Сергей Александрович Арьков
Стражи Ирия
– Я нечаянно, – бурно покраснев, пробубнил Владик.
– Здесь не за что извиняться. В том, что я слышу твои мысли, твоей вины нет. Пожалуй, в данном случае, именно я проявляю бестактность, вторгаясь в твой разум.
– Понимаете, обычно я не такой, – все же начал оправдываться Владик. – Просто я так давно одинок. Это так тяжело, что поневоле начинаешь думать только об этом.
– Вижу, в последние годы у тебя не самая сладкая жизнь, – заметила девушка. – Ты голодаешь, пребываешь в состоянии воздержания, терпишь муки от… Цента. Верно? Так ведь его зовут?
Владик кивнул головой. Уж прочесть имя изверга в его голове богине явно не составило труда – оно было выжжено каленым железом прямо на сером веществе его многострадального мозга.
– Этот Цент, он ведь страж Ирия? – прищурившись, спросила собеседница.
– Кто? – выпучил глаза Владик. Подобный титул он слышал впервые. Цент являлся профессиональным извергом, мучителем и терзателем, но вот был ли он каким-то там стражем?
– Он владеет небесным оружием, – пояснила богиня. – Это оружие стражей Ирия.
– А, вы о секире, – сообразил Владик. – Он заполучил ее в….
Тут программист осекся, потому что понял, что договорился до опасных вещей. Цент добыл секиру, убив какую-то древнюю богиню. И он, Владик, тоже принимал некоторое участие в этом деле. А что, если убитая богиня приходилась его собеседнице лучшей подругой, или, что еще хуже, близкой родственницей?
– Это была моя сестра, – спокойно произнесла девушка.
Владик вспотел и нервно всхлипнул. Оправдались его худшие опасения.
– Знаете, я к этому не имею никакого отношения, – промямлил он, вытирая о штаны потные ладони. – Меня туда Цент притащил силой. И это он все сделал….
– Я знаю, – прервала его лепет богиня. – Но даже если бы ты убил ее, я не стала бы на тебя гневаться.
– Правда? – удивился Владик. – Но ведь она была вашей сестрой….
– Сестры бывают разные, – поморщилась девушка. – Мы, откровенно говоря, никогда ее не любили. Скажу больше, я благодарна тебе и твоему приятелю за то, что вы избавили нас от Скорби.
– От кого? – не понял Владик.
– От Скорби. Так ее звали. Я, кстати, Мгла. Есть еще Погибель, я познакомлю тебя с ней позже. Четвертую нашу сестру нарекли Кручиной, но она давно покинула нас. Стражи Ирия убили ее в древние времена. Вот она была славной, о ней я горюю. А Скорбь – нет ее, и хорошо.
Из всего, что он услышал, Владик вынес главное – его хотят познакомить с какой-то особой по имени Погибель. Как ни странно, но Владик совершенно не рвался заводить себе подругу с подобным именем. Да и вообще, судя по именам, его собеседница и ее сестрицы вряд ли представляли добро и свет.
Заметив, что Владик продолжает стоять столбом, Мгла указала ему пальчиком на свободный стул подле себя, и предложила:
– Присаживайся к столу, не стесняйся. Хоть ты уже и успел основательно позавтракать, но, кто знает, вдруг твой аппетит вновь напомнит о себе.
Богиня как в воду глядела. Едва Владик оказался за столом, и обнаружил в опасной близости от себя манящие яства, он вновь ощутил желание подзаправиться. Программисту стало страшно. Похоже, психологическая травма, обретенная на почве устроенного Центом голодомора, перешла в хроническую фазу и дала осложнение на всю голову. Он только что опустошил огромный стол, поглотил килограмм восемь еды, а рука опять тянется к тарелке. Так недолго обожраться до летального исхода.
Владик постарался взять себя в руки и перестать глазеть на искушающие его яства. Вместо этого он обратился к радушной хозяйке.
– Скажите, – робко спросил он, – а вы действительно боги?
– Смотря на то, что ты подразумеваешь под этим словом, – пожала плечами Мгла. – В твоем нынешнем понимании бог это скорее некая абстрактная величина, некая идея. Для удобства восприятия этой абстракции придумывается материальный облик, место проживания, черты характера. Как всякая идея, идея бога развивается, изменяется, усложняется или упрощается, в зависимости от необходимости. Для примитивного человека бог, это высеченный из пня идол или намалеванная на доске физиономия. Для философа бог, эта идея, сложная, подчас объясняющая все на свете. В эту идею наваливают все, до кучи – и природу, и естественные законы мироздания, и социальные процессы, необъяснимые в данный исторический период времени. А кто-то просто говорит, что никакого бога нет, и он тоже прав: ведь если бог, это идея, а данная идея не царит в твоей голове, то бога для тебя действительно нет.
Владик скорее причислял себя к последней категории. Он никогда не был религиозен, не верил в богов, и вообще не интересовался данной темой. И вот, по иронии судьбы, он оказался нос к носу с настоящим всамделишным божеством.
– Мы же, как видишь, существа иного рода, – продолжила Мгла. – Мы материальны, мы существуем, притом существуем сами по себе. Наши характеры не меняются в зависимости от желаний верующих, и вообще, скажу тебе по секрету, нам глубоко безразлично, верит в нас кто-то или нет. Ваши предки когда-то называли нас богами, но вкладывали в это слово несколько иной смысл, чем ныне. Мы ведь жили среди людей, общались с ними, помогали ими или вредили, даже вступали в браки. Поэтому для твоих предков понятие бога было вполне конкретным. Бог живет вон в том тереме, или в той роще, или на той горе. Это не какая-то идея, а вполне конкретное существо. И это существо такое, какое есть само по себе, а не такое, каким ты его представляешь.
– Это вы создали людей? – спросил Владик, одним глазом косясь на тарелку с салатом. Она так и манила его к себе, так и требовала, чтобы он зачерпнул полную ложку и отправил себе в рот.
– Не только людей, а весь этот мир. Когда мы пришли сюда, здесь не было ничего, лишь мертвая каменная глыба плавала в черной пустоте космоса.
– А откуда вы пришли?
– Из нашего родного мира. Он называется Ирий. Впрочем, не уверена, что Ирий и есть наша родина. Возможно, мы создали когда-то и его, придя из иного места. Но мне об этом ничего не известно. Вероятно, правду знают старшие боги. Но эти ребята не из болтливых.
Владик собрался с мужеством, и задал главный вопрос, который у него вызрел:
– Если вы создали людей, почему теперь хотите их уничтожить?
Мгла поморщилась, взяла с тарелки кисточку винограда, и неспешно объела ее, не глядя на собеседника. Владик уж было подумал, что коснулся какой-то запретной темы, но богиня, покончив с виноградом, заговорила спокойным голосом:
– Прежде всего, тебе следует знать, что тот мир, в котором ты родился, лишь жалкая и бледная тень новорожденного мира. От его былого богатства и разнообразия не осталось и следа. Откровенно говоря, я до сих пор пребываю в изумлении на тему того, во что вы умудрились превратить Землю. Сколь прекрасной и чистой она была вначале, столь же унылой и серой стала теперь. Это, конечно, началось не вчера. Вы, люди, планомерно, век за веком, превращали созданный нами рай в токсичную помойку, и в итоге сделали это. Да вы и сами это понимаете. Ведь вам самим противен ваш собственный, вами созданный, мир. Разве не так?
– Ну, до зомби-апокалипсиса он мне противен не был, – промямлил Владик.
– Неужели? – приподняла брови Мгла. – Тогда по какой причине ты постоянно пытался сбежать из него в другие миры? Почему предпочитал виртуальную реальность реальности реальной? Вспомни, с какой радостью ты погружался в очередное игровое приключение, и с каким отвращением ты отрывал себя от этого приятного занятия, чтобы заняться какими-то делами в этом мире.
Тут богиня попала в точку. Все было именно так, как она сказала. Владик был счастлив только в мире игры, а вот реальная жизнь приносила мало радостей, в основном изматывая рутиной и принуждая к неинтересным или зачастую неприятным действиям.
– Ну, игра на то и игра, чтобы доставлять удовольствие, – заметил Владик. – Если игра будет скучной, никто не захочет в нее играть.
– А жизнь? – спросила Мгла.
– Что – жизнь?
– Жизнь, разве, не должна быть такой же? Разве не должна она быть интересной и приносить удовольствие? Ведь будь она серой и унылой, будь однообразной и безрадостной, кто бы захотел жить такую жизнь?
– Ну, тут-то выбора нет, – вздохнул Владик. – Какая жизнь есть, такую и приходится жить.
– Но она не была такой, – возразила богиня. – Вы, люди, сами создали себе ад, в котором теперь мучаетесь, который ненавидите, но продолжаете свято хранить его нерушимость.
– Ну, а вы-то куда смотрели? – довольно дерзко спросил Владик, и сам испугался своей смелости.
– Давай я расскажу тебе, как было дело, – несколько раздраженно произнесла Мгла. – Для начала тебе следует знать, что этот мир создавали не для вас. Ну, вернее будет сказать, не только для вас. Изначально здесь обитало немало разумных видов, и все они были созданы разными богами. Вы, люди, появились в этом мире далеко не первыми. Он уже существовал до вас, и существовал неплохо. Но одному богу с не самой светлой головой пришла идея увеличить уже существующее разнообразие. И он создал вас. И, знаешь, вначале все шло неплохо. Люди, как казалось, успешно вписались в уже существующий мир, наладили отношения с иными разумными существами, и какое-то время ничем особенным не выделялись. Как ты понимаешь, эта идиллия продолжалась до поры до времени. А потом начали проявляться скверные черты, столь присущие вашему племени. Вдруг выяснилось, что вы имеете склонность неистово плодиться, расплодившись же, и оказавшись в тесноте, начинаете расселяться на новые земли, тесня с них коренное население. А если местные не горят желанием съезжать с насиженных мест, вы всегда рады помочь им в этом деле. А тут ведь, сам понимаешь, какая штука. Побил одних, побил других, и вдруг в голове вспыхивает блестящая мысль – этак ведь можно вообще всех побить, и все себе забрать. Очень такая человеческая мысль. Ну, и, ясно, что дальше началось. Люди как с цепи сорвались. Всего им было мало: земли, воды, еды. Этим нужны пастбища, тем леса, другим поля под пашни. И когда жестокость человеческая превысила всякие разумные переделы, некоторые боги решили положить этому конец. Но у людей нашлись и защитники. А их создатель не придумал ничего лучшего, как дать своим творениям оружие, созданное богами, и способное убивать богов. Сам-то он уверял, что дал людям небесное оружие исключительно для оборонительных целей. Но то ли он соврал, то ли люди чего-то не поняли, но полученное оружие они, первым делом, употребили для уничтожения иных разумных видов. Прекрасный мир, созданный нами, погибал, и мы решились на радикальные меры. Род людской должен был быть уничтожен. Мы попытались, но потерпели неудачу. Враждебные боги, покровительствующие человечеству, и люди, получившие небесное оружие, одержали верх. Кто-то из нас погиб, иные были заточены на тысячи тысяч лет. Некогда прекрасный мир был отдан на разорение алчным и ненасытным существам. Ну и, в общем-то, вы его успешно разорили. Теперь ты понимаешь, что произошло? Мир некогда был прекрасным местом, интересным и насыщенным, вроде тех игр, которые ты так любишь. А вы, люди, превратили его в зловонную помойку, уничтожив все хорошее.
– И в отместку вы хотите уничтожить все человечество? – тихо спросил Владик.
– Нет, – мотнула головой Мгла. – Мстить вам бессмысленно, ибо вы такие, какие есть, и иными быть не умеете. Но есть способ все исправить. Говоря понятными тебе терминами, существует способ перезапустить этот мир, выключить его, а затем включить, как бы создав заново. И мы собираемся сделать это. Прекрасный мир будет воссоздан во всем своем многообразии, волшебный, чудесный мир. Но в этот раз мы не повторим совершенной в прошлом ошибки. В новом мире не будет места людям.
Владик, слушая богиню, трусливо съежился. Он, в целом, был бы рад, чтобы мир снова стал прекрасным местом, где все живут в мире и гармонии, но то обстоятельство, что его в этот мир не пригласят, изрядно опечалило программиста.
– Знаете, не все люди плохие, – попытался намекнуть он. – Есть те, кто хочет жить в мире со всеми, и никого не обижает.
И скромно добавил:
– Вот я, например.
– Ты, возможно, и такой, – произнесла Мгла. – Но ведь есть и другие. Как насчет твоего приятеля, Цента?
Стоило прозвучать имени мучителя, как Владик содрогнулся. Уж кого-кого, а этого изверга точно нельзя было пускать в новый мир. Он же там в первый день геноцид закатит, на второй построит камеру пыток и виселицу, а на третий объявит крестовый поход против всего живого.
– Вы правы, – вынужден был признать Владик. – Цент ужасен. Он кошмар всего сущего. Его хобби – истязание невинных.
– А ведь он такой не один, – намекнула богиня.
Владику, к счастью, другие такие же колоссальные изверги, как Цент, на жизненном пути не встречались, но он поверил богине на слово. Ведь Цент был родом из девяностых, а тогда таких кошмарных людей было, вероятно, очень много, и звались они братками.
– Значит, вы убьете всех людей? – спросил Владик. Ему горько было осознавать, что придется попасть под раздачу безвинно, фактически пострадав за чужие преступления. Да не просто за чьи-то, а за злодеяния того же Цента.
– Пойми, это необходимо, – мягко, почти ласково, произнесла Мгла. – Пусти мы людей в новый мир, и они повторно разрушат его.
– Ну, а если не всех, если только некоторых, которые хорошие? – предпринял отчаянную попытку Владик. – Я вот хороший.
Богиня задумалась.
– Ну, думаю, тут можно что-нибудь придумать, – произнесла она неуверенно. – Мы можем позволить тебе дожить жизнь в новом мире. Ты еще достаточно молод, у тебя впереди лет тридцать или даже больше. Я могу сделать так, что тридцать превратятся в триста. Но учти – в том мире ты будешь единственным человеком. Других людей мы туда не пустим. Впрочем, я полагаю, ты сможешь жить среди иных разумных существ. Они наверняка примут тебя.
– Ой, да, меня это очень устраивает! – возбудился Владик, который был уже сыт по горло людьми и мечтал держаться от них подальше. – Спасибо большое! А вот насчет трехсот лет, это возможно?
– Возможно и пятьсот, – пожала плечами Мгла. – Если тебе понравится в новом мире. А я думаю, что так и будет. Потому что в нем еще лучше, чем в самой твоей любимой компьютерной игре.
У Владика голова пошла кругом. Пятьсот лет жизни в мире, который круче чем его любимая игра – да он о таком подарке и мечтать не осмеливался. И, что самое главное – там не будет Цента.
От внезапности поворота своей судьбы Владика едва не укачало. Только что он думал, что угодил в лапы чудовищ, и теперь-то ему точно крышка, и вдруг выясняется, что он сорвал джек-пот. Ему захотелось как-то поблагодарить свою благодетельницу, но от волнения он не нашел слов. Только тупо промямлил:
– Спасибо. Большое спасибо.
– О, это мелочь, – мягко улыбнулась Мгла. – Ты не похож на своих соплеменников, и от твоего присутствия новому миру не будет никакого ущерба. А что касается долголетия…. Ну, я, конечно, не самая могущественная из богинь, но и не самая последняя. По крайней мере, в плане ума я точно ушла далеко вперед своих сестричек.
Владик кивал головой и глупо улыбался. Он был просто счастлив. Наконец-то его ждет заслуженная награда за годы унижений и страданий.
Он хотел уточнить, как скоро окажется в новом мире (а хотелось скорее), но тут входная дверь с грохотом распахнулась, и в апартаменты вошла самая кошмарная женщина из всех, что Владику довелось повидать.
Ростом она была метр восемьдесят, если не выше. Под смуглой, лоснящейся потом, кожей, бугрились нешуточные мышцы. Ее тело покрывала кольчуга, на плечи был наброшен изодранный алый плащ, а талию туго стягивал широкий кожаный пояс. На поясе присутствовал целый арсенал: меч, топор и огромный нож. Обута она была в высокие кожаные сапоги, грязные, и, как показалось Владику, местами окровавленные.
Лицо у кошмарной женщины было невыносимо свирепое, покрытое какими-то зловещими татуировками. Длинные черные волосы свободно спадали на плечи, и выглядели давно немытыми. Особо же ужаснули Владика глаза данной особы – оба зрачка были кроваво-красного цвета.
Когда эта дама ворвалась в апартаменты, и программист увидел ее, он сгоряча решил, что пробил его смертный час. Кем бы ни являлось это чудовище, не стоит питать и тени надежды, что в нем наличествует хотя бы толика доброты. Ужасающая баба вполне могла бы быть сестрой Цента, хотя даже бывший рэкетир не имел столь кошмарного облика.
– Что, сестрица, трапезничаешь? – могучим басом прогудела страшная баба. – Гляжу, любишь ты это дело: покушать, поспать, помыться, снова покушать. Смотри, не надорвись.
– Помыться, иной раз, бывает нелишне, Погибель, – тихо ответила Мгла. – Я это просто так, без каких-либо намеков.
Тут-то Владик понял, кого он наблюдает. Еще одну богиню по имени Погибель. Что ж, имя ей удивительно шло.
– А это что такое? – спросила Погибель, нависнув над программистом и обдав того ядреным запахом пота. – Твой завтрак? Со мной-то поделишься? Выглядит сладеньким. Чур печень моя.
Владик сжался от ужаса, ожидая всего, чего угодно. Пусть Мгла обещала ему новую жизнь в новом мире, но сумеет ли она защитить его от своей ужасной сестры? Если судить только по внешности, то Погибель не оставит ей ни единого шанса.
– Этот человек мой новый слуга, – ответила Мгла все тем же спокойным голосом. – И делиться им я ни с кем не намерена. А ты, если голодна, можешь угоститься с моего стола.
Погибель схватила с тарелки огромный кусок жареного мяса и впилась в него зубами. При этом она непрерывно смотрела на программиста, и тот понял: ест она бифштекс, а представляет его.
Умяв кусок, страшная баба тыльной стороной ладони вытерла жирные губы, и обратилась к сестре:
– Я надеюсь, ты скоро тут закончишь. Нам не хватает людей. Нужно больше.
– Было бы больше, если бы ты не убивала их, – заметила Мгла.
– Было бы больше, если бы ты не была такой лентяйкой! – рявкнула Погибель, и от ее крика Владик едва не наделал в штаны.
Окинув Владика кровожадным взглядом, свирепая богиня громко фыркнула, и быстрым шагом покинула апартаменты, забыв прикрыть за собой дверь.
– Что ж, вот ты и познакомился с моей сестрицей, – заметила Мгла. – Как видишь, боги, что люди, все разные.
– Она богиня войны? – тихо спросил Владик, со страхом косясь на дверь. Все боялся, что Погибель сейчас вбежит в апартаменты с топором наперевес, зарубит его и съест печень.
– На самом деле, у нас нет четкой специализации, – ответила Мгла. – Не бывает никаких богов войны, мира, плодородия или еще чего-нибудь. Просто Погибель всегда отличалась некоторой эксцентричностью. Я бы даже сказала – дикостью. Иногда это создавало проблемы. Вот как сейчас.
– О чем вы? – испугался Владик, решив, что речь идет о желании страшной бабы полакомиться его внутренними органами.
– Нам нужны люди для постройки врат. Много людей. Именно живые люди, мертвецы тут не годятся. Я нахожу их, подчиняю, привожу сюда. А вот сестричка…. Тяжело об этом говорить, но кровожадность Погибели очень часто выходит из-под контроля. Ее склонность к убийствам и истязаниям может испортить нам все дело. Ведь живых людей на свете осталось не так уж и много. А если она перебьет всех, кто тогда построит врата? А без них не будет никакого нового мира.
– Что же делать? – встревожился Владик, который уже успел свыкнуться с мыслью, что его ждет пятьсот лет блаженства в чудесном мире, где не водится кошмарный Цент.
– Даже не знаю, – задумалась Мгла. – Справиться с ней я не смогу, наши силы равны. А хотелось бы иметь какой-то веский козырь в рукаве, способный угомонить Погибель, если она окончательно обезумеет. Но что это может быть?
Она посмотрела на Владика, и тот беспомощно пожал плечами.
– Разве что….
Мгла вдруг просияла и щелкнула пальцами.
– Ну, конечно! Как же я могла забыть? Небесное оружие. Одно из них сохранилось, и находится у твоего друга.
– Волшебный топор? – пробормотал Владик.
Цент с секирой не расставался ни днем, ни ночью, даже в постель с собой брал.
– Если бы нам удалось заполучить это оружие, мы бы имели гарантию того, что Погибель не сорвет весь наш план, – заявила Мгла.
– Заполучить? – кислым голосом повторил Владик. Он с трудом представлял себе, как можно отнять что-то у Цента. Ведь злодей из девяностых сам был великим мастером по отъему чужого добра.
– Там, где не действует сила, можно обойтись коварством и хитростью, – намекнула Мгла. – Он ведь доверяет тебе.
– Цент? Он никому не доверяет.
– Но от тебя он не ждет предательства.
Владик понял, к чему его склоняют. К немыслимому и страшному поступку. Богиня хочет, чтобы он украл у Цента его любимую игрушку. Это равносильно тому, чтобы войти в клетку с голодными и злыми дикими львами, и начать бить их палкой.
– Я, наверное, не смогу, – простонал Владик. – Понимаете, Цент…. Вы просто не знаете этого человека. Он ужасен.
– Я понимаю, что прошу от тебя многого, – согласилась Мгла. – Но ведь согласись, что награда, ожидающая тебя, стоит любого риска. Только представь, как долго и счастливо ты будешь жить в новом мире. В мире, где никто не станет издеваться над тобой, подвергать унизительным процедурам или терзать голодом.
Владику очень-очень хотелось попасть в этот чудесный мир, вот прямо сейчас попасть. Но страх перед Центом был слишком велик. Тот мог искалечить или убить просто так, без всякой причины, а за попытку украсть волшебный топор он сделает с похитителем что-то совершенно немыслимое.
– Я точно не смогу, – пробормотал Владик. – Вы не понимаете…. Этот монстр, он….
– Думаю, ты просто себя недооцениваешь, – сказала богиня. – Пусть этот Цент и силен, но ведь зато ты умнее.
– Да, наверное, – согласился Владик.
– Вот и обыграй его умом. Завладей небесным оружием, и сразу возвращайся ко мне. Здесь твой злобный друг до тебя не доберется.
Владик прикинул, что к чему. Цента, он, конечно, боялся до икоты, и отнюдь не беспричинно, но на другой чаше весов лежала немыслимо заманчивая награда в виде пятисот лет жизни в прекрасном новом мире. Риск был велик, но, в данном случае, он пожалуй, был оправдан.
– Я… я постараюсь это сделать, – выдавил из себя Владик.
– Вот и умница, – улыбнулась Мгла. – Не сомневаюсь, у тебя все получится. Ты сильнее, чем думаешь о себе сам.
Слышать комплименты от красивой девушки было приятно, но Владик все равно не мог отделаться от мысли, что обокрасть Цента будет весьма непросто.
Мгла поднялась со своего места и медленно дошла до двери, ведущей в спальню. Затем обернулась, и поманила Владика пальчиком. Тот растерялся.
– Мне к вам подойти, да? – спросил он с глупым видом.
– Подходи, подходи, не бойся, – загадочно улыбнулась Мгла. – Думаю, я знаю, как придать тебе решимости для предстоящего дела.
С этими словами она скрылась в спальне. Владик, нервно шмыгая носом, и не веря своему счастью, крадучись, проследовал за ней.
