Рацлава Зарецкая
Дракон и Феникс
– Это была весьма необычная девушка, которая появилась из ниоткуда. Чун говорила, что ею очень заинтересовался Чжу Ди, а сама девушка впоследствии влюбилась в принца и делала все, что он попросит. – Рин задумчиво оглядел меня с ног до головы и добавил: – Чем-то она напоминала тебя. Такая же странная: употребляла непонятные слова и выражения, а еще у нее был такой же сувенир, как у тебя.
– Сувенир? – нахмурилась я. – Какой?
Рин почесал затылок, покрутил руками, пытаясь подобрать слова и жесты для описания вещи, но безвольно опустил плечи и виновато взглянул на меня.
– Не знаю, как описать эту штуку. Видел ее всего раз, когда Фанг рассматривал ее, а император сказал ему, что это сувенир Мей.
Значит, пока я жила с Юньвэнем, его друзья в мое отсутствие все мои вещи перелапали. Вот же макаки любопытные! Но это сейчас совершенно не важно! Куда важнее понять, что за вещь была у подруги Чун.
– Это была плоская твердая доска? Примерно такого размера? – я нарисовала в воздухе небольшой прямоугольник, изображая смартфон.
Рин утвердительно закивал головой.
– Мне еще показалось, что поверхность этой штуки стеклянная, но я не уверен – стоял далеко.
Дальнейшие слова Рина я уже не слушала. Мой мозг сейчас лихорадочно обрабатывал полученную информацию, из которой следовало, что подруга Чун тоже была из будущего. Интересно, сама Чун об этом знала или в курсе был только Чжу Ди? Вот же везучий гад! Две попаданки в это время, и все к нему! Если бы я была фаталистом, то сказала бы, что это уготовано ему судьбой, но, увы, я уверена, что человек сам делает свой выбор, и именно он определяет наше будущее.
– Рин, а как звали ту девушку? – спросила я.
– Как и тебя – Мей. Мейли.
***
Мы с Рином дошли до дома семьи Лю на рассвете. Всю дорогу мы оба молчали, погруженные в свои мысли. Когда солнце начало медленно появляться из-за гор, рассеивая по округе утренние лучи, Рин вдруг заговорил:
– Я не хочу, чтобы меня обвиняли в том, чего я не совершал, но я не обижусь на тебя, если ты расскажешь о нас с Чун императору. Пожалуй, это будет моей расплатой за все, что я совершил, когда был молодым и горячим.
– Чун говорила, что вы потеряли друг друга. Как это произошло? – кутаясь в шаль, спросила я.
– Мы жили в лесу, в поселении беглых рабов и нищих, – начал Рин, избегая моего взгляда. – Однажды нас нашли торговцы людьми. Больных и старых они убили, а тех, кто был пригоден для продажи, побили и связали. Нас обоих продали в Империю Мин, но разным людям. Чун не рассказывала мне, как попала к Чжу Ди, а я и не спрашивал. Видимо, ей не хотелось вспоминать о прошлом…
– Постой. В Империю Мин? Так вы не отсюда? – удивилась я.
Рин помотал головой и, взглянув на меня, с печальной улыбкой сказал:
– Мы из Чосона.
– Так вот, откуда у вас двоих норигэ, – поняла я.
– Да. Эти две половинки принадлежали маме. Это все, что осталось у нас от семьи.
Сердце сжалось от сочувствия к двум сиротам, чьи жизни были полны испытаний и страданий. Надо будет отдать Рину норигэ его сестры. Только у него есть право на эту вещь.
– А сам ты как попал к Летающим драконам? – поинтересовалась я.
На улице было очень холодно, и я уже совсем промерзла, но уходить в дом не хотелось. Что-то мне подсказывало, что я не скоро смогу снова расспросить Рина на эту тему.
Уголки губ мужчины тронула легкая улыбка, а в глазах сверкнул блеск приятных воспоминаний.
– Это было года через три после того, как я сбежал от своего хозяина. Так вышло, что я стащил кошелек самого Яо Линя. Он, конечно же, меня поймал и притащил в дом минцзи. Там за кражу мне хотели отрезать руку, но вмешалась Сюин.
При упоминании сестры Яо Линя, лицо Рина заметно изменилось. Оно было таким же, как выражение лица моего отца, когда он вспоминал о маме. Выражение печальной нежности.
– Она сказала, что еще ни у кого не получалось обокрасть брата, и поэтому тот, кто смог сделать это, будет полезен драконам, – продолжил Рин. – Ее слова показались всем разумными, и Яо Линь пощадил меня и предложил вступить в ряды Летающих драконов. Впоследствии «Алый пион» стал моим домом, а драконы – семьей. Я благодарен Яо Линю, что он принял меня и не выкинул на улицу без руки. Чжу Ди же ничего для меня не сделал. Ему был предан не я, а Чун. По каким-то одной лишь ей ведомым причинам.
Закусив нижнюю губу, я с минуту раздумывала над словами Рина, а потом, велев ему никуда не уходить, метнулась в дом. Тихо прокралась в свою комнату, нашла в сундучке норигэ Чун и, вернувшись к Рину, протянула ему подвеску.
– Вот. Это должно быть у тебя.
Некоторое время Рин пребывал в замешательстве, а потом посмотрел на меня таким благодарным взглядом, что я даже немного смутилась.
– Бери уже, пока я не передумала, – буркнула я, протягивая ему норигэ.
– Благодарю, – прошелестел он, принимая подвеску из моих рук.
– Я не скажу Юньвэню о своих предположениях на твой счет, – добавила я чуть позже, когда Рин уже собрался уходить.
– Почему? – искренне удивился он.
Я пожала плечами.
– Может быть, ты немного меня убедил. Однако я буду следить за тобой, когда вернусь во дворец. И если ты сделаешь что-то подозрительное, я сразу доложу об этом императору, ты понял?
Рин усмехнулся и кивнул.
– Удачи в отборе, Мей, – махнул мне рукой Рин.
– Я Майя, – еле слышно сказала я, глядя, как он стремительно покидает улицу, освещенную лучами зимнего солнца.
– МАЙЯ! – послышался знакомый звенящий голос.
Я обернулась на зов и увидела скачущего на коне Юньвэня. Он был один, без свиты и охраны, и гнал коня так, что казалось, будто за ним гонится толпа разбойников.
Подъехав к дому семьи Лю, Юньвэнь ловко соскочил с коня и кинулся ко мне. Его глаза радостно блестели, и я готова была поклясться, что сейчас он схватит меня, прижмет к себе и закружит, но подобного не произошло. Юньвэнь порывисто подлетел ко мне, но резко остановился и, заложив руки за спину, неуверенно улыбнулся.
Столь явная сдержанность с его стороны меня немного задела. Любовь любовью, но в глазах жителей этого времени я все еще остаюсь девушкой низкого положения. Да и вообще, разве меня должно огорчать, что Юньвэнь сдерживает свои чувства? Наоборот, это даже лучше. Проблем будет меньше, так ведь?..
– Я не ожидала вас так рано, – пролепетала я, избегая смотреть в его пылающие глаза.
– Мне не спалось, – пожаловался Юньвэнь, надув губы. – Поэтому я решил не мучиться, собрался и приехал к тебе.
– А ваша свита?
– Отстала, – хихикнул Юньвэнь, махнув в сторону. – Я был очень быстрым.
Лицо его сделалось хитрющим, и я не смогла не улыбнуться при виде такой забавной физиономии. А еще мое себялюбие тешило то, что он отправился ко мне, не дожидаясь рассвета. И пусть он уже не выглядел в моих глазах мальчишкой, но иногда из-за действий Юньвэня мне очень хотелось снова так его назвать.
– Как обстоят дела с учебой? – спросил император, шмыгнув носом.
От быстрой скачки он распалился, но сейчас, стоя на холоде, начинал замерзать.
– Неплохо, – ответила я. – Выучила все, что могла. Надеюсь, что никого не опозорю.
– Я тоже на это надеюсь, потому что твое пребывание здесь подошло к концу. Завтра ты уедешь вместе со мной.
– Что? Так быстро? Но я думала, у меня есть еще дней десять. – Это его заявление застало меня врасплох.
– Министры потребовали ускорить отбор, – сочувственно пояснил Юньвэнь.
Сильный порыв ветра растрепал мои распущенные волосы и чуть не сдул с меня шаль. Я ойкнула и, мелко дрожа, поспешила снова закутаться в теплую накидку. Юньвэнь, заметив мою дрожь, снял с себя верхний халат и накинул его на меня. Я хотела было возмутиться, но увидела на императоре еще один халат, наспех одетый поверх платья и шелковой рубашки, кусок которой нелепо торчал сзади. С теплой одеждой дела тут обстояли не лучшим образом, поэтому людям, как бедным, так и богатым, приходилось кутаться в сто одежек, имитируя капустку.
– Ты вся ледяная! – воскликнул Юньвэнь, коснувшись моей руки. – Скорее идем в дом!
Вдалеке послышался лошадиный топот, а спустя некоторое время за поворотом показалась отставшая свита императора.
– И вообще, зачем ты вышла так рано на улицу? – спросил Юньвэнь, подталкивая меня к воротам.
– Мне не спалось. В комнате было очень душно, – ответила я, глядя на приближающихся всадников.
Среди них, разумеется, был Фанг. Он кривовато улыбнулся мне и приветственно вскинул руку. Я радушно помахала ему в ответ, чем вызвала у Юньвэня недовольное брюзжание.
Император, приобняв меня за талию, принялся усердно загонять меня в дом, читая нотации о том, чем чревато долгое нахождение на холоде в легкой одежде. К моему удивлению, это меня вовсе не раздражало. Голос Юньвэня у меня над ухом успокаивал и дарил ощущение чего-то домашнего и теплого. Прикрыв глаза от удовольствия, я решила отдохнуть в этот последний день моего пребывания здесь и ни о чем не волноваться.
Глава 34
Я сидела за столом, держала в руках кисточку и тупо смотрела на чистый лист бумаги прямо перед собой. Шло последнее испытание отбора невест. Предыдущие два я прошла довольно успешно – гороскоп у меня оказался на удивление хорошим, а приготовить чай и обед для императора оказалось не так уж и сложно. Зато последним испытанием была проверка моих знаний литературы и науки. Да, я много читала, но почти все, что я прочитала, мне было непонятно. Мои учителя разъяснили мне значения многих стихотворений и высказываний, но они не предупредили меня о том, что нас самих заставят писать стихи!
Мать вашу, да вы издеваетесь?! Что я могу написать?! Если только какую-то дурацкую рифму на русском языке, а уж про китайский я вообще молчу!
Воровато оглядевшись и заметив, что все девушки усердно выводят иероглифы на бумаге, я чуть не взвыла от досады. Переведя взгляд на трон, я встретилась с надменным взглядом императрицы и, смутившись, уткнулась в бумагу.
Сегодня Цюань восседала на троне одна. Обычно с ней были еще Юньвэнь, Фанг и евнух Пан, но из Пекина пришли дурные вести, и император стремительно удалился, оставив меня без визуальной поддержки. Мало того, что отбор вызывал во мне нервозность, так теперь еще я начала переживать из-за плохих вестей из Пекина, которые, по любому, были связаны с Чжу Ди.
– Ваше время заканчивается! – объявила императрица, махнув рукой в сторону песочных часов из золота.
Так, Майя, соберись! Что ты знаешь о восточных стихах? Омар Хайам! Нет, это не то! Харуки Мураками? Вроде бы он прозаик…
Чёрт, черт, черт!
Песчинки в верхней части часов стремительно исчезали. Закусив губу и сжав в руке кисточку, я набрала в грудь воздуха и начала писать то, что пришло в голову, а пришло мне какое-то дикое подобие хокку:
Рисовый пирог в снег упал.
По нему пробежал евнух Пан.
Больше нет пирога. Боль.
Я бы и продолжение придумала, но время истекло, и всем было велено положить кисточки на стол.
Евнух Бо, который тоже присутствовал на каждом испытании, прошелся по рядам, собрал бумаги и передал их императрице. В этот момент из-за дверей донеслось протяжное:
– Вхо-о-одит император!
Я резко обернулась, подавилась слюной и закашляла, как умирающий от чахотки. Юньвэнь, стремительно преодолевший уже половину зала, остановился и в ужасе посмотрел на меня. Откашлявшись, я криво улыбнулась ему, давая понять, что со мной все нормально. Беспокойство спало с его лица.
Император прошел к трону и сел рядом с Цюань. Императрица что-то шепнула ему, показывая рукой на бумаги. Юньвэнь кивнул и взял тот лист, что императрица уже просмотрела. Лицо у него при этом было каким-то отрешенным, задумчивым, и что-то подсказывало мне, что это не из-за того, что было написано на бумаге. Скорее всего, случилось что-то нехорошее, и именно об этом сейчас размышлял Юньвэнь.
На долгое время в зале воцарилась тишина, нарушаемая только шелестом бумаги и тихим перешептыванием императора с императрицей. Мой лист лежал в самом конце и, когда Цюань потянулась к нему, сердце у меня отчаянно заколотилось.
Императрица прочитала написанное, нахмурилась и пробежалась глазами по иероглифам еще раз. Отвела взгляд от бумаги, взглянула на стоящего за троном евнуха Пана, потом посмотрела на императора и, поймав его взгляд, молча передала ему листок.
Я забыла, как дышать.
Юньвэнь внимательно вчитывался в написанное, а я с замиранием сердца наблюдала за его сосредоточенным лицом, выражение которого вдруг резко изменились. Глаза императора расширились, нос мило сморщился, щеки надулись, и Юньвэнь издал громкий истерический смех душевнобольного, до чертиков напугав этим свою супругу.
В приступе смеха Юньвэнь тыкал пальцем то в мою сторону, то в сторону ничего непонимающего евнуха Пана, хохотал еще громче и хлопал в ладоши. Окружающие пребывали в полнейшем недоумении, а я же не могла понять, радоваться мне этому смеху или нет.
Скажите мне уже, насколько все плохо, и я пойду…
Отсмеявшись, Юньвэнь вытер проступившие слезы и, кашлянув в кулак, что-то шепнул Цюань. Возможно, мне показалось, но уголки губ императрицы чуть дрогнули. Довольно потерев руки, словно муха, севшая на свежий навоз, Юньвэнь вскочил с трона и объявил:
– Сейчас императрица огласит имена тех, кто выбыл с последнего испытания!
Цюань взяла три листа бумаги и звучным голосом зачитала имена. Три девушки с неохотой покинули свои места, поклонились императорской чете и поспешили к выходу. На глазах у двоих я даже заметила слезы.
– Остальных прошу подойти к трону, – сказал Юньвэнь, возвращаясь на свое место.
Оставшиеся три девушки с волнением выстроились в ряд перед троном, тихонько перешептываясь и хихикая. Я скромно встала в конце очереди, морщась от резких цветочных ароматов, исходящих от победительниц.
Все участницы вырядились на отбор как на парад. От обилия цветных шелковых тканей, украшений и замысловатых причесок у меня рябило в глазах. К слову сказать, меня тоже вырядили, да так, что я чувствовала каждый шов всей многослойной одежды, что была на мне. Нежно-розовый ансамбль из юбки и кофты являл некое подобие платья, которое из-за слоистости одежды выглядело весьма пышным. Подол юбки и края рукавов кофты украшала вышитая кайма персикового цвета, а на многочисленных лиловых лентах пестрели цветы сливы. Вся эта одежда была очень красивой, но страшно неудобной. Верхняя одежда имела аж три воротника белого, нежно-розового и персикового цветов, а рукава были настолько узкими, что я даже не могла поднять вверх руки. Интересно, другим девушкам так же некомфортно в этих одеяниях?..
Евнух Бо поднес к императорской чете поднос с указами. Цюань взяла первый свиток, пробежалась по нему глазами и что-то вписала. Юньвэнь принял свиток из ее рук, прочел и поставил на нем свою печать. То же самое они проделали с остальными тремя свитками.
– Сунь Сянцзян, – назвал император имя девушки, что стояла первой. – Назначаю тебя сяньфэй – талантливой женой.
Девушка встала на колени, склонила голову и вытянула вперед руки. Юньвэнь передал ей свиток и потянулся за вторым.
– Ваша милость безгранична, – дрожащим голосом проговорила Сянцзян.
Она была самой робкой и милой из всех претенденток, а также была талантлива в кулинарии, живописи и литературе. Мне хотелось, чтобы она прошла отбор, да и Юньвэнь не имел ничего против – дед этой девушки, министр церемоний Сунь, целиком и полностью был предан императору.
– Ки Джингуа, – назвал император следующую девушку – худощавую и слишком бледную дочь генерала Ки, заядлого вояки, но довольно-таки преданного человека. – Назначаю тебя дэфэй – нравственной женой.
– Ваша милость безгранична, – грубоватым голосом ответила дочь генерала.
Когда очередь дошла до сплетницы и хохотушки Мингю, мои колени предательски задрожали. Я была следующей после нее, и почему-то это страшно взволновало меня.
– Чжао Мингю. Назначаю тебя шуфэй – добродетельной женой.
– Ваша милость безгранична, – сладким голоском пропела девушка, принимая из рук императора свиток с назначением.
Голова Мингю была не так сильно наклонена, как у предыдущих девушек, и невольно я заметила, как она нагло пялится на императора. Да как только посмела! На сына Неба вообще смотреть никому нельзя! Не считая его друзей, одной мне не делают замечаний, потому что считают поехавшей на всю голову.
За такое невоспитанное поведение мне захотелось пнуть невежу сзади, но я ограничилась лишь маленькой пакостью – слегка наступила на ее длинный подол. Из этого бы не вышло эпичного падения, но для нелепой попытки устоять на месте вполне хватило. В страхе перед падением Мингю так заработала руками, что любая мельница бы ей позавидовала. При этом девушка ухитрилась крепко сжать указ императора и не уронить его, что было немного обидно – я-то надеялась, что он упадет и закатится куда-нибудь в пыльное и темное место.
– Аккуратнее, – участливо шепнула я, делая вид, что пытаюсь поддержать девушку за локоть.
Мингю настороженно взглянула на меня и, сдунув с лица выбившуюся из идеальной прически прядь волос, отошла в сторону, к остальным девушкам.
– Ли Мей, – раздался надо мной звучный голос императора.
Медленно повернувшись, я встретилась взглядом с Юньвэнем и замерла. На его лице отразилась самая очаровательная улыбка из всех, что я когда-либо видела. В зале было, по меньшей мере, человек двадцать, включая слуг, но казалось, что Юньвэнь видит только меня.
– Назначаю тебя гуйфэй – драгоценной женой.
На меня напал ступор. Усилием воли я вытянула вперед руки, чтобы принять указ. Юньвэнь аккуратно передал мне свиток и в момент, когда наши пальцы соприкоснулись, мое сердце отчаянно забилось.
Господи, да что же это со мной?..
Указ уже был в моих руках, а мы с Юньвэнем все еще не сводили глаз друг с друга.
Со стороны трона послышался лёгкий кашель – это Цюань намекнула нам, что надо держать приличия. Реальность тут же обрушилась на нас, и мы отвели взгляды друг от друга.
– Ваша милость безгранична, – пролепетала я не своим голосом и поспешила вернуться к остальным девушкам.
Разумеется, от меня не укрылось, с какими недовольными взглядами они на меня смотрели. Каждой хотелось заполучить расположение императора, и теперь, поняв, кто у него в фаворитках, они могут пойти на крайние меры.
Кажется, план Юньвэня сделать меня своей супругой ради моей безопасности, вскоре треснет по швам…
***
После праздничного пира в честь новых жен императора я вернулась в отведенные мне покои и сразу же избавилась от неудобных нарядов. За то время, что я прожила как «женщина императора», в моем гардеробе, вернее в сундуке, накопилась целая куча разной одежды. Юньвэнь знал, что я предпочитаю носить то, что не стесняет меня в движении и не весит несколько килограммов, поэтому снабжал меня в основном штанами и рубахами-туниками из шелка или хлопка.
Однажды среди новых вещей я нашла нечто странное: узкая хлопковая безрукавка на пуговицах. Что с ней делать, я понятия не имела, а когда служанки увидели, что я эту вещицу откинула, осторожно намекнули мне, что это надевают под одежду для придания формы груди.
В общем, своеобразный лифчик.
Благо, мой бюстгальтер еще не умер, поэтом я все же отказалась от странной безрукавки.
Сегодняшний пир Юньвэнь покинул быстро, сославшись на государственные дела. Уходя, он незаметно подкинул мне записку, где говорилось, что вечером он будет ждать меня в своих покоях.
Сложив два и два, я поняла, что это приглашение на первую брачную ночь. Остаток пира я просидела ни живая, ни мертвая. Неужели за его доброту придется платить?..
Вечер уже давно наступил, а я как лежала в нижнем белье на своей мягкой шелковой постели, так и продолжала лежать, бесцельно глядя в потолок.
Игнорировать приглашение императора было нельзя – это факт. Сбегать тоже было бы глупо – здесь я живу в тепле и сытости, да еще и в относительной безопасности, если не считать непредсказуемых новых жен Юньвэня и затаившегося убийцы.
– А если я сделаю вид, что пьяна? – саму себя спросила я. – Если Юньвэнь джентльмен, то отошлет меня обратно.
Полежав еще некоторое время, я с недовольством встала, надела темно-голубые штаны, такого же цвета рубаху и подпоясалась красивым поясом с бахромой. Подумав немного, распустила простую, но изящную прическу из кос и завязала волосы в высокий хвост.
Ночь встретила меня холодной темнотой. Две служанки и придворная дама увязались за мной, но я лишь отмахнулась от них и велела им возвращаться назад. Одна из девушек помедлила и протянула мне фонарик. Я с улыбкой приняла его и направилась к императорскому дворцу, удивляясь, почему все думают, что холодно только в России. Как по мне, здесь мороз тоже лихо кусается.
Во Дворце Небесной Чистоты было тепло и уютно. Всюду горел свет, а перед покоями императора стояли два младших евнуха, четыре служанки, придворная дама и евнух Пан.
– Прибыла жена Ли! – громко объявил последний, глядя на меня с нескрываемой завистью и, кажется, легким презрением.
– Пусть войдет, – глухо отозвался император.
Мое сердце сжалось. Евнухи отворили двери, и я, еле дыша, вошла в покои, где за круглым столом сидели вместе с Юньвэнем Минчжу и Фанг. Стол был заставлен кувшинами с вином и многочисленными тарелками с закуской. Юньвэнь был уже навеселе, забавно хихикал и подливал вина Фангу, который сидел прямо, как примерный ученик, и сдержано улыбался. Щеки Минчжу алели ярким румянцем то ли от уже выпитого, то ли от тепла и близости Фанга.
– Майя! – воскликнул Юньвэнь при виде меня. – Проходи, садись! Мы отмечаем твое назначение.
Фанг и Минчжу тоже повернулись ко мне и приветливо кивнули. Минчжу даже махнула мне рукой и придвинулась к Фангу, освобождая для меня место между ней и Юньвэнем.
В моих планах было прикинуться нетрезвой, чтобы избежать брачной ночи, но император выбил меня из колеи своим неожиданным пьянством.
– Почему вы не остались праздновать на пиру? – спросила я, садясь на отведенное мне место. В нос сразу же ударил аппетитный запах жареного на костре мяса. – Ого, это что? – удивилась я, ткнув пальцем в дивно пахнущую закуску.
– Утка! – радостно ответила Минчжу. – Дикая. Вернее, селезень. Фанг сам подстрелил его на охоте и зажарил. Только не говори никому!
– Почему?
– Потому что меня кормят только полезной пищей, а так порой хочется жирной утки, – печально вздохнул Юньвэнь.
– Поэтому вы не остались на пиру, – догадалась я.
Император кивнул, отправил в рот большой кусок жареной утки, запил его вином и довольно причмокнул.
– Зачем сидеть на скучной пирушке с надоевшими особами и есть пресную еду, когда можно собраться ночью с близкими и отведать жареной утки? – резонно заметил Юньвэнь.
Слова его ни у кого не вызвали сомнений. Я и сама предпочитала посиделки с мамой или с близкими подругами шумным многолюдным вечеринкам. Я частенько отказывалась от походов в клуб, не любила многолюдные кафе и на свиданиях предпочитала оставаться с парнем у себя или у него дома. По всей видимости, Юньвэнь был таким же. Я всегда замечала, как неуютно ему находиться в больших залах на виду у многочисленной публики. После всяких мероприятий он стремился быстрее попасть в свои покои, и только там расслаблялся и становился самим собой. Это казалось мне странным, ведь его с детства готовили стать императором – публичной фигурой, у которой нет личного пространства. Видимо, к такому не все могут привыкнуть, и уж тем более, такой как Юньвэнь – необычный и слишком яркий для этого времени.
– Тогда выпьем за нас! – воскликнула Минчжу и, разлив всем вина, подняла свою чашу вверх.
Я тоже не стала отставать. Проживя здесь все это время, я поняла, как много могут значить простые вещи. Выпить вина в компании людей, которые не причинят тебя вреда – это очень и очень ценно. После Чун и Чжу Ди я думала, что окончательно перестану доверять людям, но эти трое были настолько теплыми и располагающими к себе людьми, что моя душа невольно тянулась к ним, желая стать частью их мира.
Широко и искренне улыбнувшись ребятам, я осушила свою чашу с вином и накинулась на жареную утку, которая на вкус была просто божественной.
– Мей, – обратилась ко мне Минчжу с блестящими от любопытства глазами. – А что носят девушки в будущем?
Кусок жареной курицы встал у меня поперек горла.
– Вы все им рассказали? – возмутилась я, глядя на императора.
Юньвэнь с виноватым видом пожал плечами.
– Разумеется, он нам рассказал, – хмыкнул Фанг. – Он все нам рассказывает.
– И вы поверили? – удивленно спросила я.
– Нет, – ответил Фанг.
– Да, – одновременно с ним сказала Минчжу.
Император прыснул в кулак, а я, закатив глаза, налила себе еще вина и залпом его выпила.
– Так ты расскажешь мне про моду будущего? – не унималась Минчжу.
– Ну-у, – протянула я, потянувшись за жареной уткой. – Она очень упрощенная. Женщины ходят, в чем захотят. Носят брюки, короткие и длинные юбки, шорты…
– Шорты?
– Короткие брюки. В жару. Примерно вот так, – я провела черту по своему бедру, показывая размер коротких джинсовых шорт, что сама носила.
– Ого! – воскликнула Минчжу.
– Стыдоба! – ужаснулся Фанг.
– А мне нравится, – мечтательно произнес Юньвэнь.
Его друзья презрительно взглянули на него.
– Извращенец, – фыркнул Фанг.
– Я за прогресс и общественные изменения! – сказал император, подняв вверх указательный палец.
– Поэтому ты решил ничего не предпринимать в отношении своего дяди? – ехидно поинтересовался Фанг.
Минчжу чуть не подавилась от такого вопроса, да и я, признаюсь, была удивлена. Не ожидала, что Фанг может так разговаривать с императором.
Некоторое время Юньвэнь молча смотрел на друга. Его лицо сразу же стало серьезным, и я сделала вывод, что его нетрезвость была напускной. Тишина затягивалась, и мы с Минчжу нервно заерзали на стульях. Казалось, что эти двое вот-вот кинутся друг на друга.
– Пока явной угрозы нет, я считаю, что не стоит начинать открытое противостояние, – наконец заговорил Юньвэнь.
– По-твоему то, что Чжу Ди тайно укрепляет Пекин и пополняет свою армию – это не явная угроза? – заметил Фанг.
– Я просто не хочу раздувать конфликт…
– Вы просто боитесь нарваться на открытое столкновение, Ваше Величество.
Последние слова Фанг произнес нарочито елейным голосом. Юньвэню это не понравилось. Он сжал челюсти так, что даже скрипнули зубы.
– А что ты от меня хочешь? – с еле скрываемой злостью в голосе спросил император.
– Действий. Защиты себя. Сохранение трона.
– А если я не хочу сохранять трон?! – Юньвэнь резко поднялся и с грохотом опустил руки на стол. – Что если я не хочу бороться за власть?!
Темные глаза Фанга сверкнули обидой и ненавистью.
– Значит, тебе плевать на свой народ, – прошипел он и, порывисто встав, вылетел из покоев.
– Вот и посидели, – прошептала я, откладывая в сторону палочки.
– Я догоню и успокою его. – Минчжу накрыла руку Юньвэня своей. – Не злись на Фанга, прошу. Ты же знаешь, что иногда на него находит.
Император слабо кивнул, глядя на приоткрытые двери, из которых только что выскочил Фанг. Минчжу, придерживая подол, аккуратно вышла из-за стола и поспешила вслед за другом.
– Все настолько плохо, как считает Фанг, или он преувеличивает? – осторожно поинтересовалась я.
Юньвэнь оторвался от созерцания дверей и посмотрел на меня. При этом его взгляд мгновенно смягчился, как только встретился с моими глазами.
– Чжу Ди готовиться к войне. Игнорировать это глупо, – вздохнул император.
– Но почему вы ничего не предприняли? – удивилась я.
Сев на краешек стула, император положил подбородок на скрещенные руки и, внимательно глядя на меня, спросил:
– Как ты отреагируешь на то, что я действительно хочу отдать трон дяде? Без жертв и без кровопролития. Напишу указ об отречении в его пользу и поставлю печать.
– Но с чего вдруг? – не поняла я.
Разумеется, это было бы славно. Очень славно. Юньвэнь и Цюань тогда не погибнут, а уж сколько солдат и простых жителей удастся спасти. Единственное, что меня настораживало – это ход истории. Что если из-за подобного решения изменится вся хронология? Что если при спасении тысячи, могут впоследствии умереть миллионы?..
– Юн, – начала было я, но тут же прикрыла руками рот. – Божечки, что я несу! Простите! Ваше Величество!
– Нет-нет, – замахал рукой Юньвэнь. – Так и называй меня, прошу. Хватит формальностей.
Я не смогла сдержать облегченного вздоха. Вежливо обращаться к нему я уже привыкла, но в неформальном общении я чувствовала себя уверенней. Наверно, надо было раньше назвать его Юном…
– Юн! – Мне определенно нравилась уменьшительная форма его имени. – Если ты этого хочешь, то действуй.
– Но…?
– Что?
– Должно быть «но» после этих слов.
Я нахмурилась. Меня так и тянуло рассказать о его будущем, но я не могла. Не могла же, да? Боже, как же сложно!
Видимо, на моем лице изобразились такие муки, что Юньвэнь обеспокоенно спросил:
– Ты не хочешь, чтобы я отрекался?
– Да нет же, – простонала я. – Мне не хочется, чтобы ты действовал необдуманно.
– Но я все обдумал, Майя!
Юн вскочил со стула и упал на колени передо мной. От удивления я откинулась на спинку стула, от чего он чуть не перевесился назад. Машинально я схватилась за руки Юна и крепко их сжала.
– Я никогда не хотел власти, но, как видишь, выбора у меня не было, – горячо зашептал он, не сводя с меня своих темных бездонных глаз. – Несмотря на то, что я самый первый человек в империи, с моими желаниями никогда не считаются. До нынешнего момента я покорно сносил все это, но лишь потому, что настоящего, сильного желания у меня еще не было. Только с твоим появлением я понял, чего по-настоящему хочу – быть с тобой, вдали от трона, от Запретного города, от всякой политики и войн. Я хочу быть с тобой как обычный человек, а не как безвольный император, обремененный тяготами правления.
Поняв, что слушаю его с затаенным дыханием, я сделала резкий вдох и закашлялась. Юньвэнь смотрел на меня щенячьими глазами, полными надежды.
Что я могла ему сказать, ну что? Я не люблю его, не хочу сбежать с ним, не горю желанием быть его женщиной. Я просто мечтаю попасть домой, в свое время, и обнять родителей. Он прекрасно знал об этом, – я не раз ему плакалась, как скучаю по ним, – и все равно просил остаться с ним. Как и Чжу Ди, Юньвэнь тоже был эгоистом.
Решив, что должна здесь и сейчас вырвать с корнем его надежду на будущее со мной, я сказала:
– Я тебя не люблю.
От этих слов Юн отпрянул, как от вспыхнувшего пламени.
– Совсем? – тихо, с робкой надеждой спросил он.
– Совсем, – соврала я.
Он мне очень нравился. Не как мужчина, а как человек. Когда я вернусь в свое время, то буду скучать по нему и постоянно о нем думать. Хотелось бы мне иметь такого брата или друга. Но Юньвэнь не должен этого знать. Он наверняка уцепится за эти чувства и решит, что они могут превратиться в нечто большее. Не стоит его обнадеживать, лучше уж сразу все перечеркнуть.
