Сергей Александрович Арьков
Тёмный легион
– Господи, да ведь нужно скорее пускаться в погоню, – суетилась Алиса. – Вдруг с ним что-то случится.
– Сплюнь! – суеверно закричал Цент. – И по дереву три раза стукни. А лучше шесть, для верности. Что в погоню надо, это ясно. Ежели Владик сгинет, то и нам хоть в петлю. Вы вот что, давайте-ка организуйте все, а я бы хотел с программистами вашими переговорить. Где они?
– Да на что тебе программисты? – удивился Андрей. – Идем к Бате, расскажешь ему все.
– Батю сами в курс дела введете, коротенько и по сути. Время играет против нас. Владик одержим суицидными думами, да и от зомби не отобьется, ибо немощен. А к программистам у меня разговор серьезный, вы не думайте. Ведь что важно в любой охоте – следует знать повадки добычи, ее образ мысли, устремления, мечты, эротические фантазии. Я так думаю, что все программисты одинаково мыслят, вот и хочу их поспрошать.
– Ну, хорошо, – не стал спорить Андрей. – Мы тогда к Бате, а ты ступай вон туда, спроси там, где сейчас золотари. Только не задерживайся. Мы прямо сейчас снарядим поисковые группы, и в погоню. Ох, только бы успеть прежде, чем до него доберутся зомби.
– Да, да, это самое главное, – кивал Цент. – Ну, ступайте. А я программистов поищу. Золотарей, говоришь, спросить. Ну, добро, спрошу золотарей.
Отыскать программистов оказалось несложно. Возле газовых плит, где бабы варили в больших закопченных котлах некое подобие супа из макарон и бульонных кубиков, Центу указали дорогу. Та оказалась недалекой, и закончилась у стены, возле которой гордо возвышалось небольшое деревянное сооружение, похожее на типичный деревенский нужник, только сработанное качественнее. Высокое качество, главным образом, выражалось в отсутствии зазоров с ладонь шириной между досками. Видимо, сделано было так для того, чтобы не подглядывали. Зато ароматическая сторона вопроса была выдержана в строго классических традициях. Нужник интенсивно пах, и Цент понял, что не хочет его посещать. Уже как-то привык делать все на свежем воздухе, а от одной мысли о том, чтобы добровольно поместить себя в этот зловонный ящик, сделалось дурно. Более того, чуть раньше он понял, что абсолютно не горит желанием питаться супом из макарон и бульонных кубиков. В Цитадели, и с кормежкой, и с ее исторжением после переваривания, дела обстояли скверно. Стоило ли жить такую жизнь? Да лучше рискнуть там, снаружи. Да, опасно, зомби повсюду бродят, но там тебе и тушенка, и сухарики, и пиво, и присесть с комфортом можно под любым симпатичным кустом. Что ни говори, а воля лучше любых загонов, будь то тюрьма, из которой не выпускают, или крепость, которую сам боишься покинуть.
Остановившись на почтительном расстоянии от нужника, Цент заметил представителей благородной профессии. Двое юношей, один из которых был почти точной копией Владика, то есть тощим и неистово прыщавым, а второй, напротив, напоминал облысевшего от радиации хомячка, трудились не покладая рук. Цент как-то с первого взгляда понял, что нашел тех, кого искал. Нет, не по внешнему виду, и не по роду деятельности. Программистов выдал гнилой базар. Один из них находился внутри кабинки и вычерпывал ведром сокровища, второй сливал продукт в большую тачку. При этом оба, не закрывая ртов, вели какой-то решительно непонятный конкретному пацану спор.
– Да ты чего, там такая графика! – доказывал тощий, высовываясь из нужника с полным ведром в руках и передавая эстафету товарищу. – Ты такой детализации вообще не видел.
– Да детализация не главное, – возражал пухлый, выплескивая продукт в тачку. – Вот, к примеру, какой там максимальный уровень?
– Ну, сотый.
– Фу! Сотый! Да это даже покачаться толком не успеешь. Две-три недели по двенадцать часов в день, и все.
– Да ну тебя с твоей прокачкой, – возмутился тощий, принимая ведро. – Самое интересное все равно после начинается. Есть там одна локация, не помню, как называется. Ну, там, короче болото, а посреди него замок стоит. Так я в том замке с моба хилого выбил для своей воительницы Латный Лифчик Неистовой Ярости, Кольчужные Чулочки Кровавой Погибели и Мифриловые Трусики Праведного Гнева плюс сорок к шансу критического удара мечом и топором.
Цент понял, что пора положить конец гнилому базару, потому что кулаки уже чешутся так, что сил нет. Конечно, эти конкретные программисты ничего плохого ему пока что не сделали, но разве это является достаточным основанием для хорошего к ним отношения? Программист, он уже потому заслужил терзания и пытки, что программист. А ведь эти перцы могут оказаться друзьями Владика. Надо это выяснить в первую очередь, и если оно так, замучить обоих в ближайшем укромном месте.
Дабы не подходить близко к отхожему месту, Цент издалека привлек к себе внимание интересующих персон.
– Эй, вонючие, – позвал он.
Первым обернулся пухлый. Похоже, его уже не впервые величали подобным благородным образом. Увидев Цента, программист почему-то не вострепетал, не обмочился, не бросился бежать, в напрасной попытке спасти свою никчемную жизнь. Безразличным взглядом пробежавшись по грозной фигуре Цента, он скучающе проинформировал:
– Внеочередная очистка – пять банок тушенки.
– Шесть! – крикнул из нужника его тощий коллега. – Шесть банок. Ты чего, Петя? Мы же вчера договорились.
– А, ну да, – хлопнул себя по лбу упитанный золотарь. – Забыл. Тогда шесть. Слышишь, мужик? Шесть банок.
– Можем на рыбу договориться, – опять прозвучал тощий. – Или на другие консервы. По курсу.
– Кроме зеленого горошка, – горьким голосом сообщил Петя. – Меня с него немыслимо пучит.
– Да, не надо горошка, – поддержал коллегу тощий. – Есть еще вариант. Притащить нам снаружи два игровых ноутбука, получишь трехмесячный абонемент. Выгодное предложение. Подумай.
– Уже подумал, – ответил Цент. – Сюда, может, подойдете. Обсудим. А лучше в каком-нибудь укромном месте. Желательно, без свидетелей.
– Подожди пять минут, – попросил тощий. – Мы почти закончили.
Цент не стал торопить программистов. Он умел быть терпеливым, особенно если терпение грозило принести солидную прибыль в виде наиприятнейших терзаний.
Закончив свой труд, программисты предстали пред очами Цента. Пухлого, как уже выяснилось, звали Петей, тощего Вовой. Окинув их любящим взглядом, Цент в предвкушении потер руки. Неожиданная утрата мальчика для битья стала для него тяжелым ударом, но изверг чуял селезенкой, что эти двое ее успешно компенсируют.
– Так что нужно почистить? – спросил Вова. – И учти, мы плату берем вперед.
– Ребята, никаких чисток, – добродушно улыбаясь, заверил их Цент. – Вы мне нужны как программисты.
– Неужели? – простонал Петя, и тут же принялся трясти друга за руку, восторженно тараторя. – Я же тебе говорил! Я говорил! Это все временно. Скоро мы снова будем нужны.
– Да, да, вы очень нужны, – хитро улыбаясь, заверил Цент. – От вас, не побоюсь этого слова, зависит судьба человечества.
Программисты тут же загордились дальше некуда, а Петя громким шепотом сообщил другу, что уж теперь-то они точно найдут себе девчонок. Друг Вова высказался в том духе, что теперь от девчонок отбоя не будет.
– Давайте все обсудим в укромном месте, – предложил Цент, который держался из последних сил. Хотелось прямо здесь и сейчас начать причинять боль и ввергать в муки, но понимал – на глазах у обитателей Цитадели делать это нежелательно.
– Идем в нашу резиденцию, – важно предложил Вова. – Тут недалеко.
Недалеко, это хорошо. Далеко Цент бы не выдержал.
Программисты жили на самом верхнем, третьем ярусе, который считался в Цитадели наименее престижным. В верхних контейнерах всегда было холодно, плюс по крыше постоянно топали дозорные, несущие вахту на стенах. Убранство апартаментов оказалось скромным, но оно компенсировалось тем, что два программиста занимали целый контейнер, тогда как в других заселенность была гораздо выше. В чем причина этого Цент понял сразу. В контейнере ядрено пахло новой профессией парней.
– Стирка раз в три дня, – виновато сообщил Вова, заметив, что гость морщит нос. – Чаще нельзя. Экономят газ. А в холодной воде ничего не отстирывается.
– И стирального порошка выдают мало, – пожаловался Петя. – Это возмутительно. Разве можно содержать людей в таких невыносимых условиях? Ну, теперь-то все изменится, да?
– Да, ребята, теперь у вас жизнь наладится, – заверил Цент, запирая дверь на шпингалет. – Вот прямо сейчас наладка и начнется.
О том, что происходило в контейнере программистов следующие десять минут, можно было догадаться только по долетающим изнутри звукам. Вначале оттуда зазвучали полные удивления голоса, быстро сменившиеся истошными воплями. Петя стал пронзительно звать на помощь, в то время как Вова дико кричал, как будто над ним свершалось насильственное действо невыносимого характера. Затем кто-то попытался открыть дверь и вырваться наружу, но вместо этого зазвучал новый крик, автором которого был Петя. Кричал он немыслимо и страшно, будто лицом к лицу столкнулся с самым кошмарным кошмаром из самого кошмарного кошмара. Не успел смолкнуть его крик, как опять завопил Вова. Программист просил пощады, прощения, звал на помощь, но ничего не помогало. А когда, пробившись сквозь его вопли и стенания, раздался ликующий сатанинский хохот третьего участника драмы, стало ясно – не всем в контейнере плохо.
Зловещие звуки, несмолкаемым потоком несущиеся из логова программистов, встревожили всех соседей. Скандалы и ссоры в огромной общаге, которую и являла собой Цитадель, были отнюдь не редким явлением, но никто из ее обитателей еще не слышал таких криков ужаса и воплей боли. Казалось, что в контейнере программистов разверзся ад, и оттуда вылезло что-то непереносимо кошмарное. И теперь это что-то терзало парочку золотарей, но, кто его знает, этого адского выходца, не возьмется ли он опосля и за других?
Встревоженные люди были близки к панике. Бабы, старики и дети были отправлены подальше, мужики, вооружившись, окружили контейнер программистов. Там, внутри, творилось уже что-то запредельное. Петя и Вова кричали хором, притом так страшно и надрывно, как люди вообще никогда не кричат. Они уже не взывали о помощи и не молили о пощаде. Надежда на избавление покинула их.
В это время к месту происшествия прибыло подкрепление в виде дежурного отряда бойцов и самого Бати. Алиса, Андрей и Машка тоже оказались среди них.
– Что там происходит? – потребовал отчета Батя.
Ему доложили, что внезапно из контейнера золотарей зазвучали крики и вопли, и продолжается это уже десять минут.
– Что если туда пробрались зомби? – ляпнул кто-то из толпы, чем едва не вызвал панику среди жителей. От мысли, что мертвецы проникли в Цитадель, многим стало нехорошо.
– Не болтайте чушь! – навел порядок Батя. – Зомби сюда попасть не могли. Да и будь там мертвецы, они бы этих двоих давно загрызли. Нет, тут что-то другое. Что-то куда более страшное. Ишь как орут! Будто их демоны ада терзают.
Алиса и Андрей вопросительно посмотрели на Машку. Та нехотя призналась:
– Там, похоже, Цент.
– Что же он делает? – ужаснулась Алиса.
Машка прислушалась к крикам.
– Так. Ну, вот сейчас он уши им выкручивает. Владик точно так же кричал в этом случае. А вот сейчас он им пальцы ломает. А теперь…. Хм, не узнаю. Что-то новенькое.
– Но зачем он мучает наших золотарей? – потребовал ответа Батя. – Зачем вообще он тратит на это время? Мы должны искать Владика – последнюю надежду человечества. Иди, скажи ему, чтобы прекратил. Пора выдвигаться на поиски.
Машка не очень хотела идти, но все стали ее уговаривать, и она сдалась. Поднявшись на верхний ярус, девушка робко постучала в запертую дверь. Сквозь несущиеся изнутри вопли боли и ужаса, пробился сердитый голос Цента:
– Кто там?
– Это я, – отозвалась Машка.
– Чего тебе надо? Не мешай, я занят.
– Помогите! – завизжал Вова, и тут же разразился страшным криком.
– Тут все уже собрались Владика ловить… ну, искать, в смысле. Тебя ждут.
– Дайте мне десять минут.
– Нет! – с ужасом закричал Петя.
– Заткнись! – потребовал Цент. – Мало тебе? А вот так? А так?
Петя исторг нечеловеческий вопль, из которого стало ясно всем и каждому – теперь ему уже совсем не мало.
– Десять, это много, – возразила Машка. – Давай пять.
– Ну, пять так пять. Значит, нарастим интенсивность!
Крики истязаемых программистов зазвучали громче и чаще.
– Сейчас он закончит, – сообщила Машка, спустившись вниз.
– Но что он там делает? – попытался выяснить Батя. – Они так кричат…. Господи! Я таких криков вообще никогда не слышал.
– Это все ради спасения человечества, – туманно отбрехалась Машка, дабы избежать дополнительных вопросов. Ей не очень хотелось сообщать обитателям Цитадели о склонности Цента к садистским процедурам. Чего доброго, еще выгонят, и самого изверга, и ее за компанию. А расставаться с Андреем Машке не хотелось. Да и вообще, надоело уже мотаться по бескрайним просторам отчизны.
– Ну, если спасение человечества требует этого…. – неуверенно произнес Батя, вслушиваясь в дикие крики терзаемых золотарей.
– Требует! – заверила его Машка. – Еще как требует. Вы же не думаете, что он их просто так мучает, ради удовольствия?
К счастью, правду как вариант никто не рассматривал, и все немного успокоились. Даже, несмотря на ужасные вопли, жители стали возвращаться обратно в свои контейнеры.
Минут через семь дверь распахнулась, и на пороге возник Цент. На его раскрасневшемся лице сияла счастливая улыбка, очи взирали на мир с умиротворением и восторгом. Вдохнув полной грудью морозный воздух, Цент сбежал вниз по лестнице и предстал перед Батей.
– Ну, все готовы? – спросил изверг. – Нужно выдвигаться немедленно. На кону судьба человечества.
– У тебя есть какие-нибудь мысли о том, куда мог отправиться Владик? – спросил Батя, с тревогой поглядывая на распахнутую дверь контейнера. Кроме Цента оттуда никто не появился, крики и вопли тоже больше не звучали. У Бати, да и не только у него, возникло подозрение, что программисты не пережили знакомства с Центом.
– Мыслей у меня много всяких, – похвастался изверг. – Допрос программистов значительно прояснил ситуацию. Владик мог направиться либо на север, либо на юг, либо на запад, либо на восток. Это существенно сужает зону поиска. Разделимся на группы, станем прочесывать местность. И помните – Владик нужен живым. Только его кровь может остановить конец света.
– А что случилось с программистами? Они… живы?
Цент посмотрел на Батю так, будто тот обидел его до самой глубины души.
– За кого вы меня принимаете? – возмутился изверг. – За убийцу? Вы считаете, что я способен поднять руку на живых людей в час роковых для человечества испытаний и невзгод? Тем более меня возмущает тот факт, что вы допустили возможность физического устранения мною программистов. Да знаете ли вы, как я их люблю! Ведь Владик, последняя надежда человечества, тоже программист. Думаете, я смогу причинить кому-нибудь из них вред? О, нехорошо же вы обо мне думаете.
– Помогите! – раздался предсмертный крик из покинутого Центом контейнера.
– Видите, с ними все в порядке! – просиял бывший рэкетир. – Ну, чего ждем? На кону судьба человечества, если вдруг кто-то забыл. Владик слаб, беспомощен и долго не протянет. Если он погибнет, я себе этого никогда не прощу. Вам, кстати, тоже.
Уже давненько Центу не доводилось разводить лохов, но старый навык не был забыт за преступные годы порядка. Лапша о том, что кровь очкарика способна чудесным образом превратить зомби в нормальных людей, обильно повисла на доверчивых ушах. На поиски решили бросить все силы, даже вызвались добровольцы из числа тех, кто обычно предпочитал отсиживаться в крепости. Каждый хотел принять участие в спасении человечества и покрыться вечной славой. Цент подумал о том, что не воспользоваться подобной доверчивостью будет просто преступным актом, и решил, что после поимки Владика сообщит местным еще парочку сногсшибательных сенсаций. Например, то, что тушенка и сухарики превращают людей в зомби, а потому их потребление лучше всего свести к минимуму. Это очень важно, а иначе этакая орава все вкусное в округе скоро подметет и придется питаться супом на бульонных кубиках.
Поисковую группу на переправе решили не менять, и выдвинулись тем же составом, только заправили полный бак и взяли пять канистр с бензином. Цент сам сел за руль и тут же отметился изящным лихачеством – пронесся на скорости по луже возле КПП, с головы до ног окатив охранников грязной водой. Послышались возмущенные крики, Алиса, сидящая рядом, неодобрительно посмотрела на гонщика.
– Последняя надежда человечества в беде, – ловко оправдался Цент. – Нужно спешить.
На заднем сиденье Машка что-то увлеченно нашептывала на ухо Андрею, возможно, в деталях расписывала их будущую совместную жизнь. Парень неумно улыбался, даже не замечая, как на глазах накрывается каблуком. В Центе пробудилось человеколюбие, и он захотел спасти парня от лютой участи. Было еще не поздно, еще было время избрать волю. Но, с другой стороны, Машка тоже не чужая. Обломай он ей личную жизнь, ведь она же никогда не простит, со всеми анализами живьем съест. Нет уж, пускай лучше этот Андрей страдает, чем самому мучиться.
Цент гнал так, что пассажиры едва не поседели. Обычно он ездил довольно осторожно, не гробил технику без нужды, а тут летел так, будто в горящем доме у него жена рожает второго, платного ребенка. На одном из поворотов автомобиль занесло, и он едва не улетел в кювет. С заднего сиденья зазвучали испуганные крики, бледная Алиса со страхом покосилась на Цента.
– Может, чуть медленнее? – осторожно предложила она.
– Держись, Вадик! – прошептал Цент. – Держись! Не сдавайся! Я иду!
До места, откуда Владик совершил свой дерзкий побег, добрались за рекордные пятнадцать минут. Зеленые от морской болезни пассажиры, пошатываясь, выбрались наружу, чтобы немного отойти от аттракциона ужасов. Цент деловито бегал кругами, искал улики, пытался вычислить направление.
– Куда бы я отправился, если бы был программистом? – бормотал он. – Куда? Вот, допустим, я программист…. Нет, не могу такого представить.
Вариантов пути, по большому счету, было два, но чем дальше, тем больше они множились, приближая свое число к бесконечности. Программист мог свернуть на любом из поворотов, съехать на проселок, даже попереть через поле. Цент понял, что попусту теряет время. Думать тут нечего. Нужно просто выбрать произвольный путь и надеяться на божью помощь. А она обязана была последовать. Что ж, зря, что ли, в свое время пожертвовал на храм кругленькую сумму? Пора бы уже получить с нее дивиденды.
– Едем, – скомандовал он отряду.
– Ты выяснил направление? – удивилась Алиса, которая сама никаких следов и улик под слоем снега не видела.
– Да, мне было видение. Но нужно спешить. Владику недолго осталось. В любом случае.
– Что ты имеешь в виду? – забеспокоился Андрей.
– Не важно. Не хочу вас пугать. Скажу лишь одно: Владика ждет столь мрачное будущее, что если бы он знал о нем, то прямо сейчас наложил бы на себя руки. Уж вы мне верьте, я в таких делах не ошибаюсь. Ну, давайте в машину. Судьба человечества, все такое. Сами же знаете.
На этот раз, к великому облегчению пассажиров, Цент поехал чуть медленнее. Алиса включила радиостанцию и переговаривалась с прочими поисковыми группами.
– Главное им скажи – очкарика брать живым, – подсказывал Цент, почти не глядя на дорогу. Глядеть туда не было смысла, поскольку снег валил с такой силой, что не справлялись дворники. Рэкетир ориентировался по лесополосе, что шла параллельно трассе, ну и на бога возлагал определенные надежды. Если уж он сейчас не поможет в святом деле поимки очкарика, то когда еще-то?
– Не волнуйся, – утешила его Алиса. – Никто не причинит вреда последней надежде человечества.
– Вот-вот, – согласился Цент. – Никто, кроме меня, не причинит. А уж за мной дело не станет. Уж я-то….
– Что?
– Ничего. Сообщи, куда мы едем, чтобы следом не увязались. Нечего кучей мотаться.
Следующие часы прошли в бесконечном и бесплодном поиске. Цент злился все сильнее, орал на спутников, два раза останавливался и бил деревья битой, чтобы сбросить садистское напряжение. Так хотелось схватить Владика и ввергнуть в муки, что темнело перед глазами. А темнело, меж тем, не только перед ними. Зимний день подходил к концу, и никому из спутников Цента не хотелось продолжать поиски ночью. Дело было даже не в страхе перед зомби, хотя и он имел место, просто произойти могло всякое. Например, автомобиль мог взять и сломаться. Так же не исключалась возможность наезда лихим водителем на какое-нибудь несокрушимое препятствие, поскольку Цент и днем не очень-то смотрел, куда едет. Но стоило Алисе заикнуться о необходимости вернуться в Цитадель, чтобы продолжить поиски завтра, изверг изошел на ярость.
– Что? – закричал он. – Вернуться? Бросить Владика? Бросить последнюю надежду человечества? Как ты можешь такое говорить?
Ударив по тормозам, Цент схватил биту, выскочил из машины и побежал к деревьям в третий раз.
– Нате вам! Нате! Вот так! Получайте! – лютовал Цент, охаживая дерева дубиной. – Ненавижу! Ты кто? Клен? На тебе, клен!
– Слушай, это вообще нормально? – в который раз спросил у Машки Андрей, с беспокойством наблюдая за неистовством нового знакомого.
– Да, да, все хорошо, – заверила кавалера Машка. – Просто он очень переживает за Владика. Понимаете, Владик ему как сын.
– Это так трогательно, – вздохнула Алиса. – Даже не верится, что на свете еще есть те, кто способен так самозабвенно заботиться о постороннем человеке. У Цента большое сердце, полное доброты и сострадания.
– Суки! Падлы! Ненавижу! – неслось из лесополосы вместе со звуками ударов биты о деревья.
Минут через пять потный от усилий владелец переполненного добротой и состраданием сердца вернулся в машину, и заявил, что не сможет жить дальше, если прервет поиск Владика.
– Ты прав, – не стала возражать Алиса. – Мы тоже так считаем. Владик не только последняя надежда человечества, но и близкий тебе человек. Мы должны его найти.
– Наконец-то ты меня поняла, – одобрительно кивнул Цент, и тронулся с места. – Владик значит для меня все. Ну, в хорошем смысле, а то еще подумаете что-нибудь на тему европейских ценностей. Нет, у нас с ним настоящая мужская дружба. Я бы даже сказал – мужицкая. Мы с ним мужики, я и он. Больше, конечно, я, но и очкарик старается.
– Мы найдем его! – заверила Цента Алиса, утешающе потрепав изверга по плечу.
– Твоими бы устами! – вздохнул Цент.
Но еще через полчаса стало ясно, что поиски все же придется свернуть, нравится это кому-то или нет. Ночная тьма опустилась на мир. Снегопад начал сходить на нет, но искать что-либо во мраке было бесполезно и опасно. Цент грязно выругался и приготовился повернуть назад. Это, конечно, не означало, что он сдался и простил Владика. Нет уж! Просто гораздо полезнее было выспаться за ночь, набравшись сил для дальнейших поисков, чем мотаться до утра во мраке.
– Поехали на хату, – вздохнул он. – Завтра продолжим.
– Стой! – вдруг встрепенулась Машка, прилепившись к оконному стеклу. – Я что-то видела!
– Что? Что? – затребовал Цент, ударяя по тормозам.
– Кажется, огонек.
Некоторое время все напряженно всматривались в темноту, и когда даже сама Машка стала считать, что ей показалось, огонек вспыхнул снова. Он был тусклый и далекий, но настоящий. И разжечь его могли только живые люди.
– Неужели Владик? – простонал Цент, не веря своему счастью.
– В любом случае, там кто-то живой, – вынесла вердикт Алиса. – Нужно проверить.
Добраться до места оказалось непросто – их и источник света разделяло большое заснеженное поле. Опасаясь застрять, Цент долго искал объезд, два раз вынужден был возвращаться обратно, злился все больше, и в итоге твердо решил, что если у огня Владик, то быть ему зверскими пытками подвергнутым, а если третьи лица, то они умрут в муках адовых.
Наконец, спустя почти час, они достигли пункта назначения. Им оказался дом, стоящий на краю небольшой захудалой деревни. Сам населенный пункт выглядел мертвым и безнадежным, когда автомобиль проехал сквозь него, навстречу не вышел ни один зомби.
– Я тут прежде не бывала, – сообщила Алиса, проверяя оружие.
– Я тоже, – сказал Андрей. – Вообще не знал, что тут есть деревня.
– Деревня – сильно сказано, – буркнул Цент. – Три с половиной хаты. Здесь нечем поживиться.
Дом стоял отдельно от прочих, на отшибе, и из его окон наружу изливался тусклый желтоватый свет. Цент остановил машину чуть поодаль, дабы не выдать их присутствие, выключил двигатель и выбрался наружу. Народ тут же похватал оружие, притом такое, будто собрался брать Берлин. Цент неодобрительно покачал головой и остановил свой выбор на излюбленной бите. Мертвецов предпочитал шинковать топором, но нет более прекрасного средства для причинения боли и увечий живым людям, чем бейсбольная бита.
К домику подобрались незаметно, без шума и криков ура. Когда на их пути встала изгородь, Цент, внимательно разглядев ее, понял, что сильно погорячился, не прихватив на дело дробовик. А все потому, что забор, опоясывающий избу, был сделан из костей, скрученных промеж собой веревкой или проволокой. На то, чтобы понять, какому именно зверю принадлежат эти кости, у Цента не ушло много времени. Хорошей подсказкой послужил человеческий череп, насаженный на один из опорных колов.
– Господи! Что это такое? – простонала Машка, тоже изучив образчик архитектуры в стиле позднего зомби-апокалипсиса.
– Это ведь скольких мертвецов нужно было разделать, чтобы на все это безобразие костей набрать? – присвистнул Цент. – Тут за один день не управишься.
– У меня плохое предчувствие, – прямо заявил Андрей. – Давайте уйдем, а завтра вернемся сюда с подкреплением.
У Цента тоже было плохое предчувствие, но за сегодняшний день в нем скопилось слишком много злобы. Если на ком-нибудь не выпустить пар, могут быть скверные последствия для организма. Деревья, в какой-то степени, тоже живые, но Цент привык восстанавливать душевное равновесие путем причинения боли разумным существам из плоти и крови.
– Нет, все же заглянем на огонек, – возразил он. – Нас четверо, у всех стволы. Неужели не отобьемся, если что? Или вы забыли, что на кону стоит судьба последней надежды человечества?
– Да помним, помним, – проворчала Алиса. – Ну, кто первый?
Поскольку героев не нашлось, Цент взвалил эту ношу на себя. Он осторожно переступил костяную ограду, благо та была невысокой, и, глубоко проваливаясь в снег, подобрался к окну. Попытался заглянуть внутрь, но не вышло – обзору препятствовали плотные шторы. Тогда он стал пробираться вдоль стены в направлении двери. Соратники стояли как в цирк наведавшиеся, и внимательно за ним наблюдали.
– Ну, вы хоть что-нибудь делать собираетесь? – возмущенным шепотом осведомился Цент.
– Что? – развела руками Алиса.
– Прикрывать меня как-нибудь, или иным путем вносить свою лепту в дело спасения последней надежды человечества. Просто как-то это не по понятиям – я тут корячусь по самые эти в снегу, а вы там….
В этот момент возмущенная речь Цента была прервана прозвучавшим из избы анонимом. Судя по голосу, аноним был женского пола и пенсионного возраста.
– Кто там лазает, а? Вот я сейчас кобеля спущу!
Цент собак не любил с детства, а потому поспешил проинформировать старушку, что тут вовсе не хулиганы и не зомби, а вполне добропорядочные граждане.
– Мы заблудились, – проскулил он, сделав голос тошнотворно жалким и беспомощным. – Пустите нас переночевать, иначе сгинем.
– Сейчас отопру, – после секундной паузы, согласилась хозяйка.
– Вот так, учитесь, – высокомерно заявил Цент, выбираясь из сугроба. – Главное, это наладить контакт, основанный на взаимном доверии. А вы оружия набрали, будто на войну собрались. Добрее нужно быть, добрее.
Дверь в избу отворилась, на пороге возникла бабка в лучших русско-народных традициях – горбатая, хромая, нос крючком, уши торчком, на носу бородавка мохнатая. Цент как глянул на нее, едва не кинулся на старую с битой – сгоряча решил, что перед ним зомби. Но нет, старушка была жива, и не сказать, чтобы излишне гостеприимна.
– Чего тут по ночам шляетесь? – сердито спросила она, пройдясь по гостям внимательным взглядом.
– Сказал же – заблудились, – напомнил Цент. – Ищем мы кое-кого.
– Никого не видела, – отрезала бабка.
– Да ты не торопись, ты подумай. Не все ведь знаешь еще. Этот кое-кто, он не просто кое-кто. Просто кое-кто нам в кое-что не уперся. Наш-то кое-кто особенный. Он….
– Ты чего, лось, уши не помыл? – рассердилась старуха. – Я же тебе сказала – не видела никого… живого. Ну а если тебе навьи нужны, то и их здесь почти нет. Все сбежались на зов.
– На чей зов? – поинтересовался изверг. – И откуда знаешь, что зомби это навьи? Мне-то об этом поведали злодеи из Последнего ордена, пусть земля им будет пухом, но вот тебя я там что-то не припомню.
Бабка некоторое время молчала, затем спросила:
– Вы из крепости?
– Можно и так сказать, – подтвердил Цент. – Но вот чего ты-то там не живешь? И как тебя до сих пор мертвецы не слопали?
– А тебе какое дело, живу я там или нет?
– Мне, в принципе, пополам и об колено, просто интересно, как это ты одна тут выживаешь? И забор у тебя такой интересный…. И вообще, нам бы переночевать. Ищем мы тут одного хлопца. Сильно он нам надобен.
– Ну, ладно, не гнать же с порога, – вздохнула бабка. – Входите. Только не повредите ограду, когда перешагивать будете.
Оставив дверь открытой, старуха скрылась в недрах хижины. Цент повернулся к спутникам, самодовольно улыбнулся и заявил:
– Вот так! Учитесь с людьми работать. Главное, это открытость, сердечность и обаятельная внешность. Но всем быть начеку. Подозрительная какая-то пенсионерка. Если вдруг начнет чудить – валите каргу не раздумывая. Помните, наша миссия – спасение человечества, а эта цель стоит любых жертв.
