Никита Владимирович Чирков
Вектор
Запись 19
Спустя несколько минут я поднялся, поменял обойму, оставив пустую лежать рядом с телом. Прошел дальше, предо мной открылось большое помещение, что-то вроде центра управления. В середине по кругу стоит ряд компьютеров с большими прозрачными экранами – целые, конечно, не все. Обернулся – огромная укрепленная стена с двумя грузовыми входами. Такое легко не заметить, если идти вперед не оглядываясь. Подбежав к пульту, попытался открыть дверь, но он сломан. Мне это не очень нравится, двери блока внешнего ремонта закрыты снаружи, по всей видимости, все очень плохо и вряд ли обошлось без жертв. Думаю, так задумано, дабы никто лишний туда не попал. Начал стучать рукояткой пистолета и кричать. Вот-вот – и все станет проще, и чувства облегчения, взволнованности и доля нетерпеливости переполняют меня. Я даю о себе знать уже пару минут, кричу, что один, что мне нужна помощь и в данный момент здесь безопасно. Но тишина вокруг все так же неизменна. Неужели стена настолько толстая, что они не слышат, или есть другой способ связаться? Что если он специально не отвечает, сколько странностей я встретил, а люди там не располагают доверием. Надо подумать, успокоиться, собраться, наверняка все не так просто. Компьютеры, вся эта система, наверняка часть отвечает за этот блок – довольно умно, сумасшедший не сможет использовать компьютер. Используя нужную команду в системе, я уставил взгляд на двери, но они не открылись, и вместо этого на мониторе появилась надпись: «Разгерметизация помещения, открытие невозможно».
Все кончено, надежды уничтожены, помощь утрачена, осталось лишь то, что было с самого начала. Еще несколько минут, находясь в неподвижном состоянии, осваивал отсутствие надежды, каково это – понимание одиночества в полной мере и то, что, возможно, надо забыть уже про идею выживших и, идя напрямую, делать то, зачем прилетел сюда. Возможно, их заперли там и открыли шлюзы – нет, тогда их можно было бы закрыть. Компьютер написал: «разгерметизация», а значит, произошла авария или столкновение, что вскрыло корабль, или же они сделали это сами. В любом случае те, кто там спасались, – уже история, напоминающая всем о своей трагичности.
Эти двери все в царапинах, следах от выстрелов, крови и вмятинах, они отделяли меня, возможно, от единственного пути к выживанию. Дабы отвлечься, стал осматривать все вокруг, и мое внимание привлек левый коридор. Он уже остальных и короче. За ним огромное помещение, такого еще на Векторе не видел – большое и пустое. Это смотровой зал, и вид его не мог не поражать. За толстым огромным стеклом – космос, открытый космос, миллионы звезд видны через него. Даже не проверив помещение, я, не моргая, подошел вплотную и уставился туда, в бесконечность. Понятия не имею, сколько времени нахожусь на Векторе, но только теперь вижу, что там, за всеми этими глухими стенами, кажущимися бесконечными коридорами, все становится как-то иначе. Конечно, я отдавал себе отчет о фактическом отношении, но видеть после пережитого и прямо осознавать – это нечто совсем иное. Это безжизненный и безграничный космос и дальше Вектора не уйти, некуда бежать, негде прятаться, – я просто заперт. На планете всегда есть куда убежать, где спрятаться, и ты чувствуешь свободу и словно ощущаешь саму жизнь. А что тут – стены да потолок, как подопытный кролик в ловушке, бегаю от страхов и смерти в лабиринте. Но ведь есть мой корабль – это рождает неописуемую нужду прямо сейчас улететь отсюда, забыть все. А подпитывает все это страх возвращения: как только я выйду из этой комнаты, тут же вернусь в страх, боль и ужас. Что я и сделаю, но, пока я сел на один из рядом стоящих диванов, мое внимание прибито только космосом, что манит своей неизвестностью и позволяет забыть сей ужас за моей спиной. Все это непередаваемые ощущения, и я готов забыть обо всем происходящем вокруг, словно погружаясь в него, не желая возвращаться в этот мир. Но за всеми фантазиями, надеждами и иллюзиями стоит нечто другое, одна простая вещь – разочарование. И даже спустя час, а то и больше, погружения в тот дивный тихий мир, как бы ты ни старался, ум все равно понимает: это не спасет.
Запись 20
Вернувшись к компьютерам и снова взглянув на блок внешнего ремонта, я чуть было не поддался апатии, но смог сдержаться и вбить себе мысль, что надеяться на такое нельзя – и нельзя было с самого начала. Разочарование слишком дорого может обойтись, и раз уж на то пошло, лучше быть готовым противостоять всему, что встретится, – только так можно выжить. Спустя несколько минут я встряхнулся и, сверившись с маршрутом, двинулся дальше. Небольшой коридор, что напротив блока внешнего ремонта. Прошел по нему и уперся в закрытую дверь: панель не работает, а это единственный путь.
Попробую починить: возможно, банальная перестановка проводов поможет мне. Аккуратно снял боковую панель – несколько проводков и схема, знать бы, что делаю. Вырвал один проводок и попробовал замкнуть его с платой, это привело к небольшому положительному эффекту: двери раздвинулись лишь на несколько сантиметров, куда рука еле пролезает. Ну, лучше, чем ничего, попробовал использовать такой же способ снова, но на этот раз эффекта никакого. Попробовал их раздвинуть руками, но толку немного, лишь чуть-чуть сдвинул, как боль сразу ударила в плечо, некогда укушенное псом. Чуть размялся, сменил положение рук и попробовал снова, но вторая попытка была более удачной, и хоть дверь не открылась полностью, появившийся проем легко смог пропустить меня за дверь. По идее, в таких местах система раздвижных дверей должна быть мягче, как раз на случаи поломки электронного механизма, но, возможно, тут повлияло время. Это все немного подняло мне настроение и немного подстегнуло. Вперед по коридору, вдоль левой стены. И так пройдя метров пятьдесят, в половине пути освещая дорогу фонариком, я оказался у нужной мне развилки и, осмотревшись вокруг, свернул налево.
Впереди, метрах в десяти, большое помещение, двери открыты. Держа вход под прицелом, не спеша, но уверенно я двигался по левой стороне. На середине пути остановился, аккуратно заглянул в комнату слева, используя фонарик для освещения. Желания делать это не было совсем, но разломанные двери заставили изменить убеждениям. Слева от двери внутри комнаты валяется небольшая бутылка воды, и чем дольше смотрю, тем больше хочется пить, и я даже не думаю о том, кто или что могли трогать ее и сколько микробов там будет. Опустошив ее почти залпом, понял, как мне этого не хватало. Подойдя к концу коридора, прошел через дверь, и передо мной оказались две соседние комнаты, рядом шел коридор. Сверху над комнатами надпись: «энергоблок». Взглянул на две двери, решил не рисковать, хотя, возможно, это уже фобия. Решив пойти в сторону коридора, приблизился к ним – и на той, что справа, увидел сварочный шов. На линии стыковки сварка, причем те, кто это сделал, совсем не жалели ее. Крепко держа пистолет, подошел почти вплотную, внимательно осмотрел ее и, недолго думая, тихо спросил, есть ли кто там. Правой стороной стоя к ней, слушал. Но ответа не было – и, сам не зная зачем, я решил зайти в соседнюю комнату. Спустя минуту увидел вентиляционное окно под потолком в соседнее помещение, но оно чем-то закрыто с той стороны – настоящая полная изоляция. Правда, там что-то было: между стенками лежал конверт, очень тонкий, без опознавательных знаков или подобного. Внутри несколько листков бумаги, которые я зачем начинаю читать.
«Прошло больше недели с того момента, как меня заперли в собственной комнате, если верить календарю в КПК, который сел примерно восемь часов назад. Поэтому мое письмо на листке бумаги. Мое имя Юрий Гибсон, один из врачей – был одним, еще в те чудные времена, несколько месяцев назад, когда станция не была захвачена непонятными тварями и люди не сходили с ума. Вернее, все это предполагали, правду все равно никто не говорил и не собирался, да и смысла бы не было, все равно ничего не поделать. Все началось примерно полтора месяца назад. Я и мой лучший друг Адам, живущий по соседству, в чьей комнате вы и нашли это письмо, и еще три человека, Маркус Кетчем, охранник, Дэвид Бреннон, повар, и Питер Грин, которого никто не знал (он из другой части станции), – мы все пятеро оказались изолированы от всей станции. Собственноручно заблокировали двери, и нашим домом стали две комнаты и помещение энергоблока. На третий день изоляции Питер Грин, который избегал контактов и провел все время в одиночестве, рассказал, как он тут оказался. Он и еще трое человек пробирались через станцию в возможную безопасную зону, но они не дошли: на них напали. Только не неизвестные существа, а обезумевший человек, один из людей, что не выдержал, видимо. Псих застал их врасплох, сразу убил двоих, попытки убить его были бесполезны. И, пытаясь спастись, они попали к нам, только вот когда мы закрыли двери, Питер понял, что остался один и судьбу второго не знает. Но, когда мы его впервые увидели, за ним никого не было, хотя сейчас это уже не важно. И кое в чем он был уверен: убийца среди нас. Его слова шокировали, не сильно, но все же. Все друг друга давно знают, и мы не смогли обвинить кого-то в таком. Ведь такое убеждение легко могло быть вызвано фантазией, а то и хуже. Сначала было решено не поднимать этот вопрос, не устраивать охоту на ведьм и быть рациональными.
Продлилось это недолго, через два дня нашли мертвое тело Дэвида – убит, зверски убит в дальнем углу энергоблока, за оборудованием. После этого буквально за несколько часов все поверили в слова Питера. Так все началось – или, правильней сказать, закончилось. Мы перестали верить друг другу, стали одиночками, и с каждым часом было заметно, как страх и паранойя окутывают каждого. Хитростью я попытался понять, кто это, но вся затея была провальной с самого начала. Вокруг словно витали страх и подозрение, чувствовали себя все одинаково, но вели по-разному, конфликты были постоянно, либо дрались, либо следили за каждым шагом друг друга. Сам Питер вконец спятил, забился в угол, постоянно молчал, его почти всегда трясло, он не ел, не пил. Хоть между всеми и была вражда, было ясно: он замкнулся в себе. Через короткое время мы нашли его с перерезанными венами – теперь осталось нас трое, и каждый все больше погружался в страх. Я перестал узнавать Адама, как и Маркуса, и все вело к тому, что-либо мы перегрызем друг друга, либо закончим как Питер. Самое ужасное – что, когда находишься взаперти, бежать некуда, счет времени совсем потерян. И я не выдержал, не смог так больше. Собрал тайком все возможные продовольственные припасы в комнате, принес еще несколько вещей, на одном из КПК была внушительная книжная база, фонарик – в общем, все, что могло так или иначе пригодиться. И попросил Адама, чтобы он запер меня, заварил дверь в моей комнате, поскольку больше я так не могу. Его удивление хоть как-то напомнило мне моего друга. Я знал, что это конец, выбраться будет невозможно, но лучше так, чем ждать, пока меня убьют во сне. Не будет ни страха, ни боли. Гораздо приятнее и легче свыкнуться со смертью, когда сам выбрал ее. Я проведу последние дни так, как сам хочу, лишенный всего плохого, чем является человек. Я попросил, и он сделал это, Маркус ему даже не помог».
Запись 21
Я сложил листки обратно в конверт и положил туда, откуда взял: пусть их найдет тот, кому будет действительно это важно, так я себя убеждаю игнорировать эмоции. Но кое-что я подчеркнул из этого: Юрий написал про некого убийцу, что появился до всего того, что меня сейчас окружает, и наверняка про него я узнал из кабинета Оливии, и снова появилось имя Маркуса, что не может быть простым совпадением. Возможно, это связано с культом любви Сары Айрис. Мне уже кажется, что чем больше я узнаю про события, происходившие здесь, тем больше меня это отдаляет от поисков брата и заставляет думать не о тех вещах, что нужны сейчас.
Надо идти: прошлое осталось в прошлом, насколько бы печально оно ни было. Впереди находится еще один медицинский центр, точнее «восстановительная медицина». Двери туда были в ужасном состоянии: кто-то очень не хотел, чтобы они закрывались. Вместо палат и коек вдоль стен стоят капсулы, два метра в высоту, наполовину выступающие из стен. Полукруглые стеклянные крышки, многие из которых разбиты, а осколки разбросаны по всему полу. В середине стоит круглая стойка управления капсулами со сквозным проходом. Некоторые закрытые капсулы изнутри все залиты кровью, и, благодаря полному освещению, подробно видна каждая мелочь. Дойдя до середины, я замер: в метре от меня прямо за стойкой сидит какое-то странное существо или что-то иное. Некий еж, белое тело, из которого торчат иголки со всех сторон. Голова, как и конечности, словно сложена под телом, которое от каждого медленного вздоха поднималось и опускалось. Без малейшего движения я держу его на прицеле, пытаясь придумать, что делать дальше с очередной преградой на этой станции. Становится страшно, и после пронокса это, признаю, первый чистый страх. Но страх не неизвестности, а конкретной вещи. Но, что бы это за хищник ни был, знакомиться с ним желания нет – и медленно, очень медленно, шаг за шагом, я направился к выходу.
До двери метров пять – вроде бы немного, но не в такой ситуации. Аккуратно сделав первый шаг, я слишком понадеялся – и второй оказался необдуманным. На полу много стекла, как только нога наступила на кусочки, они потрескались и представитель опасности слегка поднялся, словно просыпаясь. Я почти нажал на курок пистолета, дуло которого направлено на него, но повезло: он сразу опустился в старое положение. Нервы разрывали меня изнутри, такое напряжение, что по лбу уже слегка идет пот, – потребовалось несколько минут неподвижного положения, дабы собраться и успокоиться. Очень аккуратно сделал третий шаг, стараясь не сводить взгляда с монстра. Но все оказалось бесполезно: стоило моей ноге опуститься, как существо опять приподнялось, услышав звуки стекла. С максимальной осторожностью я присел и левой рукой медленно разгребаю острые осколки. Очистив фрагмент пола, поднялся и, подождав минуту убедившись в отсутствии нарушения сна, сделал максимально длинный шаг. Снова присев, стал разгребать следующее место, находясь спиной к нему. Повторив процедуру, передвинулся дальше, осталось еще одно место. Опираясь левой рукой на пол, вновь за тем же занятием, почувствовал, как ноги стали уставать и мне уже тяжело держать свое тело почти параллельно полу. Вернулся в положение сидя, немного передохнул. Собравшись с духом и выровняв, насколько это возможно, дыхание, я сделал длинный шаг в очищенную зону и сразу прыгнул к двери. Оказавшись за ней, резко развернулся, ожидая пробуждение, но все было тихо. Несколько минут напряженного ожидания – и, пройдя дальше по коридору, я вышел в другую часть медицинского центра: длинное помещение, по сторонам параллельно стенам расположены койки. Где-то штук десять, считать их не было смысла. Не спеша двигаясь между ними, проверяя каждую сторону, старался делать все как можно тише: все-таки тот еж хоть и на приличном расстоянии, но паранойя берет верх, и приходится оборачиваться и прислушиваться. С левой и правой стороны – двери, обе закрыты. Судя по схеме, надо направо, но она не открылась. Попробовал снова – ничего не изменилось, возможно, заело. Это усложняет мне задачу: придется идти через левую дверь – небольшой крюк, но все же. Эта открылась сразу же, впереди коридор. Достав фонарик, я пошел вперед. В нем почти не было света, кое-где еле-еле на последнем издыхании светят лампы, правда, толку от этого немного.
Я спокойно иду по коридору, освещая себе путь, прислушиваясь ко всему вокруг в надежде, что если мне будет что-то или кто-то угрожать, я об этом узнаю. Кажется, я иду в бесконечность: вокруг лишь темнота, стены и полная тишина, которая медленно, но направленно начинает давить на восприятие. Не хочу и даже не собираюсь проверять двери вокруг меня, открыты они или закрыты, есть там кто или нет, – плевать. И вроде бы начинает казаться, что все безопасно, но вся тишина нарушается звуком шуршания, и я сразу остановился. Пытаюсь прислушаться и определить, с какой он стороны, но, как только звук увеличивается, это становится неважно. Я сразу понял, именно такой звук издают те пауки-мутанты. Резко обернулся, и он сразу переместился, кажется, в другую сторону от меня. Повернулся назад, направляя свет фонарика вместе с пистолетом по следу шума, но снова другое место и он становится громче. Уже не могу стоять на месте, кручусь из стороны в сторону, надо держаться, быть готовым к их появлению – но как, их ведь сотни, а то и тысячи. Они словно повсюду, будто нет ни одного места, где их нет, и от невозможности это терпеть я теряю контроль над собой и начинаю бежать. Я слышу их, слышу, как они гонятся за мной, не могу понять, за стеной или уже в коридоре, но саму ситуацию это не меняет. Страх мешает обернуться и посмотреть назад, лишь освещаю себе путь впереди. Увидев в конце коридора открытую дверь справа, из которой бьет свет, сразу прибавил шага. Еще метров пять – теперь они точно сзади, в коридоре слышу их намного отчетливей и чувствую вибрацию позади, словно они цепляют мои ноги. Подбегая к двери, убрал фонарик и, как только вбежал вовнутрь, за секунду осмотрел помещение и коснулся панели – дверь закрылась. Получилось, но, по-честному, мне просто повезло, и еще несколько минут я не свожу взгляда с двери. Меня немного трясет, а руки, вцепившись в пистолет, направлены на дверь, но спасет ли это меня?
Запись 22
Справа небольшой стол – бросив на него пистолет, облокотился обеими руками, дабы перевести дыхание, хоть немного, но меня все же трясет, что заставляет задать главный вопрос: а стоит ли это того? Каковы шансы, что я так и буду блуждать по этим коридорам, бегая от монстров, сходя с ума от одиночества и теряя какие-либо социальные навыки из-за неимения практики и напоминания цивилизованного общества? В этот раз мне повезло, но они были близко, очень близко, и каждый раз после такого я подсознательно понимаю, что вечно так не смогу. И хоть у меня имеется оружие и достаточно сил, рано или поздно удача закончится, как и открытые двери.
Взял пистолет, проверил обойму, осмотрелся: какой-то информационный центр или что-то подобное. По левой стороне разбитые компьютеры, как и повсюду в этом небольшом помещении. С каждой стороны есть дверь, и все закрыты, но я все еще слышу пауков. Стоять нет смысла – открыв дверь перед собой и сделав шаг, резко обернулся, держа пистолет прямо перед собой. Это они, словно подобрались ближе, их слышно, как будто почти вплотную. Они там, за дверью, из которой я попал сюда, – их там сотни, а ведь это всего пара метров, что же делать? Сделал шаг обратно в центр помещения, создалось впечатление, что они перемещаются, – видимо, так оно и было, ибо теперь они слева. Повинуясь инстинктам, я подбежал к двери и, используя панель, заблокировал ее. Спустя секунду их когти и зубы стали царапать ее, пытаясь прорваться ко мне. Отойдя на шаг и держа пистолет на двери, я почувствовал несколько капель пота на лбу. Несколько минут – и они ушли, быстро же они пробираются, и наверняка не первый раз. На стене слева, рядом с дверью, куда лежит мой путь, надпись: «Любовь и ненависть – все зависит от восприятия». Быстро прочтя ее, сразу пошел вперед, но, стоило выйти за дверь на пару шагов, в метрах семи от меня, в коридоре, пауки выбили вентиляционную решетку в потолке и сотнями заполонили коридор. Сделав машинально пару выстрелов, я вбежал обратно и запер эту дверь. Несчитанное количество пауков ударили в толстый металл, заставляя меня еще больше пугаться. Невероятно – удача закончилась быстрей, чем я думал, и отныне я осознаю роль жертвы. Пистолет уже не поднимаю: толку от него не так много, как хотелось бы.
Сначала нужно поискать что-то, что поможет избавиться от них или как минимум задержать, чтобы убежать, – но куда, в другую комнату? Только ничего здесь нет, тем более для такой ситуации, а они все там, везде, где только возможно. Осматривая все вокруг, заметил вентиляционное отверстие в потолке, прямо посреди помещения. Дотянулся до задвижки и закрыл ее, но страх не позволял сводить с нее глаз еще несколько минут, поскольку они теперь и там, ломятся через нее. Все это сводит меня с ума, не находя себе места, я начинаю злиться, выкрикивать зовы о помощи, хоть и знаю, насколько все это бесполезно. Как же все это глупо: на половине пути меня поймали в капкан! Выронив пистолет из правой руки, я упал на колени. Безвыходность рождала в голове ужасные мысли, страх не позволял ничего сделать, а отчаяние лишало любой надежды. И, поддавшись искусственному притяжению Вектора, я упал на пол, чувствуя, как каждый сантиметр тела окутывали тонкие и острые лапки пауков…
