Сергей Эрнестович Поляков
Феноменология психических репрезентаций
2.1.6. Предпонятие и модель-репрезентация
В. фон Гумбольдт (2001) пишет:
…соединение звука со своим значением в языке так же непостижимо, как связь тела с духом. …Можно сколь угодно дробить понятия, расчленять слова, но мы от этого еще ни на шаг не приблизимся к разгадке таинственного соединения мысли со словом [с. 166]. Так ли это? Давайте все же попытаемся обнаружить связь мысли со словом. У. Джеймс (2000) указывает на естественную связь перцептов (ощущений и образов) и концептов (понятий):
…нужно признать, что концепты выделяются постепенно из перцептов и снова растворяются в них. Они так тесно взаимно переплетены и мы в жизни до того безраздельно и вперемежку ими пользуемся, что нередко трудно бывает сообщить начинающему изучать философию ясное понятие о различии, существующем между ними [с. 34]. Существенная разница между перцептами и концептами состоит в том, что перцепты непрерывны, а концепты прерывны. …Концепты дискретны, прерывны в том смысле, что каждый имеет свое особое значение. …Наоборот, поток чувственных переживаний как таковой не означает ровно ничего и есть просто непосредственное переживание [с. 35].
У. Джеймс (2000) подчеркивает, что понятия возникают на основе чувственных репрезентаций и немыслимы без них:
Все содержащееся в интеллектуальном познании при помощи концептов заимствовано; чтобы понять, что значит концепт «цвет», вам надо сначала увидеть красное, голубое или зеленое; вы должны испытать чувство усилия, чтобы понять, что значит «сопротивление»; прежде чем понять, что значит «движение», вам надо в опыте пережить ощущение движения, активное или пассивное. …Можно создавать новые концепты из прежних элементов, но лишь при условии, что эти элементы были ранее почерпнуты из чувственного опыта, и пресловутый мир универсалий лопнул бы, как мыльный пузырь, если бы он был внезапно совершенно отделен от определенных чувственных содержаний, от «этих» и «тех», которые разнообразно отображены в его терминах. Поддерживают ли свою жизнь концепты постоянным возвращением к миру чувственных перцептов или нет, во всяком случае они обязаны своей жизнью своему чувственному происхождению. Мир перцептов – это та питающая почва, из которой они извлекли свои жизненные соки [с. 55].
Э. Кассирер (2006) цитирует Г. Гельмгольца:
Посредством опыта мы, очевидно, можем знать, какие другие зрительные, осязательные и т. д. ощущения вызывает в нас предмет, который мы видим, если будем передвигать свои глаза и свое тело и будем рассматривать, ощупывать и т. д. этот объект с различных сторон. Совокупность всех этих возможных ощущений, объединенная в одно общее представление, есть наше представление о теле, которое мы называем восприятием, пока оно опирается на наличные ощущения, и – образом воспоминания, когда оно не опирается на них. В известном смысле, следовательно, – хотя это и противоречит обычному словоупотреблению – и такое представление индивидуального объекта также уже является понятием (курсив мой. – Авт.), потому что оно охватывает все те возможные отдельные агрегаты ощущения, которые может в нас вызвать этот объект, если будем его со всех сторон рассматривать, касаться или как-нибудь иначе исследовать [с. 335].
Э. Кассирер продолжает:
Как мы видим, Гельмгольца его размышления приводят здесь к взгляду на понятие, который чужд традиционной логике и который поэтому ему самому кажется сначала парадоксальным. Но в действительности как раз здесь понятие появляется отнюдь не в переносном и производном, а в своем подлинном и первоначальном значении [с. 335].
Как нетрудно понять из этой цитаты, Г. Гельмгольц подошел к идее особой сенсорной модели объекта, которую, как он полагает, следует уже считать понятием. То, что Г. Гельмгольц называет «образом воспоминания», уже, конечно, не образ, а нечто большее. Это уже сенсорная конструкция, или, как пишет Г. Гельмгольц, «совокупность всех возможных ощущений, объединенная в одно общее представление». Я лично называю ее моделью-репрезентацией объекта. Она уже способна заменить собой объект в сознании, но еще не ассоциировалась с образами соответствующего слова, а потому не превратилась еще в полноценное понятие. Тем не менее Г. Гельмгольц называет ее понятием. И он в опреденном смысле прав, потому что модель-репрезентация объекта – уже предпонятие, или сенсорное значение соответствующего понятия.
В моем представлении предпонятие – это модель-репрезентация определенного объекта окружающего ребенка мира, еще не ассоциированная с моделью-репрезентацией соответствующего слова, но уже способная выступить в качестве сенсорного значения последнего. Связываясь с образами[78] данного слова, обозначающего предмет, предпонятие (модель-репрезентация обозначаемого словом предмета) становится значением соответствующего понятия. Понятие, таким образом, есть лишь тот вербальный образ[79], который имеет определенное символическое значение, а не всякий образ слова. Образ слова неизвестного мне языка не является для меня понятием, так как не наполнен специфическим смыслом. Д. Беркли (2000) пишет:
Лишь только мы услышали слова привычного нам языка… как уже идеи, соответствующие им, сами появляются в наших душах: в один и тот же момент в разум входят звук и значение; так тесно они связаны, что не в нашей власти устранить одно, допуская другое: мы можем удалить их только вместе. Мы даже поступаем во всех отношениях так, как если бы слышали те же самые мысли непосредственно [94, с. 40–41].
И полимодальные, и даже мономодальные модели-репрезентации предметов представляют собой сенсорные предпонятия. Б. М. Величковский (2006а) обсуждает сходный термин с близким значением – протопонятие:
Формирующиеся в результате адаптации движений к свойствам объектов устойчивые схемы сенсомоторной активности постепенно закладывают основу для протопонятий, например для представления о постоянстве существования предмета, после чего (в возрасте 6–7 месяцев) младенец впервые начинает искать объект, исчезнувший из его поля зрения [с. 185].
Впрочем, для того, чтобы «младенец начал искать исчезнувший объект», недостаточно «представления о постоянстве существования предмета». Необходима модель-репрезентация предмета, которая остается в сознании младенца даже после исчезновения объекта из его поля зрения и репрезентирует факт наличия данного объекта вообще и среди окружающих ребенка сейчас объектов в частности. Эта репрезентация ни в коем случае не является просто «устойчивой схемой сенсомоторной активности», даже если данная активность направлена на взаимодействие с объектом. Безусловно, двигательные результаты взаимодействия младенца с объектом включены в модель-репрезентацию объекта, но она далеко не исчерпывается ими.
Итак, оформившаяся у ребенка модель-репрезентация предмета, несущая в себе значение будущего соответствующего понятия, – это и есть предпонятие. Вопрос о существовании сенсорных предпонятий давно обсуждается в литературе и решен в основном положительно. И онто-, и филогенетически сенсорные модели предшествуют вербальным. Г. Эббингауз (1998), например, пишет:
У высших животных, несомненно, имеются общие представления, так как они, во всяком случае, не лишены субъективных основ последних – памяти и внимания. Комнатная собака, очевидно, имеет представление о «комнате» вообще, равно как и представление «на двор» вообще [с. 122].
По поводу наличия у собак абстрактных предпонятий можно дискутировать, но сенсорные предпонятия у них, безусловно, есть.
Точку зрения современной зоопсихологии о возможности наличия предпонятий у животных З. А. Зорина и И. И. Полетаева (2001) формулируют так:
Способность животных к обобщению и абстрагированию, которая у наиболее высокоорганизованных млекопитающих и птиц достигает уровня формирования до-вербального понятия, позволяет овладевать символами и оперировать ими вместо обозначаемых реальных предметов и понятий. …Открытие этого уровня когнитивных способностей животных подтверждает гипотезу о наличии переходного этапа между первой и второй сигнальными системами и позволяет уточнить грань между психикой человека и животных. Оно свидетельствует, что и эта высшая когнитивная функция человека имеет биологические предпосылки [с. 222].
2.1.7. Определение понятий
В отношении определения сущности понятия в психологии еще меньше ясности, чем в определении психического образа. Дж. Р. Андерсон и Г. Х. Бауэр (J. R. Anderson & G. H. Bower, 1973) замечают:
Самая фундаментальная проблема из тех, с которыми сегодня встречается когнитивная психология, – это как теоретически представить знания, имеющиеся у человека: что представляют собой элементарные символы или понятия и как они связаны, состыкованы между собой, как из них строятся более крупные структуры знаний и как осуществляется доступ к столь обширной «картотеке»… [с. 151].
В психологической литературе широко распространены, например, такие определения:
Понятия могут быть определены как ассоциация слов с рядом сходных между собой представлений… [Н. Н. Ланге, 2005, с. 167].
Представление является образом, возникающим в индивидуальном сознании, понятие же – опосредованное словом образование, продукт исторического развития [С. Л. Рубинштейн, 1999, с. 330].
Неясно, что это за «образование» или как материальные объекты – слова могут ассоциироваться с психическими представлениями.
Большая психологическая энциклопедия (2007) определяет понятие как:
…форму логического мышления [с. 342],
а Большой психологический словарь (2004) – как:
…форму знания, которая отображает единичное и особенное, являющееся одновременно и всеобщим… [с. 397].
Б. Г. Мещеряков (2007) считает, что:
…понятие – форма мышления и знания, отражающая предметы в их существенных признаках; базисная единица социально культивируемой системы человеческого знания. За каждым понятием скрыто особое мыслительное действие (или их система), воспроизводящее предмет познания [с. 226].
Непонятно, что «форма мышления» или «форма знания» представляют собой феноменологически и как они представлены в нашем сознании.
Лингвистический энциклопедический словарь (1990) предлагает такое определение:
Понятие – 1) мысль, отражающая в обобщенной форме предметы и явления действительности посредством фиксации их свойств и отношений; последние (свойства и отношения) выступают в понятии как общие и специфические признаки, соотнесенные с классами предметов и явлений; 2) то же, что грамматическая или семантическая категория… обычно не высшего уровня обобщения, например понятие двойственного числа, понятие события, понятие неактуального настоящего времени и т. п.; в этом значении стал часто употребляться термин «концепт». Понятие «концепт» – явление того же порядка, что и значение слова, но рассматриваемое в несколько иной системе связей; значение – в системе языка, понятие – в системе логических отношений и форм, исследуемых как в языкознании, так и в логике [с. 383–384].
Неясно, что такое «мысль, отражающая в обобщенной форме» и «семантическая категория».
Г. Глейтман, А. Фридлунд и Д. Райсберг (2001) обобщают широко распространенную в современной психологии точку зрения, в соответствии с которой:
…понятие – класс или категория, объединяющие ряд частных примеров. Одним из основных способов соотнесения понятий является предложение, связывающее субъект (например, курицы) и предикат (например, кудахчут) [с. 1094].
Термин «понятие» определяет класс или категорию, в которые входит некоторое количество индивидов или субтипов. Например, такое понятие, как собака, включает в себя пуделя, гончую, таксу, овчарку и т. д. Другие понятия обозначают качество и измерения. Примером таких понятий может служить возраст и длина [с. 357].
Что есть «класс» и «категория» феноменологически, то есть в каком виде они существуют в нашем сознании?
В Большом толковом психологическом словаре (2001а) понятие тоже рассматривается в характерной для современной психологии лингвистической плоскости:
1. Комплекс объектов, имеющих некоторые общие свойства или характеристики.
2. Внутреннее психологическое представление общих свойств…
Там же уточняется:
Строго говоря, термин должен употребляться только в последнем значении, так как именно мысленное представление является понятием… Однако можно сказать о первом значении, что для того, чтобы понятие «оказалось в голове», должен иметься комплекс объектов, наделенных свойствами, которые в конечном счете представлены когнитивно [с. 81].
Последнее определение очень хорошо отражает существующие в психологии и смежных науках противоречия в понимании понятия. С одной стороны, это психическое явление, с другой – совокупность объектов, свойств или чего-то еще, которые поэтому никак не могут «оказаться в голове».
Одни исследователи отождествляют понятия и концепты:
…концепты (понятия) – группы подобных объектов, событий и людей. Понятие «стул» обобщает собой множество конкретных предметов – высокий стул для ребенка, стул с подлокотниками, стулья вокруг обеденного стола, зубоврачебное кресло [Д. Майерс, 2001а, с. 414].
Другие авторы определяют концепт как «…содержание некоего понятия» [Большая психологическая энциклопедия, 2007, с. 189].
Гораздо более психологическое и ясное определение понятия дает Хелен Гейвин (2003):
Понятия – это репрезентации, включающие важные свойства класса объектов или идей (экземпляров)… Искусственные понятия могут быть четко определены. Примером такого понятия является «квадрат», определяемый как фигура с четырьмя равными сторонами и четырьмя прямыми углами… Естественные понятия известны как «неясные» понятия в том смысле, что их границы подвижны [с. 136–137].
Следовательно, понятие – это психическая репрезентация. Однако и данное определение иллюстрирует когнитивистский подход к понятию. В когнитивизме понятие рассматривается именно как набор основных атрибутов (признаков и свойств) объекта или группы объектов. И определение Хелен Гейвин не проясняет, что же собой представляет репрезентация, называемая понятием.
И. М. Кондаков (2007) пишет:
В некоторых школах когнитивной психологии произошел отказ от трактовки понятия как мысленного образа или идеи, вместо этого оно операционализируется как совокупность определенных существенных признаков, на которые ориентируется индивид, и правил, которые связывают эти признаки и которыми индивид пользуется для достижения тех или иных целей. Постулируется, что при обработке информации происходит сортировка признаков объектов или событий по определенным классам на основе применения того или иного «концептуального» правила… [с. 435].
Иными словами, понятие объясняется в когнитивизме как операции, правила, совокупности признаков, схемы и т. д. Например, Р. Л. Аткинсон, Р. С. Аткинсон, Э. Е. Смит и др. (2007) полагают, что:
…понятие является представителем некоторого класса – это определенная совокупность признаков, которые мы ассоциируем с этим классом [с. 374].
О том же пишет Р. Л. Солсо (1996):
Для наших целей его (понятие. – Авт.) можно определить как совокупность определенных существенных признаков и правил, связывающих эти признаки». …«“Пра-вило”», связывающее признаки понятия, звучит так: понятие определяется всеми признаками, которые ассоциируются с ним [с. 424].
Принятое нами здесь определение понятия предполагает, что при обработке информации человеком происходит сортировка признаков объектов или событий на связуемые группы [с. 425].
У. Найссер (1981) рассматривает понятия как некие схемы, относящиеся к речи:
Мысленные образы суть перцептивные предвосхищения, то есть схемы, активность которых не зависит от перцептивного цикла, к которому они обычно относились бы. Если подобные схемы включают в себя как планы, относящиеся к речи, так и планы, относящиеся к зрению, то образ может сопровождаться словом. Так, вполне вероятно, что малыш, у которого формируется образ собаки (например, вследствие того, что он услышал ее лай), произнесет одновременно слово «собака» [с. 183].
М. А. Холодная (2002) пишет:
О. Харви, Д. Хант и Г. Шродер считали, что в качестве основного посредника между ситуационными воздействиями и личностными чертами выступает «концепт» (понятие)… В операционном плане понятие рассматривается как категориальная схема, посредством которой любое поступающее впечатление кодируется, преобразуется или оценивается. Понятие, таким образом, – это некоторый субъективный эталон, который предопределяет характер познавательного отношения личности к происходящему. Иными словами, это устройство, фильтрующее опыт, благодаря чему представления об окружающем дифференцируются и интегрируются… [с. 28].
Все перечисленные авторы очерчивают с разных сторон тот круг функций, который выполняет понятие, но не готовы определить его феноменологически в силу собственных когнитивистских установок. Сама же М. А. Холодная (2002а) определяет понятие как:
…форму мышления, отражающую природу определенного круга объектов, единицу знания о наиболее общих, существенных и закономерных признаках явлений действительности… [с. 247].
Но что представляет собой эта «форма мышления» или «единица знания», опять неясно. Е. Е. Соколова (2005), например, пишет:
Обычно единицей мышления называется понятие, однако понятие – лишь одна из возможных единиц данного процесса, поскольку существует также допонятийное мышление [с. 269–270].
«Единица знания» – «единица мышления», круг замкнулся, а все вопросы остались.
Итак, одни исследователи отождествляют понятие с концептом, другие – с формой мышления или знания, третьи – с психической репрезентацией, четвертые – с совокупностью признаков, пятые – со схемой. Одни исследователи склонны рассматривать понятие как особое психическое явление, играющее важнейшую роль в мышлении, другие[80] предпочитают вообще не использовать его, заменяя иными терминами.
Одни авторы связывают понятие со сложным психическим содержанием, тогда как другие связывают это содержание со значением понятия, отождествляемого ими, скорее, со словом.
В Философском энциклопедическом словаре (1998) читаем:
По Зигварту, понятие есть «представление, содержащее в себе требование постоянности, совершенной определенности, всеобщего признания, однозначного языкового выражения»… [с. 354].
Не вызывает сомнения лишь то, что понятие – такая же субъективная психическая реальность, как и образ. Следовательно, его можно обнаружить в процессе интроспекции. Что же оно собой представляет?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, следует вернуться к классикам. Анализ многообразных мнений, представленных в психологической литературе, приводит к выводу о том, что, с одной стороны, термин понятие неразрывно связан с психической репрезентацией самого слова – образом (точнее, с моделью-репрезентацией) этого искусственного объекта. Ф. де Соссюр (2006), например, говорит, что «языковая единица» или звучащее слово – это:
…отрезок звучания, являющийся с исключением того, что ему предшествует, и того, что за ним следует в речевой цепи, «означающим» некоего понятия [с. 106].
Иными словами, звуковой образ слова – это «означающее некоего понятия».
С другой стороны, понятие – это значение конкретного слова, то есть определенное психическое содержание, которое как бы передается с помощью слова от одного человека другому. Таким образом, понятие – это любой по модальности определенный вербальный образ (точнее, модель-репрезентация конкретного слова) и жестко связанная с ней иная психическая конструкция, репрезентирующая некую сущность, обозначаемую данным словом. Следовательно, понятие – это и определенный вербальный образ, и его значение.
Можно долго дискутировать по поводу того, что же все-таки следует называть понятием: вербальный образ, значением которого является особая психическая конструкция, или психическую конструкцию, обозначаемую образом соответствующего слова – своего рода вербальным «ярлычком». И то и другое правильно. Мне представляется все же, что называть понятием следует сам вербальный образ, но лишь тот, который имеет вполне конкретное и понятное для человека значение. Образ слова, например иностранного, не имеющий понятного данному человеку значения, не является поэтому для него понятием.
Итак, называться понятием имеет право вербальный образ (правильнее сказать, множество образов определенного слова), имеющий ясное субъекту значение в форме замещаемой им в сознании специальной психической конструкции.
