Михаль Шалев
Тихая ложь
Хорошо, что мы разные
После Песаха снова начали открываться рестораны и бары, и Лайла вернулась на работу в «Шпиц». Жизнь стала постепенно входить в привычное русло, но все же не до конца. Ношение масок и требование сохранять дистанцию стало обязательным. Премьер-министр пытался создать впечатление, что с эпидемией и экономикой все обстоит благополучно, но многие подозревали, что он заботится лишь о себе и об обвинительных заключениях, нависших над его головой и начали возмущаться. Единичные протесты стали перерастать в пока еще немногочисленные демонстрации. Не все простили президенту и премьер-министру тот факт, что, нарушая ими же принятые постановления, они провели Седер со своими детьми в то время, как многие старики и одинокие люди были вынуждены отмечать праздники в полной изоляции. Несмотря на заявления о том, что экономика начала возрождаться, цифры говорили об обратном. Триста умерших и миллион безработных. Многие бизнесы находились на грани закрытия, культура и развлечения пришли в упадок, а о массовых мероприятиях вообще можно было забыть. Правда у инженера-строителя Мая работы было выше головы. Суды тоже возобновили слушания, и Сиван снова оказалась загруженной. Но были и те, чей привычный мир был разрушен, и к чьим отчаянным возгласам никто не прислушивался. В каждом доме можно было найти тех, чья жизнь продолжалась как всегда, и тех, кто не знал, как дожить до конца месяца, в то время, как самое раздутое в истории Израиля правительство продолжало тратить на свои нужды миллиарды шекелей. Богатые становились еще богаче, а голодные продолжали голодать.
– Что случилось? Что ты делаешь? – спросила Сиван, вернувшись с работы и остановившись в дверях комнаты Лайлы.
– Готовлю домашнее задание на завтра, – ответила Лайла, склонившись над столом. Учеба в колледже продолжалась через Zoom, но раз в неделю стали проводить лабораторные занятия, и Лайла снова была занята. – В четверг у Мии день рождения.
– Как вы будете праздновать? Хотите прийти сюда?
– Мы думали об этом, но в конце концов решили пойти в «Шпиц». Если хочешь, приходи тоже. Миа тебя приглашает.
– Ну, не знаю.
– Почему?
– Вы молодые, а я уже выросла. Вы дети, а я ваша мать, – Она пошла в кухню, села за стол и раскрыла лэптоп.
– Ну и что? – Лайла вошла в кухню следом за ней. – Приходи не одна, приходи с Маем.
– Май сейчас не в городе. Он работает над проектом ветряных турбин на Голанах. Возвращается на выходные очень уставшим, да и то не всегда. В прошлый раз он поехал к сыновьям в Иерусалим, а неделей раньше они всей семьей вместе с Лири ездили на экскурсию в Негев.
– Вот это да! – Лайла смешно подняла брови.
– Они – дружная семья.
– Тогда зачем же они развелись? Разве это нормально?
– Я не знаю, но мне их отношения нравятся. Он говорит, что любит ее как человека, и что она всегда будет неотъемлемой частью его жизни.
– Ну ладно. А тебя это не достает?
– Нет. Почему это должно меня доставать? Я же сказала тебе, что мне это нравится. И потом, ну встретились мы несколько раз как друзья. Между нами ничего нет.
– Да кончай! Ты же втюрилась в него! Так и должно быть.
– Ошибаешься. Он мне нравится, но не более того. Я вообще его почти не знаю.
– Окей, – в голосе Лайлы явно слышался цинизм. – Не приходи с Маем, прийди с Яалем.
– Яаль уехал в Эйлат. Отели снова открываются, и ему надо запускать свою прачечную. Он приедет в Тель Авив только через месяц.
– Он хорошо себя чувствует?
– Ему не очень удобно с кардиовертером, но, если верить его словам, он как бы здоров. Как все это было странно… А кого еще Миа приглашает?
– Всех, кто работает с нами в «Шпице», ее друзей по армейской службе, приятелей из университета и друзей детства.
– И Лиора тоже? – спросила Сиван, оторвав взгляд от экрана.
– Да, и его тоже. Только я не думаю, что он придет.
– А ты хочешь, чтобы он пришел?
– Я не видела его уже два года. Это будет странно.
– Почему странно? Поздоровайся с ним, поболтай немного.
– Еще упаду в обморок от стресса, – Лайла повернулась, чтобы идти в свою комнату. – Ладно, это все пустое. Через пару часиков я должна закончить. На «Нетфликсе» есть хороший сериал про Майкла Джордана. Хочешь, посмотрим вместе?
– Идет, – Сиван посмотрела в окно на деревья, залитые светом уличных фонарей, и ее захлестнула волна любви. Она жила полной жизнью – семья, друзья, любимая работа, увлечения – а не только мыслями и заботами о своей дочери, но тесная связь с ней придавала ее жизни особый смысл. Такое глубокое взаимопонимание между матерью и дочерью встречается не так уж часто. Она знала немало матерей и дочерей, отношения между которыми были сложными и чья жизнь сопровождалась постоянными стрессами. Она, по крайней мере, избавлена от этого. Какое счастье, что небеса подарили ей Лайлу! Эти мысли успокоили Сиван, и она забыла и о Мае, и о Яале.
В четверг вечером Лайла позвонила Сиван во время работы.
– Мам, когда ты придешь домой?
– Скоро.
– Я тебя жду.
– Почему?
– Приходи поскорее.
Не успела Сиван зайти домой, как Лайла воскликнула:
– Он придет!
– Кто? Лиор?
– Да, он собирается прийти на день рождения Мии. Знаешь, как я волнуюсь? У меня даже живот болит, и я никак не могу успокоиться. Что мне надеть? – вдруг спросила она деловым тоном. – Я просто обязана выглядеть сегодня на все сто. Я пошла в торговый центр.
– Хорошая мысль. Сходи и купи что-нибудь сейчас, чтобы вечером не нервничать.
– А что мне делать, если он приведет ее?
– Улыбнись им обоим, скажи ей «Привет, рада познакомиться», а ему «Как дела? Как твои родители? Желаю всяческих успехов», а потом улыбнись еще раз, даже если для этого придется поднапрячься, и возвращайся к своим подружкам.
– Он знает, что я там буду, – продолжала Лайла, будто не слыша советов Сиван. – Он ведь не идиот, он придет без нее.
– Они уже два года живут вместе. Чего ты хочешь? Чтобы он оставил ее дома одну? Чтобы попросил не приходить? Чтобы солгал ей и сказал, что просто пошел проветриться с друзьями?
– Ты права, – сказала Лайла упавшим голосом. – Он ни за что не станет ей лгать, а она не даст ему пойти одному на вечеринку, где буду я. Я все это знаю.
– Можно я скажу тебе кое-что еще, Лали?
– Да.
– Только я хочу, чтобы ты внимательно меня выслушала.
– Я слушаю.
– Сегодня вечером в центре внимания должна быть Миа. Это ее день рождения. Ты ведь понимаешь это.
– Конечно.
– Если придет Лиор, как бы ты себя ни чувствовала, даже если внутри тебя все обрушится, ты не должна тянуть внимание на себя. Никаких драм. Это вечер Мии, – Сиван хотела добавить «Не будь такой, как Бамби», но сдержалась. Время рассказать о Бамби еще не пришло. – В самом крайнем случае, если ты не сможешь с собой справиться, улыбнись, отойди в сторонку одна или с кем-нибудь из подружек, поплачь, а потом вытри слезы, выпей колы и вернись в компанию, только будь как можно дальше от Лиора. Я уверена, что ты со всем справишься.
– Заметано, – кивнула Лайла. – Ну ладно. Сегодня вечером я должна выглядеть на все сто!
– Заметано.
Без десяти десять Лайла вышла из своей комнаты, облаченная в черный комбинезон из тонкой ткани, оставляющий открытой мускулистую спину и сильные руки. Поясок на тонкой талии подчеркивал ее выпуклые ягодицы. Она действительно выглядела великолепно.
– Ну как?
– Замечательно.
– В самом деле?
В голосе Лайлы Сиван услышала волнение.
– Конечно. Ты просто красавица.
– Окей. Ну, я пошла. Если передумаешь, приходи.
– У меня такое чувство…
– Что? Скажи!
– Да ладно! Не важно.
– Ну скажи…
– Мне кажется, что Лиор сегодня не придет.
Лайла не стала заострять на этом внимания. В это время во двор зашли Гайя и Шуваль, приветливо помахали Сиван, и девчонки втроем выскользнули через заднюю калитку, которая вела напрямую к «Шпицу».
Сиван пошла спать в районе полуночи. Через полчаса, когда она уже погружалась в сон, раздался сигнал телефона, извещавший о получении сообщения.
Он не пришел. Получила огромное удовольствие. Классная вечеринка.
Проснувшись утром, Сиван увидела, что дверь, ведущая в комнату Лайлы, открыта. Либо она вообще не возвращалась домой, либо ушла куда-то рано утром. Сиван вскипятила воду, достала из морозилки два ломтика хлеба и приготовила себе тост, и только потом заглянула в комнату Лайлы. Кровать была разобрана. Лайла была безалаберной, и педантичная и аккуратная Сиван всегда заправляла ее кровать, а вечером включала гирлянду лампочек в изголовье. Большинство подруг Сиван вечно ссорились со своими детьми из-за порядка в их комнатах, но Сиван никогда не заставляла Лайлу заниматься уборкой.
Долев сказала ей однажды много лет назад: «Ты допускаешь ошибку. Дети должны с раннего возраста понять, что такое порядок и чистота. Если ты прибираешь за нее, как же она этому научится? Какой пример ты ей подаешь!»
Но Сиван никого не слушала и продолжала до сих пор наводить порядок в комнате Лайлы. Когла Лайла подросла, она стала больше помогать Сиван. Мыла посуду, ходила за покупками, прибирала во дворе. Все, что Сиван просила, она делала с удовольствием и энтузиазмом, но ее комнату продолжала прибирать Сиван: складывала в шкаф разбросанную повсюду одежду, сортировала время от времени предметы на ее рабочем столе и раскладывала их по коробочкам и корзинкам, выбрасывала пустые пакеты, избавлялась от ненужных вещей и наводила порядок на полках. Она считала, что каждый должен помогать другому по мере своих возможностей. Совсем не обязательно, чтобы все занимались уборкой дома. Лайла, например, безо всяких напоминаний почти каждую неделю ездила в кибуц навестить дедушку, сидела с ним, пекла ему пироги, уделяла ему много внимания, и поэтому Сиван с удовольствием освобождала ее от дел, вроде уборки комнаты, которые ее не интересовали и о которых она постоянно забывала.
Лампочки в изголовье были погашены. Значит Лайла все-таки ночевала дома. Доска для серфинга и гидрокостюм отсутствовали. Да, когда тебе двадцать четыре, у тебя есть силы на то, чтобы пойти на вечеринку, выпить полбутылки вина, лечь спать в два часа ночи, а в шесть проснуться и пойти кататься на волнах.
Сиван решила поработать сегодня из дома. Весна была уже в полном разгаре, из сада доносились запахи цветов и пение птиц, дул приятный легкий ветерок, небо было голубым и безоблачным. Она уселась с чашкой кофе за кухонный стол, раскрыла лэптоп, увидела в «Фейсбуке» статью о восстановлении нормальной жизни в Эйлате после коронавируса и порадовалась за Яаля.
– Доброе утро, – в комнату вошла Лайла с мокрыми волосами, в купальнике и с полотенцем, обернутым вокруг бедер. Гидрокостюм она повесила на веревке во дворе, а доску внесла в дом.
– Доброе утро, Лали. Как там море?
– Кайф, но я устала. Думаю снова прилечь.
– Тогда зачем же ты пошла?
– Так волны же, – ответила Лайла само собой разумеющимся тоном. – Угадай, кого я там встретила?
Лиора, хотела сказать Сиван, но Лайла опередила ее:
– Мая!
– А я думала, он на Голанах, – сказала Сиван, стараясь справиться с внезапно участившимся сердцебиением.
– Он уже вернулся. Я позвала его сегодня к нам на ужин, а он сказал, что сначала позвонит тебе.
– Ты же сказала, что собираешься вечером в Тель Авив, и что у тебя полно всяких планов.
– Это ничего. Сегодня ведь пятница, а в пятницу вечером мы всегда едим вместе. Я пойду потом. В чем дело? Тебе не хочется, чтобы он приходил?
– С чего это вдруг? Наоборот, будет классно.
– Заметано. Он такой, мам! Ты должна хорошенько о нем подумать. Это я тебе говорю. С ним так весело! А как он катается на волнах!
– Лучше тебя?
– Куда мне до него. Май в море с десяти лет. Он показал мне несколько технических приемов. – Лайла выглядела восторженной и счастливой.
– Но ведь и среди твоих друзей есть настоящие профессионалы.
– Ладно, мам, – нетерпеливо сказала Лайла, стараясь избежать лишних вопросов. – Он ведь не сидит в море с утра до вечера как они. Да, есть такие профессионалы, с которыми невозможно соревноваться, но он тоже на очень высоком уровне, только уже не такой молодой. В любом случае, вечером ты сама сможешь с ним разобраться. Он был очень рад, что я его позвала. Ялла! Пойду обмоюсь и в кровать. В полдень ко мне придут девчонки.
Май позвонил в одиннадцать.
– Ты не скучала по мне?
– Скучала.
– Надеюсь, Лали не навязала меня тебе сегодня вечером, – засмеялся он.
Он уже звал ее Лали?
– Вовсе нет. Только не ожидай чего-то сверхестественного. Я далеко не шеф-повар.
– А я ничего и не ожидаю. Лайла сказала, что хочет суши. Я уже заказал. Доставка в половине восьмого, а я прибуду в без четверти.
Что она могла сказать? Выяснилось, что с возрастом она слабо изменилась. В свое время все ее дела устраивала неутомимая и харизматичная Бамби, а теперь эту роль взяла на себя ее дочь. Это она вернула Сиван Мая, а вместе с ним и вкус к жизни.
– Здорово! Ну, до вечера.
Сиван поразмышляла еще немного. Да, с мужчинами она обычно никуда не торопилась. Даже когда ей кто-то нравился, она не показывала этого и обычно не отвечала на намеки с их стороны. Так продолжалось уже много лет, в течение которых она упускала одного за другим мужчин и возможность завязать серьезные отношения. И всегда оправдывала это существованием Яаля. Ведь он был ее единственной любовью. Запретной любовью. Она убедила себя в том, что принадлежит к людям, способным лишь на одну любовь. И вот теперь поняла, что все это было глупостью. Да, настоящая любовь под ногами не валяется, но кто сказал, что не может быть второй и даже третьей любви? Пусть эту встречу организовала для нее Лайла, но почему она не может вскочить на коня позади своего избранника, обхватить его за талию и умчаться с ним в волшебную страну, где не будет никого, кроме них двоих? Ни Бамби, ни Яаля, ни даже Лайлы. Ее счастливая страна. Только ее…
Эй, дурочка! За работу! Выбрось из головы эти нелепые мысли. И куда это тебя занесло?!
Сон
Яаль воспользовался послаблениями в карантине и сбежал в Эйлат. Сиван была уверена, что он сделал это в том числе и для того, чтобы избежать повторных встреч с прошлым. Она так и не поговорила с Лайлой, хотя каждый день ожидала, что та потребует подробных объяснений о том, что произошло в больнице, о Бамби и в целом о пробелах в истории их семьи, которыми она начала интересоваться в последнее время. Но Лайла закрутилась в водовороте проектов и контрольных, работы и развлечений и, видимо, стала понемногу забывать о прошлом.
Сосредоточиться на работе Сиван не удалось и, чтобы сделать хоть что-нибудь полезное, она пошла в торговый центр и купила себе платье и босоножки. Раз уж придет Май, не помешает выглядеть элегантно. В юности она действительно была красивой, хоть ей и было далеко до сексапильности ее сестры и при взгляде на нее у парней не перехватывало дыхание так, как это бывало, когда в комнату заходила Бамби. Даже сегодня она все еще выглядела вполне привлекательно. Но тут она подумала о Мааян и поймала себя на мысли о том, что стала слишком часто смотреться в зеркало и доверять ему.
В семь часов вечера Сиван приняла душ, высушила волосы и надела новое платье, серьги, кольца и ожерелье, которые раньше очень ей нравились, но уже давно валялись без дела в шкатулке. Суши прибыли на двадцать минут раньше, а поскольку погода стояла чудесная и в воздухе разливался сладкий аромат жасмина, она накрыла стол во дворе, несмотря на то, что росшая там жакаранда продолжала осыпать все вокруг дождем фиолетовых цветов.
Май по случаю ужина тоже приоделся. На нем были темно зеленые брюки, а вместо обычной футболки – рубашка с пуговицами, покрытая зелеными пальмами и маленькими коричневыми обезьянками. Пряжку ремня украшала фигурка серфера. Когда Сиван жила в кибуце, мужчину, уделявшего столько внимания одежде, считали геем. Однако Май вовсе не выглядел геем. Когда во дворе появилась Лайла, закутанная в просторную рубашку, в которой она спала и которая выглядела скорее как одеяло, он весело приветствовал ее:
– Ну как, дорогая, ты успела хоть немного выспаться?
– Отключилась на целых четыре часа. Мечта!
– Твоя дочь просто королева пляжа! – сказал Май, повернувшись к Сиван. – Утром были волны под два метра. Кошмар!
– Точно, – согласилась Лайла.
И Сиван, одетая в красивое короткое платье и греческие сандалии, с кожей гладкой, как шелк, и длинными мускулистыми ногами, почему-то почувствовала себя рядом с ними старой тетушкой.
– Раз уж мы едим суши, я принес сакэ, – объявил Май. – Надеюсь, оно вам понравится.
– Маме нравится, а я такое не пью, – сказала Лайла. – Я буду пить белое вино.
– Ты видишь, как я читаю твои мысли? – улыбнулся Май, и Сиван заметила у него на щеке ямочку, на которую до этого не обращала внимания. – Белое вино я тоже принес.
И он протянул Сиван пакет с бутылками.
Сиван попросила его открыть бутылку сакэ, сходила в кухню и принесла из шкафа, где хранилась парадная посуда, три бокала, изготовленных из разных пород дерева.
– Красивые бокалы, – произнес Май, подняв один из них к свету. – Откуда они?
– Купила в Японии.
– Мы с мамой ездили смотреть на цветение сакуры, – сказала Лайла.
– Ну надо же! Я тоже был в Японии с сыновьями. Мы путешествовали три недели, и в последнюю к нам присоединилась Лири.
– Послушай, Майчик, – спросила Лайла, – а что у тебя с этой Лири? Лири там, Лири сям. Куда ни плюнь, всюду Лири.
Сиван посмотрела на Мая, слегка озадаченная дерзостью своей дочери, но Май даже бровью не повел. Напротив, он выглядел вполне довольным.
– Когда мы развелись, мы решили, что по возможности останемся одной семьей. Пока мальчишки росли, мы старались встречать с ними каждую субботу, и хотя обычно мы не ездим путешествовать все вместе, либо я, либо Лири присоединяемся к остальным на несколько дней. Считается, что так делать не принято, однако так у нас получилось, и нас это устраивает. Лири осталась моим лучшим другом, и она знает меня лучше всех. Так хорошо и мне, и ей, и всем нам.
– Она и одевает тебя тоже? – не удержалась Сиван. Она не собиралась вмешиваться в беседу Лайлы с Маем, но раз уж разговор зашел в такое русло, ей стало интересно. Она в жизни не видела мужчины, который одевался бы так элегантно и со вкусом, и в то же время производил впечатление скромности и легкой запущенности. Так не выглядел ни один из ее клиентов, коллег адвокатов или знакомых из кибуца.
Май окинул себя быстрым взглядом.
– Одевает? По правде сказать, да. То есть одеваюсь я, конечно, сам, но одежду мне чаще всего покупает Лири. У меня на это нет ни времени, ни желания. – Он снова оглядел себя с головы до ног так, словно Сиван открыла для него нечто новое. – Вот эту рубашку и эти брюки она купила в Берлине во время своей последней поездки.
– А ремень?
Он посмотрел на себя в третий раз, чтобы сообразить о чем она говорит.
– Ремень она подарила мне на день рождения почти десять лет назад. Сразу после того, как мы разошлись.
– Так ты до сих пор ее любишь, – то ли спросила, то ли подвела итог Лайла.
– С чего это вдруг? – решительно запротестовал Май. – Вовсе нет!
– Ну хорошо, Лали, хватит морочить Маю голову. В каждой семье есть свои причуды, и его отношения с Лири – это их дело. Я лично поддерживаю такие отношения. Вы молодцы! – сказала Сиван, обращаясь к Маю.
Она подняла свой бокал, и Май с Лайлой последовали ее примеру.
Большую часть вечера Лайла оживленно беседовала с Маем. Они обсуждали состояние моря, технику серфинга, делились воспоминаниями, а Сиван исполняла роль внимательной слушательницы.
– Утомили мы тебя, – произнес Май, когда в десять вечера Лайла ушла в свою комнату переодеться.
– Напротив, так приятно было вас слушать. Она ведь моя дочь, и мне интересно знать обо всем, чем она занимается.
– Это правильно. Она у тебя замечательная.
– Как я выгляжу? – спросила Лайла, выходя из комнаты.
Сиван не знала, что сказать. Лайла переоделась в джинсы и майку, но надела поверх нее ту же огромную рубашку, в которой обычно спала.
– Ты не хочешь снять рубашку, Лали? – спросила Сиван. – За ней тебя совсем не видно.
– Что, правда? Некрасиво? Ее дала мне Шуваль. А я думала, что так классно.
– Ты всегда выглядишь замечательно. Но что, если именно сегодня ты встретишь Лиора?
Лайла посмотрела на Сиван пронизывающим взглядом.
– Почему ты говоришь мне об этом, мам? Откуда он может сегодня взяться?
– Это я так, смеюсь, Лали. Вчера ты все время думала, что встретишь его, а не встретила. Вот будет смешно, если вы встретитесь сегодня!
– Не получится. Лиор никуда не выходит по пятницам.
– Ну ладно, гуляй.
– Пока, Лали, – попрощался с ней Май. – Встретимся на море.
И Сиван снова задумалась, пришел он сюда ради нее или ради Лайлы.
– Что ты делаешь на Голанах? – спросила она. – То есть ты сказал мне, что занимаешься установкой ветряных турбин, но я понятия не имею, что это значит.
– Очень большой проект. Триста турбин. Ты ведь знаешь как они выглядят?
– Да. Такие громадные чудовища, которые понатыканы по всей Европе.
– По всему миру. Даже в Бразилии их полно. Если бы не «корона», я бы сейчас работал там. Думаю, что скоро все образуется и самое позднее в сентябре я снова поеду туда. Так вот, у нас тоже решили их установить. В этом участвуют инвесторы, крупные компании и банки, как наши, так и иностранные. Но в наших палестинах как всегда бардак. Сначала подумать, а потом сделать? Не-е-ет, это не у нас. Для начала, выделенная под проект площадь слишком мала. Турбины привозят из-за границы, и нам нужно только установить их, но вот фундаменты мы должны построить сами. Ты представляешь, что произойдет, если эта махина весом в семьдесят-восемьдесят тонн рухнет? Катастрофа. Я подумал, что самым правильным решением ввиду недостатка площади будет сделать фундаменты не круглыми, а квадратными. Но тут все как закричат: «Ты что, с ума сошел? Так не принято! Во всем мире фундаменты круглые!» Приехали специалисты из Германии, проверили мои расчеты, копались, копались, и пришли к выводу, что я прав! Конечно, если бы у меня была неограниченная площадь как в Америке, или в Германии, или в Бразилии, я бы строил круглые фундаменты. Но что мне было делать? Короче, ищу приключений на свою голову. В этом я самый лучший. И так всю мою жизнь. Я и в армии таким был, и в университете. В первый год, разумеется, никто про меня не знал. На второй год преподаватели стали задумываться – а ведь в нем что-то есть, стоит уделить ему внимание. Четвертый год я закончил с отличием. Когда у меня получается сэкономить своему клиенту деньги, я испытываю настоящее удовольствие, а уж когда я получаю свое вознаграждение, – Май засмеялся, – тут я просто счастлив до небес.
Они разговорились. Май рассказал Сиван о своей работе, о трудностях, успехах, о годах, проведенных в Бразилии, о родителях. Он сказал, что его отец, которому было уже за девяносто, отнесся к эпидемии со всей серьезностью и в течение трех месяцев совершенно ни с кем не общался, но теперь он согласен, чтобы Май его навещал, правда при условии соблюдения дистанции.
В час ночи они пересели на стоящий под деревом диван, и Сиван заварила чай.
– Я все говорю и говорю, а ты все слушаешь да слушаешь.
– Что ты хочешь узнать?
– Я хочу понять, как случилось, что ты все эти годы одна. Лали сказала, что у тебя не было ни одного серьезного знакомства.
– Вы даже до этого добрались.
– Видимо, это ее беспокоит.
Ну что ж, можно рассказать ему всю правду, подумала Сиван. Если уж решаться на настоящие изменения, вот она, возможность проверить себя, начать извлекать скелеты из шкафа. Быть честной до конца, и посмотреть, что из этого получится.
– В течение многих лет, с самой юности, я была влюблена в мужа моей сестры Яаля, хоть и знала, что это совершенно безнадежно. Мне было все равно, что он принадлежит ей, и я хотела лишь одного – быть поближе к нему через нее. Когда она умерла, я решила, что единственная возможность справиться со своими чувствами – убежать. Так я сдерживалась в течение многих лет.
– А теперь?
– Надеюсь, что я в конце пути. От любви к Яалю ничего не осталось, то есть остались теплые чувства, но я его больше не люблю.
– Рад это слышать, – сказал он, немного подумав. – Хотя сейчас, как я понял, он свободен.
– Яаль не свободен. Он все еще живет мыслями о моей сестре. В его сердце нет места другой женщине. Даже сейчас, через двадцать лет после того, как Бамби умерла, она остается в его глазах святой. Он не замечает меня, да это и не важно, потому что он меня больше не интересует. Мне не нужен психолог чтобы понять, что моя любовь к нему была, в сущности, побегом.
– Побегом от чего?
– Не знаю. Может, от себя самой. Это я и пытаюсь понять.
– Не знаю, побег ли это, – покачал головой Май. – Может быть, как раз наоборот. Может, это был результат чрезмерной уверенности в себе, потому что общество хочет, чтобы все все время шли вперед, забывали о прошлом и каждый собирал до конца свой кубик Рубика. Именно это чаще всего считается успехом. Однако в действительности не всегда можно сделать так, как хочется всем. Может так случиться, что ты любишь человека, но не нужен ему, по крайней мере не до такой степени, как тебе бы хотелось, но сам не можешь от него освободиться. Так я чувствовал себя по отношению к Лири. Мне хотелось быть с ней несмотря на здравый смысл. Что тут можно поделать? То, о чем ты говоришь, не кажется мне ни чем-то странным, ни чем-то ужасным. Я прекрасно тебя понимаю. И Яалю повезло, даже если он об этом и не знает.
Итак, он ее понимал. Ведь и у него была единственная любовь. Сиван почувствовала облегчение.
– Вот только я не знаю, смогу ли полюбить еще раз. Я ведь уже не молодая. Какой шанс, что я испытаю такие же чувства снова? И что это будет настоящая, большая любовь? Я не согласна на компромисс. Моя жизнь меня вполне устраивает.
– Твой шанс полюбить сегодня ничем не отличается от того, что было в шестнадцать, в двадцать или в тридцать лет. Любовь это как удар молнии. Она может прийти в любом возрасте.
Значит, снова мимо, подумала Сиван. Май вел себя с ней отнюдь не так, будто его ударило молнией.
– Ты должна пересмотреть свое отношение к себе. Я говорю тебе это уже во второй раз: ты одна из самых красивых женщин, каких я встречал.
Он нагнулся к ней, словно собирался обнять или поцеловать, и в это самое неподходящее время зазвонил телефон, и на экране появилось имя дочери. Сиван посмотрела сначала на телефон, потом на Мая, который снова откинулся на спинку дивана и одними губами произнес «не обращай на меня внимания».
Из динамика донеслись всхлипывания, но многолетний опыт подсказал Сиван, что ничего катастрофического не произошло.
– Ты дома? – прорыдала Лайла.
– Да.
– Подожди меня, не ложись спать.
– Что-то случилось?
– Облом, сплошной облом. Я встретила его, и это было ужасно.
– Лиора?
– Да. Его и его подружку. Я хочу умереть!
– Мне кажется, пора прощаться, – произнес Май, вставая.
– Я тебя не гоню, – улыбнулась она, – но думаю, что у нас будет женский разговор.
– Я в любом случае собирался идти. Уже поздно. Было здорово. Надеюсь, что теперь, когда мы почти соседи, будем видеться чаще.
– Я тоже. Приходи когда захочешь.
Май взялся прибирать посуду, но Сиван остановила его:
– Обещаю, что когда ты пригласишь меня к себе, я не побегу мыть посуду. Каждый занимается своим домом. Я не предлагаю свою помощь в гостях и не прошу помогать мне, когда я у себя дома.
– Идет, – выпрямился он. – Договорились.
Сиван проводила Мая до калитки. Она не ожидала с его стороны никаких действий, но он внезапно обернулся, крепко обнял ее и прижал к своей груди, и в его объятиях она почувствовала себя счастливой.
Сиван расстелила кровать Лайлы, зажгла гирлянду в изголовье, а потом уселась в гостиной и стала ждать. Но дочь, когда вернулась вся опухшая от слез, прошла мимо и лишь коротко бросила:
– Я пошла спать.
– Ты не хочешь поговорить?
– Нет.
– А когда?
– Не сейчас. Я все расскажу тебе завтра.
– Ты уверена?
Лайла не ответила, давясь слезами, стоящими у нее в горле. Сиван слышала, как она умывалась и чистила зубы, а потом закрылась у себя в комнате. Сиван помыла посуду, навела порядок во дворе, а потом легла в кровать. Сердце у нее щемило. Хоть она и знала, что время лечит, а будущее все равно преподнесет новые приключения и сюрпризы, она страдала вместе с Лайлой.
К трем часам ночи Сиван наконец задремала. Ей приснилось множество снов, но проснувшись, она смогла вспомнить лишь один. Она сидит в джунглях на высоком дереве, скрываясь от кого-то или от чего-то. Вдруг внизу раздаются голоса, и она видит группу туристов. Она испытывает облегчение, потому что это значит, что где-то рядом есть люди. Она спускается с дерева и идет через тропическую растительность пока не доходит до берега моря. Все выглядит как сцена из кинофильма. Мелкая прозрачная вода, мягкий песок на дне, залив окаймлен коричневыми холмами, и все вокруг какое-то желтоватое, словно она смотрит через цветной светофильтр. Она заходит в приятную воду, которая доходит ей до живота, оборачивается и видит на берегу Лайлу в купальнике. Сиван машет ей рукой, и Лайла собирается зайти в воду и присоединиться к ней. Но тут что-то меняется. Это уже не Лайла, а Бамби. На мгновение Сиван испытывает безмерное восхищение и радость от того, что снова может быть с сестрой, но под деревьями, там, где начинаются джунгли, стоит какой-то мужчина, и Бамби поворачивается и идет к нему. Сиван пытается определить кто же это: Яаль, Май, Лиор? Она начинает идти в их сторону, но мягкий песок под ногами превращается в топкую трясину, из которой она не может выбраться, а Бамби между тем исчезает в лесу.
Странный сон, беспокойный, как и большинство снов. Но чувство любви, которое она испытала, когда увидела Бамби такой осязаемой, такой близкой, было сильным и прекрасным, и острая, почти непереносимая тоска захлестнула ее.