Селина Катрин
Агент таурель-класса
Глава 16. Хтэрры
Лейла Виланта. Планета Ларк. На границе с Сухими Песками
Когда песок полностью осел, Моник в слезах сорвалась с валуна и бросилась к убитому песчаному червю. Я, оглушённая случившимся, пыталась отгородиться от эмоций и проанализировать произошедшее. Несмотря на исходящий от камня жар и полуденное солнце, ощутимо знобило. Взгляд упал на диктофон, выпавший из кармана таноржки, точь-в-точь такие же носили Януш и Джереми. Моник так спешила, что не заметила, как уронила гаджет.
«Записи по флоре и фауне… надо будет вернуть», — подумала я, нагнулась и машинально засунула диктофон в карман. Затем слезла, пытаясь как можно меньше дотрагиваться оголёнными участками кожи до валуна. Ладони покрылись гнойными волдырями и выглядели так, будто я без перчаток и оборудования лично меняла твэлы в реакторе.
Медленно, как во сне, я переставляла ноги, увязая в обжигающем белоснежном песке.
«Почему я осталась жива, а Логан погиб? Что это за чудовище? Как ларки вообще выживают на планете с такими чудовищами?!»
В голове было пусто и гулко, как после атомного взрыва, лишь отдельные бессвязные и бессмысленные вопросы сталкивались и отталкивались друг от друга одноимёнными зарядами. Ни на один из вопросов у меня не было ответа. Что-то кричали таноржцы, обвиняя во всём ларков. Те в ответ ощетинились клинками и рычали в ответ на таких частотах, что переводчик не справлялся разбирать звуки на слова. Стояли шум и гам. Януш стонал от боли, из его плеча текла кровь. Танита сорвала с себя тунику и судорожно пыталась тканью остановить кровотечение. Руки тряслись так сильно, что она никак не могла завязать узел. Захлёбываясь некрасивыми всхлипами, словно раненая волчица, скулила Моник. Она оплакивала смерть Логана. Видимо, несмотря ни на что, она в душе его всё-таки любила…
Я сглотнула едкий ком в горле, стараясь не дышать, когда приблизилась к мёртвой туше песчаного червя. Алая кровь, много крови… какие-то внутренности. Алое на белом. Это сочетание цветов могло бы быть красивым, если бы не было таким жутким.
Меня повело от одного косого взгляда на убитое чудовище. Судорожно вдохнув, я поспешила убраться подальше. Сейчас меня не волновал ни бахрун, возможно, оставшийся в лесу, ни любая другая опасность. Я бесцельно брела, стараясь оказаться как можно дальше от поля боя.
Опустошение, шок, неверие – чувства сменяли друг друга, зацикливались и разгонялись, как частицы в адронном коллайдере.
Не помню, сколько я шла, но ладони начало покалывать. Шварховы волдыри! Надо хотя бы промыть их. Отстранённо заметила, что пережитое потрясение слегка притупило мой болевой порог. Звук ручья привлёк внимание, и я поспешила к нему.
Вода оказалась кристально чистой и очень холодной. Я запустила ладони в воду и принялась с силой тереть друг о друга. Водянистые пузыри лопались, красные полоски кожи отходили рваными лоскутами, как отрывается кусок ткани от старой, поеденной молью занавески. Удивительное дело: боли не чувствовалось совершенно, но и прохлада не приносила желанного облегчения. Я с диким остервенением скребла ладони ногтями, до крови раздирая собственные руки. В голове засела мысль, что надо отмыть их, или произойдёт что-то ужасное.
«У меня нет подготовки алеф- или хотя бы бета-агентов. Почему Оберан Мёрфи выбрал меня? Это же так глупо – слать таурель-специалиста туда, где нужна как минимум бригада боевиков! Аналитик? Это же просто смешно… Здесь точно не помешал бы кто-то, кто умеет расправляться с такими вот… животными. Очевидно, что информация, которую хотел получить Мёрфи, касается песчаных червей. Не верю, что СБЦ даже не догадывалась о проблеме на Ларке. Какую игру затеял Цварг? Почему ларки молчали?..»
Не знаю, сколько я так сидела на краю ручья и тёрла ладони, но именно в таком состоянии меня нашёл Арх-хан. Он бесшумно сел рядом на корточки и положил крупные шершавые ладони поверх моих, заставляя остановиться.
Оливковые глаза с вертикальными зрачками внимательно меня осмотрели, задержавшись на разорванных на коленях брюках, грязной кофте, спутанных прядях волос с песком. Я остро почувствовала себя бесконечно слабой и грязной по сравнению с ним. Когда же ларк посмотрел в лицо, я отвела взгляд, прикусив нижнюю губу. В поле зрения попало загорелое мужское предплечье с блестящим наручем из крупных, похожих на монеты чешуек. Именно такими наручами ларки звенели у костра при инициации, и именно их специфическое шуршание отвлекло монстра и спасло жизнь астрофизику.
– Они сделаны из того же животного, как то, которое вы сегодня убили. Я права?
– Мы называем их хтэрры, – ровно ответил Арх-хан. – Их шкура лёгкая и плотная, защита получается идеальной. В случае нападения хтэрра звук их собственной чешуи отвлекает.
Понятно. Я судорожно вздохнула.
– И много у вас таких водится?
– Мы не пересчитывали.
Ещё один лаконичный ответ. Вождь ларков вёл себя настолько возмутительно спокойно, что внутри иррационально закипела злость. Я поймала себя на низком желании завизжать, совсем как Моник, вцепиться в его дурацкие кожаные ремни, удерживающие наплечники, и потребовать объяснений. Какого шварха нас не предупредили? Почему не рассказали о хтэррах? Как вообще можно умалчивать такую информацию?! Но вместо этого я лишь глубоко вдохнула и выдохнула, призывая нервы к порядку.
«А кто ты такая, чтобы перед тобой отчитывались? Незваная гостья, которой чётко дали понять, что не рады…»
– Вы дрались очень слаженно и умело, – заметила я, вспоминая скупые движения вожака стаи и один-единственный удар клинком в широко раскрытую пасть чудовища.
Арх-хан невыразительно пожал плечами, словно случившееся было для него чем-то обыденным. Я помолчала и всё же уточнила:
– Вы поэтому сотрудничаете с Таноргом? Вам нужны лазерные установки, чтобы истреблять хтэрров?
Впервые за разговор в серо-зелёных глазах Арх-хана промелькнул намёк на веселье.
– Нет, Лейла. Таноржская техника очень хорошая, и мы многое используем внутри наших цитаделей, потому что у нас нет времени заниматься изготовлением и разработкой электроники лично. Лазер же чешую хтэрров не берёт, любые заряды рикошетят.
Я невольно повторно скосила взгляд на наруч Арх-хана. Красивый… Хотя, когда думаешь, какое чудовище вырастило на себе такую шкуру, становится дурно.
– Вы поэтому отобрали у нас электрошокеры, да? Если бы кто-то воспользовался, то заряд бы, скорее всего, ударил в человека или ларка.
Вождь вновь пожал плечами и ответил фразой, которую я слышала несколько раз:
– Оружие не должно быть в руках слабых.
Ножны на ноге воина скрывали страшное лезвие, с одной из двух сторон имеющее множество зубьев, как у расчёски. Из них торчала лишь невзрачная светлая рукоять. В голове вновь вспыхнул момент, как ларк ловко всадил клинок в глотку хтэрра и, не колеблясь, провернул оружие…
Внушительная грудь воина напротив медленно поднималась и опускалась. Мышцы рук даже в расслабленном состоянии в обхвате больше напоминали мои бёдра. От локтей и ниже вены переплетались и выступали под кожей, подчёркивая общий рельеф тела и полное отсутствие жировой ткани. Только мышцы, только грубая, необузданно-дикая, первобытная сила. Мурашки побежали по телу. Да уж, Арх-хана точно слабым не назовёшь.
Перед глазами пронеслось всё тело монстра. Костяной колючий нарост на голове хтэрра переходил в столб позвоночника, а хвост был украшен частыми шипами… Догадка озарила так же внезапно, как резко вспыхивает северное сияние:
– Твой клинок сделан из костей песчаного червя! Из его хвоста!
Ларк ничего не ответил, но согласно наклонил голову к правому плечу, рассматривая меня. Я же не могла остановиться:
– Чешуя хтэрров, видимо, настолько плотная, что победить их можно только оружием, сделанным из них самих же… Погоди, ты говорил: «Дентайр надо заслужить. На инициацию мы его не даём». Так ты имел в виду, что право носить такой клинок имеет лишь тот, кто однажды уже побеждал хтэрра?! Выходит, все воины, которые нас сопровождают… У них же у всех есть дентайры!
Арх-хан продолжал молчать, изучая меня прищуренным взглядом, а я нервно вырвала руки из его мозолистых ладоней и вновь принялась промывать их в ручье.
– Если для местного населения хтэрры не такой уж и секрет, то вы могли предупредить нас, что на Ларке водятся настолько опасные хищники!
– Наша планета – нам решать, что с ней делать и кому о чём рассказывать.
Было горько, что Арх-хан настолько не считал людей за мыслящих существ, да и вдвойне обидно, что он не сказал о хтэррах мне. Не то чтобы я выделяла себя на фоне таноржцев, просто то, что между нами…
«А что между вами? – эхом отозвался внутренний голос. – Ты его находишь сексуальным и всячески это отрицаешь, отталкивая так, что любой цварг на его месте уже давно бы оскорбился. Обнажила грудь, дала себя целовать, усадить на колени, а потом резко вдавила по тормозам. Произойди такое с Аароном, он бы уже прилюдно объявил тебя своей, ему только дай повод. А Арх-хан, между прочим, вождь клана! Во всей ситуации с хтэррами Арх-хан в своём праве. Более того, он вмешался в ход сражения и фактически спас тебя. Уже за это ты должна быть благодарна».
– Вы ушли из лагеря. Обманули моих воинов и вышли в Сухие Пески. Зачем?
Вождь ларков прервал отчитывание внутреннего голоса. Я вскинула взгляд на мужчину рядом с собой и в который раз почувствовала себя перед ним виноватой.
– Моник хотела срезать несколько черенков ракхаши, чтобы попытаться вырастить деревья на Танорге.
Оливковые глаза напротив потемнели.
– Ты помогала ей в этом? Ты хотела оскорбить Духов Предков?!
Я отрицательно затрясла головой.
– Нет. Ни в коем случае. Я узнала о её плане лишь после того, как мы вышли из лагеря, и пыталась отговорить, но она не слушала. У Моник так ничего и не получилось, потому что на нас напал бахрун, и он же загнал в пустыню. Это звучит очень странно, но это правда!
Каменные плечи Арх-хана чуть-чуть опустились.
– Хорошо, – сказал ларк. – Я тебе верю. Бахрун защищал свою территорию. Дай руку.
– Что? – Я оторопела от того, как легко Арх-хан поверил в эту историю, и не сразу поняла, что он просит.
– Руку.
– Мне не больно, не надо…
– Руку, – в третий раз повторил мужчина, и так жёстко, что я не посмела ослушаться.
Не отрывая взгляда, вождь ларков медленно взял мою кисть, поднёс ладонь к губам и лизнул её. Сбавленный «ах» вырвался из горла. Меня прошибло током от прикосновения шершавого языка.
– Больно? – хмуро уточнил Арх-хан, заметив, как я дёрнулась.
– Нет… просто… – Я не знала, что сказать.
«Приятно. Безумно приятно. И это ведь совершенно неправильно, алогично и иррационально…»
– Не стоит… У меня волдыри и ожоги…
Я попыталась вытянуть свою ладонь, но не тут-то было.
– Я вылечу, – бескомпромиссно возразил ларк, не отпуская из плена звериных глаз.
Он лизнул меня вновь. Но на этот раз влажный язык прошёлся от крохотной косточки на запястье до кончиков пальцев, скользнув по тонкой кожице между ними. А затем он повторил это действие снова. И снова.
Ощущения были сродни тому, будто в животе зацвели цветы. Сладко, немного щекотно и волнующе. А ещё это было безумно дико, нецивилизованно, негигиенично, и… невероятно порочно. Смотреть, как мои ладони утопают в огромных натруженных мозолистых руках, а влажный шершавый язык нежно трогает места, где ещё недавно горели багровые волдыри. Чувствовать прикосновения к рукам, но при этом ощущать их всем телом, как будто Арх-хан пускает по мне малые токи, а я превратилась в сверхпроводник. Мягкий язык сменялся обветренными губами.
Никогда не думала, что поцелуи рук могут быть такими. Цварги тоже припадают губами к запястьям, это дань этикету, но было бы кощунственными сравнивать официальное лобызание с неповторимо лёгкими, воздушно-нежными и одновременно горячими касаниями. За всю мою жизнь ни один поцелуй не рождал подобных чувств, когда распирает от щекотки лепестков цветов в животе и мурашками покрываются внутренности. Оказывается, мои ладони всё-таки замёрзли в ручье, и сейчас от прикосновений губ Арх-хана по телу вновь растекалось желанное тепло. Я прикрыла глаза, растворяясь в томительной ласке, что будила во мне что-то тягучее, глубинное и первобытное, внутри стали сворачиваться тугие спирали.
Поцелуй, ещё один поцелуй…
Мир резко сузился до журчания ручья, моего сбившегося дыхания и искушающих касаний Арх-хана.
Когда блаженная нега укутала с головой, послышался треск рвущейся ткани.
– Что ты делаешь? – Я распахнула глаза и ошеломлённо уставилась на остатки брюк.
Вся моя правая нога от икры до бедра была обнажена, штаны оказались разорваны по внешнему шву почти полностью, виднелся даже край кружевного белья. Арх-хан же на прямых руках нависал надо мной. Вертикальные зрачки затопили почти всю радужку непроглядной тьмой, ноздри покраснели и расширились, а грудь вздымалась так резко, будто он только что сразился с десятком хтэрров. Потемневшие золотые пряди обвили вспотевшие шею и крепкую грудь.
Словно издеваясь, память подбросила картинку в водопаде. Мокрый Арх-хан… Танцующие движения бёдер вперёд и назад. Загорелое совершенное тело без единого изъяна. Огромная ладонь, которая плавно ласкала не менее совершенное мужское достоинство… Я гулко сглотнула слюну.
– Ты пахнешь, – сказал ларк так, будто вынес приговор.
Зелёные глаза смотрели на меня, прищурившись, а большие ноздри трепетали, втягивая в себя воздух. Само собой пришло сравнение, что именно так хищник смотрит на жертву перед тем, как на неё напасть. Не надо было переводить на межгалактический или цваргский, чтобы понять, что ларк подразумевал под словом «пахнешь». От той неги, на волнах которой я качалась ещё минуту назад, не осталось и следа.
– Возможно, и пахну, – медленно произнесла я, сводя ноги. – Но соединения не будет.
Арх-хан поднёс лицо к моим волосам так близко, что захотелось отпрянуть, но я сдержалась, памятуя курс психологии: убегающая добыча лишь усиливает возбуждение.
– Почему?
– Потому что я не хочу.
– Врёшь. Хочешь. Ты пахнешь как цветок ракхаши, и это сводит меня с ума.
Я застонала от дурацкого ощущения дежавю. Глубоко вдохнула, выдохнула.
– Хорошо, я хочу тебя, но это не повод соединяться.
– Почему? – Ларк вновь склонил голову к плечу, изучая меня.
«Почему-почему! Заладил как испорченная пластинка», – мученически подумала я.
– У меня есть мужчина…
– С которым ты до сих пор даже не соединялась, помню. – Вождь невозмутимо кивнул.
– С которым я планировала провести остаток жизни.
– Родившая тебя женщина это планировала, а ты нет. И те смешные люди, которые брали твои анализы и рекомендовали, с кем тебе надо спариваться.
Я растерялась, не зная, что ответить. Арх-хан продолжил, всё повышая и повышая голос:
– Я тебя хочу. Ты тоже меня хочешь, и давно. Об этом буквально кричит твоё тело. Но ты, Лейла, почему-то предпочитаешь врать себе, врать окружающим и жить так, как хотят другие. Ты спрашивала, кого ларки считают слабыми. Так вот, слабые – это те, кто боится поступать так, как хочет сам, и брать на себя ответственность за поступки!
Глаза мужчины блеснули зловещей зеленью. Он опёрся на камень и по-хозяйски потянулся к моему обнажённому бедру, но на этот раз я всё-таки дёрнулась и, путаясь в рваной штанине, неловко отползла от массивного ларка. Это получилось почти бессознательно, на уровне интуиции и воспитания, что годами вбивали на Цварге. «Нельзя давать мужчинам прикасаться без разрешения», «нельзя ярко проявлять эмоции», «нельзя откровенно их провоцировать», «нельзя», «нельзя»…
Наверное, надо было сидеть и не двигаться, терпеть его прикосновения…
Надо было. Наверное.
Арх-хан ничего не сказал, но я кожей ощутила, как меня окатило волной агрессии. В почти звериных радужках полыхнул огонь злости, кулаки резко сжались. На лбу набухла и часто-часто запульсировала тонкая венка. Он шумно дышал и наползал на меня. Огромная гора литых мускулов. Обнажённая каменная грудь, изрисованная узорами белёсых шрамов и чёрными письменами. Напряжённый живот. Сильные руки, на которых отчётливо проступили вены, когда Арх-хан сжал пальцы. Рельефные бёдра и пах, едва прикрытый короткой юбкой из дублёной кожи. Впрочем, полоски последней приподнялись так сильно, что слово «прикрытый» подходило с натяжкой.
В ягодицы упёрлись острые камешки, шнурок кроссовка зацепился на ветку, трава царапнула поясницу, но на всё это мне было плевать. В висках застучала кровь, а во рту стало сухо, как в той проклятой пустыне. Страх накатил с такой силой, что я зажмурилась совсем, как это делают дети. Да, глупо, да, бессмысленно.
– Арх-хан, прошу, нет!
Секунда. Другая. Я сидела на траве, остро ощущая каждый листочек, каждую травинку, что кололась сквозь ткань штанов и кофты. Сердце качало кровь так мощно, что ребрам стало больно. Но ничего не происходило. Я распахнула ресницы.
На долю секунды между деревьями мелькнула покрытая чёрно-коричневыми письменами удаляющаяся спина вождя, злобное существо скалило пасть. Теперь я знала, что это был хтэрр.
Я зябко подтянула колени к подбородку и обхватила их руками, стараясь успокоить бешеное сердцебиение.
Дыхание перехватило, когда в поле зрения попали собственные ладони. Тонкая розовая кожица уже успела образоваться там, где недавно горели жгучие волдыри. Даже регенерации цваргини не хватило бы на то, чтобы раны зажили так быстро. Невероятно быстро! А вот царапины от кустов на коленке и бедре продолжали неприятно саднить.
Я прикрыла веки.
«У них не только пот особенный, но ещё и слюна дезинфицирующая», – педантично подытожил внутренний аналитик.
Глава 17. Деревня
Арх-хан Шаррше Варкхарий Вакхаш. Планета Ларк. На границе с Сухими Песками
Злость кипела и плавила внутренности так же, как солнце безжалостно переплавляет металлы в глубинах Сухих Песков.
Мало того, что женщины обманули воинов и сунулись на территорию хтэрров, так ещё и оставшиеся люди пошли за ними! Воины, посчитавшие, что охранять людей после выходки одного из них больше не обязательно, даже не сразу доложили о ситуации! Я успел в последний момент. А если бы не успел?! Глупые люди. Глупые человеческие самки. Глупый я, раз допустил такое.
Благословение Духов Предков, что хтэрр сожрал лишь одного человека и слегка задел другого! От мысли, что Лейла могла пострадать, внутри взметнулось багровое пламя ярости. Бросив воинам, чтобы ждали, я отправился по следу её запаха. Опять куда-то делась, никого не предупредив! Гнев бурлил в жилах, не находя выхода, а голос вождя клана требовал наказать самку, что так бездумно, безрассудно и бессмысленно рисковала собой, вышла на мёртвый песок и привлекла хтэрра! Блондинка – с ней всё понятно, но Лейла! Сладкоголосая сирена с цветочным запахом, образы которой не покидали с того самого дня, как я увидел её в водопаде.
У ларков есть поверье, что если встречаешь девушку или мужчину в проточной воде, то значит, сами Духи Предков благоволят этой встрече, ведь вода очищает тело и обнажает душу. Вода – это зеркало природы, которое не способно солгать.
«Да какая там душа… Она просто мылась после перехода». – Я раздраженно фыркнул про себя и остановился как вкопанный.
Человеческая девушка в одежде, больше смахивающей на лохмотья, сидела с опущенной головой и сведёнными бровями. Иссиня-чёрные пряди волос выбились из тугого пучка, оплетали длинную лебединую шею и завитками ложились на лопатки. Она шевелила губами, будто спорила сама с собой, и судорожно пыталась промыть ладони в ручье…
Сожрите меня песчаные хтэрры!
Заветы предков предписывают оберегать наших самок, а не чужих…
Заветы предков полетели в швархов атомный реактор в ту самую секунду, как пронзительно синие, как ночное небо над Ларком, глаза остановили затуманено-испуганный взгляд на мне. Со всего размаха я рухнул в эту кобальтовую пропасть. Как же Лейла, должно быть, испугалась и как великолепно держится, не каждая ларчанка так смогла бы! В поле зрения попали характерные ожоги, которые оставляет слюна хтэрров, и рык застрял в горле. Хтэрры – это яд. В пустынях всё ядовито: песок, валуны, а иногда мне кажется, что даже воздух, ведь в полдень, когда солнце нещадно печёт, над дюнами появляется полупрозрачная дымка – токсичные испарения.
Сам не понял, как лизнул хрупкую ладошку. А затем ещё и ещё. Не собирался же ведь! А Лейла даже не осознала, что поцелуи Сухих Песков способны вылечить лишь ларки. Ещё одна причина из бездны тех, почему мы не пускаем чужаков на наши земли. Они беспомощны перед тайной Ларка и умирают слишком быстро.
Кожа Лейлы на вкус оказалась свежа, как только что выпавший снег. Почему-то я думал, что она будет напоминать холодный фарфор или пластмассу, которую так любят люди, но нет. Это был именно снег. Много лет назад, когда на Ларке ещё не разрослись мёртвые пустыни, в горных районах выпадали хрустящие белые хлопья. С тех пор климат сильно изменился, но я помнил вкус снега.
Снежная девочка, не привыкшая к сухому климату Ларка.
Храбрая девочка. Почувствовала опасность, побежала, придумала, как спрятаться, залезла на камень, помогла подруге. Во всех смыслах храбрая…
Я так увлёкся, обрабатывая раны Лейлы, что не понял, в какой момент её запах изменился. Как бутоны ракхаши, которые могут спать месяцами, она расцвела внезапно. И вновь внутри всё скрутилось, зазвенело от напряжения, но уже другого характера. Я одурел от её запаха. Кровь вскипела. Неистовое желание соединиться натянуло мышцы в паху и запульсировало острой, сводящей зубной болью.
Будь я проклят Духами Предков! Ещё ни одно цветение ракхаши не действовало на меня так, как действовала Лейла. Перед глазами мелькнул калейдоскоп обжигающих сознание картинок – сочных и ярких, будто мы соединялись с ней уже не раз. Аромат её возбуждения наполнил ноздри, и я с силой рванул ткань штанов… А дальше всё вышло из-под контроля.
Лейла оттолкнула. Это взбесило. Я её спас. Я зализал её раны. Она пахла так возбуждающе вкусно, что мысли путались в голове. Даже если она не знала и не понимала наших традиций, её тело кричало «да»! По всем законам Ларка, я имел право взять её в любую секунду. Какого шварха она так одуряюще пахнет, призывая самца, но при этом отказывает?! Да и кому?! Мне! К общей клокочущей злости добавилось разъедающее чувство неудовлетворённого желания. Одна Вселенная знает, чего мне стоило взять себя под контроль, когда она отпрянула. Адреналин выплеснулся в вены и требовал сцапать жертву.
Какого хтэрра люди такие противоречивые?! Почему они лгут и считают, что делают приятно? Почему они прививают несъедобным вещам запахи продуктов, а потом прячут от детей куски мыла и прочие химикаты? Почему их женщины могут хотеть мужчину, но при этом уверенно говорить «нет» в лицо?!
«Решено! Вернёмся в деревню – найду себе ларчанку с понятной логикой, – думал, сжимая кулаки и челюсти. – Да любая только обрадуется моему предложению…»
Когда я беззвучно вышел на край Вечного Леса, воины уже заканчивали разделывать тушу хтэрра. Все были заняты делом, никто не заметил моего появления, кроме Шонхорна. Друг детства и бывший советник чувствовал меня слишком хорошо. Порой даже лучше, чем родной младший брат.
Бывший советник поджал губы и бросил полный укоризны взгляд.
«Ты хочешь её не только покрыть, но и защитить».
Каким-то шестым чувством он понял, что я не просто проверил человеческую девушку, но и зализывал её раны. Я тряхнул головой, не желая признавать этого.
«Не твоё дело».
Шонхорн продолжал буравить меня взглядом
«Подумай, Арх-хан, она – человек! Эта планета убьёт её, как бы ты ни пытался позаботиться. Сколько людей у нас уже было, и как часто всё заканчивалось крайне печально. Ты не сможешь всегда её защищать! А человеческая девушка не станет подчиняться как ларчанка…»
За годы дружбы с Шонхорном порой мы читали мысли друг друга. Я хорошо понимал то, что пытался донести бывший советник, хотя бы потому, что его голос совпадал с голосом моей совести. Вот только наш зрительный диалог прервали.
– Мой вождь, чешуя срезана. Куда девать всё остальное?
Чувствуя подступающее раздражение, я перевёл взгляд на Харца, приложившего кулак к груди. Воин честно приступил к исполнению обязанностей, которые раньше лежали на Терекхе.
– Хвостовую кость вынуть, пускай кто-нибудь сделает себе ещё один дентайр. Вы все достойно сражались и имеете на это право. Мясо закопать в песок.
Ларк нахмурился и допустил ошибку юнца в стае.
– Мой вождь, но это же неразумно… Мяса много, и оно съедобно, а у нас целый отряд…
На фоне злости на побег женщин, нападения хтэрра и отказа Лейлы это «неразумно» стало последней каплей. Ярость стегнула по и без того натянутым нервам. Шонхорну и Терекху я разрешал многое, но рядовому воину точно не стану. Не будь я вождём, вызвал бы его на бой и показал, что нельзя перечить старшим в стае. Видимо, Харц осознал, что сказал, так как тут же отступил на шаг и склонил голову:
– Я прошу прощения, мой вождь, я не это имел в виду… этого не повторится.
– Закопать. Всё, что порождено Сухими Песками, здесь и останется, – прорычал, изо всех сил стараясь успокоиться. Злость хороша в бою, но не с подчинёнными. – Как только разделаетесь, двинемся в путь в сторону деревни.
«Если хтэрры подбираются так близко к границе с Вечным Лесом, то надо проверить, что в деревне всё в порядке. Возможно, имеет смысл постепенно готовить стаю к переселению в Шарршеорон. Ларчанки не любят переездов, но так безопаснее…»
– А люди?..
– Что люди?
– Они… готовились повернуть обратно. Вызвали корабль на ту поляну, куда приземлились.
На этот раз Харц не рискнул поднимать голову и смотрел в песок.
– Значит, их корабль прилетит на другое место, – ответил раздражённо. – И да, проследи за тем, чтобы они вспомнили, что подписывали перед посадкой на Ларк. Пускай Терекх им подробно разжуёт, что люди не имеют права рассказывать о хтэррах. Экономика Танорга напрямую зависит от экспорта электроники, которую мы закупаем в огромных масштабах. Смерть их коллеги – несчастный случай, и точка.
Воин склонил голову ещё ниже, принимая указания, и отошёл.
Я глубоко вдохнул раскалённый воздух и бросил взгляд в сторону горизонта. Надо уходить, чует моё сердце, и как можно скорее. Какого шварха я бросился за Лейлой, чтобы зализать её раны? Я хмуро оглядел людей, которые ютились в тени ракхаши, и крикнул воинам, чтобы поторапливались.
***
Лейла Виланта. Планета Ларк. На границе с Сухими Песками
– …Надеюсь, ты понимаешь, что возвращение теперь даже не обсуждается? – хмуро спросил Аарон, после того как я рассказала о нападении песчаной клыкастой твари.
– Да, разумеется, понимаю.
А что тут ещё было сказать? После выходки Логана люди и так собирались на Танорг. Событие с песчаным червём должно лишь увеличить их желание покинуть планету. Вот только я не чувствовала себя от этой мысли счастливой, скорее, обманутой своими же.
– Аарон, – позвала, вглядываясь в светло-голубую голограмму мужчины с глубокой складкой между бровей. – Служба Безопасности Цварга явно знала о хтэррах. Я готова спорить на всё что угодно, что информация, которую мне требовалось скопировать с компьютера вождя в рамках данной операции, касается этой проблемы.
– Возможно, – нехотя отозвался страхующий агент после нескольких секунд размышлений. – Думаю, руководство не было уверено, просто пыталось понять, что происходит на Ларке.
Я покачала головой, не веря ни единому слову Аарона. Интуиция буквально пищала, что мне не сообщают какой-то детали… чего-то важного… настолько важного, что это лежит на поверхности – только протяни руку и пощупай. Внутри закипала густая тёмная горечь обиды. Видеоканал со своей стороны я не включила, а потому Аарон, не видя и не чувствуя меня, продолжил:
– Послушай, Лейла, в какой-то степени это даже логично, что выбрали именно тебя. Если бы всё пошло по плану с самого начала, то ты бы оказалась в цитадели Шарршеорон, а она находится на приличном расстоянии от пустынь…
«Только если бы требовался исключительно профессиональный шпионаж, то ведущим агентом поставили бы тебя, Аарон. И ведь, в отличие от меня, ты прекрасно понимаешь цель операции, но ты её, разумеется, не скажешь…»
Цварг продолжал нести какую-то чушь, я даже не вслушивалась. Неожиданно стало наплевать на то, какие задачи преследовал Оберан Мёрфи и что спешно пытался придумать и втереть мне Аарон. После встречи с хтэрром резко надоело чувствовать себя пешкой в чужих руках, которой не дают достаточно информации, чтобы собрать все ниточки воедино. Это их шахматная партия, а не моя. Одних ларков с их тайнами позарез хватило…
Все мысли сами собой устремились к Арх-хану. Тело всё ещё мелко лихорадило, но уже не от пережитого стресса, а от воспоминаний, каким голодным и полным похоти взглядом резанул меня вождь ларков. На меня в жизни никто так не смотрел.
– Лейла, ты в порядке? – Вопрос выдернул из задумчивости.
– Да-да, всё в порядке.
Интонации в голосе Аарона изменились, стали мягче и бархатистее.
– Ты сказала, что обожгла ладони. Сильно болит?
– Нет, не сильно… Я же цваргиня, у меня отличная регенерация, – ответила, умалчивая о том, что волдыри стремительно рассасывались не только благодаря генам расы. – Всё быстро заживает.
– Насколько глубокие ожоги? Родной цвет возвращается?
– Нет, всё в порядке, цвет телесный, как у людей, нанопластины работают, – пробормотала я, сжимая пальцы в кулак и разжимая. Раны действительно зарастали буквально на глазах.
– Ты точно не хочешь включить видеоканал? – мягко уточнил цварг.
– Не хочу.
Я даже аргументировать не стала. Аарон тяжело вздохнул.
– Лейла, я, конечно, цварг и привык доверять бета-колебаниям, но мне хватает наблюдательности, чтобы понять, что ты злишься на меня, безо всяких резонаторов. Прости меня, малышка. Всё это задание, что ты на Ларке, я сам не свой и очень за тебя переживаю. Когда ты набрала меня часом ранее и прокричала, что требуется срочная эвакуация, я чуть не поседел от страха, что с тобой что-либо может случиться, а я не успею.
Я сидела на берегу ручья и всматривалась в изображение мужчины. Смена настроения цварга настолько выбила меня из колеи, что я не знала, как отреагировать. Но самое главное, вот сейчас, когда Аарон сказал всё это, я не заметила ни единого признака лжи на его лице. Я даже слово «малышка» пропустила мимо ушей, настолько была потрясена услышанным.
– Мы последнее время много ссорились. Я очень надеюсь, что когда ты вернёшься на Цварг, то пересмотришь свои взгляды на нашу свадьбу. Возможно, я на тебя слишком сильно давил… но это исключительно от нервов. Я купил билеты в оперу на следующий месяц.
– Оперу?
– Да, на «Космический атлас». Ты как-то упоминала в столовой «Бункера», что тебе нравится это произведение и ведущий тенор.
