Степан Витальевич Кирнос
Во имя порядка: на заре новой эры
– Daen ana coires a tha ooieere? – спросил Исаил на языке горцев смысл вины её.
– Dho’fhalbha I bhom chreideeamh a simnsearanat avgus cha crhom I d’kar diathan, – объяснил вперёд вышедший седой жрец, опирающихся на посох и украшенный бусами, что она виновата своей дерзостью – не покланялась тем богам, которым дают поклоны они.
– Avgus de ammo peannasis a th’anno? – спросил о наказании Исаил.
– Bassa! – воскликнул жрец, говоря, что ей за это полагается гибель, и предложил показать верность законам гор Исаилу – на протянутой руке он хотел предложить меч клирику, но мой друг покачал головой в знак решительного отказа.
И они решили казнить её самостоятельно, но не клинком. Жрец махнул и девушка, зная, что лучше поступить так, сбрасывает с себя плащ, оставляя лёгкий тканевую накидку, что показался филигранно-аккуратные черты её тела. Моё среде дрогнуло при виде сего – мороз убьёт её более мучительно, более медленно, но неумолимо. Можно не сомневаться в этом.
Исаил сделал то, что, что не вкладывалось в их представления – зацепившись за нить узла, он быстрым движением руки развязывает его и срывает с себя плащ. Куском тёплого меха он укутывает женщину, не давая ей умереть.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – говорю я Исаилу.
Подставить тело, защищённое только тонкой мантией, в этом краю всё равно, что отдастся добровольно ласке огня. Ветер, морозный и неимоверно колкий жадно впился в тело Исаила и с такой силой, что я услышал, как скрипят его зубы, сжатые в чудовищной боли. От силы морозного порыва Исаила скрючило, но выпрямившись, он пошёл вперёд, таща скованное тело в шатёр вождя. За нами пошла и девушка, и стража не думала останавливать нас, расступаясь и осторожно смотря на нас с удивлением и осторожностью.
Взобравшись, Исаил буквально ввалился в шатёр. Руками, что покрыты корками гноя, он опёрся на дощаный пол… я поспешил поднять его и хватая за руку держу Исаила, обессиленного, но всё ещё пылающего верой и решимостью.
Тут, в просторном шатре я заметил много примечательного – у стен поставлены не просто стойки с мечами, но… массивные стеллажи, на которые ложатся секиры и широкие двуручные мечи. Под ногами скрипят доски, вместо факелов здесь магические кристаллические светильники – на чёрных подставках светоносные кристаллы, заливающие всё холодным лунным светом. В самом конце, на высоком деревянном резном троне восседает приземистый, но крупный и широкий черноволосый мужик, на его плечи ложится тяжёлая шкура ватира. Ноги же прикрывает широкая сине-чёрная клетчатая юбка. От одного вида вождя веет горской холодностью и суровостью, и возле него соответствующего вида советники – рослые мужики, также несущие символы горской власти – шкуры ватиров и клейморы.
– Bennachdan, sar chennard! – торжественно поприветствовал Исаил вождя, простирая руки в его сторону.
– Давайте сегодня поговорим на языке цивилизованных, – предложил вождь на инале, переминаясь с бока на бок и почёсывая небритую щёку – Итак, зачем вы пришли?
– Вы знаете… господин Корван должен был вас известить, что мы…
– Молчи, – указал в мою сторону вождь, перебив. – Я буду говорить только с истинным пророком.
– Вождь, ты знаешь, какие времена пришли. Мы впервые воюем с такой ратью, – отлипая куски прилипшей льдом ткани балахона, говорил Исаил.
– Да, Корван говорил, чтобы я бился бок о бок с вами в войне с Неримом. И я не могу ему отказать. Маги нам помогали много, – горец почесал свою бороду. – Но скажи, почему я должен это делать?
– Понимаю, – крепко говорит Исаил. – Наши предки долго изводили вас, долго лили вашу кровь, долго… вы и сами знаете, и я не собираюсь отрицать этого или оправдывать. Сегодня, я пришёл, чтобы попросить вас о помощи… и предложить нашу.
– Я не поверю Святому ордену! – возгласил горец, едва привстав, опираясь на клеймор. – Собаки Арантеаля нас кусали, обманывали и знают только язык стали!
– Мы не Святой орден! – крикнул Исаил, но не со злобой, а с чувством справедливости. – Мы не представляем интересов Арантеаля! Мы не хранители. Мы сражаемся только за Эндерал! За всех людей и аэтерна его, за будущее и против Нерима.
– Хорошо ты говоришь и даже Корван за тобой пошёл. Скажи, – прищурился вождь, – что за вера заставила тебя проявить неведомое милосердие к нашему народу? В то время, как твои братья не желают видеть нас живыми, ты лечишь и спасаешь? Пока ты шёл, ты сделал три дела – помог мальчику, исцелил больного и «спас» мою дочь, – после минувшей фразы Исаил покосился, и горец пояснил. – Ею тебя испытали. Насколько ты жаждешь крови и до какой степени хватит твоего милосердия? Оказалось, что довольно ты крепок в деле милости. Ответь, Исаил, что тебя повело на это?
Я взглянул на друга. Этот вопрос не поставил в ступор его, а только вызвал подъём духа, лицо словно просияло, в глазах сверкнул огонь души, вложивший пламя и в глагол:
– Не Рождённые Светом, дали мне это, но от Того, Кто послал их свершить божественную миссию, но они отпали от истинного предназначения, – пламенно начал Исаил. – Так как они отступились, то нет от них ни спасения, ни правды.
– За эти слова тебя на твоей родине могут повесить, – хрипло и с улыбкой заметил горец. – Рождённые светом суровы.
– Они – мертвы, – без всякой осторожности, прямо и честно сказал Исаил, столкнувшись твёрдым взглядом с суровым воззрением горца. – Ибо всякий, отступивший от Истины, ходит под знаменем смерти. Но вверив и сердце, и душу Создателю, он разобьёт на них оковы гордыни и злобы.
– А наши боги, что ты о них скажешь? – осторожно спросил вождь.
– Не обидься, но они только камень и дерево, железо и золото, но не более того, а порой и хуже! – Исаил сделал шаг вперёд, мужественно противопоставляя свою веру, растущему гневу советников, чьё воззрение оскорбилось. – Вождь, я был свидетелем того, как женщины и мужчины падали жертвами злобных духов, поклоняясь истуканам земным, ибо они обитали духов злобы! Аркчане бесновались после жертв перед Мальфасом, дюнницы болели от служений Али-Арланди35, речники неистовствовали, когда общались с жертвами Тируна36. И среди вас, знаю, что ходит бушевание чумы неистовства.
– Да, есть такое, – горец приподнялся. – Но ты сейчас говоришь против наших божеств. Разве ты не уважаешь нашу культуру? Пришёл просить союза, но без уважения относишься к нам? – поморщился вождь.
– Истина важнее, – твёрдо вымолвил Исаил, не опуская лица, в голосе его нет ни тени дрожи, я же стал уже бояться за нашу миссию. – И я не имею неуважения к вам, только провозвещаю о Том, Кто тронул сердце моё и без кого невозможна ни одна победа.
– Да, хорошо ты говоришь, – улыбнулся вождь и губы обнажили крупные зубы, – ответь, как мы можем одержать верх, когда нам придётся сражаться против врага, которого мы раньше не видели.
– Только укрепив сердце верой, только приобщившись к Истине, можно одержать победу, – Исаил сделал два шага вперёд, показывая незащищённую грудь, будто вверяя свою жизнь в их руки, сжимающие рукояти клейморов, чьё лезвие остро так же как и душа проповедника. – Ибо без Него – всё тщетно. Удалив беззаконием своим от наших сердец и жизни, мы позволили великому архипредателю поразить народы Вина.
– Вот ты говоришь о неком Едином, но разве есть его святилища, есть его статуи или изваяния? Как можно поклониться, Тому, Кто не имеет выражения? – удивлённо, с желанием поймать Исаила на слове, спросил вождь.
– Как ты можешь выразить Его? Как может материя выразить полное величие Того, Кто создал её? Золотильщик и столяр способны сделать статую, но Он не она. Он куда бесконечное величественнее, и нельзя спосодобить Его – статуе.
– За что ты борешься, Исаил? – неожиданно сменивший тему вождь опрокинулся на трон, приказав одному из советников наполнить кружку вином со стола. – Ты горишь верой, помогаешь тем, к кому даже сородичи не подходят… но за что ты сражаешься?
– Мы боремся за новый мир, где горец и кочевник, аркчанин и дюнниец могут мирно ходить и иметь общение достойное между собой. Да, нам не жить в полном единстве, но мы сражаемся за то, чтобы больше не лилось крови безвинной, – ответил Исаил, приподняв голову.
– А как же Святой орден?
– Святой орден глух к народам под его властью, так и говорить ему нет права в делах грядущих, – весьма загадочно, но в тоже временно предельно понятно ответил Исаил и мне стало – мы готовы оставить Святой орден, как могли плюнуть на то, что скрепляло Эндерал? Мы уже заменили его багрячно-золотое знамя с оком на лилово-златое с орлом… что же дальше? на это может ответить только Велисарий; а Исаил продолжает. – Наше дело, дело братства.
На этот раз вождь не стал ничего спрашивать, он только встал, и подозвал резким движением к себе советников. С придыханием и биением сердца я ожидал решающего момента. Но долго не пришлось стоять, ибо скорые на решения и слова души горцы, дали свой ответ, который огласил вождь:
– Что ж, Исаил, проповедник неведомого Единого, я готов сразиться за такое будущее и ни за какое иное. Твой командир, Велисарий, получит нужное. Наши сыны и дочери встанут на защиту страны, ярость их обратит неримлян в бегство. Только дочь моя отправится с тобой и составит служение Неведомому.
Исаил кивнул, отдал поклон и повернулся. Девушка сбросила с плеч меховой плащ, передавая его проповеднику, который тот цепкой хваткой притянул к себе и накинул. Перед тем как мы покинули шатёр, друг остановился и вынул из кармана балахона нечто маленькое и юркое, но в тоже время, веющее неведомой теплотой воспоминаний из детства.
– Что это? – недоумевающе спросил я. – Откуда это у тебя? Их же больше не выпускают? Больше нет этого. Это же, – я взял в руки деревянного красного кота с пол ладони размером… игрушка моего детства, согревавшая меня, и дарящая ранее радость… снова у меня. – Откуда?
– До своей… комы, – едва подавлено заговорил Исаил, – ко мне подошла Лишари. Она передала это со словами: «Ты знаешь Фриджи. Я хотела подарить это ему лично, но у меня нет времени… я в работе. Отдай это ему, прошу тебя. Мастер из Речного оказался хорошим мужиком», – Исаил зажал в моей ладони дорогую игрушку, и как только я зажал её, ощутил гладкость дерева, понял, что операция «баррикада» для меня закончилась. Что ж, пора отвлечься от войны, настал момент обратить внимание на ту, по которой плачет душа… но что же Эндерал?
Глава 14. В погоне за надеждой: верой и наукой
«И сказал Он – возлюби ближнего своего»
– Из книги «Предание».
В объятиях безумия
Следующий день.
Я не могу больше терпеть, сама душа взывает – «иди и помоги ей». О’Брайенн носился, как сумасшедший с больными и Лишари, не находя времени на лекарство для неё. И в этот мрачный час явился я – освобождённый на скоротечные мгновения от военного долга, я решаю бросить все силы на спасение неримки. Так требует моя душа и я не могу поступить иначе. Вымолив день отдыха, я использую его, чтобы пуститься в путешествие и схватиться с ещё одними смертельными врагами – болезнью и смертью.
Операция «Баррикада» продолжится и без моего участия. Пока полководцы Велисария выстраивают совершенную оборону, опрокидывают неримлян и теряют воинов, я иду на другой фронт. Накачавшись зельями от апотекария, заделывающими меня подобием железа, мне не страшен ни один враг… либо мне просто всё равно.
На моём поясе покоится небольшая сумочка с набором для сбора образцов. По поручению О’Брайенна я должен собрать несколько… материалов с тел заражённых, чтобы он смог продолжить свои исследования над лекарством. А взамен этот апотекарий послал нескольких наёмников за ингредиентами для лекарства, так необходимого Лишари. Что ж, ради этого можно и покопаться в кишках, заражённых. Кажется, что действие «успокоительных», которые мне прописал апотекарий не то что прошло… сама мысль, что я смогу помочь ей, вдохновляют меня.
Я помятую о том, что Велисарий может мне выписать далеко не самых приятных наказаний, если я задержусь… однако я всё понимаю, и осознаю тяжесть решения. Чем дальше углубляюсь в Золотой лес, тем больше меня волнуют заражённые, а не Велисарий, который засел в Златоброде и полностью погрузился в выработку плана обороны. Что ж, это отрадно, что он занят действительно важным делом, в отличие от Арантеаля, который ограничился парой приказов… мне порой кажется, что это Велисарий занят обороной, а не Великий магистр Святого ордена.
Оставив размышления, я прохожу в Золотой лес. Это место во истину изумительно – куда не кинь взгляд всюду возвышаются высокие деревья, чьи кроны украшены златом сухих листьев. Тут тихо, обстановка возвышенная и кажется, что среди таких деревьев просто обязан жить какой-нибудь утончённый и мудрый народ. Но нет… тут только в глубине леса бродят монстры, страх наводят живые мертвецы, и деревья, высокие и радующие око драгоценным златом, во время ветра напевают печальные песни одиночества и разорения.
Спустя полчаса ходьбы через это чудное место я подхожу к месту, о котором мне говорил апотекарий. В какой-то скале, верно прикрытое кустарниками цвета поздней осени, оказывается небольшая пещерка. Склоняясь над землёй, вижу, что трава притоптана, а ветви кустов надломаны.
– Сюда кто-то недавно входил, – тихо констатирую и обнажаю клинок.
Пройдя в пещеру, достаю небольшой сосуд и трясу его, заставляя изливать магический свет, который разогнал тьму. Тут сыро и мне в лицо ударил противный запах отходов, как в Подгороде. Но собравшись и сглотнув, продолжаю путь. Клинок слабо замерцал зачарованием холода, а свет разгоняет мрак, который ранее густой вуалью здесь лежал. Магией я не пользуюсь после случая в «Кочевнике»… слишком болезненные воспоминания, поэтому приходится надеяться, чтобы фонарь не потух.
Пройдя достаточно в пещеру ничего не могу приметить, кроме сырости и вони. Но стоп… что это? Я склоняюсь над землёй и вижу какой-то кусок ткани и здесь понеслось.
– Плоть! У него её нет! – раздались безумные крики и из тьмы ко мне прыгнула тварь с такой быстротой, что я даже не успел отреагировать.
Меня опрокинуло костлявое существо, я ощутил прохладный землистый пол пещеры, его пальцы тянуться до моих глаз, но пытаюсь перехватить жилистые руки, а страшная вонь от немытого тела, измазанного отходами жизнедеятельности исторгает режет глаза, которые стали заливаться слезами. Ко мне тянуться его жёлтые зубы, которые я замечаю в распахнутом рту, вокруг которого всё замарано застывшей крови, обдувая меня зловонием. А его глаза – два адских угля в которых огнём полыхает безумие.
– Зараза! Зараза! – кричу пытаясь нащупать меч, но не могу… чтобы не дать разодрать себе шею я подставляю руку под зубы этого безумца и зубы впились в стальные наручи, пытаясь их разгрызть. Освободив вторую руку и хватаюсь за голову сумасшедшего и резким движением пытаюсь его скинуть с себя, одновременно подтягивая себя.
Он, ослабевший от голода, в тряпье и грязный, не удержался и рухнул, а я быстро поднявшись достал «огневицу» и выстрелил. Всполох огня осветил пещеру, пуля вошла в грудь заражённому и поразила его сердце. Не зря перезарядил её по пути. На мгновение мне стало жаль безумца, но до тех пор, пока я не услышал вой из глубины пещеры.
– О, Господи, снова бой! – в досаде кричу, и с лязгом поднимаю меч, готовясь встретить обезумевших.
Я стою в небольшом проходе, где сзади вход, а впереди ещё дальше углубление, ведущее в логово заражённых. Мои руки немного трясутся, в ушах глухо колотится сердце от одних только воплей и криков безумцев. Но я укрепил свой дух мыслью, что моя победа над ними поможет не только Лишари, но и населению Эндерала. У тела хранится подарок, который защитит меня от Красного безумия.
– Хрустящего мяса! – раздаются вопли из мрака впереди. – Ещё хрустящего мяса! Пло-о-оть!
И тут показались они – с дикими лицами, безумные и в лохмотьях, тянущиеся ко мне пальцами с отращёнными ногтями. Первого, кто выбежал я встретил насколько возможно широким ударом в живот и пинком, второй попытался накинуться на меня, но его рваная одежда на защитила от колющего удара.
– Уйдите в мрак! – кричу я, оттесняя мечом нападающих и вздымая меч, чтобы опустить его на плечо заражённого.
Третий прорвался через двух убитых и тянется к моей шее, но косыми рубящими ударами я лишаю его кистей рук и отталкиваю, напоследок загоняя меч в сердце. Четвёртый и пятый попытались протиснуться в один узкий проход и застряли там, что дало мне отличную возможность колющими ударами закончить их существование, но это ещё не конец.
– Плоть! – прорвался последний; это казался высокий мужик… видимо он был раньше упитанным, поэтому сейчас выглядит живее всех и такого я не ожидал; эта махина в два метра ростом снесла меня и схватила за шею, как котёнка.
Блистающее в глазах безумие внушает ужас, но дух мой будет крепче железа… чего не скажешь о шее, которую он пытается сломать. Я чувствую, как мои позвонки захрустели, и дышать стало невозможно. Вот снова ощутил прохладу пещерного пола – эта тварь пытается меня вбить в него. Боль огнём загорелась на горбу и спине… знатный синяк будет. Пары секунд хватило ему, дабы настолько сильно сдавить мою шею, чтобы у меня в глазах появилась пульсирующая тьма. Придавленный я лихорадочно пытаюсь нащупать меч, но только понимаю, что он куда-то запропастился и меня объяла тревога. Я здесь умру, народ Эндерала лишится лекарства от Красного безумия… какой бесславный конец.
Но отчаянно тянусь к кисету на поясе, используя любую возможность, чтобы выжить. Опустив руку в него, достаю подарок Лишари – кусочек сигила и острой стороной провожу по лицу сумасшедшего, заставляя его подчиниться боли и ослабить хватку. Поднявшись, я покачиваясь нашёл меч и когда этот боров на меня снова прыгнул вогнал оружие в него по самую рукоять.
Всё кончилось. У меня до сих пор сердце бьётся подобно барабанам войны, и даже глубоко вдохнуть не могу… вонь этого места заставит меня вернуть завтрак обратно. Пора выполнить задание, и я касаюсь небольшой сумочки и открываю её, видя, как под слабым светом лампы на поясе сверкнули лезвия ножей и несколько шприцов. Собравшись с духом и посмотрев на тела заражённых сдавленно говорю:
– Приступим.
Спустя несколько часов после сбора образцов я доковылял до порта, применив пару свитков телепортации, где и была назначена встреча с О’Брайенном. Порт Арка единственная интересная и красивая гавань на весь Эндерал. Он распложен в дне езды от города и для его охраны помню, что Велисарий отправил отдельный отряд. Справа и слева меня окружают аккуратные дома, среди которых снуют по пояс одетые батраки. Под ногами чувствую твёрдую плитку, впереди вижу пару кораблей, на которые загружают различные товары. Тут и там слышаться голоса торгующих, недовольные речи моряков и приказы их начальников, выдаваемые уже хриплым голосом.
Я подхожу к апотекарию, который стоит у самого края перед водой и уставился на далёкое море, на самый горизонт, где хмурое тяжёлое небо касается водной глади.
– О’Брайенн! – кричу, касаясь парня.
– Ух ты, напугал меня! – с дрогнувшим голосом повернулся парень ко мне… его лица я всё так же не могу видеть из-за капюшона. – Ты всё принёс?
– Да, – протянул небольшую сумочку из коричневой кожи. – Всё собрано.
– Отлично, – взял он сумку. – Наёмники достали все ингредиенты, но остался ещё один. Он в одном месте, где ещё образец заражённого. Заберёшь? Это необходимо.
– О’Брайенн, – я повернулся к апотекарию, чья жёлтая одежда выделяется на фоне холодных стен, покрытых мраком. – Говори, что искать и где. У нас очень мало времени.
– Это не такой заражённый, как другие, – О’Брайенн взял в руки кусок пергамента и стал зачитывать. – «Отчёт экспедиции апотекриев номер двенадцать. Мы натянулись на ещё одну особь. Сильный и безумный. Судя по собранным данным он давно потерял рассудок, но сохраняет отчасти нужное здравомыслие. Все физические характеристики в три или четыре раза превосходят силу, скорость и ловкость крупного мужчины. Наёмники пытались вступить с ним в бой, но после непродолжительной беседы две три всех наймитов были либо убиты, либо ранены, – апотекарий сделал секундную паузу. – Предлагается на данный отчёт наложить гриф совершенно секретно».
– Понял, – выдохнув, смиряюсь с тем, что придётся бороться против воплощения безумия и смерти. – Придётся подготовиться.
– Подожди, сейчас я тебе скажу, куда нужно идти.
Я внимательно выслушал его и отправился в дорогу. Слабость в моём теле нивелировалась новыми порциями зелий, на этот раз более безопасными, чтобы я не рухнул от бессилия на полпути. На этот раз мой путь лежал на север от Арка, где в последний раз видели необычного заражённого. Там же, в тех пещерах есть и особый редкий гриб, экстракт которого может нейтрализовать яд, а также повысить тонус тела и разогнать сердце с мозгом. Посмотрим, насколько это так.
Мне пришлось миновать сторожевую башню, чтобы пройти в нужный регион и начать искать его укрытия. Как рассказал О’Брайенн, эта сволочь намного ловчее и быстрее остальных заражённых, которых они видели раньше. Если остальные больные теряют самообладание, могут терять концентрацию и часть навыков, то этот довольно… социален. Апотекарии хотели бы получить его живьём и пару раз они пытались это делать, но после долгого разговора он всех посланцев превращал в удобрение.
Перед операцией я зашёл к Гаспару, пока он заглянул в город, чтобы забрать несколько вещей у него для этой вылазки. Мы даже не поздоровались – он полностью ушёл в работу, проводя всё время над новой разработкой. Я не стал его беспокоить, только взял нужное и отправился в путь.
Я осмотрелся – всюду зелень, справа от меня высятся горы. Тут кажется не так плохо, как у Арка, намного спокойнее и приятнее и даже пахнет свежестью, а не кровью и порохом. Проходя в сторону скал я натыкаюсь на какое-то неприметное укрытие – опять пещера и уже готовлюсь зажечь лампу, как мне на бок ложится рука. Резко обернувшись, я увидел перед собой странного человека, при этом опрятно одетого – на нём дорогие ботинки, рубаха с камзолом, расшитым серебром и штанами из оленьей кожи, а на голове шляпа-цилиндр со вставленным сломанным вороньим пером.
– Вы ко мне? – спросило низким хриплым голосом существо, немного облысевшее с иссушёнными чертами лица, а в глазах его я увидел два пылающих инфернальным пламенем угля.
У меня мурашки пробежали по спине, когда увидел это. Я думал сейчас оно набросится на меня, но нет… по виду это мужчина и он улыбчиво ожидает от меня ответа.
– А вы… хозяин этой пещеры? – растерялся я.
– Да-да-да! – обрадовался мужчина. – Пройдёмте, я вас чаем угощу. Выпьем, попьём, напьёмся.
– Хорошо, очень хорошо.
Мне ничего не остаётся, как согласиться и пройти за ним. У входа в пещеру я заметил, что тут крайне хрупкое положение камней и сильное потрясение может заставить их обрушиться. Пока мужчина идёт вперёд незаметно положил один из пороховых зарядов у основания входа и продолжил двигаться.
Мы прошли вглубь пещеры и тут оказалось довольно уютно, что меня сильно поразило. Посредине «комнаты» стоят два затёртых кресла и небольшой квадратный столик, справа от меня большой стол и несколько кухонных сервантов с ящиками, в которых хранятся продукты и посуда. А слева я взираю на картину, прибитую гвоздями. Всё помещение тускло освещается факелами и несколькими лампами.
– Откуда у вас столько мебели? – удивлённо спрашиваю я.
– Я притащил из поселений, которые побросали людишки. Да-да, именно оттуда. Оттуда, – существо неестественно длинными пальцами, увенчанными когтями, показало мне на кресло, пока хлопотало на «кухне» и заботливо заговорило. – Ты пока располагайся, а я чаёк заварю.
Подавив всякое удивление и страх, я решил полностью сконцентрироваться на задании. Грибов тут не вижу – только укреплённую дверь в конце пещеры. Интересно, что там за ней?
– Вот и готов, – заражённый поставил две посудины, и увидел, как в белой кружке плещется что-то мутное и кажется, что там всплыл кроличий глаз. От одного вида этой бурды мне стало плохо, но взяв всю свою волю в кулак я собрался, а существо всё продолжает, указав окровавленными пальцами на месиво. – Ты, пей.
– Спасибо, – вежливо отвечаю я, чувствуя трясучку в пальцах. – Я уже пил.
– Ха-хах, – обдало меня существо безумным хохотом, повернувшись в сторону и словно с кем-то говоря. – Ты слышала, Алиса, он уже пил.
«Безумец в шляпе», – подумал я, всматриваясь в больное свечение очей этого существа.
– Ответь мне на вопросы! – неожиданно закричало порождение болезни. – Только честно, а то я тебя убью и скормлю волкам, а из костей твоих сделаю свирель. Я, мы, нет – я. В общем, умею распознать ваши лживые словечки.
– Хорошо, – моя рука осторожно легла на рукоять «громыхателя», но понимаю, что если заражённый слишком быстрый, то вряд ли удастся мне от него отбиться.
– Ко мне уже приходили и говорили. Но они врали мне, и мы с ними сыграли в охотника и жертву, а потом в краски. Картина… красный из крови… пальцами как кистями рисовали!
«Вот это уродец…,» – гневно подумал я, пытаюсь сдержать волну омерзения, напавшую на меня. С силой собравшись мои уста открываются:
– Спрашивай, – аккуратно требую я, чтобы не спровоцировать это существо на нападение.
– Зачем ты приволок сюда своё тельце? Скажи мне, нам с Алисой, нет мне. В общем, говори!
Напряжение во мне выросло. Я слышу, как колотится моё сердце, чувствую пульс в пальцах, но беру себя в руки и убираю ладонь от оружия, став вертеть в руках небольшой гвоздик, лежавший на столе.
– Меня послал сюда Святой орден, – честно стал отвечать я. – Он хочет получить образец твоей крови. А так же мне нужен теневой гриб. Говорят, он растёт в этих местах.
– Оу, а зачем ему моя кровушка? И зачем тебе гриб?
– Святой орден ищет лекарство от красного безумия, и твоя кровь поможет ему его разработать. А гриб. Чтобы спасти одну хорошую чародейку.
– Ты врёшь! – я даже не заметил, как заражённый оказался рядом со мной и приложил свои когти к моей шее; он только сидел предо мной и улыбался, а теперь чувствую, как сзади к моей кожи приложен острый коготь, и я даже не замечу, как он рассечёт мою плоть.
– Не вру, – честно и приглушенно ответил я.
– Верю, – тварь успокоилась и села на место, улыбаясь как ни в чём не бывало и взирая на меня пламенным взором больных очей.
– А что за чародейка? Спасти от чего? Оборотни? Чума? Депрессия? А нет, дай угадаю – от чахотки?
– Нет. Она была смертельно ранена, – тихо поясняю я, продолжая вертеть гвоздь в руках, чувствуя, что он всё ещё острый. – И отравлена.
– Она дорога тебе? – раздался будоражащий вопрос
– Да, – с усиливающимся волнением я отвечаю.
– Ты влюблён в её? – энтузиазмом спрашивает безумец, и широкой улыбкой.
– Да что ты спрашиваешь, демон? – усмехнулся я, смотря на то, как он облизывает свои когти и понимая, что я круто попал; мне ничего не остаётся как правдиво и дрожащим голосом ответить. – Да… можно и так сказать.
– Ох, кто тут перед нами! – подскочив словно игривый ребёнок, «обрадовался» сумасшедший. – Герой, спаситель человечества и кавалер! Но скажи, что ты предпочтёшь – жизнь любимой или человечество?
– Что ты имеешь в виду? – смутился я.
– Сначала ответь на мою загадку. Мы с Алисой не выпустим тебя, пока не ответишь, – взбудоражено твердит монстр.
«Кто эта… Алиса?» – спрашиваю я себя. – «Неужто этот безумец придумал себе подружку?».
– А у меня есть выбор?
– Нет, – безумец поднялся и обратился ко мне. – Всего одна загадка и мы продолжим. Ты же откажешь нам… нет, просто не можешь. А теперь скажи, что это за существо – носит броню, но её нет, ходит на двух ногах, но бегает на четырёх, не курица, не ящерица, но откладывает яйца, не собака, но грызёт кости? Отвечай!
Я задумался. «Откладывает яйца… на двух ногах… может его завалить?», – я стал обдумывать самый отчаянный план действий, но только что вспомнил, что зачарование иглы на огонь, поджигающей порох, иссякло и «громыхатель» это просто красивое оружие. Как я мог забыть? Придётся думать, но ответ я нахожу в последних словах загадки и с энтузиазмом ответил:
– Костегрыз.
– Правильно! Я хотел бы у тебя спросить, чем похожи ворон и письменный стол, но не стану… это моя и только моя загадка. Плетись за мной, – сказал безумец и это же продолжил песней. – Плетись со мной, пле-е-етись за мной.
Я встаю и иду за ним. Безумец подводит меня к той самой двери дёргая головой вправо-влево говорит:
– Вот тебе моё обещание, клятва верная и предложение щедрейшей души – я дам тебе либо крови своей, либо гриба, который за этой дверью. Аха-хах-ха! Крови или гриба! Что ты выберешь, герой!? Хах-хах! Любовь или долг?
Я опешил от такого «щедрого» предложения. Что же выбрать… сотни и тысячи жизней или одну-единственную, с которой я успел сдружиться за столь короткое время. Чувствуя сзади холодное дыхание безумца, мне понятно, что любая попытка его атаковать будет бесполезной – он быстрее вгонит в меня свои когти. Да и что-то подсказывает мне, что оно не выпустит меня отсюда. Короткий взгляд на запястья позволяет мне увидеть блеск стали. И только гвоздь у меня в руках подсказывает единственное решение. Многие или одна…я решаюсь.
– Выбираю… открывай.
– Хорошо, – существо отворило дверь и увидел, что предо мной сплошная темнота, которая веет сырой прохладой… и страхом.
Во тьму с головой опускаюсь за грибом, вспоминая ужас испытания, но слегка отгоняю его приёмом. Этот лишенец даже лампы мне не дал, и проваливаюсь во власть темноты. Всего сковало от того, что я не вижу света, но если бы не магия Лишари, было бы ещё хуже, от того что блуждаю в полной темноте. Мне кажется, что снова как в испытании она начинает давить на меня. По коже заиграли иглы, такое чувство, что мышцы перетянули цепи, а дыхание… такое ощущение, что сейчас задохнусь. Сердце стало биться бешеной птицей и мне кажется, что сейчас оно вырвется из груди. Паника накрыла меня с головой, но я продолжаю трясущимися руками методично водить по скале и под ногами, но всё тщетно.
Что-то мягкое нащупала моя рука и со всех сил я потянул это на себя. Выдернув, резким движением отбросил себя в свет, сжав в руках растение подобно трофею. Мои пальцы держат серый гриб, немного влажный, на шляпке которого чёрная крестовина… всё как описывал О’Брайенн. Немедленно убрал растение в сумку, атакуемый чувством вины – ведь я не выбрал человечество, что мне попытался привить и этот безумец, пляшущий в ладони:
– Выбрал любовь! Выбрал любовь! А людишки – бедные жёны и их изменщики-мужья, несчастные детишки будут исходить с ума и умирать.
Как бы мне хочется загнивать в чёрное сердце этой твари меч, но я не могу. Оно слишком быстрое и ловкое, но всё же решаюсь выполнить задуманное. Тревога третьей волной охватывает меня, только на этот раз она пришла с лёгким давлением в голове, но меня это не остановит.
