядом за мной, выставив щиты перед собой. Спустя минут пять продвижение мы вышли к полю битвы, где противник строит ровные боевые формации. Сию же секунду на нас обрушился ливень стрел… но я, подняв щит бодро его отражаю, как и солдаты за мной. В ответ нечего дать – лучников нет.
Трезвон брони усилился, ибо мы перешли на бег. С левого фланга врага стала смещаться линия копейщиков, брошенная перед строем. Единственное наше преимущество – кавалерия, которой не столь много, и враг понял это, раз бросил мастеров копья.
Я уже вижу лица врагов, омрачённые злобой, зрю, как они создают свою стену из капельных и треугольных щитов. Вот-вот и мы врубимся в них. Но я слишком поздно понял замысел врага… перед мгновением, как мы пришлись бы во фланг копейщиков, они мигом повернулись и перешли в неистовое наступление. Панцири со звоном лопнули, когда их пронзили листовидные лезвия. Сделав шаг назад, середина линии отступила и моментально неистовой лавиной вперёд бросились копейщики, пробиваясь сквозь строй. Отовсюду донеслись крики и вопли, смешанные со звоном металла, хрустом дерева и костей.
Клинок пришёлся в грудь неримлянина, рассекая кольчугу. Шаг назад и меч второго ударился в щит. Ещё шаг назад, и я парирую точный выпад – острие меча засело в моём щите и одёргивая его назад, я высвободил место для маневра. Ударив краем щита в живот, я смог встретить мощный удар второго неримлянина – его топор полосонул щит. Три шага назад вместе со мной делает и вся шеренга, медленно проминаясь под напором копейщиков.
Я попытался надавить вперёд, рассекая мечом пространство. Клинок летает подобно молнии, высекая на щитах полосы, а на броне прорези. Вместе со мной встали и другие солдаты, отчаянно пытающиеся сомкнуть срой. Только мельком взглянув направо, я увидел, что враг там убивает наших воинов – топорники и мечники купают в эндеральской крови свои клинки. Разбивая щиты, обступая фланг, они прореживают строй – молодые парни один за другим ложатся на зелёно-багровый блестящий ковер. Вскоре я уже насчитал десятки раненных и убитых.
Но ещё хуже – мой глаз замечает, что там, где я ожидал поддержки кавалерии, её не было… лорды просто стоят и ждут неведомого момента. Их кони так и не пошли в атаку. Это вызвало настолько сильный приступ гнева, что в бессильной злобе я пробиваюсь вперёд, нанося беспорядочный град ударов. Разнеся секиру топорнику, отбив его удар, мне удалось словить его бочину клинком. Брызнув кровью, он попятился от меня, но острие настигло его. Мои парни поднажали, прикрываясь щитами от бесчисленных ударов и стрел, они держат строй рядом со мной. Я отхожу и тут же щит подставляет солдат. Взмах мечом и лезвие пронеслось по неримлянину – панцирь топорника получил царапину, а сам он рассвирепел. Норманн со светлым густым волосом, в цветах угля и солнца кинулся на мой ряд и размахивая громоздким топором попытался искромсать нас. Воин Эндерала закрывается и топор, едва не ломая ему кости входит в щит. Двое других выскакивают и молниеносными ударами в бок отправляют того в небытие. Окрасив сталь в багровое, они отстраняются, закрываясь щитами, как за стеной.
– Хорошо! – я поднял окровавленный меч острием вверх. – Усилить давление! – клинок опустился и рассёк вражеский табард; под ним оказалась только фуфайка, которая с лёгкостью поддалась и на животе врага проступила багровая влага.
Воины Эндерала встали стеной, лишь бы не пропустить неримлян, но всё же противника больше и это дало свои чёрные плоды:
– Командор! – взывает ко мне воин с перепуганным лицом, одёргивая и указывая пальцем, сквозь мельтешащийся ряд сражающихся. – Противник нас окружает! Нас перебарывают!
Враг рассёк линию наступления – неримляне прорвались за строй и хлынули в тыл. В это же время с нерадостными воплями до меня дошло – противник опрокинул правый фланг и берёт нас в кольцо. Десятки людей и аэтерна в один момент оказались беззащитными. Ряды смяло и ухо услышало предсмертный стон народа, многие пали под напором мечей, копий и топоров. Ряды стиснулись возле меня – грудь сдавило, повернуться некуда, мы скользим между друг другом, мокрые от крови и дождя… нас стягивают со всех сторон!
Молния ударила рядом со мной, испепелив бойца, затем ещё одна – вражеский чародей заработал из тыла – мы же для него как мишени на блюде. Мельком пронёсшийся топор должен был сразить меня, но молодой паренёк с силой оттянул мой шиворот и сталь яркой лентой пронеслась возле глаз. Он сам попытался вступить в бой с топорником, но неудачно – грубое лезвие впилось ему в шею и вскоре он оказался в объятиях мягкой травы.
С яростью в душе я направил меч вперёд, но удар был парирован, а затем только стальные пересветы лезвия были видны – настолько быстро закрутился его топор. Я выставил щит, пытаясь прикрыть тело… удар-хруст, удар-хруст и ещё один удар – край щита просто отлетел. Швырнув в его голову обломок, моя спата выписала дугу и оцарапала его панцирь, высекая хорошую царапину. Звон разнёсся, когда щит пришёлся прямо в лоб врагу, он покачнулся, но не потерял в смертоносности, и я метаю меч. На этот раз лезвие пробивается у горла и проходит в зазор у самого доспеха. Словно не веря в произошедшее, воин хватается за воздух, сжимая его у рукояти меча. Он делает шаг и тут его силы покидают – топор глухо пал на землю, а затем и его тело зашуршало у ног.
– За очищение! – вопят неримляне. – Смерть религии!
Со звоном прощается с ножнами второй меч. Полуторный клинок, коим я орудовал в том проклятом храме теперь тяжелит мне руки. Врагов немереное количество, и они повсюду. Вздев меч, я отразил первый выпад и мгновенно перехожу в ловкий пирует. Меня прикрывает десятка воинов, щитами и мечами отгоняющая наседающих неримлян. Клинок в моей руке быстро пляшет – отражает удары и наносит их. Я ставлю блок и носок сапога быстрым ударом погружаю под коленку какого-то темнокожего коринфянина. Он взвыл и согнулся, попытался присесть, но получил второй удар – сапог разбил ему нос и он, заливаясь кровью рухнул на спину. Тут же его прикрыли свои с гербовыми орлами на эгидах, которые сошлись щит в щит с эндеральцами, и мы ощутили их яростную атаку.
Но как бы не бились – нас теснят и окружают… всюду кровь, под ногами тела и наших и врагов, а позиции отброшены ближе к мосту – повернув голову я вижу его всего в десятке километров. Мы рассечены, я чувствую, что правый фланг окружён и ему скоро придёт конец… но надежда приходит неожиданно, радуя и придавая сил:
– Лорды! В атаку! – услышал я принесённые ветром слова и почувствовал, как дрожит земля.
Выставив длинные пики перед собой, сотня всадников тремя рядами двинулась к нам на встречу. И теперь уже охвативший нас фланг неримлян оказался в окружении. Я краем глаза увидел, как кавалерия, быстро преодолев зелёное поле на полном скаку врезалась в полуразвернувшуюся пехоту. Пики насквозь прошили кольчуги и фуфайки, кони сшибали топорников и панцирников, раздались болезненные крики агонии, хлюпанье и треск… я не знаю, сколько неримлян погибло в этой атаке, но не меньше сотни были просто вмяты в траву. Погрузившись во вражеский строй, лорды обнажили клинки и рассекли неримские ряды хлесткими ударами широким мечей.
Враг попытался развернуться, но и тут его ожидал сюрприз. Сквозь вопль битвы моё ухо приласкал тонкий свист, который с каждой секундой становился сильнее. Над головой небо разрезали точки – разрозненный поток стрел обрушился на головы неримлян. Они в изумлении встали, пытаясь защититься, подразделения сковала ещё одна лавина залповой стрельбы лучников, давая теперь нам возможность маневрировать.
Вырвавшись из когтей неминуемого поражения, я двинул войска вперёд. Прорубая себе путь через жёлто-чёрные ряды, эндеральцы стали выравнивать линии и порядки. Мои руки, крепко держа рукоять, вели клинок, опускали лезвие на врага, сокрушая его щиты, кольчуги и тела.
Всадники, истребив оконечность правого фланга Нерима стали рваться к центру неримского построения, медленно опрокидывая строй и заставляя их отступать. Высвободившийся, обескровленный и практический уничтоженный правый фланг Эндеральской армии стал отходить назад, уступая место кавалерии, не унимающей бешеного напора. Доспехи всадников, их нежно-синие табарды стали бордовыми и скользкими мечи затупились, но они продолжают вести коней и кромсать врага, отталкивая его.
Лучники хороши – сеют смерть среди противников, но заговорили «голоса» посерьёзнее. На головы врага упали тяжеленые камни, сносящие по два-три человека. Пара катапульт фермеров заработала по тылу противника, сметая относительно свежие отряды.
– Отходим! – был дан приказ и неримляне стали откатываться.
Враг, закрываясь щитами, прикрывая подразделения своих же, организованно попёрся обратно, на исходные позиции. Чародей же закрывает неримлян всполохами огня и молний, выжигающих эндеральцев до тошнотворной вони горелого мяса.
– Стоять! – я приказываю и моё слово разнеслось по всей единой армии – воины встали единым рядом, образуя ровную линию и подняв щиты, чтобы шальная стрела не оборвала нить жизни.
Двадцатка всадников прорвалась через вражеские ряды и ринулась прям к чародею. Тому оставалась только лишь размахнуть руками и направить поток жаркого огня в сторону конников. По ушам с неописуемой болью ударил звук конского жалобного ржания и нечеловеческого вопля, я смотрел на то как люди заживо превращались в уголь, как их доспехи стали для них сковородкой и в сердце вызревал цветок гнева.
На поле боя появился ещё один колдун – облачённый во всё голубое, в сверкающем нагруднике он стал выставлять ментальные щиты, отражая молнии и огненные шары.
– Испепели его! – я обратился к чародею, – или перенеси меня к нему!
Я бы уговорил ошарашенного мага, но нас окружило полсотни кавалеристов. Рыцари, с жутким видом, не терпели промедления и тут же один из них огласил:
– Противник прорывается у Клиффвотча! – взывает конник. – Он у самой крепости! Фриджидиэн, с нами!
Я лишь взглянул на вражеского мага, который уносит ноги. Желание возмездия за павших отступило перед ужасом неминуемой катастрофы – Нерим может пробить центр нашей обороны и прорваться к самому Арку. С печалью осознавая, что там контрудар нанести некому, я отступился от гнева и быстро взобрался на предоставленную лошадь, выдавив:
– Хорошо.
– Маг! – призвали всадники. – Давай!
Взмах ладонями, пара секунд и нас перенесло на десятки километров западнее, там, где стоит ещё один телепортационный маяк.
На широкой дороге творится полный хаос и беспорядок. Слева над мощёным трактом громоздиться озеленённая мхом и слоем земли скала, над которой величаво высится башня Клиффвотч, возле которой эндеральцы разбили целую сеть укреплений – баррикады, окопы и площадки, куда только предстоит стать пушкам. Лучники и арбалетчики без устали посыпают широченную дорогу снарядами, пропадающим в серой мгле. Справа же крутой склон, уходящий под морскую воду и составляющий залив.
Впереди, в клубах дыма и гари, под стеной проливного дождя, наступают неримляне. По окровавленным мечам, истерзанным щитам и злобным лицам, я понимаю, что они встретили стрелковую роту – арбалетчиков из Эндеральской армии и расправились с ними. Также мой глаз выхватывает наёмников, фанатиков из Киры – укутанных в широкие одежды чернокожих воинов, с ятаганами наперевес.
– Всадники! – воззвал я. – Встретим их лицом!
Конный ряд двинулся вперёд, мы стали медленно разгоняться, по краям зелень замелькала, превращаясь в единую изумрудную полоску. Конники позади меня опустили пики, угрожающе сверкнувшие в огнях. Я же поднял свой меч и внимая холодным завываниям ветра, приготовился опустить его.
Въехав в ряд неримлян всадники опрокинули первые отряды противника, я же искупал меч в крови кирийских подонков. Пики пронзали пехотинцев, как шампура мясо, мечи нанесли глубокие раны, а мой клинок настолько сильно приходился в тела, что рассекал мясо до кости. И снова вокруг нас летают крики, вопли и стоны боли. Лёгкая пехота врага бессмысленно пытается достать всадников кривыми мечами, палашами и короткими копьями, но напор лордов сметает полчища неримлян. Я опускаю меч направо, колю влево и погружаю его в тех тварей, что посмели осквернить мою родину. С пылающим сердцем моя рука без устали орудует длинным мечом, награждая врагов вечным покоем.
Вскоре врагов стало так много, что напор кавалерии остановился. Вокруг меня вьются неримцы, пытаются достать клинками, но доспехи держат удар, а меч всё ещё высекает глубочайшие порезы на неримцах.
– Давай! – донёс ветер.
Лучники и арбалетчики смогли перегруппироваться, встать по отделениям и единым залпом залить неримлян стрелами и болтами. Незащищённые люди запада десятками осели на землю, дорога вымазалась кровью. Стеная и падая, ползая по каменной брусчатке, неримцы стали отползать. Лёгкие одежды чёрно-жёлтой расцветки и сетчатые щиты стали хоть какой-то защитой под напором стального дождя.
– Отходим! – приказал я оттянул поводья. – Дальше нас могут окружить.
Хватит на сегодня. Это был тяжёлый бой – береговые отряды уничтожили, враг продвинулся до самого моста и края ферм. Берег теперь в руках Нерима, и нанести контрудар нам просто нечем. Усталый, с мышцами, налитыми железом, я увожу коня как можно дальше от поля боя, но тут и там я вижу тела – мы прошли довольно далеко, и теперь часть дороги – это просто ковёр из тел. Велисарий надеялся, что мы нанесём мощный удар по береговым позициям… получилось обратное – противник просто разрезал наши позиции. Теперь у Фермерского берега мы можем только окапываться.
Смерть шевоше
Спустя два дня. У Речного.
Стремительное наступление неримлян по побережью привело меня магическими перебросами на Солнечный берег, где я готов встретить орды людей запада и познакомить их с моим клинком и моей яростью. Нерим огнём и мечом отвечает на стратегию Велисария, заливая побережье кровью. Мы понесли страшные потери в первых боях – сотни сынов Эндерала легли в землю, чтобы сдержать врага на подступах к ключевым территориям, но ещё тысячи клинков готовы его встретить. И сейчас мы покажем Нериму, что Эндерал всё ещё жив и будет биться до последнего вздоха!
Моя кровь закипает от гнева – двухтысячный неримский конный полк стремительным наступлением прорвался сквозь редуты у горного склона Фоамвилля и двинулся огненным маршем в сторону Речного, превращая всё вокруг в пепел и руины. Шахты, лесопилки, фермы, новые селения – никто не смог уйти от гнева народов запада, которые идут подобно ветру, оставляя за собой трупы и развалины. И вот, пройдя разорительным походом, всадники ушли резко на север, не доходя до Речного и склоняясь к западу, как сообщила разведка. Если так пойдёт и дальше, то кавалерия Нерима пройдёт через снежный проход и быстрым маршем возвратиться к Фоамвиллю, сделав кольцо и превратит добрые земли Эндерала в выжженные пустыни. Мы не можем этого допустить.
У медовой фермы, в гуще леса под кронами высоких деревьев мы готовы встретить врага, что вскоре выйдет сюда. За мной уже строится косой багрово-лиловый порядок солдат из Эндеральской Армии, позади которых линия лучников. Дорога далее блокирована, враг упрётся в три сотни копейщиков, но разве этого хватит, чтобы удержать гнев Нерима? Конечно нет, а поэтому сюда вскоре подтянуться силы коалиции.
Внимая шёпотам крон, чувствуя свежий воздух и аромат травы, я готовлюсь к бою, мысля все возможные варианты схватки. Мы в лесу, под ногами мох и трава, мягкость, переходящая твёрдость дороги, рассекающей изумрудную чащобу. Впереди я вижу развалины медовой фермы – следствие политики Тручессы. Тут мы думали разбить малое селение, но шевоше неримских всадников оборвало эти планы.
– Как думаешь сколько народу убили? – спрашивает один воин другого.
– Тыщи две сгубили.
– А их скокма?
– Да тоже тыщи две.
– Свирепые гниды! Ничего, сегодня мы их положим!!!
Эти разговоры не были беспочвенны. Следование неримской армии сопровождались убийствами, поджогами и разорениями – единственные части кавалерии Нерима принесли за первые дни войны столько потерь, сколько это не сделали ни одни их пехотные части. При одной мысли, что враг продолжит беспрепятственное следование вглубь страны, сердце закипает от боли и гнева. Над Лишари всё ещё реет знамя смертельного рока, моё сердце болит по ней, и единственная возможность унять это чувство – забыться в битвах. Апотекарии, О’Брайенн ей помогут… я надеюсь на это.
Касаясь меча, я медленно его вынимаю, ибо мои глаза выцепили образы наступающих теней, что плетутся далеко впереди. Зелёные массивы преобразились разноцветными контрастными линиями, которые с особой быстротой подбираются к нам. Они идут ровно, выдерживая ряд и придерживаются основной дороге, не углубляясь в лес и обтекая деревья, будто это стены. Затем, прищурив взгляд, я вижу, что людей несут кони, а впереди знаменосец несёт полотнище с символом одноглавого орла, окружённого молниями – символ неримской лёгкой кавалерии. Враг!
– Приготовиться к бою! – отдал я команду, поднимая широкий овальный щит. – Сомкнуть строй! Копья во фронт! Не посрамите своей родины и отомстите за убитых!
Посреди леса вырос ещё один – копья единого строя, где народ стиснулся плечом к плечу, выставили плотной стеной наконечники из стали и железа. Я же встал перед ними, высоко вздев меч и громко крича:
– Лучники!
Стрелки положили стрелы на тетиву, стянули древка и выпустили смертоносный дождь, от которого враг не имел защиты. Часть всадников первого ряда спала, кони жалобно заржали от боли, а неримляне поняли, что их ждёт схватка.
Всадники Нерима осознали, что впереди их уже готовы встретить, и решили атаковать, думая, что их ждёт лёгкая победа. Ноги ощутили по земле лёгкую трясь, когда враг стал подгонять коней – его направление атаки – широкая дорога, в чащобе леса особо не разгонишь коней, поэтому самый сильный удар придётся на центр.
Закрывшись щитом, я сумел отразить первый удар – палаш кавалериста рассёк верх укрытия, силы хватило, чтобы я едва не упал, а потом в наш строй врубились остальные всадники. Копейщики радостно встретили неримлян – длинные древка тут же стали непроходимым лесом – эндеральцы легко разили всадников, сталкивали их, или пронзали, не давая себя достать. По уху уже привычно режет крик боли и предсмертные хрипы, смешанные с конским ржанием и цоканьем копыт. Сверкнувшие грозным блеском и брызнувшие кровью шиловидные наконечники стали мелькать в быстрых движениях, делая свою мрачную работу. Противнику же остаётся ответить боевыми кличами:
– Да спалит свет очищения!
– За Эндерал! – ответили мои бойцы.
– Покарать религиозников!
– Смерть захватчикам!
Отбив щитом хлёсткий удар, я колю, что есть сил и мой длинный меч забирается под жёлтый халат врага, изливая противный багрянец. Вскрикнув, неримец роняет меч и заваливается на бок. Копейщик жёстким ударом в грудь добивает молодого алемана, сваливая его с коня. Подавив приступ тошноты, я резко поворачиваюсь за секунду, как по груди пришёлся бы восходящий удар. Всадник мгновенно повернул коня и повернул его на меня, но пара длиннющих копий остановили его, выпады в щит и в кольчугу скинули врага. Я, подбежав к нему, рассекаю ногу, заставляя его скрючиться, остальное за меня доделывают копейщики. Поворачиваясь, я вливаюсь в строй, чтобы меня попросту не растоптали.
Дорога за первые минуты десять боя обрела противны жёлто-багряный покров тел, среди которых валяются и кони, под кронами леса витают звуки сражения. Враг напирает и всаднический удар становится всё сильнее, к тому же не менее тысячи конников в тылу уже перестали быть конными. Пешим строем лёгкая пехота бредёт сквозь лес, прикрываясь щитами от стрел. Всадники вдавили центр и продолжают переть, испытывая нашу стойкость и умирая от копий, не имея возможности защититься. Но вот им на помощь уже спешит широкий строй.
За поредевшим строем всадников я увидел надвигающуюся волну лёгких неримских воинов. С мечами на голо, они решительным наступлением готовятся обойти нас и взять в окружение.
– Фланги! Фланги! – хрипло кричу я офицеры неистово попытались передать мой приказ, но весьма поздно…
Эндеральцы вступили в бой и тут же понесли страшные потери – не сумев спрятать фланг, бока нашего построения оказались охвачены и окружены. Одним стремительным наступлением враг сковал все наши движения. Хуже того, до уха донёсся сотрясающий душу звук битвы в тылу – лучники дали жестокий бой обошедшим быстрым неримлянам. Пытаясь биться против них, они тут же стали падать в объятия леса, ставшего их кладбищем. Нас обступили и методично истребляют.
– Трубите! – дал я приказ медленно отходящему орущему строю в надежде, что его кто-то услышит.
Пара боевых горном криком помощи пронзили зелёные дали, призывая неведомого союзника. Казалось, что мы пытаемся призвать призраков леса, неведомых и злобных духов, что были малой толикой правды.
Лес разразился сотней стрел, а затем ещё одним залпом, а потом и ещё одним и так за первую минуту на врага обрушился ошеломительный дождь из не менее тысячи снарядов. А затем, отбросив маскировку и укрытия, выступили разрозненные ряды новых воинов – несущие кольчуги и лёгкие кожаные доспехи, с луками, топорами и щитами-каплями на которых символ славного народа, символ их воли, новое знамя Речного – тёмно-лиловый лев на синем полотнище.
– Люди Свяослава! – радостно я обозначил появление союзника, который не промедлил и бросился в бой.
Речники накинулись на неримлян с неописуемой яростью и жестокостью. Расписав их ряды кровью, они кровавой просекой прошли в их порядки. Топоры заблестели, рассекая чёрно-жёлтые массы, лучники осыпали фланги противника, люди стали оттеснять неприятеля к медовой ферме.
Эндеральцы слева усилили отпор и вынудили врага встать. Неустанно коля копьями, и прикрываясь щитами, противопоставляя мужество мастерству, мои собратья окрасили ряды врага в цвета рубина и граната, не делая и шагу назад. И тут на радость моих очей на остававшегося врага бросились речники с топорами на перевес, вгоняя сталь в плоть тыла врага.
– Вперёд! – я призвал людей к атаке, к продвижению и наступлению на конную массу и увидев возможность высвободившегося левого фланга, дерзнул использовать её. – Перебросьте солдат с лево на право!
Воины поспешили исполнить этот приказ и отходя организованными, но изорванными и сильно опустевшими порядками, меньше сорока эндеральцев отважно бросились спасать правый фланг. Нерим не устоял под исступлённым давлением копейщиков, и стал откатываться. Оставшиеся в живых лучники смогли высвободить накопленную злобу и за первые три секунды боя на головы ошеломлённых нерилян упал бешенный дождь стали – в отмщение за павших братьев по оружию стрелки клали стрелы особо метко, наконечники ранили горла и лица, удачно вспарывали кольца кольчуг и находили зазоры между пластинами доспехов. Ряды врага колыхнулись.
Но и Нериму нашлось чем ответить. В арьергарде врага появились новые бойцы – укутанные в кольчуги, следующие пешими, высокорослые воины, чьи руки отяжеляют длинные мечи и широкие двуручные топоры. Не менее двухсот воинов веером расступились среди деревьев и врезались в речников и насытили обескровленные ряды.
– Топорники прорыва и рыцари народного гнева, – мрачно я распознал новоприбывших, а это заставляет меня отдать новые команды. – Сомкнуть строй! Лучники, новая цель!
И они не замедлили принять бой. Речники за первые минуты боя понесли существенные потери – с холодным потом я узрел, как широкими мазками двуручных мечей и секир расписалась картина войны. Воины Речного устлали собой подножье деревьев, не оставаясь в долгу – хлёсткими ударами топориков и градами стрел они отправляли на встречу смерти одного ратника за другим.
Я же, выровняв строй, стал отводить левый фланг к речникам, чтобы сформировать единый фронт и обхватить неримлян. Но вот зараза – противник понял наш ход и стал отходить на юг, именно там нет наших сил и свободное пространство он решил использовать для манёвра и перегруппировки, обступая медовую ферму. Если они сумеют свершить свой манёвр, то общим наступлением нас раздавят…
Но и мы припасли подарок. За спинами неримлян, за их стягами к небу вознёсся звон труб и рёв боевых кличей. Огибая скалистые возвышения, выливаясь из леса, на людей запада устремились воины под стягом чёрного креста на синем «холсте». Зловеще сверкая грубыми мечами и топорами, секирами и молотами, изрыгая брань и лютые возгласы, на поле боя объявились люди Конана. Врубившись в покосившиеся ряды Нерима, варвары Солнечного берега погрузили во врага сталь и железо. Четыре сотни воинов захлопнули ловушку, выкрашивая подножья деревьев зловещим багрецом и стеля подле них кучи тел.
Рыча и улюлюкая, они вселили в сердца противника ужас, но этого мало. Я вижу, как неримляне разворачиваются – кавалерия стремглав несётся к варварам, а тяжёлая пехота рвётся к нам. Я смотру в гущу битвы, сдавленный строем и всё ещё держащий исполосованный щит. Усеянные стрелами щиты и доспехи сделали людей подобием ежей, в глазах мелькает гнев и страх, сталь стала красной от рек крови, железный смрад битвы позирует живот и распаляет дух, но себя сдерживаю. Противник окружён и теперь лучники весёлой песней стрелы стали его истреблять.
На поле боя царит кровавый ближний бой, но тот, кто пришёл с неримской пехотой решил внести новинку. Сквозь кроны деревьев ударили молнии, испепеляя моих бойцов. Затем полетели огненные шары, обвивающие плоть и жарящие её изнутри. По полю бою скоро разлетелся тошнотворный запах горелой плоти, и поплыл синевато-смрадный дым, источающийся от скрюченных почерневших трупов.
– Проклятье! – кричу я от злобы и слабости – маг слишком далеко, чтобы его достать, он закрыт яростными воинами народного гнева. И, впрочем, я нашёл выход.
Оставив строй на волю младшего офицера, у которого моя рука выхватила копьё, я подлетаю к неримскому чёрном жеребцу и седлаю его. Взобравшись на коня, мой глаз выхватил образы мага, укутанного в золотисто-жёлтые мантии и рисующего кистями новое заклинание.
– Братья! В атаку!
На полном скаку и поднимая копьё, я направил коня в самую гущу неримского строя. В окружении трёх деревьев и латников стоит чародей, снова и снова выжигающий ряды эндеральцев. Проносясь ветром в ряду неримлян, поражая их копьём направо и лево, сшибая людей вскоре я оказался у тех самых древ, где меня встретила магия – ледяной ветер бурей морозных острозаточенных осколков поднёсся ко мне, но подняв щит я дал изморозить его. Извернувшись, я швыряю копьё, чародей в ту же секунду отвёл его ветром, тут же ухмыльнувшись – «И что же ты ещё сделаешь?». Но что есть магия против прогресса? Я опускаю руку на пояс и мигом её выпрямляю, сжимая одновременно металл указательным пальцем. Грохот выстрела прокатился по всему лесу, возвещая о применении нового оружия. Маг же, цепляясь за грудь и сжимая кроваво-жёлтую мантию всё ещё не верил, что его достали. Он попытался исцелить себя, на его пальцах даже заиграл свет лечащего заклятья, но силы покинули его, и он шлёпнулся лицом в траву.
