Марина Лаврук
Младший сын. История зимы, что окрасила снег алым
Глава 51. Прощание.
Она думала, что уже не придет в себя, что просто так и останется сидеть здесь, но в зал забежал обеспокоенный брат. Он сел на колени рядом с сестрой, осторожно взял ее на плечи и тихо сказал:
– Мира, нам нужно идти, пожалуйста, как можно скорее, идем?
Девушка ничего не осознавая поднялась и взяв его за руку последовала за ним. Она не бросила и взгляда на тело возлюбленного, она не коснулась его, а последний поцелуй запомнился ей вкусом горькой крови.
Масаши вел сестру за руку все крепче сжимая ее ладонь, он хотел что-то ей сказать, успокоить или же посочувствовать, но глядя в абсолютно стеклянные глаза никак не мог начать разговор.
– Мы идем к отцу, – глядя перед собой сказал он.
Мира никак не отреагировала.
– Кажется он умирает, – Масаши не хватило сил повернуться, он лишь слегка сжал ладонь.
Госпожа абсолютно ничего не ответила, он взгляд остался таким же холодным.
– Мира, – Масаши повернулся и взял ее за плечи, – это все было ради тебя, пойми меня пожалуйста. Я не мог оставить все так. Я должен защищать тебя, хорошо?
Мира молча смотрела на брата, меньше всего ей сейчас хотелось слушать извинения, или оправдания, ей ничего не хотелось слышать.
– Я никогда бы не стал вредить тебе, сестра, поверь мне, разве я лгал тебе когда-то? Мира…, – голос Масаши становился все тише, он жалобно смотрел на неё, а его сердце сжималось, – пойдем.
Брат с сестрой зашли в комнату отца, он весь красный словно от сильнейшего жара лежал в кровати и тяжело дышал, волосы были влажными, а глаза плыли в тумане. Рядом сидела Макото, которая пускала духовную энергию по жизненноважным точкам, продлевая тем самым жизнь императора.
Масаши испугано замер, ему не хватало смелости подойти к отцу, видя императора в таком состоянии он оцепенело остановился у двери.
Мира не осознавала, что это реальность, все вокруг ощущалось каким-то сном пока она не подошла к отцу и не коснулась его руки. Жар был невыносимым, люди не живут в таком состоянии, белая кровь убивала Адъяна и она же продлевала его муки.
– Отец, – тихо прошептала она, спустившись на колени у его постели, держа за горячую ладонь.
– Майя? – Адъян смотрел на Миру, но он уже почти ничего не видел.
– Это имя твоей матери, – резко отрезала Макото.
– Нет, она уже много лет мертва. Это я, – Мира приложила руку отца к собственной ладони, словно хотела, чтобы отец пожалел ее хотя бы немного.
– Мира, – хрипло произнес тот, – прости меня, прошу тебя…
– Ты последний кого я буду винить в этом мире.
– Будь счастлива, хорошо? Макото позаботиться о тебе, а ты позаботься о Масаши. Вы двое всегда должны помогать друг другу.
– Конечно, – Мира мягко улыбнулась, она не могла уже заплакать, но смотрела на своего отца, которого часто сравнивали с солнцем. Всегда яркий и улыбчивый, всегда сильный. Если он был солнцем, сейчас Мира видела самый страшный закат в своей жизни, солнце больше не взойдет, ее больше никто не согреет.
– А ты будь хорошим императором. Стань лучше своего отца, будет сложно конечно, но я верю в тебя, сын.
Масаши тяжело глотнул, поджав кулаки, он сдерживал слезы и боялся, что сорвется, стоит ему что-то сказать.
– Мгм, – кивнул он, но слеза предательски покатилась по щеке.
– Хах, – вырвалось у Миры.
Макото презрительно посмотрела на падчерицу.
– Отец, прости меня пожалуйста, прости, что раньше не заметила ядовитую змею в нашем доме, я обязательно избавлюсь от этой твари, не переживай.
Адъян сосредоточено посмотрел на дочь, Мира же развернулась на Макото.
– Тетушка, скажи пожалуйста, каким ядом все эти 8 лет ты травила его, тем же чем убила мою мать?
Макото скептически подняла одну бровь, стараясь не реагировать. Масаши же никогда не мог позволить подобного тона по отношению к матери:
– Что ты несешь, Мира, матушке сейчас не лучше нас, пожалуйста оставь свои подозрения!
– Я тебя особо не спрашивала, если ты не заметил! – тон Миры был впервые настолько грубым в разговоре с братом, она подняла взгляд на него и в глазах не было ничего, кроме гнева. – Знаете, одно дело вы меня не любили, упустим и всех тех женщин, что приносили наших младших братьев и сестер и больше никогда не выходили из дворца. Хорошо. Но за что вы так с моим отцом?
Макото не выдержала и словно прошипела:
– Что ты несешь?
– Отец, прости, что тебе приходится все это слушать, но я должна сделать это, чтобы твоя душа покоилась с миром, так ведь? – Мира посмотрела на императора, ища одобрение.
Адъян едва заметно кивнул.
– Восемь лет назад у отца случился первый приступ, он был ужасным, но прошел достаточно быстро и без сильных последствий. Ему хватило пары дней, чтобы полностью восстановиться, после он чувствовал себя прекрасно, пока…
Масаши вмешался:
– Пока что?
– Пока не стал пить лекарства, что готовила твоя любимая матушка! Я не могла бы утверждать, что виноваты они, если бы мне не пришлось выпить их самой – лишь однажды. Я знаю, что такое приступ, я знаю, что душа восстанавливается сама гораздо быстрее. Но после выпитого лекарства я чувствовала словно моя душа разрушается на мелкие кусочки, а что случится если пить эту дрянь постоянно, как думаешь?
– Мира, одумайся пожалуйста, зачем матушке так поступать? Пожалуйста прекрати!
– Потому что она безумно хотела усадить на трон своего сыночка! – Мира смотрела в пол, а вены на шее немного вздувались, она сжимала руку отца все сильнее.
Макото продолжала помогать мужу, стараясь не обращать внимания на молодую госпожу.
– Восемь лет назад, твоя мать узнала, что я унаследовала белую кровь, у Исао в 16 даже признаков не было. Каков был шанс, что проклятье проснется в тебе? У нее ведь с каждым годом оставалось все меньше и меньше надежды. Из-за этого вы с ней и сговорились убить учителя, так ведь, братец? – Мира подняла глаза, она не улыбалась, она держала голову в верх, чтобы предательские слезы не помешали ей.
– Ты переходишь все границы! – Масаши хотел бы подойти к ней.
– Не смей! – крикнула Мира, и он замер на месте.
– В истории ведь уже были случаи, когда белая кровь передавалась только женщинам, так? Женщину никто не пустит на трон, но стоит найти ей подходящую партию, кланы воспримут это. Если отец бы остался в живых, он бы встал на мою сторону! Так никто бы не стал против моего брака с Ясуо, я наследовала проклятье, императорская сила не была бы нарушена, мы бы правили вдвоем, а империя бы просто ждала наших наследников! Где в моих словах не правда, скажите мне? Кого выберу на трон? Кого из нас? Меня или бесталанного тебя, не унаследовавшего от отца ничего! Я до последнего надеялась, что ты хотя бы такой же искренний как он, он наше солнце, ты мог стать луной, а стал… Ты не лучше грязи!
Макото не выдержала и замахнулась на Миру, желая ударить ей пощечину, но ее руку схватила обжигающе горящая ладонь Адъяна.
– Сейчас все складывается как нельзя лучше, отца больше не будет, империя не может долго оставаться без правителя. Кланы дадут тебе клятву, Макото же обеспечит себе жизнь во дворце, больше не боясь стареть и быть не желанной для мужа.
– Мыслить тебе вовсе не идет, выдавила из себя какой-то бред и думаешь все мы здесь должны это слушать? У тебя из доказательств то что, собственные ощущения? – Макото продолжала скептически смотреть на госпожу.
– Мира, – Адъян из последних сил поднял руку и погладил ее по щеке, – моя смерть была лишь вопросом времени, ты понимаешь…
Госпожа отдернула лицо от руки отца, она осознала, что ее невыносимо раздражает его простодушность. Сейчас с ними в комнате два ядовитых чудовища, которые медленно и верно убивали ее с отцом. А он продолжал ее успокаивать какими-то невнятными фразочками.
– Спасибо отец, думаю мы уже достаточно наговорились в этой жизни, оставлю тебя с любимой женой и сыном! – Миру тошнило от собственных слов, она хотела обнять его, хотела не отпускать, но ее поведение всегда расходилось с мыслями.
Она встала, посмотрев на императора, он ласково ей улыбнулся и прошептал:
– Я всегда буду рядом с тобой, буду греть тебя солнцем с неба, а ночью освещать путь луной. Я люблю тебя.
– А я люблю тебя, отец, она мягко поцеловала его в мокрый лоб и направилась к выходу, – прошла мимо Масаши уверено глядя вперед.
Сегодня Мира потеряла всех важных для нее людей: отца, любимого и брата. И лишь двое из них умерли.
Она вышла из дворца и сначала осторожно шла по тропинке к озеру, постепенно прибавляя шаг, в итоге побежала, она не плакала, она злилась все сильнее и сильнее.
На улице уже была глубокая ночь, озеро было черным, лишь мягкая лунная дорожка играла на воде.
Мира легла на песок, небо было слегка затянуто тучами, было чувство словно оно вот-вот свалиться на нее, воздух был тяжелым, тело ватным, но ни слезинки, ей не удалось больше проронить.
Никто не придет и не поможет ей подняться, никто не станет ругать за непочтительное отношение к чужому труду и трогать горячий лоб. Отец больше не расскажет небылиц вечером, а учитель больше никогда не улыбнется ей.
Госпожа лежала так и слушала пустоту, пока из тени деревьев не появилось что-то болезненно рычащее.
Мира поднялась и посмотрела в сторону звука, ее сердце сжалось в худшем предположении:
– Звездочка? – жалобно спросила она.
Чудовище вышло из зарослей и появилось на свету, животное увидев Миру стало жалобно выть, навзрыд, насколько могло чувствовать боль – это существо, оно пыталось передать все.
– Невыносимо, просто невыносимо… – Мира вновь и вновь повторяла это, ее сердце все сильней сжималось, – просто дайте мне уже умереть! – прокричала она в небо.
Собрав силы, она подползла к звездочке, осторожно обняв грерифана она вглядывалась в глубокие как сама ночь глаза.
– Девочка моя, хорошая, он ушел понимаешь, ушел… – Мира начала плакать, она говорила это не звездочке, а собственному отражению в ее глазах.
Звездочка все сильнее прижималась к земле, ее словно хватали судороги.
– Я причиняю тебе боль, да? Прости, я пытаюсь, пытаюсь это заглушить, но…но. Больно, правда больно, больно и все, – Мира уткнулась в шею животного и горькие слезы, застывшие в горле с криком, вырвались из ее горла.
Если бы людей из дворца спросили, как звучит боль, они бы вспомнили эти звуки раздающиеся со стороны озера.
Глава 52. Две души и пустота.
Спустя несколько часов, слез уже не осталось, как и сил, Мира взглянула на звездочку и мягко улыбнулась ей:
– Девочка моя, я больше не причиню тебе боли. Сегодня ты станешь свободной, у тебя на всю жизнь останется только один хозяин, в твоем сердце не хватит места для кого-то еще, я ведь вижу по тебе.
Звездочка смотрела на Миру по-настоящему человеческим взглядом, более человечным, чем у всех людей во дворце.
Мира считала, что поступает правильно, она должна отпустить, не может заставлять ее страдать.
Ранив себя подобранным с земли острым камнем, Мира нарисовала заклинание их связи. Ясуо выбрал символичное слово «любовь» посмотрела на существо вспоминая все те моменты, проведенные с ней и Ясуо. А потом резким движением перечеркнула заклинание, тем самым разрывая договор.
Звездочка словно умоляя ее, подошла и начала выть еще более жалобно, тыкаясь мордой в живот Миры.
Госпоже же погладила ее по клюву:
– Забудь меня. А я обещаю тебя никогда не забывать, – губы коснулись холодного клюва. Госпожа была уверена, что слез уже не осталось, но веки вновь запекло, собрав мысли в кучу она хлопнула существо по клюву, – все, уходи, пожалуйста.
Но та упрямо продолжала смотреть на хозяйку.
– Уходи я сказала, сейчас же! Мне больно понимаешь? Пожалуйста, просто уйти от сюда уже!
Грерифан склонила морду, отошла на несколько шагов назад и издав последний протяжный рев, взмыла в небо.
Мира рухнула на песок, с единственным желанием, быть похороненной здесь и сейчас.
Следующие 10 дней были объявлены в империи абсолютным трауром. Мира не выходила из собственной комнаты, она не явилась проститься с отцом, не узнала где же похоронили Ясуо.
Масаши не был готов идти на уступки перед сестрой после ее обвинений, он также был разбит смертью отца. Макото же отлично отыгрывала роль вдовы, принимая соболезнования и периодически рыдая.
Госпожа заметно похудела и без того маленькая девушка, сейчас была ровно в половину меньше себя прежней, глубокие синяки под глазами и полное отсутствие голоса, она не хотела говорить, сил не было.
Спустя 10 дней траур по императору сменился подготовкой к процессии по вступлению на трон нового правителя. Так устроен мир и с этим ничего не поделать.
Масаши и сам не был готов, но министры настояли. Молодой император и так не имел особого авторитета в глазах клана, а отсутствие в нем силы сдерживающей договор тринадцати, ставило его власть под еще большие сомнения. Процессию нужно было проводить быстро, пока главы кланов не вмешались.
День коронации выпал на середину апреля.
Мира была на летней веранде, она категорически отказалась надевать праздничное платье. Так и продолжив ходить в траурном, что вызывало неоднозначную реакцию у прибывающих во дворец заклинателей.
Все великие кланы отправили своих представителей, чтобы поприветствовать молодого императора.
Они также вежливо кланялись молодой госпоже, сами жалобно смотря ей в след. Некоторые даже начали рассуждать, что сестра будущего императора вероятно сошла с ума.
Мира не собирающаяся терпеть это вышла в дворцовый двор и осторожно присела на одной из ступеней лестницы.
Люди проходили мимо и кланялись ей, но госпожа даже не считала нужно поднимать взгляд на этих лицемеров. Все они будут приклоняться перед любым, кто бы не сел на этот трон, посади завтра туда Шу и люди упадут к нему в ноги.
– Здравствуй, сестрица!
Перед Мирой остановился мальчишка, на вид лет 10-12, его лицо показалось смутно знакомым, детей во дворце сегодня было достаточно, но почему-то именно этот малец не вызвал у госпожи чувство неприязни.
– Здравствуй, братец, – она улыбнулась, что есть силы, не собиралась хамить хотя бы детям
Мальчик присел рядом с ней и тихо спросил, показывая большим пальцем на дворец:
– Тебе тоже там дико шумно? Жуть. Как императорская семья вообще живет там? – по-детски наивно проговорил мальчик.
– Как в аду.
– Согласен, – мальчик почесал затылок, видно, что ему было немного неловко.
Мира тяжело выдохнула, он явно не собирается уйти быстро.
– Судя по твоей одежде ты из клана Маруяма, да?
– Да, я младший сын. Ты знаешь о нашем клане? – воодушевлено спросил ребенок.
– Конечно, вы же главный торговый клан нашей империи, вторые по могуществу после императорской семьи, а еще у вас там детей куча, я даже запуталась, но мне рассказывали.
– Почему это куча? Нас всего 4, да.
– Хах, четверо это уже не мало, ведь так?
– Ты права, старшие братья порой просто невыносимы, – мальчик посмотрел прямо перед собой, его глаза были такими злыми, а движения сделали резкими, – сколько я от них натерпелся, жуть! – он ударил себя по коленке. – Однажды они решили, что достаточно забавным будет проверить как далеко по лестнице я могу скатиться в кастрюле, представляешь? Посадили меня туда и даже крышкой накрыли, – ребенок отрицательно покачал головой
Мира впервые за долгое время искренне засмеялась:
– Ну судя по тому, что сейчас ты здесь и цел, ты долетел до конца?
– Да, а потом я схватил первый попавшийся нож и хотел их убить, – мальчик закинул руки за голову, закинув ногу на ногу и закрыл глаза.
– Ну, если за тобой по дому никогда не бегал брат с ножом, считай жизнь прожита зря, – Мира продолжала улыбаться, но от воспоминаний улыбка становилась все тусклее, Масаши не был ей чужим, они были удивительно близки для брата с сестрой.
– Да, но знаешь в тот день я нечаянно все-таки попал в Иошихиро, думал матушка меня убьет.
– Но ты по-прежнему цел, вы удивительно живучий, молодой человек.
– Макото, – красивая женщина на вид лет сорока оклинула смотрела в сторону Миры.
Госпожа растерялась, но мальчик рядом с ней поднялся, слегка поклонившись:
– Я был рад увидеть, как ты улыбаешься сестрица, – он поклонился и побежал к матери. Они отправились вверх по лестнице.
– Макото значит…– прошептала Мира сама себе.
Она посмотрела в след мальчику и увидела несколько фигур в синих одеяниях, такая большая семья сейчас поднималась по лестнице. Интересно их дом также хранит свои тайны?
Мира стала думать об этом все чаще, глядя на проходящих людей. Какую ношу несет каждая эта душа, какую боль она чувствует и чему радуется?
Коронация прошла, и гости стали покидать дворец, следующие несколько дней Мира прожила в спокойствии.
***
На 5й день к Мире в комнату вошла Макото, женщина не стучала и не стала проходить слишком далеко от двери.
Девушка лежала в постели и тяжелым взглядом посмотрела на мачеху.
– Думаю ты понимаешь, что после всего, что ты наговорила, тебе больше не место в этом доме?
– Вы слишком себе льстите, если думаете, что я считаю это место домом, это скорее змеиное логово.
– Прекрасно, что твой острый язык еще при тебе. Покажешь все, что умеешь сегодня вечером. У тебя есть день, чтобы собрать твои вещи.
Мира не собиралась задавать вопросов.
– Сегодня мы отвезем тебя в клан Маруяма, это была одна из просьб твоего отца перед смертью, у них два сына твоего возраста, если кто-то согласится заключить с тобой брак, то считай тебе повезло.
– Боюсь спросить, что будет если они не согласятся?
– Тогда выполнив просьбу твоего отца, моя совесть будет чиста. И я продам тебя в ближайший публичный дом, твоя внешность явно будет пользоваться спросом, глядишь выкупишь себя лет через 10.
Макото вышла из комнаты, явно получая удовольствие от сказанных слов.
Мира осмотрела комнату, у нее не было вещей, которые она хотела бы забрать из этого дому. Ей было все ровно куда они поедут, было все ровно согласиться ли кто-то взять ее в жены.
Масаши два дня назад выехал в клан своей матери, представ перед родственниками в роли императора. Да и Мира не была уверена, что готова была проститься с братом.
Ей не с кем было прощаться, никто из класса после смерти учителя не заговорил с ней, Ую лишь отводил глаза, а сестры начинали плакать, еще двое учеников продолжили вести себя также кротко и даже не поднимали на нее свои взгляд.
Они все винили Миру в смерти учителя и от части они были правы.
Она надела накидку с капюшоном, в цветах своего клана и не оборачиваясь шла по длинной лестнице, вся ее жизнь оставалась за спиной и ей с каждым шагом становилось все легче.
Колесница отныне была запряжена живыми обычными лошадьми. Мира села в повозку и бросила короткий взгляд на дворец, Макото села на расстоянии от нее и дала команду ехать.
Они проезжали и каждый дом был знаком Мире, с каждым уголком были связаны воспоминания. Площадь где Мира гуляла с отцом и танцевала с учителем, ресторанчик, любимую с братом лавку, но Мира не лишь грустно улыбалась.
Все было спокойно и ничего ее не тревожило, она смотрела в сторону на проезжаемые места, совсем скоро они покинут ее родной город.
Повозка подскочила вероятно, налетев на камень, так что Макото и Мира слегка подскочили внутри.
– Простите, – поспешил извиниться везший их Шу.
– Стойте! – резко вскрикнула Мира.
Но ее словно не слышали.
– Я сказала сейчас же остановитесь! – она взбудоражено закричала, так что Шу испугано остановил лошадей.
– С чего ты вдруг слушаешь эту девчонку? Я не отдавала приказа останавливаться!
– Слушай меня, – Мира повернула яростный взгляд, – ты сейчас все еще жива только потому что мне не особо хочется пачкать об тебя руки, понимаешь? Я в любой момент могу воткнуть тебе в гортань заколку и наслаждаться тем, как ты истекаешь кровью, жалобно скуля и умоляя спасти твою ничтожную жизнь. Ты жива только благодаря моему великодушию, учитывая это, – Мира провела пальцем по подбородку Макото.
Обычно резкая мачеха, испугано глотнула, она уже видела этот взгляд и меньше всего хотела встретиться с разъяренным Адъяном в этой жизни.
Мира высочила из повозки и уставилась на колонну у главных ворот города, она выглядывала из стороны в сторону, она точно видела что-то, ей не показалось, нет…
– Госпожа, госпожа, вы тоже это видите? – Шу испугано обратился к Макото шёпотом.
Мира застыла в оцепенении, в воротах ее ждали два силуэта, их лица были слегка размытыми, но не узнать было невозможно:
– Отец, учитель…, – осипшим от волнения голосом проговорила Мира.
Она рванула с места и бросилась в объятия душ, они были лишь слегка ощутимыми и невесомыми. Совсем не теплыми, но такой теплоты Мира не чувствовала с того самого дня.
– Что, что вы здесь делаете? Почему вы не ушли? Мира подняла взгляд и в безжизненные глаза самых важных для нее людей.
Ясуо немного отступил назад, оставив Адъяна с Мирой, души не умели говорить, но сильные заклинатели и после смерти могли общаться с живыми.
Он взял ее руку и провел по запястью пальцем, Мира взглянула и там было написано лишь короткая фраза:
– Прости, что не верил.
Она подняла глаза, держалась и не плакала, осторожно чтобы не рассеять душу приложила ладонь к невесомой щеке:
– Я уже сказала, что в этом мире ты последний на кого я буду злиться, отец.
Адъян улыбнулся, едва ощутимо поцеловал дочь в лоб и написал на ее запястье слово «прощай».
Мира боялась прочитать это вслух, она застыла и смотрела на собственную руку, думала, что прожила всю боль, но готова ли она отпустить?
– Прощай? Отец, это совсем тебе не идет, давай лучше «до завтра» хорошо? Завтра ведь все ровно не наступит, но, а звучит уже лучше, – она старалась улыбнуться, старалась успокоить дрожащие руки, хотела, чтобы отец видел ее сильной.
Адъян кивнул и написал на ее запястье, «до завтра, солнце» была это подпись или обращение, он и сам не знал.
Император отошел в сторону улыбнувшись и махнув рукой Ясуо, разрешая ему подойти. Учитель ответил улыбкой и поклонился императору. Мира понимала, после смерти их души все выяснили, между ними нет вражды, никто из них не виноват в том, что случилось, отцом просто воспользовались.
Ясуо подошел к возлюбленной, она старалась обнять его, что есть силы, но руки вновь и вновь проходили мимо его тела.
Учитель взял ее руку и написал «благословление». Мира понимала все без лишних вопросов, Ясуо надеется, что она будет счастлива в браке и будет оберегать ее в любой ситуации.
Девушка кивнула учителю, после он написал «отпусти» она внимательно смотрела на свою руку.
– Отпустить, словно кто-то тебя держит здесь… Вот, честно, умер, а теперь ставишь мне условия? – она хотела, чтобы голос звучал как можно грозно, но слезы предательски сделали фразы надрывными.
Ясуо смотрел на Миру, его взгляд был переполнен жалостью, но он уже не мог испытывать боли, лишь вспоминая, что должен чувствовать сейчас. Он хотел вновь коснуться щеки возлюбленной, но Мира отмахнулась от его руки.
– Даже не смей! Не смей мне указывать и не смей меня касаться! Проваливай! Сейчас же!
Ясуо закрыл глаза, поклонился Мире и встал рядом с Адъяном, они оба улыбались и смотрели на девушку, а после в один миг рассеялись туманом.
Госпожа стояла, устремив взгляд в одну точку, она тяжело глотнула, а потом залилась истерикой, только она уже не плакала, ей было до ужаса смешно, смешно со всего что происходит.
– Ничего понимаете, пустота, мне плевать на вас обоих, проваливайте! Катитесь в ад!
Девушка подняла глаза в ночное небо, сделала глубокий вдох и отправилась обратно к повозке, она села на свое место, не бросив и взгляда на испуганную Макото. Накинула капюшон от накидки на глаза и расслабилась.
– Поехали, – тихо сказала она и Шу погнал лошадей.