Никита Владимирович Чирков
Вектор
Запись 84
Кровь словно стонет в жилах, не позволяя даже разогреться мозгу до температуры, когда управление нейронами уже не нужно и огромный состав гнева и смерти несется на пути всего, что попадается на глаза. Это не комбинация страха и боли, не проекция отмщения и жажда доказать, что справедливость гораздо важнее, чем расплата. Маленький факт, который кислотным дождем в мгновение сжигает построенную годами ложь, сводя всю логику и моральные принципы к нулю. Они пытали моего брата. Обычного служащего, одного из сотен специалистов на Векторе. Его персона не была важна для великой науки, он не хотел изменить мир, не хотел славы – обычный человек с простыми намерениями, который в момент критической ситуации хотел всем помочь и оставил свою любимую ради общего блага. И спустя столько времени в руки этих людей попадаю я, его брат, его наследие в этих стенах. Тобин что-то говорит, но я лишь слышу глухой шум и, словно контуженный, пытаюсь принять весь этот болезненный факт.
– Что вам было нужно от моего брата? – сказал мертвец, который пришел мстить и уже знает свои дальнейшие действия, но хочет напоследок дать шанс на искупление, в которое не верит.
– Это… – он медлит, раздумывая и дотошно подбирая слова в смятении и страхе, – это делал не я. И я не знаю, почему и что было нужно… Поверь, я не все знаю и не все контролирую. Это было давно, еще до того, как я вообще стал у окончательной власти.
Жалкие стоны, представленные как истинные оправдания. Он использовал свой шанс, хотя его слова не изменили бы моих дальнейших намерений.
– Знаешь, я всегда считал, что то, что произошло с Ноланом, – это естественная реакция на то, чем пропитан воздух Вектора. Оказывается, это последствия вмешательства со стороны, с вашей стороны. Каков был шанс, что его смерть была бы быстрой и без последствий для остальных оставшихся в живых, не будь он здесь, в этих лабораториях? Стал бы он безумным и диким маньяком, который бродил по карантину, убивая всех без разбора, выбери вы не его для опытов, а кого-то другого? Кто создал из моего брата безумного маньяка без эмоций и сознания: та зараза, которую вы все так боитесь, или же предпочтения твоих коллег?
Я не кричу, но злость становится несколько другим топливом, нежели обычно, и, уверен, мой тон, лишенный эмоций, хорошо действует на убеждение. Я снова выпал из окружения, и каждый элемент вновь стал неким эфемерным субъектом, напоминающим фигуру на шахматной доске, которая просто есть, и все.
Тобин уже не корчится от боли. Сдерживая проявившуюся злость, поднявшись с пола, он стоит в метре от меня, гадая, какие из его слов сыграют роль большую, чем факт, отрицающий рациональность с их стороны. Я же в этот момент безмолвия осматриваю экраны перед собой в поисках заветной цели.
– Прошу, послушай, я не знаю, каково тебе сейчас, даже боюсь представить. Но ты не должен поддаваться этому, ты можешь сдерживать себя, я знаю. Харви, я не знаю, что они делали с твоим братом, тут были и другие ученые еще давно, это сейчас нас мало, и мы, оставшиеся, лишь малая часть тех, кто был здесь. Я сам не так давно узнал, что твой брат был здесь, в одной из камер, но почему и зачем – это мне неизвестно. Прошу, дай мне шанс узнать правду, мы вместе узнаем ее.
Найдя управление системой безопасности, я наставляю пистолет на Тобина и говорю:
– Открой мне полный доступ к системе безопасности.
– Зачем? Что ты собираешься делать?
– Пока даю тебе шанс спасти себя от меня.
Слегка неуверенно он поддался на убеждение в виде угрозы смерти. Подошел к компьютеру и ввел нужный пароль, дав мне полный доступ. После чего я оттолкнул его назад и, наставив пистолет, сказал:
– Хочешь прожить еще пару дней – тогда беги отсюда и спрячься.
И вот истинный испуг стал заметен на его лице, наконец изменив уверенную гримасу на ту, которая стала в этом месте нормой, после чего он последовал моему совету. На весь большой экран выстроилась схема помещений изоляторов, где десятки камер подсвечены красным, означающим их блокировку, и также вся зона карантина, ставшая мне домом. И нажатием жалкой пары клавиш я сменил цвет с красного на зеленый, выпустив из камер истинных жильцов станции Вектор и вскрыв полностью весь карантин для тех, кто освоил этот мир уже давно. Полная свобода, никаких клеток и загонов, никаких цепей и оков – лишь свобода, навсегда ознаменовавшая крах цивилизованного режима.
Запись 85
Затишье перед бурей оправдало свое название. Я вышел в проем дверей, наблюдая просторы помещений сквозь прозрачные стены и длинные коридоры. Пистолет – словно часть руки, и единственное, чего мне не хватает, кроме него, – это оружие ближнего боя. Началось все с крика, который, как гром, пронесся повсюду, разрушая гармонию и гнетущий покой, преподнося всем истинное понятие стихии. Но это крик не боли и не страха – всего лишь клич, знаменующий смену власти и приход тех, кто навсегда изменит правила жизни в лаборатории, повторяя судьбу карантина, расширяя фауну и доминируя над более слабыми формами жизни. Это захватывает, впечатляет и заставляет почувствовать всю мощь и ярость созданий, лишенных любви и не знающих милосердия. Первая волна, словно саранча, обрушилась на несколько помещений справа, устраивая настоящий погром. Крича, дерясь друг с другом, сотня мелких созданий, лишь слегка отличающихся по своей странности от других, заполонила огромное пространство и стала на пустом месте создавать свои лачуги. Так быстро, что я еле успел понять, что они не могут жить в этом воздухе. Но в мгновение это перестало быть проблемой, когда появились костяные спасители своего народа, там, вдалеке, с боевым ревом они стали выпускать в воздух собственные добавки, что глазу видны лишь в начале пути, после чего происходит симбиоз и лишь мелкая белая дымка определяет наличие нового состава. Мне это не грозит, ведь в карантине я научился дышать этим. Крики сменялись с более глухих тонов на более тонкие – кажется, весь Вектор кричит на меня, ненавидя или благодаря за то, что я сделал. Прошел вперед, оглядывая все вокруг и наблюдая, как множество существ разных видов и размеров заполоняет каждый пустой метр возможного пространства, двигаясь так далеко, как это возможно. Не имея конечной цели, просто следуя желанию жить и выживать, новые жители носятся повсюду, со всех сторон пытаясь доказать свое доминирование над другими собратьями. Хаос, которого я даже не представлял, – и я, тот, кто создал все это, стою посередине коридора, молча наблюдаю, как анархия заполоняет ненужное место, и тем самым делаю главную ошибку – забываю, что я тоже один из них. Она накинулась сзади, обхватив меня длинными тонкими лапами, отчего мы повалились на пол. В объятиях друг друга еще с пару метров пронеслись по полу, после чего нападающая отпрыгнула вперед, а я сразу попытался встать. И кто же тут: средних размеров тело с дополнительно торчащими из спины лапами, почти без шерсти, с мелкими глазами и острыми когтями на всех конечностях. Только пистолета у меня уже нет: он отлетел за нее. От первого удара я пригнулся и сразу увернулся вправо от второго. Только не успел я толком встать, как она почти пробила мне голову. Я едва успел сдвинуться вправо, что дало мне шанс обхватить лапу. Она уперлась в стену, и, развернувшись, используя вес тела, я сломал пару когтей в местах сгиба, после чего вырвал их из лапы. Боль заставила существо отойти назад, крича и злясь еще больше. В каждой руке по когтю длиной сантиметров сорок, они очень крепкие и острые. Оно боится, не знает, что делать, не знает, как напасть, чтобы остаться в живых. Кажется, оно все же решается – и с криком кидается на меня в лоб, выставив когти вперед. Мне приходится сделать кувырок вперед, и сразу, как мы поменялись местами, я быстро догоняю и кидаюсь сверху, направив оба когтя прямо в тело. Кровь бьет в лицо, наш общий крик заглушает все вокруг, и если бы я промедлил секунду и не откинулся назад, передние лапы пробили бы мне череп. Конвульсии подыхающего создания, неспособного что-либо сделать, знаменуют мою победу.
Но только длился мой триумф недолго. И понял я это в тот момент, когда на меня сверху накинулась армия мелких пауков-уродов, больше похожих на тараканов, чьи тела словно в бритвах, разрезающих ткань и кожу, как масло. Я начал скидывать их с себя, крутясь в разные стороны, и пришедшее понимание того, что их уже больше тридцати и количество увеличивается, заставило меня просто бежать. Налево, куда-то вперед, подальше от этой саранчи-тараканов. Несколько тварей все еще царапают мое тело, прячась под одеждой. И разрывая на себе ткань, я смог выкинуть этих убийц, которые умудрились расцарапать мое тело вдоль и поперек. Но, как бы быстро я ни бежал к двери, они догоняют, скорости им не занимать, и эта ситуация очень знакома мне. До двери несколько метров, сзади их сотни – и, если не сбавлять темп, я успею убежать от них. И за два метра до двери справа выпрыгивает человекоподобное существо ростом примерно с меня, оно имеет похожую голову, но без челюсти, все тело напоминает смесь костей и голого мяса и скрепляет слишком много плотных частей для одного тела. Ноги и руки, чистые костные покровы, приспособленные для убийства, и из каждой конечности торчат десятки острых частей, которые переходят в основную руку. Ужасный вид, мешающий моему спасению, – и я просто обхватываю этого монстра, преграждающего мне путь, и вместе с ним влетаю в кабинет. После чего резко встаю и закрываю дверь, остановив большинство маленьких бегунков позади. А те, кто успел пробраться, накинулись не только на меня, но и на того, кто теперь тяжко поднимается с пола. К моему счастью, небольшое количество этих мелких позволило довольно быстро раскидать их в стороны, но не успел я понять, что делать дальше, как напичканный костями сразу накинулся на меня. Вместо крика он стонет, как умирающий, и идет на меня, выставив вперед обе руки, из которых торчит куча костей. Не очень быстрый, как я думал, и сейчас, переполненный адреналином, который подпитывается криками хищников за дверью и всеобщим хаосом, я быстро подхожу к нему и, пригнувшись, втыкаю один из когтей в правую ногу. Но из-за слишком большого количества костей в нем повреждения очень незначительные – и, не обращая никакого внимания на его движения, я начинаю наносить удары по всему телу, с легкостью уклоняясь от его неуклюжих выпадов.
Большая часть его тела покрыта глубокими порезами и сломанными костями, но это создание не падает, а лишь продолжает делать вялые попытки напасть. Это более чем раздражает, и раз его не убить типичными способами, то сделаем все по-другому. Воткнув оба когтя в его руки, о которые они чуть не сломались, я быстро оказался за его спиной и, запрыгнув на него, обхватил уродскую голову и стал ломать шею. Он дергается во все стороны, неуклюже пытается как-то скинуть меня или просто ударить, но все тщетно. И, применяя всю свою силу, я выкручиваю его голову вправо – медленно и не сразу, но хруст ломающихся костей и утихающий стон доказали, что моих сил все же больше. Тело, как шкаф, падает на пол, я же сам еле стою на ногах, осознавая, что расслабился, находясь среди этих ученых, и немного потерял форму.
Но только я выдернул когти из его рук и собрался идти дальше, как все мое тело обхватили какие-то веревки и потащили меня назад. Много мелких тонких артерий или нечто приближенное к этому понятию обмотали всю талию и стали тащить к месту их зарождения, в огромную пасть очередного монстра, наполовину торчащего из вентиляции в потолке. Запах – невыносим, эти веревки болтаются вокруг вразнобой, и чем ближе меня подтягивает, тем больше меня бесит сама ситуация. Подобравшись ближе, я сразу начинаю бить когтями о тело, об эту пасть без зубов, напоминающую полураскрытый желудок, который наверняка не сразу переваривает пищу. Кровь льется рекой, он дергается и кричит от боли – и сразу после этого я одним махом отрезаю все эти нити и падаю на пол. Все тело болит, кровь капает с потолка, и я уже весь в ней. Тяжело поднимаясь, я готовлюсь к тому, что сейчас нападет еще кто-нибудь. Слегка прихрамывая от ранений и падения, я осматриваю все вокруг и, кроме полного хаоса, мертвых тел и лужи крови, ничего и никого не вижу. Несколько минут я просто стою, тяжело дыша, чувствую боль всего тела, животную ненависть и прекрасное понимание того, как я не разочарован. Дикий мир всегда прост: убей или умри. Через несколько минут я оборачиваюсь, чтобы понять, где я нахожусь, – и вижу здоровое существо, стоящее на перекрестке впереди. Мохнатая тварь размером с небольшого медведя, вместо шерсти короткие иглы, а на голове куча глаз – она неуклюже стоит на четырех разных размеров лап и смотрит на меня, а я на нее. Но я не продумываю, как убить ее, не ищу пути отступления: ведь я не жертва, и даже с ранениями я остаюсь главным ужасом станции Вектор. Этот медведь просто уходит дальше, понимая, что со мной ему не тягаться.
Запись 86
Если я не залатаю раны, то, скорее всего, умру от потери крови. Царапин и глубоких порезов больше, чем я думал, и почти по всему телу, даже по правой щеке меня умудрились как-то зацепить. Обмотав главные раны тряпками, что нашел в ближайшем столе, я кое-как остановил кровь, но это лишь на минуты. С каждой секундой я ощущаю, как ярость и боль изо всех сил заставляют тело двигаться и не дают поддаться желанию умереть. Итак, куда я забрел? Вокруг много аппаратуры, приборов, хотя единственное, что мне нужно, – это аптечка, ну или что-то, что ее заменит. Абсолютный хаос отдается шумом вокруг, придавая приятные оттенки гармонии и значимости, в отличие от лживой цивилизации, созданной лишь для уничтожения природной стихии. Позади меня в конце короткого коридора находится медицинский отсек, если верить указателю. Я быстро иду к нему, слегка прихрамывая. Но только все это оказалось бессмысленным, ведь дверь заперта, а карты прохода у меня нет. Злясь, я стучу по двери, хоть и знаю, что это, скорее всего, бессмысленно. Надо быстро что-то делать: рано или поздно кто-то захочет добить меня, и это будет честно. Я чувствую, как силы все же уходят, и это толкает на поиски альтернативной медицины. Вернувшись в помещение, где я дрался, стал осматривать приборы, искать, но все это было не то. Быстрее, чем я думал, звуки существ вокруг стали ближе, и каждая секунда приближает ко мне новых животных, мечтающих лишь убивать, – и сейчас у них, скорее всего, получится. Здесь ничего нет, все это – лишь ненужные мне приборы, предназначение которых уже забыто. Надо искать дальше – и я иду через коридор в соседнее помещение, по сути схожее с остальными. Не успел я полностью войти, как мое умирающее тело заметило новое существо, форму которого сложно описать за те несколько секунд, что я увидел его. Быстро закрыв дверь за собой, я оставил этому монстру лишь возможность биться в истерике о кусок железа в жажде достать добычу. Уродство описать сложно, для этого и есть слова, определяющие ужас.
Нельзя медлить, каждая секунда, каждое действие может убить. В этом помещении, похожем, скорее, на склад оборудования, имеются еще два выхода, и, на первый взгляд, они закрыты. Очень быстро, как это вообще возможно в моем состоянии, я ищу среди оборудования что-то способное помочь мне остановить кровь и залечить раны. Шум анархии и крики живности не утихают ни на секунду, и лишь вопрос времени, когда смерть доберется до меня, если я не приму меры. И вот оно – единственное, что как-то может помочь, только польза этого равна его вреду. Небольшая сварочная система, которую, видимо, использовали для вскрытия дверей, когда я загнал Тобина в угол. Это не только сварка: для меня в этих условиях система горелки позволит прижечь открытые раны. Будет больно, но это не проблема – и, включив ее, я нагреваю кусок арматуры, который вытащил из другой коробки, под столом справа. Секунды уходят, край импровизированного медицинского прибора становится раскаленно-красным, после чего я выключаю горелку и, держа левой рукой арматуру, быстро прислоняю раскаленный кусок к правой руке. Лишь крик боли, разрывающий горло, позволяет не терять сознание, не воспринимать запах сгорающей кожи и мяса и не сойти окончательно с ума. Несколько секунд, и уже вместо открытой кровоточащей раны – ужасный ожог. Я роняю арматуру на пол и стараюсь держать себя в руках, не поддаваться боли, зная, что это метод выживания. Меня трясет, глаза заливает пот со лба, и кажется все тело пронзили сотни тонких иголок.
Я снимаю штаны, оголяя рваную рану на левой ноге выше колена. Нагрев арматуру снова, сразу прижигаю ее, сопровождая это действие все теми же погрешностями организма, помогающими перенести шок. Но на этот раз прибор заживления прилипает к коже из-за долгого прижатия к разрыву. Резким движением я отрываю его от ноги, крича от боли и падая на пол в кратком треморе. Злость возрастает мгновенно, позволяя мыслить яснее, чем обычно. Поднимаюсь с пола, надеваю штаны трясущимися руками. Запах горящей плоти заставляет стошнить на пол, и это ужасно: чувство такое, словно меня всего нашпиговали иглами через те места, где теперь расплавленная кожа. Все еще остается несколько царапин на теле и одна на щеке, но они не столь важны. Собравшись с силами, которые черпаются из безумия и ярости, я иду к дверям впереди. Тварь ушла, ведь я ее больше не слышу, а вокруг стало немного тише – или это уже россказни моей фантазии? Дверь справа закрыта, а та, что впереди, быстро поддалась. С одной стороны, было бы лучше остаться здесь, залечить раны, набраться сил – но только я-то понимаю, сидеть на месте гораздо опаснее, чем идти вперед.
Меня жутко знобит, и сильная дезориентация качает меня по сторонам. Слегка прихрамываю от ожога и стараюсь не двигать правой рукой по той же причине, мне следует быть очень осторожным. Через каждый третий шаг приходится оборачиваться, сразу готовясь обороняться. Держа в обеих руках по оторванному клыку, я все же выставляю правую сторону тела вперед, дабы быстро контратаковать. Приходится использовать все силы, чтобы не упасть на пол, чтобы двигаться вперед. Первые две двери оказались закрыты, а вот третья была дружелюбнее, и, попав внутрь, я наткнулся на расфасованную еду и какие-то медикаменты – как всегда, все вовремя. Маленькое помещение, но мне хватило места сесть и, не думая, достать первые попавшиеся под руку консервы, которые я поглотил очень жадно и быстро, понимая, как давно я ел. За дверью что-то промчалось, сопровождая бег криком. Еще через минуту я смог принять факт покоя и стал разбираться в ящиках, что были пронумерованы. Я был прав – я всегда был прав, когда утверждал, что секунда слабости может все изменить. Кто-то сзади обхватил руками мое лицо и потащил назад в коридор. Руки человеческие, сильные, и они словно пытались прилипнуть к моей коже на лице. Неожиданность дала этому созданию лишь несколько секунд форы, после чего я смог вырваться из его жутких объятий и оттолкнуть его назад. Он просил меня помочь, явно получив такое уродство от ожога или нечто такого, чем наградила его живность. Бывший человек, без маски, но в костюме, и его лицо почти не имеет остатков кожи – лишь голое мясо с зубами и сухожилиями, но самое уродское – это голые глаза без век. Опыт в карантине дал мне больше, чем он ожидал, и, быстро ударив его по тому, что было лицом, я также нанес удар в край колена и повалил его на пол. Схватив его голову, где был лишь голый череп и остатки мяса на лице, я стал вбивать его в металлический пол. Он сопротивлялся, как и любой в такой ситуации, но мне было плевать. Крепко сжимая его голову, я разбивал ее о пол, удар за ударом, не слыша ничего вокруг и даже забыв про тыл и безопасность. Я погряз в агрессии и крови, просто дав себе волю. Он умер ударов десять назад, оставив мне лишь наслаждение от разламывания черепа, чьи трещины уже оставили следы колотых ран на моих руках. Апогеем этого события стало смятие бывшего хранения мозга в моих руках, оголяя практически гнилой кокон для ума, который теперь на моих руках, отчего я быстро вытираю их об одежду, пока не нанес рукам вред. И я сижу на его теле, которое словно разлагается подо мной, практически держу в руках мозг человека, который стал отродьем собственных творений, весь покрыт уже не первым слоем крови и разных жидкостей, и понимаю те чувства, те крики морали и цинизма, что чувствовал мой брат, когда вершил мнимое правосудие. На глаза никто не попадается, и остается лишь вернуться и насладиться победной трапезой, которая, возможно, последняя в моей жизни.
Передо мной разная еда, которую я незамедлительно ел, и вода, также повторяющая судьбу трапезы. Больше ничего – лишь запас провианта, и то не очень большой, но только мой, больше ничей. Но уже полный желудок значительно улучшает мое состояние, хотя без определенной боли не обходится, все же я не мало сбросил за все время на Векторе, желудок отвык от нормальной и стабильной еды. Спустя какое-то время, организм стал осваивать пищу, а силы уже возвращаются, довольно быстро, но все же я задержался в этом месте. И вопрос, что делать дальше, быстро сменяется вопросом, почему я не понял этого раньше. Миранда – надо найти ее и убить, и я, кажется, знаю, куда идти. Почему ее – а почему нет?..
