Сергей Александрович Арьков
Стражи Ирия
– Не забивай себе голову всякими глупостями, – посоветовал добрый друг Цент. – Лучше, раз уж живешь целомудренной жизнью, посвяти себя молитвам и благочестивым думам. Вдруг в этом и заключается твое истинное призвание?
– В чем? – испугался Владик.
– В том, чтобы стать святым. Ну а почему нет? Я велю для тебя скит построить на отшибе, будешь там жить один, светлым помыслам отдавшись. К тебе люд православный станет за отпущением грехов ходить. Будут пред тобой исповедоваться, а ты потом мне рассказывать, кто и что плохого сделал. Ты ведь хотел сменить обстановку, попробовать себя в новой роли. Вот, предлагаю тебе еще один вариант.
– Я, наверное, не смогу, – поспешил отказаться Владик. – Я ведь далек от религии.
– В этом и кроется корень твоих несчастий, – сказал Цент. – Не молишься, не веруешь, крестик даже не носишь. Поэтому бог и не посылает тебе блага.
Владик был уверен, что в его несчастьях виноват вовсе не бог, а кое-кто другой, но промолчал. Спорить с Центом было бесполезно, пытаться что-то объяснит или доказать ему, тоже.
За беседой они успели отшагать по лесной дороге километра полтора. Цент находил все больше признаков того, что люди часто ездили здесь. На это указывали следы от протекторов, отпечатавшиеся в засохшей грязи, обломанные ветви на обочинах, а так же всевозможный мусор – окурки, пивные банки, упаковка от различных продуктов. Где-то впереди их точно поджидало логово выживших. И сигнал, вероятно, отправили именно они. Но вот вопрос – что заставило их выйти в эфир спустя два года после конца света? Почему молчали до того, было ясно. Жизнь ныне опасная, притом опасность исходит не только от мертвецов. Заявить о себе по радио, назвать свои координаты, значило навлечь на свою голову крупные неприятности. Ведь шанс того, что на зов явятся добрые люди, крайне мал. Скорее пожалуют злодеи, дабы отнять всю еду, оружие и баб, а всех остальных пустить в расход. Это Цитадель могла отбить практически любую атаку, но у крошечной группы в пять-шесть голов будет мало шансов в противостоянии с бандой мародеров.
Когда второй километр пути начал подходить к концу, а прогулка по весеннему лесу окончательно перестала доставлять радость, Цент разглядел сквозь деревья какое-то сооружение прямо по курсу. Спустя секунду, его увидел и Владик.
– Что это? – прошептал оробевший программист.
– Не знаю, – ответил князь. – Подберемся ближе. Только не по дороге. Давай за мной.
К объекту приблизились под укрытием густых кустов, сквозь которые выяснили, что видят перед собой забор. Тот был высок, метра три с половиной, но выглядел довольно хлипким. Состоял он из листов тонкого профилированного металла, и вряд ли мог выдержать массированную атаку мертвецов. Судя по всему, строители сего ненадежного укрепления рассчитывали исключительно на то, что в лесной глуши зомби их не найдут.
– Там, похоже, ворота, – сообщил Цент, указав направление пальцем. – Давай подползем ближе. Только смотри, не отсвечивай. Примут за зомби, и пристрелят. Хорошо, если одного тебя свинцом обогатят. Но ведь они и меня могут зацепить.
Два отважных героя осторожно подобрались к воротам. Над ними возвышалась дозорная вышка, кривая и косая, собранная на сварке и болтах из различного металлолома, но она оказалась пуста. Стояла странная неестественная тишина, совершенно не свойственная человеческому поселению. Люди на то и люди, что всегда производят шум. Иначе не умеют. Цент знал это на собственном горьком опыте. Ему в жизни однажды не повезло с соседями. Те оказались ну очень шумными, день и ночь выясняли отношения. Глава семейства все время орал, его законная супруга визжала, не умолкая, еще у них были дети, и те тоже ртов не закрывали. Страдающий Цент долго все это терпел, дольше, чем обычно. Целых три дня. А потом пошел к соседям в гости. Его визит оказал благотворное влияние на шумную семейку. С тех пор из их квартиры не долетало ни единого звука. Тишина продолжилась даже после того, как с членов шумной семейки сняли гипс. Цент умел находить с людьми общий язык, всегда знал, к какому индивиду какой подход требуется. Иному достаточного показать кулак в профиль, другого же необходимо долго и упорно бить ногами, а в особо запущенных случаях регулярно проводить повторные процедуры.
Осмелев, Цент и Владик вышли на дорогу перед воротами. Никто не следил за ними со стен, никто не приветствовал их, никто не пытался прогнать. На стенах было пусто, на дозорной вышке тоже.
Ворота были распахнуты настежь, гостеприимно приглашая входить и не стесняться. Цент, в общем-то, был не из стеснительных, привык в гостях вести себя как дома. Особенно, когда являлся в гости незвано, ко всяким лохам, забывшим заплатить братве налог за право жить и работать. Вот у них дома бывший рэкетир вообще не стеснялся – все ломал, крушил, что понравилось, то рассовывал по карманам. С самими хозяевами тоже не церемонился: кого с ноги по ливеру, кому паяльник в известное место, кому деревянной скалкой по пальчикам – на-на-на! Очень любил Цент в благословенные девяностые ходить в гости без приглашения. Обожал делать людям сюрпризы. Они как его видели, так аж в лице от счастья менялись. Иногда в буквальном смысле. Один жадный коммерсант нарочно сделал пластическую операцию, чтобы карающая длань организованного криминала до него не дотянулась. Думал остаться неузнанным, документы себе новые выправил. Уже собрался из страны сдернуть. Но Цент настиг его прежде. Ни новое лицо, ни новые документы не помогли. Жадный коммерсант был подвергнут зверской пытке и умучен насмерть, ибо нет греха страшнее, чем за крышу не заплатить. Этак один не заплатит, второй, а на что конкретным пацанам красиво жить? Или что же, эти потерявшие совесть жадные коммерсанты хотели, чтобы конкретные пацаны шли работать грузчиками да сторожами? Да за одно только это убить мало, ибо для работы создан лох, а конкретный пацан, он сотворен для иных дел.
За воротами, как на ладони, раскинулась вся территория колонии, благо та была небольшой и компактной. По оценке Цента, проживать здесь могло не более двадцать человек, на что указывало количество жилых домиков. Тех было пять, они стояли в ряд вдоль забора, имели незначительные габариты, но были возведены на совесть и явно с применением прямых рук. В качестве строительного материала обитатели колонии использовали обычный силикатный кирпич, которым, вероятно, поживились где-то неподалеку. Двускатные крыши покрыли листами профилированного металла, вставили в проемы пластиковые окна и железные двери, и решили, что теперь у них все будет хорошо.
Помимо пяти явно жилых домиков на территории имелось еще одно строение – больше прочих, с глухими высокими стенами, и крышей с бойницами, явно приспособленной для ведения обороны. На это же указывал накрытый брезентом крупнокалиберный станковый пулемет, установленный там и направленный дулом в сторону ворот. Судя по всему, обитатели колонии предусмотрительно оборудовали крепость внутри крепости, и в случае прорыва внешнего периметра, люди могли спрятаться там, подняться на крышу и дать отпор силам вторжения, будь то мертвецы или живые агрессоры.
Весь небольшой двор колонии был заставлен транспортом, какими-то бочками под наспех сооруженным брезентовым навесом, ящиками с загадочным содержимым, и дырой колодца, который начали рыть, но так и не успели довести дело до конца.
В общем, за воротами не оказалось ничего необычного, что-то в этом духе Цент и ожидал увидеть. А вот что действительно стало для него необъяснимым сюрпризом, так это полное отсутствие людей. Вкупе с настежь распахнутыми воротами это выглядело весьма странно и даже подозрительно.
– Дома, вроде бы, никого, – заметил князь, держа дробовик наготове. Кто знает, что это за место, и не является ли все это чьей-то изощренно расставленной ловушкой?
Владик тоже заглянул в распахнутые ворота, увидел пустую колонию, и тут же был охвачен недобрыми предчувствиями. По всему было видно, что люди обосновались в этом месте надолго, если не навсегда, они возвели капитальное жилье, начали рыть колодец, чтобы обеспечить себя водой. Возможно, где-то за забором, в лесу, у них даже были огороды. Никто по своей воле не будет обживаться на каком-то месте, а потом бросать его без видимой причины.
А причин, на первый взгляд, и впрямь не было. Владик нигде не видел последствий боя, да и ворота были не взломаны, а именно открыты. Кто бы ни напал на колонию, орда зомби или живые бандиты, после этого остались бы многочисленные и хорошо заметные следы.
– Что здесь произошло? – тихо спросил Владик, робко выглядывая из-за широкого плеча спутника. – Где все люди?
– По грибы ушли, – проворчал Цент. – Что глупые вопросы задаешь? Я тут впервые, как и ты. Сейчас пошарим, поразведаем. Глядишь, что-нибудь и выясним.
– Хорошо ли это – шарить в чужом доме? – засомневался Владик. Тревожила его не моральная сторона вопроса, а возможность внезапного возвращения хозяев колонии. Те вряд ли запрыгают от радости, когда узнают, что какие-то бродяги без спроса рылись в их вещах.
– О том, что такое хорошо и что такое плохо, предоставь судить людям, более мудрым, нежели ты, – посоветовал слуге Цент. – Здесь требуется могучий интеллект, коим ты, очевидно, не обладаешь. Твой удел не размышлять о сути бытия, а копать землю и помалкивать.
Возражать монарху Владик не стал. Знал прекрасно, каково это – спорить с Центом. Ты ему слово, он тебя битой – вот и вся дискуссия.
– Но если мы начнем рыться здесь, и внезапно вернутся хозяева, они могут неправильно все понять, – все же дерзнул сообщить землекоп. Волновался Владик не за сохранность чужого имущества, а за свое здоровье. Кто знает, как принято наказывать воров в этой колонии? Возможно, их, без лишней волокиты, убивают на месте? Или гуманно избивают до состояния первой группы инвалидности, после чего выбрасывают за ворота, дабы те домучились и опочили на воле.
– Сомневаюсь, что нам стоит опасаться внезапного возвращения хозяев, – высказал свое профессиональное мнение Цент.
– Почему ты так думаешь? – встревожился Владик. – Ты что-то знаешь?
– Тут и знать нечего. По своей воле они не бросили бы свой дом и не сбежали всем составом. Притом бежали так прытко, что забыли даже ворота запереть. Или не посчитали нужным, поскольку не планировали сюда возвращаться.
– Что могло заставить людей поступить так? – содрогнулся Владик.
– Либо что-то, представляющее реальную и неслабую опасность, либо же что-то, внушающее невыносимый ужас, – обозначил круг подозреваемых Цент. – Есть еще одна версия, согласно которой местные обитатели подверглись массовому сумасшествию и, лишившись рассудка, убежали в лес на верную погибель. Но этот вариант я предлагаю не рассматривать в силу его маловероятности.
А вот Владик, как раз, предпочел бы, чтобы верной оказалась версия с массовым помешательством. Потому что все остальные объяснения исчезновения людей рождали ледяную стужу в его кишечнике. Страшная опасность или необоримый ужас – даже не скажешь, что хуже.
Впрочем, Владик тут же придумал еще одно объяснение, согласно которому людей вынудило бежать что-то одновременно дьявольски опасное и невыносимо кошмарное. И это что-то до сих пор может бродить поблизости.
– Ладно, что на пороге стоять? – пожал плечами Цент. – Пойдем, поглядим, что да как. Авось хоть поживимся чем-нибудь. Ведь стыдно возвращаться с задания с пустыми руками. Мне, князю, стыдно. Самодержцу свой имидж ронять нельзя, потом поднимать замучаешься. Тебе-то, конечно, все равно, падать-то ниже некуда, но, глядишь, явишься с богатыми трофеями, какая-нибудь страшная и глупая баба проявит к тебе интерес. Хотя, настолько страшных и глупых баб я в Цитадели не видел. Ну, может, прячется где-нибудь одна, людям на глаза показаться стесняется. Вот она-то тобой не побрезгует. Только ты, очкарик, учти, что у нас, в Цитадели, уровень духовности находится на самом высоком уровне, и половые связи вне брака для крестьянского сословия строго запрещены. Хочешь секса – будь добр оформить все официально. И не забудь о брачном налоге.
– Что это такое? – простонал программист.
– А ты не в курсе? Как же так можно? Я, значит, законы издаю, тружусь, потею, на пределе сил их из себя исторгаю, а ты о них даже не знаешь. Для кого законы-то? Не для меня же. Я, венценосный правитель, выше всякого закона стою. А ты, крестьянин землеройной ориентации, должен знать, что согласно княжескому, то есть моему, постановлению, каждый, решивший вступить в брак, обязан уплатить в казну брачный налог.
– И каков он? – спросил Владик, хоть и сомневался, что эта информация ему пригодится. Даже некрасивые и глупые девчонки, которых в Цитадели, на самом деле, хватало, не проявляли к нему интереса.
– Налог невелик. Для крестьян, если по тушеночному курсу, тридцать банок, для горожан двадцать банок, придворный люд, гвардейцы и поисковики от налога освобождены.
Тот факт, что самый большой налог полагалось платить самым бедным и бесправным, то есть крестьянам, Владика не удивил. В его родной стране так было со дня ее основания. Программиста поразил размер налога. Тридцать банок тушенки – настоящее богатство. Простому крестьянину не заработать столько и за пять лет.
– Не слишком ли много? – осторожно спросил он у князя.
– Зато разводов не будет, – заметил Цент. – С таким налогом сто раз подумают, прежде чем жениться, все взвесят, оценят, друг к другу присмотрятся. Семья – ячейка общества. Если семья крепкая, то и с обществом порядок. А если сегодня под венец, а завтра на развод, то далеко ли тут до анархии и смуты? А оно мне надо? Лично я за стабильность, но за правильную стабильность. Это когда я стабильно ем шашлык и плов, стабильно сплю до обеда и стабильно руковожу державой, не вставая с дивана, а ты стабильно ишачишь в поле с утра до вечера, за что стабильно получаешь миску баланды и не жалуешься на жизнь. Вот такая стабильность по мне. Да и ты, я думаю, доволен. За пределами Цитадели тебя давно бы уже мертвецы умяли, а так живой, не чихаешь, мышцы на лопате накачал. Ведешь здоровый образ жизни, не то, что раньше, когда сидел за компьютером, портя зрение и подвергая свои детородные органы электромагнитному облучению.
Ведя беседу, князь и его верный холоп добрались до жилых домиков, где выяснили, что все двери в них распахнуты настежь, будто люди покидали свои жилища в большой спешке. Цент сунулся в один из домов, и обнаружил внутри полный порядок. Кровати были застелены, одежда висела на вешалках, личные вещи находились в тумбочках, куда Цент не побрезговал сунуться. На столе стояло несколько чашек с давно остывшим чаем, а на тарелке лежали бутерброды с копченой колбасой. То есть, колбасой это было раньше, а теперь оно превратилось в нечто черное и дурно пахнущее.
У Цента создалось впечатление, что люди в доме спокойно сидели и пили чай с бутербродами, а затем вдруг встали и ушли. Совсем ушли. Ушли, в чем были, не взяв ничего из личных вещей.
– Есть там кто-нибудь? – прозвучал снаружи голос Владика.
– Живых нет, – откликнулся Цент.
– А мертвых? – трусливо проскулил землекоп.
– Мертвых тоже. Но если не перестанешь задавать глупые вопросы, один зверски растерзанный труп здесь может появиться запросто.
В остальных домиках их ждала та же картина, что и в первом. Все осталось на месте. Люди покинули колонию, не взяв с собой даже оружия.
– Да куда их черт понес? – проворчал Цент, выходя наружу из последнего дома. Не осмотренным оставалось лишь укрепленное строение с пулеметом на крыше, но князь подозревал, что увидит в нем ту же картину.
– Может, кто-то взял их в плен? – озвучил непродуманное предположение Владик.
Цент даже не стал комментировать очередную глупость, исторгнувшуюся из уст холопа. Пленные появляются после сражения, а здесь никаким сражением не пахло.
– А вдруг это какой-то вирус? – брякнул Владик. – Началась эпидемия, и люди сбежали, чтобы не заразиться.
– Если бы тут вспыхнула эпидемия какой-то серьезной заразы, они бы перемерли все, и опомниться не успели, – успокоил программиста князь. – Хватит уже гадать. Нужно искать улики. Так, иди, посмотри, что вон в тех ящиках, а я пока проверю последний дом. Да гляди, если найдешь чипсы, сухарики или тушенку, не вздумай есть их. Вдруг тут и правда свирепствует какая-то зараза, еще заболеешь, чего доброго, и чем мне тогда тебя лечить? Горчичников нет, зеленки нет. Придется добить во избежание мучений. Так что ты уж себя береги, абы что в рот не суй.
Отправив Владика на задание, Цент вошел в здание, дверь в которое была хоть и прикрыта, но не заперта. Обыск не занял много времени, благо постройка была небольшой. Наталкиваясь на запертые двери, Цент, не раздумывая, пускал в ход дробовик. В одной кладовке оказался склад боеприпасов, которые не сильно заинтересовали князя. Зато когда отстрелил замок на второй двери, и распахнул ее ударом ноги, понял, что поездка была не напрасной.
Это был склад продовольствия, притом не абы какого, а самого лучшего. В ящиках оказались разномастные консервы, в мешках сухари и чипсы. Обнаружилось также спиртное. Пива, к сожалению, не было, но из коньячной бутылки князь, не удержавшись, сделал богатырский глоток.
– Тут, пожалуй, прицеп нужен, или даже грузовик, – задумчиво почесывая бороду, прикинул лидер нации. – В тачку все не влезет, а что-то бросать не хочется.
В последнем помещении обнаружилась радиостанция, с которой, вероятно, и был отправлен сигнал с координатами. Цент равнодушно осмотрел аппарат, затем поднял взгляд на стену, где на четырех кусках синей изоленты висела большая карта местности. Князь сразу обнаружил на ней колонию, благо та была отмечена красным кружочком и подписана как «база». Но не это заинтересовало Цента, а еще два красных кружочка, которые подписать поленились. Судя по всему, в отмеченных местах находилось что-то важное, нужное или вкусное.
– Все интереснее и интереснее, – пробормотал Цент, сорвав карту со стены и разложив ее на столе, с которого предварительно спихнул радиостанцию. – И что же это у вас тут за отметки?
Глава 4
Явившийся Владик застал Цента за нетипичным для того занятием. Князь навис над столом, склонившись над какой-то картой, по поверхности которой медленно водил пальцем и что-то бормотал себе под нос.
– Я все проверил, – привлек княжеское внимание Владик.
– Что? – не поворачивая головы, спросил Цент. – Что ты проверил?
– Ну, те ящики.
– И что в них?
– Какие-то детали, я не разобрался.
– Что еще от тебя ждать? Ты в равной степени слаб как в точных, так и в гуманитарных дисциплинах.
– А ты что-нибудь нашел? – спросил раскритикованный программист.
– Конечно. Я же не ты. Если я отправляюсь на поиски трофеев, то всегда что-то нахожу. Притом что-то нужное и полезное. В частности, нашел оружие, нашел еду, и, самое главное, нашел эту карту.
– Что за карта? – полюбопытствовал Владик, подходя ближе к столу.
– Карта непростая, с отметками. Видишь кружочек? Это колония. А тут еще два кружочка. Понимаешь, да?
– Нет, – честно признался Владик.
– Однообразный крестьянский труд ускорил процесс деградации твоего мозга, – констатировал князь. – Как же ты не понимаешь – там что-то есть. Что-то классное. Возможно, здесь, – Цент ткнул пальцем в один из кружочков, – расположен огромный склад консервов. А здесь, – он переместил перст к соседнему кружочку, – нас ждут грандиозные запасы пива.
Владику показалось, что Цент злоупотребил фантазированием, и насочинял того, что вряд ли сбудется. Лично Владик полагал, что ехать в обозначенные на карте места вообще не нужно, потому что нет там ни консервов, ни пива, зато обязательно есть что-нибудь ужасное и смертоносное.
– Там ведь может быть опасно, – робко намекнул он. – Вдруг это ловушка?
– Откуда в тебе столько неистребимого пессимизма? – изумился Цент. – Везде тебе, прыщавому, видятся опасности, ловушки, подвох. Нет бы, просто взять и рискнуть, вместо того, чтобы ныть и трястись.
– Я не люблю рисковать, – признался Владик. – Это не мое.
– Вот поэтому ты и являешься жалким землекопом. Не спорю, сломя голову кидаться в пекло, это безрассудство. Но иногда просто необходимо пойти на риск. Кто не рискует, тот землекоп. Хочешь до старости в поле горбатиться?
– Нет, не хочу.
– И не будешь. Не дотянешь ты до старости. Это все враки, что физический труд и свежий воздух даруют здоровье и долголетие. Хронические заболевания они даруют. У тебя еще ничего такого не проявилось? Грыжа там, артрит, язва двенадцатиперстной кишки?
– Нет, я здоров! – испуганно выпалил Владик.
– Надолго ли это? – покачал головой князь. – А ведь не будь ты таким трусом, мог бы стать поисковиком или даже гвардейцем. Работа почетная, и грыжу на ней не наживешь. Девки, опять же, интерес проявляют. Любят они крутых и отчаянных парней. А землекопов не любят.
– Я это знаю, – проворчал Владик.
– Раз знаешь, то начинай уже меняться. Желательно в лучшую сторону, хотя у тебя другого пути нет. Ибо хуже уже некуда.
Просто так покинуть колонию и отправиться к обозначенным на карте точкам, было нельзя. Цент даже мысли не допускал, что можно уехать, бросив на произвол судьбы весь запас провизии на складе. А вдруг кто-нибудь еще будет проезжать мимо и заглянет на огонек? И, утратив остатки стыда, присвоит себе чужие трофеи. Как потом с этим жить? И зачем?
План по спасению консервов разработал Цент, а осуществлять его выпало Владику. В лесу, метрах в ста от колонии, они нашли яму неизвестного происхождения, куда Владик перетаскал все коробки и мешки с продовольствием. Затем из колонии взяли несколько досок, накрыли ими яму, а сверху забросали сухой листвой.
– Теперь мое сердце спокойно, – заявил Цент, любуясь тайником.
Едва держащийся на ногах изможденный Владик бессильно привалился спиной к дереву и смахнул со лба литр пота. Пока таскал сокровища, чуть богу душу не отдал. И не потому, что ящики и мешки были такими уж тяжелыми. Просто князь, в целях экономии времени, приказал ему перемещать грузы исключительно в режиме бега.
– Теперь, следуя веками установленной традиции, следовало бы устранить всех свидетелей, знающих о месте сокрытия клада, – заметил Цент. – Но я верю, что ты не проболтаешься. Так ведь, Владик? Поклянись, что никакая, даже самая дьявольская пытка, не вырвет из твоих уст эту информацию.
– Я буду молчать! Клянусь!
– Молодец. И надеюсь, мне не нужно тебе напоминать, сколь ужасная кара ожидает клятвопреступников.
– Никому не рассажу! – потея пуще прежнего, заверил князя Владик.
– Хорошо. Не хотелось бы рыть вторую яму для сокрытия тела. Идем, очкарик, нас ждут веселые приключения.
Ворота в колонию Цент по-хозяйски прикрыл, хоть и не планировал возвращаться сюда. Здесь оставалось некоторое количество трофеев, но их полностью обесценивало огромное расстояние до Цитадели. Отправлять в колонию поисковиков было нецелесообразно – больше топлива пожгут, чем добра добудут. Что же касалось припрятанного продовольствия, его можно было забрать на обратном пути. Следовало только подыскать прицеп или сразу грузовик – вдруг это не единственная добыча, и впереди их ждет обретение новых невиданных богатств?
На трассу вернулись нескоро. Шли медленно, наслаждаясь тишиной и свежим воздухом. Цент двигался порожняком, а Владик, надрываясь, тащил огромную сумку, набитую провиантом. Поскольку почти все запасы, взятые в дорогу из Цитадели, прожорливый князь успел уничтожить за два неполных дня, они решил пополнить их, пока есть возможность.
Автомобиль ждал их там же, где они его оставили. Изнемогший Владик загрузил трофеи в багажник, а князь, в это время, сверял взятую в колонии карту с дорожным атласом, который был у них в машине.
– Ну, тут, вроде бы, все близко, – задумчиво протянул Цент, водя пальцем по карте. – Должны засветло успеть. Не хотелось бы лазать в сумерках по незнакомым местам.
Владику этого хотелось еще меньше. Правда, он не знал, что рождает в нем больший страх – перспектива ночной разведки или вообще вся эта затея с поиском сокровищ. Ведь люди в колонии могли обозначить на своей карте отнюдь не те места, где хорошо и безопасно, а как раз наоборот. Что, если там их поджидает невиданная концентрация зомби, или еще какая-то напасть? Обладай Владик правом принимать решения, он бы прямо сейчас повернул обратно в Цитадель. Тем более что порученное ему задание он выполнил в полном объеме: нашел источник радиосигнала, произвел разведку, не обнаружил на месте ничего опасного или интересного. Можно с чистой совестью возвращаться домой с докладом. Но, к несчастью, решения принимал не он, а хитро просочившийся в его машину князь.
– Может, попытаемся связаться с Цитаделью по рации? – предложил Владик.
– Зачем? – спросил Цент, вместе с картами усаживаясь на водительское сиденье.
– Ну, доложим обстановку, – ответил Владик, тоже забравшись в салон.
– А что мы будем докладывать?
– Расскажем про найденную колонию.
– Про колонию, из которой таинственным образом пропали все люди? Нет, оператор персональной лопаты, прежде чем с кем-то связываться, мы должны все выяснить. Разве тебе не интересно, что произошло с обитателями колонии?
– Немного, – соврал программист. В действительности, любопытство его не мучило. Владик и так был уверен, что с людьми произошло что-то невообразимо ужасное, а мелкие подробности его не интересовали.
– Да ладно, не трясись, – добродушно посоветовал Цент, и осчастливил спутника воодушевляющей затрещиной. – Сейчас проверим отмеченные на карте места, и, если там ничего интересного, рванем домой. Понимаю, ты истосковался по работе в поле, по простому крестьянскому низкооплачиваемому труду, по отсутствию перспективы карьерного роста. Ты успел основательно привыкнуть ко всему этому. Стабильность существования пришлась тебе по душе. И это можно понять. Живешь ведь как у Христа за пазухой. С утра в поле, взял лопату, и пошел землицу ковырять. Тихо, спокойно, безопасно. Счастье – одним словом. А тебе, как счастливому, и часов наблюдать не надо. Рой землю, пока темнеть не начнет. Как начало смеркаться, ползешь в свою конуру, съедаешь невкусный ужин и ложишься спать. Только веки сомкнул – уже утро. И все по новому кругу. Раз за разом. До самой смерти. К этакой благодати трудно не привыкнуть. Когда-то почти весь мир так жил, а теперь лишь немногим выпадает подобное счастье. Ты везунчик, властелин прыщей, каких еще поискать. Знаешь об этом?
– Знаю, – произнес Владик мрачным тоном. Выражение лица у него тоже было безрадостное. Понятно, что Цент издевался над ним, но вдвойне больнее было от того, что злой князь говорил неприятную правду.
В который уже раз во Владике вспыхнула твердая решимость коренным образом изменить свою жизнь к лучшему, но, как и прежде, он не знал, с чего начать и в каком направлении двигаться. Если бы только кто-нибудь подсказал ему, что делать, а еще лучше – помог начать новую жизнь, Владик был бы бесконечно благодарен тому благодетелю. Но пока что рядом с ним находился только Цент, а тот, помимо по шее, мог дать только один совет – не будь лохом, развивай крутость. Нет бы, расписать все поэтапно, по пунктам, сделать подробную инструкцию. Нужно ли для прокачки крутости выполнять цепочки заданий, делать локальные и ежедневные квесты, развивать репутацию с фракциями, или та достигается иными путями? Хорошо бы был подробный учебник – «Крутость для чайников».
– Не грусти, лицо с прыщами, все наладится, – усмехнулся Цент, пожаловав слуге повторную затрещину. – Поехали искать тушенку и пиво. Глазом не успеешь моргнуть, как вновь окажешься в поле с любимой лопатой.
Владик вздрогнул после этих слов, потому что глазом можно не успеть моргнуть и в иной ситуации. Идешь себе такой беспечный, а из кустов на тебя бросается зомби. И не успеешь глазом моргнуть, как уже ни глаз, ни носа, но губ – все лицо до костей обглодано, а мертвец уже твой череп расковыривает, чтобы добраться до вкусного мозга.
Обозначенные на карте места действительно располагались недалеко… в масштабах вселенной. На деле же, до ближайшей точки пришлось пилить добрых три часа. Процесс поиска так же усугубился тем, что искомые объекты располагались не вдоль трассы, а непременно в каких-то дебрях. Дороги, соответственно, к ним вели паршивые, ни на каких картах, разумеется, не обозначенные. Поворот, ведущий к первой точке, наши только с третьей попытки, дважды съездили не туда, притом один раз умудрились застрять в настоящей трясине, раскинувшейся посреди грунтовки. Полчаса многострадальный Владик выталкивал автомобиль из грязевой ловушки, истерзав себя сим сизифовым подвигом, пока Цент не включился в процесс, не наломал сосновых лап и не подсунул их под колеса. После этого полный привод показал свою силу – автомобиль ранул с места, выбрасывая из-под колес килограммы грязи и сосновых иголок, и все это прямо в лицо Владику. Того так ядрено окатило, что он превратился в грязевика. Из-под толстого слоя стекающей с него землицы, торчали только большие влажные глаза, полные страданий.
Затем еще минут сорок ушло на то, чтобы найти источник воды и отмыться. Пускать в салон нечистого денщика Цент не пожелал, вместо этого посоветовал пойти и поискать водоем, а если не найдет, то новое место для жительства, ибо грязнулям в крутой тачке не место. Владик наугад побрел в заросли и, по счастливому стечению обстоятельств, вскоре наткнулся на крошечный ручеек, приведший его к роднику. Вода в нем была ледяная, у Владика от холода несколько раз судорогой сводило руки, но он, тем не менее, выстирал одежду и совершил омовение. А когда уже собрался уходить, заметил на берегу огромные звериные следы.
Дикий ужас объял Владика, ибо он сразу понял, кто наследил у водопоя. Такими огромными лапами обладал лишь один зверь в этих широтах – медведь. А сколь опасны медведи, и сколь опрометчиво поступает тот, кто злит их, Владик недавно убедился. Посему программист поспешил удалиться, пока не явилось ужасное животное.
Владик вернулся к машине чистым, но ему пришлось топать к роднику повторно – Цент вручил ему пустую баклажку и велел принести воды, ибо где-то когда-то вычитал, что питие из родников дарует телесную мощь.
– Там медвежьи следы, – сообщил Владик.
– Если попадется медведь, волоки мохнатого сюда, – приказал безрассудный князь. – У меня к их племени кровные счеты.
– Мне бы ружье, – взмолился Владик.
– Ружье не дам. Мне медведь нужен живым. Можешь его палкой оглушить. Палку сам найдешь.
Поскольку Владик крепко сомневался в том, что палка является эффективным оружием против любого зверя, крупнее хомяка, отягощать себя ею он не стал. К счастью, медведь так и не явился на водопой, и программист благополучно набрал воды для изверга.
