Селина Катрин
Агент таурель-класса
«А на Ларке всё по-другому…»
Я тряхнула головой, выкидывая ненужные сейчас мысли – потом подумаю – сфокусировала взгляд там, куда указывал Арх-хан, и тут же вздрогнула. Прямо перед костром стоял Шонхорн. Стеклянно-безразличным взглядом он смотрел сквозь танцующих ларков и зрителей вперёд.
Ритмичная барабанная дробь внезапно резко оборвалась. Танцоры замерли. Шонхорн гордо поднял голову и опустился на колени перед Дайнагорном. Я всё никак не могла понять, в чём же будет состоять наказание, пока тот самый седовласый ларк не встал за его спиной. Мелькнуло кипенно-белое остриё дентайра над головой провинившегося ларка.
«Он его убьёт?!»
Сердце остановилось от ужаса.
Я хотела крикнуть «стойте», но не успела. Миг – клинок со скоростью молнии рассёк воздух, и длинная светлая коса ларка упала на землю. Секунду или другую Шонхорн стоял неподвижно, лишь его голова чуть дернулась вперёд от внезапно потерявшего веса. Медленно, как будто не веря, он поднял руку и провёл пальцами по теперь уже коротким волосам, едва закрывающим уши. В глазах воина стояли слёзы.
Дайнагорн подцепил отрезанную косу клинком и отшвырнул её в пламя, которое, приняв подношение, взметнулось ещё выше. Следующим движением он достал из мешочка на поясе что-то бежевое и мазнул по коже Шонхорна. Сразу за Дайногорном подошёл один из замерших танцоров, тоже зачерпнул вязкую субстанцию из мешочка и провёл ладонью по спине товарища. А затем так поступил ещё один воин и ещё… Каждый воин, кто танцевал вокруг костра, подходил и мазал руки, спину, грудь Шонхорна чем-то плотным бежевым, пока кожа ларка наконец не стала напоминать бледный лён.
Шонхорн теперь плакал открыто, не стесняясь. Крупные слёзы катились из его глаз и падали на землю.
– Что это? Ему больно? – пробормотала я, в который раз потрясённая за этот вечер.
Тело бравого и, наверное, самого крупного в отряде воина сотрясалось от беззвучных рыданий.
– Это глина, – тихо вздохнул Арх-хан на ухо, не отвечая на второй вопрос. – Воины не плачут от боли. Мы плачем лишь тогда, когда тело не способно справиться с эмоциями. Это не стыдно. Стыдно нарушать заветы предков.
«Они замазывают татуировки на его теле, показывая, что он недостоин их больше носить…»
Словно во сне я наблюдала, как Шонхорн поднялся с коленей и в абсолютной тишине покинул костёр. Затем Левандовский начал громко возмущаться, что он мог сломать ногу и остаться инвалидом, а за это зачинщика всего лишь подстригли и вымазали грязью. В своей слепой вере, что всё это представление было сделано исключительно ради него, он и мысли допустить не мог, что ларкам было на него глубоко плевать. Вновь зазвучали барабаны, крики Логана потонули в звуках соприкосновения ладоней с кожухами, шипении и цыканье чешуи наручей ларков, гортанно-отрывистых непереводимых ларкских слов, видимо, составляющих обрядовую песнь.
Вновь начались ритуальные танцы воинов. Я сглотнула колючий ком в горле, который, оказывается, всё это время царапал связки, и перевела взгляд на Арх-хана.
– Ещё что-то будет? Разве Шонхорна наказали недостаточно?
Вождь посмотрел на меня и улыбнулся уголками губ.
– Теперь будет праздник. Инициация будущих защитников. Разве ты не слышишь?
Я обернулась к костру и прислушалась. Да, музыка на этот раз действительно была другой. Более… торжественной, что ли? Постепенно к танцующим воинам стали присоединяться другие мужчины. В обилии бронзовых торсов сложно было сказать, кого из ларков я видела раньше, но определённо их стало существенно больше. Из той деревни, что ли, о которой упоминал Арх-хан, они пришли?
Чем дольше они танцевали, тем сильнее блестели их торсы. Теперь они уже напоминали подвижные статуэтки, отлитые из чистого золота. В мельтешащих телах сложно было что-то разглядеть. Когда руки и ноги затекли и я утомилась наблюдать, Дайнагорн неожиданно вскинул ладони вверх. Пятеро ларков отошли – теперь чётко было видно, что это подростки – обступили ближайшее ракхаши по кругу и принялись кататься и тереться о чёрно-коричневую кору.
Не успела я спросить, что происходит, как первый парень отошёл от исполина и продемонстрировал спину, в центре которой теперь расползались темные переплетающиеся линии, отдалённо напоминающие раскрытую клыкастую пасть. Толпа ларков вокруг взорвалась громкими лающими криками, определенно хвалебного характера.
– Духи Предков одарили первого защитника на сегодня, – усмехнулся Арх-хан.
Глава 14. Дикая красота
Лейла Виланта. Планета Ларк. Дикие Земли
Праздник ларков затянулся глубоко за полночь, поэтому я даже не удивилась, когда проснулась на следующий день, а коммуникатор показал чуть ли не два часа дня по местному времени. Тело немного ломило от сна на земле, оно всё ещё помнило, что на ортопедическом матрасе спать приятнее, но в остальном я чувствовала себя хорошо.
Тёплый рассеянный свет проникал через верхний слой шатра, привычно где-то над головой чирикали птицы, наглый жужжащий комар пытался пристроиться на запястье то так, то эдак, тщетно пытаясь пробить кожу. Очевидно, он не понимал, что перед ним цваргиня, а не человек, и ничего у него не получится. Желудок издал голодную трель, обиженно намекая, что его вчера забыли покормить и в обед, и в ужин, и я поскорее оделась и вышла из шатра. В лагере было непривычно тихо – после вчерашнего шумного праздника лишь несколько мощных фигур мелькнули между деревьями да Моник сидела на бревне у догорающих углей и с аппетитом поедала что-то из глубокой плошки.
– Доброе утро, – поздоровалась я по привычке, а на высоко вздёрнутые брови блондинки поправилась: – Точнее, добрый день уже, наверное.
Она улыбнулась и кивнула.
– И тебе привет. Кашу будешь?
– Да, с удовольствием.
Загремела посуда, Моник принялась класть в новую тарелку еду из дымящегося чана. Я принюхалась, а затем и вовсе перевела удивлённый взгляд на таноржку.
– Рис?
Не то чтобы у меня было какое-то предвзятое отношение к крупе, просто я не представляла себе ларков, кропотливо собирающих зёрна этой культуры, да и из школьного курса припоминала, что он любит влагу. С учётом постоянного жаркого ветра, который периодически дул с юга, рисовая каша показалась мне чем-то фантастическим.
– Это из запасов Таниты, – смущённо отозвалась доктор биологических наук. – После того, что вчера выкинул Логан, ларки отказываются готовить еду или приносить мясо… Они всячески намекают, что мы здесь задержались. Пока ты спала, мы всё обсудили с коллегами и пришли к выводу, что завтра-послезавтра надо возвращаться обратно на корабль.
Я потрясённо уставилась на Моник. Не то чтобы я не знала, что рано или поздно наше путешествие окончится, просто… это произошло как-то неожиданно. Я так и не побыла в Шарршеороне, близко не подошла к компьютеру вождя, да и в целом мало в чём успела разобраться… Хотя Аарон, конечно, будет счастлив, но я как таурель-агент, получается, провалилась, а как цваргиня проживаю последние дни на Ларке. Сомнительно, что будущий супруг меня отпустит сюда вновь.
– А-а-а-а… Логан…
Я даже толком не знала, что именно хотела спросить, так сильно растерялась, но Моник перебила раньше, чем я оформила мысль.
– Дурак. – Она поморщилась. – Он с самого начала отрицательно относился к поездке, потом приревновал меня к одному из воинов и устроил это идиотское представление… Ох, не удивлюсь, если он и сам вырыл ту яму, лишь бы только показательно красиво пострадать.
Я удивлённо приподняла брови. Очевидно, люди не поняли, что именно произошло вчера, но таноржка расстроенно продолжила, не обращая на меня внимания:
– На самом деле я не хотела никому говорить, но мы несколько раз до Ларка расставались. Уже давно было пора поставить точку в наших отношениях. Жаль, что я поняла это так поздно. Вероятно, расстанься я с Логаном раньше, всё бы на Ларке сложилось по-другому… Это всё я виновата… только я.
Блондинка с грустью поковыряла остатки каши и отставила плошку в сторону. Необычные сиреневые глаза таноржки неожиданно заблестели, и стало очевидно, что её улыбка и бодрость – напускные. На самом деле она очень сильно переживает по поводу случившегося.
– Моник, это не твоя вина… – растерянно пробормотала я, спешно пытаясь подобрать слова.
– Треклятая галактика, у меня и семена этих деревьев не получилось собрать! Они даже не зацвели до сих пор, хотя по всем правилам природы уже должны были!
Девушка перевела взгляд на огромные перламутрово-розовые бутоны и с силой закусила щёку изнутри.
– Ракхаши, – тихо поправила я.
– Что?
– Эти деревья ларки называют ракхаши. Они верят, что в их стволах живут души погибших предков.
– О, здорово, что тебе удалось узнать их название, – меланхолично отозвалась Моник.
Она уставилась вперёд остекленевшим взглядом и погрузилась в размышления. Я в это время ела рисовую кашу, которая на вкус оказалась вполне неплохой. В какой-то момент собеседница неожиданно сказала:
– Что-то я эгоистично всё жалуюсь и жалуюсь, а о тебе совсем не подумала. Тебе, наверное, совсем туго. У тебя-то только-только все склеиваться с вождём начало, да?
Я чуть не подавилась, с трудом проглотив вставшую комом кашу.
– С чего ты решила? У меня с ним ничего нет.
Таноржка громко фыркнула и закатила глаза.
– От такого «ничего нет» дети появляются. Я видела вас вчера…
Первым порывом было возмутиться. Так поступила бы любая чистокровная цваргиня. Но немного поразмыслив, я пришла к выводу, что это просто глупо. Это на Цварге намёк на отношения до брака считается оскорблением, а ведь у людей с этим проще. Таноржка не хотела меня оскорбить. Я поинтересовалась:
– Моник, а где все?
Биолог посмотрела, словно не понимая, о чём идёт речь.
– Все? – Она моргнула. Видимо, какая-то часть её сознания всё ещё осталась в глубоких размышлениях о поступке Логана. – Наши отправились на поляну за ягодами асаи… Новый вождь клана… ну, в смысле, старый, но тот, который оказался настоящим вождём, разрешил набрать ягоды с собой. Сами ларки, как я поняла, большей частью отправились в деревню ещё ночью. Наверное, всё ещё празднуют.
Я кивнула и эхом отозвалась:
– Да, видимо, празднуют… А может, наносят настоящие татуировки на спины новым защитникам.
– Ты о чём?
Моник нахмурилась, словно я сказала какую-то глупость.
– Татуировки, – рассеянно повторила. – Ты же видела, что у взрослых ларков они почти у всех есть. Это явный знак отличия воинов. Думаешь, они не наносят их вот прямо сейчас?
Светловолосая девушка несколько секунд на меня смотрела, а затем вдруг расхохоталась, причём искренне.
– Ох, Лейла, ну ты даёшь! Неужели после жизни здесь, в лесу, ты действительно думаешь, что хотя бы один из ларков может позволить колоть себя иголками с краской?!
Она понизила голос до баса и, явно подражая мужскому голосу, продекламировала:
– Медицина – это зло. Всё, что неестественно – ужасно. Мы сильные воины, но пользуемся холодным оружием, потому что звери должны погибать в честном сражении.
Я смущённо пожала плечами.
– Не очень хорошо себе представляю это, но… как-то же они получают эти письмена. Отпечатки от коры – это, конечно, хорошо, но они же смоются… Ты так не думаешь?
Моник неожиданно оживилась.
– Я не думаю, я знаю. Моя знакомая, которая была на Ларке раньше, заинтересовалась этим феноменом и собрала чуть-чуть коры местных исполинов на исследования. Мы точно не смогли понять, как всё это работает… – она покрутила пальцем в воздухе, давая понять, что «всё» – это местные традиции, – но определённо в поте ларков есть активный компонент, который вступает в реакцию с частичками коры, и та, как краска, проникает через поры кожи глубже и там и остаётся навсегда.
– Ух ты… – пробормотала я, – а костёр был, получается, чтобы вспотеть?
Таноржка пожала плечами.
– Получается, что так.
– Но эти рисунки такие… такие… – Я попыталась изобразить устрашающе скалящиеся пасти хищников и зловещие письмена, которые видела на телах ларков.
Моник улыбнулась.
– Просто игра воображения. Человеческий мозг склонен фантазировать и дорисовывать. Сколько раз в детстве ты смотрела на небо на облака и воображала, что это слоны, жирафы, бегемоты? Возьми самые известные названия созвездий. Януш подтвердит – отдельные газовые гиганты, никак не связанные друг с другом, разнесённые на сотни миллионов километров, а на звёздных картах это обязательно саламандры, единороги, фениксы и гидры.
Мы посидели ещё какое-то время, болтая ни о чём, а дальше таноржка сообщила, что будет постепенно собираться. Вид у неё был такой печально-задумчивый, что я не рискнула спрашивать, что она планирует собирать весь день. Вместо этого, всё взвесив, я решила пойти на озеро. Когда ещё мне доведётся вот так поплавать в открытой чистейшей воде с роскошным водопадом?.. Тем более, раз люди ушли за ягодами, а ларки в деревню, я могу не торопиться и провести у источника столько времени, сколько захочется, не волнуясь, что кто-то придёт не вовремя.
Я пробиралась сквозь листья кустов высокого папоротника в ту сторону, где шумела вода. Сказочно-восхитительное место при мыслях о том, что ближайшие дни придётся мыться в неудобной узкой очистительной ионной кабине «Спейс-Икса», становилось и вовсе желанным. Идя по привычной дорожке, я начала расстёгивать пуговицы на рубашке на ходу.
Как же всё-таки душно на Ларке, оказывается! Днём жарко, а ночью, если бы не одеяло Арх-хана, я бы мёрзла. Я вышла на берег, под ботинками захрустели ветки, громоздкая длинная кривая коряга отвлекла внимание. Я опёрлась на влажное, поросшее мхом бревно, переступила его, подняла взгляд на водопад и… замерла.
У самого большого камня вода с шумом срывалась в озеро и вспенивала гладь. Но не это меня привлекло, а мужчина, который мылся под струями. Блики солнца играли на его теле и подчеркивали скульптурные линии идеальных мышечных волокон. Трапециевидные мышцы тонули под ромбовидными, ниже, с каждым движением рук сокращались и расслаблялись широчайшие, которые плавно переходили в идеальные канаты вдоль позвоночника… Длинные мокрые и оттого потемневшие волосы облепили мускулистые руки и шею ларка. Пряди цвета червонного золота разметались по рельефной спине, причудливо смешиваясь с черно-коричневыми письменами. Кожа незнакомца была настолько загорелой и ровной, что казалась отлитой из сплава фантастических металлов.
Все мысли о том, что я собиралась делать, стремительно покинули голову. Осталась лишь одна, и очень дурацкая:
«Как он так спокойно стоит и не покрывается гусиной кожей? Все ли ларки имеют температуру тела выше, чем у людей и цваргов?..»
Мужчина чуть повернулся, луч солнца заскользил по его лицу и груди, и я узнала «незнакомца». Жар опалил щёки, когда я поняла, что передо мной не просто воин из отряда, а их вождь, на коленях которого я сидела не так давно. Тело резко подбросило воспоминания о прикосновениях сухих губ и наглого упругого языка к изгибу шеи. Мелкие мурашки предательски побежали по телу. Всё то, о чём я старалась не думать последние дни, внезапно накрыло горячим цунами.
…Крупные шершавые ладони обвивают мою талию. Рваное влажное дыхание щекочет мочку уха. Пальцы касаются груди, и меня простреливает удовольствием от одного лишь касания…
Арх-хан, а это совершенно точно был он, стоял вполоборота и подставлял лицо воде, явно наслаждаясь тем, с какой силой бьют в него струи, а затем схватил с ближайшего камня кусок люфы и принялся энергично растираться. После каждого соприкосновения с люфой на коже оставались отчётливые красноватые следы. Он тёр и тёр своё тело, а я чувствовала, как внутренности медленно завязываются в тугой узел. Во рту пересохло.
Надо было отвернуться.
Надо было уйти.
Надо было…
В висках застучало, сердце сбилось в бешеный ритм, дыхание стало рваным. Взгляд сам собою прикипел к крепким мужским бёдрам и к тем самым ямочкам на пояснице, которые обычно виднелись над краем кожаной юбки.
Сознание раздвоилось. Приличная цваргиня внутри меня сообщила, что я просто любуюсь эстетически прекрасным, как любуются экспонатами в музее. Аналитик добавил, что собирает информацию о расе. Оказывается, ягодицы мужчины имеют тот же золотистый оттенок, что и всё тело, линии загара нет, а значит, это родной цвет кожи. Кто-то третий отметил, что ни шварховой матери приличные цваргини себя так не ведут, а информация об оттенке кожи ларка для Службы Безопасности Цварга явно ненужная…
Вода стекала по рельефному мужскому телу, и зрелище приобрело магнетический характер. Арх-хан мылся, и… это волновало.
Я видела множество алеф- и бета-агентов без рубашек в спортивном зале, особенно когда собирала показатели силы и ловкости с тренажёров, но ни один из них не вызывал у меня такой реакции, как Арх-хан. Это было вопиюще неприлично и абсолютно неправильно – смотреть на моющегося мужчину, но отвести взгляд казалось физически невозможным.
Я зачарованно наблюдала медленное путешествие люфы по телу.
В какой-то момент крупные, перевитые венами мужские руки спустились ниже, скользнули по расчерченному на идеальные прямоугольники животу. Мужчина выкинул люфу, переступил с ноги на ногу и… Я сглотнула повторно, рассматривая внушительную эрекцию вождя ларков. Тем временем мужская ладонь погладила налившееся кровью навершие и принялась томительно-медленно и неспешно двигаться вверх-вниз.
Мужские бедра начали плавно покачиваться в завораживающем танце одновременно с ленивым движением кистью вверх-вниз. Мускулы – сгибатели пальцев, бицепсы, трицепсы, – всё перекатывалось под бронзовой кожей. Запястье скользит вверх, пальцы сжимают тугую головку и медленно двигаются вниз, а мышцы волнами перекатываются до самых плеч.
И снова. Вверх. Вниз.
Стало жарко. Ужасно жарко. Умом я понимала, что надо бы уйти, оставить ларка наедине с его… мытьём, но ноги приросли к треклятому берегу. На меня напал столбняк. Я не смогла бы пошевелиться, даже если от этого зависела бы жизнь. Атомный реактор, я не могла вдохнуть или выдохнуть! Этот танец, эта лениво-изысканная грация, эти безупречные движения…
Солнце ярко освещало озеро, цветные блики плыли по глади, шумел водопад… но картинка фокусировалась на мощной фигуре, от которой исходила такая звериная энергия, что подгибались ноги и дрожали коленки.
«Я должна отвернуться. Должна. Любая порядочная цваргиня на моём месте ушла бы…»
Ещё одно движение вверх-вниз, соблазнительно-танцующее покачивание бёдер. Арх-хан откинул голову назад, отчего его кадык выделился особенно чётко, и небрежно опёрся одной рукой на влажные камни. При этом бёдра продолжали двигаться вперед и назад, заставляя невольно фантазировать о том, как он в таком же мучительно-медленном, провоцирующем ритме занимается с кем-то любовью. В голову почему-то пришло именно слово «любовь» – слишком плавно, мягко и гипнотически красиво двигался ларк…
Внезапно ларк открыл глаза и чётко повернул голову в мою сторону. Одна из бровей насмешливо выгнулась, самодовольная ухмылка мелькнула на жёстких мужских губах. Меня как кипятком ошпарило от осознания, что Арх-хан прекрасно слышал, как я пробиралась через папоротник, и всё это шоу было спланировано заранее!
– Ты передумала, правильная девочка Лейла?
Нахальный взгляд серо-зелёных глаз, обжигая, пропутешествовал по моему телу вниз, физически лаская и вырывая сознание из состояния транса. Если взглядом можно было бы лишить девственности, то в этот самый миг я бы её точно лишилась. Щёки запылали, в груди заныло, внизу живота потяжелело. Меня окунули в лаву, а затем телепортировали в сектор Вечной Мерзлоты. Термоядерный реактор! Определённо где-то должен существовать закон, запрещающий так смотреть на женщин!
– Всё-таки хочешь попробовать то, что хочешь ты, а не все вокруг?
«Да он думает, что я специально за ним пришла!»
Я вспомнила, что расстегнула рубашку, собираясь купаться. Кровь оглушающими толчками хлынула в голову, ударила в виски и застучала звенящими молоточками. Трясущимися от волнения руками я резко стянула полы ткани, развернулась и на шестой космической рванула в сторону лагеря. К сожалению, на сетчатке глаза отпечатались непристойные движения вверх-вниз и мокрое обнажённое тело ларка.
Весь вечер я провела в шатре, не показывая носа на улицу, а когда пришли Моник и Танита и поинтересовались, что случилось, вяло отбрыкалась, что просто устала. В голове царила вязкая туманная каша из неясных эмоций. Пульс всё никак не мог прийти в норму, а стоило прикрыть веки, как перед мысленным взором вновь и вновь материализовались покачивающие гипнотически прекрасные движения мускулистых бёдер. Полночи я ворочалась в синтетическом спальнике, умоляя собственный мозг забыть эту в высшей степени непристойную картинку… Цваргини не фантазируют о мужчинах! Тем более о дикарях, ведь только дикарь мог так открыто демонстрировать столь низменные желания. Джентльмен никогда бы не позволил себе даже того взгляда, которым меня одарил Арх-хан, стоя в струях водопада.
