Сергей Быков.
История
– Правильно, – я немного задумался, а потом махнул рукой, эх, знай наших – И бронзовый нож дай. Пусть охренеет!
– Спасибо отец…
Новость, что Ярик собрался выкупать невесту мигом распространился среди наших. Никто не захотел остаться в стороне. Лишь бедный Большой Ёж остался лежать, куда ему на сватовство, он и сидеть, пока, и то с трудом мог, настолько кружилась голова.
Когда мы заявились всей толпой к охотникам союза племён, Учур, словно что-то почувствовал, поднялся нам на встречу опираясь на копьё. Он и остался потому, что был ранен в бедро, да и постарше был того же Серого Филина, который увёл всех здоровых охотников в поход.
Ярик молча подошел к нему и без всяких политесов накинул свой чешуйчатый доспех.
– Это тебе уважаемый вождь за Унхот. – объявил он обалдевшему мужику – Я хочу забрать её этой осенью как свою женщину.
Учур не веряще ощупывал дорогой подарок. Это не ихние поделки на скорую руку, это совсем другое качество. Раненые охотники союза быстро подтянулись к месту действия активно перешёптываясь…
– И вот ещё… – Ярик извлёк из добротных деревянных ножен обтянутых кожей бронзовый клинок. Коническая форма, четырёхгранная форма, не столько резать как колоть. Вещь, скорее для убийства, чем для работы. Статусная! – Прими это оружие от меня за Унхот.
Если доспех – это очень круто, то нож вообще добил Учура. Приняв подношение и жадно разглядывая его Учур, с трудом, но всё же сумел выдавить осипшим голосом.
– А как же Старшая Мать… – формально, он был прав, Такие вещи без её участия вожди не решали, а зачастую и вовсе в такие дела не вмешивались.
– А старшей Матери, на землях Осенней Охоты янадену на шею столько красивых бус, что её придётся опираться на палку, чтобы не упасть на землю! – уверенно заявил Ярик.
– Не надо на палку, – тут же среагировал Учур – надо на посох Старшей Матери!
Все засмеялись. Экий продуманистый перец, этот Учур, однако!
– Будет ей посох, – улыбаясь пришел на помощь я парню – будет! Я сказал!
– Унхот твоя! – стукнул кулаком в грудь Учур. – Как говорит Горький Камень – я сказал!
Наши засвистели, заулюлюкали. Подхватили и остальные охотники. Ярик сиял!
– Вот ты красава братишка! – Артём приобнял парня – Знай наших!
– Да! Да! – кричали вокруг.
– О-о, – радовался Хват, потирая руки, словно паук лапки при виде мухи застрявшей у него в паутине – кто-то будет репетировать свадебную пляску? Уж мы ему поможем…
– Точно!
– Поможем, ага!
– Да!
Что ж, жизнь и вправду продолжается. И это – хорошо.
Глава последняя
На путь, который мы прошли не так давно, меньше чем за четыре дня, мы потратили почти в двое больше. Я хромаю, Ярик хромает, Большого Ежа вообще везут в тележке! Качественно он схлопотал по башке, однако! Он хоть и кочевряжится, утверждая, что сам может идти, но после того как мы, однажды, поддались его уговорам и позволили это ему, он героически прошагал некоторое время, а потом упал и облевался…. Много он про себя узнал! И прежде всего от Крука, который всё это время пользовал его какими-то отварами…. Так, что в дальнейшем парень старался не отсвечивать и только виновато отводил глаза, стесняясь своей слабости. Пустое всё это…. Я так и объяснил ему, практически на пальцах. Кажись внял….
Чем ближе мы подходили к знакомым местам, тем больше народ оживал, плохое тускнело, подёргивалось налётом. Нет, не уходило из памяти навсегда, разве такое забудешь, но таково свойство человека, даже в самом плохом, помнить хорошее. Здесь люди относятся к смерти своих близких много легче, чем мы с Артёмом, ну может ещё и наши соплеменники, чуть иначе, чем остальные. Мы не забудем Сильвера, да, но жизнь продолжается…. Стало всё больше шуток, воспоминания о битве приобретали всё больше красок и породностей… Ещё чуть-чуть и прибрёхивать начнут, но это не смертельно, это – нормально. Лишь в последнюю ночёвку перед окончательным отрезком пути, если всё будет хорошо, завтра после обеда будем в Лагере, у нас, сидящих у вечернего костра случился «миг откровения». Так бывает, когда средь шумного разговора все, вдруг, замолкают, переживая какие-то свои, внутренние мысли, и кто-то один, неожиданно, начинает говорить на тему совершенно отличную от той, что была буквально минуту назад….
– Все мальчишки – неожиданно нарушил молчаливую паузу Крук негромким голосом, глядя в пламя костра – мечтают стать вождём, или даже Великим Вождём! Ну, или – он криво усмехнулся – Великим Охотником, не меньше…. Отважным, быстрым, ловким, удачливым, бесстрашным…. Мечтал и я. Что из того, что я сказал ранее можно применить ко мне? Почти всё! И практически – ничего!
– Ловкий ли я? С моей-то ногой!? Но моей неуклюжей ловкости хватило опередить многих Старых Людей в битве. Сильный? Многие из сражавшихся были куда сильней, но я жив, а они пали. Может, тогда, удачлив? Интересный вопрос…. Хороший ли я охотник? Нет- он решительно рубанул рукой – я не очень хороший охотник! Не плохой и не хороший! Мой учитель Горький Камень сам говорит, что он плохой охотник, и вовсе от этого не страдает. «Зачем мне слава великого охотника?» – говорит он.Я, не настолько мудр как мой учитель и головой понимаю его правоту, но, сердцем…. И всё же он прав! Мой учитель может добыть любого зверя, самого сильного и страшного, хоть пещерного медведя, хоть Большого Кота, или самого могучего Мамонта. Может! Не силой – знаниями! И я могу – спасибо за науку. А многие ли смогут из иных? Если их, конечно, не научит Великий Знающий. Но я – могу! Так какой я охотник?
Крук говорил негромко, но громко говорить и не требовалось, все молча и со вниманием слушали душевные откровения парня, и лишь негромкий треск горящего дерева вплетался в его речь.
– Эти, последние, дни я много думал…. Мой учитель, Горький Камень часто повторял, что «сломать» человека легко, а вот «починить» куда как сложнее. И он, и уважаемая або всё время говорят мне, что у меня талант врачевания…. Я сам начал верить в это…. И только там, на поле боя, я окончательно понял, что мне и вправду больше нравиться спасать людей, а не убивать, лечить, а не калечить. Но так много боли… так много страданий…. Я смог помочь немногим – он обвёл нас единственным видящем глазом и остановился на мне – получается, я и врач непонятно какой?
– Ну-ну, малыш –мне категорически не понравилось ни настроение парня, ни ход его мыслей. Вот она обратная сторона цивилизационного прогресса – великомудровствование и излишнее самокопание. – Ты это брось! «Я мало кому помог»! Если кто и помог кому, реально, то только ты! Те, кто выживет без твоей помощи, они в любом случаи выживут, а вот тех кого ты заштопал, кому сложил кости, тем кому промыл раны, кого напоил разными отварами и снадобьями выживут только благодаря тебе. А ещё, я не советую тебе примерять регалии бога. Они, знаешь ли, тоже не всемогущи. Тем более, что прибить кучу народа на щелчок – это да, это за ними водится, а вот спасти…
Стихии дали тебе дар, так примени его по назначению. Ты говоришь, так много боли и страданий, это так. Но я спрошу, если не ты, то кто? Я? Нет! Хват, Шныра, Ярик, Артём? Кто?.....
Ты сам сказал, что лечить тебе нравиться больше чем калечить! Ну и славно! Прими это. Калечить у нас и без тебя кому найдётся. Я уже говорил, и повторю снова и снова,ни кому не легко на этом свете. А уж истинным врачам и подавно. Благодарность спасённых тобой людей лишь малая часть того, что достанется тебе. Зависть бездарных, или даже одарённых, но ленивых, проклятия людей, которым ты не смог помочь, осознание, что ты не только не всемогущ, но и бессилен, когда у тебя на руках умирает, не дай стихии маленькая девочка или друг – это тоже будет всё твоё. Это тяжело! Но если не ты – то, кто?
Мы смотрели друг на друга в полной тишине. Пристально. Он на меня, а я на него. Наконец парень слегка кивнул головой
– Я подумаю над этим учитель.
– Подумай. Хорошенько подумай. И ещё, прекрати всё время сравнивать в своей пустой голове, кто лучше – хороший охотник, хороший воин, хороший врач или там, хороший горшечник…. Они разные. И они все – необходимые! Сможешь совместить в себе нескольких, слава тебе и почёт, ты велик, а нет, то и не надо. Стань хорошим хотя бы в одном, а лучше постарайся стать больше чем хороший, мастером Тай…. Это лучше, чем стать посредственным везде….
У костра, некоторое время висела тишина, каждый переваривал наш разговор внутри себя….
– Когда-то – заговорил Хват – моё взрослое имя было Трусливый Суслик, ну да это всем известно. Похлеще чем Шныра или Зяблик – он ухмыльнулся – Но вождь сказал, что человек наполняет имя смыслом, это так, да, но я всё же рад что стал всё-таки Хватом. Когда-то я пошел за Великим Знающим чтобы постичь секреты Тай-бо. Как говорит мой учитель, постичь все секреты борьбы врядли кому либо, когда-нибудь удастся, но подняться на несколько ступенек – вполне можно. Без ложной скромности могу предположить, что на пару-тройку ступенек я поднялся…. А заодно научился многому другому. Невиданному, невозможному…. Не знаю какой из меня воин, охотник…. Лекарь, точно – никакой! Но все утверждают, что я лучший горшечник. Возможно, скромно замечу я, возможно, но мнение авторитетных людей приятно, да, это греет. Я не стану Горьким Камнем, я не стану Хатаком или Сильвером, пусть ему будет хорошо в землях Вечной Охоты, да, не стану. Но и они не станут мной, лучшим горшечником! Возможно, если бы захотели, то стали бы, но они и так на своих местах! Понимаешь брат Крук, на своих местах. Зачем ты бьёшься лбом в открытую дверь долгие годы? Зачем? – они вперили друг в друга пристальные взгляды. – Прошу, хватит доказывать нам, что ты хороший охотник и храбрый воин. Мы и так это знаем. Если хочешь что-то доказать – докажи, что ты великий лекарь!
Ух какие интересные разговоры могут возникнуть на ровном месте – мелькнуло у меня в голове.
– Когда я был Трусливым Сусликом – продолжил Хват после небольшой паузы, которую никто не торопился прервать – я был неинтересен никому. А когда я стал тем, кем я стал… Недавно ко мне подходил Орлиный Коготь и прямо сказал, что если я перейду в его племя, у меня будет всё! Всё что захочу! Да мой вождь – Хват прямо посмотрел на меня – всё что захочу! Так он сказал. Но он не знает, что у него нет ничего, что он мог бы мне предложить, а если бы и было, хотя я даже и представить себе не могу, что это должно было бы быть, я всё равно отказался б. Я и отказался. Вот так вождь, Орлиный Коготь может и хороший человек, но он сманивает твоих людей. Ты должен знать.
– Хм, не сильно удивлён, если честно. Я не с клонен считать его каким-то злодеем. Не думаю, что он стал таким уж плохим от того, что пытается привлечь лучшее в своё племя, на благо его. Этим, умные правители, занимались, занимаются и будут заниматься всегда. Этим, если присмотреться повнимательнее, занимаемся и мы. Только отличие в том, что они хотят взять уже готовое и дорогое, что практически невозможно, такое всем надо, а я, ну, или даже мы, можем разглядеть в сером и невзрачном камушке, никому не интересном, будущую сверкающую бусину. Единственно, мне не понятно, что так скромно – предложил только тебе.
– Мне тоже – поднял руку Батор.
– И мне – откликнулся Шныра.
– Я видел, как Орлиный Коготь шептался с вождями союза племён. – Ярик пожал плечами – Возможно интересовался кто я, что я.
– Экий шустрячок, – Артём покачал головой – ну, тут уж точно облом ему. Если и свалит куда братишка так это не к нему, а к в союз племён. Там у Ярика теперь куча родственников.
– Ни куда я не свалю!
– Да шучу я! Чего подскочил!
– А ко мне не подходил – промолвил Крук.
– Орлиный Коготь не дурак, понимает, что, ты значишь для нас – я подкинул в притухший костёр пару полешков – Знал бы он о нас столько сколько знает, например, тот же Острый Рог, вовсе бы не подошел.бы ни к кому.
– Думаешь, батя, он не интересовался о нас у других? У того же Острого Рога?
– Обязательно интересовался, и не только у него. Но, что ему рассказали? И опять же, он соразмеряет услышанное со своим опытом, с тем, что он видел и знает. Между услышанным ушами и виденным собственными глазами всегда есть разница. Особенно если услышанное никак не представить в уме. Не на что опереться в мозгах. Поэтому идёт в лоб. А вдруг прокатит! Но ни нам, ни нашим детям, а думается мне, и нашим внукам никто ничего предложить не сможет. А правнуки пусть своей головой живут….
– Слушай Хват, – Шныра заинтересованно уставился на охотника – а если бы Орлиный Коготь предложил тебе место вождя, теоретически, конечно – согласился?
– Что я дурной, что ли! Поглядел я – он кивнул головой на меня – какова эта работёнка, быть правильным вождём. Не, мне такого не надо. Я воли хочу, ветра, волн. Хорошего вождя из меня не получиться. Я лучше буду хорошим горшечником, чем плохим вождём.
– Да, вождём – Ярик покрутил головой – Как подумаю, как мне пришлось бы говорить Вике о Сильвере, будь я на месте учителя, так… даже думать не хочется. А если бы ещё кто погиб? Не-е! – он посмотрел на меня – Что же ты скажешь ей, отец?
Все моментально затихли.
– У Великого Знающего есть много красивых, а главное, правильных слов, сынок, но – я не хотел врать, не та ситуация – не знаю…. Пока не знаю. Может быть прижму её к груди и поплачу вместе с ней…. Мы ещё долго говорили на разные темы, важные, нужные. Битва закончилась. Жизнь продолжается. Завтра мы будем уже дома.
До дома осталось несколько километров, когда из кустов выметнулось чёрное тело и стремительно понеслось к нам издавая тявкающие звуки, все тут же ощетинились разнообразным оружием, бдительности тут никто не терял, не те времена, но все быстро опознали несущегося к нам Зверя. Ну откуда у дикого волка ошейник. А тот, с разгона, бросился мне на грудь истерично повизгивая. Бог вернулся. Я чуть было не упал, еле-еле устоял на ногах. В первую секунду я даже не успел разглядеть его как следует, так был рад его видеть, да ион вертелся юлой.
– Хороший мой, хороший – причитал я пытаясь уклонится от его шершавого языка – нашел, наше… Что это! – Я разглядел на голове Зверя косую рану, уже слегка подсохшую, начинающуюся на голове, идущую через всю морду и рассекающую верхнюю губу. Моё сердце пропустило такт. Это не след зубов или когтей! Это след удара, например, обсидианового ножа!
– Стой Зверь! Стой!!! Сидеть, я сказал!
Неохотно, но он всё же подчинился. Я стал лихорадочно ощупывать дрожащего от возбуждения Зверя… и нашел ещё два подсохших пореза! Я оглянулся на остальных, застывших в потрясённом молчании. Лица у всех были бледными и вытянутыми. Все всё поняли. Пришла беда!
– Ребята – я еле проглотил комок в горле – Бегите! Бегите словно ветер! Мы с Яриком доволокём Ежа сами….
И они побежали….
Хатак был не в духе. Вот уже прошло четыре дня как все ушли на битву. В лагере стало много тише. Лишь неугомонная малышня активно шебаршилась под присмотром Амазонки и Тёплого Камушка, женщины постарше были заняты более важными делами. Весна! Время, когда особо не рассидишься. А Хатак сидел, и настроение было у него, прямо сказать – говно. Что-то томило его с самого утра, тянуло каким-то неопределённым чувством. Недавно он послал Падавана с собаками «прошвырнуться по окрестностям». Он так и сказал ему – пробегись мол, и неопределённо покрутил рукой в воздухе, не зная, как сформулировать задачу. Падаван пристально посмотрел на своего наставника и промолвив – понял – ушел. Ну хоть, что-то….
За стол под навесом, за которым сидел хмурый старик села Великая Видящая и накрыв его мозолистую ладонь своими сухенькими ладошками. Заглянула в его глаза и участливо спросила.
– Что тревожит тебя мой Зайка?
– Не знаю, мой Ручеёк – он поднёс её ладошки к лицу и поцеловал их – Не знаю!
– Я горжусь тобой, мой мужчина. Зная, что для тебя эта битва, ты всё же остался. Так смог бы не каждый.
Хатак печально улыбнулся.
– Так надо для племени. Другого варианта не было.
– Нет, ты не совсем прав. Если бы настоял, Горький Камень взял бы тебя. Он придумал бы что-нибудь. Я это точно знаю. И ты это знаешь, но ты сделал как лучше, а не как хочется, это дорогого стоит.
Хатак тяжело вздохнул.
– Да, наверное, ты права. Но я смирился, или даже примирился с этим, и хотя я сердцем там, с ними, но головой я весь здесь и сейчас. Я никак не могу понять, что мне неймётся с самого утра. Скажи нашим, что бы не обижались, что я рычу на них. Это не они такие, это я не в духе.
– Они знают – або улыбнулась – всё нормально.
– Эх, – Хатак чуть повеселел – хорошо жить среди тех, кто тебя понимает.
– Ну вот – удовлетворённо произнесла або – скоро мы тебя хорошенько покормим, и ты совсем подобреешь!
Но после того как вернулся Падаван, уже ближе к вечеру, беспокойство старого охотника только усилилось.
– Я ничего не нашёл уважаемый Хатак – прихлёбывая взвар отчитывался парень – ни следов, ни запаха, ничего, но Зверь встревожен.
А чёрный волк и вправду был неспокоен. Он маялся. Время от времени срывался в бег, суматошно пробегая по Лагерю, тревожно нюхал воздух. Иногда тихо порыкивал, так как он это делает при угрозе. Иногда выскакивал через отверстия в заборе, специально проделанные в нём для собак в нескольких, укромных местах, чтобы не стоять на калитке за швейцара вздумай пробежаться тем по окрестностям. Волнения вожака передавалось и остальной стае. Пробежавшись Зверь ненадолго успокаивался, а потом всё начиналось заново…
Совсем уже к вечеру, Хатак собрал «большой консилиум, из соплеменников за столом под навесом. Спросил всех, кто, что чувствует, если вообще кто-то что-нибудь чувствует. Никто, ничего путного не сказал. Даже Видящие. Если и было какое волнение у кого, так это только от того, что Хатаку не сиделось спокойно. Падаван долго играл в гляделки со Зверем. Потом тем же самым занималась Белая Волчица. Та вообще прижалась лбом к башке волка и так замерла на долго. Зверь, во время процедуры, только иногда, виновато и очень тихо поскуливал, словно просил прощения за то, что не может ясно передать своей богине, что же так беспокоит его. Он ведь рождён что бы защищать свою стаю. Он чувствует угрозу, а откуда, какая, кто, и сам определить не может.
– Если собрать во едино всё, что я смогла понять – промолвила Белая Волчица после сеанса медитации со Зверем – можно выразить на человеческий язык, как – плохо, плохо, плохо….
– М-м, поддерживаю – кивнул головой Падаван.
– Плохо – пробурчал Хатак – В смысле – мало. Мало, что понятно.
– Ну, дед Хатак – Волчица непроизвольно улыбнулась – Мы с Падаваном всё же не колдуны из твоих сказок. И Зверь на человеческом языке не говорит, как у тебя все звери. Всё что я поняла – она огладила Зверя по голове – только одно, ему плохо. Отчего, почему… – девушка пожала плечами.
Хатак надолго задумался, Он хмурил брови, дёргал себя за бороду… Никто не нарушал его тяжелых мыслей.
– Делай что должно!–решительно произнесла або Светлый Ручей.
Хатак поднял на неё глаза и через паузу решительно стукнул кулаком по столу.
– Да! Ты права, свет очей моих! Делай что должно, случится чему суждено! Именно для этого меня и попросил остаться мой друг. Делать что должно! Я лучше перебздю, мать вашу заногу…. Начинайте стаскивать продукты в башню. Детей, туда же, уже сейчас! Самое ценное из вещей. Оружие. Всё какое есть. И без суеты что бы, аккуратно…
Все разом зашевелились, задвигались. Наконец-то появилась хоть какая-то ясность и перспектива в этом непонятном тревожном зависании. Что ж, команда отдана, а что и как делать и так все знаю, не зря тренировались…
– Уж лучше я прослыву бздливой старой развалиной… – пробормотал Хатак себе под нос – чем….
Чем он там прослывёт он не закончил. Да и не всё ли равно. Ему главное племя уберечь, даже если и от собственной придуманной угрозы….
Уже практически в полной темноте народ закончил «эвакуацию», лишь только собаки под предводительством Зверя шныряли среди строений то и дело подбегая к башне задирали головы, глядя на белеющие вверху лица и виляли хвостами, мол бдим, всё нормально. Хатак так и не понял, что же его тревожило, но, когда все укрылись за надёжными стенами на душе стало намного легче. Выковырнуть их из такой твердыни практически не реально. Это если будут люди.Предложил ему взять такое укрепление штурмом, когда он увидел бы его в первый раз, он вообще не сообразил бы с какого боку за это взяться. Вряд ли найдется умник, который раскусит такой орешек с ходу. Ну, а если угроза, тревожащая его, исходит от зверя… Пф! Ту и вовсе говорить неочем!
Все уже давно угомонились с комфортом расположившись в нутри башни, а он долго не ложился спать, бессмысленно пялясь в темноту. Он и днём-то видит, мягко говоря, плохо, а уж ночью…. Эх, старость, старость. А ведь когда-то…. Но не будем о грустном.
Хатак задрал голову и уставился на мириады звёзд сияющие в бархатисто-черном небе. Притупленной остроты зрения всё же хватало разглядеть светящиеся точки, по крайней мере самые яркие из них.
«А ведь вы не глаза предков, взирающие на нас, – подумал старик – нет. Я знаю кто вы. Вы -Солнца! Такие же как наше, и не такие. Разные. Я знаю! Глаза предков – это красиво, да! Но бесчисленные Солнца вокруг которых вращаются земли, такие же, как и эта – это… грандиозно! Возможно, где-то там, неизвестно где, стоит такой же старик, как и я и смотрит на звёзды.»
– Эй, – тихо промолвил Хатак – как ты там, старый? Хороша ли была твоя охота? Благополучна ли твоя любимая женщина? Жив ли твой сын?
«Как жаль, что стихии прислали друга Петра так поздно. Ах, если бы он пришёл много-много лет назад. Когда он был молод и полон сил! Каких бы дел они наворотили…. Скольких ошибок он бы не совершил…»
– Учитель – Падаван неслышной тенью возник из мрака – ляг, отдохни. Я постою. Что бы то нибыло собаки всё равно почуют это раньше нас. Они предупредят.
– Да. Пожалуй, ты прав. Пойду прилягу. Устал я что-то. Старость, наверное,….
– Что ты, учитель Падаван хоть как-то хотел поддержать своего наставника – ты ещё ого-го! Так, как ты кидаешь сулицы, никто не кидает!
Старый охотник понимающе улыбнулся мудрой улыбкой.
– Ладно, посматривай тут. Если хоть что-то, сразу буди.
Они пришли под утро! Когда ночная темень плавно превращается в предутренние сумерки. Когда самый сон. Они хотели застать всехврасплох. Даже собаки, наконец-то почувствовавшие конкретную угрозу и поднявшие бешенный лай с подвыванием мало помогли бы соплеменникам. Слишком быстро Старые Люди приблизились к Лагерю, слишком быстро, и самое непонятное – незаметно. Что бы спастись женщинам и детям в башне, со сна, не совсем понимая, что происходит, суетясь и спеша, пришлось бы, задерживая врага, умереть и Хатаку и Падавану. И тогда судьба укрывшихся в башне тоже была бы не так однозначна. Но не теперь!
– Что?!! – Хатак, разбуженный собаками, подскочил к парню, стоящему у одной из бойниц.
– Старые Люди! – Падаван пристально всматривался в предрассветную мглу. – Зверь подаёт голос так только на них!
– Как думаешь, сколько?
– Трудно пока понять, но больше десятка точно.
– Ха, – старый охотник даже с каким-то удовлетворением стукнул кулаком в ладонь. – Чувствовал ведь я! Чувствовал, старая устрица! Меня не обманешь! Приперлись твари! В постелях взять хотели! Во вам… – Хатак отвесил от локтя неприличный жест куда-то в темноту – Во! Нежданчик вам, в виде башни! Кровью умоетесь утырки нас отсюда выковыривать!!!
Из проёма двери ведущий на нижний этаж показались встревоженные и заспанные лица Белой Волчицы, Соле, Вики….
– Дед Хатак, что случилось?! Что за шум? – посыпались вопросы.
– Тиха! – гаркнул Хатак. – Соле, Вика, кто там ещё? Доспехи сюда, быстро! Дротики, щиты, луки! И согнувшись, согнувшись, над стенкой не высовываемся….
– Волчица, внуши Зверю, пусть уводит стаю в лес! Здесь делать им нечего. Главное они уже сделали – предупредили…. Ничего, мой мальчик, ничего – старый охотник потёр мозолистые руки – вишь как! Плохо конечно, что так получилось, лучше они бы не приходили, но видно есть какая-то кривая правда в этом мире! Не пустил меня Пётр на битву, тут оставил, и ведь нет способностей, а как знал! И хорошо, что не пустил! Они сами пришли! Там-то от меня и вправду толку было бы не много, а тут… тут я ещё сумею проткнуть пару грязных пожирателей падали….
– Их много, учитель!
– Ничто, ничто, мой мальчик! Ты да я, да наши девчонки с луками… Мы многих отправим бродить в туман долины предков, если сунуться. Только надо сделать всё правильно. Надеюсь не забыл наставления вождя как защищать крепости?
– Я помню, учитель!
– Ну, вот и славно, славно….
Зверь, хоть и не охотно, но всё же подчинился Волчице, и увел стаю из Лагеря,в сторону Затона. Там, в камышовых дебрях, их можно ловить до морковкиного заговенья, если у кого возникнет такое желание.
Поспешно надевая на себя доспехи Хатак чутко прислушивался к тому, что происходит в темноте среди построек. Сначала было всё тихо, но потом, то тут, то там стали раздаваться неясные шумы, постепенно переходящие в возмущённые восклицания и целые реплики....
– Что, пусто гнёздышко-то – удовлетворённо проворчал старик – Ку-ку! Улетели пташки!
В предрассветных сумерках, что всё больше и больше наливающихся прозрачным светом среди строений стали провялятся фигуры неандертальцев. Темной и невнятно бурчащей массой они начали скапливаться на границе пустого пространства перед башней. Она и стояла особняком, специально, до ближайших построек было метров пятнадцать, что дротик кинуть, что камень, не говоря уж о стремительной стреле, ничего не мешает.
– Сколько? – спросил Хатак осторожно выглядывая из-за зубца.
– Двадцать шесть. – Ответил Падаван.
– Двадцать семь – поправила его Соле.
– У меня тоже двадцать шесть – возразила Вика.
– Тридцать два, – не терпящим возражений голосом заявила Найдёна – их тридцать два.
Все посмотрели на девчонку и не решились возражать. Хатак задумчиво пожевал губами.
– Кгм! Много…. Да!
– Пф, – Амазонка презрительно фыркнула – если на самых умелых из нас, то и по пять человек не наберётся, а если на всех, то и того меньше!
– Ну-ка брысь отсюда математик! – Хатак нешуточно разозлился на такое пренебрежительное отношение к более чем серьёзной угрозе – Ишь-ты, посчитала! Тут тебе не горошина плюс горошина, равно две горошины. Тут кто кому быстрее дротик в живот загонит.
– Да я одна отсюда половину перест….
– Цыц! Распустил вас Пётр! Не хватало чтобы тебе по голове чем-нибудь прилетело. – Хатак недовольно зыркнул на женщин. – И остальным тоже….
– Тихо старый! – Волчица нисколько не испугалась его грозного окрика – Не время выяснять отношения. Все не уйдём! Но ты прав, всем здесь тоже делать нечего.
Хатак только собрался сказать, что-то резкое, когда або Светлый Ручей опередила его.
– Ты забыл кто мы! Муж мой! Мы женщины Русов! Делай что должно! – строгим голосом отчитала она его.
– Ты представляешь, что будет если с кем-то из вас, что-то случится. Как мне в глаза смотреть вернувшимся….
– Делай что должно! – отрубила або.
– Тпфу! – плюнул в сердцах Хатак. Хмуро осмотрел решительные лица женщин и сжав мослатый кулак погрозил им – Только сделайте что-нибудь поперек моего слова.... Соле, Волчица, Вика, Амазонкаи Белая Лилия! Остальные спрятались внутрь башни. Я сказал.
– А я! – тонко проблеяла Тёплый Камушек
– А я! – донеслось из глубины башни ещё чей-то голос.
– Мать! Ну-ка наведи порядок в своём курятнике! – зарычал Хатак.
– Тихо! – в свою очередь вскрикнула або – Слышали, что сказал Хатак?! Кого не назвали, быстро к детям! А ты – она строго посмотрела на Тёплый Камушек – за мной. Будем готовить бинты, мази, шовный материал….
– Так! Вика, ты с самострелом. Лиля прикрываешь щитом и её,и Соле. Ты, дочка, с луком. Ты – он ткнул в Амазонку – тоже с луком. Стриж! Хватит прятаться за углом! Иди сюда!
– Я слушаю, уважаемый Хатак.
– Возьмёшь шит и будешь прикрывать вот эту, слишком шуструю девицу. И не дай стихии вам обоим получить хоть одну царапину по ротозейству – старый охотник потряс кулаком – сам потом прибью! Падаван, ты с Артёмкиным самострелом.
Добавлять, что бы личный Старый Человек Амазонки присмотрел за ней, нужды не было, он и так это сделает.
– Волчица… Ты, пожалуй, с дротиками. У тебя это пока лучше всего получается. Ну и я, – Хатак нежно погладил бронзовые наконечники сулиц – кину пяток – другой! Разобрались так, чтобы не мешать друг другу.
Все задвигались, выполняя распоряжения сурового командира.
– Надеюсь все помнят, как прикрывать щитами стреляющих? Не раз отрабатывали! – Хатак внимательно окинул дружно кивающих головой женщин. И особенно пристально на Стрижа… – Ну посмотрим….
– Что там? – спросил он у Падавана.
– Пока, не лезут. Наверное, пытаются понять, что это перед ними.
– Очкуют! Это хорошо. Скоро солнце встанет. На свету мне сподручней будет протыкать их пустые тыквы, которые у них вместо голов….
– Ты зачем спрятался? – громким шепотом поинтересовалась Найдёна у Стрижа. Они оба сидели на корточках за крайним зубцом башни. Найдёна внимательно осматривала стрелы, доставая их из тула,проверяя хорошо ли крепятся наконечники, не сильно ли истрепалось оперенье, и вообще… Она делала их сама, за немногим исключением, и знала, её стрелы в полном порядке. Просто таким нехитрым занятием девочка пыталась успокоить нервную дрожь в теле. Всё-таки она была не совсем спокойна, как ей хотелось, и тем более не так спокойна, как изображала.
– Меня не взяли на битву. – так же шепотом ответил Стриж. – Мал, говорят. Ничего ещё не умеешь. А я знаешь, как сражался со Старыми Людьми, когда они на нас напали – ух! – он потряс кулаком, в котором был зажат костяной клевец. – Думал и сейчас Хатак прогонит внутрь башни если заметит. Вот и спрятался. Полезли бы Старые, а тут я – у-у! Как дам! – Стриж снова потряс клевцом.
Наверное, Найдёна и Стриж были, примерно, одного возраста. Но девочке казалось, что она намного, намного старше. По пережитым событиям, по приключениям, по знаниям. Хотя и Стриж, переживший голодную напасть в которой сгинула половина племени, а затем нападение Старых Людей, которое племя и добило, тоже был далеко не «нежный мальчик». Но всё-таки, всё-таки….
– Где клевец свистнул? – Найдёна слегка улыбнулась.
– Ничего не свистнул! – насупился Стриж – это мне Ярик перед уходом подарил ещё прошлой осенью. Сказал, чтобы не бегал с ним и не размахивал просто так, без дела. А взялся за него только когда придёт время. Я тогда спросил ещё, а когда это время придёт. А он ответил – поймёшь, мол. Я чувствую, пришло время. А ты, – он хмуро посмотрел на Амазонку – говоришь – свистнул!
– Ну, ну, я пошутила. – девочка положила руку на плечо Стрижа. Мужчины иногда такие обидчивыестановятся… – А ты знаешь, что этот клевец, когда-то, Ярику подарил сам Великий Вождь.