Ольга Даро
Я и ты
Снова мы принялись за дела в избе, и наш день наполнился рутиной, как и впервые дни, только теперь мы могли без устали болтать и часто выходить вдвоем к чудесному саду и разнотравному полю, чтобы поиграть с детьми и насладиться теплым солнечным днем.
День десятый.
Очередной рутинный день, который не принес нам никаких вестей, кроме вечерних, когда матушка заявила, что через два дня, в воскресение нас ждет свадьба, всё окончательно договорено и теперь нам требовалось пошить себе свадебный наряд. Ты была разочарована и почти не выходила на улицу, как и я. Разочарована собой и Даниилом, почему он не приходит и избегает тебя? Почему он такой странный? Я же поняла, что была права, никому я тут по-настоящему не нужна, раз за мной никто не вернулся, а тем более он, так что будь что будет.
День одиннадцатый.
На следующий день каждую свободную минуту мы с матушкой сидели за пошивом свадебных рубах, не отрывая головы, выполняя все ее наставления. Отрывались лишь на приготовление еды, а за водой в тот день выходил Святослав и вечером отец.
День двенадцатый.
Наконец, к вечеру следующего дня наши рубахи были готовы, конечно, они не были столь прекрасны, как та, что мне подарил Тамерлан, если верить словам Софьи Ярославны. Но все-таки лучше тех, что у нас уже были, светлая ткань и немного вышивки делали рубахи наряднее. Я перевязала порванные бусы и разглядывала их, не зная, что с ними делать.
– Это самоцветы? – восторженно спросила ты, разглядывая их. – Они очень красивые.
– Еще несколько дней назад я так не думала.
– Это так мило, он хотел сделать тебе приятное.
– Почему же он сам мне не подарил? Всё через Софью Ярославну делал.
– Может он хотел быть таинственным до свадьбы.
– Не знаю… словно он сам стыдиться своих чувств ко мне. Если они есть, конечно…
– Я уверенна, что есть, – обнадежила меня ты, пока прибирала всё за нашим шитьем. – Надо бы нам за водой пойти, родители вот-вот придут.
Я, немного поколебавшись, надела бусы на шею.
– Да, пошли.
За водой мы пошли вместе, пока Святослав приглядывал за младшими.
– Ты веришь, что завтра это случится? – спросила меня ты, когда мы уже пришли к ключу, и я стала набирать первое ведро.
– Что, свадьба? – не поняла я. – Это со мной в последнее время очень часто пытается случиться, да вот никак не случится.
Я посмеялась над собой, а сама грустно глядела в лес, вспоминая Тамерлана. Мне неприятно было признаваться самой себе в том, что меня тянуло к нему, сопротивляться новым чувствам становилось все тяжелее. Я задумалась и не услышала, как вода переливается через край ведра.
– Оля, где витаешь? – окликнула меня ты.
Я опомнилась, смутилась и, поставив ведро в сторону, повернулась к тебе за вторым.
– Да я просто… – пыталась я оправдаться, но только натянуто улыбалась.
– Оля…
Ты вдруг посмотрела на меня как-то обеспокоенно, но при этом и очень восторженно, а потом твой взгляд устремился через моё плечо в лес. Ты напугала меня своим взглядом, и я тут же оглянулась. В лесу меж крайних деревьев стоял черный конь с всадником, кажется, это был Тамерлан. Он смотрел на нас и не двигался, только конь беспокойно топтался на месте.
Я снова поглядела на тебя встревожено и растерянно.
– Пойдешь к нему? – вдруг спросила ты.
– Что? Я? – я не могла решиться на это. – Зачем?
– Мне кажется, он пришел, чтобы поговорить с тобой, – предположила ты.
– Ты думаешь? – дрожащим, от нахлынувшего волнения, голосом спросила я.
– Нет, наверняка, он снова решил кого-то украсть, – съязвила ты. – Разве может быть иная причина его появления здесь? Иди, вот и узнай! – чуть ли не прогоняла меня ты.
Я еще раз неуверенно и возбужденно посмотрела на тебя. Моё дыхание сбилось, а сердце часто забилось, хотя я не сделала еще и шагу. Внутри всё нервно трепетало. Мне хотелось пойти к нему, очень хотелось, но я боялась.
– Иди же, пока никто не пришел! – гаркнула ты мне, чтобы я пошевеливалась, и я пошла к нему, преодолевая заслоны из высоких полевых трав, преграждающих путь к лесу.
Тамерлан, увидев, что я направляюсь к нему, зашел немного дальше в лес, чтобы скрыться от посторонних глаз и спрыгнул с коня, зацепив поводья за ветку дерева. Вскоре я подошла к нему на ватных ногах, пытаясь отдышаться и скрыть волнение.
– Почему ты здесь? – спросила я первая, запыхавшись.
– Я подумал, что если ты выйдешь ко мне сейчас, значит, я не напрасно пришел к тебе.
Его неожиданное признание заставило меня разволноваться еще сильнее, и я сложила руки на груди, чтобы унять дрожь. Я смотрела на него с недоверием и не знала, что сказать. Он же с виду был вполне спокойным.
– И ты вышла, – заметил он.
– Да, – ответила я робко и опустила взгляд на землю. – Так зачем ты пришел?
– Поговорить хотел, – тут нотки волнения проскочили в его голосе.
Я снова подняла на него взгляд, он подошел ко мне чуть ближе, глядя на меня и потом на бусы, которые он мне подарил.
– Хочешь опять украсть меня? – спросила я.
– Хочу, – ответил он, заглядывая мне в глаза. – Я понял, что не должен был отпускать тебя, но ты была такой жалостливой, и я повелся как мальчишка.
Я не смогла удержаться и смущенно улыбнулась от такого признания, устремив взгляд вниз.
– Я же не шучу, Оль. Не опускай глаза… пожалуйста.
Я снова посмотрела на него, пытаясь выдержать настойчивый взгляд его серых глаз, жаждущий взаимности и подчинения.
– Я думала, ты ненавидишь меня, – сказала я, отведя взгляд в сторону.
– Я никогда не ненавидел тебя.
– А почему же ты сразу отказался жениться на мне? – смело высказалась я.
Он тяжело вздохнул и ответил:
– Я не знал еще тебя.
– А, по-моему, достаточно знал, – усмехнулась я, намекнув о реальной жизни. – И по твоим взглядам читалось не что иное, как презрение.
– Презрение? – откровенно удивился Тамерлан.
– Да! – завелась я. – И неприязнь!
– Неприязнь? – повторял он за мной, как попугай.
– Да. Холод. Беспощадность. Мне продолжать? – взволнованно и задето продолжала я перепалку, чуть не плача, видя, что его это как будто забавляет.
– Достаточно, думаю. Сейчас ты те же самые эмоции видишь? – спросил он меня, серьезно глядя мне в глаза, как всегда собрав морщинку между бровей.
– Я… я не знаю, – смутилась я и отвернулась от него, мне хотелось провалиться сквозь землю от неловкости.
Он подошел ко мне со спины и неожиданно, коснувшись моих плеч горячими руками, терпеливо развернул меня к себе. Я подняла на него глаза, наполненные слезами, и сделала обиженное лицо.
– Ты, правда, думаешь, что стоит сейчас обсуждать этот вопрос? – спокойно спросил он меня и сам ответил на него. – Мне кажется, сейчас не лучшее время и место. Пожалуйста, успокойся.
– Ладно, – сдержала я порыв расплакаться, он был прав, здесь не место для выяснения отношений, которые остались в другой реальности.
– Сейчас я пришел за тобой, и я намерен вернуть тебя, но не силой, только если ты сама захочешь, если я мил тебе, – твердо, но волнительно сказал он.
– Что ж, в этом есть и плюс, ты снова поможешь мне избежать замужества здесь, – шутливо сказала я, – я уже начинаю к этому привыкать.
– Ну, со мной этот номер не повторится, – с усмешкой предупредил Тамерлан и, протянув мне руку, спросил: – Ты согласна?
Я подняла на него глаза и никак не решалась на этот шаг. Зато в его взгляде было столько решимости забрать меня.
– Настя… Я должна её предупредить, – сказала я взволнованно, – она ведь ждет меня. Она будет переживать, если я не появлюсь.
– Думаю, она поймёт, – вдруг встревожился моей нерешительностью Тамерлан, боясь, что я ищу предлог уйти.
Я заметила, как в его глазах промелькнуло беспокойство и подозрительность. Мне показалось, что он искренне хотел меня вернуть и это вселило в меня уверенность, что я не пожалею, если уйду с ним.
Я взяла обеими руками его протянутую мне руку, сама себе не веря, и уверенно сказала, хоть и с волнением в голосе:
– Я вернусь.
Он молчаливо проводил меня сожалеющим взглядом.
Выйдя из леса, я поняла, что ты меня не дождалась. Возле ключа уже были другие люди. Я дождалась, пока они разойдутся, и побежала домой. Ты была там, накрывала на стол. Родители тоже пришли и готовились к ужину, дети сидели по лавкам.
– Что ты так долго в туалете делала? – спросила меня Ярослава.
Я нахмуренно на нее взглянула, мол, не лезь не в своё дело.
Ты подошла ко мне и шепнула:
– Пришлось сказать, что ты в туалете, они пришли раньше, чем обычно, я только воду принесла и они тут как тут.
– Давайте за стол садиться, – сказал отец, и я поняла, что сейчас мне не отвертеться, и придется поужинать с ними, прежде чем под уважительным предлогом я смогу вырваться из дома.
Мы с тобой сели рядом. Я слегка наклонилась к тебе и прошептала на ушко:
– Он меня ждет.
Ты вопросительно поглядела на меня.
Я улыбнулась, раскрасневшись, и принялась поскорее уплетать ужин, который мы приготовили вместе.
Мы быстрее всех поели и, встав из-за стола, попросились у родителей погулять недолго у дома.
– О чем вы говорили, зачем он пришел? – начала допрос ты, как только мы вышли из избы.
– Он за мной пришёл, – как будто извиняясь, сказала я.
Ты огорченно поглядела на меня.
– Ты сейчас покинешь меня? – предположила ты, и слёзы наполнили твои глаза.
– Я…, – я не договорила и кинулась тебя обнимать, глотая слёзы. – Да. Но скоро всё закончится. Два дня осталось и мы увидимся.
– Завтра у нас свадьба, – напомнила ты, вытирая слёзы. – Я думала, мы поддержим друг друга.
– Ах, Настенька, я бы так хотела быть с тобой. Но у меня есть шанс избежать замужества с тем, кого я не знаю.
– Да и быть с тем, кто тебе мил, я понимаю. Я бы тоже так поступила, но все равно это так больно – терять тебя снова. Особенно в такую минуту, когда и Даниил меня покинул, и я не знаю, что ждет меня.
– Ты помни, что это всё скоро закончится, даже если твой жених будет ужасный, нужно только денек продержаться.
– Мне просто обидно, что это не он. А главное, я не понимаю, почему не он?
Мы хлюпали носом и никак не могли расстаться.
– Я желаю, чтобы у тебя всё было хорошо завтра и послезавтра, – сказала ты мне, наконец, – тебе надо идти, пока есть время.
– У тебя тоже всё будет хорошо, я уверенна! – сказала я и, обнявшись, мы добрели вместе до ключа, дождались, пока никого не будет, и я тебя оставила одну, а ты смотрела мне вслед, пока я не скрылась из виду.
Когда я вошла в лес, я не сразу нашла Тамерлана, мне даже сначала показалось, что он не дождался меня. Но пройдя дальше, я увидела его за плотно стоящими елями, сидящим на стволе поваленного дерева. Услышав треск, он встал и насторожился, а потом наши глаза встретились, и его черты лица смягчились. Я подошла к нему и смущенно пробормотала:
– Извини, мне пришлось задержаться.
– Я уже думал, что ты передумала, – сказал он с плохо скрываемым волнением.
Я взглянула на него исподлобья и ответила:
– Нет, как видишь.
– Тогда нам пора.
Он протянул мне свою ладонь, и я несмело вложила в неё свою руку, он бережно сжал её своими пальцами и довольно улыбнулся, словно очень давно желал этого момента, словно он очень долго пытался меня поймать и наконец, поймал. Он подвел меня к лошади, с легкостью приподнял меня и усадил на неё, а потом запрыгнул сам и немедля направился прочь с этого места к своему племени. Я молчала всю дорогу, ненавидя всем сердцем эти конные походы, поскольку сидеть боком было совсем не удобно, притом мне было очень неловко, хоть это меня не могло не волновать, находиться практически в объятиях Тамерлана. Он же периодически участливо интересовался, не устала ли я и нужно ли сделать перерыв.
Когда мы прибыли в его поселение, только начало вечереть и народ потихоньку подтягивался к бане. Тамерлан мне помог спуститься у дома Софьи Ярославны. Меня по-прежнему обуревали сомнения, не законченный разговор не давал мне покоя. Заметив моё озабоченное лицо, он спросил:
– Что-то не так?
– Я… я хотела спросить…
– Спрашивай, – серьезно заглядывал мне в глаза Тамерлан.
– Это ведь всё не по-настоящему?
Он посмотрел на меня непонимающе, нахмурился и спросил:
– Что ты имеешь в виду?
Я растерялась, не зная, как выразить свои мысли, ощутив себя, не подготовившейся к его уроку, студенткой и ответила:
– Ничего… это не важно, не важно…
И я тут же убежала в избу, где меня, как оказалось, уже ожидала увидеть Софья Ярославна. Она всегда была в курсе всех дел.
С полчаса мы проболтали с ней о том, как прошли наши дни, и потом она спросила меня:
– Значит, ты вернулась, потому что любишь его?
Я не ожидала такого вопроса от неё. Я и сама не знала. Да, я перестала его ненавидеть, в моем сердце зародилось иное чувство к нему, в котором я по-прежнему боялась признаться себе и произнести его вслух. Но, я всё же, периодически, испытывала страх к нему, особенно тогда, когда чувствовала, что он раздражается на меня, когда я видела в нем Тимура Алексеевича.
– Я пока еще не знаю точно. Он мне нравится. Может быть, это лучше, чем выйти замуж наобум.
– У вас еще будет время, чтобы узнать друг друга, – ответила она и улыбнулась, – я считаю, что вы хорошая пара.
– На самом деле времени не так и много осталось, – заметила я, намекнув, что скоро закончится наше пребывание здесь.
– Но ведь это и не конец, – подбодрила она меня.
– Не думаю, что захочу вернуться в вашу игру.
– Игра игрой, но, тем не менее, благодаря этому у нас сложилась не одна настоящая крепкая семья.
Я промолчала.
– Теперь надо нам идти в баню, завтра рано вставать, тебе надо готовиться. Тамерлан пожелал как можно скорее провести свадебный обряд.
– Боится, что я опять куда-нибудь денусь? – рассмеялась я.
– Знаешь, я не удивлюсь, если этой девчонке опять что в голову взбредет, – шутливо заметила старушка.
Ты добрела до дома и, утерев слезы, собралась с духом, открыла двери и вошла внутрь. Все уже поужинали, матушка прибирала в печном углу. Отец занимался с детьми. Ты, как ни в чем не бывало, села прясть.
– А где Оля? – спросила Василиса.
– Теперь она не с нами, – спокойно ответила ты.
– Что это значит?
– За ней пришел её жених, от которого она убежала, она ушла с ним.
– Как? И ты ей не помешала? – возмутился отец.
– Зачем? Он ведь её настоящий жених, он вернул то, что у него украли. К тому же, они любят друг друга, – гордо ответила ты, не отрываясь от дела.
– Вот, проныра, – выразился отец.
Ты думала о Данииле, почему его нигде нет. Неужели он избегает тебя, неужели ему всё равно, каково тебе сейчас. Ты нервничала перед завтрашним днём и чувствовала, как нарастает тревога.
– Нам надо подготовить тебя к завтрашнему дню, собирайся, пойдем в баню.
Прозвучало это как-то не по-доброму.
«Вот черт, похоже, у меня назревают проблемы серьезнее, чем страдание по Даниилу» – подумала ты и стала неохотно собираться.
В растопленной бане начался какой-то предсвадебный ритуал, матушка вместе другими женщинами, одетыми в рубахи тебя расплетали, парили и купали в бочке, при этом они припевали какие-то песни, причитали что-то и в целом, это выглядело так, словно скоро тебя принесут в жертву какому-нибудь богу. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем тебя привели в дом, тебе только одного хотелось – покинуть эту реальность немедленно, потому что это было ужасно! Да и еще меня не было рядом, как назло.
Матушка уложила тебя спать.
– Скоро ты уйдешь жить к своему будущему мужу, – сказала она.
– Во сколько начнется всё это… действо? – обреченно спросила ты, не зная, какое слово подобрать.
– Твой жених придет к полудню. Завтра много дел, спи.
Но тебе не спалось. Ты даже думала убежать ко мне, но понимала, что теперь возможно не будет рядом Даниила, который вызволит тебя из беды. Тревога нарастала в тебе, и ты заснула лишь глубокой ночью под шум дождя, истязаемая кошмарами.
День тринадцатый.
– Настя, просыпайся, – тормошила тебя матушка утром.
Ты резко подскочила на кровати, глаза напуганные, сердце готово выскочить. Настал этот день. Вдруг ты вспомнила мои слова, которые я часто тебе говорила: не переживай, это всё не взаправду, никто не посмеет причинить тебе вред по-настоящему, относись к этому как к игре. Это успокоило тебя немного, но все равно это выглядело так правдоподобно, что невозможно было поверить, что это всё понарошку.
– Поднимайся, надо много дел сделать.
Ты встала и как обычно принялась за свои обязанности, так что день мало чем отличался от обычного. Но после завтрака матушка поставила подходить тесто на свадебный каравай. Потом она принялась мести сама избу и мыть её, а тебе запретила что-либо делать, ты только занималась с детьми и даже за водой не ходила. Отец пошел на ярмарку закупить всё, что ему поручила матушка, для проведения торжества. Когда до полудня оставалось недолго, она поставила каравай в печь и велела тебе зайти за шторку. Ты послушно скрылась за ней, и она следом зашла к тебе вместе со свадебной рубахой, красиво украшенным обручем на голову, бусами на шею и браслетами на запястья. Она расплела тебе косу. Всё это она делала молчаливо, вдумчиво, не думая успокоить тебя добрым словом, а только сказала, когда ты была готова:
– Любо дорого поглядеть, рубаха вышла на славу, хорошо потрудилась.
Слезы прямо-таки накатывали тебе на глаза при мысли о неизбежности событий. Да и после того, как тебя нарядили, ты стала прислушиваться к каждому шороху за дверьми и вздрагивала, если тебе казалось, что жених уже под дверью. Ты сидела на лавке за столом и, пригорюнившись, ждала. Играть с детьми ты не могла, не было моральных сил. Матушка достала каравай, аромат которого разошелся по всей избе. Ты почувствовала, что тебя начало мутить от волнения. Как же хотелось вырваться на волю, убежать подальше отсюда. Эта навязчивая мысль не давала тебе покоя, паника назревала в тебе, ожидание было мучительным. Ты старалась думать обо мне, интересно, как я, может быть, тоже сейчас жду замужества и тоже переживаю. Господи, сколько еще может длиться это ожидание. Ты встала, было невмоготу сидеть без дела, но матушка не давала тебе ничего делать, тогда ты стала расхаживать взад-вперед, пока, наконец, в дверь не постучали. Ты замерла на месте, затаив дыхание и устремив напуганный взор на дверь. Кто там? Кто же там? Дверь открылась, и в неё вошли сразу несколько мужчин и пару женщин. Среди присутствующих были те, кого ты знала, но не было Даниила. Ты безуспешно искала его глазами и ждала, что вот-вот он появится в дверях. Ты готова была расплакаться от несправедливости и ненависти к нему. Как он мог так поступить с тобой? Ты так была погружена в свои переживания, что не сразу услышала, как тебе начали сватать жениха, расхваливать его, а потом матушка начала и тебя расхваливать. Только потом сквозь пелену слез ты попыталась понять, кто же твой жених. Вообще-то его не сложно было опознать, он был нарядно одет, ты узнала его, это был Егор, тот самый наглый белокурый молодец, которому ты подарила поцелуй. Ты смотрела на него и повторяла только одно слово «игра». А он тебе улыбался во весь рот с очень довольной физиономией и кажется того и ждал, чтобы распустить руки. Для начала обряда вам нужно было встать вместе и пройти через благословение его и твоих родителей.
– Настя, подойди к своему суженному, – позвала тебя матушка.
Ты поняла, что всё еще стоишь как вкопанная возле стены у лавки и даже шевельнуться боишься. Но ты не хотела к нему идти, твоё намерение убежать стало сильнее. Ты подумала, как же ужасно приходилось в то время женщинам, если их даже не спрашивали, чего они хотят.
– Настя! – ещё раз прервала твои раздумья матушка строго.
Ты вздрогнула и почувствовала, как резкая слабость тебя накрывает, как душно и жарко становится в помещении, как сердце сильно стучит и жутко крутит живот, в глазах стремительно темнеет и всё гаснет…
Ты очнулась на улице в теньке под березой у вашего дома. Открыв глаза, ты не сразу поняла, где ты и что происходит, ты только ощущала такую легкость в теле и недоумение от того, что все столпились вокруг и матушка с несколькими женщинами подле тебя.
– Как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила она тебя.
Ты начала вспоминать, что произошло, и поняла, что с тобой случился обморок.
– Мне лучше, но можно мне побыть одной, пусть все разойдутся, пожалуйста. Мне надо прийти в себя.
– Хорошо, мы дадим тебе какое-то время привести себя в порядок, – неохотно согласилась матушка и попросила всех разойтись на некоторое время, а сама оставила с тобой Ярославу, чтобы она приглядела за тобой и ушла хлопотать с гостями.
– Мне надо в туалет, – сказала ты ей и встала.
Голова немного кружилась и была легкая слабость, возможно, это было из-за давления.
Ярослава пошла с тобой и ещё несколько блуждающих зевак, проследили за вами взглядом.
Ты вошла в туалет, но на самом деле пришла сюда просто подумать, что тебе делать дальше, смириться или рвануть отсюда каким-то хитрым способом. И если бежать, то куда? Если только ко мне. Но лес не маленький, значит, нужен конь, который знает дорогу домой. Конь Тамерлана. Весь план проскочил у тебя в голове. Ты возбужденно стала смотреть через щелки между досками, чтобы оценить обстановку. Кони паслись на поле прямо у окраины, если удастся сеть на коня, то можно пересечь лес примерно за час. А там до меня рукой подать. Но ты не можешь выйти замуж за этого Егора, даже понарошку. Ты посмотрела через щелку двери, что происходит в округе, все сбрелись к вашей избе, а Ярославу вдруг позвал какой-то мальчишка, и она направилась к нему. Вот, сейчас надо бежать, пока тебя никто не видит. Ты немного приоткрыла дверь, просочилась из неё и юркнула за угол туалета, молясь, чтобы тебя никто не заметил. Теперь надо было добежать до низкой деревянной ограды и перелезть через неё, там по полю к лошадям и, умыкнув одного, скрыться в лесу. Лишь пройти незаметно и тогда у тебя будет время добраться до меня, избежав погони. Вероятно, они сначала станут искать тебя по поселению и ты тем самым, выиграешь лишние минуты. Посмотрев за угол и удостоверившись, что пока еще всё внимание обращено на организацию торжества, ты ринулась к ограде, не оборачиваясь, молясь об удаче, перепрыгнула её в два счета и кинулась на поле с лошадьми. Ты всегда их остерегалась, но не теперь, теперь тобой руководил адреналин и сильное стремление, не оставляя места страху и сомнениям. Ты словно по наитию ухватилась за гриву Тамерланова коня и попыталась запрыгнуть, с первого раза не получилось, рост был слишком мал, да и лошадь не оседлана, без стремян. Лошадь настороженно отступила от тебя, тогда ты начала с ней говорить:
– Пожалуйста, увези меня отсюда, мне очень надо, дай мне залезть на тебя.
Но конь, словно назло пятился назад каждый раз, когда ты пыталась запрыгнуть на него. Твоё время безвозвратно уходило и тебе казалось, что всё потеряно, не убежать. Отчаяние пришло на смену смелости, и ты от бессилия готова была разрыдаться.
– Ну, давай же, – со слезами в голосе просила ты коня.
И в том момент, как только ты подумала бежать в лес без коня, что было бы ошибкой, ты услышала незнакомый голос позади:
– Ты так не сядешь на него, не надо тянуть его за гриву.
Ты испуганно обернулась. Это был рослый мальчишка лет 15, пастух, который приглядывал за лошадьми. Он смотрел на тебя с интересом, а ты на него с опаской.
– Помоги мне, – с дрожью в голосе, но настойчиво попросила ты, стерев рукавом слезы с глаз.
Тогда он поглядел на поселение, люди там уже засуетились, видимо твоя пропажа уже стала известна и начались поиски, и не спеша подошел к тебе, чуть наклонился и резким движением рук порвал сбоку шов на твоей рубахе. Ты воскликнула от неожиданности и недоумевала, а он, как ни в чем не бывало, сцепил руки в замок и подставил их тебе, чтобы ты смогла запрыгнуть на коня. Ты сразу поняла, что к чему и без труда, воспользовавшись помощью пастуха, оказалась верхом.
– Держись за гриву, только не дергай сильно. И не советую скакать рысью или галопом – свалишься, шагом иди.
– Спасибо, – сказала ты ему.
– Иди, я их отвлеку.
Он похлопал лошадь по крупу, и она быстрым шагом направилась к лесу, ты прижалась к лошади всем телом и крепко держалась за гриву, чтобы тебя не заметили. В лесу ты села ровно, балансируя на лошади, пытаясь поймать ее ритм и слиться с ним, это показалось не так уж легко, но ты готова была терпеть, лишь бы не свалиться. Только не сейчас, только не здесь. Лошадь и впрямь знала куда идти, по крайней мере, опознавательные знаки, которые ты запомнила с прошлого раза, говорили об этом.
Утром я проснулась от возни в печном углу, это старушка там что – то затеяла готовить и громко бренчала посудой. Лучи солнца уже пробивались в окно и, похоже, это были совсем не первые лучи.
Я привстала на постели и спросила сонным голосом:
– А что, уже время завтрака настало?
– Завтрак уже прошел, кто на ярмарке уже, кто готовится к гулянию, – ответила мне старушка, оглянувшись на меня.
– Что же вы меня не разбудили?
– Я подумала, что лучше тебе выспаться перед таким важным днем, – ответила Софья Ярославна и принялась снова хозяйничать у печи. – А я тут пока каравай свадебный замешиваю.
Я снова легла, зевнула, потянулась и спросила:
– Сколько у меня еще есть свободного времени?
– Несколько часов в запасе есть.
– Хорошо, – ответила я и не спеша встала, привела себя в порядок, умылась, почистила зубы чем-то наподобие зубной щетки и сходила в туалет.
Народ в этот день был более суетлив и весел, люди толковали между собой и посматривали на меня, пока я прохаживалась туда и обратно. Это мне дало понять, что всё-таки сегодня будет гулянье и свадьба, но я не ощущала себя виновницей торжества, более того во мне вновь зародилось сомнение.
Я зашла в избу и села в ступоре на лавку.
– Что-то случилось? – спросила обеспокоенно старушка, увидев мой стеклянный взгляд, устремленный в одну точку на полу.
– Как это всё будет происходить? – стальным голосом спросила я.
Старушка бросила все дела и, подойдя ко мне, села рядом.
– Ну, он придёт сюда вместе со сватами, здесь мы вас благословим, проведем семейный обряд, повяжем ваши руки платочком и поведем через поселение в дом, где ты будешь жить с мужем, там будет накрыт стол, гости там будут и пир. Потом на улице продолжится гулянье с песнями, шутками и танцами.
– Звучит не очень страшно, – заметила я.
Старушка рассмеялась, а потом добавила:
– Ну что ж тут страшного, глупышка.
Она встала и отошла проверить, как подходит тесто.
Пока мы управлялись по хозяйству, по большей части Софья Ярославна, я помогала по мелочи. Сомнения изводили меня, я пыталась понять его, почему он женится на мне. Он и правда ко мне что-то испытывает или это часть игры, коварного плана, или просто попытка искупить свою вину передо мной? Почему меня это так волновало? Может быть, я боялась влюбиться в него и потом выяснить, что он просто решил таким образом развлечься и высмеять меня. Ведь он так резко переменил своё отношение ко мне, с чего бы это? Я хотела бы поговорить с ним об этом, но никак не получалось. Как же мне хотелось воспринимать его таким, какой он есть сейчас, но Тимур Алексеевич постоянно заслонял его собой, он возвращался вновь и вновь, говоря мне о том, какая я твердолобая тупица.
Тем не менее, время шло, каравай был поставлен в печь, и Софья Ярославна стала меня наряжать в мой свадебный наряд: ту самую рубаху, что мне подарил Тамерлан, бусы и свадебный венец. Одевшись, я почувствовала себя не в своей тарелке, снова, как в прошлый раз. Я села на лавку и поникла, не зная, поддаться случаю и сделать, как он хочет или послушать своё сердце и сделать, как оно велит. Он хочет подчинить меня себе и жениться, я хочу, чтобы он прежде объяснил мне то, что мне не дает покоя. Что всё это значит или не значит ничего? Только сейчас я поняла, что не могу воспринимать это всё, как игру, потому что всё, что чувствовала к нему, было настоящим. Это было больно, это было ужасно.
Каравай был испечен и стоял на столе на льняном полотенце, рядом стояла соль в солонке. Я в некотором оцепенении смотрела на это и надеялась понять всё, что мне так хотелось, как только увижу его. Вдруг за дверью послышались множественные шаги, галдеж и суета. Постучали в дверь три раза громко и прерывисто. Старушка заохала, заахала, причитая, отворила двери, и с прибаутками и потешками начала принимать гостей. Я сразу забежала за шторку, так мне страшно стало от количества прибывших людей.
– А где ж невеста наша? – загорланил сват на всю избу. – Не уж-то убежала опять?
– Ох… – по голосу было слышно, как растерялась старушка, – да вот только тут стояла, поди за шторкой скрывается, она застенчивая у нас.
Я почувствовала, как похолодели пальцы на руках, и меня пробила дрожь волнения. Сейчас она придет за мной, сейчас.
Шторка открылась и Софья Ярославна, укоризненно взглянув на меня, взяла меня за руку и вывела ко всем на середину избы. Четыре пары глаз устремились на меня, я опустила глаза и залилась краской.
– Ну, невеста хороша, это мы видим, а что она умеет? – спросил вдруг сват.
– Всё, что надо уметь молодой жене, – ответила старушка и начала перечислять мои способности.
Я чувствовала, словно меня продают на базаре и меня ужасно бесил этот балаган, я с трудом переносила всё это. Тамерлан всё время молчал и выглядел он вполне довольным, пожалуй, это всё, что читалась на его лице. Ни любви, ни страсти, ни нежности я не могла в нем найти. Он как будто просто был доволен товаром и большего не надо. Я снова засомневалась в нем.
После того, как все удостоверились, что «товар» хорош и купец его будет брать, Тамерлан подошел ко мне, чтобы продолжить обряд бракосочетания, взял меня за руку и посмотрел мне в глаза. Он был спокоен, даже слишком. Чувствовал ли он хоть что-то?
– Что ты чувствуешь? – спросила я его тихо, пока весь этот балаган гудел вокруг нас.
– Что? – не понял Тамерлан.
– Зачем это всё? – еще больше расстроилась я его непониманию.
– Оля, у нас сейчас свадьба вообще-то, – прервал мой шквал вопросов Тамерлан, даже как-то строго взглянув на меня.
– Я так не могу. Я хочу остановить всё это, – запаниковала я.
Я увидела, как он изменился в лице, спокойствие сменилось раздражением, и брови его нахмурились, напомнив мне Тимура. И это привело к моему окончательному решению – надо бежать отсюда.
– Возьми себя в руки, – сказал он сквозь зубы.
– Какое это всё имеет значение, если ты не любишь меня? – с надрывом спросила я.
Его брови поползли вверх от удивления, он был искренне поражен моим вопросом, он не нашелся, что ответить на это. Вдруг нам сделали замечание и попросили повернуться лицом к родителям, чтобы продолжить их обряд. А я уже думала о том, как я могу избежать всего этого, но, кажется, это уже было невозможным.
