Сергей Быков.
История
– Ну, тут всё просто. Повторяйте за мной. Руки в воду трём вот так, так, а теперь лицо. Вот, вот, хорошо. Так, пожалуй, достаточно.
Да-а уж, чувствуется сия процедура, у детишек не часто практикуется. От грязи, конечно, совсем не отмылись, но хотя бы размазали равномерно.
– За мной, мои юные друзья. – Скомандовал я и двинулся в сторону шалаша.
– Скажи Большой шаама…
– Стоп. – Остановил я начавшего говорить Белку – Давайте договоримся, что когда мы одни, называйте меня просто – дядя Пётр, а на людях Горький Камень. Ясно! – Кивают головой. – Ну тогда спрашивай.
– Скажи… дядя Пётр, а что надо говорить, когда делаешь «умывание перед едой»?
Вот чёрт – прокол! Это же шаманский ритуал, тут обязательно бубнить что-то нужно.
– Это не так важно. – С уверенным видом начал выкручиваться я – Тут главное, делатьвсё как можно чаще. Я вот, например, говорю «Вода, вода возьми моей удачи, поделись со мной твоей силой»
«Во я гоню… совсем ни какой совести, а впрочем хуже не будет». Видно было, как дети активно шевелят губами, запоминая сокровенные слова. Тут мы и до лагеря пришли.
– Так, садитесь сюда. Супчик у нас готов, сейчас ещё мяско подогреем. – Засуетился я.
Брат с сестрой как сели, так и прикипели взглядом к котелку весящему над углями. Ждали они чудес в жилище шамана и вот оно… чудо! Я же, быстро начикал ножом прутиков, порезал мясо, нанизал и пристроил над углями. Видно, с каким восторгом смотрел Белка на мой нож. Его так и подмывало задать кучу вопросов. Впрочем, как и его сестру.
– Давайте-ка, ребятки, сначала поедим, а потом будем разговоры разговаривать.
Что сказать, столько они не ели, наверное, со смерти матери. А уж так и вовсе ни когда. Одна ложка чего стоит, с которой, впрочем, они быстро освоились. А супец со специями, а подсоленное мясо. Я боялся что, незнакомая пища может им прейти не по вкусу… ага, улетела в молодые желудки со свистом. Ребятки совсем расслабились, заулыбались. Ну, сейчас они мне подсыпят – чего, да почему?
– Дядя Пётр, можно тебя спросить? – Это Белка,наконец, насмелился. Я внутренне усмехнулся.
– Конечно, ведь я же обещал.
– А, правда, ты отрубил голову гиене одним ударом?
– Правда.
– А… можно посмотреть твоё большое копьё? – выпалил пацан и даже рот закрыл ладонями от собственной дерзости. Сестра бросила испуганный взгляд на брата, а потом на меня.
– Почему нет? – развеял я их страхи – Отчего бы достойному юноше не подержать достойное оружие. Я достал Прелесть из шалаша и вручил ее, не верящему такому счастью малому. Он принял дрожащими ручками мою Прелесть и выпал из реальности.
– Ну, Лисёнок, а ты что хочешь посмотреть? – Подмигнув ей, спросил я. Мол давай, сегодня лавка чудес открыта.
– Дядя Пётр, что у тебя вот тут? – Она коснулась мочки уха.
«Ха, ну кто бы сомневался. Эх, женщины, что в веке двадцать первом, что в каменном веке, а суть ваша неизменна. И это правильно! И пусть так будет во веки вечные! Аминь»!
– Это называется – серьга. – Я употребил русское слово потому, что аналога в местном языке несуществовало.
– Серьга. – Прилежно повторила девочка. – А для чего?
– Для красоты. – Ещё одно русское слово.
– А что такое «для красоты»?
– Для красоты, это значит – что бы было красиво. Вот когда по небу плывут большие облака – красиво. Когда утром встаёт солнце – красиво. Ты видела, как цветут цветы? Это и есть – красиво! В мире много красоты, но люди, иногда, стараются сделать его ещё красивее. Вот моя серьга – красиво! Или вот, твои глаза – очень красиво!
Лисёнок аж вся запунцовела!
– Нет, – замотала она головой – неправда. Все девочки говорят что, у меня плохие глаза, зеленые – как лягушка!
– Это они от зависти! Уж поверь мне, Большому шаману, что когда ты вырастишь, из-за твоих глаз многие и многие храбрые охотники потеряют покой и сон. Они будут приносить тебе много вкусного мяса, и одевать тебя в теплые меха.
– А серьга? У меня будет серьга?
– Конечно, обязательно будет.
Мечтательная улыбка бродила на губах девочки. «Ах, как хорошо будет, когда-нибудь, как хорошо. Не может же такой могучий шаман так ошибаться. Нет, ни как не может»!
– А скажи мне Лисёнок, где вы с братом спите?
Хлоп! И воздушные замки развеял суровый ветер. Взгляд сразу потух, плечики ссутулились. Опустив голову она, чуть слышно, пробормотала.
– Мы спим возле костра.
– Возле какого?
Неопределённое пожатие плечиками.
– А едите что?
Глова ещё ниже, и даже брат вышел из созерцательного состояния и с беспокойством стал прислушиваться к разговору.
– Нам дают. И ещё мы сами что-то находим.
В общем дальше состоялся весьма тяжелый разговор. В процессе его, вдруг, неожиданно для самого себя я сказал.
– Так ребятки, ну-ка, идите, поспите у меня в шалаше. Мне нужно кое о чем подумать.
Не слушая вялых возражений, я содрал с них жалкие обноски и засунул обоих в спальник. Ужтеперь проверим утверждения производителей о том что, внутренняя поверхность спальника – натуральный шёлк! А на нем, как известно, вошки да блошки чувствуют себя отвратительно, а грязь, если что, мы всегда отстираем.
Немного повозившись, дети быстро уснули. Ещё бы, сытно, тепло, безопасно. Столько новых эмоций и впечатлений, предохранительная система моментально отключила сознание от реальности. Меня же одолевали невесёлые думки.
Ах, господин Экзюпери! Величайший мудрец, единственная фраза коего будет повесомей многих философских трактатов. Увы, безжалостный молох войны пожрал тебя, как и миллионы других, обычных, талантливых, гениальных. Но всё же ты успел сказать своё бессмертное – «Мы в ответе за тех, кого приручили»! И ни прибавить, ни убавить.
Я всегда чувствовал что, хотел больше одного ребёнка. И чем старше я становился, тем отчётливее это понимал. Сам не сподобился. Очень надеялся на сына. Вот бы наделал он мне внуков да внучек…а оно вон как вышло. И вот теперь эти дети. Рассудок говорит: ты старый дурень, одно дело подохнуть самому, и совсем другое – утянуть в могилу детей доверившись тебе. Любая твоя оплошность, любой несчастный случай, и всё…. Выживать в каменном веке одному, это в принципе авантюра, а с детьми авантюра в тройне. Много ещё чего говорит рассудок, умного и правильного. Сердце только одно – не бросай, и у тебя всё получиться!
Порассказали они мне тут о своём житье-бытье. Дети и при матери, кроме неё конечно, ни кому небыли нужны, а после того как она умерла, просто чудом пережили зиму. Как только потеплело, охотник, у которого они жили с матерью, вышвырнул их на улицу. Дать бы за такое ему по голове, да боюсь, не поймёт за что. У нас и в двадцать первом веке детей на улицу выкидывают, а тут…. Вот и побираются они, от одного костра к другому. Одинокие, ни кому не нужные, чужие.
Я когда их раздел… мать моя, кожа да кости. Все признаки истощения. Им расти нужно, калории нужны. Ещё чуть-чуть и предел прочности организма будет преодолён, начнутся болезни, которые ещё сильней ослабят их и всё…. Смогут ли они пережить следующую зиму, если не случиться чудо. На чудо они, кстати, надеются. Мечтают, что на Большой Осенней Охоте повстречают людей своего племени, и они, высокие и рыжие, такие сильные и добрые, возьмут их к себе. Увы, доброта и щедрость, скорее всего, присутствовала лишь в рассказах матери. Именно поэтому так велико было разочарование Лисёнка, когда я сказал что, не из её племени. Чудане случилось…. Или случилось? Может быть, я и есть это чудо?
Лисёнок и Белка – два стойких оловянных солдатика, упрямо встречающие невзгоды жизни грудью. Лисёнок вместе с другими девочками ходит собирать то, что даёт природа, грибы, ягоды, орехи, ловят ящериц и собирают яйца. Выкапывают из земли различные корешки. Весна совсем плохая пора, старого осталось совсем мало, новое ещё не выросло. Лисёнок копает землю плохеньким сучком, говорит, что лучше копать ракушкой, но они хрупкие, часто ломаются и режут ей руки. Иногда, если попадается что-нибудь приличное, старшие девочки вполне могут это отнять. Лисёнок ни когда не кричит ине плачет и всегда сопротивляется до конца. Брат тоже занимается собирательством, а ещё он собирает и приносит хворост к кострам, за это ему дают немного еды и пускают с сестрой переночевать возле огня. И однажды, вполне, может наскочить на рысь или росомаху, потому что, топливо вокруг стойбища быстро кончается и нужно уходить за ним всё дальше и дальше, а в ватагу его частенько не берут и он, на свой страх ириск идёт один. Ещё Белка иногда подворовывает еду, чего очень стыдится. Тумаков и шишек он огребает в двойне, так как не только постоянно отбивается от мальчишек сам, но и пытается защищать сестру. Он боец, но откуда взять силы, если ты ешь мало и нечасто.
Так что же их ждёт? Ужели счастье впереди?! Может стоит рискнуть, нам, троим чужакам, наперекор всему миру?!
Я всегда восхищался фразой мудрых латинян – «Делай что должно – случится чему суждено»!
Нечасто в моей, можно уже сказать, другой жизни, я в состоянии был следовать этому принципу. Иногда из страха, иногда из корысти, иногда из лени. Может быть, пришло время отбросить сомненья и следовать зову сердца. Сделать что должно, чтобы случилось чему суждено!
За размышлениями незаметил, как подошел Хатак. Вот его небыло, и вот он уже под носом сидит. Не хорошо так сосредотачиваться, за потерю бдительности тут и сожрать могут.
– Хатак, мне нужны шкуры. – Ошарашил я его с ходу. – Если я дам тебе маленькое копьё, то на что, я могу рассчитывать.
– Зачем тебе шкуры? – удивился охотник – У тебя хорошая одежда, а до зимы ещё далеко.
– Это я не для себя.
– А для кого?
Я кивнул на шалаш. Хатак поднялся, заглянул, потом снова сел, долго и задумчиво посмотрел на меня.
– Эти дети, Пётр, в своей недолгой жизни не видели ни чего хорошего. Они словно колючка, прицепятся к первому, кто погладит их по голове. Именно поэтому этих детей ни кто старается не привечать. Думаешь тут их ни кому не жалко? Думаешь, мне их не жалко? Но два лишних рта, Пётр! Бывали зимы, когда совсем ослабшие старики брали на руки самых маленьких детей и уходили в степь. Что бы остальные выжили! Я это видел, Пётр! Сейчас ты их накормил, пригрел, хочешь дать новую одежду, а потом ты уйдёшь…. Что будет с ними, Пётр?
– Они просто уйдут со мной, Хатак.
– Пф-ф. – Фыркнул Хатак – Ты, конечно, могучий шаман Горький Камень, но я наблюдал за тобой, охотник из тебя, э-э… – он слегка замялся.
– Не стесняйся Хатак. Охотник из меня плохой? Очень плохой? Или скажем как есть – дерьмовый!
Дед слегка стушевался от таких слов, чтоб кто-то сам себя не побоялсяпризнать «дерьмовым охотником» он за всю свою долгую жизнь не видывал.
– Всё правильно, всё так и есть, – продолжил я – но скажи мне, старый и опытный охотник, как при таком изобилии живности, вы умудряетесь голодать? Небо темнеет от птицы, в реке рыбы столько, что можно по спинам ходить, по степи бескрайние стада бродят, а вы с голоду дохните! Это не в упрёк вам, Хатак. Просто вы не знаете, как можно жить по-другому. А я знаю. И если нам, с ребятами, будет немного удачи, поверь Хатак, всё у нас будет хорошо!
После столь эмоциональных высказываний, повисла молчаливая пауза. Мы сидели и наблюдали, как на углях пляшут маленькие язычки пламени. Наконец Хатак заговорил.
– Не так давно, мне казалось, что за свою долгую жизнь я видел так много, что, наверное, видел всё. А потом я встретил тебя… и понял что, я не видел очень многого. Чудесное оружие, чудесная одежда, вещи, странные и не понятные, новые слова, которые ты иногда произносишь. Ты не боишься жить один и даже собираешься прокормиться сам и прокормить двоих детей, хотя признаёшься что, совсем плохой охотник. Ты говоришь, что можешь делать разные вещи, которых ни кто не может делать….
– И тут – он положил руку себе на грудь– где, казалось, остались лишь угли от того жара что, гнал меня всю жизнь, всё вперёд и вперёд, снова горит огонь....
– Так в чём же дело, Хатак, пойдём со мной. И многое, о чём я тебе рассказывал, ты увидишь собственными глазами.
Он долго и пристально смотрел на меня, а потом поднялся и ушел… так и не проронив ни одного слова.
Когда дети проснулись, до вечера оставалась ещё куча времени, и поэтому я решил что, неплохо бы наловить рыбки на ужин.Быстро собравшись, мы отправились к реке. Есть тут одно местечко, очень перспективное, недалеко от моего лагеря. Обрывистый берег, стремнина уходит в сторону, огромное пятно медленно вращающейся воды – все признаки глубокой ямы.
Найдя удобный спуск к воде, я настроил свою закидушку.
– Дядя Пётр, а что это такое? – Тут же влез любопытный Белка.
– Это, Белка, правильная снасть. Запомни боец – чем лучше и правильней снасть, тем больше твоя охотничья удача.
– А что такое – боец?
– Не что, а кто! Боец – это тот, кто слушает умного дядю и делает то, что он говорит. Он многое умеет и потому много работает. От этогоу него здоровый сон, отличный аппетит и бывает ему счастье. Хочешь быть бойцом?
Ну, ещё бы Белке не хотелось. Правда на сон и особенно аппетит он и так не жаловался, а вот счастье ему бы не помешало.
– Ну что, боец, готов пожертвовать ценные ракушки на общее дело?
– Ага. – пацан без сожаления достал из-за пазухи две ракушки.
– Тэ-экс, теперь смотрим и запоминаем. Берём ракушку, разбиваем, и нанизываем на крючок. Крючок – это вот такая, очень ценная штука, с ним нужно быть очень осторожным, он очень острый. Теперь размахиваемся и… эх, закидываем. Закрываем на катушке дужку. И ждём.
– Сейчас и проверим, как нас отблагодарит вода, чем с нами поделится?
– Дядя, Пётр, а можно я тоже буду боец? – это Лисёнок.
– Ну-у… не-ет, бойцом у нас будут только мужчины, а ты, будешь кудесница!
– А кто такая – кудесница?
– Это та, кто делает разные, красивые и удивительные вещи.
– Как серьга?
– Вроде того.
– А… я ничего не умею – расстроено заявила девочка.
– А я тебя научу – я ей весело подмигнул.
И тут, леска медленно, но уверенно начала натягиваться. Я до сих пор всё не привыкну, как шустро здесь клюёт рыба. Казалось, и пары минут не прошло.
После резкой подсечки, я понял что, попалась нечто весьма увесистое. Ну, дык, ракушка для сома самое оно. Каково же было моё удивление, когда после существенных усилий я выволок на берег рыбу килограмма на четыре, явно имеющую отношение к осетровым. Толи такая крупная стерлядка, толи мелкий осётрик. Ай, спасибо, речка! Ай, уважила! Так и самому недолго поверить в то, что я тут детишкам плету.
– Ух ты какая! Ух, ты! – от возбуждения Белка не мог усидеть на месте. – Сестрица, ты видела, чего поймал дядя Пётр на мою ракушку.
– Так, боец, прекрати скакать! Иди сюда, сейчас ты будешь ловить. Помнишь, как я делал?
Я заставил его проделать всё манипуляции, под своим чутким руководством естественно, и даже позволил закинуть снасть в воду. Кинул он, конечно, не так далеко как я, но вполне приемлемо.
Не успели мы присесть, как леска натянулась снова. У нас, у рыбаков, это называется – в рот попал.
– Тяни – скомандовал я пацану и… началась эпическая битва. Белка тянет рыбу на берег, рыба тянет Белку в воду.
– Сам! Сам! – подбадривал я его – Давай боец, ты справишься!
– Тяни братец, тяни! – подпрыгивая и хлопая в ладоши, кричала Лисёнок.
Когда на берег вытянули, чуть-чуть помог в самом конце, ещё одну стерлядку, да кабы не побольше чем первую, Белка обессилено привалился к берегу. Он был бледен, его слегка потряхивало, Уж что такое адреналиновый шторм в крови, после поимки крупной рыбы, я прекрасно знаю. Лисёнок прижимала к себе брата и гладила его по голове.
– Ты молодец, молодец, – говорила она – ты настоящий охотник!
– Я поймал её? – потрясённо спросил Белка.
– Конечно ты! – заверила его сестра – Теперь ты настоящий охотник!
В лагерь возвращались шумно и весело. Пришедший в себя Белка, подпрыгивая и размахивая руками, рассказывал как он боролся с рыбой, и всё время пытался помочь мне её нести, то и дело хватая руками за хвост. А Лисёнок всё повторяла «молодец, молодец». В лагере они резко притихли. Возле костра, на большой связке шкур, сидел Хатак.
– О-о, гость вдом – радость в дом. Смотри, что сегодня у нас на ужин. – Потрясая рыбой, весело приветствовал его я.
– Удачно, удачно – кивая головой, улыбнулся Хатак. – Но ты не забыл, нам скоро идти на Большой Костёр?
– Не на столько скоро, что бы не съесть по большому, жареному куску, этой чудесной рыбы.
Когда процесс приготовления шел полным ходом, Хатак сказал.
– Это – он похлопал по объёмному тюку со шкурами – я принёс тебе. Вот смотри – он раскатал принесённое «богасьтво» у моих ног.
Да уж! Пара десятков шкурок зайца, с десяток лисьих, две больших волчьих шкуры, а ещё несколько шкур, наверное, от сурка. И все шкуры зимние, некоторые вполне приличной выделки, что сильно меня удивило. И это только мелочь. Были ещё две шкуры косули, лохматая, большая и тяжелая шкура от быка или бизона и две, очень качественных шкуры, от дикой лошади. В светло серую полоску. Не зебра, конечно, но тоже прикольно. И ещё большой кусок, напоминающий сыромятную кожу. И это на много, на много больше чем я рассчитывал.
Я молча поднялся, и принёс из шалаша тул с дротиками.
– Возьми Хатак, это теперь твоё.
Хатак было дёрнулся, в глазах промелькнула радость… потом он опустил голову и глухо пробормотал.
– Нет. Это – он обвёл рукой шкуры – намного меньше маленьких копий. Да, намного.
«Ого – промелькнуло у меня в голове – вот это тут расценочки»!
– Не дури старый, – я всунул дротики ему в руки – Такого добра я сделаю ещё. Это я как раз то умею, а вот выделывать шкуры знаю только, э-э-э…– я ни как не мог подобрать замену слова «теоретически» – только видел, как делают другие, короче. Ты очень меня выручил, мой друг.
Видно, что Хатак был очень доволен. Он пробовал пальцем остроту наконечников, ласкал ладонью ровное и гладкое древко, ловил баланс.
– Этим, да, именно этим, как ты говоришь – «дротиком», я убил гиену в глаз.
– Это был великолепный бросок Хатак! Тут мне до тебя далеко.
– Хе-хе, тут многим и по моложе тебя в этом со мной не сравняться!
– Но скажи, мой друг, откуда у тебя столько шкур?
– За долгую жизнь старый Хатак много где побывал, много чему научился. Не у одного тебя, Пётр, руки из правильного места растут. Много кому чего я сделал хорошего, опять же охотничья удача всё ещё не покинула меня. Теперь пришел к людям, попросил, и они дали то, что мне нужно. А потом я принёс это тебе. Всё просто.
– Но тогда получается, что ты всё отдал мне? Тебе бы и самому не мешало обновить прикид – вырвалось у меня.
– Прикид? – поднял брови Хатак.
– Ну-у, это – я ткнул пальцем в его потрёпанные меха.
– А-а, это… прикид, интересное слово. Я, Пётр, надеюсь что, когда-нибудь и у меня будет такой же прикид – и он ткнул пальцем в мой камуфляж.
– Как?!!
– Я иду с тобой. – Спокойно, с невозмутимым лицом, ответил Хатак.
Где-то, в глубине души, я надеялся что, рано или поздно, старый ходок за неведомым, поведётся на мои посылы. Ну, не мог такой человек пропустить такое приключение, не та порода. Для меня его согласие, «настоящий рояль попаданца» И всё равно неожиданно.
– Хатак, дружище, я чертовски рад! Теперь-то мы точно не пропадём. Ты да я, мы такого наворочаем! Нам нужно о многом поговорить, теперь, когда ты со мной, я раскрою тебе кое какие секреты.
– Постой Пётр, я очень хочу узнать твои секреты, но сначала сходим к Большому Костру.
– Да что они теперь нам, Хатак, пусть они решают свои проблемы, а мы, будем решать свои.
– Нет. На прощанье я хотел бы задать и вождю и шаману несколько вопросов и послушать на них ответы. Да и лично порадовать их надо, у них сегодня праздник – я наконец-то ухожу из племени. А тут ещё и ты, не собираешься оставаться. Я даже представить не могу, сколько отдал бы Пестрый Полоз, что бы не пустить тебя в племя.
– Много бы отдал, говоришь, – я улыбнулся промелькнувшей у меня идеи – чтож, тогда давай посетим этот Бредлам, и наведём там шороху.
– Бредлам? Опять эти твои шаманские словечки? – поднимаясь, беззлобно проворчал Хатак.
Большой Костёр оказался не таким уж и большим. Скорее это было статусным понятием. Располагались граждане племени Правильных Людей вполне традиционно. В первом кругу – вождь со товарищи, шаман со своими прилипалами и самые авторитетные охотники, второй круг – все остальные мужики. Женщины тоже присутствовали, но находились за спинами охотников. Ну, и конечно пацанва, греющая уши и постоянно пытающаяся прошмыгнуть поближе к центру событий, и постоянно огребающая подзатыльники.
Повестка дня – Возвращение Хатака и, что с этим делать? На разогреве выступил Острый Рог.
Начал он с того, что Хатак, конечно, очень опытный и уважаемый охотник, много сделавший для племени. Опять же, возвращение большей части охотников живыми это,несомненно, и его заслуга, но… ах, уж это но.
Очень уж странный Длиннолапый напал на охотников. Такого поведения зверя ни кто и ни когда не слышал и не видел. Возможно, это был злобный дух, и он не просто так напал на Хатака? И может быть, Хатаку было суждено погибнуть, но его спас Большой шаман Горький Камень, кстати, насколько большой шаман Горький Камень, нужно будет посмотреть. А вдруг, злобный дух снова придёт за Хатаком, а придя за ним, не принесёт ли заодно ужасные горести и страдания всему племени? По поводу духовной и мистической составляющей попрошу высказаться авторитетного шамана Пёстрого Полоза.
Вот так! Мне, значит, проверку на проф пригодность. Хатак, как бы уже приволок за собой всемирное зло, другие действующие лица ловко убраны за скобки. Да и что, за свидетели. Молодой – считай пацан. Первый и Второй – не бе, не ме, и только Батор мог сказать что-то умное, но он хоть и чувствует себя получше, всё равно ещё очень слаб.
Сейчас Полоз подгонит пару нужных пророчеств, и всё… летите белыми лебедями, товарищи Хатак и Горький Камень. Неплохо подготовились, ловко ни чего не скажешь!
Мы и сами уйдём. Но малину я вам подпорчу! Уж не вам, граждане неандертальцы, тягаться с человеком двадцать первого века в словесном цинизме и жонглировании фактами.
Пёстрый Полоз все мои надежды оправдал полностью.
Предварительно, побившись головой о бубен, немного покатался по земле, слегка пустил пену изо рта. Представление так себе, на три с плюсиком. Наконец, усевшись на пятки, Полоз уставился выпученным взглядом куда-то в пространство.
– Вижу! – замогильным голосом просипел шаман.
«Да уж, оригинальное начало».
– Вижу! Он идёт! – ткнул пальцем в темноту Пёстрый Полоз. – Идёт!
Некоторые особо нервные за озирались.
– Дух, да! Злой дух! Крови хочет! Да, крррови! – завыл шаман, упал, пару раз дёрнулся и затих. Тут же выскочили помощники, подхватили его под микитки, и отнесли на почётное место. Всунули в руки плошку с какой-то жижкой и почтительно стали поддерживать, якобы, ослабевшего шамана.
И что, и это всё? Никакой конкретики? Кто-то, куда-то идёт и хочет крови? А впрочем, судя по косым взглядам бросаемых охотниками на Хатака, большего и не надо. Сами додумают различные страсти, а если что, шаман всегда отопрётся, мол, что вы, я ни чего подобного сроду не говорил. Ловко, ловко.
На Хатака же, как и на некоторых охотников, не больше десятка, показательное выступление Полоза произвело около нулевое впечатление.
– Скажи мне, Пёстрый Полоз, твоё предсказание такое же точное, как и то, в котором мы все погибли?
– Моё предсказание было точным до тех пор, пока не вмешался Горький Камень. Или ты будешь отрицать, что если бы не он, ваши кости давно белели в степи?
«Ты смотри, как вывернулся, сучёнышь»!
– Я этого и не говорю. Но тогда получается, Горький Камень шаман более сильный, чем ты?
– Даже слабый шаман может исказить пророчество, если вмешается со стороны. – Нравоучительным тоном, как маленькому, ответил Полоз.
«Ещё очко».
– Хорошо. – не сдавался Хатак. – Тогда я спрошу тебя, Острый Рог. Как получилось что, не пришли обещанные тобой охотники? Может быть, тогда и не напал на нас Длиннолапый. Рука руки (25) охотников, даже для духа много.
– Когда я уже собрался отослать к тебе охотников, Хатак, – неспешно и уверенно начал вождь –прибежали Хромой Заяц, Дуб и Мокрый нос. Они принесли тревожные вести. Они ходили в сухую балку, и обнаружили следы чужих людей. Подтверди Хромой Заяц!
– Да, да – из окружающих вождя охотников слегка выступил вперёд один из них. Мужик как мужик, без особых отличий. – Много следов чужих людей. Дуб и Мокрый Нос тоже их видели.
– Тогда я послал туда охотников, что бы посмотрели, кто ходит возле нашего стойбища. Когда, через два восхода так ни кто и не появился, я снова хотел отправить к тебелюдей Хатак, но мы опять нашли следы чужих. В этот раз уже со стороны большой заводи.Я не мог рисковать всем племенем ради нескольких человек. Или ты считаешь, что ты важнее, чем всё племя?
– Нет, Острый Рог, я так не считаю. Но дай угадаю, следы снова нашел Хромой Заяц?
– Ты не доверяешь Хромому Зайцу?
– Я даже себе не доверяю – мрачно пробурчал Хатак – пусть Заяц расскажет, как выглядели следы?
Дальше началась специфическая дискуссия, но по довольной ухмылке вождя и масленно прищуренным глазкам шамана, и тут они плотно прикрылись. Ничего здесь Хатаку не светит. Чтож, зайду и я с мистической карты.
– Однажды – спокойным и ровным голосом вклинился я в маленькую паузу среди спорщиков – жила-была баба.
Все резко заткнулись и уставились на меня так, будто и правда камень заговорил.
И была эта баба глупой, да. Красивой, но глупой. Пошли как-то женщины в лес собирать ягоды. И нашла та баба поляну полную больших и вкусных ягод. «Ах какие ягоды – подумала она – не хочу чтобы остальные их тоже тут собирали. Я сама всё соберу. Все будут хвалить меня, мой мужчина приласкает меня». И как закричит глупая баба – волки, волки. Спасайтесь, волки! Все бросились бежать. Крики, визги. Бабе очень понравилось, так весело. Пришла она обратно с ягодами, а на неё смотрят и говорят – А мы думали, тебя волки съели. Нет – говорит – показалось мне. Небыло волков. Другой раз пошли всё за орехами. Глупая баба возьми и снова пошути. Волки – кричит – волки! И опять весело. Женщины убегают, охотники прибегают. Где – спрашивают – волки. А она в ответ –нету волков, показалось мне. Дали охотники ей тумаков, да не впрок они оказались. Ещё раз пошутила глупая баба. И ещё раз. А потом, отошла она как-то раз за кустики, а там волк! Помогите – кричит – помогите, волк!
Опять эта дура – подумали все. – Снова ей волки мерещатся.
Так и сожрал волк глупую бабу в двух шагах от стойбища.
Возле костра воцарилась гробовая тишина. Вот она сила литературного искусства. Чую, на одних притчах да баснях тут жить можно припеваючи.
– Помните люди – добавил я эффекта – духи ревнивы. Показалось тебе что-то раз, показалось другой, а на третий раз они и в правду пришлют то, что тебе кажется. А ещё могут приползти ночью, большой сколопендрой, заползти в ухо и съесть глаза, что бы меньше казалось, или язык, чтоб не говорил то, чего не видел.
Мать честная! Бедный Заяц прибывал в полуобморочном состоянии. Да и вождь с лица заметно сбледнул. Эк я их застращал.
Но Пёстрый Полоз, почувствовав, что союзник разгромлен и в панике отступает, кинулся его прикрывать.
– Мудро, мудро – покивал он головой словно болванчик – Горький Камень мастер говорить слова. Может быть, он покажет нам ещё, что-нибудь из своего умения.
– Отчегош не показать – я уже давно держал в зажатом кулаке зажигалку, с передвинутым на максимум регулятором. В полутьме её совершенно не было видно – Смотри! Я чиркнул колёсико и…. Ааа-х!!! Исторгла из себя толпа. Все,наверное, слышали что, я такое могу, но увидеть самим. Это шок! Из моего кулака вырвался язычок пламени сантиметра четыре. Немного подержав его так, что бы все насладились этим зрелищем, я отключил зажигалку.
– Ну, вот так как-то. А теперь и ты мне покажи, шаманство не хуже моего, Полоз. И не говори что, мол, луна не в той фазе или погода не лётная. Сегодняшняя ночь прямо создана для волшебства.
Полозу было не хорошо. Он вдруг понял что, ввязался в противостояние не в своей весовой категории.
– Я могу вызвать духа большого зверя – глухо проронил шаман.
– Сделай милость – приглашающе кивнул я головой.
Пёстрый Полоз тяжело поднялся, и кинул на меня взгляд полный злобы. Хлебнув из плошки своего зелья, он приступил к процессу вызывания духа.
Пять минут вялого брэйк-данса, совершенно без огонька, несколько не членораздельных завываний, выпученные глаза… короче, стандартный набор. Остановившись и устало дыша, он указал пальцем в темноту и нагло заявил.
– Там! Да, там! За холмом, стоит дух Полосатого кота. Я не стал приводить его сюда, чтобы он не набросился на людей! Но если хочешь, то ты можешь сходить и посмотреть на него, Горький Камень, если не боишься, конечно!
«Ну, да, сейчас побегу! Молод ты ещё, меня на слабо разводить!»
– Верю тебе Полоз, верю! Я его и сам, прям отсюда чувствую. Я, знаешь-ли, тоже большой мастер по вызыванию духов. Но вызывать простых духов мне уже давно не интересно. Вызову я пожалуй духа Каменной Змеи. Она самая смирная, так, задушит одного, другого но, не больше.
Эх, что тут началось! Почти все бабы и дети с криком разбежались, кое-кто из охотников тоже. Остальные стали просить не вызывать столь страшного духа, даже Хатака проняло.
– Пётр! Не надо Каменной Змеи – с тревогой на лице попросил он.
– Тихо! – заорал я – Тихо, я сказал!
Все тут же заткнулись, с опаской глядя на меня, не зная чего ещё ждать от этого приблудного шамана. Расставив руки на ширине плеч, с раскрытыми ладонями, я закрыл глаза и «потусторонним» голосом сообщил притихшим охотникам.
– Сейчас со мной говорит дух Полосатого кота вызванного Пёстрым Полозом. Он говорит.
«Злой дух Длиннолапого придёт за Хатаком. Поэтому, чтобы не пострадало всё племя, он должен уйти! Но нельзя Хатаку уйти просто так. Слишком долго он живёт в племени. Здесь везде его следы, его запах, со всеми с кем он говорил, до кого дотрагивался, носят его метку. Злой дух видит эту метку и может вредить этим людям. – Послышался ропот – Тихо, я сказал! Полосатый Кот говорит!
Но можно отвести беду! Племя должно дать Большому шаману,которого привёл Хатак, две руки котомок с камнем его силы – горьким камнем. Он соберет,в них все следы Хатака и уйдёт вместе с ним. Так племя будет очищено. Я сказал!»
Я открыл глаза. На лицах охотников читалось явное облегчение. Довольны были и шаман с вождём. Так или иначе, но они добились своего. А две руки горького камня вопрос решаемый. И лишь Хатак был мрачен. Нужно срочно успокоить старика. Я встал и сказал.
– Общение с духами утомили меня. Завтра вождь скажет, как и когда я получу свои камни. Камни должны быть как можно крупнее, а песка и земли как можно меньше. Старайтесь охотники, потому что, это нужно вам, а не мне. Пойдём Хатак.