Ольга Даро
Я и ты
– Ну, хорошо. Только ты спроси сначала у Дани, хочет ли он меня вообще там видеть? Кто я такая?
– Конечно, захочет, что за глупости?
– Ладно, скажи, голубушка, во сколько ты пришла? И где вы пропадали? – тоном нашей строгой матери из поселения произнесла я.
– Мы были в литературном кафе. И почему мы не были там раньше? Тебе там точно понравится, я могу сказать, что там так… ну… как у тебя в голове.
– Что, так всё плохо? – склоняя к тому, что в голове у меня не так просто.
– Как раз-таки наоборот!
– Иии, что было-то?
– Да ничего такого, мы говорили по душам и, между прочим, я кое-что выведала про Тимура, – загадочно сказала ты.
– Что же? Что он женат и у него дети?
– Нет! Кажется, он, и правда на тебя запал, потому что, как сказал Даня, он сам давно не видел его настолько несдержанным и эмоциональным.
– Ну, он мне говорил, что я ему нравлюсь. Но знаешь, после обоснования им значения этого чувства, я сомневаюсь, что в данном случае выражение «запал» уместно, это так, ерунда, то же самое, если бы я сказала, что Даниил мне нравится.
Ты удивленно подняла брови, кинув на меня недоуменный взгляд.
– А что? Да, потому что мне нравится с ним общаться, мне нравится его внешность, и мне нравятся его заслуги. И человек он приятный, но это не значит ничего большего. Так Тимур говорил обо мне, что я ему нравлюсь за какие-то черты характера и внешность, но это явно не запал, как ты выразилась. У него какой-то прагматично-расчетливый подход ко всему, чтобы выгода какая-то была, польза. Он как будто не понимает, что человек может нравиться просто так, за душу, за внутренний мир, за энергетику. Как он мне. Ведь мне совсем не нравятся эти его вспышки заносчивости и сарказма, но всей душой меня тянет к нему, как будто я чувствую в нём родную душу, надежность, заботу и тепло, – горячо выдала я речь.
– Ой, не знаю… Кажется мне, он сам не понимает, что запал. Знаешь, а он ведь был еще у нас, когда я вернулась. Было начало первого. Он тут же собрался и ушёл, такой уставший и загруженный. Я удивилась, потому что тебя-то рядом не было… почему он делает эту работу за тебя? То есть, всё-таки нужно нравиться очень сильно человеку, чтобы он шел ради тебя на такое. А про него не скажешь, что он такой самоотверженный альтруист, только для очень близких готов на всё. А из близких у него, похоже, только Даниил.
– Я не знаю, чему верить. Ты говоришь одно, он говорит другое.
– А ты что чувствуешь? Что исходит от него, ты же должна ощущать от него незримые вибрации?
– Только сексуальная вибрация, больше никакая, – не раздумывая, ответила я.
– Думаешь, он рассчитывает взамен получить то самое? – осенило тебя.
– Что?! Да я… я даже и не думала об этом! – опешила я и подскочила на диване. – Думаешь, он мог такое задумать? За дипломную работу, чтобы я с ним…?
– Ну, ты так прямо не накручивай себя. Он ведь, кажется, и до дипломной работы покушался на тебя, так что, думаю, это вряд ли взаимосвязано, – не убедительно предположила ты.
– Значит, он решил таким путем добраться до меня. Хрен там! – не слышала я тебя и вся кипела от своих догадок. – Я уж лучше заплачу ему. Сколько там стоит дипломную написать? 5 тысяч?
– Я думаю, тебе стоит успокоиться, а то ты сейчас мне напоминаешь Тимура. Вы двое друг друга стоите, честное слово. Только выясняйте отношения на улице, а то я за квартиру боюсь, – саркастично отметила ты.
Но я вся кипела от возмущения и даже толком не смогла позавтракать. Только через час я более или менее остыла. Мы засели снова готовиться. На кухне все мои книги были разложены по порядку, с пронумерованными закладками и пометками, что куда вписывать, а на листике краткая инструкция от него от руки, что, как, и где вписывать и некоторые данные с интернета. Тимур сделал огромную работу. Он до конца мне всё разложил по полочкам, а мне оставалось только все это внимательно напечатать.
– Он гений, – вырвалось у тебя, когда ты это всё увидела.
– Да, его работа будет щедро вознаграждена.
– Да прекрати ты уже. Давай быстренько пиши, мне Даня ответил на сообщение, что сегодня в шесть он нас ждет. Но нам надо еще собраться и подарок какой-нибудь купить.
Я проглотила свои препирательства и взялась за дело. К обеду у меня позвонил телефон, это был незнакомый номер. Я не стала отвечать и, через пятнадцать минут еще раз позвонил этот номер.
– Может, ответишь уже? – раздраженно спросила ты, во второй раз прерывая свою репетицию презентации из-за мелодии телефона. – Или выключи его!
– Я не отвечаю на незнакомые номера, – пояснила я.
– Зато ты, видимо, очень знакома для незнакомого номера, – предположила ты. – Так что если ещё раз он позвонит, я сама отвечу!
И через пять минут снова зазвонил телефон. Я неохотно ответила.
– Да.
– Ты почему не отвечаешь? – услышала я возмущенный незнакомый мужской голос.
– Вы, кажется, ошиблись номером.
– Ерофеева!
– Тимур!? – выпалила я.
Только он называл меня Ерофеевой, особенно, когда злился на меня.
– Что там с дипломной? Написала?
– Нет ещё, я же не метеор.
– Спать меньше надо.
– Ты звонишь узнать, как у меня дела? Спасибо, хорошо и благодарю за помощь, я в долгу не останусь, – независимо сказала я.
– Что за тон?
– Нормальный официальный непредвзятый тон.
– Так ладно, у меня сегодня аврал по работе, не знаю, когда закончу. Скорее всего, я не приду сегодня, и не смогу тебе помочь. Сиди, занимайся, не трать драгоценное время даром.
– Я справлюсь, не переживай.
– Давай, удачи.
И разговор прервался. Он так и не услышал моего «пока». Ну, видимо оно ему и не надо.
В четыре часа ты начала уже собираться, немного нервничая, и не знала, как одеться, чтобы понравиться родителям Даниила. Меня этот поход не сильно волновал, поэтому я присоединилась к сборам за полчаса до выхода. Специально наряжаться, чтобы произвести фурор у меня не было цели, поэтому я надела свой недавно обновленный летний наряд в виде светло-бежевых летних леггинсов и короткой просторной вискозной рубашки цвета нежной бирюзы в мелкую клетку. Ты надела летнее легкое итальянское платье цвета индиго со сдержанным цветочным принтом, которое мы с тобой спонтанно купили не так давно, потратив все твои сбережения. Оно так тебе шло!
Мы как всегда немного опаздывали, потому что ты никак не могла определиться с подарком и долго выбирала.
– Он же сказал – что-то тривиальное, так что обойдемся чашкой, – я уныло бродила за тобой по торговому центру. – Ты же не знаешь, что он любит.
В итоге мы, все же остановились на чашке и все равно, конечно, опоздали. На часах было без двадцати семь, когда мы подъезжали к его дому. Даниил уже успел позвонить пару раз, оставив пропущенные. У меня тоже был пропущенный от Тимура в шесть часов. Я перезвонила ему уже, когда мы отыскали нужный нам коттедж.
– Как успехи? – первое, что спросил он меня.
– Хорошо, пишу. До магазина вышла, – зачем-то соврала я.
– Хорошо, молодец, я завтра тогда, наверное, после обеда заеду.
– Ага, хорошо, – запыхавшись, отвечала я, и мы распрощались.
– Для кого это ты до магазина вышла? – поинтересовалась ты.
– Для Тимура.
– А ты не боишься, что он уже там? Вряд ли Даня не пригласил своего лучшего друга.
– Это косяк, – оторопела я.
Нам открыла дверь очень приветливая компания из мамы, папы и самого Даниила. Они и, правда, напоминали улыбчивых и гостеприимных испанцев, шумных весельчаков. Как только мы зашли, нас сразу стали обслуживать, и тапочки тут, и тут ванна, и тут туалет, и как вас зовут и как вы добрались. Мама, кстати, у Дани была очень привлекательной, видимо сын пошёл в неё, и тоже невысокого роста, как и мы с тобой, а папа был тоже ничего себе мужчина, темноволосый, крепкий, приятный на внешность. Не успели мы выйти из ванны, шокированные суетливой обстановкой, как тут же набежали откуда-то дети разных возрастов, племянники и племянницы Дани по его братьям и сестрам. Это был настоящий мини детский сад, сносящий всё на своем пути. Тут же на кухне что-то до сих пор нарезалось, скворчало, и многочисленные помощницы орудовали, громко беседуя и хохоча, приветливо с нами здороваясь и знакомясь, как бы между делом. У меня от всей этой кутерьмы и обилия запахов сразу вскружилась голова, наступила дезориентация, и казалось, что мы находимся на ярмарке. Музыка, крики детей, летающее конфетти, изобилие еды – всё это заполняло первый этаж дома. А также воздушные шары под потолком, беготня, болтовня, перекрикивания и заразительный смех. Я стояла в ступоре, пока меня не привели к огромному столу в большой зал, там сидело еще десяток гостей, которых я даже не всех окинула взглядом. Десяток тут, десяток там и дети. Я пыталась сосчитать количество гостей, но мне всё никак не удавалось это сделать, все туда-сюда сновали, заставляя и заставляя стол разными блюдами, которых я и в жизни не пробовала. Вероятно, здесь были и какие-то национальные испанские блюда. Ты пришла следом за мной через минут пять и села рядом, мне сразу полегчало.
– Захотела помочь, но меня прогнали, – сказала ты мне на ухо.
– Ну и правильно, а то еще затопчут, – пробормотала я. – Тимура нет, это хорошо, он не особо приветлив, думаю, такие мероприятия не для него и он их избегает. К тому же, он сказал, что у него завал на работе.
– Надейся – надейся, – подшутила ты надо мной.
Мы с тобой сидели по одной из длинных сторон стола, ближе к краю. К тебе потом подсел Даниил, а рядом со мной слева сидела одна из его сестер. Вообще тут были и дяди и тети и крестная, и близкие друзья семьи. Пока утихла вся эта суета и все уселись, прошло полчаса, так что ничего страшного в том, что мы опоздали, похоже, не было. Некоторые места пустовали, не дождавшись остальных. Я сидела, как на иголках, переживая за свою ложь, и надеялась, что Тимур не придет. Даниил часто выходил из-за стола и хлопотал, то детей усаживал за другой стол, то утихомиривал их, потом встречал других гостей, и тебе даже не получалось с ним толком поболтать. Наконец разлили вино по бокалам и подняли их за первый тост, но тут опять позвонили в дверь.
– Да что такое, – прошептала я, – выпью я сегодня?
Мама с Даниилом и отцом вышли в коридор, оттуда послышались радостные возгласы, и через мгновение к нам вошло все семейство с Тимуром. Как только я его увидела, я сразу остолбенела и обрела на лице такое виноватое выражение лица, как будто меня ночью застукал тренер за поеданием торта. Он искал глазами свободное место за столом и когда его взгляд случайно упал на меня, он слегка оторопел, и с секунду помешкав, шумно выдвинул стул напротив меня и напряженно сел, не сводя с меня пристального взгляда, в котором отчетливо читался немой укор.
– Кто не знает, это Тимур, – тепло представила его мама Дани, скорее всего для нас, потому что мы тут были единственными незнакомыми личностями. – Он для нас, как член семьи.
– Спасибо, Эльвира Эдуардовна, – вежливо откликнулся Тимур и улыбнулся ей в ответ.
Мне было ужасно неловко находиться с ним за столом и сгорать под натиском его взглядов. Да, мне было стыдно, но не стану же я оправдываться перед ним через весь стол. И почему, собственно я должна оправдываться, он, что мне муж что ли, мы даже не встречаемся, ну поцеловались пару раз.
Я так ударилась в размышления, что прослушала тост мамы Дани, и ты меня толкнула локтем, чтобы я подняла бокал. Я очнулась, и стала со всеми чокаться, раздался звон бокалов. Ты сидела между мной и Даниилом и разрывалась между нами. Даня постоянно с тобой говорил, и тебе надо было поддерживать разговор, к тому же его мама постоянно норовила тебя накормить разными блюдами, и тебе приходилось контролировать порции, иначе тут накладывали от души. И при этом тебе надо было меня поддерживать в такой непростой для меня момент, когда меня уже почти полностью загипнотизировали пожирающим взглядом, который и ты не могла не заметить. Мне даже в горло ничего не лезло, я только пила вино, которое очень легко вливалось и отлично давало в голову.
– Оля, дорогая, что же ты ничего не ешь? – забеспокоилась о моей тарелке Эльвира Эдуардовна, когда внезапно увидела, что в ней почти пусто.
Я открыла рот и застенчиво и неловко от того, что на меня теперь столько внимания, ответила:
– Спасибо большое, вы так добры, я просто уже наелась, – слукавила я и смущенно улыбнулась, чувствуя, сколько взоров на меня устремлены и как к щекам подкатил жар.
Я пригвоздила свой взгляд в свою тарелку и исподлобья взглянула на Тимура, он непринужденно ковырял вилкой в тарелке и всматривался в меня каким-то оценивающим взглядом. Его взгляд было невозможно выдержать, но чем больше я пила, тем наглее я выдерживала его взгляд, тем с большим вызовом я отвечала на его осуждающий взгляд своим. Ты спасла меня и первая, сообразив, как вывести меня из этого неловкого положения, взяла мою тарелку и буквально по пол ложки наложила мне всего, что было в твоей доступности.
– Спасибо, – прошептала я, облегченно вздохнув, что от меня теперь отстанут. Но мама опять вспомнила про меня, так уж ей хотелось, чтобы я не скучала, потому что все тарабанили без умолку, а я молча пила вино.
– Оля, а вы подруга Насти? – спросила она меня с интересом.
– Да, – коротко подтвердила я, не расположенная к разговорам.
– А вы замужем? Простите, что задаю такой личный вопрос, – так же любопытно спросила она.
– Ну, мама, прошу тебя, не надо, – умоляюще попросил Даня, – ну не начинай!
Ты не понимала, к чему она клонит и чем так недоволен Даня.
– Эээ, нет, – тихонько ответила я, избегая взгляда Тимура.
– Ох, это прекрасно. Вот у нас есть тут два прекрасных жениха, двоюродные братья Дани, Антон и Густаво. Густаво приехал из Испании специально на день рождения. А ну ребят, вы где? Смелее, тут такая невеста грустит!
– Привет! – весело они мне помахали с другого конца стола и улыбнулись.
Желая провалиться сквозь землю, я смущенно улыбнулась им и тоже помахала им в ответ, успев оценить, что они неплохи собой, а потом посмотрела на Тимура. Он невозмутимо смотрел в свою тарелку, но я заметила, как от напряжения проступили желваки на его скулах и сжались губы, казалось, он был задет происходящим за столом.
Ты тоже заметила это и шепнула мне на ушко:
– Пожалуйста, не провоцируй его, ты видишь, он на пределе?
– Я вообще тут сижу как мышка, какая провокация? – возмутилась я.
– Я думаю нам вообще лучше уйти, пока чего не случилось. И хватит пить! Какой бокал уже?
– Третий.
– Хватит тебе. Ты с двух уже джигу отплясываешь.
– Настя, – вдруг перешла на тебя мама Даниила, – а вы где познакомились с Даней?
– Мам, давай этот разговор мы на потом перенесем, – вмешался Даниил.
– Но почему же, мне так интересно, эти истории любви такие милые.
Мама Данила была очень любознательна и умна, и видела все и всегда, что где происходит.
– Мы… эээ, – ты не знала, что именно сказать, что стоит сказать, а где промолчать.
Ты посмотрела на Даню, он как-то неохотно одобрительно кивнул и взволнованно вздохнул.
– Мы на кафедре познакомились, я его студентка, – без энтузиазма ответила ты.
Мама искренне удивилась:
– Студентка, неужели? Мне казалось, ты говорил она твоя коллега, разве нет? – обратилась она к Дане с непониманием.
– Э, да, так и есть, – встрепенулась ты, – просто я недавно только закончила и теперь работаю на кафедре.
Не зная почему, ты решила покрыть ложь Дани, хотя ты не понимала, почему он так поступил, почему скрывал от них, кто ты на самом деле. Тебе стало неприятно от этого.
– Я тебе всё объясню, – сказал он и под столом сжал твою руку. Но ты убрала её.
Тут пришел черед нового тоста. Я за секунду до него, поняла, что мне надо в туалет и вообще пройтись, не могла я уже выносить гляделки Тимура, хотя за час застолья я уже отлично расслабилась от вина и вполне могла уже идти домой спать, пока чего-нибудь не отчебучила. Дети уже подкрепились и сломя голову носились с первого на второй этаж. И мне чего-то тоже захотелось с ними побаловаться. Я быстренько сходила в туалет, в ванную и пошла к детям, они задумали играть в жмурки. И я решилась их ловить. Самый старший повязал мне шарфик, помладше – проверил насколько хорошо, закружили меня, и я чуть не упала, но стенка вовремя меня подперла. Я посмеялась сама над собой.
– Так, малыши, сейчас я поймаю кого-то и отнесу в Африку к злому Бармалею, – пугала я их, а они резвились и смеялись вокруг меня, а потом разбегались кто, куда и снова, то подбегали, то пропадали. А я шла на ощупь, спотыкаясь и касаясь разных предметов, пока не наступила странная тишина, и кто-то из детей не стал хитренько хихикать в стороне.
– В чем дело, а? Почему все замолчали? – заподозрила я неладное.
И я вдруг нащупала кого-то, это был человек, мужчина, высокий, широкоплечий, я трогала его и трогала, и ни одна моя пьяная извилина не могла догадаться о том, что пора прекратить трогать этого человека. Я вошла в азарт, я медленно водила руками по его плотному телу, анализировала свои ощущения от прикосновений к его коже на открытых участках тела, к материалу его одежды. Я взяла его руку в свои. Ох, какие, должно быть, это страстные сильные руки и этот притягательный аромат туалетной воды… А потом мне захотелось узнать больше, и мои руки потянулись выше, к его голове, мне непременно хотелось коснуться его волос, губ, глаз. Я получала удовольствие от всего этого и он, похоже, тоже, потому что стоял неподвижно. Я приподнялась на цыпочки и коснулась его волос, потом провела руками по его скулам. Потом мне так захотелось, чтобы он поцеловал меня. Но тут что-то пошло не так, он куда-то делся, словно испарился, только какой-то странный шорох. Я сорвала с глаз повязку и увидела перед собой какого-то слишком взвинченного и нахмуренного Тимура. Он смотрел на меня строго. Я ничего не понимала.
– Кажется, мне пора домой, да, папочка? – отрезала я и засмеялась, как ни в чем не бывало, а потом захотела выйти из соседней комнаты, куда забрела, пока играла в жмурки.
Тимур поспешно остановил меня за руку.
– Сначала поговорим, – напористо сказал он.
– Я слишком не в том состоянии, чтобы говорить, – отказала я.
– Почему ты соврала мне?
– Нет-нет-нет, не надо вот этого, – возмутилась я. – Позволь, почему я должна отчитываться перед тобой? М? Кто ты мне? Хоть одну причину назови? Или я из-за дипломной должна с тобой считаться? Ну так не переживай, я заплачу за неё.
– Чем ты заплатишь? – усмехнулся Тимур. – Ты хоть знаешь, сколько стоят мои дипломные?
– Не тем, чем ты думаешь! – погрозила я ему пальцем. – Думал, возьмешь с меня постелью? Не на ту напал!
– Что за пьяный бред??! – возмутился Тимур.
Он оглянулся, нет ли никого рядом, но там так галдели, что вряд ли нас кто мог услышать. Он посмотрел на меня пытливо, вздохнул и безнадежно вымолвил:
– С тобой, правда, нет смысла сейчас говорить. Ты похожа на мою племяшку, ей пять. Поехали.
– Что? Куда? Я не поеду с тобой.
– Я домой тебя отвезу. Ты сама не соображаешь, что говоришь.
– Я говорю, что думаю.
– Пять минут подожди. Не уходи. Сядь лучше.
Тимур оставил меня и быстро направился к Дане, подошел между вами, опустил голову и сказал:
– Я её забираю, ей хватит. Отвезу домой. Ухожу по-английски, пусть мама не обижается. С днюхой, дружище. Мы потом с тобой отметим у меня.
Даня кивнул и Тимур ушел.
– Я бы тоже уже поехала домой, – сказала ты.
– Нет, подожди, пока рано. Им надо успеть поговорить. Через час я тебя довезу.
– Ладно, но мы можем выйти на свежий воздух?
– Пойдем.
Тимур пришел за мной быстро, я даже не успела заснуть, хотя уже прилегла на кровати. Он помог мне обуться, и мы ушли. Так как на каблуках держать равновесие оказалось сложнее, мне пришлось взять его под руку. Мы подошли к его машине, он усадил меня рядом и мы поехали. Мы молчали почти всю дорогу, только он бросал на меня беспокойные взгляды. Когда мы въехали во двор нашего дома, я сказала:
– Извини, что испортила тебе вечер.
– Извинения приняты, – строго ответил он.
– Спасибо. Я пойду, – сказала я и стала искать на двери ручку, чтобы выйти.
– Я провожу, – настойчиво сказал он.
Я молча согласилась.
Так что он сопроводил меня до квартиры и там тоже не сразу оставил меня одну.
– Ты нормально себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил он.
– Тебе не все равно? Зачем тебе знать о моем самочувствии? – ворчала я, пытаясь расстегнуть пуговицы на рубашке, еле перебирая пальцами.
– Потому что для меня это важно, – серьезно сказал он. – Потому что ты мне нравишься.
Я рассмеялась и сбросила с себя рубашку.
– Что смешного? – не понял Тимур.
Я продолжала раздеваться.
– И такая тоже? – спросила я, наконец, сняв себя брюки и оставшись в нижнем белье.
– Какая такая? Дурная!? – уточнил Тимур, разглядывая с интересом весь мой процесс раздевания.
Я метнула на него обиженный взгляд и, сняв лифчик, бросила его в него.
– Продолжай в том же духе, – усмехнулся Тимур. – Тебе немного осталось!
– Да пошел ты!
Я подошла к шкафу, достала свою пижаму, молча надела её и демонстративно залезла в свою кровать. Мне хотелось поскорее заснуть. Тимур терпеливо наблюдал за моими действиями, и когда я улеглась, он выключил свет и собрался уходить.
– Ты зануда, – сказала я ему вслед.
– Что?! Вредина, – буркнул Тимур.
– Иди сюда.
– Это ещё зачем?
– Полежи со мной! – приказным тоном попросила я.
Впервые я говорила с ним без капли стеснения и страха, так беспечно и наивно, даже нагло, не обдумывая каждое слово, мне было легко с ним, и он казался спокойным.
– Полежу, но петь не стану, – уступил он мне.
Я довольно улыбнулась и подвинулась, освободив ему место.
Он был обескуражен моим поведением, такой он меня еще не знал.
– Кровать-то у тебя узкая для двоих, – заметил он, примостившись с краю.
– Значит, купи нам большую кровать, – проговорила я, засыпая.
Вы вышли погулять в садик возле дома, тут было, где развернуться, площадь участка была под тридцать соток, если не больше. Вымощенные дорожки, плодовые деревья и цветы разных видов, лавочка и прудик, качели и песочница, всё так уютно и просто, но со вкусом. Стало уже прохладно, было около 9 вечера. Даниил накинул на тебя свой свитер.
– У меня даже не было возможности сказать, какая ты красивая! – нарушил молчание Даня.
– Спасибо, – ответила ты без настроения.
– Что-то не так?
– Просто я жду объяснений. Ты сказал, что объяснишь. Я хочу, чтобы мы были искренни друг с другом.
– Хорошо, – вздохнул Даня, он явно был не особо рад объясняться. – Давай присядем. Рано или поздно я рассказал бы тебе об этом.
Ты не имела понятия, о чем он может тебе рассказать.
Вы сели на лавочку, слушая, как стрекочут сверчки и, наблюдая, как постепенно сгущаются сумерки.
Даня начал говорить:
– Да, я не сказал своей семье, что девушка, с которой у меня развиваются отношения, является студенткой. Я и сам неспроста против отношений со студентками. Я был женат. По глупости, по молодости. На своей студентке. Тогда я был еще молод и неопытен. Я только начал работу на кафедре и вел предмет на втором курсе. Любовь накрыла меня, как гром среди ясного неба, нам казалось, что это навсегда. Стремительное развитие отношений, поспешная свадьба, раздор с родителями. Там много всего было. А потом началась супружеская жизнь и быт. У нас были разные цели. Ей было девятнадцать, ей хотелось гулять, развлекаться, а мне было двадцать три, я был полон энтузиазма расти по карьерной лестнице, я учился в аспирантуре, пробовал на себе преподавательскую деятельность, корпел над диссертацией, задерживался на работе, мне так хотелось получить учёную степень кандидата наук. А она обижалась, конечно, скучала. У неё не было увлечений, кроме подруг и шоппинга. Только потом я понял, что нас так мало объединяет. Начались ссоры и отчуждение. Мы просто жили какое-то время, как соседи. Потом она ушла к другому мужчине, и я её в этом не виню. Наших отношений хватило на два года, из них последние полгода уже и отношениями-то назвать было нельзя. Но знаешь, мне не было сложно и больно расставаться, и ей, я думаю тоже, наши отношения изжили себя, только после этого я зарекся иметь отношения со студентками, а моя мама с тех пор вообще не воспринимает их всерьез. Так что она не поняла бы, если бы я сказал, что опять начал отношения со студенткой. Развод снова сблизил нас с Тимуром. Пока я был женат, мы с ним помимо работы совсем не встречались, дело в том, что они совсем друг друга не переваривали. Так что мы вместе с ним начали исследования по темам своих работ, сдали кандидатские экзамены и защитили диссертации, в общем, мы с ним получили учёную степень кандидатов экономических наук.
Даня замолчал, у тебя от количества такой информации не сразу сложились вопросы.
– Ух ты… – подвела ты итог.
– Ух ты? – удивился Даня. – Чтобы это значило? Ты не злишься?
– Я, конечно, немного ошарашена, но точно не испытываю злобы. Мне просто нужно время, чтобы это как-то улеглось в голове. Я столько о тебе узнала за пять минут. А зачем тебе так нужна была эта степень, за неё что, там много платят?
– Дело не в этом, для меня это дорога для устройства на престижную работу. Очень хорошую работу.
– Я переживаю только, что ты закоренелый трудяга. Жертвовать благополучием семьи во благо своей карьеры, не слишком ли большая цена? Может тогда лучше посвятить жизнь только карьере? – расстроено предположила ты.
– Нет, конечно. Тогда всё было несвоевременно, необдуманно, порывисто. Но я поумнел и сейчас знаю, чего хочу от жизни и научился расставлять приоритеты.
– Хорошо, спасибо за откровенность, – ты подняла на него глаза, полные надежды.
Он напряженно и заискивающе смотрел тебе в глаза, ожидая от тебя еще чего-то, подтверждения, что это не конец.
– Если, ты уйдешь, то обречешь меня на одиночество, потому что… я не знаю, кого хотел бы еще видеть рядом с собой, если не тебя. Столько лет прошло, прежде чем я снова обрел способность чувствовать, захотел открыться вновь.
Он говорил так искренне, с дрожью в голосе.
– Даня, я не говорю – нет. Я говорю – мы попробуем. Я хочу, чтобы ты успокоился, и мы завтра поговорим, хорошо? А пока мне надо домой, я устала.
Ты и правда валилась с ног от усталости, даже не смотря на то, что всей душой хотела быть сейчас рядом с ним, но тебе хотелось просто полежать и переварить всю эту информацию, свалившуюся на тебя.
– Хорошо, хорошо, пошли, я тебя совсем утомил. Я тебя подвезу.
Ты с благодарностью улыбнулась ему и он, обняв тебя за плечи, повел к машине.
Я проснулась в семь часов утра от будильника. Опять Тимур поставил. Ну почему не на шесть? Состояние было так себе. Я лежала и прокручивала в голове события вчерашнего вечера и сон мой как рукой сняло. Я подскочила на кровати, вспомнив, что почти полностью разделась перед Тимуром. Боже, какой позор! Мне теперь надо переехать в другой город. Какой стыд… Ужас. Меня даже не так волновала проблема, что завтра у меня защита и мне надо уже бежать дописывать последние главы и готовиться к презентации, как этот позорящий меня случай. Я встала с постели и со страдальческой миной поплелась в ванную, ощущая, какая у меня тяжелая голова и как слегка мутит. Я уже знала, что день сегодня будет просто кошмар, катастрофический, самый ужасный день в году.
Я проторчала в ванной минут тридцать и совершенно не желала оттуда выходить, сегодня мне хотелось тут остаться жить. Но я выползла и, облачившись в свою мешковатую длинную футболку, говорящую, что я в домике и меня не беспокоить, направилась на кухню. Ты уже была там.
– Ну как ты? – спросила ты, увидев мой жалкий тошнотворно – бледный вид.
– Мне хочется лежать трупиком, потому что каждое движение вызывает головную боль, а каждое сказанное слово вызывает прилив тошноты, в дополнение к этому меня обуревает нескончаемый стыд за вчерашнее. Я что, очень там накуролесила? – осторожно спросила я. – Только, пожалуйста, если было что-то страшное, не говори мне об этом, я не хочу знать.
– Все, что я видела, это как ты распускала руки с Антоном прямо перед Тимуром.
– Я?! Не может этого быть, я не помню никакого Антона…, я лишь помню его за столом.
– Ну, конечно же, ты не помнишь никакого Антона, ты же была в повязке! Ты даже не помнишь, как играла с ним в жмурки? – укоризненно посмотрела ты на меня.
– Что? Да я с детьми играла! – защищалась я, округлив глаза от стыда.
– И ты никого, совсем никого не трогала? – пытливо спросила ты.
– Трогала…, – тут я всё вспомнила и села на стул, – но я думала, что это Тимур! Наверное....
Я подняла на тебя глаза, ты осуждающе смотрела на меня.
– Нет-нет, не надо на меня так смотреть. Почему же я до сих пор жива?
– Не настал твой час, видимо. Да и что с тобой толку было вчера разговаривать.
– Я опозорила себя и тебя, да?
– К счастью, не успела, Тимур вовремя тебя отвез. Так что разве может совсем немного.
– Ох, боже, какая дура, – я поняла, что моё раздевание перед Тимуром, это так, ни о чем, по сравнению, с тем, что он видел.
– Я не целовалась с ним хоть? – осторожно спросила я.
– Если бы целовалась, то, вечер мог бы закончиться хуже. Тимур и так себя еле сдерживал, только из-за того, что это брат Дани. Видела бы ты его....
– Ну, я и сучка…
– Да уж… – подтвердила ты. – И я тебя не остановила вовремя. Ты ж такая паинька, пока одна не останешься. Хорошо, что Тимур тебя сразу домой отвез и не стал там шумных разборок устраивать, и вроде никто ничего не успел заподозрить. Если сам Антон не разболтался, что ты его чуть не изнасиловала.
– Но это ведь неправда! Какой стыд… Что ты ещё видела? Расскажи подробнее.
– Всё, что я знаю, это как ты вышла из-за стола, а потом через несколько минут следом вышел Антон. Тимур тогда сразу подозрительно проводил его взглядом и почти сразу вышел за ним. Я забеспокоилась и пошла проверить, где ты. Не понравилось мне, что тебя долго нет. В следующую минуту я увидела эту картину по обольщению Антона. Тимур, недолго раздумывая, подошел к мальцу со спины, схватил его за шкирку, тряханул пару раз и оттащил от тебя. Я так испугалась, что случится драка, но Тимур ничего не сказал ему, только отшвырнул в сторону, а тот всё понял и без слов покинул комнату, и я тоже под шумок скрылась, пока меня Тимур не увидел. Потом он пришел и сказал, что увозит тебя, его прям трясло, хотя он пытался скрыть эмоции за улыбкой.
– Всё, теперь мне стало еще гораздо хуже. Что мне делать теперь?
– А он не дал тебе после такого затрещину, когда вы остались одни?
– А с чего бы это ему было мне давать затрещину? С какого перепугу? Он мне муж что ли? – разозлилась я на твой вопрос.
– Значит, еще даст, – пропустив мимо ушёй мою речь, сказала ты.
– Напротив, он даже был терпелив вчера, и он остался со мной, пока я не заснула. Я помню.
