Сергей Быков.
История
Говорят, все, кого принято называть «дети природы», обладают врождённой способностью к музыке. По крайней мере, слухом и чувством ритма. Я сам, причём многократно, в этом убедился. А вот моим современникам из десятерых пятерым медведь на ухо наступил, а троим, на нём потоптался. Интересно, за какие такие ценные приобретения, мы расплатились этими способностями по пути к торжеству «цивилизации»? Лично я не нашел ответа.
Сделав бубен, я сделал пару простеньких погремушек, жалейку, она же – сопелка, гудок, рожок, смысл один – дуй да дырочки пальцами зажимай, и ещё кастаньеты. Из бивня мамонта. Резкие, громкие, звонкие. Сначала хотел всё это так продемонстрировать, а потом подумал-подумал и решил, а почему бы и нет? И стали мы, я и брат с сестрой, каждый день уединятся на часок, подальше ото всех. Я не старался сделать что-то особо сложное. Простенький повторяющийся ритм, повороты, вращения, несложные переборы ногами, положение рук, отбивающие ритм кастаньеты. Моя основная идея заключалась в том, чтобы показать силу воздействия звука и пластики движения.
И вот, сегодня вечером «премьера»! В поздних сумерках, запалив костёр побольше, расселись, музыканты с одной стороны, почтенная публика с другой стороны, оставив достаточно места для Соле Выйдя в круг, Соле надела кастаньеты и скинула с себя одежду оставшись только в набедренной повязке. Вот так, девочка как-то сразу превратилась в девушку. Стройное гибкое тело, отсвечивающее бронзовым загаром, длинные ноги, изящно очерченные небольшие груди, юна, свежа, прекрасна!!! Ух, хороша зеленоглазка! А, впрочем, пора…
Неспешно начинаю постукивать в бубен, пробуждая первые признаки его настоящего голоса. Яр подхватывает ритм погремушками. Соле стоит неподвижно, прикрыв глаза, публика замерла в напряжении, вот девушка делает неспешное плавное движение, одно, другое, третье и резкий щелчок кастаньетами – клац! Бубен звучит громче, погремушки наращивают ритм, движения Соле усложняются, становятся быстрее – клац, клац – клац, клац – бьют кастаньеты! Бубен гремит, погремушек практически не слышно – клац, клац – клац-клац-клац. Бубен – быстрее, Соле – быстрее, Яр бросает погремушки, хватает жалейку и пронзительными резкими звуками подхватывает бешенный ритм. Соле уже не просто движется, она уже летит. Ноги, руки, волосы мечутся словно пламя на ветру и… вдруг – стоп! Только глубоко вздымается молодая грудь и лишь блестят капли пота в свете костра. Глубокая тишина… пару секунд, не больше!
Шум, крики, вопли!!! Старый охотник хлопает себя ладонями по ляжкам, Хват топочет ногами и свистит, Крук того и гляди ладони отобьёт.
– Великие духи – шепчет, прикрыв глаза Великая Видящая – потрясающе….
Теперь каждую тренировку у нас по полчаса пляски в стиле а-ля капоэйра. Я показал пяток, другой, третий базовых движений. Молодёжь отплясывает с фанатизмом, постоянно придумывает новые связки и движения. Мне за ними не угнаться. Ничего, какие мои годы! А! Чувствуете цимес этой фразы! Какие мои годы… ух! Вот погодите, я ещё чуток помолодею, я им такое из нижнего брейка выдам – умрут от зависти!
Но всё-таки, в конце концов я был вынужден отделить мух от котлет. Слишком много стало намешано в одной тренировке. Пришлось разделить. Три дня рукопашка, три дня упражнения с оружием, стрельба, метание. День пляшем, и день, делаем что хотим. Хошь пляши, хошь дерись, а хошь в носу ковыряйся. Плавание каждый день! Понятно, что это если мужики не на охоте.
Крук уже вовсю вовлечён в тренировки, но с танцами у него будет ещё не скоро. Поэтому он с горящими глазами лупит в бубен и дует в сопелки, которые сам же и мастерит. Получаются они у него… разные, некоторые такие звуки издают, мама не горюй. Парень в поиске….
Хатак, конечно, не пляшет, как впрочем, и або, но оба с удовольствием бьют в бубен, дудят и трясут погремушками. Все в племени певцы и музыканты – мать его! Какое счастье что, я не отрываюсь в этом плане от коллектива, а то бы все сразу поняли, что я не Великий шаман, а так – китайская подделка!
Узнав что, бубен и барабан – это разные вещи, молодёжь загорелась сделать себе барабан. Шаман Горький Камень хитрый. С моей подачи, они теперь в свободное от основных трудов время делают два барабана. Один выдалбливают из ствола дерева, попутно приобретая навыки к изготовлению ульев, другой корпус изготавливают из клееных под прессом слоёв бересты. Тоже полезный навык. Я ещё и намекаю так невзначай, хорошо бы барабан покрыть лаком. Что такое лак? О-о, – это классная штука. От него древесина не мокнет, меньше гнет, становиться крепче и вообще красиво блестит. И ещё можно разрисовать барабан красками. Краски? О-о-о – это классная штука…. И вот уже Крук с группой фанатов выпаривают, смешивают, толкут и добавляют в булькающие горшки разные ингредиенты. Я же, направляю сей порыв в приблизительно правильное русло. Видящая с удовольствием помогает. Она смеётся, она всё видит, всё понимает. Крук весел, деятелен, от былой замкнутости не осталось и следа, вокруг него друзья, которым он нужен, для которых он важен. Он уже давно не стонет болотной выпью о утерянном статусе Великого Охотника, он впервые, за долгих два года, счастлив.
Но, он убьёт своего Большерога, как я и обещал! А я, хитрый шаман,вдогонку к барабанам, получу и лаки и краски, и может даже и не одного вида. Уверен!
Быстро летит время! Щенкам уже месяц. Увы, они обе две – маленькие мадамки, ни один джентльмен не выжил. Разгорелась целая баталия, как назвать щенков. Шум, крики, надутые губы. Наконец, мудрая або высказалась в том смысле, что только один шаман до конца понимает, для чего он всё это затеял, и именно поэтому он и должен дать щенкам имена. Так, волевым решением, появились: Мод и Лили. Эти толстопузые любопытные непоседы активно изучают окружающий мир. Вот теперь-то эти мохнатые шарики с длинным слюнявым языком, которым они моментально оближут и нос и щёки, стоит лишь дать им такую возможность, являются всеобщими любимцами. Они постоянно у нас на руках, их постоянно ласкают, гладят, сюсюкают и играют. Это правильно. Они должны знать свою стаю. Привыкнуть к запаху, виду, голосу членов своей стаи. Увы, Мадам, мы – стая для твоих детей. Мне кажется что, Мадам и сама это понимает. Она умная. Она уже давно не суетится, не рычит, не тявкает призывно, когда я забираю от неё её детей. И ужене облизывает так тщательно, проверяя, не отъели ли от драгоценного дитятичего-нибудь, эти странные существа, когда я их возвращаю. Лишь смотрит грустно.
Но у тебя будет выбор, Мадам. Когда через месяц я тебя отвяжу, ты сама решишь – уйти или остаться. Но в любом случаи, твои дети останутся со мной. Прости.
– Так, друзья мои! Как говорится – не прошло и года – и я представляю вам вундервафлю палеолита, мега девайс – Лук!!!
– Опять шаман свои словечки дурацкие бубнит – это Хатак бурчит под нос свои комментарии. Но меня с панталыку не сбить! Сегодня я представляю луки, которые я всё-таки закончил. Всего каких-то восемь месяцев, уж поверьте, те, кто в этом деле понимает, подтвердят – это ещё быстро. Пару, усиленных роговыми накладками обклеенных берестой и обмотанных нитью, с усилием килограмм в тридцать пять. Один обклеенный сухожильями с нагрузкой, где-то в двадцать пять килограмм и один для Соле из ореха, с натяжением чуть меньше двадцати. Ещё у меня готов к показу один самострел. Тот вообще за полтинник выдаёт нагрузку.
Я конечно, по-тихому слегка уже пострелял, чтобы освежить, так сказать, навыки. Сам-то я стрелок из лука средненький. С арбалетом управляюсь куда как лучше. Но и из лука, с сорока шагов, в круг пятидесяти сантиметров попадаю… ну, почти всегда. Так что сегодня презентация. Мишени готовы, я – тоже готов, бублика заинтригована и ждёт.
– Несмотря на несознательные выпады некоторых граждан, я продолжу! Итак – Лук! На данный момент и на долгие тысячелетия, самое грозное и универсальное оружие. Вы все, в меру своих сил, участвовали в их создании и знаете, процесс этот длительный и непростой, но оно того стоило.
– Кгм!
– Да, да старый – стоило! И хотя, как ты не раз заявлял, за тоже самое время сможешь наделать кучу отличных копий и дротиков, а не это «баловство» – я помахал стрелой –но как рас этим «баловством» я сделаю то, что никогда, мой друг, не сможешь проделать даже ты, со своими великолепными дротиками. Смотри!
«Ну, господи, помоги!!!» Я бес суеты, но довольно быстро послал пять стрел подряд в мишень. Попал, надо сказать, нормально. Не прям в яблочко, но довольно кучно и главное ни одна стрела не прошла мимо. Для демонстрации то, что надо!
– Кгм – задумчиво сказал старый охотник, пощипывая бородку. – Кидаю я дротики и подальше.
– Это врядли!
– С копьеметалкой?
– Вот ты… Фома неверующий! Хорошо!Докинешь с копьеметалкой до леса – я показал на заросли деревьев вдоль русла Хрустальки отстоящих от нас метров на сто пятьдесят – твоя взяла!
Хатак прикидывал не долго.
– Нет!
– Эх, потрачу одну стрелу, так и быть, но с тебя потом… десять! – Я натянул лук и пустил стрелу под оптимальным углом. Мгновенно сорвавшись, стрела унеслась к лесу. Сам я потерял её из виду где-то уже ближе к деревьям, но было совершенно понятно, что до леса она долетела.
– Э? – подслеповато щурясь, спросил молодёжь Хатак.
– Ага, дед Хатак – закивал головой Яр – точно долетела!
– Да, долетела! Ага! Сам видел! – зашумела остальная молодёжь.
Хатак пожевал губами.
– Легковата, как ты говоришь, стрелка, э?
Вот упёртый дед!
– При удачном выстреле шею косули пробьёт на сквозь!
– Да? – Хатак задумчиво посмотрел на лук – Тогда учи!
Ребята зашумели, задвигались. Одобрение главного эксперта по всему летающему получено. Всё-таки авторитет в этом деле у старого перца был повыше моего.
А дальше я давал мастер класс, ну, насколько сам умел. Тут-то и стало понятно, для чего были нужны некоторые странные упражнения, которые я заставлял делать до этого. Естественно классными стрелками ребята станут не скоро, но всё-таки глазомер, силушка, а главное мотивация первобытного человека дорогого стоит. Мне сильно придётся постараться чтобы, со временем, быть с ними хотя бы вровень. Также быстро выяснялось что, лук не для Хатака. Не его это! За столько лет мышцы привыкли к совершенно другой динамике, и это уже не переделать. Но я не дал старому долго кукситься, продемонстрировал самострел. Вот тут другое дело! Тут мышцы не важны, а глазомер у старого мастера броска работает, как компьютер вычисляет! Емупобольше практики и Вильгельм Тэль обголоситься от зависти!
Вечером, комфортно расположившись возле костра, я подводил вполне оптимистические итоги.
– Теперь, друзья мои, мы будем не только много кидать, но и много стрелять.
– Да! – Прихлебывая взвар из трав подтвердил Хатак – Много, много стрелять!
– А ты – я ткнул пальцем в Крука – будешь стрелять больше всех! Скоро мы соберём большой самострел и ты, под чутким руководством Хатака, изготовишь для него стрелы и будешь тренироваться из него стрелять. А когда ляжет снег, мы пойдём в степь и ты, Крук, как я и обещал, сам, собственной рукой убьёшь из него своего Большерога.
К концу августа, основная часть урожая была убрана, которого надо сказать было много. Погребок-то уже, считай, под самый верх забили, а ведь ещё не всё собрали. Решил я отправить экспедицию за слюдой, а за одно и кварца набрать посимпатичней. Так как дорога известна и вполне безопасна,отправились, в этот раз, Хват за главного, Яр и Крук. Пусть проветрятся вдали от неусыпного ока Хатака и шамана, с пользой для себя и для дела. Сборы были не долги, «навтыкали» им ценных указаний, да и поплыли они с богом. Я же должен был решить вопрос с Мадам. Уже пора, маленькие мадамки уже вовсю лопали мясо, как не в себя, а я всё тянул и тянул. Если она уйдёт сейчас, то шансы пристать, до зимы, к другой какой собачей стае вполне реальны. Это ведь не кобель, суку всегда примут. Но я всё же надеялся что, Мадам останется. Соле, конечно, была против. «Здесь ей хорошо, сытно и безопасно» – говорила она. «Не нам решать за неё, что ей хорошо – отвечал я – достаточно того, что мы уже решили за её детей!» А сам всё тянул и тянул…. Наконец решился.
Когда я перехватил ножом ошейник, Мадам даже не дёрнулась, отойдя на пару шагов, она потянула воздух носом и грустно посмотрела в сторону землянки, где мы, предусмотрительно, спрятали Мод и Лили. Она всё поняла. Опустив голову, Мадам медленно потрусила в сторону леса.
– Мадам! – позвал я её. Она остановилась и обернувшись посмотрела мне прямо в глаза. Что было в этом взгляде… я понять так и не смог! – Ну же, глупышка, не уходи! Останься, здесь твои дети, здесь тебя любят!
Мадам не двигаясьпристально смотрела в глаза, и только чёрная пуговка носа энергично шевелилась, стараясь запечатлеть запах странных и непонятных существ навечно.
– Ну же, Мадам!
Несколько раз, неуверенно, шевельнув хвостом, она тяжело вздохнула, а потом развернулась и потрусила к лесу. Мы молча смотрели за ней пока её силуэт не канул среди подлеска.
– Почему! Почему, дядя Пётр! – Соле повернула ко мне лицо, по её щекам ползли прозрачные слезинки.
– Наверноепотому, что свобода для неё дороже куска мяса!
– Но как же её дети!
– Это… страшный выбор, моё солнце… страшный! Но всё же, Мадам не человек, она зверь. Мы не можем её мерить по своим меркам, не забывай этого.
– Почему?
– Потому, девочка, что человек самый несвободный из всех кто живёт на земле. Помимо того что, его ограничивает всё что его окружает он ещё и ограничивает сам себя.
– И это не ошейник?! – Серьёзно глядя мне в глаза скорее утверждающе, чем вопросительно сказала Соле.
– Конечно, моя умница, конечно…. Есть ошейники куда прочнее кожаных. Честь, долг, любовь… это правильные «ошейники», но носить их человеку бывает весьма нелегко.Но есть «ошейники» гораздо страшнее – жадность, завись, жажда власти, глупость. Иногда человек, который их носит, их даже не замечает, но бывает, что он их цепляет с радостью и носит с большим удовольствием.
– Свобода… я никогда не думала о ней – задумчиво глядя в сторону леса, где давно растворился силуэт Мадам, проговорила Соле.
– Человек, как правило,начинает думать о ней, когда её теряет – криво усмехнулся я – но, зачастую к тому времени, бывает слишком поздно….
После недельного отсутствия вернулась лодка с ребятами. Дело было ближе к полудню, и мы с Хатаком сидели под навесом, когда за плетнём показалась голова Хвата. Одна! А где спрашивается ещё две? Стало слегка тревожно. Но глядя на невозмутимое лицо, уверенно подошедшего парня я успокоился.
– Хао Вождь и Великий шаман! Хао Главный Охотник!
Это что ещё за нереальный официоз? Кажется, я рано расслабился!?
– Что случилось? – опередил меня Хатак.
– Все в порядке, уважаемый Хатак. Все живы и здоровы, слава стихиям. Лодка цела, мы привезли и слюду, и цветные камни….
– Уф! Так какого хрена, ты, недоношенный долбодятел нас пугаешь… – завелся Хатак.
– Погоди старый! – Тормознул я его – Мне кажется, Хват не договорил. Ведь так?
– Да Великий шаман, я привез ещё двоих людей! – Прямо глядя в глаза, твердым голосом ответил Хват.
– Вот как? Интересно?!
– Учитель, ты поставил меня главным в этом походе с правом решать, что делать, если возникнет неожиданная ситуация. Форс-мажор – сказал ты. Он как раз вот и есть – парень слегка замялся, но тут же собрался и твёрдо продолжил -Прости Учитель, я немог поступить по-другому!
– Да? И почему?
– Учитель тебе нужно посмотреть на этих людей самому, и тогда, возможно мне меньше придется объяснять.
Я внимательно окинул взглядом решительную фигуру парня.
– Ну, что старый, пойдем, посмотрим кого притащили эти оболтусы нам в нагрузку!
«Да-а-а!!!» – Мысленно протянул я глядя на сидящую парочку весьма колоритного вида! Женщина, или скорее девушка, небольшого роста, черноволосая, скорее милая, чем красивая и очень, очень худая. Но по сравнению с мужиком ещё ничего, то и вовсе костяной остов, но зато какой остов…! Я не антрополог, но провалится мне на этом месте, если он на половину не неандерталец. Ростом он был, пожалуй с меня, мощные надбровные дуги, слегка выдвинутая вперёд нижняя челюсть, неслабый шнобель крючком, ипреизрядно волосат. А в общем – красив как гамадрил! Широченные плечи, бочкообразная грудная клетка, длинные руки, всё это когда-то, видимо, покрывали бугры могучих мышц, хилые остатки которых всё ещё виднелись на теле. Но самое поразительное было в том, что левая нога, ниже колена, у него отсутствовала. Шла-шла, а на середине голени обрывалась неровной культёй. Красной, как видно недавно только-только зажившей. А ещё на левой руке, экое одностороннее невезение у мужика, не хватало мизинцаи безымянного пальца, а также части ладони. Так что на конце руки у него была жуткая трёхпалая птичья лапа. Вот же ведь, итить-колотить, встрял где-то дядя неслабо. Как вообще жив то остался, с такими ранами. Лишний раз убеждаюсь,всё-ж предки были покрепче на излом, как не крути.
Увидев меня подходящего с остальными, он неуклюже сталподниматься, опираясь на массивное копьё. Девушка проворно, и как видно привычно, поднырнула ему под мышку, стараясь изо всех своих слабых силёнок ему в этом помочь. Бросив, на секунду, полный благодарности и нежности взгляд своих тёмно-карих глаз на девушку он перевёл его на меня….
Воля, спокойствие, ум и, я бы даже сказал, мудрость – вот что я увидел в этом взгляде. Воистину – глаза зеркало души! Увидеть такое в глазах записного абоминога – это полный разрыв шаблона.
– Хао Великий шаман Горький Камень – густым, слегка рычащим басом произнёс этот монументальный человечище – Тот, кого звали Угох по прозвищу Сын Старого, пришел к тебе, чтобы услышать Слово Судьбы!
Вот так!И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что есть Слово Судьбы. Да или Нет! Жизнь или Смерть!
– Чтож, добро пожаловать тот, кого звали Угох Сын Старого и его женщина, к костру племени Русов!
Поздняя ночь. Мы сидим возле рдеющего тихим пламенем костра и молчим. Давно уже накормлены, расспрошены и спать уложены нежданные гости. Впервые за долгие месяцы они наконец-то сыты, впервые за долгие месяцы они спят крепким спокойным сном, а не в пол глаза, вздрагивая и просыпаясь от каждого шороха. Впервые за долгие месяцы они наслаждались теплом живого огня. Удивительные люди! Как говорил Маяковский – «Из таких людей гвозди делать!» Ан нет, уважаемый поэт, мелковато для них это будет. Из них булатные мечи ковать разве что! Я всё время обалдеваю! Если верить науке моего времени,сейчас на земле проживает исчезающее малая горстка людей, а какие судьбы! Вот Хатак – воин, философ и путешественник, идущий за неведомым. Або Светлый Ручей – всю жизнь, ищущая знаний. Яр и Соле – оловянные солдатики, своей стойкостью заслужившие право на чудо! Или вы думаете не чудо, что к ним пришла помощь в виде странного дяди, который и сам незнамо каким чудом пришел к ним сквозь тьму тысячелетий?!
Говорят, что Шекспир якобы слизал сюжеты своих бессмертных трагедий с греческих образцов – чушь полная. Приглядитесь, они ежесекундно вокруг нас: драмы, комедии, трагедии…. Вот и Угох со своей возлюбленной Ша-Ша. Ша-Ша значит Тихая. Необычайно правильное имя для этой невысокой и можно сказать хрупкой девушки. Но это – тишина молчаливого гранитного утёса! Ну-ка попробуй заедь по нему кулаком! А может, это тишина бездонного лесного озера? Кто из смельчаков рискнёт донырнуть до самого его дна. Угох и жив только потому, что черпает силы из этой тишины.
Сам Угох, как я и предполагал, был и вправду полукровка. Мать из Людей, отец из Старых Людей, то бишь родители компаньонка и неандерталец. Как, почему, Угох не знает. Лет до десяти он жил в племени отца, которого естественно не знал, там он получил своё родовое имя – Угох, которое не переводилось никак. Жилось ему, конечно, не сладко, не свой – не чужой. Но мать его любила. Он помнил эти ласковые руки, эти прохладные пласты мха, которые она накладывала на много, много раз побитое тело. Эти маленькие кусочки съестного, которые она по-тихому совала ему в рот. И голос, ласковый голос, который обещал, что скоро станет всё хорошо, когда-нибудь станет всё хорошо. А что бы быстрее стало всё хорошо, Угох очень быстро покинул детство. Оно у первобытных детишек и так не длинное, а у него оно было совсем-совсем короткое. Там же он приобрёл многие привычки, от которых впоследствии так и не избавился, и они очень раздражали новых соплеменников обретённых, после тогокак их с матерью в один, далеко не прекрасный день, бес всякого объяснения, взяли и выгнали. Опять же – за что, почему Угох не знает. Но Старые Люди – добрые люди! Просто выгнали! Могли убить и съесть, у них это запросто.
Как шли они тогда, через бескрайние дикие просторы, одинокие, беззащитные – это отдельная история. Повезло, что хоть лето было. В этом-то походе Угох совсем повзрослел. Нет, не телом – душой. Сильно повзрослел. Было тяжело, но у матери был Угох, а Угоха была материнская любовь. Они дошли.
В племени Большого Оленя, куда их с матерью приняли, жилось тоже «весело». Там тоже были вполне добрые люди. Мать пошла третьей женой удачливого охотника, делать самую тяжелую и грязную работу за объедки со стола, а Угох, которому дали кликуху Сын Старого, пошел, так сказать, «на улицу». Живи, как хочешь, а точнее как хочешь, так и живи! Но люди Большого Оленя всё равно добрые. Мать ведь могли и прогнать, а Угоха прибить, хотя жрать бы конечно не стали. Да, не стали!
И в этом племени вроде как начали попервой поколачивать Угоха, но быстро прекратили. Как-то быстро он в рост пошел. И вот уже и ни втроём и ни впятером с ним не справиться никак. Да что там пацанва, взрослые охотники скоро не рисковали связываться с Угохом. А тут ещё и как охотник он стал весьма состоятельным. Полюбила его удача, сильно полюбила. Угох и сам не знает, откуда он знает – вот там, в кустах, затаился Большой Кот, там, через восемь рук ударов сердца из-за большого камня на миг покажется косуля, или, когда и почему именно сюда придёт на водопой свинья с поросятами. Он чувствовал, эта волчья стая равнодушно пройдёт мимо, а эта, если заметит то, непременно нападёт.
Очень скоро Угох стал Большим Охотником. У него появился богатый чум, много мяса, вокруг него закружился хоровод женщин. Угох ста очень привлекательным мужчиной.В утехах он не отказывал никому. Но вводить какую нибудь из них в чум Угох не спешил. Зачем? Мать жила в его чуме, она уже ни в чём не нуждалась. Наконец-то сбылись её слова, что всё будет очень хорошо. Да, хорошо! Угох был полон любовью матери.
Но недолго длилось счастье. Три года только! Как-то зимой мать заболела и очень быстро стала угасать, сгорая на глазах. Что только не делал Угох, кормил её ещё сочащийся кровью горячей печенью косули, обмазывал жиром собственноручно убитого Длиннолапого, сколько перетаскал мяса шаману, дабы тот дымом вонючих трав и бешеными плясками отогнал злых духов болезни – всё напрасно!
Сила любви матери не смогла перебороть силу смерти. Уже совсем угасая,она глядя на горюющего сына сказала.
– Глупый, это счастье, когда мать уходит в туманную долину предков раньше своих детей. Когда-нибудь ты это поймёшь. Не печалься, я и там всегда буду любить тебя и помогать. Не надо долго горевать, приведи девушку, ты уже большой мальчик, уже пора.
– Таких как ты больше нет.
– Именно таких, тебе и не нужно. Оглянись, возможно, есть и получше.
– Такого не может быть!
– Глупый ты ещё у меня сынок – мать слабо улыбнулась и провела горячей ладонью по щеке – Глупый.
Вскоре Белый Цветок умерла. Белый Цветок – так звали мать Угоха.
Угох смотрел на женщин и не находил ни кого похожего на свою мать. «Всё-таки она ошиблась» – думал Угох, возможно впервые он не поверил своей матери, а зря….
Это случилось следующей зимой. Как-то раз, на отошедших чуть в сторону от стойбища заигравшихся детей, напали две пещерные гиены. Отвратительные, хитрые и трусливые твари. Ноэто суровый мир, здесь нужно всегда быть начеку. Голод может придать смелости даже таким вонючкам как гиены, чтобы они подкрались к самому стойбищу. Что говорить о детях, если даже взрослые иногда об этом забывают.
Дети заигрались и забыли. Угох расслабился и забыл захватить свой могучий топор, когда пошел по неким делам, не захватил он и своего грозного копья, у него был только нож. И Угох оказался самый близкий из охотников к месту трагедии.
Дети, конечно, заигрались, но всё же, в последний момент, заметили смертельную угрозу и с криками побежали в стойбище. Гиены кинулись за ними, Угох кинулся навстречу гиенам.
Никто в этом мире не бегает с одинаковой скоростью. Даже представители одного вида. Одна из гиен бежала быстрее другой, один из мальчиков бежал чуть медленнее остальных, в результате, когда быстрая гиена догнала медленного мальчика она сбила его с ног и прижав лапами рванула спину, но вместо горячего мяса лишь вырвала кусок меха. Люди хитрые, мех который они носят, не является частью их тела. Гиена промахнулась. Второго захода ей не дал сделать Угох. С разбегу, пытаясь оттолкнуть слюнявую пасть нависшею над мальцом, Угох угодил одной рукой ей прямо промеж зубов, зато второй он нанёс мощный удар своим ножом в шею, а ножик у Угоха был, будь здоров. Гиена умерла сразу, ещё бы, с практически отрезанной-то головой, но челюсть захлопнуть успела. Два пальца и часть ладони отрезало как гильотиной. Вторая тварь уже подскочила и сомкнула зубы на ноге Угоха. Недаром говорят, что удар челюстей гиены перегрызает ногу буйвола, что ей нога человека? Угох даже ещё не понял, что остался без ноги. Он ударил гиену в морду и… нож скользнул по черепу неудачно вывернулся и сломался. Верный, надёжный нож. Все в этом мире,когда-нибудь ломается но, даже сломавшись, он оставил в руке охотника клиновидный кусок достаточного размера что бы следующим ударом пронзить глаз и добраться до мозга.
Потом к Угоху пришла боль, а за ней темнота.
В племени Большого Оленя жил-был шаман Перо Орла. Добрым доктором Айболитом он небыл, но во врачевании он кое-что понимал. Когда принесли истекающего кровью Угоха он сразу понял, с такими ранами не живут, а если не дай духи вдруг выживешь то, лучше бы умереть.
Надо заметить, что шаман Перо Орла, как и Видящая або тоже всю жизнь был в поиске знаний. Сам искал, слушал других шаманов, наблюдал, раздумывал и не боялся экспериментировать. То на рану земли насыпет, то буйволиным помётом натрёт, то нажуёт каких листьев да рваную плоть залепит. Может ещё погреметь костяшками да поплясать для усиления эффекта. Такой вот креативный дядечка. Результат его лечения, сами понимаете, был… разный. В зависимости от здоровья самого пациента. И не сказать что, он был злой или глупый, просто не всем быть в этой жизни как Великая Видящая или хотя бы как её ученик Крук. Увы, зачастую истинные знания добываются и таким, варварским, способом.
В любые случаи со своим соплеменником Перо Орла возиться не стал бы, не к чему одноногий охотник. Лишний рот для племени и обуза, да и жалко такого будет, если вдруг выживет. Своего жалко, а вот как бы не совсем своего, можно даже сказать почти чужого…. Такого можно и полечить. Шаман давно хотел попробовать прижигать раны огнём.
Взял, да и прижег, а Угох взял, да и не помер! Очень шаману стало интересно, что дальше будет. Положил Угоха в его собственном чуме, а чтоб пациент с голоду не помер, наказал нескольким охотникам подкидывать мяса от щедрот своих. Да ещё, для пригляда приставил несколько незамужних девок –кормить, поить, ухаживать. Шаман-то, конечно, человек в племени авторитетный, охотники ослушаться не посмели, плохо ли, хорошо, но еду Угоху приносили, а вот девки…. Это до того, как Угоху гиена ногу не отгрызла они и без шамана к такому гарному хлопцу в очередь бы стали, теперь же… смысл какой?! У детей должен быть отец добытчик, а не обуза. Их и винить-то глупо! Умная и практичная женщина и в двадцать первом веке ищет в мужике надёжу и опору, а не проблемы. Другое дело промахиваются часто….
В общем, так или иначе, достаточно быстро и незаметно все куда-то рассосались. Кроме одной. Она кормила, она поила, она же и все остальные малоприятные вещи выполняла.Сидя рядом, она задумчиво смотрела на Угоха своими большими темными глазами, она часто гладила его искалеченную руку и нежно отирала его потноелицо. Одна. Тихая, спокойная, малоразговорчивая. Это и была Ша-Ша. Она не просто приходила поухаживать, нет, она так и жила рядом с Угохом в его чуме.
Шаману что, три сидя или одна, без разницы, есть рядом кто-то ну, и прекрасно! А та ли, другая….
Угох почти две руки дней прибывал в полу бредовом состоянии. Первое его чёткое ощущение – это нежная ладошка, гладившая его по лицу.
– Мама? – сказал Угох. А потом разглядел в неровном свете маленького костра, нет не мама… другая. Он поднёс искалеченную руку к глазам поближе. Страшное зрелище. Откинув с себя шкуру, посмотрел на то, что когда-то было его ногой. По поверьям Старых Людей, когда человек теряет часть тела то, он как бы теряет и своё имя, и пока не обретёт другое, он не может говорить я. С тех пор Угох говорит о себе только в третьем лице. Вот такие прикольные заморочки.
– Мама – прошептал потрясенный Угох глядя расширившимися глазами на безобразную культю, и потерял сознание.
Потеря сознания, как не странно, перешла в долгий и лечебный сон. А вот когда проснулся…. По-русски говоря Угох впал в жуткий депресняк, ушел в штопор отказа. Угох хотел умереть. Он просил шамана, который приходил проведать, как там процесс идет с заживлением, но шаман отказал ему. Ещё бы прервать такой интересный опыт. От греха подальше от Угоха убрали все опасные предметы. Аподи попробуй, задуши себя руками, не думается, что такое кому-то удалось. Угох уполз бы в степь, пусть его кто-нибудь там сожрал, но сил хватало только чуть приподняться и тут же обессилено упасть. Он пытался не пить, но организм оказался сильнее и предал его, он пытался не есть, но девушка Ша-Ша молча совала ему в рот куски мяса, не такие уж и великие, если честно. Угох плевался, кричал на неё, гнал, истерил по полной.
– Нет – тихо говорила Ша-Ша – я не уйду.
Сколько бы всё это продолжалось, неизвестно. Только в один из приступов истерии, когда Угох, как всегда, кричал что в голову взбредёт, на вопли «Дай мне нож, женщина, я сам себя зарежу!» Молчаливая, тихая и казалось, что где-то покорная Ша-Ша вдруг дала…. И не нож, нет! А с размаху маленькой, но весьма тяжеленькой ладошкой да по морде Угоху! Раз, другой, аж искры из глаз брызнули.