Степан Станиславович Сказин
Моя тюрчанка
Обжегшись на «Мансурове и партнерах», мы поумнели. И обратились во вроде бы честное агентство, не берущее деньги вперед – в «Бригантину». Но и первое собеседование, на которое направила нас эта компания – оказалось «скомканным блином». Нет, в «Нострадамусе» готовы были принять мою звездочку с распростертыми объятиями. Подробно и без обиняков объяснили, в чем будут заключаться трудовые обязанности. Как бы поманили калачом: вливайся в команду и греби деньги лопатой вместе с нами. Вот только моя милая не из тех, кто идет на сделку с совестью. Записывать суеверных дурачков на прием к экзорцисту или заклинателю духов, звонким голоском врать в телефон, что «у нас самые передовые гадатели на кофейной гуще и рыбьей требухе» – все это вызвало бурный протест у Ширин. Моя хрупкая, как цветок, ранимая и чувствительная девочка предпочла бы отравиться таблетками (это и было нашим планом на крайний случай), чем превратиться в грязную обманщицу.
Но сейчас металлический ящик лифта поднимает нас на семнадцатый этаж офисной высотки, на котором расположен офис еще одного потенциального работодателя. И я был на полтораста процентов убежден: на сей раз все будет хорошо. Выходя после собеседования из высотки, мы будем весело обсуждать, какой торт нам купить, чтобы отметить трудоустройство Ширин. «Мулат в пене» или старое доброе «Змеиное молоко»?
Лифт – наконец – открыл двери, выпуская нас на семнадцатый этаж. Мы недолго плутали по белому коридору с натюрмортами на стенах и расставленными через каждые несколько метров кожаными черными софами. Вот она – массивная, из красного дерева, дверь с золотыми цифрами и буквой: «702а». Ширин сразу вся подобралась, поправила прическу. Плотно сжатые губы моей девочки больше не дрожали, а в глубине темных глаз зажегся лихорадочный блеск. Моя воительница настраивалась на битву. У меня тоже чуток поубавилось благодушия. Пусть владельцы и руководство «Сочной клубнички» – не аферисты, а моя милая идеально подходит на должность секретарши. Все равно – надо еще не провалить собеседование. Тут важно не обронить лишнее слово, не посмотреть косо. Знать, когда улыбнуться, а когда нарисовать на лице серьезность. Дело может погубить какая угодно мелочь.
Мы постучали. Нам не ответили. Мы открыли незапертую дверь и, с порога, увидели: перед нами не какой-нибудь тесный офис под торговую фирмочку из шести клерков, считая директора и секретаршу, а целые апартаменты, разгороженные стеклянными стенками, закрытыми жалюзи. Виднелась черная бронированная дверь, ведущая, по-видимому, в кассу. А из еще одного дверного проема долетали запахи не то рыбного супа, не то вареной гречки – там, похоже, была кухня. Переступив порог, мы огляделись на пятачке приемной. Ожидаемо: кулер с водицей – компьютер и стационарный телефон на заваленном бумагами столе – рядок крючков с повешенными куртками, дубленками и пальто. Но еще… И тут у нас вытаращились глаза и отвисли челюсти.
Целая стена была обклеена «кричащими» постерами. Не с портретами упитанных румяных фермеров, купающихся в спелой клубнике, а с… в большей или меньшей степени обнаженными красотками. Двадцать плакатов с девушками на самый взыскательный мужской вкус, запечатленными в «горячих» вызывающих позах.
Вот томная блондинка с чуть приоткрытыми губами, у которой едва не вываливаются из бюстгальтера круглые, похожие на маленькие дыньки, груди; кроме чисто символического нижнего белья на девушке ничего нет. На соседнем постере – абсолютно голая мулатка-шоколадка, с блестящими от бесстыдства глазами, стоит на четвереньках и держит в белых, как алебастр, зубах ослепительно-алую розу. А вот жгучая китаянка; настолько «скромница», что прикрылась старинным узорным веером… и больше ничем.
Европейки, славянки, латинки, монголки, негритянки и даже тюрчанки. Брюнетки, шатенки, рыжие и покрасившие волосы в вишневый цвет. Все эти дамочки призывно улыбались ярко напомаженными губами. Смотрели чуть затуманенными знойными глазами. Демонстрировали кружевное нижнее белье или свою наготу.
Мы с Ширин молча переглянулись и опустили глаза. Если ты сам каждую ночь предаешься с возлюбленной взрослым утехам – тебе обязательно станет неловко при просмотре эротической фотогалереи. Но постерами с голыми девицами дело не ограничилось. В углу, за кулером – мы заметили манекен… нет, не манекен, а, скорее, куклу в натуральную человеческую величину. Это было невероятно реалистичное изображение длинноволосой девушки, только с чуть «анимешным» лицом. Сама кукла – вроде бы резиновая; а из чего были волосы – ума не приложу. Разве что какая-то доподлинная, «живая» девушка срезала свои густые локоны и пожертвовала производителям куклы.
И если манекен для того и нужен, чтобы одеть его в брюки, рубашку, галстук и выставить в магазине модных шмоток – то «резиновая Зина» блистала неприкрытыми прелестями, как античная статуя. Ярко-красные соски, углубление пупка… манекены с такими деталями не делают. А на то, что было у куклы пониже живота – я постеснялся и взглянуть. Кажется, я понял: перед нами игрушка для «больших мальчиков», которые подсчитали, что цветы и конфеты для соблазнения девушки из плоти и крови – это слишком дорого, и решили, что дешевле один раз заплатить в секс-шопе за резиновую подружку.
А что?.. Резиновая краля не будет закатывать вам истерик. У нее никогда не болит голова. Надувной дамочке не нужны подарки на день влюбленных. В Японии, Британии и других «культурных» странах богатые извращенцы, которым приелись живые женщины (да и мужчины), заводят себе целые гаремы из таких кукол с натуральными волосами. Мне вспомнилось из новостей, что и у нас в многострадальной Расее какой-то буржуйский сынок через суд добился права официально жениться на резиновой избраннице. Воистину: мы живем в стране дураков. Я не могу вступить в брак с любимой девушкой, потому что я психопат. Зато пресыщенный постельными удовольствиями богач, просто показав золотую банковскую карту, имеет право взять в жены хоть резиновую мадам, хоть кошку, хоть крокодила. Да даже собственный портрет!..
Меня вдруг осенило: «Сочная клубничка» – это никакой не магазин по продаже спелых ягод, отгруженных прямиком с крестьянских огородов. «Клубничкой» называют еще все то, что относится к сфере интимных отношений. «Сочная клубничка» – это, по-видимому, сеть магазинов «для взрослых» или что-то вроде того.
Я вздохнул: не такое место работы я желал для моей Ширин. А впрочем, у нас не настолько большой выбор, чтобы придираться. В конце концов, милая не будет сама втюхивать покупательницам вибраторы, а покупателям – мастурбаторы. Обязанности секретарши: отвечать на телефонные звонки, встречать курьеров, перекладывать бумажки с места на место и иногда наливать шефу крепкий кофе либо чай с облепиховым вареньем.
Слева от похороненного под ворохом бумаг стола было оборудовано нечто вроде небольшой витрины. Мы подошли и посмотрели: за стеклом красовались «игрушки не для детей». Кактусами без колючек торчали (прости господи!) искусственные фаллосы. Овальными яйцами, с имитирующим женские половые губы разрезом, громоздились мастурбаторы. Были еще тройные плетки с деревянными ручками, какие-то непонятного назначения ленты и бантики, вагинальные шарики.
Поспешно отойдя от витрины, я и моя девочка остановились у кулера.
– Не хочешь воды?.. – хрипловато спросил я. И когда моя родная согласно кивнула, дрожащей рукой поднес пластиковый стаканчик к «хоботку» кулера и наполнил водицей.
– Спасибо… – еле слышно поблагодарила моя милая, принимая от меня стакан.
Себе я тоже налил воды – и разом опрокинул в пересохшую глотку.
Мы с Ширин были охвачены смятением – точно антилопы, до которых дуновение ветерка донесло запах тигра. Мы не знали, что говорить, как себя держать, куда девать глаза. В углу – резиновая баба с живыми волосами, по стенке – плакаты с обнаженными девками, за стеклом – «йони» с розовыми губками и целый лес «лингамов». Мы точно спустились в подвал к больному на всю голову эротоману.
Я и моя девочка не были ханжами. Меня тянуло стихи писать о нежных грудях и точеной фигурке милой – а Ширин охотно взбиралась ко мне на бедра, чтобы сильнее распалить мою страсть. Но для нас соитие было подлинным священнодействием, совершаемым в уютной тишине спальни, как в храме А здесь – на приемной пятачке «Сочной клубнички» – с половой любви были сорваны все покровы.
Девки с постеров точно кричали: физическое сближение мужчины и женщины – это не волшебный ритуал, а удовольствие на пять минут. Плотская любовь, которая для нас с Ширин была накрепко связана с любовью духовной, представала здесь в грубых уродливых формах. Это был точно плевок в святыню. «Сочная клубничка» предлагала даже утолить похоть без живого партнера. Достаточно, что волосы твоей куклы срезаны с головы настоящей девушки. Сообразно твоему полу фирма предложит тебе похожий на маленькую ракету фаллоимитатор или мастурбатор, воспроизводящий «райский цветок» какой-нибудь порнозвезды. Кушайте на здоровье, не подавитесь!..
– Иду!.. Иду!.. Иду!.. – докатилось до нас.
Из глубины апартаментов – цокая каблучками, как подковами – к нам спешила женщина. Когда мадам достигла приемной, мы хорошенько разглядели молодящуюся офисную леди лет под сорок пять. Волосы, неестественного темно-серого («мышиного») цвета, собраны на затылке в пучок и заколоты золотой заколкой. Силиконовые кроваво-алые губы. Подведенные фиолетовым глаза. Чуть ли не рвет черную рубашку невероятно и непропорционально объемная грудь – тоже, видимо, накаченная силиконом. А вот кожа – на руках, на щеках – дряблая и сморщенная, хуже осенних листьев. Это была точно напоминалка: к каким ухищрениям ни прибегай, мобилизуй хоть легион косметологов и визажистов, а все равно весну жизни за кудри не ухватишь. Положение на спасали ни предельно короткая юбка, ни капроновые чулки.
– Здравствуйте!.. – улыбнулась мадам, обращаясь только к Ширин, а меня – игнорируя, как барин лакея. – Я Изольда Ивановна – офис-менеджер. – А вы по поводу работы секретаршей?..
– Да, – пролепетала моя девочка.
– А это кто с вами – муж?.. – с неприязненной обезьяньей гримасой поинтересовалась Изольда Ивановна, кивая на меня, как на кучку засохших экскрементов.
– Да. Муж, – все так же тихо ответила моя милая.
– Хм!.. – Изольда Ивановна взмахнула ниточками тонких бровей. Подняла трубку стоящего на столе телефона и набрала короткий номер: – Алло. Савелий Саныч?.. Пришла девушка на должность секретарши. Но вот только… Что?.. Нет, не стриженая. Длинные волосы, густые… Прыщей тоже нет. Гладкая светло-смуглая кожа. Но только девушка притащила с собой мужа. Пусть оба заходят?.. Да, хорошо, Савелий Саныч.
Офис-менеджер положила трубку и повернулась к нам:
– Пойдемте. С вами побеседует генеральный директор Савелий Саныч.
Изольда Ивановна повела нас по узкому коридорчику между разгороженными отсеками апартаментов. Когда проходили мимо кухни (нас накрыли горячие запахи гречки и рыбы), оттуда высунулась рыжая мужская голова, хохотнула и выдала:
– Какая задница, какая классная задница!..
Я не успел сообразить, что это означает. Изольда Ивановна остановилась перед массивной дубовой дверью, над которой, вместо подковы, были прибиты «щит и копье Марса» и «зеркало Венеры». Офис-менеджер постучала.
– Войдите!.. – донесся из-за двери могучий бас.
Изольда Ивановна подтолкнула нас:
– Проходите, проходите!..
Сама она осталась снаружи.
Мы попали в просторный, как царские палаты, кабинет, в центре которого, на роскошном, будто трон, кресле, за поставленным на письменный стол компьютером восседал плечистый гигант с богатой, по-бараньи кудрявой, шевелюрой.
– Проходите, не стесняйтесь, – ободрил нас здоровяк-гендиректор. – Присаживайтесь, поговорим, – толстой, как слоновий хобот, ручищей Савелий Саныч указал на два стула.
Великан-директор улыбался, но мне его улыбка (я не понимал – почему) сразу не понравилась. Он был одет в засаленный темно-синий свитер и брюки со стрелками; а обут в шлепанцы. Простецкий наряд босса был призван, по-видимому, настроить посетителей, вроде нас, на непринужденную демократичную атмосферу. Вот только, когда мы опустились на стулья, у меня предательски задрожали колени. Я посмотрел на Ширин: она тоже явно нервничала. Покусывала нижнюю губу и не поднимала глаз.
– Меня зовут Савелий Саныч. Я здесь генеральный директор, – весело представился офисный амбал. – Вы какой кофе предпочитаете?..
– Что?.. – не понял я, ошарашенный неожиданным вопросом.
– Просто кофе с молоком и сахаром, – по-прежнему не поднимая глаз, за нас обоих ответила моя милая.
Савелий Саныч набрал на стационарном телефоне трехзначный внутренний номер и распорядился в трубку:
– Изольда Ивановна, принесите-ка нам кофе с молоком и сахаром… Да, на троих… Сколько сахару?.. Я думаю – по два кубика будет достаточно.
Пока Савелий Саныч отдавал по телефону команды Изольде Ивановне, я обежал глазами кабинет. Как бы передать на словах свое впечатление?.. Наверное, так: личные покои то ли польского короля, то ли римского цезаря, то ли турецкого паши. В общем, какого-то супер-пупер персонажа. Но, главное, страдающего глубокой эротоманией. Падкого до девушек – но, возможно, и до мужчин. А то и до животных – братьев наших меньших.
По углам кабинета торчали резиновые куклы наподобие той, которую мы видели в прихожей. Две – «обнаженные» (если можно так сказать о кукле); а две наряжены в почти ничего не скрывающее кружевное белье. Нашлось место и для выполненной в античном стиле статуи Аполлона: солнечный бог с луком и с колчаном стрел за спиной сверкал непомерно большим мужским «достоинством», подходящим, скорее, ослу или жеребцу. По стенам – развешены многочисленные картины.
На одной, выполненной в духе древнеегипетской росписи, изгибались, как змеи, смуглые юные танцовщицы, весь наряд которых состоял из золотой повязки вокруг бедер. Другая картина – «индийская»: синий Кришна ласкает оголенные груди прекрасной пастушки Радхи. На третьей картине – «японской» – самурай в халате и с пучком волос на затылке слился в любовном экстазе с юной девушкой в задранном кимоно, одной рукой обнимающей за шею своего мужчину, а в другой держащей веер. Были еще «греко-римские» картины с рогатыми козлоногими сатирами, насилующими нимф. «Арабские» – по мотивам эротичных сказок «Тысяча и одной ночи». Дизайнер, оформлявший кабинет, имел – похоже – цель показать, как предавались плотским утехам в разных традиционных цивилизациях.
Нашлось, впрочем, место и картинам в современном фотографическом стиле. Правда, некоторые из них были тоже на древние мотивы. Восточная женщина – полуголая, в прозрачной кисее – обнимала льва. Подпись под картиной гласила: «Клеопатра и лев». Мужчина, в тюрбане и с острыми усами, пьет вино у фонтана, окруженный стайкой полураздетых девушек с развевающимися волосами и с золотыми браслетами на запястьях. Подпись: «Падишах Акбар в саду со своим гаремом».
Другие картины были без «закоса под старину». На них, на фоне роскошных интерьеров, занимались сексом люди нашего «потерянного» поколения. Причем не только мужчины с женщинами. Меня чуть не стошнило от «гениального полотна», на котором ярко накрашенная девушка в сползающем лифчике и капроновых чулках раздвигала ноги под лохматым длинношерстным псом. Соседний «шедевр» изображал двух голых парней. Не то что б я был отчаянным гомофобом, но дольше трех секунд любоваться этим «произведением искусства» не смог.
Картины занимали три стены обширного кабинета. Четвертую стену заслонял стеллаж со множеством вместительных полок. Одну целиком занимали фаллоимитаторы и вибраторы. Вторую – мастурбаторы. Игрушечные члены напоминали толстые сосиски и сардельки. Некоторые были с «мошонками»: ни дать, ни взять сосиска с яйцами. Бог ты мой!.. Неужели бедные одинокие дамы запихивают в себя эти стручки и сладко стонут от удовольствия?.. Искусственными половыми губами «улыбались» мастурбаторы. Эти мужские бирюльки напоминали мне огромных улиток. Меня аж передернуло. Хорошо, что кофе еще не подали – я обязательно расплескал бы чашку и пролил напиток себе на штаны.
Еще на паре полок выстроились маленькие фигурки и статуэтки. Почти все они изображали голых женщин с разной степенью реалистичности. От очень условной египетской богини Хатхор с выпуклыми грудями и в короне в виде солнечного диска между коровьих рогов – до каких-то (прости господи!) проституток, застывших в самых непотребных позах.
Мне было не по себе среди всего этого океана похоти, где искусственные фаллосы стрелами или дротиками целились на тебя из каждого уголка, а мастурбаторы как бы разевали в твою сторону розовые пасти. Каково же приходилось на этой выставке плотских утех моей Ширин – хрупкой и нежной девочке – да еще в присутствии мужчин?.. Милая так не поднимала глаз от носочков своих сапожек. Я и сам сидел, как над горячим чайником, чувствуя, что свекольная краска заливает мне лицо. И только здоровенный, как медведь, Савелий Саныч, развалившись на своем троне, не отклеивал с лица почти добродушную, чуть снисходительную улыбку. Господина гендиректора явно забавляло наше с Ширин смятение.
Последним ярким штрихом в интерьере с блеском обставленного директорского кабинета были четыре тигриных шкуры, расстеленные по полу. Почему-то мне сразу подумалось: эти шкуры, как волосы у куклы – настоящие. Я знал из интернета: тигров на воле не осталось. Последнего дикого тигра застрелил в бенгальских джунглях уродец-браконьер – заезжий британец в пробковом шлеме и в шортах цвета хаки. Но коммерческие зоопарки выращивают полосатых хищников, как скотину, на убой. Хочешь почувствовать себя метким стрелком, покорителем степей и джунглей?.. Пожалуйста!.. Тебе подгонят несчастное, страдающее ожирением, животное. Это даже, как будто, и не тигр, а непомерно раздувшаяся кошка, которая не видела ничего, кроме своего тесного вольера. Ты убиваешь бедную зверюгу несколькими выстрелами. Для тебя с нее сдирают шкуру – а мясо, наверное, скармливают другим тиграм. Со своим трофеем – черно-желтой шкурой – ты можешь вступить в элитный клуб охотников. Т.е., в сообщество дядечек и тетей (бывают же отмороженными и женщины!), которые развлекаются тем, что в частных сафари-парках палят из двустволок по львам, гиенам, гребнистым крокодилам и тем же тиграм. Кто-то зарабатывает на продаже вибраторов, а кто-то на разведении тигров для охотничков. Неудивительно, что продавец секс-игрушек в отпуск едет стрелять по тиграм, а «тигриный пастух» развлекается, вставляя в анус себе или супруге вибратор.
– Ну, пока Изольда Ивановна возится с кофе, – сказал «медведь», – мы с вами начнем разговор. Вы, ребятки, женаты?..
– Да, – глуховато отозвалась Ширин.
– Расписаны официально?.. – уточнил Савелий Саныч.
– Нет, – выдавил я. Мне почему-то не хотелось, чтобы «медведь» знал, что мы с любимой формально не супруги. Мне казалось, что я оставляю свою милую голой под пожирающим взглядом здоровяка-директора. Но и соврать я не мог. Все равно (при положительном результате собеседования, конечно) отдел кадров и бухгалтерия «Сочной клубнички» увидят паспорт моей девочки, в котором нет штампа о браке.
– Ну, так даже лучше: меньше суеты, – загадочно сказал гендиректор. – Как я понимаю: устраиваться к нам на работу пришли вы, девушка – а вы, молодой человек, сопровождаете свою даму для моральной поддержки?..
– Да, – хором отозвались я и моя красавица.
Не знаю, что за «суету» имел в виду «медведь» – но я внутренне напрягся.
Савелий Саныч несколько раз кивнул – как китайский болванчик. Откинулся на спинку своего трона и на минуту блаженно закрыл глаза. Потом подался вперед и, изучающе глядя на Ширин, заговорил:
– Вы собирайтесь с духом, девушка, чтобы о себе рассказать. А пока послушайте о нашей компании. Вы знаете, вам повезло. На вашем месте мечтали бы оказаться сотни прекрасных юных леди. Светленьких, темненьких, в меру и не в меру грудастых…
И Савелий Саныч щелкнул языком.
– Грудастых, да… – как бы в задумчивости повторил господин директор и продолжил: – Нелегко попасть к нам на собеседование. Но вы вытянули счастливый билет, или кролика из шляпы. Теперь только от вас зависит, будете вы работать у нас или нет. У нас компания с громким именем. Возможно, вы слышали о нас. «Сочная клубничка» – первый в Расее магазин секс-игрушек и студия по производству эротического видео. Мы лучшие в своей сфере и отмечены призами международных конкурсов.
– Эротическое видео?.. – невесело переспросил я. – Вы что же, порнографию снимаете?..
«Медведь» на секунду перевел взгляд с Ширин на меня и с гордым орлиным видом ответил:
– Мы одна из дюжины лицензированных кинокомпаний, производящих фильмы для взрослых. Работаем со всеми поджанрами порно: классика, экзотик-порно, гей- и лесби-порно, альтернативное порно. Нет!.. Мы не «одна из», а самая передовая из порно-студий. Недавно мы запустили проект по изготовлению русского хентая. Это будет огонь!.. Бомба!.. Мы снимаем и короткие ролики – для нетерпеливого зрителя, и полнометражные полотна – для тех, кто хочет растянуть удовольствие. «Первая брачная ночь фараона Эхнатона и царицы Нефертити», «Развратная наложница изменяет турецкому султану с черным рабом», «Доставщик пиццы и одинокая женщина», «Что показала скрытая камера: африканские страсти в студенческой общаге» – это лишь самые блестящие монетки из нашей копилки, ставшие эталоном жанра…
Вот как. «Сочная клубничка» не только торгует страпонами и резиновыми девками – но и выпускает, как блины печет, порнофильмы. И в таком крысятнике (боже ты мой!..) будет работать моя девушка?.. Если кто-нибудь спросит Ширин: «А где ты работаешь?» – моя милая захочет скорее под землю провалиться, чем признаться: «В «Сочной клубничке», где продают искусственные пенисы и вагины и лепят кинцо для взрослых». У моей звездочки будет тот же работодатель, что и у порно-актрис, которые, под объективами видеокамер, стонут или визжат под своими усердно пыхтящими партнерами по сцене.
Слабо утешало одно: моя милая будет секретаршей в офисе. То есть, по роду деятельности, Ширин не придется бывать в студии, смотреть, как сверкают своими прелестями актрисы и выпячивают «хозяйство» актеры. Ни в магазинчиках, куда извращенцы и эротоманы приходят за мастурбаторами и за дисками со свежим порно. Дело моей любимой: принимать конверты и пакеты у курьеров, переключать звонки на менеджеров, заносить бумаги директору в кабинет на подпись.
Ко многому можно притерпеться. Только бы моей девочке продлили визу. Нам больше не страшна будет миграционная полиция. Ширин сможет находиться в стране на законных основаниях месяцы и годы. А когда подойдет срок, отдел персонала «Сочной клубнички» направит в департамент новое заявление на продление визы моей милой.
А к постерам с голыми раскованными красотками придется привыкнуть. В конце концов, на любой работе были бы свои недостатки. Моя девочка скоро научится просто не обращать внимание ни на кричащие плакаты, ни на резиновые куклы. И когда будет заходить с бумагами в кабинет Савелия Саныча – не наткнется глазом на непропорционально огромный «прибор» мраморного Аполлона.
Я должен порадоваться, что моя девочка станет секретаршей. Лучше работа в офисе, чем какой-нибудь грязный и неблагодарный труд. Моя милая будет ходить в блузке, атласных черных брючках и в изящных туфельках на каблуках. В обеденный перерыв, никуда не торопясь, разогреет себе в микроволновке захваченную из дому еду (жареные овощи либо макароны-бантики с тушенкой) и столь же неспешно покушает. В течение рабочего дня не раз побалует себя кофе или чаем – благо, что из кулера льется не только холодная, но и горячая вода.
Насколько это приятнее, чем работать уборщицей!.. Меня аж передернуло, когда я представил любимую со шваброй в руках и в потрепанной робе. От мыльной воды и чистящего порошка тонкие и нежные пальчики моей девочки разбухли бы и огрубели. Милой пришлось бы постоянно чуть сгибаться, водя шваброй по полу. Отчего бы у моей девочки ломило в пояснице.
Или вот вообразить ситуацию: моя красавица – техничка в каком-нибудь офисном центре. Работает, как библейский Адам, в поте лица, ни разу не присев за день. Допустим, моя любимая протерла пол перед лифтами, к которым все время, как рыба на нерест, течет народ. И только моя Ширин облегченно вздохнет, как с улицы ввалятся выходившие покурить клерки. Они принесут на ботинках и сапогах снег и слякоть. И вот уже по площадке у лифтов снова растекаются коричневые лужи. И ведь как нарочно, когда офисный планктон натаскал новую грязь, за спиной моей девочки вырастет клининг-менеджер, поглядит бусинками крысиных глаз туда-сюда и начнет вонять: «Ширин!.. Почему тут не вытерто?.. Ты устроилась на работу, чтобы мух считать?.. Тебе не за это деньги платят!.. Держи швабру крепче – и живо, живо, живо!.. Чтобы, когда я приду, пол блестел, как от солнечных зайчиков!..».
Нет!.. Нет!.. Нет!.. Хорошо, что моя милая не уборщица. Не гардеробщица, не официантка, не мойщица посуды и не нянька у капризного ребенка богатых родителей. Мне хотелось бы, в идеале, чтобы моя девочка вообще не работала. Она такой хрупкий цветок, который хотелось заслонить от всех ветров; пусть ей будет уютно, как в оранжерее. Моей незамысловатой мечтой было приносить достаточную зарплату, чтобы Ширин могла спокойно сидеть дома. Я отлучался бы во внешний мир на заработки, а любимая ждала бы меня, почитывая книжку, или просто глядя в окно. К моему возвращению милая успевала бы состряпать вкусный, ужин. За едой мы вели бы бесконечные разговоры о том, как провели день. Клялись бы друг другу в вечной любви. Моя девочка рассказывала бы мне занимательные истории, почерпнутые из книг. Разве это не прекрасно?..
Но пока что надо отодвинуть светлые грезы в сторонку, как прячешь золотое кольцо в глубине ящика письменного стола. Сейчас Ширин нужна работа – причем работа официальная – чтобы продлить почти истекшую визу. Для нас это, кроме шуток, вопрос жизни и смерти.
Пока я нырял в волнующийся океан своих мыслей и чувств, страхов и надежд, господин гендиректор снова уставил взгляд на мою красавицу. У «медведя» были крохотные, влажно поблескивающие, свиные глазки. Эти глазки как бы ползали по моей милой парой муравьев с антеннами на головах. Мне казалось: эти два «муравья» с особой внимательностью обследуют грудь и бедра моей девочки. Разумеется, мне такое дико не понравилось. Я почувствовал, как в жилах у меня закипает кровь. Но что я мог сделать?.. Сжать кулаки – и бросить Савелию Санычу в лицо: «Эй, ты!.. Старый похотливый нечесаный козел с тупыми рогами!.. Хватит таращиться своими глазами-бисеринками на мою жену, пока я не расквасил тебе нос!..»? Но тогда бы я выставил себя конченым психом и неадекватом, полностью оправдывающим свой диагноз, и обеспечил бы Ширин провал на толком не начавшемся интервью.
К тому же, «медведь» был хитрая бестия: пялился на мою любимую не открыто, а как бы невзначай и исподтишка. Закати я скандал, он состроил бы удивленное квадратное лицо и заявил бы, что просто смотрел в сторону своей потенциальной сотрудницы. В самом деле, куда еще смотреть, когда проводишь собеседование?.. А я бы выглядел круглым идиотом, у которого от беспричинной ревности съехала крыша. О, Савелий Саныч был ловкий факир, который приближает дудочку к кобре ровно на такое расстояние чтобы змея, раздув капюшон, изготовилась к атаке, но все-таки не напала бы.
Я посмотрел на Ширин. Она сидела, по-прежнему не поднимая головы. И даже, как будто, ежилась. Похоже, моя девочка чувствовала кожей тех двух не в меру любопытных «муравьев». И все сильнее терялась и смущалась. Бедный мой котенок!.. Ведь на собеседовании надо глядеть прямо и держаться уверенно, только тогда есть шанс на успех. Но я надеялся: после кофе, заказанного у Изольды Ивановны, господин директор перейдет к расспросам о деловых качествах и опыте работы моей милой. Тогда-то Ширин должна раскрыться, как бутон цветка. Конечно, трудовая биография моей девочки более, чем скромная. В Западном Туркестане моя милая недолго работала посудомойкой, а в Расее – официанткой. Но Савелий Саныч должен разглядеть в Ширин расторопную и смышленую девушку, которая справится с обязанностями секретарши на ура.
В дверь постучали.
– Не заперто!.. – гаркнул Савелий Саныч.
Почти грациозно, белым лебедем, в кабинет вплыла Изольда Ивановна. Она держала серебряный поднос с тремя изящными фарфоровыми чашечками. Под каждой чашечкой было блюдце, на краю которого примостилось два кубика сахара. Все мы взяли по чашке на блюдце, и «медведь» отпустил офис-менеджера:
– Спасибо, Изольда Ивановна. Можете идти.
Изольда Ивановна ушла, а директор точно утопил глаза в чашке – настолько пристально он вглядывался в свой кофе (господи, пусть лучше «медведь» смотрит в свою чашку, а не пялится на Ширин!). Широко улыбнувшись, Савелий Саныч выдал:
– У кофе с молоком приятный цвет – не находите?.. Такой восхитительный оттенок не слишком густого коричневого. Вы не поверите, но у одной из моих последних секретарш был примерно такой цвет кожи, кофейно-молочный. А волосы – черные, как нефть, и курчавые. Это была мадмуазель с африканскими корнями, точь-в-точь, как солнце нашей поэзии Пушкин. Редкость для Расеи-матушки – не правда ли?..
– А почему эта прежняя секретарша у вас больше не работает? – тихо, но разборчиво спросила моя девочка.
Господин директор ответил со смехом:
– Вы не подумайте, что она уволилась из-за зарплаты. Нет!.. Платим мы хорошо – больше, чем вы ожидаете. Но дело в том, что дурочка-африканка умудрилась… забеременеть. Так что она теперь в декрете – неоплачиваемом и бессрочном. Истеричка попыталась, конечно, добиться через суд алиментов, когда опоросилась (ха!..) Но у нашей фирмы сильные юристы. Так что дерзкая дамочка осталась без работы, без денег, да еще со спиногрызом на руках. А ведь мы предлагали дурехе аборт за счет компании…
И, одним глотком ополовинив чашку, Савелий Саныч уже без смеха веско добавил, обращаясь к моей милой:
– Надеюсь, вы-то будете осторожны и не создадите проблем.
Слова Савелия Саныча долетали до меня, как с другого конца Вселенной. И одновременно плющили мне мозг ударами кувалды. Я не был уверен, что правильно расслышал тирады господина директора – настолько жуткие вещи тот говорил.
Сказать про сотрудницу, хотя бы и бывшую, что она не родила, а «опоросилась» – это, вообще, как?.. И почему девушка с «черными, как нефть» волосами пыталась вытрясти алименты то ли из фирмы, то ли из самого «медведя»? Алименты на ребенка платит бросивший жену загулявший муж. С какой стати компания так «расщедрилась», что готова была оплатить секретарше аборт?.. И причем здесь «сильные юристы»?
