Сергей Александрович Арьков
Тёмный легион
Машка и Андрей кивнули, выражая свою решимость участвовать в спасении последней надежды человечества. Алиса еще раз намекнула на то, что хорошо бы вызвать помощь, но Цент предложение отверг.
– Вначале выясним, с чем имеем дело, – сказал он. – Войну развязать всегда успеем, на это много ума не надо. Нужно же поглядеть вначале, что там за враг и сколь он силен. А то, может, явимся на этот скотомогильник, а там никого и нет, один Владик, горемыка, сидит на снегу и без нас скучает. Ох, хорошо бы так оно и было! Как бы я к нему бросился, как прописал бы с ноги…. Я в том смысле, что как заключил бы в объятия, да как сдавил бы…. Ух, я бы его сдавил!
Поскольку ночью даже Цент не хотел ехать в логово зла, решили заночевать у бабки. Хозяйка против не была, и разместила всех с комфортом – на полу. Постелью послужил ворох каких-то недоеденных молью шуб, ватников, одеял. Все это расстелили более-менее ровным слоем и улеглись сверху в одежде. В избе было тепло, бабка топила на совесть, так что если бы не вонь, мутящая разум, спи себе да спи.
Уложив гостей, старушка заперла дверь на обычный шпингалет, каковой не сумел бы остановить и ребенка. Цент, заметив это, проворчал:
– Может, как-нибудь забаррикадируемся? Не хотелось бы проснуться от того, что кто-то меня с низов потребляет.
– Мертвецы сюда не пройдут, – ответила хозяйка. – Ограда их не пустит. Они и не увидят нас даже. Мертвая плоть им глаза застит, мешает разглядеть живое.
– Допустим, в это верю, – согласился Цент, хоть на самом деле ко всяким колдовским штукам относился со скепсисом. – Ну а если живые люди нагрянут? Те еще хуже мертвецов бывают.
– У меня и для живых кое-чего припасено, – заверила бабка, после чего угольком нарисовала на двери какой-то странный символ. – Спи, касатик, не тревожься.
– Ну, ладно, как знаешь, – смирился Цент. – Спать, значит спать.
Бабка погасила свет и, кряхтя, полезла на печку. Машка и Андрей о чем-то шушукались, Алиса беспокойно ворочалась, проверяя оружие. Один пистолет сунула под подушку, второй в карман, дробовик положила рядом, как любимого мужа. Цент потрогал рукой биту, и вздохнул. И как оно все сложно оказалось. Вроде бы только-только жизнь наладилась. Нашел лохов запуганных, тут бы раз, и в князья. А вот нет, пошли проблемы левые. Владик, иуда, такое сделал, что теперь его только найти и убить. Еще некромант какой-то невесть откуда вылез. А ведь можно просто взять, и уехать отсюда, отправиться дальше, колесить по бескрайним просторам, ведя вольную жизнь, не ограниченную уголовным кодексом и нормами морали. Если бы не Владик с его подлой выходкой, был шанс поступить именно так. Но теперь об этом и думать было нечего. Утереться? Проглотить нанесенное оскорбление? Вот уж дудки! Очкарик будет отловлен и казнен, а уж потом видно будет, уезжать или тут притормозить.
Странный ужин и наполненный смрадом воздух сильно портили сон. Цент несколько раз засыпал и просыпался, и всякий раз ему снилось какое-то непотребство. То виделось, как Владик, сатанински хохоча, топчет ногами его коллекцию шансона, а он и поделать ничего не может, то грезилось, как Владик сидит и пишет про него гадости, а он никак не может этому воспрепятствовать. От таких сновидений чудовищных Цент пробудился рано утром с пошатнувшейся самооценкой и в скверном настроении. Убить Владика теперь хотелось еще сильнее, а так же жаждалось вернуться в Цитадель и повторно пообщаться с оставшимися там программистами.
Соратники еще спали, хозяйка тоже. Снаружи, сквозь грязные окна, пробивался свет зарождающегося дня. Цент набросил бушлат и вышел наружу, дабы покурить и оправиться. Спустился с крыльца, поднял взгляд и обмер. Прямо напротив него, по ту сторону костяной ограды, стоял зомби. Стоял как столб, не шевелясь, и смотрел на избушку пустыми провалами глазниц. Цент замер, рефлекторно схватившись рукой за талию. Но на том месте, где обычно висела кобура с пистолетом, ничего не оказалось. Это, разумеется, не означало, что Цент оказался беззащитен, он и голыми руками мог справиться с целой кучей мертвецов, но все же неуютно крутой перец себя почувствовал.
Зомби, однако, вел себя странно. Обычно, когда мертвецы замечали живых людей, то сразу же лезли кусаться, но этот то ли не видел Цента, то ли не интересовался им. Возможно, бабка сказала правду, и костяная ограда надежно маскировала ее жилище от ходячих покойников. Но Центу почему-то показалось, что мертвец все прекрасно видит. Ну, может, не видит, но догадывается, что перед ним есть что-то интересное. Как-то чует, одним словом.
Возникло желание перелезть через ограду и выместить на мертвеце скопившийся в душе гнев, но Цент не рискнул, боясь порушить конспирацию своими агрессивными действиями. Не выпуская труп из виду, он полил угол избы, подтянул штаны и вернулся в хату. Внутри уже полным ходом шло пробуждение. Бабка слезла с печи и возилась с завтраком, на полу вяло шевелились сонные соратники.
– Там мертвец стоит за забором, – сказал Цент будничным тоном.
Машка, Андрей и Алиса тут же вскочили на ноги и схватились за оружие. А вот на хозяйку дома новость не произвела никакого впечатления.
– Пускай его стоит, – отмахнулся она. – Так бывает.
– Как бывает?
– Ну, приходят к ограде, постоят, да и уходят. Может, что-то все-таки они и чуют, да понять не могут, что.
– У тебя, бабушка, нервы из стали, – грянул комплиментом Цент. Сам бы он, например, не сумел так хладнокровно терпеть у себя перед крыльцом тухлых незваных гостей, да еще и запираться при этом на хилый шпингалет.
– Чего бояться-то? – пожала плечами старуха. – Сюда не влезут, а там пускай стоят. Да и мне, старой, за мясом далеко ходить не надо. Ну, бог с ними, с покойниками. Давайте завтракать.
Утренняя трапеза, к счастью, не включала в себя мясных блюд. Старушка выставила свои запасы – сушки, баранки, даже шоколад. Цент ел за троих, хлебая чай из огромной литровой кружки, а хозяйка рассказывала ему и остальным, как добраться до скотомогильника.
– Не раздумали ехать-то? – спросила она.
– Нет, решимость наша крепка, – заверил ее Цент, окуная сухарь в кружку с чаем. – Другой бы отступил, испугался, но не я.
– Неужто тебе так дорог твой друг?
– Другого такого друга не найти! – заявил Цент, и то была чистая правда. Такого покорного и безропотного мужа для битья и унижений стоило еще поикать. Цент привязался к Владику. Ему нравилось издеваться над программистом, унижать его морально, заставлять делать всякие гнусные или опасные вещи, а обливание страдальца с утра пораньше ледяной водой стало чем-то вроде доброй традиции. Цент не хотел отказываться от всего этого, лишать себя маленьких, но от того особо ценных ежедневных радостей. Одного боялся – убить Владика собственноручно при встрече. Он ведь заслужил, Владик этот, но заслужил куда большее, чем легкую и быструю смерть. Нет уж, муки его продлятся долго!
– Что ж, тогда слушай, – замогильным голосом произнесла бабка, после чего кратко, емко и доступно описала дорогу до скотомогильника. А когда Алиса принесла из машины карту, пенсионерка тут же безошибочно указала нужную точку. Ехать было не далеко и не близко, по заметенным снегом дорогам, проложенным как угодно, только не прямо к цели, час или полтора. Это радовало. Цент хотел сделать все быстро, не задерживаясь в плохом месте до темноты. И если все сложится удачно, он уже этим вечером сможет подвергнуть очкарика рекордной порции садистских процедур. Ох, скорее бы!
– Я тут вам собрала в дорогу, – засуетилась бабка, ставя на стол чугунный казанок. – Поешьте перед тем, как туда идти. И костяные бусы не снимайте. И копье возьми. Тогда, возможно, выберетесь живыми. Возможно….
– Ну, спасибо за все, – поблагодарил Цент, вставая из-за стола. – И покормила, и обогрела, и советом подсобила. Так что если что надо будет, ты, бабушка, не стесняйся, проси.
– Да вот я и хотела, – смущено призналась пенсионерка. – Мне бы дров наколоть….
– Это подождет! – решительно перебил ее Цент. – На кону нечто большее, чем просто дрова. Вот спасу Владика, он тебе и наколет.
– Мне бы чуточку, – взмолилась старушка.
Андрей уже открыл рот, чтобы вызваться в дровосеки, но Цент его опередил.
– Не можем мы сейчас. Торопимся. Но знай – мы вернемся. И наколем тебе столько дров, что на сто лет хватит.
Схватив казанок с мясом, и набив карманы сухарями, Цент решительно направился к выходу. Остальным ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.
– Могли бы и помочь, – укорила его Алиса, когда все они оказались в салоне автомобиля. Бабка стояла на крылечке и прощально махала им рукой.
– Могли бы, – не стал спорить Цент. – А могли и не помогать. Я выбрал второе. И горжусь этим.
– Что плохого в том, чтобы помочь старому человеку? – удивлялась Алиса. – Это не заняло бы много времени.
– Подобный поступок противоречит моим принципам, – положил конец дискуссии Цент. – Вот спасем очкарика, можете приезжать, и рубить ей дрова до посинения. А я пас.
Двигатель вскоре прогрелся, автомобиль нехотя тронулся с места. Цент помахал старушке рукой, прокричал в открытое окно, чтобы ждала со дня на день рубщиков дров, и прибавил газу. Зарываясь колесами в снегу, автомобиль пополз по бездорожью в сторону трассы.
На трассе, впрочем, ситуация обстояла не лучше. Дороги в России и до зомби-апокалипсиса чистили от снега кое-как и далеко не везде, а теперь-то и вовсе это дело забросили. Полный привод, однако, выручал, но скорость была возмутительно низкой. В Центе боролись два инстинкта. Инстинкт самосохранения требовал соблюдать максимум осторожности, а вот инстинкт садиста умолял поддать газу, дабы скорее схватить Владика и ввергнуть в пытки. Цент выбрал компромисс. Ехал так быстро, как то можно было делать без риска для жизни. Алиса изучала карту, и подсказывала, где свернуть. Машка и Андрей на заднем сиденье были мрачны и неразговорчивы. Цента и самого тяготило беспокойство, временами сменяющееся суеверным страхом. К зомби он уже привык, они удивляли его не больше, чем вечно пьяные подростки в прокуренном подъезде, но бабка, надо отдать ей должное, сумела нагнать жути. Зомби, помноженные на некую темную силу, что обитала на скотомогильнике прежде, и все это помноженное на загадочного некроманта – результат получался не радующий.
– Может, все-таки обсудим это? – нарушила тишину Алиса.
– Что? – спросил Цент.
– То, что рассказала эта бабка.
– А что тут обсуждать? – вздохнул Цент. – Наговорила она там много разного, но пока я сам, своими очами, не увижу этого некроманта и этот зловещий скотомогильник, ничему верить не буду.
– Она ведь может быть и права. Зомби исчезли из райцентра. Что, если все они собрались на скотомогильнике?
– Ну и?
– И мы как раз туда и едем. Я считала и считаю, что было бы разумнее вызвать подкрепление.
Цент заскрипел зубами от злости. Вот как объяснить этим людям, что на вызов подкрепления уйдет время, возможно, весь день, а схватить Владика и подвергнуть мукам адовым, ему хочется прямо сейчас? Так хочется, что сил нет терпеть. Да и потом, если на скотомогильнике творится какая-то мистика, численность личного состава не будет играть никакой роли. Против потусторонних темных сил автоматы бессильны. Лишь глубокая православная вера защитит от происков сатанинской братии. Цент как раз такой верой обладал. Ну, считал, во всяком случае, что обладает. В конце концов, креститься да молиться каждый может, а вот пожертвовать кругленькую сумму на храм, это тебе не поклоны перед иконой бить. Это уже конкретное православное деяние, которое господь просто обязан оценить.
– Мы ведь, кажется, уже это перетерли, – напомнил Цент. – Едем не воевать, а больше на разведку. Попытаемся, конечно, спасти Владика, но если увидим, что силы не равны, вызовем всю вашу армию.
– У меня просто в голове не укладывается, – пробормотала Машка, прижимаясь к Андрею. – Какой-то злой колдун, повелитель мертвых. Еще его не хватало.
– Да и бабка тоже чудная, – согласился Цент. – Чисто Яга. Ишь, как приспособилась. Огородилась костями, и трупы к ней не лезут. Вам бы с ней столковаться, с бабкой этой. Вот бы такую костяную ограду да вокруг вашей Цитадели.
– Я больше полагаюсь на бетонный забор, – сообщила Алиса. – Все это колдовство… не по душе оно мне.
– Нынче не те времена, чтобы методы перебирать, – не согласился Цент. – Ну, далеко еще ехать?
– Нет. Уже скоро.
Все, однако, оказалось не так просто. По заснеженной трассе автомобиль еще как-то двигался на полном приводе, но дело было в том, что к скотомогильнику никакая дорога не вела вообще. Это объяснялось просто – автохтоны обходили скверное место большим кругом, а немногие приезжие, имевшие глупость заглянуть в аномальную зону, не пробили в бездорожье колею. Цент все же попытался проехать, но свернув с трассы, едва не застрял. Помучив технику минут пять, Цент заглушил двигатель и трагическим голосом возвестил:
– Дальше, похоже, только пешком. Сколько идти-то?
– Трудно сказать, – призналась Алиса, рассматривая карту. – Нам вон в ту сторону…. Километра два, может больше.
– Ушибу заразу! – в сердцах выпалил Цент. Два километра, по снегам дремучим, это же светопреставление. И все из-за Владика. Ох, великие муки ожидают его, немыслимо великие.
– Кого ушибешь? Некроманта? – спросил Андрей.
– Да, и его тоже. Ну, что сидим? Вылезаем, берем барахло, и в путь. Судьба человечества на кону, между прочим. Не забывайте об этом.
Спутники хотели взять только оружие, но прозорливый Цент настоял на том, чтобы на задание прихватили сухой паек. Слава богу, когда покидали Цитадель, догадались взять консервы и минералку, а то хоть и вовсе отменяй всю операцию. Плюс котелок с человечиной от доброй старушки, плюс, возможно, Владик на десерт – недурно, недурно. Цент повесил на пояс шашку, дробовик на плечо, вместо биты взял в руку бабкино копье. Не верил, что эта палка с костяным наконечником обладает волшебной силой, но решил убедиться лично. Мало ли. Бусы из костей зомби тоже не снял, и другим не позволил.
Выступили бодро, но уже через сотню метров едва переставляли ноги. Снега было местами до ватерлинии, и тяжелее всего приходилось тому, кто торил путь. Вначале в первопроходцы выбился Андрей, явно желая покрасоваться перед Машкой силой и выносливостью, но уже скоро фальшивый богатырь сдулся и не столько шел вперед, сколько топтался на месте. В любой другой ситуации Цент избегнул бы трудов физических, ибо не по статусу ему мышцы напрягать, но тут случай был особой. Где-то там, впереди, его ждал Владик. Разлука с программистом была невыносима. Цент так жаждал поскорее найти его, схватить, начать выкручивать руки и уши, что небрежно оттолкнул с дороги красного и хрипло дышащего Андрея, и выбился в лидеры. Дело оказалось непростым, но и награда за труды ожидалась немалая. Цент ломился сквозь сугробы как медведь-шатун, и с каждой растраченной на это дело калорией, его жажда крови программиста все возрастала. Придумал три новые пытки, одна другой талантливее, усовершенствовал парочку старых, проверенных временем, но уже набивших оскомину. Когда остановились на привал, чтобы перевести дух и немного остыть, Цент достал из внутреннего кармана записную книжку, и аккуратно занес туда только что изобретенные методы физического воздействия. Ни одна драгоценная идея не должна была пропасть, пока не будет опробована на Владике.
Местность выглядела так, будто ее и впрямь обходили большим кругом последние лет сто. Не было ни намека на дорогу, ни следов человеческой деятельности. Короткий пустырь сменился зарослями кустарника, высокого, в полтора человеческих роста, и удивительно колючего. Идти стало еще веселее. Мало того, что приходилось продираться сквозь снег, так теперь еще и ветки с острыми шипами хватали за руки, впивались в ладони и ранили лица. Цент вначале решил, что это шиповник, но потом понял, что ошибся. Что это были за кусты, одному богу ведомо, но работали они не хуже колючей проволоки. В какой-то момент, устав от бесконечных уколов, Цент передал копье Алисе, а сам выхватил шашку и стал прорубать путь ею. При этом он сквозь зубы и отдышку костерил Владика, сулил ему зверские пытки и обещал одарить увечьями. Попадись ему программист прямо сейчас, точно бы не удержался, и убил на месте. А делать этого не следовало. Ведь столько на свете всяких мук, пыток и болезнетворных процедур существует, так неужто Владик помрет, все их не отведав? Нет, не бывать этому!
Второй раз остановились на привал, когда даже у несокрушимого Цента кончились все силы. Стремясь подкрепить их, он откупорил банку тушенки, одним махом ополовинил ее, запил минералкой, и хрипло спросил:
– Далеко еще, а?
– Не знаю, – пожала плечами Алиса. – В этих зарослях ничего не видно. Но, вроде бы, идем правильно. Бабка сказала, что над скотомогильником вырос лес. Наверное, как до леса дойдем, то и пришли.
– Тоже мне ориентир – лес! – возмутился Цент. – Да мало ли лесов на земле русской. Могли бы знак какой-нибудь поставить, указатель дорожный. Что-нибудь. И самим приятно, и гостям удобно.
– Они, похоже, и поставили, – пробормотал Андрей, глядя на что-то позади Цента. Тот резко обернулся, одной рукой хватаясь за шашку, а второй прижимая консервы к сердцу. Но такие меры были напрасными. Угрозы не было. Во всяком случае – явной.
Метрах в двадцати от них возвышался прямой ствол молодой березки. К стволу в нескольких местах проволокой были примотаны горизонтальные палки, а на этих палках весело и на веревочках болтались человеческие черепа. Цент насчитал пятнадцать штук. И свободного места на палках еще оставалось достаточно, чтобы добавить к коллекции пяток кочерыжек, принадлежащих незваным гостям.
– Боже, что же они все тут так любят мастерить изделия из людских костей? – простонала Машка. – Неужели нельзя найти другого материала?
– Этот нынче самый ходовой, – ответил ей Цент. – Да и самый дешевый. Ну, что, братцы и сестрицы, кажись, добрались мы до логова зла.
Глава 8
– Избранный, ты цел? Избранный?
– А? Что? Что это было?
– Тут порожек. Ты за него ногой зацепился, когда входил.
Владик вспомнил, как он, распираемый героизмом и пучимый мужеством, устремился навстречу неизвестности с выключенным фонарем, а спустя мгновение уже летел в пустоту лицом вперед, и визжал как маленькая, но чрезвычайно голосистая девочка. Вместо того чтобы сгруппироваться и смягчить удар о грунт, грянулся без затей, широко раскинув руки. Земля оказалась традиционно твердой и безжалостной, столкнувшись с ее поверхностью, Владик отшиб себе все молекулы.
– Больно, – прохныкал герой.
– Я помогу тебе встать, – вызвался Легион.
Его рука оказалась удивительно сильной, она легко вздернула травмированного Владика на ноги. Вторая рука лучшего друга вернула будущему спасителю человечества выпавший во время падения фонарик.
– Храбрость, это хорошо, – наставительно сказал Легион, – но не следует путать ее с безрассудством.
– У меня болит тут и тут, – распахнул жалобную книгу Владик, но новый лучший друг в этот раз не возжелал подставлять свои уши под чужие горести, ограничившись советом крепиться и мужаться.
За дверью оказался точно такой же земляной тоннель, что и до нее, но продлился он недолго. Метров через двадцать их путь завершился в еще одной рукотворной пещере. Но прежде, чем они вошли в нее, Легион зачем-то попросил Владика погасить фонарик.
– Но я ведь так ничего не увижу, – напомнил программист, а про себя подумал, что оно, возможно, и к лучшему. Психика будет целее.
– Я поведу тебя, – пообещал Легион, кладя ему ладонь на плечо. – Просто прежде, чем ты все увидишь, я хочу тебя подготовить. Объяснить, чтобы ты все понял правильно.
Владик выключил фонарик, но на душе у него скреблись кошки. Он, конечно, продолжал верить в свою избранность, но что, если правда окажется слишком кошмарной? Ведь от сильного страха люди сходят с ума – Владик об этом много раз слышал, хотя сам ни разу не видел. Впрочем, безумие ему, пожалуй, не грозило. Если бы он мог рехнуться от ужаса, то уже давно бы это сделал стараниями Цента.
– Стой, – сказал Легион, когда они прошли чуть вперед. – Мы на месте.
Чем ближе был момент посвящения в страшную правду, тем меньше Владику хотелось во всем этом участвовать. А тут еще пожранная в немереном количестве тушенка дала о себе знать, недвусмысленно и настойчиво поддавив на клапан. Не хватало еще осрамиться перед новым другом, а такое вполне могло произойти, если правда окажется достаточно страшной.
– Можно мне сначала в туалет сходить? – тихо попросил Владик.
– Потерпи немного, – предложил ему Легион.
Легко сказать – потерпи. Сейчас как выскочит что-нибудь жуткое из темноты, и никакое терпение не спасет. Но Владик не стал настаивать на своем. Он же герой, в конце концов.
– То, что ты услышишь, может тебя испугать, – заговорил новый лучший друг. – Более того, оно может вызвать в тебе отвращение. Я прекрасно понимаю, что оно все собой представляет, и не жду твоего одобрения. Но помни – на кону нечто большее, чем жизни нескольких людей. На кону судьба человечества.
– Я помню, – заверил Владик, но начало оказалось столь зловещим, что он лишь чудом удержал в себе рванувшуюся на волю тушенку. Нет, все-таки надо было настоять на предварительном посещении туалета. Ну, или не жрать в таком количестве похищенный у Цента корм.
– Тебе, наверное, интересно, что я такое? – спросил Легион. – Не отвечай, я и так это знаю. Прежде ты имел дело с мертвецами, не отличающимися наличием разума, и существо, вроде меня, не может не вызывать у тебя вопросов. Увы, я могу удовлетворить твое любопытство лишь отчасти, потому что многих ответов не знаю и сам. Я не знаю, как я стал таким, почему сохранил разум, когда остальные зомби утратили его. То есть, я не сохранил его, а возвратил. Он вернулся ко мне спустя какое-то время, после зомби-апокалипсиса. Не знаю, почему это случилось. Но в какой-то момент я начал осознавать себя, смог контролировать свои поступки. Я помню, как это случилось. Я просто брел по улице города, так же, как и все остальные мертвецы, и вдруг что-то щелкнуло у меня в голове. Я вдруг понял, что я это я. И с того момента все изменилось.
Владик слушал, затаив дыхание, и прилагал титанические усилия, чтобы сдержать тушенку в себе.
– Мой разум прояснялся постепенно, день за днем. Затем я стал вспоминать прошлое. Сомневаюсь, что это было мое прошлое. В моей голове словно бы уместились воспоминания о жизнях разных людей. Не знаю, как это возможно, и не знаю, кто из этих людей я. Может никто, а может быть все сразу. Тогда же я обнаружил в себе способность распространять свое сознание на других мертвецов.
– Ты как-то контролируешь их мозги? – рискнул спросить Владик.
– Мозги? Нет. Их мозги мертвы. Каким-то образом я воздействую на мертвую плоть, делаю ее своей частью. Мне трудно это объяснить. Представь, что вместо одного тела, у тебя их два или три. Сейчас тебе кажется, что контролировать их одновременно невозможно, но это не так. Ты ведь не концентрируешься на каждом пальце, когда выполняешь какую-то работу, а если вдруг начнешь это делать, то ничего хорошего не выйдет. Твой мозг легко управляет всем телом без непосредственных усилий со стороны сознания. Здесь такой же принцип. Нужно просто довериться своей природе, не делать ненужных усилий, и все получится. Конечно, далеко не сразу. У меня ушло немало времени, чтобы отточить эту технику.
– Значит, ты можешь управлять всеми мертвецами на свете? – спросил Владик.
– Нет, разумеется. Мои силы гораздо скромнее. Более того, для получения контроля над плотью, мне требуется время. Я не могу взять и вот так просто подчинить себе любого мертвеца. Прежде я должен слиться воедино с его костями и мышцами, сделать их частью себя. Это продолжительный и трудоемкий процесс. И в этом главная проблема.
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе должно быть известно, что зомби не разлагаются в привычном смысле этого слова. Да, их тела претерпевают определенные изменения, но они не истлевают так, как и следовало бы любому трупу. Причина тут проста – бактерии, отвечающие за разложение, не способны существовать в их телах. Почему – не знаю. Мне немногое известно о природе зомби, хотя, наверное, больше, чем всем остальным. Я так и не смог выяснить, что послужило причиной их появления, но сомневаюсь, что дело тут в неудачном медицинском эксперименте или испытании какого-то биологического оружия. Дело гораздо серьезнее. Подозреваю, что тут замешаны силы, о которых мы совсем ничего не знаем.
Владику стало неуютно, потому что он об этих силах кое-что знал, и даже лично с ними встречался. Зомби-апокалипсис случился по вине Последнего ордена, что попытался воскресить древнего языческого бога – Кощея. Это его происками большая часть человечества превратилась в живых мертвецов, уцелели лишь далекие потомки светлых богов. Владика до сих пор удивляло, что он один из них. Правда, куда большее удивление рождал факт того, что и Цент имеет божественное происхождение. Вот в это верилось со скрипом. Цента вообще трудно было увязать с чем-либо светлым. В его случае явно произошла ошибка, либо же изверг имел иммунитет по какой-то иной причине. Ну, или он настолько кошмарен, что демоны из подземного мира просто побоялись вселяться в его тело. Владик на их месте поступил бы так же. Цент и на дистанции невыносим, а уж о том, чтобы слиться с ним воедино, даже подумать страшно. Ведь сольются не только тела, но и разумы. Владик был убежден, что в голове у Цента роятся такие фантазии и цветут такие выдумки, что любой, пронаблюдав их, тут же лишится рассудка.
– Многое бы я отдал за то, чтобы получить ответы на свои вопросы, – мечтательно протянул Легион.
Владик честно, всем сердцем, хотел обо всем рассказать новому лучшему другу, но все же заставил себя промолчать. Если чему полезному Цент и научил своего мужа для битья, так это держать рот на замке.
– Ну да ладно, – нарушил молчание Легион. – Это, на самом деле, не так уж и важно. Что случилось, то случилось. Незачем копаться в прошлом, когда под угрозой будущее.
– Я тоже так думаю, – поддакнул Владик.
– Верно, верно. Так вот, вернемся к нашему разговору. Зомби, как я уже сказал, не подвержены процессу разложения. То есть, на самом деле, их тела разрушаются, но происходит это очень медленно.
– Так они все же гниют? – обрадовался Владик.
– Некоторым образом. Но не стоит рассчитывать на то, что все они в скором времени истлеют. Процесс очень медленный, к тому же определенные факторы, такие как холод, могут тормозить его почти до полной остановки. По моим расчетам все мертвецы истлеют не ранее чем через триста лет.
– Господи! – простонал Владик, внезапно осознавший, что серьезно рискует не дожить до светлого будущего.
– Вот-вот, – согласился Легион. – Нет смысла ждать, что все мы сгнием и станем прахом. Скорее человечество вымрет от голода, болезней и, прости, нас. На самом деле, времени у нас даже меньше, чем тебе кажется, потому что я, в отличие от прочих мертвецов, не обладаю таким солидным запасом прочности.
– Что ты хочешь сказать? – заволновался Владик.
– Да я все пытаюсь как-то к этому подвести, чтобы не сильно тебя шокировать, но, похоже, без шока тут все равно не обойтись. Видишь ли, после того, как ко мне вернулся разум, мое тело тоже начало меняться. И далеко не в лучшую сторону. Чтобы не ходить вокруг да около, скажу прямо – оно начало гнить.
Легион замолчал, видимо ожидая каких-то вопросов или реплики, но Владик не проронил ни звука.
– Возможно, это плата за разум, – заговорил он вновь. – Или дело в чем-то другом. Не знаю. Знаю лишь, что осталось мне недолго.
– Ты умираешь? – испугался за друга Владик.
– Ну, вряд ли. Умер-то я давно. Скорее, перехожу из одного неживого состояния, в другое.
– И это никак нельзя остановить?
– Остановить нельзя. Но можно замедлить.
– Так это же прекрасно! – обрадовался Владик. У него прямо камень с души упал. Он-то испугался, что лишится своего лучшего друга, едва обретя его.
– Увы, но ничего прекрасного тут нет, – признался Легион. – Видишь ли, в чем дело – тело мертвеца это не то же самое, что тело живого человека. Вот у тебя, например, сердце отвечает за кровообращение, легкие насыщают организм кислородом, желудок переваривает пищу. Каждый твой орган выполняет определенную функцию, и лишь их правильная и работоспособная комбинация делает тебя человеком, а не кучей мяса. Но что будет, если вырезать твое сердце?
– Мое сердце? – захныкал Владик.
– Да нет, это я так, образно.
– Образы у тебя жуткие.
– Ну, хорошо, не у тебя, а у твоего друга Коли.
– Давай лучше у Цента что-нибудь вырежем, – предложил Владик.
– Хорошо. Цент так Цент. И что же будет, если у Цента вырезать сердце?
Владик полагал, что не будет ничего, потому что сердца у Цента и так, похоже, нет. Но ответил другое:
– Он умрет.
– Все правильно, – согласился Легион. – Человеческое тело, это механизм. Машина. Вынь из него важную деталь, и механизм сломается. Зомби же устроены иначе. Наши тела мертвы, наши органы мертвы, и они не выполняют абсолютно никаких функций. Мы не дышим, и нам не нужны легкие. В наших венах нет крови, и наши сердца не бьются. Нам даже не нужна пищеварительная система, ведь мы не питаемся.
– Зомби едят людей, – напомнил Владик.
– Не едят, а грызут, – уточнил Легион. – Да, зомби нападают на живых, рвут их зубами, иногда даже проглатывают куски мяса. Но это мясо, попав в желудок, так и остается там, разлагаясь внутри. Оно не переваривается. Оно просто гниет. От мертвецов, которые по самый кадык набиты человечиной, должно быть несет невыносимым смрадом. Полагаю, что так, хотя сам я лишен обоняния.
– Меня сейчас вырвет, – честно признался Владик. – Давайте не будем об этом.
– Рад бы, но это важно. Я лишь пытаюсь объяснить тебе, что в организме мертвеца органы не выполняют никакой функции. Вырежи мертвецу сердце, и он даже этого не заметит. Отруби ему руку, он и не поморщиться. Разруби его на куски, и каждый из этих кусков сохранит активность.
– Это-то я знаю, – вздохнул Владик, вспоминая о том, как Цент и Машка на его глазах пускали мертвецов на мясной ряд. – Насмотрелся.
– Но ты, вероятно, не знаешь кое-чего другого. Того, что если мертвецу отрубить руку, а затем пришить к его телу другую конечность, она станет частью его тела, будет активной, и он даже не заметит разницы. Мертвая плоть, это пластилин, из которого можно лепить что угодно. Ты уже видел созданных мною существ. Таких тварей нет в природе. Я собрал их из мертвых тканей.
Владик вспомнил гигантского мертвого ворона и рогатого волка, который довез его до обители Легиона. Теперь ему стало ясно, откуда они взялись, и, главное, как.
