Сергей Александрович Арьков
Тёмный легион
– Ты чего так побледнел? – покосилась на него Алиса.
– Да я…. Это….
– Не пугайся раньше времени. Еще неизвестно, что стряслось. Может, ерунда какая-нибудь.
Впрочем, Алиса явно так не считала. Владик видел, что спасительница взволнована поступившим сообщением. А уж как он-то волновался, того и вовсе не передать. Только, казалось бы, нашел цивилизацию, и опять что-то плохое начинается. Ладно, если там массированная атака зомби, это пустяки. Но если в крепость ворвался Цент с бейсбольной битой…. Господи, упокой несчастные души ее обитателей!
Владик был так встревожен, что прозевал самое интересное.
– Вон, смотри, – привлекла его внимание Алиса. – Слева.
Повернув голову, Владик изумленно хрюкнул. Посреди чистого поля поднималась какая-то разноцветная футуристическая громадина. Когда Алиса говорила о неприступных стенах, он думал, что речь идет о бетонном заборе трехметровой высоты, и это в лучшем случае. На деле все оказалось куда внушительнее.
– Что это? Из чего оно сделано? – бормотал потрясенный Владик.
Довольная произведенным эффектом, Алиса засмеялась.
– Железнодорожные контейнеры, – подсказала она. – Тут станция в десяти километрах, там целый состав с ними стоял. Перевезли сюда, установили в два ряда. Удобно. Одновременно и стена, и жилые помещения. То, что выше, уже позже наваривали.
Цитадель казалась просто огромной. Владик был так потрясен ее видом, что не сразу заметил сетчатое заграждение, создающее дополнительный периметр примерно в пятидесяти метрах от самой крепости. А потом он увидел такое, что просто обалдел.
– Там что, самолет? – простонал он, указывая пальцем направление.
– Да, самолет. Легкомоторный. Прикатили его на буксире. Пилотов вот только нет. Но двое ребят учатся, осваиваются помаленьку. Еще не летают пока, но всему свое время.
Въезд во внешний периметр сам напоминал небольшую крепость из бетонных блоков. Вид крупнокалиберных пулеметов в огневых точках и охраны с автоматами и мечами наполнил душу Владика восторгом. Тут уж зомби не пройдут. На семиметровой наблюдательной вышке находился дозорный с биноклем, обозревающий окрестности. Возле ворот топтались четверо, один сидел за пулеметом, и лицо у него было крайне воинственное.
– Что-то больно бдительные они сегодня, – заметила Алиса. – Обычно в будке сидят, чаи гоняют. Неужели действительно что-то случилось.
За внешним периметром перед стенами Цитадели были припаркованы автомобили и автобусы. Вокруг них суетились люди в военной форме.
Остановив внедорожник перед воротами, Алиса спросила у подошедшего охранника:
– Что за дела, Семен?
– Группа пропала, – ответил Семен, оказавшийся пареньком лет семнадцати. А издали, в своей камуфляжной броне и с автоматом, выглядел могучим воином.
– Что значит – пропала? – удивилась Алиса. – Какая группа?
– Пятая.
– Да как это – пропала?
– Вчера выехали на поиск, – стал скучающим тоном вещать охранник, которому явно надоело повторять разным людям одно и то же, – задержались, сообщили по рации, что возвратятся затемно. Нам отзвонили на пост, предупредили. В девять дежурный звонит, спрашивает, прибыла ли группа. Мы говорим – нет. Ну, стали с ними по рации связываться, они не отвечают. В общем, до самого утра пытались связь наладить. Подумали, что они решили там заночевать, а рация просто из строя вышла. Ждали, что с утра приедут, а их нет и нет. Батя тревогу забил, сказал созвать всех. Они сейчас там поисковые отряды формируют.
– Ясно, – кивнула Алиса. – Пропусти нас.
– А это кто с тобой? – заинтересовался Семен, заглядывая в салон. – Не знаю его.
– Новенький. Нашла снаружи.
– Алис, ты же знаешь правила, – заныл паренек. – Нельзя без осмотра внутрь пускать….
– Я осмотрела его, – заверила Алиса. – Или ты мне не доверяешь?
– Тебе доверяю. Конечно, доверяю.
– Ну, так пропускай. И где Батя?
– В штабе, с командирами групп. Совещаются.
Ворота открылись, внедорожник въехал на безопасную территорию. Владик, впрочем, не спешил радоваться. Его опасения не оправдались – Цент не напал на Цитадель и не устроил тут избиение младенцев. Но зато он с тем же успехом мог напасть на пропавшую поисковую группу. Извергу для этого не требовался какой-либо повод, мог просто так, в силу врожденной кровожадности. А если он увидел, как поисковики грузят в свои машины тушенку, то их уже ничто не могло спасти. Хорошо еще, если умерли легко и быстро, поскольку Цент не просто убийца, но еще и профессиональный терзатель.
Стены Цитадели, составленные из железнодорожных контейнеров, казались огромными и несокрушимыми. Ворота, ведущие внутрь, были приоткрыты, но въезд на транспорте туда был запрещен. Алиса припарковала внедорожник на свободном пятачке, рядом с обшитым металлическими листами автобусом, и вылезла наружу.
– Пойдем, – сказала она Владику.
На воротах опять стали выспрашивать, кто он такой и прошел ли проверку, но и тут слова Алисы оказалось достаточно, чтобы уладить все формальности. Похоже, в Цитадели она имела неслабый авторитет.
Внутри все оказалось не так круто, как представлял в своем воображении Владик. Коттеджей, зеленого газона и прогулочных дорожек не было и в помине. Вместо этого Цитадель внутри напоминала то ли гигантскую общагу, то ли лагерь беженцев, то ли цыганский табор.
Контейнеры служили не только стеной, но и жильем для сотен людей. В их железных боках были прорезаны двери, и из каждого торчала дымовая труба. Если снаружи крепость обдувал ветер, то в ее стенах дыма было столько, что выедало глаза. Отапливались жилища углем. Алиса на ходу пояснила, что уголь они берут с той же железнодорожной станции, откуда и контейнеры.
– На эту зиму должно хватить, – сказала она. – А там что-нибудь придумаем.
Под ногами чавкала липкая грязь, вокруг сновали люди, совсем не похожие на обитателей рая. Кто-то тащил от костра ведро с горячей водой, кто-то развешивал на веревках белье. Под жестяным навесом выстроились в ряд десяток газовых плит, подключенных к баллонам с пропаном, еще больше усилия сходство Цитадели с коммуналкой. На них что-то готовилось в кастрюлях, жарилось на сковородах. Запах пищи смешивался с ароматом дыма и нечистот, доносящимся с отхожих мест. Отовсюду неся всевозможный шум: стук молотков, детский плач, визгливые женские голоса, кашель и ругань. Откуда-то сверху, со стены, сыпались искры – там работала сварка. Возле накрытого грязным брезентом танка прямо земле сидела девушка, тощая, неимоверно грязная и какая-то отрешенная. Владика потряс ее внешний вид, и он спросил Алису, почему никому нет дела до этой несчастной.
– Насильно жить не заставишь, – пожала плечами она.
– Те есть как? – не понял Владик.
– Слушай, поисковики привозят снаружи не только еду, одежду и лекарства. Иногда доставляют и специфические вещи. Алкоголь, наркотики. Эту дуру я знаю, сама ее в Цитадель привезла. Имя только забыла, ну да бог с ней. Все равно долго не протянет.
– Она что, наркоманка? – испугался Владик.
– Да.
– Но чем она платит-то поисковикам? Ведь деньги больше ничего не стоят, а что еще у нее может быть?
– Ну, ее тело-то у нее еще есть, – заметила Алиса. – Так себе тело, но тут, как видишь, выбор небогатый. Расплачивается собой. Вообще, будь моя воля, давно бы вывела ее за ворота, пулю в затылок, и точка. Но начальство каждого живого ценит…. Хотя она-то тут при чем, не понимаю. Ее к зомби брось, жрать не станут, за свою примут. А кормить ее только в надежде на то, что теоритически может дать потомство…. Господи, да что она даст? Загнется со дня на день.
В подтверждении слов Алисы девушка вдруг содрогнулась всем телом, и ее вырвало на собственные колени. Владик побледнел и быстро пошел за своей благодетельницей. Рай, нарисованный его воображением, все больше и больше напоминал нечто совсем противоположное. Он-то думал, тут собрались цивилизованные люди, а на деле процветает наркомания, алкоголизм и бытовая неустроенность. И как с такими людьми жить бок о бок, да еще в замкнутом пространстве, откуда не сбежишь? Теперь-то Владик понял, почему Алиса предпочитала жить не в Цитадели, а в собственном логове.
Штаб располагался в одном из контейнеров на втором ярусе, куда вела металлическая лестница. Еще на подходе Владик услышал шум голосов. Разговор велся на повышенных тонах. Он робко предложил Алисе подождать ее снаружи, но та не позволила, сославшись на то, что Владик пока не прошел осмотра, не имеет учетной карточки, и в Цитадель его пустили под ее ответственность.
– Будь рядом, – сказала она. – Но не отсвечивай.
Владик тут же применил излюбленную тактику – постарался представить себя маленькой незаметной мышкой.
В штабе было накурено так, что хоть топор вешай. Над столом с картой склонился суровый мужик лет пятидесяти, в военной форме с погонами. Владик плохо разбирался в армейских званиях, поэтому не знал, что означают три крупные звездочки, расположенные треугольником. Решил, что это генерал. Мужик полностью соответствовал этому званию – выглядел он властным и воинственным.
Помимо него внутри находились командиры четырех поисковых групп. Все они показались Владику какими-то фантастическими героями – высокие, крепкие, с такими лицами, что любое смело лепи на героико-патриотический плакат. На каждом висело по целому арсеналу холодного и огнестрельного оружия, и Владик, у которого не было даже ножика, почувствовал себя голым и беспомощным среди этих титанов.
Когда они с Алисой вошли внутрь, один из командиров яростно доказывал что-то генералу. Тот слушал с хмурым лицом и продолжал смотреть на карту.
– Батя, да ты послушай, – втолковывал оратор, – ну не могли они сойти с маршрута. Там ведь сходить некуда. А по полю автобус не пройдет. Не надо дробить силы.
– Ну а что ты предлагаешь? – хрипло спросил Батя.
– Возьмем всех, и пройдем по маршруту. Сам понимаешь, мертвецы тут вряд ли при делах. А если там какая-то банда, нужно выследить и зачистить, иначе они нам житья не дадут.
– Ну а если у них все-таки просто поломка? – предположил другой командир.
– Что, у всех сразу? – хмыкнул Батя.
– Ну, всякое бывает. Нет, вообще я с Андрюхой согласен – едем толпой. Мало ли.
– Ну, Батя, что ты скажешь? – потребовал решения командир, которого звали Андреем. – Решай.
– Ну, ладно, – вздохнул генерал. – Так и поступим. Возьмите пять машин и лучших людей. Все время быть на связи, докладывать обо всем. Если там какие-то бандиты, не дай бог, с ходу в бой не лезьте. Оцените, что и как, если надо, запросите подкрепление. С живыми людьми воевать не то, что с зомби. Это, ребята, куда как сложнее. Не рискуйте там понапрасну.
Тут он поднял взгляд и увидел Алису. За ее спиной робко прятался Владик, интенсивно представляющий себя маленькой мышкой.
– А, Алиса, и ты тут, – отметил Батя. – В курсе уже?
– В общих чертах, – ответила Алиса, кивками здороваясь с командирами.
– Поедешь с ними. А это кто с тобой?
Алиса шагнула в сторону, и все дружно уставились на Владика. Тот понял, что прикинуться маленькой мышкой не удалось, поэтому он робко улыбнулся и поздоровался с коллективом.
– Новенький, – сказала Алиса. – Нашла на юге, в деревне у колхоза.
– Один был? – спросил Батя, оценивающе разглядывая Владика.
– Да.
– Ну, хорошо. Возьми мальца с собой, поглядим, что за фрукт.
– Куда взять? – испугался Владик, но Алиса уже тащила его наружу. Следом штаб покинули командиры групп.
– Куда взять? – опять спросил у нее Владик.
– На задание. Отправляемся искать пропавшую группу.
– Но я там зачем? Я бы мог вас тут подождать.
Алиса остановилась и посмотрела Владику прямо в глаза.
– Ты хочешь в поисковую группу? – спросила она. – Или предпочитаешь нечистоты выгребать?
Владик кивнул головой, хотя и сам толком не знал, что именно выбрал. Оба варианта казались ему одинаково непривлекательными.
– Вот тебе и представился шанс себя проявить, – похлопала его по плечу Алиса. – Пользуйся моментом.
– Подвиг надо совершить, да? – совсем скис Владик, у которого это слово стойко ассоциировалось с изощренным самоубийством.
– Для начала, хотя бы постараться не трястись от страха, – посоветовала Алиса. – Не бойся. Вон нас сколько едет. Все будет хорошо. Ну, готов?
Владик секунду колебался, затем судорожно кивнул головой. Никакой готовности, на самом деле, он не чувствовал, но сознаться в собственной трусости и выбрать стезю черпальщика было бы невыносимо унизительно. Да и кто знает, может быть именно сегодня в нем и проснется мужество?
– Все будет хорошо, – еще раз повторила Алиса, и Владик ей даже почти поверил.
Глава 3
Денек выдался морозным, солнечным и безветренным. Цент любил такую погоду. Вымерший поселок казался особенно живописным на фоне ослепительно-голубого неба, а гробовая тишина, повисшая над миром, приятно дополняла идиллическую картину.
Именно в такую прекрасную погоду Центу особенно нравилось заниматься мародерством.
В самом процессе присвоения чужой собственности, в силу великолепного стечения обстоятельств ставшей ничейной, Цент видел не только практическую пользу, но и глубокий философский смысл. Он мог зайти в любой дом, в любой магазин, влезть в любой погреб и взять все, что пожелает. Тем самым, весь мир как бы платил ему дань, притом не за что-то, а просто так, из одного только огромного уважения к самому факту существования Цента.
Впрочем, справедливости ради нужно отметить, что Цент частенько тосковал по лохам. Зайти, взять – оно, конечно, просто и легко, но что может сравниться с разводом какого-нибудь лоха на бабки и имущество? Запугать лоха, ввергнуть его в немыслимый ужас, лишить его тени надежды на благополучный исход, отнять у него все – как же это приятно! Всякий раз, ставя очередного клиента на счетчик, Цент чувствовал себя высшим существом, сверхчеловеком. Большую радость могло принести только насильственное пробуждение щедрости в жадных коммерсантах. Дорого бы он отдал за возможность попытать паяльником хозяина магазина или владельца сети пивных ларьков. На безрыбье сгодился бы и перекупщик, толкающий на базаре турецкие спортивные костюмы, сшитые таджиками в подвале соседнего дома.
Не то чтобы Цент был садистом, но он редко упускал возможность сделать людям мучительно больно. Особенно, если они того заслуживали. А они ведь непрерывно заслуживали. Иногда, правда, не удавалось распознать плохого человека с первого взгляда, но Цент все равно докапывался до истинной сути собеседника. Вот хотя бы взять последнюю встреченную ими группу. Эти трое вначале показались Центу хорошими ребятами, у них даже оказались сухие сливки и сигары. Но зло на то и зло, что всегда вылезет наружу. Вот и эти трое, начали за здравие, а потом как понесли немыслимую ересь. И про возрождение порядка, и про красоту стабильности, и про какую-то цивилизацию. Где тут было удержаться и не воздать по заслугам? Ну, Цент и воздал. Еще бы спасибо сказали, что легко отделались, потому что за такие разговоры легкая смерть – половина помилования. За такое надо язык с корнем выдергивать и в одной интересное место засовывать. Нет, вначале все-таки засовывать, а уж потом выдергивать, так лучше.
В общем, получили ироды по делам, но удовольствие от совершенного благодеяния традиционно испортил Владик, закативший истерику на ровном месте. Наверное, в тот момент у Цента и дозрело решение избавиться от программиста.
О, это решение зрело в нем давно. Оно зародилось в тот самый миг, когда он увидел Владика впервые, и с тех пор лишь крепло и усиливалось. Вначале, конечно, хотелось удалить Владика из своей жизни старым добрым способом, каковой был весьма в ходу в благословенные девяностые, но со временем Цент пересмотрел свою точку зрения на этот счет. Убить Владика просто так, после всего того, что он сделал (жил, дышал, был программистом и так далее), было бы непозволительным милосердием. Ну а ввергнуть его в пучину предсмертных мук он не мог, потому что Машка начала бы заступаться за убогого, и испортила бы все веселье. Так что Цент, пораскинув разумом, принял вполне компромиссное решение. Он замыслил избавиться от Владика, и одновременно помучить его, пусть и не своими руками. Изверг прекрасно знал, что в одиночку программист долго не протянет, а то краткое время, что он все же промучается, пока его не съедят зомби, будет наполнено ужасом и стараниями. Это было изящное решение, и убедить Машку оказалось несложно. Та вначале, как и ожидалось, была категорически против изгнания геймера из семьи, потому что материнский инстинкт не позволял ей бросить вечное дитятко, но коварный Цент знал, на что надавить.
Машка была молода, хороша собой и хотела того же, чего хотят все девушки ее возраста – успешно выйти замуж. Произошедший зомби-апокалипсис сделал эту задачу чрезвычайно трудной, поскольку почти всех щедрых и состоятельных господ за сорок либо съели, либо те сами стали живыми мертвецами, но Машка не теряла надежды на женское счастье. Вот в это-то больное место Цент и ударил. Стал он хитрейшим образом намекать девушке, что даже и встреть она суженого своего, не видать ей хэппи-энда как своих ушей, поскольку Владик всех женихов в момент распугает.
– Ты посмотри на него, – втолковывал Цент. – Это же ужас. А ведь по нему и о тебе судить будут, ведь мы же все, вроде как, в одной компании.
– Но вот так просто прогнать, это же жестоко, – вяло возражала Машка, хотя видно было, что в глубине души она уже согласна.
– Да в чем жестокость-то? – недоумевал Цент. – В чем она? Ведь он не какой-то неполноценный, не инвалид, не ребенок. Взрослый мужик. И вообще, где написано, что мы с ним нянчиться должны?
Поскольку такого нигде написано не было, Машка беспомощно пожала плечами.
– А жениха встретишь, – напирал Цент, – так что же, очкарика с собой в семью возьмешь? Он у вас вместо ребеночка будет?
– Нет, что ты, – смутилась Машка.
– А куда его девать? На меня оставишь? Ты ведь знаешь, что тогда будет.
Машка знала. Цент почти каждый день озвучивал свои кровожадные планы касательно Владика, а в последнее время зашел еще дальше. Завел блокнот, ручку, и на привалах постоянно что-то туда записывал, время от времени поглядывая на программиста. Поскольку Цент был не из тех, кто ведет дневники или строчит мемуары, Машка справедливо решила, что тот записывает все придуманные для программиста терзания, чтобы затем, в один прекрасный день, воплотить их в жизнь. Впрочем, одним прекрасным днем дело явно не собиралось ограничиваться, ведь Цент уже исписал весь блокнот и принялся за второй.
То есть, выбор перед Машкой встал вполне конкретный: либо оставить Владика в коллективе, пожертвовав ради него своим семейным счастьем, либо спасти его от немыслимых терзаний в будущем, изгнав прямо сейчас.
– Владик не такой беспомощный, каким кажется, – заметила она. – Я уверена, что он выживет в одиночку.
– Я в этом не сомневаюсь! – согласился Цент.
Решение было принято большинством голосов, и от соблюдения всех демократических норм на душе стало еще веселее.
Машка, правда, выдвинула одно условие, от которого твердо решила не оступаться. Бросив Владика, они должны были оставить ему одежду, оружие и запас провизии, да и вообще все необходимое для выживания. Цент, не колеблясь, согласился. Он даже до последнего момента верил, что так и поступит, но когда пробил час расставания, как будто опомнился. Делиться с Владиком чем-либо до такой степени не захотелось, что он в итоге оставил тому только его неподъемную булаву да теплый шарф. Притом о шарфе до сих пор сильно жалел.
Машка, разумеется, прознала о том, что он слегка нарушил условия изгнания Владика, но менять что-то было уже поздно. Дело было сделано. И, по прикидкам Цента, программиста уже давно должны были съесть мертвецы. Впрочем, не исключался и иной итог – Владик мог остаться на развалинах колхоза и тупо замерзнуть насмерть. В любом случае, это было приятно. Машка, правда, до сих пор на него дулась, но ее обида едва ли продлится долго. Было бы из-за кого горевать.
Поселок, через который они вдвоем брели уже десять минут, выглядел как-то странно. Странность, конечно, заключалась не в том, что здесь не было живых людей, и даже не в том, что количество мертвых оказалось поразительно невелико. Просто чем дольше Цент шарил по домам, тем больше убеждался, что он тут уже далеко не первый. И даже не второй. И, пожалуй, совсем не третий. Кто-то с поразительной методичностью обшарил все, что можно, и вынес все, что можно. Из еды не осталось даже чайной заварки. Все шкафы и тумбочки были нараспашку. Также безвестные мародеры не обошли своим вниманием одежду, инструменты, посуду и столовые приборы. Пропали все железные тарелки, чашки и кружки, все ложки, вилки и ножи. Из тряпок осталось лишь самое негодное, из чего и портянки-то не сделаешь. Кое-где пропала даже мебель, чего Цент уже совсем не мог понять. Ну, ладно тарелки, ладно одежда, но кому и на кой ляд теперь мог понадобиться диван? Даже если предположить, что какой-то чудак разъезжает на автобусе… ну, что же он, в автобус его поставил, что ли?
В общем, все это было как-то подозрительно. Кто-то обчистил поселок, основательно обчистил, потратив на это не один день. И у Цента непроизвольно рука тянулась к шашке, стоило ему только представить, сколько консервов и сухарей ушли мимо него по неизвестному адресу. Прощать такое, разумеется, было нельзя. Цент искренне считал, что мир отдан на разграбление ему, а всех, кто попытается заняться тем же, нужно давить на месте. Он и собирался это сделать. Не хватало еще терпеть каких-то конкурентов. Оставалось выследить наглецов и разобраться с ними по понятиям.
– Вот я их найду, вот я им боль-то причиню, – рычал он, вываливаясь из очередного дома, не принесшего ему ни сухарика, ни горсточки сахара, ни даже пачки сигарет.
Машка ждала его снаружи. Она тоже была недовольна, злилась из-за Владика и своего незамужнего положения, а потому вымещала зло на мертвецах. Тех было мало, будто кто-то уже основательно зачистил от них данную территорию.
Зомби, бывший при жизни мужиком лет сорока, смешно подволакивая ноги и сильно наклонив корпус, шел на Машку с кровожадными намерениями. Девушка дождалась, когда тот почти схватит ее, и резко рубанула мечом по правой ноге мертвеца. За минувшие месяцы сил и сноровки у Машки прибавилось, так что отрубленная по колено нога осталась на месте, а зомби, потеряв равновесие, смешно шлепнулся на землю. Девушка лишь чуть отступила, чтобы он не упал на нее, но добивать не стала. Вместо этого призадумалась, чего бы ему еще отрубить.
– Ну, наигралась? – спросил сердитый Цент. – Нечего тут делать, все без нас подмели. Узнать бы кто, уж я бы им….
– Я еще не закончила, – включила стерву Машка, продолжая прохаживаться рядом с копошащимся на снегу безногим мертвецом.
– Можешь его с собой взять, – разрешил Цент. – Будет новый домашний любимец, вместо старого.
– Знаешь что, – возмущенно заговорила девушка, явно решая продолжить уже имевший место вынос мозга, в ходе которого Цент два часа вынужден был выслушивать от нее всякие гадости вперемешку с моралью, – то, что ты сделал, это просто подло. Владик был живым человеком, а ты бросил его на верную смерть. Настоящий мужчина никогда бы так не поступил.
– Да что ты знаешь о настоящих мужчинах? – презрительно фыркнул Цент.
– Да уж кое-что знаю.
– Вот бы интересно было послушать.
– А вот и расскажу. Настоящий мужчина никогда не бросит никого в беде, особенно того, кто слаб. Настоящий мужчина привык заботиться о других, в первую очередь, конечно, о своей семье, о жене, детях. И не то чтобы его кто-то к этому принуждает, просто он сам чувствует, что надо. Настоящему мужчине не надо объяснять, что жене нужно купить новую шубу, а детям… ну, что там детям покупают. Он все сам знает. И все делает. Настоящий мужчина живет для своей жены….
– Что-что? – приподнял брови Цент.
– Для своей семьи, я хотела сказать, – поправилась Машка. – Он все делает, чтобы она была счастлива. Настоящий мужчина все несет в дом, обустраивает его, делает уютнее и комфортнее. Настоящий мужчина, он, в общем, хозяйственный….
– Да глупости ты говоришь, – перебил ее Цент.
– Почему это?
– Настоящий мужик, это мудрец, творец, воин и первопроходец, – растолковал Цент. – А хозяйственный мужик вообще не мужик, это анатомически дефективная баба.
– Что плохого, если мужчина хозяйственный? – недоумевала Машка. – Если он обустраивает жилище, тащит все в семью, заботится о детях, помогает жене с уборкой, стиркой и готовкой.
– Плохого в этом нет ничего, – вздохнул Цент, – только это уже не мужик.
– Ну, может быть в каменном веке мужчине и полагалось быть свирепым зверем, живущим только охотой, войной и рисованием картинок на стенах пещеры. А о женщине он вспоминал только тогда, когда ему хотелось секса. Но с тех пор многое изменилось.
– Да ничего не изменилось, – возразил Цент. – Настоящий мужчина всегда жил охотой, войной и рисованием картинок, а баба ему требовалась ровно на полчаса в сутки.
– Тогда что вообще хорошего в таком мужчине? – не поняла Машка.
– А кто тебе сказал, что в нем должно быть что-то для тебя хорошее? Но если уж ты спросила, то хорошее есть. Пока хозяйственный баба-мужик усердно таскал в свою приватизированную пещеру бивни мамонтов, туши бизонов, помогал жене следить за огнем и нянчился с детенышами, настоящий мужик шел вперед и осваивал новые цивилизационные пути. Все, что создано людьми, создано настоящими мужиками. Хозяйственный баба-мужик ничего не создал. Он, как и тысячи лет назад, тупо тащит в свою пещеру всякий хлам и пребывает под каблуком у самки. Он просто пользователь. Потребитель.
– Если все так, то настоящих, в твоем представлении, мужиков очень мало, – заметила Машка.
– А их никогда много и не было. Настоящий мужик нужен, чтобы что-то создать, придумать, разведать новый путь, а уж пользоваться готовым и идти по проторенной тропе может кто угодно. И настоящий мужик, не задумываясь, бросит кого и что угодно: жену, Владика, курить. Потому что настоящий мужик никому ничего не должен, ни другим, ни себе. Это ему все должны, и должники на счетчике, а он никому и ничего. И…. Хм…. Чем это пахнет?
Машка тоже принюхалась. Вначале ничего не замечала, а потом, как и Цент, учуяла нечто странное – запах дыма.
– Ах ты, батюшки, – засуетился Цент, перекидывая автомат со спины на грудь. – Уж не те ли нехристи, что поселок до меня обобрали, на костре мою тушенку готовят?
Машка убрала меч в ножны и взяла в руки до того прислоненную к забору винтовку.
– Давай только не будем сразу всех убивать, – шепотом попросила она Цента.
– Почему это? – удивился тот.
– Ну, мало ли. Хоть поглядим, кто там. Вдруг среди них есть красивый юноша? Я бы его себе вязла.
– Вот нам еще юношей не хватало. От одного только отделались.
– Я бы о нем заботилась, – начала самозабвенно фантазировать Машка. – Днем бы в багажнике связанным держала, а ночью….
– Тихо ты! Спугнешь ведь. Видишь, там гараж высокий?
– Ну.
– Лезь на него, займи позицию. Я низами подберусь. Постараюсь взять живыми, но если побегут, стреляй.
Машка, низко пригибаясь, беззвучно заскользила вдоль заборов, затем юркнула в калитку, и Цент потерял ее из виду. За девушку, впрочем, он не беспокоился. В отличие от Владика, та прекрасно освоилась в новом мире. На нее можно было положиться. Он не сомневался, что она и позицию правильную займет, и выстрелит, если потребуется. Но доводить до этого не хотелось. Цент жаждал заполучить расхитителей тушенки в свои руки живыми, и терзать их, терзать, терзать….
Сам он подбирался к источнику дыма садами да огородами. Впереди показался просвет – через поселок проходила трасса. Цент выглянул из своего укрытия, и увидел нечто такое, что его немного испугало. На дороге стояла целая колонна автотранспорта, в том числе обшитый листами металла автобус. Из его салона и шел дым, который они учуяли.
Понять, что эти машины появились здесь недавно, было несложно. Хотя бы по следам колес на снегу. Следовательно, на них сюда пожаловали живые люди. Вот только что случилось с ними дальше? Цент, чем дольше наблюдал, тем подмечал больше странных деталей. Например, то, что машины при остановке врезались одна в другую по системе «паровозик», а это означало, что остановка стала для них неожиданностью. Лобовое стекло головного внедорожника было явно продырявлено автоматной очередью, такие же пулевые отверстия имелись и на прочих автомобилях. Ну и дымящийся автобус тоже шел в общую копилку. Все эти приметы напоминали последствия засады. Но кто мог тормознуть целую колонну транспорта? Другая банда? Центу до сих пор не приходилось встречать таких крупных группировок, все больше одиночки да пары. Что ж, не было ничего удивительно в том, что люди стали сбиваться в стаи, это было нормальное инстинктивное поведение стадных существ. Но вот почему они тут разборки устраивают без его разрешения, следовало выяснить.
Цент осторожно вышел из укрытия и приблизился к автомобилям. Подозрения на тему засады тут же подтвердились. Дыры в стеклах автомобилей действительно были пулевыми отверстиями, а когда Цент заглянул в салон замыкающего внедорожника, то увидел на сиденье кровь. Ее было не слишком много. У Цента имелся большой опыт подобного рода (и сам попадал в засады, и сам их устраивал) так что он сразу понял, что здесь никого не убили. Скорее всего, целью нападавших было не порешить всех ворогов на месте, но взять их в плен. Дальнейший осмотр места происшествия лишь подтвердил эту догадку. Ни одного тела Цент так и не нашел. Двери автомобилей были распахнуты, кое-где остались пятна крови, но такое ее количество могло вытечь из царапины или разбитого носа, а вовсе не из насквозь прошитого автоматной очередью тела.
Имелись, однако же, и странности, которые Цент объяснить не смог. Например, оружие. Оно явно принадлежало хозяевам колонны, и нападавшие не проявили к нему никакого интереса. Мало того, они не забрали даже патроны. Автоматы, пистолеты, сумки с боеприпасами – все либо валялось снаружи, либо осталось в автомобилях. Конечно, после зомби-апокалипсиса стволов и патронов к ним осталось гораздо больше, чем тех, кто мог бы ими воспользоваться, но чтобы вот так бросить то, что само пришло в руки, нужно было проявить феноменальную беспечность. А беспечные люди, как показывала практика, в наступившие суровые времена долго не жили.
Но если отсутствие интереса у нападавших к патронам еще как-то, с большой натяжкой, можно было объяснить, то огромная куча консервов в салоне автобуса просто поставила Цента в тупик. Он еще допускал мысль, что устроившие засаду люди нашли где-то огромный армейский склад оружия, но как можно было бросить тушенку, кильку в масле и, самое главное, сухарики со вкусом холодца и хрена и баночное пиво? Люди, нормальные люди, не бросили бы пиво никогда. Даже если бы у них уже было свое пиво, они все равно бы его забрали, потому что это же пиво, а не абы что. Бросить пиво, это…. Цент не мог подобрать другого определения такому дикому поступку, кроме святотатства.
