Ольга Даро
Я и ты
– Где же, где же?… А вот, я не знаю, я тут выбрал вино…
– Кажется, ты говорил, что запрещаешь мне пить, – напомнила ему я.
– Только со мной можно, наедине, – пояснил Тимур и поставил бутылку красного вина на журнальный стол. Потом опять изобразил задумчивую гримасу и стал копошиться в коробке в углу, что-то там бубня.
– О, нашел, – он принес бокалы. – Сейчас, я еще шоколад достану, фрукты и сыр, и что бы то еще…
Тимур призадумался, выглядя довольно растерянно. На него это было не похоже. Меня это весьма умиляло, но мне хотелось, чтобы он остановился и присел уже со мной рядом.
– Ну… может к утру и справишься с сервировкой стола, если только не станешь искать разделочную доску, нож и тарелку, – подтрунивала я.
– Умничаешь, да? – нахмурился Тимур, но глаза у него были веселые.
– Почему бы и нет, ты такой забавный.
Тимур расплылся в улыбке и отправился на кухню, через минуту вернулся ни с чем.
– Да-да, я еще тут, – озадаченно произнес он, – сейчас, я просто хотел найти одну тарелку, но давно её не видел.
– Может, ты уже признаешься, что это не твоя квартира? – пошутила я.
Тимур искренне и смущенно рассмеялся и ответил:
– По правде говоря, я редко здесь появляюсь, без кухни не особо сподручно тут жить, так что я частенько надоедаю своим присутствием Дане на его квартире, ему все равно места на одного много. У него двухкомнатная квартира от бабули осталась по папиной линии, в старом доме почти в центре, но он там тоже ремонт отгрохал зачетный.
– Понятно, – я улыбнулась и попросила, – налей ты мне уже вина, пожалуйста, и если хочешь, я помогу тебе.
Тимур сразу взял бутылку с вином в руки, вспомнил про штопор, опять сходил на кухню, вернулся, открыл вино и налил мне бокал и себе. Подал мне со словами:
– Прости, я не очень умею ухаживать. Как-то коряво получается, особенно, когда всё так спонтанно и волнительно.
– Ничего, наверстаешь, – я слегка улыбнулась, – за мир?
– И понимание, – Тимур поднес свой бокал к моему и легонько коснулся им моего бокала.
Мы немного выпили, стоя друг против друга.
– Но я все равно принесу хотя бы бананы, – опять засуетился Тимур и вышел на кухню шуршать пакетом.
Я уселась на край кровати и допила свой бокал вина, меня слегка расслабило. Тимур вернулся с бананами и шоколадными конфетами и положил их на журнальный стол.
– Усядешься ты, наконец? – спросила я.
– Боюсь, если сяду, то не устою, но я постараюсь, ладно, – Тимур сел около меня и налил ещё мне вина.
– Ты что, залпом пьешь? – подколол он меня.
– Просто хочу унять волнение, вино немного помогает расслабиться, – призналась я. – И нам правда, надо поговорить, Тимур.
– Да, хорошо, скажи мне, что тебя беспокоит? – серьезно спросил он и внимательно посмотрел меня.
Я постаралась сдержать свои эмоции и осторожно начала:
– Знаешь, я проплакала полночи, потому что… всё было как-то не так, как я представляла себе, мне не хватило твоего тепла и ласки, это оказался не очень приятный опыт для меня, вот поэтому я обиделась на тебя. Что ты сразу так холодно ушел, взял, что хотел и ушел.
– Боже, что ты такое говоришь…Я даже не задумался об этом, я так устал и… черт побери, я знаю, это вышло грубо и я не так хотел, я планировал плавно подготовить тебя к этому, все сорвалось в одночасье и я был сам не своим, еще когда ты меня так заводишь, невыносимо просто держать себя в руках.
Тимур виновато пытался найти объяснение своему поведению и потом взял мою руку и сказал:
– Прости меня, что был груб и принес тебе больше боли, чем приятного.
– И ты прости меня, что не отвечала тебе сегодня.
– Можно мне загладить свою вину? – сказал Тимур и привлек меня к себе.
Я робко поддалась ему, и мы поцеловались. И в этот раз он был наиболее сдержан, насколько для него это было возможно, он старался не спешить и предельно бережно прикасаться ко мне, ласково шептать на ушко, интересоваться хорошо ли мне и усыпать бесконечными поцелуями. После секса мы лежали на кровати, Тимур накрыл нас одеялом, я лежала к нему спиной, а он прижимал меня к своей груди и шумно дышал мне на ухо. Я растворялась в его объятиях, мне было приятно и спокойно ощущать себя рядом с ним.
– Вот видишь, когда мы не на эмоциях, я могу быть и гораздо нежнее, – сказал Тимур ласково, – но с тобой сложно рассудок сохранять.
– Это почему же? – изумилась я.
– Ну потому что ты такая непредсказуемая, как ты можешь быть и наивной и рассудительной, и сексуальной и домашней, и нежной и стервозной, и плаксой и острячкой? – страстно шептал он, при этом целуя меня в шею.
– Может, я шизофреничка? И во мне живут несколько личностей? – предположила я, улыбаясь.
– Как же я хочу тебя, хочу, чтобы ты была рядом всегда, – с чувством выпалил он.
Я посмотрела на него и улыбнулась, а он пытливо спросил:
– Что скажешь?
– То есть?
– Мы могли бы попробовать жить вместе, только ты и я.
Я посмеялась и шутливо спросила:
– Где? Здесь, что ли? Ты ремонт сначала доделай.
– Ну, когда доделаю, – серьезно ответил он, заглядывая мне в глаза.
– Там видно будет. Может, ты передумаешь к тому времени, – неуверенно ответила я и смущенно отвела взгляд.
– Нет, не передумаю, я нашел, что искал, – уверенно произнес Тимур и продолжил то, что начал.
Этой ночью мы спали мало, жажда Тимура была неиссякаема, но он уже никуда не торопился, с наслаждением упивался каждым разом, словно осознал, что я успешно завербована и никуда уже теперь не денусь от него.
Даня изрядно измотался, пока решал мои проблемы с Тимуром и когда приехал, выглядел уставшим, но, не смотря на это, для него высшим удовольствием было остаться с тобой и всё-таки отключить телефон. Он зашёл, закрыл двери, хитро улыбаясь, словно что-то задумал и сказал:
– Если эти двое не поладят сегодня вечером, то пусть поубивают друг друга – мне все равно, я теперь с места не сдвинусь.
Ты улыбнулась, и спросила:
– Как же так? Ты же так старался.
– Я сделал всё, что мог, – ответил Даня и, подойдя к тебе, привлек к себе в объятия. – К тому же, когда я сам долго не получаю взаимности, я становлюсь злым.
– Сложно себе это представить.
– И не надо, – Даня посмотрел на тебя и нетерпеливо стал целовать, крепко прижимая к себе, а потом сказал, – это потрясающее чувство знать, что кроме нас с тобой здесь никого нет.
– А как же Чарлик?
– Ну, к счастью, он никому ничего не расскажет.
– Пойдем-ка, я тебя покормлю, а то ты весь избегался за день.
– О да!
Вы поужинали, а потом налили себе по чашке чая, взяли печенье и пошли в зал смотреть какой-нибудь фильм по телевизору, неважно какой, гораздо важнее было то, что вы вместе, рядом, такие близкие и какие-то родные. И ты думала, как же всё-таки хорошо, что вы дома одни и можете подурачиться и пошуметь. А потом, когда закончится фильм, а может даже уже чай, не думать о том, что стены в комнате тонкие, а двери без замков.
Фильм оказался скучным, да и вы никак не могли сконцентрироваться на сюжете и постоянно отвлекались на разговоры.
– Ты сегодня отлично выступила на защите, – похвалил тебя Даня, допив чай и откинувшись на спинку дивана.
– Ну, не без твоей поддержки и помощи, – смущенно ответила ты.
– Теперь что думаешь делать? Есть какие ориентиры? Может, на кафедре продолжишь работать?
– О, это вряд ли, я не хочу связывать свою жизнь с наукой, я думаю, мне нужно что попроще, всё-таки я не собираюсь посвящать себя только карьере и хочу, чтобы время оставалось еще и на то, что я люблю и на тех, кого люблю.
Даня улыбнулся и сказал:
– Это меня радует. Ты знаешь, я хотел тебе кое-что сказать.
Ты напряженно посмотрела на него.
– Что?
– Есть очень большая вероятность того, что я уеду из России. Если ты захочешь быть со мной, тебе придётся это принять.
– И где же ты будешь жить?
– Пока точно не знаю, я определяюсь. Мне предлагают работу в нескольких местах, в Шотландии, в Англии и в Испании. Но для начала мне нужно пройти испытательный срок, прежде чем они возьмут меня, да и я, может быть, захочу еще в другом месте свои силы попробовать.
Ты сидела в небольшом замешательстве.
– И как скоро это должно случиться?
– Пока сроки не точные, ориентировочно конец лета, начало осени.
– Ну, тогда я поеду с тобой, – уверенно решила ты.
– Хорошо, – довольно улыбнулся Даниил, но потом серьезно добавил, – но для этого ты должна кое-что учесть. Будет непросто. Во-первых, там свои тараканы, придется ко многому привыкать, во-вторых, тебе надо выучить язык, иначе даже элементарно ты не сможешь общаться, не говоря уже об устройстве на работу. И в–третьих, на самом деле это самое важное, я могу привезти с собой только того, с кем связан родственными связями, ну то есть я могу привезти с собой жену. Только так для тебя эмиграция будет легальной.
Ты слушала его и сидела неподвижно, уставившись куда-то в одну точку, не ожидая, что будет столько сложностей с этим. А он продолжил:
– Еще получение визы и всякая бюрократия с этим может затянуться на неопределенное время, так что этим уже сейчас нужно заняться.
– Так, подожди, столько информации, я просто не могу так сразу все это усвоить.
– Да, прости, но ты не переживай, у тебя есть еще время, чтобы подумать. Ты можешь ответить мне, когда будешь готова.
Ты задумалась, ведь это и правда не какая-то увеселительная поездка, это чужая страна, где нет ни одного родного человека, ни одной подруги и работы. Тебе придется доказывать, что ты чего-то стоишь, плюс этот языковой барьер и Даня ведь не сможет всегда быть рядом.
Твоё настроение заметно упало, ты захандрила, тебе казалось, что счастье было так близко. И потом, как отреагируют твои родители, они не захотят тебя отпускать, ну может лишь на недлительное время.
– То есть, ты хочешь переехать навсегда? – спросила ты.
– Вполне вероятно, я буду искать наиболее комфортное место для работы и семьи. Возможно, я проживу в одном месте год, а может пять лет, а может десять или всю жизнь. Я не могу этого знать. Есть вероятность, что придется сменить работу в другой стране, где больше перспектив, или меня пошлют в командировку и попросят остаться в их штате.
– А сюда не вернешься?
– Сюда, конечно, я буду приезжать в отпуск, например. Да и родные могут когда угодно приезжать.
– Ясно, – тебе не нравился весь это расклад.
– Ну чего ты? – Даниил заметил твоё настроение и подсев к тебе поближе, обнял тебя. – Да, это непростой выбор, я знаю. Я пойму и приму любое твоё решение.
– Ты всё равно уедешь?
– Да. Когда ты созреешь, я заберу тебя. Но это все равно случится не раньше, чем через полгода.
– Почему?
– Испытательный срок полгода, это срок, когда должно все решиться с работой, если не получиться, мне придется пробовать себя в другом месте, это займет еще какое-то время. К тому же мне надо самому освоиться и устроиться, прежде чем забрать тебя.
– Как же всё сложно. Ну почему же ты не хочешь оставить всё как есть?
– Я не собираюсь батрачить за копейки, я хочу быть ценным и уважаемым сотрудником, а еще лучше руководителем и я хочу, чтобы у моей семьи было всё самое лучшее.
– Если честно, ты меня ошарашил этой новостью. Может, если ты хочешь начать новую жизнь в другой стране на новой работе, тогда и жену себе там найдешь?
– Когда ты злишься, ты начинаешь говорить обидные вещи. Я не собираюсь там устраивать свою личную жизнь, я туда еду карьеру делать, а не шуры-муры крутить, – слегка обиженно произнес Даниил.
– Я бы хотела побыть одна, – вдруг сказала ты.
– То есть ты хочешь, чтобы я ушёл?
– Да.
– Нет, я не уйду. Я не оставлю тебя в таком состоянии.
– Мне надо всё обдумать, а с тобой я не могу сосредоточиться.
– Хорошо, я уйду на полчаса, мы с Чарли погуляем. Тебе достаточно времени для дум? – настойчиво стоял на своем Даня.
– Ладно… – неохотно согласилась ты.
Даня ушел, а ты легла на диван и погрузилась в прострацию, не зная, что делать. А делать нечего, потому что от тебя тут ничего не зависело, он все равно уедет, каким бы твоё решение не было. А что касается тебя, ты совсем не уверенна, что хотела бы такой жизни, взять одним махом и перечеркнуть всё, что у тебя есть. Когда он вернулся, ты уже заснула, он накрыл тебя пледом и лег рядом с тобой, обняв тебя и переживая, что ты не поддержишь его решение.
Моё утро началось волшебно, лучи раннего солнышка проникли сквозь незанавешенное окно и осветили моё лицо, я сощурилась и пошевелилась, почувствовав рядом спящего Тимура, так приятно было осознавать, что это мой мужчина, хоть и резкий порой, но такой любимый и желанный. Я тихонечко вылезла из-под одеяла, чтобы не разбудить его, и пошла в ванную, прихватив с собой одежду и сумочку. Приняв душ и приведя себя в порядок, я вышла, Тимур еще спал, тогда я зашла на кухню и озадаченно стояла посреди нее и думала, что мне предпринять, чтобы сделать чай. Наконец, я разглядела электрический чайник, набрала в него воды из крана в ванной и поставила его греться. Тут зазвонил телефон Тимура, да так неожиданно и громко, что я испугалась, и спряталась за угол кухни, как будто проникла в чужую квартиру. Я услышала, как Тимур взял телефон с пола и сонно ответил:
– Да.
Я стояла и нервничала, кусая губы, мне так неловко было от того, что я тут, как не в своей тарелке.
Тимур оживленно поднялся с кровати и заходил по комнате, начав говорить по-английски. Из того, что он говорил, мне было мало, что понятно, а точнее – ничего. Я не издала ни звука, прислушиваясь к интонации, с которой он говорит. Говорил он эмоционально и быстро и, кажется, этот звонок не был для него неожиданным. Разговор был недолгим, всего минут пять от силы. Когда разговор был окончен, наступила минутная тишина, только было слышно, как Тимур блуждает по комнате и одевается, я же с замиранием сердца надеялась, что он вспомнит обо мне.
– Привет, – сказал он мне, встав в дверях кухни, – я даже не слышал, как ты встала. Ты чего тут, как зайчишка затаилась?
– Не хотела тебя разбудить, – ответила я, выйдя из-за угла, и неловко глянула на него, – чай?
Он был в домашних серых штанах, что и вчера и в черной футболке, взъерошенный и сонный.
– А надо было. Я забыл, что у меня сегодня важный звонок. Ну ладно, пойду в душ. Да, чай неплохо было бы.
Чайник закипел.
– Я смотрю, ты тут разобралась, молодец. Чай в коробке и чашки там, – дал мне наставления Тимур и ушел.
Я достала чашки, заварила пакетики чая и в той же коробке нашла какое-то древнее печенье. Отнесла всё это на журнальный стол, убрала с него лишнее, заправила постель и села на неё, молчаливо ожидая Тимура. Он как раз вышел минут через пять, как я закончила все приготовления. Он подсел ко мне и принялся за чай. Выглядел он чем-то очень озабоченным.
– Что-то случилось? – аккуратно спросила я.
– Да, – через какой-то промежуток времени ответил он, прожевав печенье.
– Надеюсь, что-то хорошее…
– Потрясающее что-то, – загадочно сказал он и отпил чая. – Меня на работу взяли.
Он посмотрел на меня и улыбнулся такой довольной улыбкой, какой я никогда не видела. Я подняла брови в удивлении и радостно воскликнула:
– Так я тебя поздравляю!
Я хотела его обнять, но поборола это желание, он выглядел каким-то напряженным или просто мне так показалось. Но, а вдруг ему будет неприятно.
– Куда, если не секрет? – спросила я.
– Шарлотт.
– Прости? – не поняла я, о чем он.
– Это город в Северной Каролине в Соединенных штатах.
– А… понятно, – сказала я пришибленно и принялась пить чай, чтобы занять рот.
– В связи с этим у меня есть срочные дела. Надо будет кое-куда съездить сейчас.
– Да и мне пора, – подхватила я и встала, не допив чай.
– Подожди, я тебя подвезу.
– Ну ладно, – я помогла ему прибрать журнальный столик, а сама ощущала себя какой-то лишней.
Мы спустились на лифте, Тимур был так озабочен эти известием, что он не замечал моего сконфуженного состояния, которое я старалась тщетно скрыть. В машине я почувствовала, как у меня потянуло низ живота, я и поняла, что мне надо поспешить в туалет и волнение с Тимура переключилось на проблему поважнее, чем его внезапный будущий отъезд.
– Когда же ты теперь уедешь? – спросила я, нарушив молчание, когда мы отъехали от дома.
– Я думаю, через месяц. Сейчас я напишу заявление, отработаю две недели, начну собирать всё, что мне может понадобиться, да и квартиру надо доделывать в сжатые сроки и сдать её, что ли.
– То есть, ты с концами уедешь? – не поняла я.
– Думаю, после испытательного срока вернусь за остальными вещами и продам квартиру, – пояснил он. – Слушай, а ты можешь пожить пока у меня в квартире. Всё же лучше, чем снимать. Сколько вы за неё платите, пятнадцать?
Я почувствовала, как у меня опять резко потянуло внизу живота, и немного закружилась голова от его резвых поворотов.
– Двенадцать, – поправила я.
– И мне было бы удобно, я буду знать, что квартира под присмотром, а по счетам я сам заплачу.
– Не стоит… – меня не покидало чувство, что мной пользуются.
– Оль, прекрати. Для тебя и меня это лучший вариант.
– Я не хочу. Я буду жить с Настей, как и прежде.
– Ну, ты же не будешь жить с ней вместе всю жизнь?
– Может, и буду, – заупрямилась я.
– Может, и замуж за неё выйдешь?
– Может и выйду.
Тимур шумно выдохнул и выдал:
– Пора взрослеть, Оля. Детство закончилось давно, а то, что было вчера – это уж в прошлом, ты больше не студентка и мама с папой не будут тебя обеспечивать пожизненно. Теперь ты взрослый человек, тебе надо думать о себе, о том, как лучше устроить свою жизнь.
– Спасибо, я разберусь с этим как-нибудь, – раздраженно ответила я.
– Не обижайся, я хочу, чтобы у тебя всё хорошо было, пока меня не будет, – терпеливо сказал Тимур, поглядев на меня. – И не упрямься, послушай знающего мужчину, своего мужчину, если хочешь.
– А потом что?
– Что потом? Потом видно будет. Если ты поумнеешь, повзрослеешь, и захочешь изменить свою жизнь, я заберу тебя.
– А не поумнею, не заберешь, значит? – возмутилась я.
– Поумнеешь.
– Значит, я, по-твоему, дурочка?
– Чёрт, Оль, я просто имею в виду, что ты наивная, тебе надо стать тверже.
– Найди себе кого-то потверже, если не нравится.
– Вот ты сама начинаешь ссору на пустом месте!
– Я тебе говорила уже, не надо меня переделывать! Не буду я никогда твёрже! Природа у меня такая.
– Ничего, пару раз подставят, станешь не такая доверчивая.
Мы въехали в наш двор и остановились. Я напоследок ответила:
– Может быть, но ненадолго, потом опять стану наивной.
– С тобой невозможно разговаривать, детский сад! – Тимур стал заводиться.
– Нади себе женщину-прокурора, уж у нее нервы-то покрепче будут и характер точно твердый!
Тимур ударил рукой об руль, выругался и со злости ответил:
– И найду! Не сомневайся! Больно мне охота заниматься твоим перевоспитанием!
– Вот и удачи! – крикнула я ему и выскочила из машины, хлопнув дверью.
Домой я забежала в ярости, скинула босоножки и пошла в ванну, у меня начались месячные, и я как раз вовремя успела предпринять меры, чтобы не случилось конфуза. После ванны я вышла всё еще разгоряченная и встретилась лицом к лицу с тобой. Ты смотрела на меня, совершенно не удивившись, что от Тимура я приехала на взводе, лишь повела бровью и спокойно отреагировала:
– Ну что ж, кофе?
– И важный разговор!
– Само собой, – ты уже переболела вчерашнюю новость вчера и выглядела внешне спокойной и даже смиренной.
– А Даня, он здесь? – спросила я вполголоса.
– Ушёл. Ему на кафедру надо было с утра.
– Хорошо. Знаешь что?
– Ну.
– Тимур собирается ехать в штаты работать! – воскликнула я.
Ты сидела за столом с невозмутимым видом и хлопала глазами.
– Я что, уже об этом говорила, где реакция?! – не поняла я.
– Даня мне сказал, что тоже собирается в Шотландию или в Англию или в Испанию, пока не ясно. Так что ты меня не удивила.
– И что? А ты?
– А что я? Он поедет в любом случае, не зависимо от того какое у меня мнение по поводу этого. Он твердо намерен ехать.
– Когда?
– Пока точно не знает, но сказал в конце лета – начале осени.
– Тимур через месяц… – я медленно сползла на стуле и пригорюнилась.
– Ну, ты чего? – ты взяла меня за руку.
– А еще мы поссорились. Он сказал, что я наивная и что мне нужно стать тверже, он говорил со мной словно со сложным подростком. Он ни во что меня не ставит.
– Он предлагал тебе ехать с ним?
– Нет, он сказал, что заберет меня, если я повзрослею, «поумнею», как он выразился. А я сказала ему, пусть он найдет себе кого потверже характером, меня бесит, что он хочет меня переделать. Не понимаю, зачем он со мной возится, если ему всё не так во мне и к тому же всё равно уедет скоро. Он вполне там найдет себе кого-нибудь достойнее меня.
Ты слушала меня, не раздавая советов, их сложно было давать, мы просто высказывали друг другу свои мысли и непонимания.
– Даня сказал, что я должна хорошенько подумать, прежде чем решусь с ним ехать, потому что это будет надолго, и это очень важный шаг на самом деле и потом, я переживаю, что мы больше не будем вместе. Скорее всего, мы разъедемся по разным странам, возможно, мы нескоро увидимся и как я буду, как мы будем жить друг без друга, когда мы никогда не разлучались, больше чем на неделю? – вдруг сказала ты.
Я задумалась. За всеми выяснениями отношений я не подумала о главном, что мой самый близкий человек, вероятно, очень скоро покинет меня.
– Но тогда мы можем никуда не ехать, – сказала я.
– Понимаешь, мы не можешь остановить время, тебе и мне рано или поздно придется устраивать свою личную жизнь, и мы уже не станем так много проводить времени вместе.
– Этот хам посмел даже предложить нам с тобой пожениться, когда я сказала, что не съеду от тебя, – обиженно вспомнила я.
– Знаешь, Тимур хоть и резкий, но он проницательный и умный. Тебе надо послушать его.
– Что?! Нет, я не готова расстаться с тобой, – возмутилась я.
– Успокойся, я не говорю, что мы расстанемся, но ведь когда-то это произойдет. Ты должна привыкать к этой мысли, чтобы потом тебе не было так больно.
– Это все равно больно.
– Да, я только надеюсь, что мы все равно будем видеться.
– Подожди, не спеши, мы еще не знаем, что нас ждет. С Тимуром я поссорилась и он не очень внятен в своих суждениях. У него только какие-то сплошные условия. Если ты поумнеешь, если ты меня послушаешь, если, если, если. Бесит.
– Даня сказал, что вернется за мной. Только я не знаю пока. Это сложное решение. Кем я там буду работать? Как я буду говорить на другом языке?
– У тебя будет достаточно времени подумать.
Мы вдоволь перемыли косточки Дане с Тимуром, и успокоились.
– А теперь о насущных проблемах, – сказала ты. – Через неделю у нас выпускной бал. Нам надо записаться на прическу, маникюр, и платье купить.
– Ох, – я положила голову на стол, – чёрт, где денег взять…
– А еще надо подыскивать работу, как не звучит это печально. Родителей уже просить как-то неудобно…
– Может подработать где-нибудь эти дни?
– Например?
– Ну не знаю, может, есть какая-то работа неофициальная с выплатой каждый день? Мы теперь свободны.
– Да, есть, но это что-то несерьезное. Уборщица в магазине. Выплата почасовая.
– Ну, неделю можно и потерпеть? Сколько платят-то?
– Платят-то даже и неплохо, но стыдно как-то со своим высшим образованием полы мыть, – скривила ты брезгливо лицо.
– Насть, ну а что, лучше стоять флаеры раздавать людям на улице за 200 рублей в день? Тут хоть почти по тысяче получим.
– Да, но это с 8 до 20. А Чарлик как же?
– Звони. Что-что, а полы мы мыть умеем. И потом, лето же, грязи не так много.
Так и поступили, со следующего дня мы должны были выйти на временную работу, чтобы окупить себе выпускной, купить недорогое платье, часть потратить на прическу и туфли, а также маникюр. Нас взяли в паре на большой супермаркет в один из популярных торговых центров. Ты не очень была довольна этой идеей, но пошла ради меня и денег. Тимур мне не звонил и не писал со вчерашней ссоры. А Даня звонил тебе и напрашивался в гости, но ты сказала, что устроилась на работу и тебе некогда, на расспросы, куда ты устроилась, ты не отвечала, что не могло не посеять в нем подозрений о том, что ты что-то скрываешь.
Первый рабочий день прошел тяжело, непривычно и ужасно тянулся. Руки отваливались, поясница болела, голова раскалывалась, и каждый раз, как мы пересекались, мы закатывали глаза и вздыхали. Я думала, ты меня проклянешь, в дополнение к ужасной не по размеру рабочей форме, работе с бытовой химией, бесполезному труду и перекусам почти на месте, у тебя тоже начались критические дни. Это выводило тебя из себя, но получив долгожданную тысячу рублей в конце рабочего дня, твой порыв надавать мне тумаков спал. Домой мы ехали еще полчаса, потом гуляли с Чарликом, и в девять только сели поесть. Даня прорывался к тебе на телефоне несчитанное число раз, но ты весь день была занята, нас с тобой строго контролировали и не давали лишний раз передохнуть, свободное время было только на туалет и два перерыва на перекус. Ты перезвонила ему, и даже я слышала, сколько негодования вылилось на тебя с его стороны. Ты оправдывалась, что много работы, он начал опять спрашивать, где ты работаешь, и ты соврала, что устроилась секретарем. Он немного успокоился, хоть и возмутился, почему секретарем, и просил тебя самой ему звонить, когда у тебя будет свободное время.
– А чего мы и правда сразу не пошли куда-то экономистами? – спросила ты меня.
– Потому что нам срочно деньги нужны. А туда пока собеседование, стажировка, зарплата первая маленькая и нескоро. Да чего ты, еще пять денечков поработаем и всё, это временно.
– А сдохнуть хочется уже сейчас, – умирающим голосом сказала ты и пошла в душ.
В половине одиннадцатого мы уже спали без задних ног.
Четыре дня с небывалым везением ты избегала Даниила и батрачила вместе со мной, на четвертый рабочий день – предпоследний, уже было привычно работать и мысль, что пятый день будет завершающим, давала нам силы. Мы уже записались на прически в день выпускного и один день до него мы планировали посвятить покупкам и отдыху.
В этот день ничего не предвещало необычного. Тимур слился, видимо он понял, что я ему не пара и передумал на счет меня, а я заглушала мысли о нем тяжелой работой, так чтобы в конце рабочего дня было не до страданий и самобичевания. Я ему не звонила и не писала, он мне тоже. Это конец, думала я.
Обычно мы с тобой убирали в разных зонах и встречались только в перерывах, чтобы поесть или в пятиминутках, чтобы сходить в туалет. Сегодня я убирала возле ряда с алкоголем, там я всегда осторожничала, особенно с полками элитного алкоголя. Великоватые перчатки постоянно съезжали, и мне приходилось все время их поправлять, отставляя швабру в сторону. Тут мне пришлось снова её отставить и я, задумавшись, оперла ее о стойку рядом с бутылками вин.
– Аккуратнее, пожалуйста! – сказал мне возмущенно мужской голос, я оглянулась и поняла, что моя швабра соскользнула на мужчину, я стала извиняться, схватила швабру и, подняв на него виноватые глаза, умоляюще произнесла:
– Простите…, – и не закончила говорить, потому что передо мной стоял Тимур с таким же ошеломленным выражением лица.
Я опустила глаза, мне стало стыдно, что я в таком нелепом виде перед ним, а он весь «расфуфыренный», в брюках, рубашке, галстуке, начищенных туфлях, словно куда-то намылился, да еще за вином зашёл. Может, нашёл себе женщину-прокурора и идет к ней на свидание?
Я поправила перчатки на руках, так и не говоря ни слова больше.
– Что ты тут делаешь, позволь узнать?! – изумился Тимур.
– А что, так не понятно? – съязвила я, включив защитную реакцию.
– Конечно-конечно, именно для этого надо было учиться шесть лет в институте и защищать мою дипломную работу! Чтобы работать уборщицей в супермаркете! Даааа, нечего сказать, ты себя не высоко ценишь! Я расстроен! Не понимаю тебя, честное слово. Зачем?– Тимур негодовал.
От его обидных слов мне захотелось плакать, но всё же я гордо ответила:
– Мне деньги нужны, срочно и много.
– Да лучше бы ты в эскорт услуги пошла, там от тебя бы больше толку было! Там таких любят, глупеньких наивненьких девочек, – грубо высказался он, глядя мне в глаза.
Я даже воскликнула от его слов, словно мне нож в грудь воткнули, и неудачно повернула швабру. Она, зацепив пару бутылок вина, сбросила их с полки, они вдребезги раскололись о пол, оставив красную лужу и осколки стекла у меня под ногами. Я стояла как оглушенная, и мне казалось, что дальше всё, что происходило, было не со мной. Я стояла и глядела на эту лужу и осколки в полном ступоре. Тут же прибежал охранник, а следом и управляющий, он начал на меня кричать, что я всё оплачу, что я неуклюжая и чтобы быстро всё прибрала. Я на автомате присела на корточки и стала монотонно собирать осколки в свой совок, слушая шум в ушах от гула, боковым зрением чувствуя зевак, глазеющих на меня. Наверное, Тимур прав, я ни на что не способна, даже уборщица из меня никакая. Я понимала, что мне теперь придется отдать всё, что я заработала сегодня, если не больше. Я даже забыла о Тимуре, где он, может, ему стало противно смотреть на жалкую недотёпу, и он ушёл. Наконец, ко мне вернулся слух, и я поняла, что всхлипываю, и слезы капают из глаз на пол. Так жалко мне было себя, так обидно за сказанные им слова. Я не прощу его никогда.
– Оль, брось это, Оль, – я узнала успокаивающий спокойный тембр голоса Дани, появившегося передо мной, как гром среди ясного неба, – ты не обязана делать это…
– Нет, я должна убрать, это моя работа, я закончу, – уперлась я, тут же утерев слезы, ведь я никакая неслабая, я очень даже сильная.
– Настя тоже здесь работает? – вдруг предположил он.
– Да, – созналась я, мне было не до укрывательства, да и не могла я ему врать.
Я уже почти успокоилась, когда пришел управляющий и начал разборки, потому что к нему пришел Тимур и настойчиво доказывал, что это его вина, и он всё оплатит.
– Нет, это я разбила, – упрямо повторяла я.
Тимур злобно посмотрел на меня и, подойдя ближе, шепнул мне на ухо:
– Прекрати сейчас же! Я расплачусь.
– Мужчина, не беспокойтесь, пожалуйста, это моя вина, – холодно сказала я ему и глазами, полными боли и обиды, посмотрела на него.
И все же, он быстро вынул свой бумажник из сумки, достал от туда три тысячи и с силой вложил их мне в руку, а потом весь пылая, стремительно ушел.
Когда ты мыла витрины, ты думать не думала, что будешь настигнута врасплох. За спиной ты услышала знакомый, но очень возмущенный голос:
– Не думал, что в обязанности секретаря входит наведение порядка в супермаркете.
Тебя словно пронзила молния, и ты встала, как истукан, не решаясь повернуться, и судорожно придумывала отговорки.
– Это вторая подработка, – соврала ты и обернулась.
– Чем же первая не устраивает? Мало платят? – наигранно вежливо говорил Даниил.
