Рацлава Зарецкая
Дракон и Феникс
– Спасибо.
– За что? – не понял император.
– Э-э-э…За вашу милость! – тут же нашлась я.
– А-а-а, – понимающе протянул Юньвэнь.
Кажется, для слуг милость императора заключается даже в помывке его ног и вычищении козявок из носа. Не знаю, правда, как здесь практикуют последнее, да и знать не хочу. Надеюсь, меня это обойдет стороной.
Тем временем Юньвэнь заметно расслабился, с наслаждением вдыхая аромат, исходящий от масла. Он откинул в сторону прямоугольную подушку, похожую на обтянутый шелком кирпич, сложил руки крест-накрест и опустил на них голову.
– Можешь начинать, – великодушно разрешил император.
И я начала.
Аккуратно коснулась его плеч кончиками пальцев, втирая в кожу масло. От моего прикосновения Юньвэнь заметно напрягся – мышцы на руках и плечах стали каменными, что меня порядком удивило. Я-то думала, он совсем хилый…
От плеч я перешла ниже, к пояснице. Медленно, едва касаясь, растирала масло и молча завидовала идеальному состоянию кожи мальчишки, которая была гладкой и тонкой – в некоторых местах даже можно было разглядеть узорчатые переплетения вен. Ни синяка, ни родинки, ни прыщика. Как спина может быть настолько идеальной?
Постепенно император полностью расслабился и даже прикрыл глаза, а потом, спустя некоторое время, спросил:
– А когда начнется сам массаж?
– Я его уже делаю, Ваше Величество, – соврала я.
– Нет. Это не массаж. Давай, начинай уже.
Что ж…
Я подняла руки вверх и уставилась на ровный изгиб позвоночника мальчишки. Раз он просит массаж – будет ему массаж!
– Рельсы-рельсы, – выразительно начала я, проводя линии вдоль его позвоночника. – Шпалы-шпалы. – Теперь поперек. – Ехал поезд запоздалый.
Поездом мне послужил кулак, который проехался по позвоночнику от поясницы до самой шеи.
– Из последнего окошка вдруг посыпался горошек! –Я резво начала тыкать пальцами по всей спине мальчишки, изображая просыпавшийся горох.
Император от обилия гороха дернулся, но ничего не сказал. Я продолжила массаж:
– Пришли куры, поклевали.
Куры у меня были похожи на горох, а вот гуси…
– Пришли гуси, пощипали-пощипали!
Увлекшись, я зачарованно принялась пощипывать тонкую кожу мальчишки, от чего он пискляво ойкал и ёрзал.
– Вам не нравится? – спросила я, перестав щипать императора.
– Нет-нет, – сдавленно ответил он. – Продолжай.
Я взглянула на его покрасневшую кожу и коварно усмехнулась. А ведь я предупреждала, что массаж ужасен!
Следующим императору Юньвэню потоптался медведь – я грохала кулаками по спине мальчишки, приговаривая:
– Пришел медведь!
От каждого моего кулака император тихо охал.
Когда пришел слон, я разжала кулаки и ладонями начала шлепать императора. Не сильно, но и не слабо. До слона, конечно, далеко, но я все же не стала прикладывать всю силу – не дай Боже еще отобью парню его императорские почки…
– Пришел директор зоопарка! – торжественно объявила я.
Юн притих, со страхом ожидая, что будет дальше, а я, вспомнив, что дальше идет щекотка, расхотела продолжать.
– Что за зверь такой, этот директор зоопарка? – спросил император, не дождавшись от меня продолжения массажа. – И что он делает?
– Я забыла, – соврала я, убирая руки со спины мальчишки. – На этом все, Ваше Величество.
Я ожидала, что он с облегчением вздохнет, но, кажется, император разочаровался. Он нехотя поднялся, убрал за уши выбившиеся черные пряди и стал оглядываться в поисках рубашки. Она лежала рядом со мной, поэтому я взяла рубашку и протянула императору. Мой взгляд невольно скользнул по его телу, и от удивления я ойкнула. Мальчишка, которого я ошибочно представляла как хилого дохляка, вовсе таковым не был. Да, он был худым, а его точеной фигуре позавидовала бы любая девушка, но его грудь и пресс были рельефными. Талия, пусть и узкая для мужчины, но с хорошо развитыми косыми мышцами живота. Изящно и одновременно мужественно. Как правило, такие тела бывают в основном у моделей.
Моего удивления император не заметил. Принял рубашку из моих рук, надел ее и завязал узелки на талии. Он смотрел в сторону, не моргая, и о чем-то размышлял.
– Ваше Величество, время купания! – послышался из-за дверей голос евнуха.
Император закатил глаза, но войти евнуху разрешил. Разумеется, он был не один – еще три служанки, очень миловидные, шли сзади, неся принадлежности для купания.
– Ты свободна, – сказал мне Юн.
Слава тебе, Господи!
Неловко поклонившись, я двинулась к выходу, но вдруг император меня окликнул.
Вот блин, что еще ему от меня надо?
– Я не спросил, что входит в твои обязанности.
Я замялась, и поэтому за меня ответил евнух.
– Даму Мей поставили на место дамы Джи, Ваше Величество. Той, что заваривала чаи покойному императору.
– Чудесно! Тогда я жду завтра утром тебя и твой чай, – обратился ко мне Юньвэнь.
– Ваше Высочество! – удивленно воскликнул евнух. – Вы же не пьете чай по утрам!
– Теперь пью, – просто ответил император и улыбнулся так, что на щеках появились милые ямочки, которые придали его лицу некую ребячливость.
Евнух склонился перед императором, а потом повернулся ко мне и сказал:
– Его Величество просыпается в час Дракона. Вы должны приносить чай ни позже, ни раньше. Понятно?
Я кивнула.
– Ступай, – велел евнух и повернулся к императору, который с нескрываемым интересом смотрел на одну из служанок.
Вот же говнюк мелкий! На свою жену внимания не обращает, а на служанок заглядывается! Все мужики одинаковые.
С этими мыслями я покинула императорский дворец и поспешила в свою комнату, чтобы скорее все рассказать Чун и попросить ее помочь завтра с приготовлением чая.
Глава 14
С того мгновения, как Юн увидел Мей в Зале Верховной гармонии, и до самого ее ухода из его покоев, сердце императора не прекращало бешено биться.
Сначала он не поверил своим глазам. Думал, что это видение, однако девушка оказалась реальной, живой. В женской одежде она выглядела изящнее и красивее, а скромная прическа придворной дамы очень ей шла.
– Выходит, Чжу Ди нам соврал, – задумчиво произнес Фанг, когда Юн перед пиром рассказал другу о Мей. – Вот только зачем?
– Тут два варианта, – подала голос стоящая рядом Минчжу. Церемония ее утомила, и девушка еле держалась на ногах, но не пожелала уходить к себе. – Либо он сказал тебе это назло, либо девушка – его шпионка.
Фанг закивал, подтверждая слова Минчжу.
– Надо приставить к ней одного из драконов. Вдруг она захочет тебя отравить.
– Тогда зачем было помогать мне в тот день на рынке? – спросил Юн.
Друзья пожали плечами. Ситуация с этой девушкой была непонятна всем троим, однако, несмотря на опасения, Юн не мог не признать, что страшно рад тому, что она жива. С того самого момента в хижине сердце Юна так и не успокаивалось.
– Как ты понял, что она девушка? – спросил Фанг немного погодя, когда Минчжу все же согласилась покинуть пир и отдохнуть в тишине и покое.
Юн хитро улыбнулся. Он и сам не сразу понял, что утончённый паренек с большими светло-карими глазами и длинными ресницами на самом деле девушка. Только когда она тесно прижалась к нему в лачуге, и он вдохнул ее свежий, немного сладковатый запах, в голову юноши закрались сомнения. Ну а потом он начал внимательно всматриваться и все понял. Тонкая талия, маленькие изящные руки и едва заметная грудь, которую она наверняка стянула так, что дышать было почти невозможно.
И запах.
Как же приятно она пахнет! Словно какие-то неизвестные ему луговые цветы. Едва уловимо, сладко и нежно.
Даже сейчас, сидя в ванне с ароматическими маслами и лепестками роз, Юн все еще ощущал ее запах.
Что же эта за тяга к той, которую он почти не знает? Почему он так жаждет завтрашнего утра, когда она принесет ему чай? Как может так сильно тянуть к человеку, который, возможно, созник твоего врага?..
Одна из служанок аккуратно наклонилась и проверила температуру воды. Кажется, ее звали Дандан, и она страшно была похожа на ту, что однажды пыталась отравить его деда. Когда служанка вошла в его покои, Юну на мгновение показалось, что мертвая девушка вернулась к жизни. Он долго всматривался в служанку, и только когда понял, что она просто очень похожа на незадавшуюся отравительницу, вздохнул с облегчением. Однако, несмотря на это, Юн никак не мог перестать наблюдать за ней.
Запрокинув голову назад и слегка прикрыв глаза, Юн следил за служанкой, и от его внимания не укрылось, с каким интересом девушка смотрела на его грудь и часть живота, что не скрывала вода и плавающие по ней лепестки розы. Мей тоже удивилась, когда увидела его без рубашки. Юн не хотел демонстрировать ей свое хорошее физическое состояние, но в последний момент потерял бдительность и открылся.
Во всем Запретном городе о том, что он с детства усиленно тренировался сначала со своим дедом и отцом Фанга, а потом уже и с самим другом, знали немногие. По сути, это не было секретом, но покойные родители Юна не хотели, чтобы мальчик занимался подобным, так как считали, что императорскому отпрыску не престало самому воевать. Однако его дед, который был воином-мятежником, считал иначе, и поэтому, втайне от любимого сына и невестки, учил внука сражаться. Этот навык не раз помогал Юну. Особенно, когда на них с Фангом и Минчжу напали бандиты.
Тогда они были уже не детьми, но еще и не взрослыми. Юные и бесстрашные, они в очередной раз переоделись и сбежали из Запретного города, чтобы погулять по улочкам Нанкина. Вот только добром это не кончилось. Их чуть не убили. Минчжу испугалась до полусмерти, а сам Юн был ранен в левое плечо. Если бы не Фанг, который вовремя оттолкнул друга, стрела бы попала точно в сердце. После этого юноши больше не брали на вылазки Минчжу, да и сами стали осторожнее.
Размышляя об этом, Юн невольно коснулся выпуклого шрама на плече. Императоры и императрицы не должны иметь шрамов, так как подобные изъяны считались уродством и не нравились людям. Поэтому Юну приходилось скрывать свое несовершенство вместе со своим телом.
Интересно, настанут ли времена, когда люди будут принимать друг друга такими, какие они есть?..
За дверью в купальню послышались разговоры. Юн навострил уши и почувствовал недоброе. Когда дверь открылась, и евнух Пан объявил, что пришла императрица, Юн чуть не охнул от досады. Только ее сейчас не хватало…
Вид жены ему не понравился. Лицо у Цюань было слишком хитрым, глаза слишком блестели, а халат на ней был слишком тонким и слишком оголял ее плечи. Невольно Юна пронзила мысль о том, что Цюань всегда была для него слишком хороша. Она чересчур яркая, созданная для того, чтобы сверкать всеми своими бесчисленными украшениями. Она – императрица, богиня, а он всего лишь человек, который мечтает о свободе и не желает быть ни императором, ни богом.
Цюань величественно прошла к ванне, презренно взглянула на служанок и жестом велела им выйти. Девушки замешкались, глядя на своего господина, и Юн благосклонно кивнул, после чего служанки быстро исчезли за дверью, оставив мужа и жену наедине.
Юноша открыл рот, чтобы спросить, с какой целью Цюань пришла к нему, однако вопрос так и застрял в его горле. Императрица вскинула руки, легкий шелковый халат скользнул по ее телу и упал на пол, открывая Юну совершенно обнаженную девушку.
Учитывая то, что вместе они никогда не купались, а ночи проводили в темноте, будучи наполовину одетыми, Юн увидел голой свою жену впервые. И снова это слишком. Слишком худая, слишком бледная, слишком изящная…
Наверно, если бы Юн любил Цюань, то она была бы для него идеальной, и никаких «слишком» он бы в ней не замечал.
– Хочешь искупаться в моей ванне? – спросил Юн, глядя в лицо жене. Если будет разглядывать то, что значительно ниже, то она может неправильно это расценить.
– Я хочу не только искупаться.
Цюань подняла правую ногу и ступила в воду. Подошла ближе к мужу и медленно опустилась ему на колени. От ее прикосновения у Юна внизу живота появился томительный зуд, а сознание словно начала заволакивать туманная дымка.
– Я не хочу, – хрипло ответил он, ощущая, как девушка прижалась к нему грудью.
– Неправда, – прошептала она, хищно глядя ему в глаза. – Я чувствую твое желание.
Больше всего Юн сейчас ненавидел свое тело, которое не поддавалось контролю. Тело, которому было плевать на чувства юноши. Тело, которое сейчас хотело только одного.
– Тебе все равно, что я чувствую? – вдруг спросил Юн у жены. – Важно только то, чтобы у нас появился наследник?
Цюань опустила голову и провела языком по шее юноши, от чего Юн слегка вздрогнул, но мысль разговора не потерял. Ждал, что она ответит.
– Для начала я хочу, чтобы ты меня любил, – отстранившись и заглянув Юну в глаза, сказала Цюань. – Наследник может подождать. Мне плевать, что обо мне ходят сплетни. Ты не избавишься от меня, потому что за мной стоит моя семья, которая помогла взойти на престол твоему деду. Империя не может лишиться их поддержки.
Юн тяжело вздохнул. Он давно хотел сказать Цюань, что у него так и не вышло полюбить ее, как бы он ни старался. Наверно, пришло время.
Вдохнув полной грудью, Юн тихо, но уверенно сказал:
– Я пытался тебя полюбить. Небо тому свидетель – я ежедневно молился о том, чтобы меня одарили любовью к тебе, но ничего не вышло. Цюань, я не люблю тебя и, боюсь, уже никогда не полюблю.
На мгновение девушка замерла, ошарашено глядя на него, однако длилось это всего мгновение. Она быстро взяла себя в руки, коварно улыбнулась и сказала:
– Что поделать. Значит, будем просто делать наследников. Без всякой любви.
От ее слов Юну стало противно. Этот разговор отрезвил его, и тело, которое до этого отчаянно хотело эту женщину, уже немного успокоилось. Однако теперь Юн сам хотел продолжения. Хотел показать, насколько бездушно это будет, если делать это без чувств. Возможно, Цюань не понравится, и она перестанет донимать его так часто.
Откинув голову назад, Юн положи локти на мраморные бортики ванны и закрыл глаза, предоставив жене делать с ним все, что ей захочется. Ему было настолько все равно, что даже если бы сейчас кто-то зашел в купальню, он бы и бровью не повел. Ласки Цюань были приятными, но не более. От них кожа не горела огнем, дыхание не перехватывало, а зреющее возбуждение было каким-то приглушенным.
Когда все закончилось, Юн даже не открыл глаз. Цюань шептала ему на ухо ласковые слова, целовала шею, но он никак не реагировал, ожидая, когда она уйдет.
– Тебе неприятно? – вдруг тихо спросила девушка.
Юн приоткрыл глаза и посмотрел на жену. Вид у нее был разочарованный. Наконец-то она поняла, что он чувствует?
– Мне все равно, – честно ответил Юн.
– Может, тебе нужен гарем из мальчиков? – предположила жена.
Наверно, если бы он признался ей, что любит мужчин, Цюань было бы легче. Тогда бы это сразу объяснило то, почему Юна к ней не тянет.
– Мне не нужен гарем. Ни из женщин, ни из мужчин, – ответил Юн, пристально глядя в глаза императрицы. – А теперь, пожалуйста, слезь с меня. Я очень устал и хочу спать.
Девушка посмотрела на Юна так, словно ждала, что он изменит свое решение. Что он скажет, что, несмотря на усталость, он останется с ней еще ненадолго.
Юн устало взглянул на Цюань. Поняв, что ей ничего больше не светит, девушка поднялась и молча вышла из ванны. Юн последовал ее примеру и, стряхнув с рук маслянистые капли воды, взял приготовленное для него полотенце и тщательно вытерся. Цюань все еще стояла нагая и мокрая. Полотенца для нее подготовлено не было, поэтому Юн протянул ей свое. Накинув халат, он дождался, пока императрица вытрется и оденется, и только после этого стремительно вышел из купальни. Толпа слуг во главе с евнухом Паном, которая ожидала его за дверью, сразу же ломанулась следом за ним.
На улице было свежо и прохладно. Разгоряченная после ванны кожа сразу же остыла и Юн подумал, что хорошо бы еще немного побыть на свежем воздухе, подставив лицо прохладному ветру с гор. Однако евнух Пан наверняка начнет бубнить, что Юн может простудиться, да и вообще не пристало императору в одном халате ходить по улице среди ночи.
Вздохнув, Юн с сожалением направился в сторону своего дворца, глубоко вдыхая душистый ночной воздух, словно стараясь надышаться им как можно больше за время, что ему отведено на короткую дорогу от купальни до дворца.
Глава
15
Цюань вышла из купальни с высоко поднятой головой, но уже по дороге к Дворцу Земного Спокойствия слезы хлынули из ее глаз, и она заплакала как ребенок. Служанки, что сопровождали императрицу, кинулись к ней, но Цюань грубо от них отмахнулась.
– Исчезните! – воскликнула она дрожащим голосом. – Уходите!
– Но Ваше…
– Оставьте меня!!!
Служанки испуганно вздрогнули, поклонились и поспешили удалиться. Перечить императрице никто не решался. Цюань подумала об этом и горько усмехнулась. В ее руках сейчас сосредоточена настоящая власть. Она –императрица огромной Империи Мин, но что проку ей от ее титула, если она не может влюбить в себя своего мужа?
Тихо всхлипывая, Цюань обогнула дворец и вошла в сад. Этой ночью было холодно, поэтому в саду царила непривычная тишина. Обычно Цюань выходила вечерами на улицу, чтобы послушать стрекот цикад и пение птиц, но сегодня ни те, ни другие не хотели усладить слух императрицы.
Решив, что сегодняшний день уже не принесет ей ничего хорошего, Цюань смахнула горькие слезы и уже было направилась во дворец, как вдруг тихая и нежная мелодия зазвучала где-то в глубине сада.
Зачарованная мелодичным звучанием, Цюань устремилась на поиски источника звука. Девушка еще плохо знала окрестности Дворца Земного Спокойствия и, немного поплутав, она вышла к цели не так быстро, как планировала.
На скамье под плакучей ивой сидел молодой мужчина. Его красивое точеное лицо освещал полумесяц, от которого кожа мужчины светилась таинственным светом. В руках он нежно, словно ребенка, держал жуань или лунную лютню – так еще называли этот музыкальный инструмент. Изящные пальцы музыканта ловко пощипывали струны, рождая чарующую музыку, которая показалась Цюань слаще птичьего пения.
Завершив мелодию, мужчина откинул назад длинные волосы и поднял взгляд на девушку. Цюань сразу же почувствовала, как ее щеки загорелись румянцем. Она стояла одна, в ночном саду, наедине с незнакомым мужчиной простоволосая и почти раздетая. Чувство стыда усилилось, и Цюань порывисто прикрыла руками большой вырез на халате.
Мужчина ухмыльнулся. Его взгляд из любопытного стал дерзким. Он аккуратно отложил жуань в сторону, закинул ногу на ногу и облокотился спиной на толстый ствол ивы.
– Передо мной прекрасное видение или богиня этого сада? – мурлыкающим голосом спросил мужчина.
От звука его нежного голоса, который словно вторил мелодии, что он только что играл, тело Цюань бросило в жар. Она крепче прижала ладони к груди и сделала шаг назад, когда тело хотело сделать шаг вперед. Что-то в этом роковом мужчине притягивало, и под его взглядом Цюань чувствовала себя загнанной в угол ланью, которая была так заворожена взглядом хищника, что не могла даже пошевелиться.
– Что наложница забыла в саду императрицы? Неужто взыграла ревность, и ты решила избавиться от соперницы? – продолжал мурлыкать мужчина.
Значит, он принял ее за наложницу. Как же низко она пала. Хотя, чего она хотела с таким-то видом? Даже евнух при виде ее поймет, что она только что выскочила из чьей-то постели. Или, в ее случае, из купальни.
Сначала Цюань захотелось включить все свое презрение и продемонстрировать, с кем на самом деле разговаривает этот дерзкий мужчина, однако в самый последний момент она вдруг передумала.
Наложница? Что ж, пусть так. Сегодня она будет для него наложницей.
– Вы кто? – склонив голову на бок, невинным голосом спросила Цюань.
– Музыкант.
– Вы прибыли, чтобы играть на коронации? Я вас не видела.
– Плохо смотрела, – ухмыльнулся мужчина, не сводя жгучего взгляда с Цюань.
– У меня хорошее зрение. Вас бы я заметила.
Глаза музыканта весело блеснули.
– Вы находите меня особенным?
Цюань прикусила язык и мысленно отругала себя за неосторожные слова. Выпрямившись, она величественно подняла подбородок и надменно посмотрела на мужчину. Его ухмылка стала еще наглее. Он поднялся с места и стремительно шагнул к девушке. Его движения были такими быстрыми и легкими, что Цюань успела лишь моргнуть, как он уже стоял вплотную рядом с ней. Она уловила приятный фруктовый аромат, исходивший от него.
– Так что ты забыла в саду императрицы? – томно прошептал музыкант. – Действительно хочешь убить нашу госпожу?
– А что музыкант здесь забыл? Пытается соблазнить кого-то из слуг? – вопросом на вопрос ответила Цюань.
Она уверенно и с вызовом смотрела в омут темных глаз музыканта и старалась убедить себя в том, что голова у нее начинает кружиться вовсе не от его пьянящей близости.
Мужчина медленно моргнул, чуть отстранился и мечтательно сказал:
– Мне нашептали, что императрица настолько прекрасна, что многие мужчины, находясь рядом с ней, слепнут от ее красоты.
Цюань не смогла сдержать смешок. Боже, неужели ходят такие слухи?
– Этот смех… – мужчина подозрительно сузил миндалевидные глаза. – Неужели, я зря пришел? Императрица не так хороша, как о ней говорят?
Улыбка Цюань стала еще шире. Она кокетливо прикрыла ее ладонью и ответила:
– Вам, мужчинам, лучше знать. Разве женщина способна в полной мере оценить красоту другой женщины?
– Значит, я продолжу томиться в ожидании императрицы, – самоуверенно заявил музыкант.
Резко отвернувшись от Цюань, он вернулся к скамье и сел рядом со своим инструментом. От того, что он удалился, девушке вновь стало прохладно. Все то время, что музыкант стоял рядом, он защищал ее тело от прохладного ветра, а теперь она снова была беззащитна перед ночным холодом.
– Напрасно вы тут сидите, – скрестив руки на груди, как бы невзначай заметила девушка.
– Почему же? – вскинул голову мужчина.
Несколько прядей упали ему на лицо, и он небрежным жестом откинул их в сторону.
– Императрица не придет. Она сейчас в покоях императора.
– Да ты что? А я слышал, что у них разлад в отношениях. Поэтому и удивился, зачем ты сюда пришли. Что проку убивать ту, которая тебе вовсе не соперница?
Ох уж эти сплетни! Кажется, уже не только Запретный город, но и вся столица знает, что муж с ней не спит. Это просто невыносимо!
– Так почему я не увижу императрицу? – нетерпеливо поинтересовался музыкант.
– Потому что она редко выходит из дворца.
– Даже в сад?
– Даже в сад. Она не любит цветы. И пение птиц.
Мужчина недоверчиво посмотрел на Цюань.
– Какая женщина не любит цветы и птиц? – удивился он.
Цюань пожала плечами, мол, хочешь верь, хочешь нет, но императрица именно такая.
– Значит, сегодня я не увижу императрицы? – спросил музыкант, медленно поднимаясь с лавки.
– Нет.
– И не смогу узнать, действительно ли она так красива, как говорят? – Он сделал шаг к Цюань.
– Нет.
– И не смогу подойти к ней вот так? – Еще одни шаг. Мужчина уже снова стоял вплотную к девушке.
Сердце Цюань быстро заколотилось, а дыхание участилось. Ей снова стало тепло, но, не сколько от того, что мужчина загораживал ее от ветра, сколько просто от его непосредственной близости. И от его дерзкого, желанного взгляда. Ни один мужчина еще так не смотрел на Цюань. Глаза музыканта горели неподдельным желанием.
– Значит, я даже не смогу прикоснуться к нежным и сладким губам императрицы? – хрипло прошептал мужчина, опаляя лицо Цюань своим горячим дыханием.
Девушка, не в силах больше говорить, лишь помотала головой. Ухмылка мужчины стала еще шире.
– Тогда, раз я потерпел неудачу с императрицей, то хотя бы попытаю удачу с наложницей, – сказал он и порывисто накрыл губы девушки своими.
Так страстно и пылко Цюань еще никогда не целовали. Ее муж ограничивался лишь легкими касаниями, которые и поцелуем не назовешь. Сейчас же девушке казалось, что весь мир разом сузился и сконцентрировался на мужчине перед ней: на его мягких губах, изворотливом языке и горячем дыхании. Цюань падала в темную, бархатную тьму, которая окутывала ее со всех сторон, согревала и успокаивала.
Когда, спустя, казалось, целую вечность, мужчина отстранился, Цюань не смогла сдержать грустного вздоха. Она понимала, что целовать незнакомого мужчину в ночи совершенно, абсолютно неправильно, но в то же время девушка не хотела открывать глаз, которые закрыла в момент, когда их губы встретились. И не хотела, чтобы этот волшебный миг заканчивался.
Какая же абсурдная ситуация: поцелуй незнакомца вызвал в ней больше чувств, чем ночь с ее мужем, которого, как ей казалось до этого момента, она так любила!
Горько усмехнувшись, Цюань открыла глаза, но перед ней уже никого не было. Девушка повернулась к скамейке, но и там было пусто – ни музыканта, ни его инструмента.
Что ж, это даже к лучшему. Он пришел неожиданно как гром среди ясного неба, опьянил ее своим обаянием и нежным голосом, а потом исчез, оставив после себя лишь слабый фруктовый аромат.
– Буду считать это сном, – прошептала Цюань, глядя на пустую скамейку под ивой.
