Михаль Шалев
Тихая ложь
– Может быть я и гений, – сказал Сол, – а может быть и нет, но мое искусство что-то говорит миру! Не то, что этот мусор госпожи Лири. Я рисую живыми красками, на месте, от всего сердца, а не перерисовываю по шаблону. Все ее так называемое искусство – китч.
– Ну допустим, что Лири, скажем так, вполне обычная художница, но это ее стена, и я попросила ее восстановить рисунок, – сказала Сиван. – По шаблону она рисовала, или нет, никому не дано право портить его.
– Зря попросили, – уперся Сол. – Что бы она ни нарисовала, будет замалевано.
– Так это вы его испортили? – изумилась Сиван.
– Я этого не говорил. Я только сказал, что ей здесь не место.
– А мне кажется, что места хватит всем, и пусть каждый делает то, что может.
Но Сола эти аргументы не убедили.
– Скажите ей, чтобы не тратила понапрасну время.
В этот момент раздался сигнал, извещающий Сиван о получении сообщения: Буду рада расписать стену снова. Я собиралась это сделать в любом случае. У нас в районе есть какой-то сумасшедший, который портит все мои рисунки, и я даже знаю, кто это. Долго объяснять, я расскажу вам все, когда вернусь.
– Я не могу ей этого сказать, – ответила она Солу. – Она здесь живет, это ее рисунок, и я уже попросила ее восстановить его. В конце концов, для нее это дело чести!
Сиван с нетерпением ждала, как он отреагирует на ее слова. Он мог просто наплевать на них. Кто она ему такая, в конце концов? Однако Сол лишь промычал в ответ что-то невнятное, вперив взгляд в Омара и Бадью, которые теперь занимались проводами, торчащими из стены над поломанным козырьком у входа.
– Как дела у ваших дочек? – Сиван попыталась снова завязать разговор, хоть и ожидала, что он не ответит. – Вы говорили, что они приедут на Песах.
– Только одна из них приедет, – ответил Сол вполне нормально. – Обычно я посылаю им билеты и, чтобы сделать это, собираю деньги в течение года. Однако у нас в клубе урезали бюджет, и мне теперь не хватает часов. У меня есть деньги только на один билет, так что Джени, та, что в Южной Африке, не приедет. Это так обидно! Мы не виделись почти год.
– Да, не просто, – согласилась Сиван. – Каждый раз, когда моя дочь уезжает на несколько месяцев, я начинаю скучать по ней. Лучше всего, когда она все время рядом.
– Они уже давно не со мной, и, кроме того, мы все живем в разных странах. Я просто наслаждаюсь, когда они приезжают.
Ну вот, и с ним они нашли что-то общее – родительские чувства.
– Я прекрасно вас понимаю.
– В последние годы мне особенно тяжело. Уровень жизни повышается, все ездят по миру, а я не могу. Я уже старый, мне скоро шестьдесят.
Вдруг у самых их ног шлепнулось и разбилось яйцо. Сиван отскочила в сторону. Еще одно яйцо попало в бедро Сола в района паха. Скорлупа лопнула, и яркий желток разлился по его комбинезону. Сиван посмотрела в том направлении, откуда прилетели яйца, и успела заметить сияющее от удачного броска лицо Михаль, скрывшейся в глубине своего балкона. Просто сумасшедший дом какой-то!
– Ах ты, зараза! – выругался Сол.
– Что ей от нас надо?
– Да она просто ненормальная.
– Это пятно сойдет при стирке, – сделала Сиван совершенно лишнее замечание. Вот так Михаль! Это было уже слишком.
– Пятна это ерунда, – наигранно ответил Сол, скрывая закипавший в нем гнев – часть жизни. Я же не какой-то там вылизанный профессор из «Бецалеля», как некоторые.
Так, значит это совершенство Лири была еще и профессором в «Бецалеле»!
Расставшись с Солом, который сердечно попрощался с ней, не выказывая никаких признаков недовольства тем, что она была на стороне Лири, Сиван уже шла к машине, когда раздался сигнал телефона, известивший ее о получении сообщения.
Михаль: Привет.
Сиван: Почему вы кидали в нас яйцами?
Михаль: Я кидала не в вас, а в этого урода в очках.
Сиван: Михаль, вы не можете бросаться яйцами в людей. По закону это приравнивается к нападению.
Михаль: Да он просто тролль. Вы видели, какие у него глаза? Ужас!
Сиван: Нельзя судить о человеке по его внешнему виду. А если бы вы попали в ребенка?
Михаль: Он такой двуличный! Говорит, что ненавидит, а при этом любит, а потом говорит, что любит, а сам ненавидит. Терпеть не могу таких людей!
Сиван: Сделайте мне одолжение, перестаньте кидаться яйцами в людей.
Михаль: А вот ежиков я люблю.
Отец
Лайла вернулась из Франции и, с недовольством повинуясь последним постановлениям правительства, начала отсиживать карантин.
– Наконец-то мы заканчиваем все работы во Флорентине, – объявила Сиван в конце недели. – В пятницу приедет Яаль и останется у нас ночевать. Я думала поехать в новую квартиру и устроить новоселье. Позовем кого-нибудь из соседей. Кстати, я забыла рассказать тебе о соседе сверху. Пелег Золти. Слыхала о таком?
– Да ну! Кто же не знает Пелега Золти! Ты серьезно?
– Абсолютно. Мы даже перекинулись с ним парой слов.
– И как он выглядит в жизни?
– Закачаешься.
– Он партнер Карни Салу, – ее фамилию она произнесла со специфическим акцентом. – Она тоже очень известная. Была моделью у самого Диора. Это самая красивая пара в Израиле. Такого просто не может быть!
– Я вижу, ты неплохо разбираешься в подобных вещах.
– Еще бы! Я все о них знаю. Они вдвоем ведут шоу «Израиль ищет таланты». Они такие смешные! Я смотрю это шоу только из-за них.
– А я его даже не узнала.
– Так ты ведь совсем не смотришь телевизор, – недовольно фыркнула Лайла. – А ее ты тоже встретила?
– Карни Салу? Нет.
– Что ты собираешься делать с квартирой? – спросила Лайла.
– Не знаю. Ты будешь там жить? Ты же любила жить во Флорентине.
– Я любила жить там с Лиором, – уточнила Лайла. – Дай мне подумать, окей?
– Я никуда не тороплюсь.
На следующий день Сиван встретилась с Филипом, чтобы завершить обсуждение всех финансовых вопросов. Он предложил ей сигарету. Взяв ее, она почувствовала внезапное удовлетворение – так здорово было сидеть в своей ложе (как она теперь называла балкон) и смотреть вниз на оживленный бульвар. Когда они закончили все расчеты, Сиван проводила его до двери и столкнулась с изысканно одетыми Алазаром и Бат Эль, выходящими из своей квартиры. Бат Эль была в легком шерстяном пальто, колготках и туфлях на низком каблуке, а на Алазаре, помимо обычных клетчатой фланелевой рубашки и свитера, были жакет на пуговицах и шляпа. Они поздоровались с ней, и она, исполняя свой соседский долг, тоже поинтересовалась их делами и поговорила о погоде, пока они не дошли до лестницы и не стали медленно и осторожно, ступенька за ступенькой, спускаться. Через четверть часа Сиван тоже сошла вниз и повернула направо, в сторону улицы Мешек А-Поалот. В утренние часы было почти невозможно найти стоянку рядом с домом, и машину удавалось поставить только на расположенной неподалеку небольшой торговой плазе. Сейчас, во время эпидемии, когда большинство людей оставались дома, ситуация заметно улучшилась, но Сиван уже привыкла парковаться на этой плазе и даже полюбила короткую прогулку по узким улочкам. Дойдя до угла, она, к своему изумлению, увидела Алазара и Бат Эль, недоуменно оглядывающихся по сторонам. Увидев ее, они испытали заметное облегчение.
– Вы ждете автобуса? – спросила Сиван.
– Такси, – ответила Бат Эль. – Только никто не останавливается, а те, что останавливаются, не хотят нас брать.
– Трудно поймать такси на улице. Давайте я вам закажу. Куда вы едете?
Бат Эль заколебалась, и за нее ответил Алазар, которому для этого тоже потребовались немалые усилия:
– На кладбище Гезер.
Сиван достала телефон и заказала такси, объяснив старикам, что она делает.
– А мы и не знали, что это так трудно. В прошлом году у нас как-то получилось, – сказал Алазар.
Через минуту рядом с ними остановилось вызванное такси.
– Благослови вас Бог, – произнесла Бат Эль.
– Будьте здоровы, – повторил за женой Алазар.
Сиван пришла на работу и в лихорадочных попытках разобраться со множеством дел, которые она вела, на несколько часов забыла о соседях из Флорентина. Но когда к девяти часам вечера она подъехала к дому, на экране телефона появилось сообщение от Михаль, содержащее изображение ужасного монстра и подпись:
Так выглядят все жильцы нашего дома
Я абсолютно в этом уверена
К вам это не относится.
Не успела она подняться по ступенькам, ведущим в парк, как получила еще одно сообщение с фотографией упаковки армейских носков фирмы «Дельта».
Михаль: У меня серьезная проблема – кончились носки. Я уже задыхаюсь дома, но мне никуда нельзя ходить, потому что я отношусь к группе повышенного риска. Вы можете мне помочь?
Сиван: Постараюсь.
Михаль: На улице Левински есть множество магазинов.
Сиван: Дорогая, у меня нет ни времени, ни желания ходить по магазинам. Этим должен заниматься человек, который за вами смотрит. Но я могу заказать их по интернету.
Михаль: Я больше ничего не буду у вас просить.
Сиван: Я заказала вам носки. Их должны доставить через несколько дней. Спокойной ночи. Вам надо хотя бы иногда выходить проветриться.
Когда Сиван зашла домой, зазвонил телефон и на экране появилось имя: «Май». Он ей безусловно нравился, однако она совершенно не хотела усложнять себе жизнь, тем более, что он все еще любил бывшую жену, а она вовсе не интересовалась случайными сексуальными связями.
– Привет, Май. Что-то случилось?
– Я тут неподалеку, на улице Лиона Блюма. Можно к вам заскочить? У вас еще есть силы на гостей? Я хотел с вами кое о чем посоветоваться.
– Конечно приходите. Вы можете пройти переулками и зайти через двор, – Сиван объяснила ему, как добираться, а потом сбросила плащ и сумку, разожгла камин, приглушила свет и поставила кресла так, чтобы они были обращены друг к другу.
В это время из своей комнаты вышла Лайла, завернутая в розовый банный халат с пучком мокрых волос на темени.
– Ты дома? Что происходит?
– Через несколько минут должен прийти Май.
– Какой Май? Наш сосед из Флорентина? Ты его позвала? – удивилась Лайла.
– Он сам напросился. Сказал, что находится неподалеку и попросил разрешения зайти.
– Интересно.
– А ты что делаешь? – спросила ее Сиван.
– Пытаюсь заниматься.
– Только ты одна на карантине?
– Нет, все, кто поехал за границу в конце семестра. Такой облом!
– А ты бы отказалась от поездки, если бы знала, что надо будет проходить карантин?
– Еще чего! Я согласна сидеть еще месяц, лишь бы не отказываться от катания на лыжах. Когда я сижу дома, не проходит и дня, чтобы я не думала о Лиоре, а там я совершенно забываю о нем.
– Это хорошо.
– Не буду тебе врать. У меня теперь совсем другое настроение, но я так и не освободилась от него окончательно.
Во дворе стукнула калитка, и Лайла заторопилась к себе в комнату.
А он все-таки ничего, подумала Сиван, выйдя навстречу Маю. У него теперь была новая молодежная прическа и все та же двухнедельная щетина.
– Давайте посидим внутри. Во дворе еще холодно. Что вы будете пить?
– Пиво, если есть.
В гостиной снова появилась Лайла. Сиван заметила, что она успела переодеться – на ней были простые, но облегающие тренировочные штаны, подчеркивающие фигуру и черный свитер с глубоким вырезом, хранимый для специальных случаев, когда ей хотелось почувствовать себя красивой и сексуальной. При виде Лайлы в животе у Сиван что-то сжалось, и она замотала головой, стараясь избавиться от ненужных мыслей. Глупости. Ну, надела Лайла черный свитер, и что? Май годился Лайле в отцы, а у нее никогда, по крайней мере до этого дня, не было стремления влюбляться в мужчин вдвое старше нее. Но, может быть, та гадалка тридцать лет назад, говоря про ее будущего мужа, видела не ее, а Лайлу? Да и Зейнаб говорила о том, что Сиван сама должна указать дочери путь. А что, если она имела в виду Мая? Сиван снова прогнала навязчивые мысли. Это просто нелепо. Она ни минуты не верила в то, что Зейнаб обладала особым знанием и могла предсказывать будущее, хоть и смогла угадать ее прошлое.
Лайла уселась в кресло и положила ногу на ногу. Какая же она красавица, подумала Сиван. Из симпатичной девушки превратилась в привлекательную молодую женщину.
– Как дела? – спросила Лайла Мая. – Что-то случилось?
Май, по-видимому, тоже не мог отвести взгляда от Лайлы.
– Все классно, – ответил он, улыбнувшись.
– А что вы делаете в нашем районе?
– Хочу купить дом. Мне предложили посмотреть петнхауз неподалеку. Он старый и требует ремонта, зато вид – закачаешься! Я уже был там вчера утром, а сейчас приехал еще раз, чтобы посмотреть, как все выглядит в темноте, – он повернулся к Сиван. – Я видел вас сегодня с балкона. Почему вы не зашли поздороваться?
– Я приезжала разобраться с подрядчиком, и мне не хотелось беспокоить вас просто так, а кроме того, я опаздывала на работу. Скажите, вы знакомы с Бат Эль и Алазаром?
– Шапочно. У них есть дочь – доктор биологии. Однажды она попросила меня помочь им с телевизором. У них не получалось переключать программы. Обычно они все время сидят дома, но сегодня куда-то ушли.
– Мне кажется, вам нравится смотреть на прохожих с балкона, – заметила Лайла.
– Сегодня был хороший день, и я работал сидя на балконе, – засмеялся Май. – А вообще-то это классно. Будто смотришь кино.
– А что с вашей женой? – спросила Лайла. – Когда она возвращается в Израиль?
– С бывшей женой, – поправил ее Май. – Она должна была лететь из Германии в Париж встречать Песах с девушкой Саара, но теперь, из-за «короны», все возвращаются домой и Саар тоже никуда не поедет.
– А почему его девушка живет в Париже?
– Она француженка. Они познакомились по интернету семь месяцев назад и с тех пор все время на связи. Он съездил туда, а она приезжала сюда. Они решили, что она приедет летом, начнет учить язык и искать работу. Он пока только на втором курсе, ему еще долго учиться, а кроме того он патриот, служил в «Шайетет»[12] и не собирается покидать Израиль.
Сиван посмотрела на Лайлу. Лиор тоже служил в «Шайетет». Интересно, подумала Сиван, скажет ли она об этом? Но Лайла перевела разговор в другое русло.
– Она вам нравится? – спросила она.
– Подруга Саара? – переспросил Май, подбирая слова. – Не знаю. Она симпатичная. Лири более близка с ней, а я с ней не знаком, я не вмешиваюсь в такие дела.
– А мне почему-то кажется, что вы очень даже интересуетесь жизнью своих сыновей.
– Конечно. Мы очень тесно связаны. Но это в основном мужские дела: мы путешествуем вместе, занимаемся серфингом, ну и немного разговариваем. А душевные беседы – это вотчина Лири.
– А каким серфингом вы занимаетесь? – спросила Лайла.
– Я с детства просто катался на волнах, а сегодня использую воздушный змей. А ты тоже серфингист?
– Да.
– И притом очень серьезный, – заметила Сиван.
– Как здорово, что у них есть такой отец!
Сиван почувствовала, что Май на мгновение задумался, но у него не оставалось выбора.
– А где твой отец?
– В Бразилии.
– Ух ты! Далеко. И как часто вы видитесь?
– Я никогда его не видела.
Что это случилось с Лайлой, подумала Сиван. Она никогда в жизни не говорила о своем отце с посторонними, и даже в более тесном кругу обычно отмалчивалась. Уже то, что она заговорила об этом с Яалем, было удивительно, но он был почти членом их семьи, и их связывали общие воспоминания. Май же был совершенно чужим человеком.
– Мама встретила его в Бразилии, они влюбились друг в друга, но еще до того, как она узнала, что беременна, он исчез, а потом было уже поздно его искать. Даже его фамилию мама не знала.
– А ты хотела бы его найти?
– Конечно! – ответила Лайла. – Кто бы отказался найти своего отца?
Сиван заставила себя улыбнуться. Никогда еще Лайла не говорила с ней о Родриго таким взволнованным тоном. Наоборот, всегда повторяла, что он ей совершенно не интересен, и что им хорошо вдвоем. А тут вдруг появился совсем посторонний человек, и она изливает перед ним душу.
– Я не рассказывал вам, что работал в Бразилии шесть с половиной лет? – спросил Май. – Два года прожил в Сан Пауло, но большую часть времени провел на северо-востоке. Мы строили коммуникационную сеть для мобильной связи.
– Когда это было?
– Через год после окончания университета. В 2000-м. Саару тогда было шесть лет, а Адаму – три. А где вы были в Бразилии, – спросил он Сиван, – и когда?
– До вас. Я поехала туда в апреле 1995-го, а Лайла родилась в марте 1996-го. Я вернулась домой, когда ей было четыре месяца.
– А где она родилась?
Сиван заколебалась. В прошлом она не раз рассказывала эту историю. Было время, когда Лайла любила слушать ее снова и снова, но теперь она больше интересовалась настоящим, чем своим детством.
– В глухой рыбацкой деревушке. Я собиралась поехать рожать в больницу в Сан-Луисе – это в восьми часах езды – но она родилась на две недели раньше срока.
– А точнее? Я прекрасно знаю эти места.
– Деревушка называлась Атинс.
– Неужели! Мы с Лири купили там десять дунамов[13] земли. Это самое красивое место на свете! – глаза Мая загорелись. – Как здорово, что вы там были! Я не встречал еще ни одного израильтянина, который бы знал это место. Я так по нему скучаю!
– Когда вы были там в последний раз?
– В 2017-м. Какой-то пройдоха пытался продать мою землю ничего не понимающему итальянцу, так что пришлось поехать и найти человека, который будет за ней присматривать.
– Как вам это удалось? В мое время там был просто Дикий Запад.
– У меня есть старое постановление суда, но теперь я привез из Баррейриньяс профессионального геодезиста, который составил план участка с четко обозначенными границами, и зарегистрировал этот план в муниципалитете. Если землю не зарегистрировать, ее могут захватить. Там все еще многое делается по законам джунглей.
– В мое время иностранцы уже начали скупать земли в Бразилии, но это место оставалось нетронутым. Буна дал нам участок, на котором мы построили что-то вроде фермы. Под словом «мы» я подразумеваю небольшую группу туристов со всех концов Земли. Вы знаете Буну?
– Кто ж его не знает? Он теперь король. У него куча денег, земли по всей стране, связи среди политиков. Атинс для него – это так, мелочь. Вы бы теперь это место не узнали. Они пытаются сохранить старую атмосферу, но сейчас повсюду натыканы места для ночлега и прочие удобства. Туда теперь приезжает множество кайт-серферов, и когда есть хороший ветер, можно кататься по озерам, раскиданным между дюнами. Это вообще что-то неописуемое! Просто обалдеть! Ну вот, вы меня раздразнили.
– А вы знаете Луку? Лайла родилась в ее доме. Она была деревенской повивальной бабкой и поваром. Ее крабовые котлеты должны были получить мишленовскую звезду, – Сиван выпалила это, не задумываясь, и тут же пожалела о своих словах.
– Луку мне встретить не довелось. Она умерла еще до того, как я приехал. А вот ее дочь Ирани я знаю. У них с мужем есть фазенда и ресторан под названием «Сан Оберто». Я частенько к ним захаживаю.
– Она меня, наверное, уже не помнит, – быстро сказала Сиван, стараясь не акцентировать на этом внимание. – Это было так давно.
– И вы там никогда больше не были?
– Нет.
– Мама каждый год собирается поехать, – вмешалась Лайла, – без конца говорит о том, как она скучает, и каждый раз откладывает. Все время придумывает новые предлоги: то у нее слишком много работы, то нет сил на дальние перелеты, то время года не подходящее, то еще что-нибудь. Короче, она просто боится. Я сто раз предлагала ей поехать вместе, а она все время придумывает какие-то отговорки.
Все это говорилось с легкостью, но направление, в котором стала развиваться беседа, Сиван не понравилось.
– Вы говорите по-португальски? – спросил Май, чтобы разрядить обстановку, и когда она ответила, что не очень, но вполне справляется, он затрещал снова. – Когда мои сыновья были маленькими, мы частенько ездили туда. Это такая огромная страна, в ней можно найти все, что захочешь.
Май продолжал свои ностальгические воспоминания и, когда добрался до Бойпебы[14] и Транкосо[15], где Сиван тоже довелось побывать, она снова смогла поучаствовать в разговоре, не выдавая на сей раз никаких секретов. Он рассказывал забавные анекдоты из своего прошлого и, как прирожденный актер, сопровождал свои воспоминания мимикой и звуками, так что Сиван с Лайлой хохотали не переставая.
Проводив Мая до стоянки и вернувшись домой, Сиван застала Лайлу все еще сидящей в гостиной.
– Ну как он? Правда симпатичный? – спросила Сиван.
– Классный! Я же говорила, что тебе надо им заняться. Он подходит тебе больше Яаля. Тот тоже ничего, но уж очень тяжел на подъем.
– И ведь он сам напросился. Это уже кое о чем говорит. Я подумаю.
– Давай, давай. Ну, я пошла спать, – Лайла потянулась и пожаловалась в тысячный раз. – Как мне надоел этот карантин! Ялла, кончайся уже!