Рацлава Зарецкая
Дракон и Феникс
– А как же Пён? – спросила я.
При звуке этого имени евнух вздрогнул и ошалело уставился на меня, словно я произнесла нечто богохульное. Некоторое время он молчал, нервно моргая и кривя тонкий рот, а затем зарычал и, брызжа слюной, прошипел:
– Он это заслужил! Он предал меня! Не последовал за мной, когда я так его уговаривал! Он остался в монастыре, мерзкая трусливая крыса!
– Он любил тебя, – чуть осмелев, сказала я. – Пытался перелезть через стену Запретного города, чтобы встретиться с тобой.
– Он меня предал! Предал! – заверещал евнух Бо, а я взмолилась, о том, чтобы этот крик услышала стража.
– Это ты так думаешь. Пён был взрослым, но его душа – это душа ребенка. Он просто боялся покинуть свой дом и последовать за тобой, однако позже переборол свой страх и нашел тебя, а ты так отплатил ему за его любовь.
Евнух Бо непонимающе уставился на меня. Кажется, мне удалось его заговорить. Надеюсь, спасение придет раньше, чем к этому старикашке снова вернется стремление получить мою любовь.
– Ты пришел к нему, притворился добрым, подарил ему лепестки сливы, чтобы мы начали подозревать его. Еще и написал анонимный донос на него. Ты хотел отправить на казнь единственного человека, который действительно тебя любил. И отправил…
– Нет! НЕТ! – закричал евнух, хватаясь за голову. – НЕТ!
Он кричал, казалось, на весь Запретный город. Широко раскрытые глаза покраснели и превратились в два безумных дьявольских ока. Он начал отступать, сдавливая голову руками так, словно боялся, что она вот-вот лопнет. Дергался, крутился и повторял одно лишь слово: «нет».
– НЕТ! НЕТ! НЕТ!
Я хотела сказать ему еще несколько тяжелых, ранящих подобно кинжалу слов, но вдруг издалека послышались мужские голоса.
– Ю-ю-юн! – что есть мочи закричала я. – Ю-ю-юн!
Я не верила, что он ответит. Я думала, что это голоса стражников или евнухов. Однако он ответил.
Звонкий, до боли знакомый голос Юньвэня, выкрикивающего мое имя, заполонил все пространство вокруг. По крайней мере, мне так показалось. Сердце мое чуть не выскочило из груди от невообразимой радости. Я почувствовала, как оживают мои ноги, и вот уже я снова могу двигаться.
– Юн! – снова закричала я, забыв про евнуха.
А зря. Потому что он про меня не забыл…
– Замолчи! – прошипел он, наскакивая на меня и закрывая мне рот сухой, мерзко пахнущей ладонью.
Однако я не растерялась. Голос Юна придал мне сил и уверенности. Двумя пальцами правой руки я изловчилась и ткнула ими в лицо евнуха, стараясь попасть в глаза. Удача улыбнулась мне наполовину: попала я только в один глаз. Однако этого хватило для того, чтобы старик вскрикнул и отпустил меня. Стремительно развернувшись лицом к противнику, я подняла подол и со всей дури ударила ногой по стариковским бубенцам, поздно спохватившись, что бубенцов там уже давно нет. Несмотря на это, удар оказался сильным, и евнух согнулся пополам от боли. Злорадно ухмыльнувшись, я хотела добить противника, но тут подоспела стража во главе с взволнованным Юньвэнем.
– Майя! – Император вихрем налетел на меня, сгреб в объятия и промычал что-то невнятное мне в затылок.
Я вдохнула его приятный запах, который стал уже родным, и окончательно успокоилась.
–Ты всегда оказываешься рядом, когда так нужен, – тихо сказала я. – Совсем меня избаловал.
– Привыкай, – выдохнул он мне в волосы, крепче сжимая объятия.
Нельзя к такому привыкать. Нельзя так полагаться на другого человека. Нельзя…
– Отпустите! – отчаянно завопил евнух Бо. – Отпустите!
Я отстранилась от Юна и посмотрела на старика, которого держали двое солдат. Евнух извивался, дергался и всеми силами пытался вырваться, но все его усилия были напрасны.
– Так он и есть наш Призрак? – Из темноты показался Фанг. Вид у него был уставший и неряшливый – сразу видно, что Юн поднял его с постели.
Я кивнула и злобно уставилась на евнуха.
– Недаром он не нравился мне с самого начала, – заметил Юньвэнь, кладя руку мне на талию и осторожно притягивая меня к себе.
Фанг подошел к евнуху, отодвинул воротник и, вглядевшись в шею старика, довольно ухмыльнулся.
– Иероглиф змеи? – спросил Юн.
– Не совсем. След от ожога. Старый. – Фанг оттянул воротник евнуха и, заглянув ему в лицо, спросил: – Сам прижигал?
Старик пробубнил что-то нечленораздельное и хмуро уставился на капитана дворцовой стражи.
– Видимо, при осмотре не придали этому значения, ведь приказ был искать тату, а не шрам, – вздохнул Юн.
– Если бы не эта оплошность, мы давно бы поймали его, – кивнул Фанг.
Воцарилось молчание, нарушаемое лишь шипением евнуха. Мы втроем рассматривали преступника, который навел столько страха на Запретный город своими бессмысленными убийствами.
Позже, на допросе, евнух Бо рассказал все Ичиро и Донгэю. Я думала, он не признается, но старик почему-то выложил все, как на духу. Похоже, он действительно проникся ко мне какой-то извращенной симпатией, поэтому долгое время никого не убивал.
Юньвэнь на допросе не присутствовал. Сразу после того, как евнуха поймали, он отвел меня в свои покои и остался со мной на ночь. Удостоверившись, что я более-менее в порядке, Юн начал разъяснять ситуацию с Цюань и ее ребенком. Как оказалось, Юнан пребывал в полном порядке в семье брата Ланьлина, далеко от столицы. Подмена была осуществлена для безопасности мнимого наследника, которому угрожал Чжу Ди, и чем меньше людей знало об этом, тем лучше.
Мне, конечно, было неприятно, что Юн утаил от меня подобное, но я прекрасно понимала, что это все меркнет и бледнеет в сравнении с тем, что сегодня произошло.
Заверив Юна в том, что не сержусь, я, в свою очередь, пересказала ему все, что говорил мне евнух Бо. Юньвэнь внимательно выслушал, а потом заметил:
– Пёна жалко.
Я не могла с ним не согласиться. Больше всех всегда страдают невинные.
Спустя несколько дней евнух Бо был прилюдно повешен на площади перед воротами Запретного города. Дело Призрака, который убивал в полнолуние, было окончательно закрыто.
Глава 20
Дождь шел уже второй день, превращая землю в темное вязкое месиво. От отсыревших палаток веяло холодом и неприятным запахом. Солдаты часто болели и даже умирали от слабости и голода. Все это настолько раздражало Чжу Ди, что победы уже не приносили ему никакой радости. Да и радость ли это – одерживать победу в мелких стычках, теряя при этом столько людей, сколько бы их полегло в крупном сражении? Слава о величии и силе армии принца ходила по всей империи, вот только никто не знал, как подкашивает эту «великую силу» плохая погода, болезни и недостаток припасов.
– Война истощает меня, – тихо признал Чжу Ди.
До нынешнего момента он даже мысленно боялся произнести эту фразу, но сейчас, когда он, встретив Сюин, прошелся с ней по лагерю, все стало очевидно. Если он продолжит захватывать один за одним города, до столицы он уже не доберется.
– Наконец ты это понял, – сказала Сюин, кутаясь в меховую накидку.
Чжу Ди устало взглянул на девушку и отметил про себя, что с момента их последней встречи она стала выглядеть иначе. Слишком много белизны на лице, слишком ярко подведены глаза. Раньше она красилась так броско только в «Алом пионе».
– Как твое здоровье? – поинтересовался Чжу Ди.
Вопрос этот не был задан приличия ради. Принц действительно волновался о здоровье своей соратницы. Ведь она – единственная, кто может выкрасть ключ от потайного хода.
– Прекрасно, – сразу же ответила Сюин. – Холодно только. И сыро. Хотелось бы выпить чаю.
– Чай кончился. Есть только горячая вода. Налить?
Сюин подумала немного и кивнула. Принц неохотно поднялся с теплых подушек, подошел к круглому столу, который стоял посреди палатки, и налил в чашу немного горячей воды из чайника.
– Еще есть кислое вино, но сомневаюсь, что ты захочешь его пить, – заметил Чжу Ди, протягивая чашу Сюин.
– Это уже на крайний случай, – ответила она и сделала большой глоток.
Вернувшись на место и подождав, пока девушка допьет воду, Чжу Ди прямо спросил:
– Сможешь достать ключ?
– От потайного хода? – уточнила Сюин.
Чжу Ди кивнул.
– Я недооценил императрицу. Не думал, что она все расскажет мужу, и они вместе спрячут ребенка. Ты, к слову говоря, еще не узнала, куда они его дели?
Сюин помотала головой, глядя в опустевшую чашу.
– Жаль. Ни ребенка не нашла, ни ключ. Когда же ты меня порадуешь?
Девушка отвела взгляд от чаши, вскинула свои темные глаза на принца и долго глядела на него, не моргая. Под этим взглядом Чжу Ди вдруг занервничал. Впервые он подумал о том, что Сюин может предать его. Надо больше уделять ей внимания. Больше ласкать, больше улыбаться.
– Я все сделаю, не беспокойся, – наконец произнесла она. – Мне пора. Брат будет меня искать.
– Ступай, – кивнул Чжу Ди.
Они одновременно поднялись, посмотрели друг на друга, но ничего более не произнесли. Чжу Ди обнял девушку на прощание, провел рукой по ее напудренному лицу и поцеловал в персиковые губы. Она уже не была такой сладкой, как раньше. Сейчас губы Сюин были прохладными и отдавали железом. Отстранившись, принц ухмыльнулся и вернулся на свое место, давая понять, что Сюин свободна.
Выйдя из палатки, девушка вздрогнула от холодных капель дождя, накинула капюшон и кивнула стоящему у входа Рину.
– Уезжаем.
Она была уверена, что Рин начнет расспрашивать ее о том, как прошел разговор с Чжу Ди, однако дракон молчал. Лишь под конец пути, когда Сюин укачало, и она приказала остановиться и передохнуть, он тихо подошел к ней и встал рядом.
– Ты очень громко думаешь, – заметила Сюин, кутаясь в накидку.
Дождь все еще шел, но был уже не таким сильным. Нахохлившийся черный ворон сидел на засохшем дереве и с интересом наблюдал за людьми на привале.
Рин продолжал молчать, тоже глядя на мокнущего под дождем ворона.
– Почему он не улетает в более сухое место? – спросила Сюин. – Почему сидит здесь и смотрит на нас?
– А почему мы стоим здесь и смотрим на него? – вопросом на вопрос ответил Рин.
Девушка усмехнулась и отвела взгляд от ворона.
– Я помогу тебе. Достану ключ, обещаю, – вдруг сказал Рин.
– О, так ты все слышал, – Сюин повернулась к дракону и мягко ему улыбнулась. – Не надо, я сама.
– Но…
Не успел он возразить, как девушка зашлась страшным кашлем. Дрожащей рукой она вытянула из рукава шелковый голубой платок и, согнувшись пополам, продолжила кашлять. Подскочивший к ней Рин неловко приобнял ее за плечи. Когда приступ утих, Сюин выпрямилась и посмотрела на окровавленный платок.
– С каждым днем крови все больше, – заметил Рин севшим от волнения голосом.
– Ничего, продержусь, – отмахнулась Сюин, комкая платок. – Главное, чтобы никто об этом не прознал, а то спишут меня со всех счетов и отправят лечиться в монастырь.
– Не понимаю, что плохого в том, чтобы действительно отправиться на лечение? – нахмурился Рин.
– Это бесполезно. Мне уже ничто не поможет. – Сюин широко улыбнулась, демонстрируя окровавленные зубы.
Рин тяжело вздохнул.
– Позволь мне помочь, прошу.
– Ты и так мне помогаешь: хранишь мой секрет и всегда стараешься быть рядом, – сказала Сюин, беря Рина за теплые руки.
Он единственный знал о ее болезни. И он был единственным, кому Сюин доверяла. Ни брат, ни Чжу Ди, никто из ее прежних любовников никогда не дарили ей умиротворения в своих объятиях. С братом она была связана крепкими, какими-то болезненно-отчаянными узами. К принцу она чувствовала жаркую, звериную страсть и желание подчинить себе все и всех. Любовь Рина стояла особняком, даруя девушке совсем иные чувства и ощущения. С ним ей было тепло и спокойно, и именно его любовью она дорожила больше всего. Поэтому Сюин никогда не позволит Рину сделать что-то безрассудное. Что-то, что с головой выдаст его. Ключ она достанет сама. И императорского ребенка тоже найдет сама. Ей все равно осталось немного, так почему бы не рискнуть всем?
Глава 21
В этом году зима выдалась особенно морозной. Я почти не выходила из своих теплых покоев, боясь отморозить себе нос. Юна же холода ничуть не смущали. Он как бегал ко мне в свободное время, так и продолжал бегать. Просто теперь я не посещала его покои, потому что было слишком холодно и ветрено. Когда же Юна рядом не было, я убивала время тем, что пыталась сшить ему современный наряд.
Надо ли говорить, сколько ткани я извела? Думаю, что нет.
Я пыталась сшить брючный костюм, рубашку, водолазку, но ничего, кроме примитивных футболки и шорт у меня не получилось. Чтобы хоть как-то разнообразить светлую льняную футболку, я вышила на ней логотип маминой любимой группы – Led Zeppelin. Темные шорты я оставила такими, как есть.
Сшитую мной одежду я обернула в красивую бумагу, положила в резной деревянный ящичек и преподнесла Юну на его двадцать четвертый день рождения.
Последний день рождения…
Стоило мне осознать это, как волнение снова вернулось ко мне. На протяжении всего дня я была молчаливой и тихой, размышляя о том, как можно миновать беды. Когда все церемонии в честь дня рождения императора завершились, я нашла евнуха Пана и спросила, могут ли его друзья забрать Юна из этого времени и отправить в более безопасное. А еще лучше, чтобы они нас обоих отправили в мое время. Пан посмотрел на меня как на дуру. Поняв, что сморозила глупость, я больше к нему с подобными вопросами не приставала.
Видимо, оставался один вариант: забрать сферу у Чжу Ди и вернуться в свое время вместе с Юном. И плевать, захочет ли он сбежать со мной или нет. По голове его тресну и заберу собой. Одна лишь у нас проблема: как достать сферу? Именно этим и были заняты мои мысли до того, как однажды вечером на прогулке по весеннему императорскому саду Юньвэнь внезапно задал мне странный вопрос:
– А как проводят свадьбы в твоем времени?
– Ну-у-у, – протянула я, еще не чувствуя подвоха в этом странном вопросе. – По-разному. У каждой страны свои традиции, но есть и общий канон – европейский, наверно, не знаю. Стандартный. Вот по нему и проводят.
– Как проводят? Расскажи.
Вот тут у меня уже зародилось подозрение, но я не обратила на это внимания и принялась рассказывать Юну про свадьбу своей мечты. Он внимательно слушал, местами улыбаясь и глядя на меня хитрым взглядом, а я все рассказывала и рассказывала. Не то чтобы мне очень уж хотелось замуж, но свадьба – это важное событие в жизни женщины, поэтому я любила иногда подумать о том, как бы я ее провела.
Когда я закончила, мы уже несколько раз обошли пруд с карпами и дважды их покормили. Большая хмурая туча, стремительно надвигающаяся с северо-запада, закрыла яркое весеннее солнце. Посмотрев вверх, Юньвэнь потянул меня в стоящий рядом павильон – и очень вовремя: как только мы опустились на шелковые подушки, закапал дождь.
– Надеюсь, через неделю будет хорошая погода, – задумчиво сказал Юн, выглядывая из-под козырька павильона.
– А что будет через неделю? – поинтересовалась я, повторяя его действие.
– Наша свадьба.
– Что?! – удивилась я, резко повернувшись к нему.
– Что? – передразнил меня этот гад.
– Чего ты вопросом на вопрос отвечаешь, как еврей? – вспылила я.
– Кто такой еврей? – последовал незамедлительный вопрос.
– Не важно, – отмахнулась я. – Лучше поясни мне, какую нафиг свадьбу ты еще выдумал?!
Юн, казалось, совсем не воспринимал всерьез мой повышенный тон и явное раздражение в голосе. Он спокойно сидел, хлопал длинными ресницами и смотрел на меня влюбленным взглядом – самый настоящий ангелочек, только крыльев не хватает.
– Нашу свадьбу. Только теперь по твоим традициям.
Челюсть у меня так и отвисла.
– Зачем? – искренне не поняла я.
– Мы поженились по традициям моего народа. Да и было это не торжественно, безрадостно. – Юн немного потупился, вспоминая обстоятельства нашей женитьбы. – Я хочу, чтобы теперь было все так, как надо. Хочу почувствовать, какого это – брать в жены того, кого любишь до потери сознания.
Все мое раздражение вмиг улетучилось. Я смотрела на этого человека и еле сдерживала слезы умиления. Нет, ни за что не позволю ему умереть. Даже если против меня выступят все мыслимые и немыслимые силы, я до последнего буду пытаться спасти его от страшной судьбы.
– Прекрасная идея, – тихо сказала я и улыбнулась.
Юньвэнь лучезарно заулыбался ме в ответ. Глаза его загорелись энтузиазмом. Какой же он все-таки ребенок…
И пусть эта свадебная церемония считалась блажью, пиром во время чумы и прочей безрассудной деятельностью, я была счастлива.
Больше всего проблем возникло с одеждой. Я набрасала варианты свадебного платья и костюма для Юна, показала рисунки императорскому портному, но энтузиазма в его глазах не увидела. Он не только не понял, что я от него хочу, но еще и сделал замечание по цветовой гамме: мол, император во всем черном – это не канонично, а жена в траурном белом – так это вообще из ряда вон. Пришлось жаловаться Юну, которой лично пришел к портному и дал ему втык, после чего противный мужик пообещал, что наряды будут готовы вовремя, в точности такие, как я хочу.
Хорошо, когда твой муж – император!
В назначенный день погода была чудесной. Яркое солнце на безоблачном голубом небе приятно грело кожу, за которую я очень переживала – все же несколько лет живу тут без солнцезащитного крема. Повсюду витали лепестки цветущих деревьев, а воздух пах свежестью пробуждающихся растений.
Место для церемонии мы выбрали за пределами столицы – в том самом павильоне посреди заросшего кувшинками пруда. Юн сам предложил провести церемонию там, где мы впервые поцеловались.
После завтрака мы собрали одежду, еду и двинулись в путь под предлогом небольшого отдыха за пределами дворца. Без слуг и солдат – лишь мы с Юном, Фанг и Минчжу.
Перед церемонией Юньвэнь приказал облагородить местность, поэтому заброшенным павильон уже не выглядел. Теперь он был свежевыкрашен и весь увешан нежно-розовыми бумажными фонариками, которые тянулись вдоль всего моста и заканчивались у берега. В самом павильоне была установлена арка, увитая веточками цветущей вишни. Нежно и утонченно, по-весеннему – как я и хотела.
– Начинаем? – Минчжу пребывала в полнейшем нетерпении.
– Уже? – в ужасе воскликнул Фанг. В отличие от девушки, капитан дворцовой стражи пребывал в нервном ожидании, словно не я тут невеста, а он.
– Нет, – успокоила его я. – Нам еще надо переодеться и повторить клятвы.
– Переживаешь, как девчонка, – съехидничал Юн и слегка толкнул друга плечом.
Фанг удостоил его недовольным взглядом, что-то пробубнил себе под нос и повернулся к Минчжу.
– Он никогда не был на свадьбах будущего, – вступилась за него девушка. – Ему непривычно.
Мы с Юном хохотнули и пошли переодеваться в ближайших кустах.
Романтика…
– Не-не, – помотала я головой, когда Юн захотел переодеться в одних кустах со мной.
– Почему? – удивился он.
– Ты не должен видеть мой наряд до самой церемонии. Так что найди себе другие кусты, подальше от моих.
Состроив кислую мину, Юньвэнь потопал в обратном направлении искать для себя отдаленные кусты. Убедившись, что он исчез из поля моего зрения, я аккуратно достала из шелкового мешка белое платье и пару раз встряхнула его. Слава богу, не помялось.
– Поверить не могу, что надеваю свадебное платье в китайском лесу XV века, – пробубнила я, аккуратно влезая в белоснежный наряд.
Помимо платья я приготовила для себя украшения из белого нефрита, белые туфли и букет из рапса, перевязанный белой лентой. Хотелось, конечно, чтобы это были пионы, но для их цветения было еще слишком рано, поэтому, по просьбе Юна, Фанг отправился в горы и собрал мне букет желтого рапса.
Когда, полностью одетая, я выходила из леса к павильону, на меня напал мондраж. Руки, держащие букет, вспотели и начали мелко трястись. Однако стоило мне увидеть Юньвэня, ждущего меня у арки, все волнение разом исчезло.
Он стоял рядом с Фангом, в черном ханьфу, оттороченным серебром. Стройную талию Юна обтягивал широкий пояс с вышитым на нем серебристым драконом.
Я решила, что наряжать его, такого длинноволосого и сказочного, в брючный костюм было бы нелепо. Поэтому не стала изгаляться и заказала портному традиционный китайский наряд. И не прогадала. Мой муж выглядел как персонаж из китайской дорамы. От восхищения мне хотелось запищать, но я сдержала себя.
Юньвэнь о чем-то разговаривал с Фангом, а когда повернулся и увидел меня, сразу же замер. Его темные глаза с восторгом осматривали меня с ног до головы, отчего я не смогла сдержать глупую улыбку.
Когда я подошла к арке, Минчжу рассыпалась в коплиментах, но я ее почти не слышала, потому что все мое внимание было обращено на Юньвэня.
– Ты невероятно красива, – тихо произнес он, не сводя с меня взгляда.
– Ты тоже, – улыбнулась я.
Наверно, мы бы так и продолжали пялиться друг на друга с улыбками на губах, если бы Фанг деликатно не кашлянул.
– Пора? – невинно поинтересовалась Минчжу.
– Да, – кивнула я, приходя в себя от гипнотического взгляда Юньвэня.
– Тогда я начинаю! – торжественно объявила девушка.
Приподняв подол, Минчжу грациозно обошла нас и встала посреди арки. Она выступала сегодня в лице священника и сотрудника ЗАГСа одновременно.
– Дорогие жених и невеста! Юн и Майя! Ой, я так волнуюсь, что голос дрожит… – Минчжу замолчала, собираясь, а потом продолжила. Голос ее все равно немного дрожал, но говорила она уже намного уверенней. – Ваша любовь зародилась не сразу…
– У меня сразу, – вставил комментарий Юн. – А вот она долго не могла понять, что я ей нравлюсь.
– Цыц! – произнесла я.
– Молчу-молчу, – шепнул Юн.
– Я могу продолжить? – спросила Минчжу.
Мы оба кивнули.
– Пусть ваша взаимная любовь расцвела не так давно, это не уменьшает ее силы. Я восхищаюсь вами и вашими чувствами. Вы двое стали для меня примером верности, любви и взаимопонимания. Прошу вас обменяться клятвами!
По сценарию начинал Юн. Он откашлялся, взял меня за руки, посмотрел вниз, собираясь с мыслями, а затем поднял взгляд на меня и начал говорить:
– Я помню нашу первую встречу так, словно это было вчера. Я помню, как приятно ты пахла, когда жалась ко мне в той лачуге. Тогда ты меня заинтересовала. В момент, когда я думал, что тебя казнили, мне казалось, что у меня выбили землю из-под ног. Тогда я понял, что ты мне дорога. День нашего воссоединения я не забуду никогда. Мое сердце забилось чаще, когда я увидел тебя, живую и невредимую, среди слуг. Позднее ты пришла ко мне и сделала жуткий массаж. У меня потом вся спина от него болела. – Оба мы не сдержали смеха. Что правда, то правда – массаж был дикий. – Я был так счастлив, что ты жива. Сердце мое трепетало от восторга. Тогда я понял, что влюбился в тебя…
Майя, моя чудесная девочка из будущего! Я безмерно люблю тебя. Люблю больше всего на свете. Ты – мое солнце, мой мир, моя душа. Без тебя я был и буду никем. Прости, что мой статус не позволяет принадлежать лишь тебе одной. Прости, что тебе приходится делить меня с народом, с делами, со страной. Просто помни, что ты для меня – единственная. Отныне и вовек ты – мой Феникс, а я – твой Дракон.
Когда Юн закончил, мои глаза были полны слез. Я улыбалась счастливой улыбкой, а слезы ручьем катились по моим щекам.
– Если бы твое лицо не выглядело таким радостным, я бы подумал, что моя клятва была ужасной, – пошутил Юн, вытирая большими пальцами слезы с моих щек.
– Глупый, – сказала я, шмыгая носом. – Это была прекрасная клятва. Каждое слово в ней было прекрасным. Я тебя не переплюну.
– А ты постарайся, – лукаво усмехнулся Юньвэнь.
Я шмыгнула носом еще пару раз, вытерла остатки слез с глаз и, взглянув на сияющую от восторга Минчжу, начала произносить слова, которые сочиняла поздней ночью:
– Эй, мальчишка! Ты так вырос за эти годы, стал настоящим мужчиной, но своей детской доброты и невинности все же не потерял. И это здорово. Глядя на тебя, узнавая тебя с каждым разом все больше и больше, я поняла, что ты – идеален. В моем мире таких мужчин нет. И, наверно, в прошлой жизни я действительно спасла страну, раз в этой я встретила тебя. За годы, проведенные с тобой, я жалею лишь об одном: что не влюбилась в тебя раньше, намного раньше. Тогда у нас было бы больше вечеров, связанных с более приятным времяпровождением, нежели ужасные массажи и горькие чаи. – Улыбка Юна стала шире в два раза. – Но как вышло, так и вышло. Главное, что сейчас я стою рядом с тобой, безумно тебя люблю и не хочу отпускать твои руки ни на минуту. Ты – продолжение меня. И что бы ни случилось, я всегда буду тебя любить.
Юньвэнь долго неотрывно смотрел на меня, а потом выдал:
– Целоваться уже можно? Я больше не могу терпеть. Особенно, после таких слов.
До этого момента молчавший Фанг не сдержался и прыснул в кулак.
– Нет! Вы должны еще ответить на мои вопросы! – воскликнула Минчжу, топнув ножкой.
Юн приуныл, а я усмехнулась и пожала плечами.
– Правила есть правила, – заметила девушка. Выпрямившись, Минчжу громко и торжественно произнесла: – Согласна ли ты, Майя Ли, взять в мужья Чжу Юньвэня?
– Да, – уверенно ответила я.
– Согласен ли ты, Чжу Юньвэнь, взять в жены Майю Ли?
– Да, – звонко произнес Юн.
– Чудесно! А теперь обменяйтесь кольцами!
– Кольцами? – удивился Юньвэнь.
Я хитро улыбнулась. Это был единственный нюанс, о котором я ему не сказала. Хотела сделать сюрприз. Об этом знали лишь Минчжу и Фанг. Первая помогала мне с дизайном, а второй отвез заказ и привез готовый продукт.
Чертовски серьёзный Фанг после слов Минчжу подошел к нам и пафосным жестом факира представил нашему вниманию деревянную шкатулку с двумя кольцами из черного нефрита с красной витиеватой вставкой.
Я взяла большое и надела его на палец Юна.
– Мне показалось, это сочетание нам подходит, – тихо заметила я, любуясь кольцом. – На тыльной стороне твоего кольца выгравировано мое имя. А на моем – твое.
– Красиво, – также тихо сказал Юн и, взяв второе кольцо, осторожно надел на мой палец.
Я почувствовала, как дрожат его руки. Мой мальчик так волнуется, хоть и старается не показывать этого.
Минчжу выждала небольшую паузу, довольно улыбнулась и сказала:
– Объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловаться!
Не успела я пикнуть, как Юн притянул меня к себе и поцеловал так, что у меня закружилась голова, а букет чуть не впал из рук. Минчжу и Фанг захлопали в ладоши и принялись поздравлять нас – молодцы, запомнили мои уроки.
После жаркого поцелуя я отошла в сторону и, объявив, что готова запульнуть букет, перекинула этот снаряд из рапса через свою голову.
– Ой, – послышался сзади удивленный возглас Фанга.
Я повернулась и рассмеялась.
– Поздравляю, капитан дворцовой стражи! В течение года вы женитесь! – объявила я.
Думала, Минчжу расстроится, но нет. Девушка тоже от души смеялась и подтрунивала над Фангом. Вот это выдержка.
Мы задержались в павильоне еще на пару часов. Перекусили, выпили, а затем переоделись и вернулись во дворец. Всю ночь мы с Юном не сомкнули глаз. Ни сколько из-за любви, сколько из-за разговоров. Начав вспоминать нашу первую встречу, мы уже не могли остановиться, перебирая в памяти общие события.
Счастливые и безмятежные, мы еще не знали, что этот день станет для нас последним спокойным и радостным днем в череде следующих безумных и страшных событий – последних дней правления императора Чжу Юньвэня.
