Ольга Даро
Я и ты
Она отыскала какую-то чистую рубаху в сундуке и резко сунула тебе в руки.
– Я не могу выйти замуж за нелюбимого человека, – защищалась ты, спрятавшись за шторкой и переодеваясь.
– Кажется, мы это уже обсуждали. Здесь никто не спрашивает, что ты хочешь. До сих пор не уяснила это простое правило? – не переставала читать нравоучения матушка.
Ты понимала, что с ней бесполезно спорить, и решила придержать при себе своё мнение, молча выслушивая её. Когда ты была уже готова, матушка переплела твою косу, надела другой венец, и вы направились на площадь, где уже собрался народ, чтобы посмотреть сражение двух воинов за право обладать твоим сердцем. Ты боялась, что Даниил не справится, и ты достанешься Егору или он получит какую-нибудь травму, ведь Егор был достойным соперником, хоть и ниже ростом, но более крепким и увесистым, нежели жилистый стройный Даниил.
Тебя посадили отдельно ото всех на лавку с хорошим обзором на поле сражения, матушка стояла рядом, народ свистел и зазывал воинов. Волнение накрыло тебя новой волной, и ты почувствовала, как заходится в груди сердце, а в следующую секунду, оно готово было вырваться наружу, как только ты увидела двух мужчин в доспехах с мечами и щитами в руках, вышедших на импровизированную арену. Ты сразу поняла, кто из них кто. Егор был в средневековом шлеме, полностью закрывающем лицо, кольчуге, металлических пластинах на плечах и нагрудных доспехах. Он заносчиво сновал взад-вперед, ехидничая в адрес противника. Даниил же был сдержан и собран, он стоял и ждал начала поединка. Его снаряжение было очень похоже на снаряжение Егора, оно добавляло ему грозности и воинственности, благодаря чему он нисколько не уступал во внешних данных сопернику. Лицо его было скрыто шлемом, и ты не могла прочесть его эмоций, но чувствовала его всем сердцем. Тебе хотелось бы убежать и не смотреть на это сражение, но протрубил горн, и началась битва. Первым удар нанёс яростный и нетерпеливый Егор, он хотел поскорее убрать недоброжелательного соперника, но Даниил щитом принял на себя тяжелый удар меча и немного попятился, а потом и сам принялся атаковать. Двухминутный бой казался бесконечным, каждый из них был предприимчив и хитер, не уступал друг другу, уклоняясь от ударов и давая отпор. Первым начал выдыхаться, как ни странно тяжеловесный Егор, к тому же было довольно жарко, а в этих доспехах и подавно, движения его стали более медлительными и он занял оборонительную позицию. Даниил же держался стойко и уверенно наступал, нанося целевые удары, размахивая мечом, а тот прикрывался щитом и юркал из стороны в сторону, выжидая, пока Даниил выдохнется. Если он сейчас же его не повалит на землю, тогда они могут поменяться местами. Так и вышло, стоило Даниилу слегка передохнуть и опустить меч, как Егор рывком кинулся на него, закинув над ним меч, и Даниил едва увернулся в сторону, выронив свой меч, и стал защищаться щитом, ловко маневрируя от яростных ударов разгневанного Егора, который не на шутку разошёлся. Ты не могла на это смотреть, закрыла глаза руками и стала молиться, слушая звон меча об щит. Через минуту вдруг все вокруг загалдели, заорали и засвистели, выкрикивали что-то и ты, открыв глаза, подглядев между пальцев, ужаснулась, когда увидела, что Даниил лежит на траве, его щит с одной стороны, его шлем с другой, а Егор величественно держит меч у его горла. На лице Даниила читалась досада и презрение, но потом он натянуто улыбнулся, показав свои кровавые зубы, и обиженно проговорил:
– Ах ты, говнюк…
– Я в твоем положении аккуратнее подбирал бы выражения, – надменно проворчал Егор и злодейски захохотал.
Ты не верила своим глазам, подскочила, и кинулась было бежать, но матушка уже была на стреме и каждое движение твоё бдительно отслеживала. Она схватила тебя за руку и жестко отрезала:
– Хватит уже, набегалась!
И с силой усадила тебя обратно.
Егор, увидев это, выкрикнул:
– Вы там невесту мою попридержите! А этого с глаз долой, чтобы не помешал свадьбе.
Он убрал меч от Даниила и оставил его. Даниил поднялся, вытер со рта кровь и посмотрел на тебя виновато.
– Прости меня! – крикнул он тебе.
Ты смотрела на него исподлобья, не зная, что ответить, и глаза твои наполнились слезами гнева и отчаянья. Ты хотела кинуться к нему, чтобы сначала удостовериться, что с ним все в порядке, а потом надавать пощечин, но тут же к Даниилу подошли пара дружинников, и его увели куда-то. Сегодня ты его больше не видела. В этот вечер тебе пришлось перенести всё то, чего ты так боялась. Вас с Егором женили. За всё торжество ты не проронила ни слова, не ела и не пила, и ни разу не взглянула на Егора. Ты лишь терпеливо ожидала, когда закончится этот бесконечно длинный день. Он же всячески подшучивал над Даниилом за его спиной, хвастал своей победой и каждый раз, улучив момент, пытался притронуться к тебе и даже поцеловать, а ты брезгливо отпихивала его и отворачивалась. Ему же это, как будто, доставляло удовольствие. К окончанию гулянья он напился вина и совсем потерял контроль над своим поведением, все больше злорадствуя над поражением Даниила и тем, что разрушил вашу пару. Наконец, гости потихоньку стали разбредаться, парочка крепких парней прихватили с собой и твоего заснувшего за столом напившегося мужа. Матушка подошла к тебе и забрала тебя на эту ночь к себе в дом. Ты облегченно вздохнула и обрадовалась, что завтра последний день и весь этот кошмар скоро закончится.
День четырнадцатый.
Утром тебе следовало уйти в дом мужа. Не успела ты привести себя в порядок, а тебя на лавке уже ждала небольшая котомка с твоим приданным, собранным матушкой спозаранку. Наскоро позавтракав в не очень доброжелательной молчаливой обстановке, ты даже уже не знала, где тебе будет лучше. Но теперь ты не загонялась по этому поводу, поскольку часики тикали и отъезд всё близился. Как только все направились по делам на ярмарку, матушка повела тебя в избу, которая была самым большим строением из всех имеющихся с богатым убранством, где жили дружинники вместе с княжеской семьей. Левая половина дома была для княжеской семьи, а правая для дружинников, разделенная на два отдельных помещения. В одном помещении жили только неженатые мужчины, а в другой временно жила молодая семья или семья дружинника, для которой предполагалось строительство отдельной избы.
Вы вошли в правую половину избы, сначала ты оказалась в небольшом коридоре, здесь стояла гробовая тишина, казалось, что все уже разошлись по делам. Ужасно неловко ты себя ощущала тут, и вся твоя выдержанность стала улетучиваться, открывая ход для волнения и внутренней тревоге. Ты напряженно смяла в руках свою котомку, боясь издать хоть звук, шагая за матушкой. Пройдя мимо одну дверь, вы дошли до конца коридора к другой двери, она постучала в неё. В ответ молчание, тогда она её дернула, и дверь поддалась ей. Матушка неспешно вошла в небольшое помещение, до краев наполненное запахом перегара. На полу валялись смятые рубаха и порты, один сапог в одном углу, второй в другом, грязная посуда на столе. Общую атмосферу дополняли жужжание мух и громкий храп. Ты закрыла нос рукавом от отвращения.
– Что ж, – шепотом сказала матушка, – мы пришли, берись за дело, хозяйка, да мужа своего не буди, тихо порядок наводи.
И она, еще раз окинув взглядом храпящее тело твоего мужа, ухмыльнулась и с чувством выполненного долга оставила тебя.
Ты стояла, как вкопанная. Зря ты думала, что самое ужасное позади, этот день обещал быть не проще прежнего. И что теперь, ты должна за ним это всё убирать? Нет, нет! Кричало всё у тебя внутри. Но раз так случилось, ты с достоинством примешь этот поворот судьбы, без капризов и истерик. Что ж, один день можно и побыть благочестивой женой ненавистного мужа. Ты собрала его одежду с пола и бросила в кадку у двери. Потом собрала грязную посуду со стола и отнесла к печному углу, размышляя, что надо бы принести и нагреть воды. Взяв ведро, ты неслышно покинула своё новое пристанище и направилась к ключу через окраину, чтоб никому не попадаться на глаза. Внутри тебя по-прежнему всё негодовало, и сердце заполняла обида по отношению к Даниилу. Тебе показалось, что он не достаточно хорошо постарался, он недооценил противника, он отнесся слишком халатно к этой борьбе. Ты ещё очень во многом его обвиняла. Твои мысли вдруг перебили, пока ты набирала воду из ключа.
– Привет…
Ты обернулась. Перед тобой стоял Даниил вполне себе посвежевший. Он излучал печаль.
Ты промолчала и отвернулась, состроив равнодушную гримасу.
– Ты злишься на меня, я понимаю.
– Иди отсюда, пока нас не увидели, а то еще отхватишь, – проворчала ты.
– Я почти всегда ему проигрывал, он хороший стратег и воин, он самый проворный и опытный из всех воинов.
– И что мне теперь, радоваться этому? – с сарказмом спросила ты.
– Насть! – выпалил он.
Ты повернулась к нему, подскочила и, задрав голову, яростно выкрикнула ему в лицо:
– Да ты… Да я тебя ненавижу! Только потому, что сегодня последний день, я потерплю весь этот кошмар, на который ты меня обрёк! Я тебе доверилась! А для тебя это просто игра! Ты не достаточно постарался! Видеть тебя не хочу!
С секунду он приходил в себя от твоих слов, не сводя ошарашенных глаз с твоего, пылающего от гнева, лица.
– Думаешь, мне так просто наблюдать за всем этим?! Как другой мужчина на тебя имеет права! – отчаянно прокричал он.
Ты отстранилась от него, вернулась за ведром и, напоследок кинула ему уже спокойно:
– Вот и наблюдай!
– Постой, давай поговорим!
– Не гоже с замужними женщинами говорить, тебе ли не знать? – гордо заявила ты, не оглядываясь на него и скоро скрылась из виду, оставив его одного.
Когда ты вернулась, этот еще храпел, оно и хорошо, ты совсем не горела желанием вести с ним задушевные речи. Стараясь не шуметь, ты перемыла посуду и замочила его одежду в кадке. Когда изба была подметена и прибрана, ты стала проверять закрома в поисках того, из чего можно было бы хоть что-то приготовить, но кроме соли и муки ничего не было. Денег у тебя тоже не было, а просить у матушки ты не хотела, да и не дала бы она, сказала бы «на что тебе муж?». Ты только присела на лавку за обеденным столом, чтобы передохнуть, как услышала возню на лавке, кряхтение и сопение. Егор проснулся. Он пару раз откашлялся и, кряхтя, уселся на лавке, обхватив взъерошенную голову руками.
– Черт… надо ж было так набраться…, – пробормотал он себе под нос.
Потом он поднял голову и наткнулся взглядом на тебя. Ты делала вид, что тебя нет.
– О… жена! – оживился он. – А ты воды принесла мужу?
Ты молча встала, без споров и претензий налила воды в большую чарку, и подала ему.
Он, вожделенно осмотрев тебя с головы до пят, неспешно взял из рук чарку и двумя глотками ее осушил. Затем протянул ее тебе обратно, ты холодно взяла её и, хотела было уйти, но он схватил тебя за запястье и настойчиво притянул к себе. Ты сопротивлялась и безуспешно пыталась вырвать свою руку.
– Пусти меня! – грубо произнесла ты.
– Моя! – прохрипел он и выпустил твою руку.
– Никогда я не буду твоей! – огрызнулась ты и отошла от него на безопасное расстояние.
– Это мы еще посмотрим.
Он довольно улыбался.
– Что у нас на завтрак? – сменил он тему разговора и встал с постели, скинув с себя простынь, выставив напоказ свою наготу. – И где моя одежда?
Ты брезгливо отвернулась и надменно проговорила:
– Вам виднее, где ваша свежая одежда. Грязную я замочила. Чтобы приготовить завтрак, мне нужна хотя бы крупа, которой нет.
– У меня нет свежей одежды, я в этой всё время хожу. Могла бы и спросить, прежде чем порядки свои тут наводить, – огрызнулся он, оборачиваясь в простынь.
Потом он вышел в коридор, зашел в другую дверь, и через пару минут вернулся с чьими-то портками и рубахой. Медлительно оделся, жалуясь на головную боль и, уходя, подошёл к обеденному столу и положил на него несколько монет.
– Этого тебе хватит на всё, что нужно для обеда, – пробормотал он и вышел, оставив тебя одну.
Ты облегченно вздохнула. Собрала монеты и через некоторое время сходила на ярмарку. До обеда ты справилась с похлебкой и накрыла на стол.
Сегодня ярмарка и работа были до обеда, после обеда было запланировано общее празднование по поводу завершения данного мероприятия, и в районе семи вечера каждый должен был привести в порядок своё жилье для въезда в следующий раз. В десять вечера все должны были покинуть племя через главные ворота.
К счастью на обед Егор пришел не один, а с двумя своими компаньонами, так что опасаться его приставаний тебе не пришлось. Да и не до этого ему было, голова у него разболелась, и он то и дело ворчал и сетовал приятелям на то, что перебрал вчера. Ты подала на стол и скрылась в печном углу за своими делами, чтобы лишний раз не попадаться ему на глаза. Да и дружинники поели и вышли с Егором на улицу готовить все к празднику, а ты обрадовалась, что уже совсем чуть-чуть осталось всё это терпеть.
В целом, на празднике было спокойно, спели с десяток песен, поплясали, да стали разбредаться потихоньку. Ты на праздник смотрела с крыльца, состояние было пришибленным, радость и грусть одновременно наполняли тебя. Тяготило тебя, что с Даниилом всё так получилось, ты поссорилась с ним и таила обиду на него, и вообще тебя раздражала вся эта ситуация с Егором, который был тебе противен. Только то, что это всё скоро закончится, и то, что мы с тобой скоро увидимся, вселяло в тебя радость. Даниил же все это время мрачно блуждал по окрестностям, и даже на празднике его не было видно. Так что напрасно ты высматривала его украдкой среди остальных…
Часть 3. Дом, милый дом
Я проснулась от стука тяжелых капель проливного дождя о карниз окна. Поежившись от мысли, что сейчас надо вставать, бежать под дождем в туалет на улицу, потом за водой, я натянула одеяло на голову и лишь спустя несколько секунд, придя в себя ото сна, поняла, что я дома, в своей мягкой кровати. Я вытащила голову из-под одеяла и одним сощуренным глазом посмотрела, сколько времени. 11:45 утра. Тогда я на радостях вновь укуталась обратно и пыталась восстановить хронологию событий в голове. В 10 вечера за нами приехал автобус и только в 11 мы выехали. В шестом часу утра меня привезли домой и, бросив скудные пожитки в коридоре, я прилегла на кровати и, не дождавшись тебя, заснула. Потом в голове всплыл образ Тимура, я вспоминала наш последний день, интересно, что теперь будет, ведь сейчас у нас не так много возможности пересечься. Моё сердце пронзило какое-то тревожно-ноющее ощущение при мысли об этом, и сон мой рассеялся. Кажется, я поймала себя на мысли, что я не так уж и рада приезду домой. Ведь там было гораздо проще с ним встретиться невзначай, да и расстались мы в недомолвках. К тому же здесь меня ждала скучная дипломная работа. Это еще больше меня расстроило. Я обиделась на жизнь и закрыла глаза, чтобы вновь заснуть и покинуть эту реальность. Но пятнадцатиминутная попытка заснуть закончилась неудачно, тогда я вяло встала с кровати, нацепила тапочки и в пижаме из шорт и майки пошаркала на кухню. Кофе! О да, я и забыла, как я страдала первое время без него. Но и он меня не особо радовал. Разве что наличие горячей воды. Тем не менее, я поставила вариться кофе, и пошла в душ. Приведя себя в порядок, я разлила кофе в две чашки, добавила сливок из новой упаковки и направилась с ними к тебе в комнату. Ты спала, но я намеревалась тебя разбудить. Мне непременно нужно было узнать последние новости. Я поставила чашки на журнальный столик, пододвинула его к дивану и примостилась с краю дивана, не забыв накрыться пледом. За окном шумел ливень, ты сопела, свернувшись калачиком. Я взяла чашку и нарочно громко сёрбая, отпила немного кофе. Ты зашевелилась.
– Добрый день, – нарушила я тишину.
Ты заворочалась вновь, но уже более активно и повернулась на другой бок ко мне лицом. Приоткрыв один глаз, ты ответила:
– Угу.
– Кофе?
– Угу.
Я взяла чашку и поднесла к тебе поближе.
– Просыпайся, мне неймется поговорить, – поторапливала я.
Ты лениво приподнялась, не раскрывая глаз, уложила подушку повыше и уселась, прислонившись к ней. Потом взяла чашку из моих рук и, приоткрыв один глаз, отпила глоток кофе.
– Я тебя не дождалась, ты во сколько приехала? – спросила я.
– Почти в семь, мы немного задержались с выездом, – ответила сонным голосом ты.
– Как прошёл твой день вчера? И вообще чем закончился твой разговор с Даниилом? Была ли свадьба? Я требую подробностей, – залепетала я, поуютнее устроившись на диване, готовая слушать во все уши.
Ты вздохнула и по твоей недовольной гримасе я поняла, что рассказ будет не очень веселый.
– О, да, день был вчера не хуже позавчерашнего, – начала неспешно ты. – Если не учитывать, что этот болван проиграл турнир с Егором, и я стала женой другого болвана и терпеливо выносила все его нападки, то всё было вообще супер.
– Что-то я ничего не понимаю, о каких болванах речь? – растерялась я.
– Даниил проиграл в турнире, и я досталась Егору. А он еще тот душегуб, – немного раздраженно ответила ты и еще отпила кофе.
– Мда, это обидно, – сочувственно подтвердила я, не решаясь больше с расспросами на эту тему. – Ну а теперь что?
– Не знаю… А что? Игра закончилась, к счастью. Мне этого хватило.
– Ты серьезно злишься на него? – осторожно спросила я.
– А ты бы не злилась? – с ноткой возмущения спросила ты.
– Злилась бы, наверное, да успокойся. Он ведь не в карты тебя проиграл. И не специально.
– Он выпендривался много, слишком быстро расслабился. Сам сказал, что Егор самый опытный и сильный противник, так что мог бы серьезнее отнестись к этому.
– Полагаю, в доспехах непросто сражаться в жару, – защищала я Даниила, – да и меч не пластмассовый.
Ты возмущенно метнула на меня взгляд.
Я поняла, что ты серьезно и сразу принялась пить кофе.
– Ну, а вы там как вашу свадьбу пережили? – спустя несколько секунд спросила ты меня. – Всё благополучно закончилось?
Я эмоционально отреагировала на твой вопрос.
– Вот я думала, что уже ничто не может случиться! Ан нет. Представляешь, он, кажется, пытался меня склонить хитростью к… ну… к этому самому…, – прошептала я, словно нас могут услышать.
– Где это он уже улучил момент? И что значит, кажется? То есть, ты не уверенна?
– Нет, совершенно точно он попытался. Он сказал, что мы должны побыть немного в бане наедине, типа для видимости так надо, туда после свадьбы молодоженов отводят.
– Ну ты и наивщина, – рассмеялась ты.
Я обиженно пробубнела:
– Я вообще-то догадывалась, что он замышляет.
– Зачем пошла тогда?
– Обломать его.
– Охоххо! – ты снова рассмеялась, – Ну и как, обломала?
– Да.
– Ммм, и как же? – в удивлении приподняла ты брови.
– Так, что после этого я его больше не видела.
– Страшно представить, что ты ему сказала или, боюсь предположить, сделала.
– Я просто сказала, что… что я девственница.
– О, дааа, этим действительно можно напугать в наше время. В 23 года девственница звучит, как угроза. Что-то с тобой не так, явно… – с сарказмом шутила ты.
– Я сейчас обижусь… – нахмурилась я и сложила руки на груди.
– Прости, я вообще не в духе, если честно, ужасное настроение и теперь надо переключиться на другие дела и цели. А, на самом деле, ничего не хочется.
Чтобы тебе не хотелось заниматься дипломной? Значит и правда дело плохо. Ты допила кофе и, поставив на столик чашку, опустила подушку и снова улеглась, уставившись в потолок. Я тоже отставила чашку и, забравшись к тебе под одеяло, примостилась рядом.
– Как и мне, – грустно сказала я и тяжело вздохнула, – Лучше бы мы сейчас вернулись на несколько дней назад, когда не было этих свадеб, и носились бы мы в солнечном поле и валялись бы в росистой траве, и не было бы нам больше никаких забот и печалей.
И мы молчали, прижавшись друг к другу, пока не задремали.
Шел второй день нашего безделья. Мы лежали на разложенном диване и поедали ведерко мороженого перед телевизором. Ничего не происходило, кроме того, что мы механически выполняли какие-то движения и практически не разговаривали, употребляя лишь вопросы: «Кофе?», «Чай?», «Мороженка?», «Сериал?», «Магазин?», «Поспим?» и менее разнообразные ответы типа: «Ага» и «Неа», но чаще все же «Ага». Адаптация к реальной жизни и реальным проблемам затянулась.
– А до защиты дипломной осталось пять дней, – между реплик в сериале сказала я тебе.
– Угу, – ты, кажется, будто и не вникла в сказанное мной и продолжала пялиться в телек.
– Что угу? Мы заканчивать не будем в этом году? В академку пойдем?
– Не хочу говорить об этом.
– Я, кажется, знаю, почему ты избегаешь этой темы. Тебе нужна помощь по дипломной работе, но ты не хочешь идти к Даниилу, – предположила я.
– Не хочу и не пойду. Сама разберусь.
– О, божечки, какие мы обидчивые, – дразнила я тебя.
– А сама чего не пишешь? – сменила ты тему.
– А я… это ты меня расхолаживаешь, я ведь за тобой повторяю. Ты всегда меня мотивировала на учебу, – нашла отговорку я.
– Ничего себе, я еще и виновата? – ты, наконец, отвела взгляд от телека на меня.
– Между прочим, ты божилась перед поездкой, что мне поможешь написать дипломную, так что чего мне переживать, – вдруг вспомнила я.
Потом ты отставила ведро мороженого в сторону, вздохнула и ответила:
– Ну я и влипла. Так… ладно, ты взяла список рекомендуемой литературы у препода? Ты ведь не собираешься только посредством гугла писать?
– Я? Нет, а ты?
– Вот завтра шуруй к нему.
– Но не поздновато ли? Скажет, что я с дуба упала что ли, пришла бы еще позже.
– Тебе не всё равно, что он скажет?
– Как бы нет…
– Не переживай, хуже чем Нестер, он с тобой не обойдется.
При упоминании о Нестере у меня душа в пятки упала, но я не подала виду и приказным тоном сказала:
– А ты завтра пойдешь к Даниилу, ничего не знаю! Мне тем более скучно одной тащится в институт.
Ты удрученно закатила глаза и снова взяла ведро с мороженым, что-то пробормотав себе под нос.
Утром следующего дня мы собирались в институт. Ты была сама не своя. Заметно нервничала и не могла определиться с нарядом, всё тебе не нравилось. И даже не стала завтракать.
– Всё будет хорошо, – настраивала я тебя, – веди себя, как ни в чем не бывало. Представь, что вообще ничего не было, тебе это приснилось.
– Может, со мной к нему зайдешь? – предложила ты.
– О нет, избавьте меня от этого, я не готова сегодня столкнуться с Нестером.
– Ну а что ты? Веди себя, как ни в чем не бывало, – произнесла мои слова ты.
– Настя! У тебя нервы крепче моих, ты справишься.
– Это как ты определила?
– Определила, не приставай. Пошли.
В институте мы с тобой разошлись по разным этажам, я на третий, ты на пятый.
Я была вполне спокойна, уж точно более спокойна, чем ты, поскольку мне не грозила встреча с Тимуром на кафедре менеджмента и маркетинга. По крайней мере, я так себя убеждала. Я подошла к кабинету Евгения Павловича и, постучав, вошла к нему. Он был на месте, к счастью. И один.
– Здравствуйте, Евгений Павлович, я к вам по поводу дипломной, мне нужен список литературы.
– А, что? Какой список? Вы о чем? Вы кто собственно?
Пожилой Евгений Павлович поправил свои старые очки с толстыми линзами на переносице и уставился на меня.
– Ерофеева я, – смутилась я от таких вопросов.
– Так, Ерофеева, вы пропали на две недели, о какой литературе может быть речь, вы смеетесь?
– Я успею.
Он посмеялся себе под нос и сказал:
– Тему вашу я отдал уже другому студенту, поскольку эта тема довольно актуальна, а вы пропали, ни сном, ни духом, жаль теме такой пропадать.
– Ну, а есть что еще?
– Да разобрали всё самое интересное, ну возьмите, сейчас, минуточку…, – сжалился он.
Он стал рыться в своих папках, вздыхая и приговаривая:
– Ну, разве можно быть такой безответственной, как же вы теперь и меня подведете…
Тут ему позвонили.
Он медлительно достал телефон и сказал мне:
– Сейчас мне надо ответить, подождите минуточку в коридоре, это важный разговор, я вас позову.
Я расстроено вышла из кабинета и волна негодования накрыла меня, в моем стиле было бы заплакать, но я только обреченно поплелась к стульям вдоль стены. Осознав, что у меня и впрямь осталось очень мало времени до защиты дипломной работы, я отчетливо разглядела очертания большой "задницы" в конце тоннеля.
Как только я присела на стул и потерянно уставилась в пол, мимо пронесся кто-то, затормозил, вернулся и остановился около меня. Мой взгляд упал на мужские начищенные туфли, потом я постепенно подняла взгляд всё выше и выше и встретилась глазами с Тимуром Алексеевичем. Его взгляд был таким, словно он рад был меня видеть. Неприязни ко мне в нем я не почувствовала. Я уже и забыла, как он выглядит в его привычном формальном виде.
– Доброе утро, – поздоровался он. – А ты… вы тут что делаете?
– Да так, – промямлила я невнятно, не сводя с него глаз, – по поводу дипломной.
А сама чувствую, как коленки мои затряслись и голос сел.
– Понятно. Пришли в себя после поездки? Как рана, зажила? – оживленно расспрашивал Нестер.
– Вполне, – выдавила я из себя слово.
– Славная получилась игра, – он не прятал свой взгляд и не зажимался, как когда-то было раньше. От него исходила та же самая внутренняя энергетика, как там в поселении.
– Игра? – не поняла сначала я. – Ах… да.
Я опустила глаза.
«Так значит, всё же, игра?» – подумала я.
Наступило неловкое молчание.
– Ну… тогда, – протянул он.
– Да, – согласилась, – и мне пора.
Я подскочила и только хотела выбежать с кафедры, как меня окликнул Евгений Павлович в дверях своего кабинета и протянул мне распечатку с темами, где пометил мою.
– Ерофеева, куда же вы! Возьмите тему! В кружке обвел.
– Хорошо, спасибо! – я, сгорая от стыда, выхватила этот злосчастный листок на глазах у Тимура и, попрощавшись, кинулась прочь, залившись краской.
– Ой – ой, а список литературы же…, – мгновением позже вспомнил вдруг старый Евгений Павлович и, поняв, что я уже его не слышу, добавил, уходя в кабинет, – вот непутевая-то. Ну, ничего… вернётся.
Я спустилась в студенческую столовую, где мы должны были встретиться, и вдруг увидела тебя там.
– Что, ты так быстро? – удивилась я.
– Я ведь сугубо по делу, – отрезала ты и, взяв меня под руку, потащила к выходу.
На улице по пути к автобусу, ты мне всё рассказала.
Когда ты подошла к кабинету, сразу состроила невозмутимое выражение лица, такое беспристрастное, что тебе могли бы позавидовать актрисы театра и кино. Недаром всё утро в ванной тренировалась. Ты постучала в дверь и вошла. Даниил Андреевич был весь в делах, и не один, с ним были еще один студент и несколько студенток, одна из которых Иванова Оксана. Когда он увидел тебя, на его лице всё было написано, он ждал тебя. И видно каждая минута ожидания давалась ему с трудом. Он не поздоровался с тобой, он просто растерял все слова, он стоял, где стоял, как вкопанный, жадно всматриваясь в тебя, забыв, что и кому объяснял только что.
– Здравствуйте, – сухо ответила ты, отведя от него взгляд, и прошла по кабинету к его столу, возле которого он стоял. От него исходило просто необычайное напряжение. Ты так же невозмутимо и хладнокровно, как могла, но трясущимися руками достала свои наработки с парой пометок для уточнения. Ты даже распечатала эти листы на принтере, чтобы не пришлось возиться с флешкой и искать нужные страницы. Ты протянула ему листы, не поднимая на него глаз, и как можно спокойнее спросила, хотя голос предательски дрожал:
– Если у вас найдется минутка, вы могли бы посмотреть вот здесь, где я отметила? Стоит ли мне учитывать эти данные и на что ссылаться?
Ты смотрела в сторону и ощущала, как его взгляд прожигает тебя.
Он взял из твоих рук распечатки и так ничего не сказав, стал их просматривать.
– Эти данные не имеют большого значения, а вот эти оставьте, в статьях из последних выпусков «Научных достижений» вы найдете им подтверждение. Если подождёте, я сам проверю, только мне надо прежде закрыть вопросы с другими.
Он старался держаться непринужденно, но в его голосе чувствовалось волнение. Он протянул тебе обратно твои бумаги и с секунду не отдавал их тебе, чтобы ты посмотрела на него. Он этого добился. Ты недоуменно и взволнованно взглянула на него, на секунду сбросив свою маску с лица.
– Подождете? – с надеждой и в тоже время с напором спросил он.
– Я спешу, спасибо, – опять хладнокровно ответила ты, но твой взгляд всё равно выдавал твои внутренние переживания и он это почувствовал.
– Зря, – ответил он огорченно, наконец, отведя от тебя свой пронзительный взгляд карих глаз.
Тут же его позвала кокетка Иванова, и как только он отвлекся на неё, ты развернулась и ушла.
Дома в унылой атмосфере мы обсуждали последние события за чашкой чая на кухне. Я параллельно в ноутбуке искала рецепт чего-нибудь необычного, так захотелось какого-нибудь киш лорена или чего-то еще более замороченного.
– Ты как всегда, Оль, как назревает что-то глобальное и до этого остается катастрофически мало времени, ты начинаешь стряпать всякие изыски, для которых нужны всякие диковинные ингредиенты, которые днём с огнем не сыщешь, а потом получается какая-то ерунда. Ты можешь, ну я не знаю, аджарскую лепешку сделать к примеру? И экзотика тебе и простота.
– В прошлый раз яйцо на противень убежало, – не реагируя на твою критику, залипала я в мониторе, – мне просто необходимо отвлечься от мыслей о нём и о ней…
– О ней? – переспросила ты.
– Дипломной.
– Ты как маленькая, нельзя так избегать трудностей, они ведь не исчезнут!
– Нельзя так дуться на Даниила, он не виноват, – прикрылась я наболевшей темой.
– Прекрати его защищать, ты там не была и не видела, как он сражался, – обиженно протараторила ты.
– Ну, если он не справлялся, надо было ему помочь, – подтрунивала я над тобой.
– Хватит уже, я сыта по горло этими разговорами, – прервала ты меня задето.
– Да, давай забудем, к тому же… как я поняла, эта была просто игра. Так что, поделом нам, довольно судить и роптать. Никто не виноват, что мы повелись, как наивные дурочки, как малолетки, фу прям за себя стыдно. Влюбились, поверили… Буду делать аджарскую лепешку, так и быть, – и я встала со стула и стала проверять по полкам, всё ли есть для неё.
– Это ты сейчас серьезно? Или это просто так на минутку накатило, а потом снова слёзы будешь лить?
– Блин, ну зачем, зачем ты всё испортила этим вопросом? Такая речь была, так убедительно сказала и что? Всё насмарку.
Ты хихикнула и сказала:
– По крайней мере, я рада, что ты не принялась за какой-нибудь торт «Красный бархат», значит, всё же ты готова бороться со всей этой ситуацией, как взрослая девочка.
– Но всё равно… грустно… – простонала я.
– Поверь мне, как только ты сядешь писать свою дипломную и поймешь уже, как кошмарно мало времени у тебя осталось, вся твоя грусть мигом испарится. Так что заканчивай ныть, печь, соберись и поехали. Где твой список литературы?
