Роман Сергеевич Тимохин
Приключение Арчибальда Д'энуре: проклятье камня и пепла
– Думаю, что им стоит преподать урок; с Империей нельзя общаться таким тоном!
Августу не нравилось воинственное рвение дочери. Он списывал его на подростковый возраст, не забывая, что сам помог своей матери «уйти на заслуженный отдых», будучи в тех же годах, что и его дочь сейчас.
– Августина, ты же понимаешь, что их ультиматум равносилен псу, кусающему колесо, мчащейся телеги?
– Отец, но они уже потерпели от нас поражение! Еще не много и…
– Поражение потерпел не Тран, а его дальний родственник, Дранут.
– Тоже Король «Истинной» Валирии? – с насмешкой спросила девушка.
– Тоже Король Истинной Валирии, – кивнул Август.
– Пф-ф-ф!!! Эта пара глупцов даже не способна определить, кто из них настоящий правитель!
– Таково их наследие. Лишь один в их роду, Трад Валирийский, оказался достаточно силен, чтобы бросить вызов династии Августов. А остальные, талантами и на дворян Империи среднего пошиба потянули бы с натяжкой.
– Я помню эту историю: Трад поднял восстание во времена Августа Третьего; Августа Темного.
– И?! – с наигранной заинтересованностью спросил Август.
– Отец, мы не на занятиях по истории!
– Важна не история, важны уроки, что из нее можно вынести. Так, что было дальше?
Августина насупилась, но возражать отцу не стала:
– Август Третий, для сохранения Империи целой, вынужден был признать независимость Валирии. И однажды, даже принимал Трада, как равного себе. Но судьба подарила ему не счастливый подарок: его первенцами стали двое мальчишек-близнецов. Они росли одинаковые во всем: как во внешности, так и в талантах. И чем дальше шло время, тем больше Трад понимал, что выбрать придется лишь одного. Когда мальчишки подросли и тоже стали это осознавать, то стали соперниками, все более друг от друга отдаляясь. Трад пытался это исправить, но ничего не получалось.
Последней его попыткой примирения, стало совершеннолетие двух принцев. В тот день он сказал, что забудет все их капризы и разногласия, если те, прилюдно пожмут друг другу руки и отринут прошлые обиды. Его попытка кончилась полнейшим провалом: принцы не то, что рук друг другу не пожали, а при всей знати королевства перешли на ругань, позоря себя и Трада.
И тогда у старика сдали нервы. Он выхватил свой церемониальный меч и одним ударом разрубил стол, на котором располагалась карта Валирии. Скомкав два примерно равных куска карты, он сунул их в руки принцев и, сказав лишь «Такова моя воля!», покинул столицу, больше при дворе не появляясь. Как бы его не уговаривали, Трад так и остался жить в своем далеком имении, а Валирия с того дня разделилась на Западную и Восточную. При том, что каждый из королей уверен, что именно его Валирия «Истинная».
– Все верно, моя хорошая, – улыбнулся Август. – И чему же нас учит история Августа Темного, и наследников Трада?
– То, что нужно лучше воспитывать своих потомков? – неуверенно предположила Августина.
– Почти. Эта история учит тому, что глупость рождается и бедняцких лачугах, и в королевских покоях. Не бывает рода, в котором не рождалось бы глупцов. Но чтобы государство не пало, нужно созидать и внедрять такие механизмы управления, что подержат его в ожидании нового, более толкового правителя. А теперь взгляни на этот пергамент еще раз. Что ты видишь?
Августина старательно прочитала все, что было написано несколько раз, но отблеска понимания на ее лице Август не увидел.
– Порой смотреть нужно не на то, что написано, а на то, что НЕ написано, – подсказал Август.
Августина насупилась и ее лоб покрылся морщинами. Эта ее привычка не нравилась Августу: чем сложнее ее будет «прочитать», тем легче ей станет принимать решения.
– Это не ультиматум…
– Угу, – кивнул довольный монарх.
– А значит, это сделка? – удивленной предположила Августина.
– Умница!
– Только я не понимаю, что именно он предлагает.
– Не буду тебя мучить: он предлагает военный союз.
– Против Западной Валирии?! Ты серьезно?!
– Не кричи и веди себя достойно. Не забывай, ты королевских кровей, а экспрессивность нам не свойственна.
– Прости, отец. Но я все еще не понимаю…
– Мы захватили четыре десятых Западной Валирии; к тому же ее самую плодородную часть. И король Восточной зарится на остаток, но понимает, что придется иметь дело с нами, раньше или позже. Своим ультиматумом он готов уступить нам половину оставшихся земель, в обмен на то, что другую половину оставшихся он приберет себе, а между нами возникнет воинственный нейтралитет. Это значит, останется лишь одна независимая Валирия – его Валирия.
– А как он ее захватит? Не думаю, что это одобрят соседи.
– Ну, тут масса вариантов. Я бы, например, сделал это под предлогом защиты от несостоятельной и неумелой знати Западных, перед этим подготовив почву провокаторами. Или, например, ввел войска под лозунгами, что лучше братский народ Восточной Валирии, чем порабощение Империей Августа. Или, можно было бы…
Его на полуслове прервал скрип двери. Август и его дочь обернулись и увидели трех вошедших женщин: Елену, коронованную Императрицу и его жену, Аурелию, его шестилетнюю дочь, и Тарию, секретаря и помощницу Августа на протяжении уже множества лет.
Жена и дочь сделали книксен, а секретарь поклонилась до пояса. Август слабым движением руки поманил их и, поднявшись вместе со старшей дочерью, направился в их сторону. Когда до них оставалось пять шагов Август, согласно этикету остановился, а женщины сделали еще три шага навстречу.
– Мой Император, – снова сделал книксен Елена; Тария молча поклонилась.
– Мой Импелатол, – детским шепелявым голоском произнесла Аурелия и, так же, как и ее мать, попыталась сделать книксен. Вышло это у нее не в пример хуже, но это лишь сильнее умиляло Августа.
– Как прошла прогулка?
– Вашими молитвами, мой дорогой муж, все прошло отлично.
Даже самому себе Август не мог признаться, любил ли он эту женщину или нет. Он не был наивным глупцом: жениться по любви ему было не суждено, и тем не менее пытался взрастить в себе чувства к ней. Единственное чувство, что он испытывал по отношению к своей жене безо всяких оговорок, так это огромнейшее уважение, за то, что она оказалась способна нести столь тяжелое бремя – бремя жены Императора.
На секунду он позволил себе быть не правителем, а любящим отцом и подхватил маленькую Аурелию, отчего та громко рассмеялась. В эти немногочисленные мгновения, когда он отбрасывал всю тяжесть правителя, он чувствовал себя истинно свободным.
– А меня так не баловали, – чуть ревниво произнесла Августина, под вспыхнувшим испепеляющим взглядом матери. Порой Август был уверен, что если бы он отдал своей жене под командование легион, то этот легион стал бы самым дисциплинированным в истории, а своего командира, солдаты боялись бы сильнее гнева богов.
– Так с тебя и спрос большой, – подмигнул старшей дочери Август и, спасая ту от гнева матери, произнес. – Будь столь добра, убери пергаменты со стола. Думаю, что небольшое семейное чаепитие нам не повредит.
В этот момент проявила себя, стоявшая статуей, Тария. Она едва заметно переминулась с ног на ногу, и Август, зная, что так незатейливо секретарь привлекает внимание, обратился к ней:
– Что-то случилось?
– У вас просит личной аудиенции сенатор Ростак Альпин, Ваше Величество.
Август нахмурился. Альпин хоть и был постоянным членом ближайшего круга его советников, но личную аудиенции просил крайне редко. К тому же, момент для аудиенции был выбран не очень удачно: не часто им выпадала минутка провести время, как нормальная семья.
Видимо это слишком сильно отразилось на лице Августа, и его жена с легкостью смогла прочитать его недовольство:
– А как насчет того, чтобы провести семейный ужин в беседке, в саду, мой Император? Пока мы ко всему подготовитесь пройдет около получаса.
– Пусть будет так, – «натянул» на лицо свою дежурную улыбку очарования, Август. – Надеюсь я не слишком сильно оскорблю вас, если чуть-чуть задержусь?
– Вы не сможете оскорбить нас этим, мой Император. Такова роль правителя – у них нет ни минуты отдыха.
И, сделав очередной книксен и забрав Аурелию с его рук, Елена ушла в противоположенную сторону, подхватив зазевавшуюся Августину под руку. Император на секунду пожалел старшую дочь, за ту выволочку, что ей устроит Елена, но, быстро переключившись на Тарию, кивнул, давая разрешение привести сенатора Альпина.
– Ваше Величество, позволите? – знакомый голос сенатора оторвал Августа от созерцания вида с балкона.
– Прошу Вас, сенатор.
– Надеюсь я не сильно Вас побеспокоил?
– Меня, нет. Вы лишь отложили семейный ужин, предложенный моей любимой женой.
– Уф! – осклабился Альпин. – Надеюсь я успею повидать свою семью, прежде чем меня запытают?
– Как знать, как знать…
Двое мужчин тихонько засмеялись. Строгость, с которой императрица относилась ко своим обязанностям и сохранению статуса Императорской семьи, были поводами как ей восхищаться, так ее и боятся.
– Давайте начнем пораньше, сенатор. Тогда, возможно, вы отделаетесь быстрой смертью. Что привело Вас ко мне?
– Меня привела одна очень странная просьба, и что с ней делать я не в силах понять.
– Я слушаю Вас.
– Ко мне обратились сестры Аргументис, Таша и Саша. Они возглавили Гильдию Охотников, после того, как пять лет назад предыдущий глава, Раманджа Сиптх, покинул пост и отправился в путешествие по южным полисам.
Август кивнул, показывая, что все понял и сенатор может продолжать, но все это, он знал и без Альпина.
– В гильдию пришли два представителя народа цвергов и попросили помочь попасть к Вам на аудиенцию.
– Ко мне? – Август удивился и попытался вспомнить, имела ли Империя какие-то контакты с их народом. Но за исключением одной деревушки цвергов, что располагалась на самом западе Прибрежного Хребта, других подобных упоминаний, в его голове не возникло. Деревенька была небольшой, в ней жило всего двести цвергов. Они признали владычество Империи над собой, когда та покорила Ритагрию и исправно платили налоги, так, что их не трогали, оставив жить своей собственной тихой жизнью.
– Именно! – так же удивленно произнес Альпин. – И даже не это самое удивительное!
– Можете продолжать меня шокировать, сенатор.
– Самое интересное, что они хотят, попросить Вас, отправить наставника Ваших дочерей, Арчибальда Д’Энуре, в Королевство цвергов.
– Действительно, очень любопытно… – неопределенно выдавил Август. – Причина?
– Я, с Вашего позволения, собрал кое-какую информацию. Торговцы говорят, что плодятся слухи, будто бы в Королевстве цвергов началась эпидемия болезни, что зовется «Проклятье Камня и Пепла». Эта болезнь поражает сначала конечности, а после и тело цверга, постепенно превращая того в камень. Но если камень тронуть или дернуться, то он осыпается пеплом.
– Болезнь заразна для людей?
– Насколько я понял, нет. Пока неизвестно чтобы ей заболел кто-нибудь кроме цвергов. Поэтому Адамитовый Король направил гонцов с просьбой о помощи ко всем лекарям и заклинателям по обоим континентам.
– Тогда им стоило не старика Д’Энуре искать, а в Иерудею отправиться.
– Есть подозрения, что болезнь имеет магическое происхождение: пораженные ей цверги живы до последнего, даже если вся грудь уже каменная, они продолжают дышать.
– Хм…
Август задумался. Королевство цвергов далеко, к тому же, их разделяют земли вассального Королевства эльфов и Великий Лес – место обитания лесных эльфов и самых различных тварей. Но уж больно момент выпадает удачный: старик уедет, а на руках Августа останется предложение короля Восточной Валирии, разделить остатки Западной между собой. Не то, чтобы старик ему мешал, более того, он всячески избегал политики, но само его присутствие заставляло Августа быть более сдержанным.
Он не знал, как у старого заклинателя это получалось, но Август не мог принимать ни одного жесткого или тяжелого решения в его присутствии. Даже когда старик украдкой зевал, выказывая свое безразличие, его аура и авторитет подавляли монарха, и как бы он не пытался побороть эту странность многие годы, у него так и не вышло.
– Пройдемте сенатор, – Август направился со своего балкона к столу. – Скажите, Вы верите в совпадения?
– Честно говоря, нет.
– А в удачу?
– Тоже нет. Простите, Ваше Величество, я не очень Вас понимаю.
– Секундочку, – Август подойдя к столу, нашел пергамент, что так и не убрала его дочь и протянул сенатору. – Прошу, прочитайте.
Альпин внимательно вчитался в пергамент:
– С виду, коряво составленный ультиматум. Но больше похоже на сделку. Он что предлагает? Разделить Западную Валирию?!
– Я и сам сначала удивился. Но моя разведка донесла, что любят родственники друг друга так же сильно, как и нас.
– Но каким это образом связанно со стариком?
– Напрямую, ни каким, но косвенно…
– Вы боитесь, что он вмешается?
– Нет, конечно. У старика был не один десяток возможностей помешать, но даже в самых очевидных ситуациях, он оставался в стороне. При всем моем к нему уважении, сейчас он не сможет сделать ничего.
– Тогда, в чем причина?
– В Августине, а точнее, в ее будущем.
Альпин нахмурился:
– Я все еще не уверен, что это хорошая идея.
– Я тоже. И эта война станет отличной проверкой, хорошо ли она усвоила уроки, что ей преподавали; понимает ли она все тяготы, что упадут на ее плечи; готова ли она принимать тяжелые, жестокие или непопулярные решения. Если справится, то тогда и объявим, что именно она станет следующим правителем Империи.
– Я не уверен, что знать готова принять первую женщину правителя в истории рода Августов.
– Она станет не первой: не забывайте про мою матушку. Она хоть не из Августов, но пять лет государством правила.
Альпин на секунду задумался, а после спросил:
– И вы опасаетесь, что Д’Энуре этому воспротивится?
– Он привязался к ним. Как отец, я его понимаю, но как правитель вынужден поступить иначе. Августина должна стать частью командования армии Империи; девочке пора понять, что ее детство закончилось.
– Может начать с чего-то полегче?
– Она уже участвует в переговорах, пусть пока еще наблюдателем и уже разбирается во множестве вещей; пора дать ей по-настоящему ответственное задание.
– Тут я могу положиться лишь на Вашу мудрость.
– Вы и сами отец, сенатор, и не хуже меня знаете, почему я это делаю.
– Мой сын постарше Вашей дочери. К тому же, на его плечах не висит судьба целого государства.
– Будем считать, что мы друг друга поняли, – улыбнулся Август. – Назначь этим цвергам встречу как можно скорее. Тария!
– Пару дней все равно придется подождать, Ваше Величество, – голос у секретаря был скрипучим, ни каплю ей не подходивший. – Наставник Ваши дочерей уехал из Империи.
– Далеко?
– В степи. На похороны своего ученика.
Глава 2.
Арчибальд сидел, рассматривая тело варвара. Его обуревали сотни эмоций, как положительных, так и отрицательных. Тог’рек был точно таким же крепким, что и десяток лет назад, когда он видел его в последний раз. Лишь седина волос и множество новых шрамов говорили о том, как не легка была его жизнь.
Д’Энуре всю дорогу вспоминал здоровяка и те немногие моменты, когда он был рядом. Верный, отважный, готовый грудью закрыть и его, и Юиль, варвар казался выточен из самого прочного из камней и ничего с ним не может случиться. Но сейчас он лежал на погребальном костре, готовый был сожженным, так, как и подобает традициям степей.
Вокруг кострища варвары, мужчины, женщины и дети, ели жаренное мясо, выпивали, танцевали, плясали, будто бы это был праздник, на котором лишь два человека сидели с кислыми лицами. Точнее, человек и эльф. А если быть еще точнее, то с кислым лицом сидел только Арчибальд; Юиль же была холодно отстраненной. Д’Энуре, знавший свою ученицу не один десяток лет, сразу понял, что девушка скорбит не меньше, чем сам Арчибальд, но привычка не выказывать сильные эмоции, уже стала ее частью.
– Наставник, не стесняйтесь, берите мясо и хлеб, – женщина с грустной улыбкой сидевшая по другую сторону от Арчибальда, протянула в его сторону тарелку.
Это была жена Тог’река, Хур’шар. Из всех варваров, присутствующих на церемонии, она была одной из немногих, кто не участвовал в празднествах. В ее глазах, Д’Энуре видел, как грусть потери, так и гордость, за своего мужа. И ей было чем гордиться.
Тог’рек, за те годы, что последовали за его возвращением в родные края, обрел среди варваров славу не только сильного, но еще и разумного вождя. Он не стал подчинять себе все кланы и племена, что мог, ограничившись лишь тремя, обитавшими в его родной местности. На предложения возглавить еще больше варваров, он отказывался под десятком предлогов, тем не менее, поощряя здравое соперничество между ними.
Пару раз он даже приезжал к Арчибальду в Капитолис, в том числе, и со своей женой. Ей не понравился «суматошный, как обезумевшее стадо птериксов» город. Тем не менее, она с уважением относилась к Арчибальду, но не в силах запомнить его имя, называла его, как и Тог’рек, «наставником». И это была именно ее идея пригласить Д’Энуре на сожжение тела покойного мужа, отдавая дань тому уважению, что здоровяк проявлял к старику. Вожди, старейшины и шаманы выказали недовольство, но услышав, что к ним приедет трехсотсорокалетний могущественный заклинатель, сами решились отложить сожжение, дабы посмотреть на наставника вождя Тог’река.
Добрались они за несколько дней; достаточно быстро, учитывая, что найти варваров в степи, задача не тривиальная. В этом им помог младший сын Тог’река, что его жена направила к Арчибальду. Всего у них появилось трое детей: старшая дочь Тог’хур, средний сын Тог’шар, и младший Рек’шар; все дети были погодками.
Но сейчас присутствовали лишь двое: дочь и младший сын; средний, умер от болезни, едва дожив до четырех лет. И если старшая дочь была вся в отца: рослая, крепкая, сильная, с явными талантами к мечу, что видел, даже ничего не понимающий в оружии Арчибальд, то сын, хоть был крепок, как среднестатистический тренированный легионер, варварской мощью и статью не отличался. Поведением дети Тог’река так же были различны: Тог’хур веселилась не меньше остальных, Рек’шар же сидел в сторонке, лишний раз себя не проявляя.
– А, он что, не будет? – Арчибальд едва заметно кивнул на сидящего в полутьме шатра Рек’шара.
– Не переживайте, наставник, – успокоила того Хур’шар, – он скорбит не меньше нашего. Просто, он такой человек.
– Не типично, для варвара…
– Ха! Еще бы! Когда он только начал себя так вести, мы с Тог’реком забеспокоились, вдруг в него дух какой-то злой вселился, но шаман заверил, что с Рек’шаром все в порядке. Муж пытался брать его в битвы, но талантами он не в него пошел.
– Может в Вас?
– Нет! Точно не в меня, – рассмеялась варварша. – Ни в моем роду, ни в роду Тог’река толковых следопытов не было.
– Он хороший следопыт? – впервые в разговор вмешалась Юиль.
– Отменный! Ему всего пятнадцать лет, а он местность знает получше, чем опытнейшие из стариков. Половину всех зверей, что сейчас на столе, добыл он; старался изо всех сил. Никогда я его таким старательным не видела. Вот, как он отца уважает!
– А ваша дочь? – Д’Энуре перехватил инициативу.
– Тог’хур – это Тог’рек, только с сиськами, – подмигнула Хур’шар. – Один в один! Девке семнадцать уже, а я уже в пятнадцать не была уверена, что замуж ее выдам! Ни один парень еще не победил ее в бою!
Арчибальд бросил взгляд на крупную молодую девушку, сидящую поодаль, что одерживала вверх в соревновании по варварской борьбе на руках: нужно не только своего оппонента забороть, лишь одной рукой, но и выпить рог вина, не пролив ни капли. Описание, предоставленное женой Тог’река, невероятно точно описывало Тог’хур.
О мыслях о своем ученике, Арчибальд немного скуксился. Когда он только приехал, то не понимал такого отношения к покойному, ожидая чего-то более спокойного и траурного. Но в культуре варваров сама по себе смерть не была трагическим событием. Важны были лишь обстоятельства смерти и то, как варвар зарекомендует себя, пока еще жив.
По меркам народа степей, Тог’рек умер не просто сильно, а героически, почти легендарно. Во время перекочевки на новые места, их врасплох застало стадо бовинтавров. Дело было ночью и Рек’шар не мог помочь в дозоре, так как был отправлен отцом к месту старой стоянки, проследить, чтобы оставшиеся не оказались под нападением диких зверей. Тог’рек сражался с невероятной силой и яростью. Для обычного легионера убить одного зверочеловека уже сложная задачка; обычный варвар или опытный охотник мог осилить бой, самое большое, с тремя; Тог’рек собственноручно убил пятнадцать, но от полученных ран скончался на руках у жены. Рек’шар, тихий и спокойный в обычное время, стал еще более замкнутым и отстраненным, считая себя частичным виновником произошедшего.
– Не переживайте, наставник, – подтолкнула локтем Хур’шар Арчибальда. – Вам еще «шоу» устраивать.
– «Шоу»?!
– Да, «шоу». Муж говорил, что на одном древнем языке так называется представление. Вы, кажется, сами его этому научили.
– Какое еще «представление»?
– Кто-то должен зажечь погребальный костер. Все вожди и старейшины решили, что это должны быть именно Вы.
– Согласно традициям, это должны делать родственники. Разве нет?
– Не родственники, а близкие. И я, и дети уверены, что Вы лучшая кандидатура. Прошу Вас, сделайте это. Я уверена, что он бы и сам был горд, что сделаете это именно Вы, наставник.
Арчибальд набрал в легкие воздуха для решительного отказа, но беглый взгляд по вождям, показал, что те отказа не примут.
– Хорошо, раз Вы так настаиваете… И, когда?
– Когда станет совсем темно.
Спустя час, солнце исчезло совсем, а гнус, проклинаемый Арчибальдом, стал полноправным хозяином ночи. Небольшие костерки, поддерживающие свет, никак не спасали, и Арчибальд тайком использовал заклинание [Проклятие Гнуса], одно из множества заклинаний придуманное Анмором-Безумцем.
Когда стало совсем темно, слово взял самый старый и опытный шаман, что произнес речь, славя деяния и подвиги ушедшего вождя. Некоторые из них, даже Арчибальд не знал, но значения этому он не предал. Во время слов шамана установилась тишина, почище той, что являет своим появлением сам Арчибальд, входя в аудиторию первогодок Магической Академии. Лишь потрескивание хвороста и жужжание насекомых разбавляло звуки старческого голоса.
После, шаман пригласил Арчибальда, и его встретили варварские аплодисменты: стуки пустых кружек по древкам и рукоятям их оружий. Он так же произнес пару коротких фраз и призадумался, как же ему половчее произвести на варваров впечатление, не ударив в грязь лицом и уважив своего ученика.
– Сейчас будет «шоу», – сказал Арчибальд, как ему показалось тихо, но шепот и повсеместное повторения слова «шоу», заставили его вновь покорить себя за забывчивость: варвары обладали отменным слухом и интуицией.
Д’Энуре распростер руки и под кострищем, с телом здоровяка, появился ярко-красный магический круг.
– [Усиление Заклинания]!
Круг увеличился кратно, до четырех шагов в диаметре. Это вызвало бурную реакцию у шаманов и немногочисленных колдунов: они, как никто понимали, сколь мощное будет заклинание. Остальные если и не понимали, то чувствовали, что сейчас произойдет что-то необычное.
– [Великий Огненный Столп]!
Красный круг вспыхнул и, на высоту примерно пяти ростов обычного человека, в воздух метнулась огромная огненная колонна. Разрывая ночной воздух ревом и озаряя светом на несколько сотен шагов, огонь закручивался, меняясь и перетекая от ярко-желтого цвета, до темно-красного.
Арчибальд продержался не более десяти секунд и когда бросил поддерживать заклинание, то сначала подумал, что оглох, но потрескивание костров, говорило ему об обратном. Тишину поддерживали варвары, что сидели с перекошенными лицами, от смеси страха и удивления. Даже меланхоличный на вид Рек’шар, сидел с удивленным выражением лица. Спустя пару секунд начались шепоты, переросшие в гогот, и затрещали, не выдерживающие «варварского одобрения», кружки.
Шум и ор вновь заполнили округу. Теперь каждый варвар считал своим долгом подойти и выпить с таким сильным стариком. Они одобрительно хвалили его, говоря, что это самая лучшая церемония сожжения, что была на их памяти. Несколько молодых парней попытались набиться ему в ученики, но были быстро разогнаны Тог’хур, заявившей, что только у нее есть право об этом просить. Девушка тут же фамильярно обняла Арчибальда и тряхнула того за плечи, как тряпку, выбивая желание сопротивляться. Позже она «сменила гнев на милость» заявив, что быть учеником может стать только достойный и она лично за этим проследит. Парочка подвыпивших варваров попыталась «пройти испытание», но быстро провалившись, под смех и улюлюканье, уползли к своим местам.
Гулянье, с постоянной попойкой и драками, продлилось до самого рассвета. Перед тем, как первые лучи солнца осветили бескрайнюю степь, Хур’шар собрала весь оставшийся пепел в большой глиняный сосуд. После, Рек’шар указал на пригорок, буквально в сотне шагов от лагеря, куда вся процессия и направилась. Придя на вершину холма, жена и дети достали из кувшина по горсте пепла и развеяли их по созданному шаманами ветру, что дул в направлении восхода. Следующими на очереди стали Арчибальд и Юиль. Эльфийка взяла горсть и тихо шепотом произнесла пару слов на эльфийском. Д’Энуре никогда не видел, чтобы девушка молилась и мешать не стал. Следом прах Тог’река по ветру развеяли все оставшиеся гости. Некоторые из них даже чуть вдыхали его, чтобы насытиться силой, храбростью и мужеством Тог’река.
– Из степи вышел, в степи вернулся… – задумчиво произнес Арчибальд.
– Все верно, – его мысли прервала Хур’шар. – Из степи вышел, в степи вернулся. Так говорят у нас.
– И что дальше?
– А дальше, мы отправимся вперед, неся память о нем в своих песнях и сказаниях. Мой муж жил, как варвар и умер, как варвар. Не думаю, что он хотел бы другой судьбы. Я благодарна ему за те годы, что провела рядом с ним, за детей, что мы вместе воспитали. Но нам пора идти вперед. Рек’шар проведет вас, до границ Империи. Там вас, кажется, уже будут ждать?
– Да. Там нас ждет карета, – с неохотой признался Арчибальд. Ему не хотелось оскорблять этих людей.
– Не стоит волноваться, – Хур’шар будто бы прочитала его мысли. – Да, мы разные. Из разных миров, и с разными взглядами на жизнь, но за эти два дня Вы увидели нас, варваров, как никто и никогда. Возможно, мы даже никогда не встретимся более, но будьте уверены, что в нашем племени Вам будут рады всегда, пока песни о Тог’реке будут петься. Рек’шар!
Юноша уже вел под узды двух запряженных и отдохнувших лошадей, при мысли о которых у Арчибальда заболела промежность: верховой езде он смог обучиться лишь поверхностно.
Арчибальд положил руку на плечо Юиль и коротко кивнул:
– Честно говоря, у нас есть для вас небольшой подарок. Доставай, Юиль.
Из магической сумки девушки извлекла два клинка, что были вложены в ножны. Арчибальд передал их Тог’хур и Рек’шару. Двое молодых людей удивленно приняли и клинки и извлекли их из ножен. Они были костяные, грубо отделанные металлом, явно изготовленную на скорую руку.
– Это клинки [Клыки Баргеста]. Они естественным путем усилены энергией смерти. Двадцать три года назад, ваш отец подарил их нам, как память, – объяснила Юиль. – В тот день, я едва не потеряла руку, но ваш отец помог мне. Я знаю, в вашем народе не принято иметь магические амулеты, но примите их хотя бы в качестве памятного подарка.
Дети Тог’река удивленно переглянулись, но отказываться от клинков не стали. Рек’шар быстро нашел на поясе место куда приторочил свой клинок, тогда как Тог’хур лишь сунула его за пояс. В ее широких ладонях клинок выглядел не опаснее зубочистки, хотя Арчибальд был уверен, что применение ему молодая варварша найдет.
Распрощавшись со всеми в последний раз, Арчибальд запрыгнул на коня (хоть что-то в верховой езде он научился делать хорошо), посадил перед собой Юиль и они, ведомые Рек’шаром, тронулись в обратный путь.
***
Спустя два дня, к полудню, Ульз подошел к дверям Гильдии охотников с тяжелым сердцем. От одного только воспоминания о сестрах-главах, у него закрутило живот, но отступать было нельзя, как из-за тяжелого положения его народа, так и за собственной гордости. Ульз, еще перед началом их путешествия знал, что трудностей будет масса, так что глубоко выдохнул и вошел в зал.
Людей в зале практически не было: обычно к полудню, охотники или находили себе новое задание и покидали город, или занимались тренировками, в ожидании следующего утра. Сейчас, в просторной зале первого этажа было две группы людей, что-то обсуждавшие между собой. На Ульза они бросили лишь мимолетный взгляд. Цверг и сам заметил, что охотники были одними из немногих людей, что смотрели на него с сестрой как обычных прохожих, а не как на диковинку из далеких краев.
Заметив, что Ульз направляется к стойке, администратор, молодой парень, вышел из-за нее и делал пару шагов навстречу. С его стороны это было жестом уважения, ведь рост Ульза едва позволял глядеть поверх стойки.
– День добрый. Чем могу Вам помочь? – улыбнулся юноша.
– Добрый. Меня зовут Ульз Краздурр, и мне назначена встреча, с главами гильдии, сегодня.
– Секундочку, – молодой человек закинул за стойку руку, извел оттуда какую-то книгу и продолжил. – Да, все верно, господин Краздурр. Они уже ожидают Вас. Офилия!
Девушка, стоявшая у стойки и проверяющая бланки заказов, подошла и слегка поклонилась.
– Офилия, будь столь добра, проведи господина Краздурра к госпожам Аргументис. Они его уже ожидают.
– Прошу за мной, – девушка направилась к лестнице наверх и Ульз пошел за ней.
Чем ближе они подходили к уже знакомому Ульзу кабинету, тем сильнее крутило у него живот. Возле самой двери он вновь услышал их голоса, что периодически перемешивались одним мужским голосом. Ульз был решительно настроен не устраивать себе очередной сеанс пыток. Ждать, пока сестры наспорятся с еще одним своим посетителем, а после, слушать их самому, не было никакого желания. Перед тем как войти в здание, он серьезно думал применить к себе заклинания повышающее выносливость, но опасался, что сотрудники гильдии могут посчитать это за недоверие, о чем сейчас жалел.
Девушка постучала и, услышав два, почти слившихся в унисон слова «Да!», открыла дверь.
– Госпожи Аргументис, к Вам прибыл господин Краздурр; вами была назначена ему встреча.
– Пусть войдет, – так же синхронно ответили обе главы гильдии.
Когда Ульз вошел, то кроме двух сестер, сидевших за своим большим столом, он увидел еще и одного пожилого человека. Мужчина был гладко выбрит, хорошо одет и на первый взгляд не враждебен. Ульз, положившись на собственный опыт, подумал, что это какой-то чиновник или представитель знати, что не добавило успокоения: такие люди обычно юлили больше всех.
