Сергей Александрович Арьков
Тёмный легион
Прояснившимся взглядом Владик осмотрелся вокруг себя, и едва не завыл от отчаяния. Темные силы, овладевшие им на почве затянувшегося принудительного голодания, подвели страдальца под монастырь. Цент мог бы простить ему банку тушенки, ну, допустим, две. То есть, он бы не простил, он бы наказал, и тяжким было бы то наказание, но все же обошлось бы без летальных последствий. Но за вот это….
Владик попытался представить, в какую форму выльется гнев Цента, когда тот узнает о случившемся недоразумении, и не смог. Одно было ясно – его ждет нескончаемый поток нарастающей боли, бездна мучений, океан страданий, апофеозом чему станет крайне нескорая и весьма к тому времени желанная смерть. Вообразив себе лишь сотую долю грядущих кар, Владик схватил крышку от консервной банки, и попытался перерезать себе горло. Однако Алиса отследила его маневр, и вовремя воспрепятствовала акту избавительного суицида.
– Пожалуйста! – рыдал Владик. – Дай мне себя убить!
– Что ты? – испугалась Алиса. – Перестань. Ничего страшного не произошло.
– Да в том-то и дело, – взвыл страдалец. – Все страшное впереди.
– Владик, возьми себя в руки. Мы сможем отстоять Цитадель. Мертвецы не одолеют нас. Но для этого нужно сплотиться и быть сильными.
Программист осознал, что девушка просто не понимает всей тонкости ситуации. Похоже, она ошибочно решила, что он боится предстоящей битвы. В этом была доля правды, битвы Владик действительно страшился, но куда меньше, чем гнева объеденного изверга.
– Убей меня нежно, – взмолился Владик. – Положи конец моим мучениям. Только чтобы я ничего не почувствовал.
Однако Алиса не исполнила его просьбу, вместо чего отвесила суицидальному юноше мощнейшую оплеуху. У Владика от нее звон пошел по всему организму, от головы до копчика. Видимо, Алиса пыталась взбодрить его таким вот образом, но получилось у нее скверно.
– Соберись! – прикрикнула девушка. – Ты мужчина или кто?
– Уже и не знаю, – возрыдал Владик. – Я так давно одинок. Когда-то у меня была невеста, Мариночка, я ее так любил, так любил…. Но ее отняли у меня, и с тех пор живу, не ведая ласки и нежности. А еще….
Как всегда, процесс излияния души на посторонние уши обернулся у Владика цитированием жалобной книги наизусть. Коснувшись одной болезненной темы, то есть тотального одиночества и отсутствия в жизни даже намека на секс или хотя бы его возможность в перспективе, Владик, не будучи в силах удержать поток сетований, пошел вываливать одно за другим. Алиса вначале пыталась слушать и сочувствовать, затем даже она перестала что-либо понимать. Владик к тому моменту уже добрался до таких вещей, которые, казалось бы, вообще не касались настоящего момента ни прямо, ни косвенно. Стал жаловаться, что целый месяц выбивал из мобов особый тип руды для улучшения двуручного топора, но из необходимых десяти кусков добыл лишь три.
– Сколько можно-то? – стенал мученик. – У меня от круглосуточного фарма все руки и попа в мозолях были, здоровье пошатнулось, нервы стали пошаливать. Это если по три куска в месяц добывать, а мне десять надо, то три с лишним месяца в таком режиме жить. Да я ведь натурально погибнуть мог, все к тому и шло. Что за фашисты эту игру придумали?
– Владик, ну ты так-то не убивайся, – уговаривала его Алиса, успевшая крепко пожалеть, что получила это задание. Сейчас бы стояла со всеми на стене, готовилась к подвигам, а теперь вон чего.
– Не убиваться? – ужаснулся Владик. – Да как же не убиваться, если без улучшения топора мне босса не пройти?
– Давай сейчас думать о настоящем, – взмолилась девушка. – Меня Цент послал, думал, что здесь подкоп.
И тут Владик вспомнил еще кое-что. А именно, зачем вообще он явился на склад. Сколько времени он находился в обжористом забытье, Владик не ведал, но было ясно, что довольно долго. Не мог же он поглотить все содержимое склада в мановение ока. А это означало, что Цент до сих пор не получил свое пиво. Трудно было даже представить, в какой ярости тот пребывает.
– Ты не могла бы выполнить одну мою просьбу? – слезно спросил Владик.
Алиса нахмурилась. Не так давно она уже согласилась выполнить одну просьбу, и вот чем все кончилось – сидит в темной коморке в компании истеричного юноши-переростка, и слушает исторгаемые им бредни. Но Владик сделал такие большие влажные глаза, такое тошнотворно-беспомощное лицо, что язык не повернулся ему отказать.
– Хорошо, – вздохнула девушка. – Что ты хочешь? Но только давай без всяких непристойностей.
– У меня ничего такого и в мыслях не было, – соврал Владик, потому что на самом деле было, и немало. С тех пор как он познакомился с Алисой, та прочно заняла место в его личном пантеоне объектов похотливого воздыхания.
– Отнеси, пожалуйста, пиво Центу, – сказал он, протягивая ей две банки.
– А сам не можешь? – удивилась Алиса.
– Да я, это самое…. У меня есть еще одно секретное задание. Тут подкопа не было, но надо в другом месте посмотреть.
– Ну, ладно, давай.
Алиса протянула руку, но взять пиво не успела, потому что в следующий миг мир взорвался немыслимым грохотом. Все орудия крепости, от скорострельных пушек до персонального автоматического оружия, одновременно заговорили на языке мирового общения. Девушка от неожиданности уселась на попу, Владик, ввергнутый грохотом в ужас немыслимый, наделал в доспехи. Теперь все было неважно, ни пиво, ни ожидаемая кара со стороны изверга. Мучиться оставалось недолго.
Глава 12
Трупы пошли в атаку дружно и со всех сторон. Их волны накатились на сетчатое заграждение, и ожидаемо смели его за считанные секунды. Кто-то из зомби запутался в колючей проволоке, но остальные не обратили на это внимания, и бодро зашагали по телам своих соратников прямо на минные поля. Заряды начали рваться один за другим, разнося мертвецов на куски, но существа, не ведающие страха, даже не замедлили хода.
– Да чего мы-то ждем? – закричал Цент. – Огонь!
Свинцовый шквал обрушился на тухлую массу, разрывая тела на части, мины падали в толпу, вырывая из строя по дюжине зомби за раз. Первые ряды мертвецов оказались буквально перемолоты в фарш, что замедлило продвижение обеих орд. Но это касалось только обычных зомби. Исполинские кадавры, закованные в железо, как рыцари, продолжали свое неумолимое движение. Пули пронзали их тела, отрывали куски плоти и части доспехов, но ходячие танки не останавливались. Цент, видя это, стал орать, чтобы зенитчики сосредоточили огонь на этих великанах, но с тем же успехом он мог бы попытаться отдать свой приказ силой мысли. Грохот стоял такой, что сам себя не услышал. Махать руками тоже было бесполезно, поскольку стены заволокло пороховым дымом. Пришлось ломиться к ближайшей зенитке самолично, долго трясти стрелка за плечи, а потом на пальцах объяснять ему, что делать. Все это потребовало времени, а великаны, меж тем, уже добрались до стен. Вот первый из них поднял свою кувалду и обрушил ее на препятствие. Удар вышел такой силы, что стена контейнера вмялась внутрь, будто была сделана их фольги, а прошедшую по крепости вибрацию ощутили все защитники.
Бросив зенитчика, Цент сам кинулся решать проблему. Выхватил у пулеметчика его оружие, свесился за край, рискуя сорваться вниз, и открыл огонь по исполину. Целился вначале в голову, но та была укрыта столь толстым шлемом, что даже пулемет не мог пробить его. Тогда героя осенило, и он стал целиться в запястья великана. Те как раз оказались не защищены латами, и очень даже напрасно, потому что второй же очередью Цент аккуратно срезал недругу правую кисть. Многие из бойцов видели это, и разумно переняли опыт. Теперь они не просто бестолково тратили патроны, всаживая их в тела гигантов, но пытались вывести их из строя наиболее эффективными способами, то есть путем отстрела кистей и ступней.
Цент в этот момент отстрелил великану вторую руку. Приготовился возрадоваться, но тут тухлый монстр отвел тело назад, а потом со страшной силой грянулся об стену закованной в железо башкой. Удар вышел едва ли не страшнее, чем нанесенный кувалдой. Цент, видя это, изошел на мат и потребовал тащить огнемет.
Уже десяток великанов долбились в стены, кто оружием, кто лбами. Минные поля сделали свое дело, разнеся в клочья сотни мертвецов, но многие тысячи, идущие следом за ними, будто и не заметили этого. Огневая интенсивность защитников снизилась, поскольку оружию требовалась перезарядка, людям свежий воздух, а зенитки и станковые пулеметы вообще стали перегреваться, грозясь выйти из строя навсегда. Благодаря этому тухлая пехота смогла подойти вплотную под стены. Им на головы полетели гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Цент стоял на стене с огнеметом в руках, поливал наступающих мертвецов струей пламени и сатанински хохотал, видя, как те превращаются в обугленные головешки. Вокруг него за стенами Цитадели полыхал огненный ад. От горящих мертвецов исходил такой смрад, что многих защитников рвало не отходя от амбразуры, прямо на головы наступающей нежити. Но даже пожирающий их пламень не мог остановить войско, что не ведало ни страха, ни сомнений, и продолжало идти вперед, повинуясь темной воле злобного некроманта.
И воля эта не заставила себя долго ждать. Случилось нечто, наглядно доказавшее, что они имеют дело вовсе не с толпой безмозглых зомби. Вначале Цент не понял, что происходит, а когда разглядел мертвецов с огнетушителями, щедро поливающих пеной прижатые к стенам первые ряды, у него едва оружие из рук не выпало. Как выяснилось, некромант предусмотрел и огонь, на который Цент делал основную ставку.
– Еще бензина! – заорал он, срывая голос. – Еще лейте!
– Нельзя, – закричал в ответ подбежавший боец, весь черный от копоти и пороховых газов. – Нижние контейнеры уже раскалились. Еще поддадим жару, они просто прогорят насквозь.
Из Цента хлынул мат забористого сорта, на что имелись вполне уважительные причины. Он-то планировал пожечь и перемолоть зомби под стенами, не доводя до рукопашной схватки.
– Ну, тогда кидайте бутылки с бензином подальше, в толпу, и поджигайте! – приказал он. – Делайте, что хотите, но не дайте им лезть на стену. И гранат не жалейте про черный день. Это вот он и есть.
Озадачив личный состав, Цент, пошатываясь, побрел вниз по мосткам. Хотел глотнуть свежего воздуха, хотя в крепости его почти не осталось, глотнуть пивка, за которым, вот дожил, пришлось идти самому, ну и глотнуть кровушки одного нерасторопного программиста. Последнее мероприятие Цент больше решил не откладывать на будущее. Он долго терпел, долго выжидал, давал Владику шанс за шансом, но чаша терпения не бездонна и нынче она переполнилась. Ведь послал его, как человека, за пивом, все объяснил, честно предупредил о последствиях, и что в итоге? Ни самого нет, ни пива. Цент был не намерен спускать столь демонстративное игнорирование отданного им приказа. Хотелось покарать Владика по законам военного времени, но не просто прибить, а ввергнуть в пучину мук и терзаний. Тут бы отложить на потом, и в спокойной обстановке придумать, а затем и осуществить некую немыслимую кару, но Цент небезосновательно опасался, что до утра ни он сам, ни очкарик могут не дожить. От мысли, что Владик будет умерщвлен кем-нибудь другим, на душе делалось тошно. Нет уж! Только сам, своими заботливыми руками.
На спуск со стены ушло немало времени, поскольку постоянно приходилось пропускать бойцов, то бегущих вверх с боеприпасами, то бегущих вниз за ними. Миновав двор, где тоже суетились люди, Цент подошел к дверям продовольственного склада, и там стал свидетелем странной картины. Алиса, надрываясь, тащила наружу Владика, а тот, вцепившись руками и зубами и дверную раму, не желал покидать склад.
– Владик, идем же! – упрашивала девушка. – Битва уже началась. Мы нужны на стенах.
Программист ничего не ответил, ибо увидел Цента. В тот же миг тело его лишилось сил, и Алиса без труда вытащила программиста наружу.
– Вот, давно бы так, – одобрила она. – Идем, Владик, час настал. Где твоя булава?
Владик растянулся на земле и прикинулся несъедобным. Цент подошел ближе, отстранил в сторону Алису, и придирчиво осмотрел тушку жертвы.
– Где пиво, Владик? – спросил он сурово. – Где оно?
– В складе не было подкопа, – полезла со своей ерундой Алиса. – Владик сказал, что есть еще какое-то место, где возможен подкоп. Надо и его проверить.
– Да, это бы не помешало, – согласился Цент. – Ты иди на стены, а мы с другом Владиком проверим. Если услышишь дикие крики, неистовые вопли, стоны, полные неземной муки, то не обращай внимания – так задумано.
Слыша все это, Владик возрыдал не сдерживаясь. Не было смысла объяснять бездушному извергу, что не он сам был виновником спонтанного пожирания яств, причиной тому явился бес, попутавший оголодавшего программиста. Впрочем, это Цент еще не видел, какой урон нанес одержимый нечистой силой адъютант его персональным кормовым запасам.
– Что вы так долго делали на складе? – забеспокоился Цент.
– С Владиком что-то произошло, – поделилась новостями Алиса. – На него как будто нашло помрачение. Я даже стала опасаться, что он попал под гипнотический контроль некроманта.
– Помрачение? – пробормотал Цент. – Гипнотический контроль? Я тебя не понимаю.
Тут лицо его отразило крайнюю степень тревоги, и Цент опрометью бросился внутрь склада. Прошла томительная секунда, затем оттуда прозвучал крик, полный неподдельного ужаса.
– Нет! – кричал Цент. – Боже! Нет! Тушенка! За что?
Слыша это, Владик завыл и попытался зарыться в землю живьем. Затем, подстегнутый животным ужасом, поднялся на ноги и побежал прочь, гремя доспехами.
– Владик, стой! – взмолилась Алиса, которая вообще перестала что-либо понимать.
– Где он? – взревел Цент, вылетая из склада. – Где?
Алиса не успела ответить, взгляд Цента и без ее содействия нащупал жертву. Владик карабкался вверх на стену, распихивая подтаскивающих патроны бойцов. Один из-за него уронил ящик с минометными минами, и те покатились вниз, весьма неласково ударяясь о железо. То, что ни одна из них при этом не взорвалась, Цент счел добрым знаком. Бог сберег. И всю Цитадель, и Владика. Ну, для чего сберег Владика, было ясно. Не хотел бог, чтобы Владик умер быстро, подорвавшись на мине. Небеса желали ему мук и страданий. И Цент тут же бросился исполнять волю высших сил.
– Стой, иуда! – заорал он на всю крепость, так что обернулись даже стрелки на стенах. – Стой!
Цент не стал врать, что если догонит, то будет хуже, потому что хуже было некуда. Владик перегнул палку, перешел черту, перешагнул грань и вообще попал не по-детски. Озвучивая такие угрозы, что у самого мурашки шли по коже, а встречные бойцы шарахались от него кто куда, Цент устремился в погоню. Очень опасался, что программист, взобравшись на стену, подло спрыгнет с нее назло истязателю. Легкая смерть для Владика слишком дорогой подарок. Цент был не настолько щедр, чтобы осыпать очкарика подобными презентами.
– Убью! Порву! Освежую! – ревел объеденный полководец, душа которого была сильно травмирована видом опустошенного склада. Всякого он ждал от Владика, и даже допускал возможность, что тот тайком затреплет одну-две банки с тушенкой. Даже готов был закрыть на это глаза и простить, то есть не ломать в наказание костей, ограничившись тяжкими побоями, но то, что очкарик устроит на складе тотальное поглощение, ему и в голову не приходило.
Владик взбежал на стену, с твердым намерением сброситься вниз и без очереди попасть в Вальхаллу. Он уже оказался на самом краю, оставалось только перевалиться через металлическое заграждение и отправиться на блины к Одину, но тут, подняв взгляд, страдалец увидел такое, что едва не околел без всяких суицидальных выходок. Вокруг крепости бушевало настоящее море мертвецов, чьи берега скрывались где-то в ночной тьме. Такого количества зомби Владик не видел нигде и никогда, даже в городах, куда они с Центом и Машкой иногда заглядывали с целью мародерства. Их были тысячи, и стояли они так плотно, что самоубийце некуда было упасть. Главный кошмар сосредоточился под стенами крепости, где громоздился завал из мертвой плоти, сравнявшийся по высоте с первым уровнем контейнеров. Мертвецы шли по костям своих собратьев, и те жутко шевелились под их ногами, поскольку каждый кусок мертвого мяса сохранял активность даже после разрушения всего организма. Весь этот фарш бурлил и вздрагивал, словно пытаясь слиться в единое целое, и обрушить на стены Цитадели свою совокупную мощь. Глядя на кошмарные хари с пустыми черными глазницами, глядя на полуразложившиеся тела, изувеченные пулями и осколками, вдохнув аромат этого воинства, Владик ужаснулся. И как он только мог считать Легиона и его марионеток своими друзьями? Они же натуральным образом восставшие из ада. Это же фильм ужасов воплоти. Да любой человек, даже самый кошмарный, лучше этих вурдалаков.
– Очкарик! Иду казнить! – загремел за его спиной голос Цента.
Тут-то Владик свое мнение и переменил. Заодно возникла необходимость переменить трусы, но на то не было ни времени, ни возможностей. Цент уже поднялся на стену и наступал на него, огромный и страшный. Глянув на изверга, Владик возлюбил Легиона и его мертвецов. Краем глаза он заметил Машку, что вела огонь по зомби, и бросился к ней, лелея надежду, что девушка за него вступится. Однако Владик не учел того обстоятельства, что к человеку в бою со спины лучше не подкрадываться. Он только и успел схватить возлюбленную за руку, и тут же получил целую порцию нежностей. Слава богу, Машка ударила его прикладом не в голову, которую больше не защищал забытый на складе шлем, а в грудь. Доспех предохранил его ребра от перелома, но удар вышел такой силы, что Владик колодой повалился на холодный и твердый металл верхнего контейнера, засыпанный сверху тысячами гильз. В глазах потемнело, душа начала медленно покидать бренные останки. Владик почувствовал, что у него холодеют ноги, а когда поднял взгляд, увидел в ночных небесах радужный мост, ведущий прямо к воротам Вальхаллы. Даже успел разглядеть у ворот Одина с кастрюлей гамбургеров и Тора с огромной тарелкой шашлыка. Оба бога призывно махали ему, зазывая на геройский пир. Владик потянулся к ним всей душой, но тут рядом прозвучал жуткий голос, мигом развеявший божественное видение.
– Кто тебе разрешал Владика бить? – возмущался Цент. – Он мой! Я его полгода как застолбил.
– Да я не знала, что это он, – виновато оправдывалась Машка. – Стою, стреляю, а он как набросится сзади. Господи, он хоть живой? Неужели я его убила? Как мне теперь с этим жить?
– Тебе-то что? – воскликнул Цент. – Как мне теперь с этим жить? Сколько я об этом мечтал, все представлял, как это будет…. Ты отняла у меня мечту!
Владик закашлялся, пытаясь вдохнуть воздух. Отчего-то это давалось с трудом. Когда его взгляд немного прояснился, причину удалось установить без проблем. Ею оказалась нога Цента, которую тот небрежно припарковал на груди страдальца.
– Он жив! – обрадовалась Машка, отстраняя Цента в сторону. – Владик, солнышко, ты как?
– Плохо, – возрыдал тот. – Я ничего не чувствую. Ни ног, ни рук….
– Совсем ничего? – не поверил Цент, после чего коварно наступил ногой на ладонь Владика. Крик, полный боли и отчаяния, опроверг показания пациента.
– Симулирует, – со знанием дела заявил Цент. – Я сразу его раскусил. Давил на жалость, цинично вымаливал больничный и освобождение от подвигов на две недели. Ну-ка вставай, сукин сын полка! Есть у меня к тебе разговор.
С помощью Машки Владик воздвиг себя на ноги, и тут же, с ходу, начал оправдываться. Времени на то, чтобы придумать стоящее алиби, у него не было, да и голова в последнее время соображала неважно и через раз, так что пришлось импровизировать и надеяться на авось. Владик решил напирать на то, что в момент поглощения еды находился в состоянии аффекта, или же был одержим злыми духами. Понимал, что мистическая трактовка произошедшего инцидента вряд ли удовлетворит Цента, но ничего другого на ум не шло. И действительно, только он начал говорить о помрачении, и о том, что слышал глас зловещий и чуял запах серы, как Цент моментально прервал его детский лепет.
– Ты мне только одно скажи, – потребовал он. – Одно, и более ничего. Как у тебя рука поднялась и рот открылся на сухарики со вкусом холодца и хрена? Что ты за человек, раз на святое покусился?
Владик попятился к краю стены, опять планируя спрыгнуть вниз. Там, внизу, бушевало тухлое море, продолжающее накатывать на стены крепости подгнившими волнами. Защитники успешно отражали атаки, великанов уничтожали на подступах, а мелочь забрасывали гранатами или жгли бензином. Огонь теперь вели только прицельно, экономили патроны, поскольку в первые десять минут боя так увлеклись, что израсходовали четверть имеющихся боеприпасов. Владик осознавал, что если упадет в гущу мертвецов, то те, вероятно, загрызут его заживо, но оставаться с Центом было страшнее. Тот грыз его заживо уже полгода, и прекращать это дело не планировал.
– Я спрыгну! – срывающимся голосом закричал Владик, надеясь хоть так припугнуть ведомого местью изверга.
– Не делай этого! – взмолилась Машка. – Владик, одумайся, все хорошо. У всех в жизни бывают черные полосы.
– Не смей навязывать очкарику свое мнение! – потребовал Цент. – А ты, Владик, ее не слушай. Надумал прыгать – прыгай. Это твое решение, ты свободный человек, личность. Не позволяй другим внушать тебе чуждую идеологию.
– Если он спрыгнет, его разорвут на части, – возмутилась Машка.
– Да! – возликовал Цент. – А если не спрыгнет, порвут на куски. Я. Вот как все сложилось-то удачно. Беспроигрышная ситуация.
Владик, разумеется, прыгать не хотел. Но и на стене оставаться ему тоже не жаждалось. Он хотел оказаться где-нибудь в другом месте, подальше от всех этих ужасов, но не знал, как туда попасть и вообще в какую сторону идти. Повсюду был кошмар кромешный, то зомби, то злые люди, и не осталось на всем белом свете тихой гавани, где измученный страданиями программист мог бы обрести безопасный приют. Так что приходилось стоять на самом краю стены и надеяться на чудо – должно же оно хоть раз в жизни произойти.
И чудо произошло. Из клубов порохового дыма выскочил боец и бросился к Центу. Владика он не заметил и слегка зацепил плечом, чего, впрочем, оказалось достаточно. Программист зашатался, издал пронзительный вопль и скользнул вниз.
– Нет! – закричала Машка, хватаясь за сердце.
– Да! – возликовал Цент, хватаясь за банку пива, которую прихватил на складе. Только что понесенную долгожданно-невосполнимую утрату следовало срочно обмыть.
– Они тащат лестницы, – закричал столкнувший Владика боец.
– Что? – ужаснулся Цент, едва не поперхнувшись пивом.
– Лестницы. И вообще там что-то странное. Вам нужно самому взглянуть.
– Хорошо, давай бинокль. Эй, Машка, живо отойди от края, еще свалишься.
Девушка, однако, не послушалась. Она опасно свесилась за стену, после чего стала зачем-то звать Андрея и еще кого-нибудь. Одолеваемый недобрыми предчувствиями Цент подошел ближе и выяснил причину переполоха.
Владик был жив. Коварный программист подлейшим образом не пожелал погибать, вместо чего зацепился за край контейнера и повис над бездной. Снизу его заметили зомби и стали тянуть руки, алча схватить добычу и растерзать на куски. Страдалец скулил и захлебывался беззвучными рыданиями, потому что пальцы его начали разжиматься. Свое-то тело весило немного, спасибо Центу, но вот доспехи тянули вниз как хорошая гиря на шее. Однако тут спасение пришло со стороны возлюбленной. Машка схватила его за руку, Андрей за вторую, и Владика потащили обратно.
– Ну, вот что вы делаете, а? – ворчал Цент, наблюдая за спасательной операцией с огромным неодобрением. – Ну, зачем? Кто вас просил? У меня заветная мечта почти сбылась.
Владика подняли на стену. Он был бледен, неразговорчив и мощно благоухал. Немного придя в себя, полез целовать Машке сапоги и что-то слезно бормотать.
Центу доставили бинокль, и он изучил оперативную обстановку. Боец, прибежавший с докладом, и едва не отправивший Владика в Вальхаллу, оказался прав. Мертвецы тащили лестницы, и не только их. Как оказалось, та тухлая биомасса, что первой атаковала крепость и приняла на себя основное количество боеприпасов, была просто пушечным мясом. За ее спиной, ожидая момента, стоял куда более опасный враг. И теперь некромант бросил его в бой. Идущие второй волной мертвецы разительно отличались от первых. Они были в доспехах, со щитами и какими-то палками, которые Цент сперва принял за копья, и отличались завидной организацией. Зомби первой волны расступались перед ними, давая дорогу. Цент понял, что все, бывшее до сего момента, вообще не являлось штурмом. Легион послал вперед тех, кого не жалко, дабы защитники Цитадели растратили на них патроны. А вот теперь все будет всерьез, потому что наступающие войска второй волны шли не просто для того, чтобы упереться в стену и получить порцию свинца. Они шли на приступ. Для чего, собственно, тащили, в огромном количестве, заранее заготовленные лестницы. Притом лестницы железные, каковые ни сжечь, ни разрушить автоматными очередями, не получится.
– Давайте весь бензин, какой есть! – скомандовал Цент. – Надо их пожечь на подступах. И гранаты тащите. Ну!
Бойцы переглянулись, один из них, выступив вперед, робко доложил верховному полководцу, что гранат осталось всего пятнадцать штук, а бензина две канистры.
– У нас и патроны на исходе, – забормотал он, съеживаясь под свирепым взглядом главнокомандующего. – Для зениток уже нет, для пулеметов, считай, тоже.
Цент отвернулся от докладчика и возвел очи к ночному небу, кусочек которого показался сквозь пороховой дым. Все шло к тому, что отбегался крутой перец. Жизнь, что уж говорить, прожил бурную и небезынтересную, многого добился, потерял немало, оставалось только уйти красиво.
– Надеть доспехи! – рявкнул Цент. – Берите мечи-топоры, и все на стены. Примем бой неравный. Очкарик, вставай, хватит прикидываться соплей. Пробил твой звездный час. До рукопашной дошло. Где твоя булава?
– Она в моей машине, – напомнила Алиса.
– Беги, Владик, за булавой, и с ней возвращайся обратно. Сразимся плечом к плечу с силами ада.
Владик, пошатываясь, опять направился вниз со стены, мешая подниматься бойцам в доспехах и с холодным оружием. Сам думал о том, что у Алисы в машине еще осталось немного бензина, не весь же слили. Если бы изверг не перегородил ворота танком, можно было бы тишком открыть их, и сбежать. Разве что использовать в качестве транспорта сам танк….
Додумать дезертирскую мысль Владик не успел, потому что прямо перед ним непонятно откуда шлепнулся зомби. Грохнулся он с такой силой, что на берсеркера брызнул гной, притом несколько капель попало даже на лицо. Не успел Владик толком испугаться, как неподалеку шлепнулся еще один мертвец. И еще один. Программист задрал голову, пытаясь понять причину падания зомби с небес, и в какой-то момент разглядел огромные черные тени на фоне звезд. Это были очередные конструкты Легиона, летающие монстры, что сбрасывали прямо в крепость тухлый десант. Бросали без парашютов, отчего десантникам никакого вреда не приключалось – умерли они уже давным-давно.
За считанные секунды в крепость насыпалось с полсотни мертвецов. Притом те, полежав немного, начали вставать. Тот, что упал возле Владика, тоже оказался на ногах, уставившись прямо в лицо программисту. Это был даже не зомби, но жуткий монстр, в теле которого мертвая плоть мирно соседствовала с металлом и пластиком. Он тут же вцепился Владику в горло, и программист, потеряв равновесие, повалился на неприятеля. От пережитого стресса и накатившего ужаса у Владика окончательно испортилось пищеварение. Желудок скрутило спазмом, проглоченная в огромном количестве пища пошла обратным ходом.
Поток рвоты обрушился прямо в лицо мертвецу. Тот пытался отмахиваться, закрываться руками, но из Владика исторгалось как из рога изобилия. Тушенка, консервированный горошек, копченая колбаса и сухари погребли под собой мертвеца, забив ему рот и глаза. Зомби дернулся пару раз, и затих. Владик тяжело свалился с него, после чего приподнялся на локте и огляделся по сторонам.
Во дворе кипел бой, и дирижировал им Цент собственной персоной, ради такого случая даже спустившийся со стены. Изверг был в своей стихии – метался меж покойниками, рубая их шашкой с такой силой, что иных разваливал от плеча до копчика. Рядом с ним бились Машка и Алиса, а так же еще с десяток бойцов. Остальные оставались на стенах, продолжая вести огонь по наступающим зомби.
Видя творящийся вокруг него кошмар, Владик испытал вполне разумное желание спрятаться в каком-нибудь безопасном месте, и тихо отсидеться там. Свое участие в битве он исключал по той причине, что не видел, под чьи бы знамена встать. С одной стороны был Цент, истязатель неистовый, от которого страдалец видел только плохое, с другой поджидал Легион, повелитель мертвых и, возможно, демон. Будь в этом конфликте третья сторона, представленная цивилизованными и добрыми людьми, чтящими права человека и уважающими чужие чувства, он бы примкнул к ним. Но таковых на белом свете не осталось. Уцелели только монстры, они-то и сошлись в этом бою, выясняя, кто из них дальше будет творить зло.
Владик уже приготовился уползти на продовольственный склад, зарыться в консервы и не дышать, но тут он увидел такое, мимо чего пройти не смог. Один из мертвецов, коварно подкравшись к Машке сзади, набросился на нее и повалил на землю. Зубы монстра клацали в считанных сантиметрах от лица возлюбленной, а та из последних сил защищала свою жизнь и красоту. И хотя Владик не видел от Машки ни намека на взаимность, он не смог вот так просто проигнорировать это. К тому же у него наконец-то появился шанс делом продемонстрировать возлюбленной, что он не просто какое-то бесполое существо, не какой-то домашний любимец, вроде хомяка, он мужик, самец и защитник.
Владик рванулся в бой с такой яростью, что даже забыл, что в руках нет оружия, в теле нет мышц, а рефлексы заточены только под своевременное нажатие кнопок. Но жизнь возлюбленной висела на волоске, и кто, если не он, защитит ее? И кого, если не его, она впоследствии одарит благодарным поцелуем, ну и, возможно, чем-то большим.
– Машенька, я иду! – заорал Владик. – Я спасу тебя!
Вдруг он застыл на месте, тупо глядя перед собой. Оказалось, что бежит он не в гущу боя, но к гостеприимно распахнутым дверям продовольственного склада. Душа его рвалась на подвиги, но трусливое тело диктовало свои условия. Владик стиснул зубы, не без труда развернул себя в нужном направлении, и опять побежал.
