Лэгэн Алумдор
Пробуждение Чёрного Дракона
Глава 51. Долги
~ Ши ~
Ши разлепил глаза, вгляделся в полутьму помещения, освещённого лишь двумя подсвечниками. Лазарет крепости градозащитников. Почти пустой. Одна койка была занята. Рядом с больным сидел мужчина средних лет в широком балахоне.
– Можно мне воды? – попросил Ши.
В горле пересохло, на языке чувствовался горький вкус целебного отвара.
– Позовите Главу, – крикнул мужчина. Послышались шаги, хлопнула дверь.
Мужчина поднялся, взял со стола кувшин, наполнил чашку и подошёл.
Ши принял чашку. Руки подрагивали. Запах и цвет жидкости говорили, что это совсем не вода, а всё тот же горьковатый отвар.
– Пейте.
Стараясь не морщиться, тэпат сделал глоток, второй, пил пока чашка не опустела.
– Если выпьешь весь кувшин, с меня – бутыль трёхлетнего красного. – Больной на соседней койке сел, прислонившись спиной к стене. Свечи выхватывали из тьмы половину его лица. Этого было достаточно, чтобы узнать друга Софэна.
– Этот отвар поставил вас на ноги, – проворчал лекарь.
– Лучше бы на руки, – усмехнулся Тэф, поднимая обрубок левой руки. – С возвращением в этот прекрасный мир, Ши.
– Тэф… – выдавил тэпат. Горло саднило. – Твоя рука…
Дверь распахнулась. Ши потребовалась пара биений сердца, чтобы узнать Тару Нарис. Полевой вариант формы был сменен на официальный военный. Мундир, застёгнутый на все пуговицы. Синий плащ через одно плечо с серебряной каймой. Высокие сапоги. Перевязь для меча с изящной пряжкой. Именно в этой форме Главы отчитывались перед Лоэтраками или шли на войну.
Ши начал подниматься, чтобы по-военному поприветствовать Главу Нарис, но лекарь твёрдо положил руку ему на плечо, сажая обратно на койку. Плечо пронзило болью.
~ Тара Нарис ~
Ши подробно рассказывал о том, как их с Рэдой схватили, не упуская ни единой детали.
Тара закипала. Как вообще можно было принять столько неправильных решений? Взгляд упал на собственные ладони, на которых медленно исчезали маленькие углубления-полумесяцы в местах, где ногти вонзались в кожу. Чтобы не выдать настроения, Нарис изредка кивала Ши.
– Я ничего не мог сделать, – подытожил тэпат. – Узафа дарила Рэду ножом. Она…
– Ты мог… – вырвалось у Тары, Ши замолчал. – Ты мог рассказать им то, что они хотели знать.
Тара вгляделась в его карие глаза, за ними будто опустилась пелена тумана, в которой заблудился голос разума. Как ребёнок, Ши непонимающе пялился на неё.
– Но по инструкции… – начал он.
– По инструкции ты не должен был раскрывать им государственно важные сведения? – перебила Тара. – И что? Сведения о смене караула у покоев Лоэтрака важнее жизни боевого товарища?! Её пытали на твоих глазах. Её убили на твоих глазах.
Ши на пару биений сердца притих.
– Она сама… – Он посмотрел на Тэфа, но не нашёл поддержки. Упрямо уставился Таре в лицо, прочистил горло. – Рэда делала всё, чтобы вывести их из себя. Если бы она тоже действовала по инструкции ничего бы…
Кулаки сжались. Тара сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Ши продолжал объяснять, опираясь на очередные инструкции, которые якобы оправдывали его решения. Нарис уже не могла слушать этот упрямый бред.
Если бы тэпат выиграл хотя бы немного времени, она бы успела спасти Рэду. Если бы он сразу послал Зэра за подкреплением, никакого бы плена вообще не было. Так много если… И самое большое: что если бы на месте Рэды оказалась она? Ши точно также бы выбрал инструкции?
Дверь хлопнула.
– Охотник Имард просит встречи, – объявил градозащитник.
– Впустить, – отдала приказ Тара, поднялась со стула и внутренне подобралась. Предстояло рассказать другу, как умерла его племянница.
~ Рэда Шамрис ~
Баня была остывшей, но пол бочки горячей воды ещё осталось. Рэда отодрала от кожи присохшую одежду, кинула в дальний угол, подняла наполненное до краёв ведро и вылила на голову. Тёплая вода ласкающими струями побежала по телу.
На коже рядом с сердцем присохла кровь. Именно туда вонзила нож Узафа. Ноющая боль тянула меж рёбер с каждым вдохом. Но это не было похоже на острую боль от свежей раны, скорее – на плохо заживающий вывих.
Рэда провела пальцами по размокшей шершавой корке. Хотелось отмыться от крови, неприятно тянувшей кожу, но вдруг кровотечение возобновится?
Корка сама поползла вниз, открывая место удара. Никакой раны не было. Даже шрама не оказалось. Как такое возможно?
Громкий стук в дверь заставил Рэду вздрогнуть. Сердце сорвалось галопом. Кочерга удобно легла в руку.
– Это я, – послышался шёпот Дулана, сына хозяина постоялого двора.
Рэда сама его пригласила, когда шла к бане, но уже успела позабыть об этом.
– Рэда? – Шёпот стал громче. Стук настойчивей.
Охотница отложила кочергу, вылила на себя ведро воды, подошла к двери. Коснулась пальцами щеколды, чтобы отпереть. До этого момента снять напряжение с симпатичным сыном Сабвайя, казалось отличной идеей. Пальцы сжали щеколду и задвинули её плотнее.
Воображение рисовало одноглазую Узафу, поджидащую под дверью с окровавленным ножом.
– Проваливай, – рыкнула Рэда. Сползла на дощатый пол, обхватила себя за плечи. Дрожь было не унять.
~ Тара Нарис ~
Жива. Рэда жива. Это стало таким облегчением. Хотелось обнять Имарда. Тара сдержала порыв.
– Но я видел как её… – ошарашенно произнёс Ши. – Где она? Как её раны?
– Нормально. Осталась на постоялом дворе, – отозвался Имард. – Помирать вроде не собирается. Просила передать «Не переживайте, что бросили. Я выжила».
– Ей точно не нужна помощь лекаря? – спросила Тара. Перед внутренним взором стоял образ предсмертной агонии охотницы. Тёмная камера. Распластанное тело. Бледная кожа. Булькающая рана на груди. Алая лужа, растекающаяся по полу.
– Точно.
– Это невозможно, – ошарашенно прошептал Ши.
Облегчение тёплым пледом укутало Тару. Слава Энга'арту, Рэда – жива.
– Она словно феникс всегда возрождается из пепла. Или – из говна, тут уж как повезёт. Сейчас как раз отмывается.
«Словно феникс», – эхом прозвучало в голове Тары ласковым голосом Софэна.
30 травун 299 года эпохи Лунного Древа (29 дней назад)
– Ты весь день какой-то задумчивый. Что-то случилось? – спросила Нарис.
– Просто не хочется отпускать тебя, мой феникс, – улыбнулся Софэн, щурясь от яркого солнца.
Мощёная дорога петляла меж развалин старого города, ведя к поместью Батиса.
– Мне тоже не хочется уезжать, но нужно уладить столько дел… Отправить Актаму в Риар Дайядор. Передать приемнику обязанности по службе. Сшить подвенечный наряд. Всего луна – и я полностью твоя. – Нарис сжала горячую ладонь возлюбленного.
Свист рассёк воздух. Софэн толкнул Тару. Они перевалились через полуразвалившуюся стену. Бок царапнули острые камни.
Софэн навалился сверху, прикрывая. Стрела насквозь пронзила его левое плечо. Горячая кровь капала Таре на щёку.
– Ты ранен! – выдохнула она.
– Царапина, – ответил он, отстраняясь.
Нарис осторожно выглянула из-за стены, сразу пригнулась. Стрела пролетела мимо, лязгнула о камень. Лучник был на противоположной стороне дороги.
Тара слышала сиплое от боли дыхание Софэна. Одежда вокруг раны быстро пропитывалась алым. Но лицо его казалось спокойным. Поймав её взгляд, Батис легко усмехнулся.
– Поможешь? – Он схватился за стрелу. – Нужно сломать и выдернуть.
– Чтоб ты истёк кровью? Доберёмся до лекаря, он и выдернет. – Нарис выглянула из укрытия и бегло оглядела улицу, пригнулась от новой стрелы. Убийца скрывался в заброшенном доме. Дорога была шириной шагов десять. Хороший лучник успеет выпустить две-три стрелы, прежде чем они её пересекут.
– Он в доме. – Тара развязала матерчатый пояс и перетянула им рану Софэна, поплотнее зафиксировав стрелу.
– Нужно его обойти. Побежим в разные стороны. За двумя он не уследит. Я – к тому укрытию. – Софэн указал на заросшую вьюнком ограду. – Ты – к колодцу. Готова?
– Стой. А если он не один?
– Тогда тем более нельзя здесь оставаться. – Софэн вынул из ножен саблю.
– Ладно. Я его припугну, – Тара достала метательный нож, который ей когда-то подарил Имард. – Как только брошу – разбегаемся.
Нарис выглянула из укрытия. Пригнулась. Стрела со свистом рассекла воздух над её головой.
– Вперёд! – Выскочив, Тара метнула нож в тёмный проём, побежала к колодцу.
Краем глаза она увидела, как Софэн перемахнул через ограду и рванул напрямик через дорогу к дому, в котором прятался убийца. Новая стрела чудом его не задела.
Тара резко сменила маршрут, пересекла дорогу и оказалась за углом злополучного дома. Вне досягаемости лучника. Софэна не было видно.
Из дома раздался шум. Сабля Батиса вылетела из проёма, тревожно звякнула о камни мостовой. Нарис обнажила меч, метнулась внутрь.
После солнечной улицы, темнота помещения ослепила воительницу. Она видела лишь силуэты. В самом тёмном углу мужчина прижал к стене противника. Вытаскивал меч из его живота. Сердце ёкнуло, Тара не могла различить кто из них – Софэн.
– Он один, – услышала она голос возлюбленного. Мёртвое тело врага завалилось на землю. На его щеке чернела какая-то татуировка. В темноте её было почти не различить. Возможно просто грязь.
– Кто это был? – Тара перевела дух.
– Никто, – отмахнулся Софэн, – Похоже, я отдал приказ: казнить его родственника. Он решил отомстить. Всё кончено. Давай найдём твой нож. Знаю, как ты им дорожишь.
29 посевен 299 года эпохи Лунного Древа (сейчас)
В этом был весь Софэн, рисковал и держал Тару в неведении. Ей не стоило тогда уезжать. Она нутром чувствовала: он не договаривал. Но не доверилась чутью. Не стала проверять.
Точно такое же зудящее под кожей ощущение уже давно вызывал Ши. Он что-то скрывал. Что-то важное.
Тэпат встал с койки, пошевелил перевязанными конечностями, проверяя всё ли работает. Поморщился от боли.
– Кажется, тебе досталось намного сильнее, чем моей племяннице, – сочувственно произнёс Имард. – Куда-то собрался?
– Хочу проведать Рэду, – твёрдо ответил Тэпат, натягивая сапоги.
– Ночь на дворе. Завтра проведаем, – сказал Тэф. – К тому же она вряд ли будет рада нас видеть после того, как мы её бросили…
Ши молча продолжил одеваться. Тара разглядывала его и попыталась уловить это едва заметное чувство недосказанности, ухватиться за ниточку, размотать клубок лжи, вытянуть правду на поверхность. Когда оно возникло впервые?
«В Томаране», – нашёлся ответ.
Тогда на рынке во время подготовки к обручению Ши явно следил за Нарис. Позже в замке он не захотел рассказывать о служебных делах.
– Ши, – ледяным тоном произнесла Тара. Она почти позабыла о ране на его руке. Он скрыл, как получил её в тот день. В день смерти Софэна.
– Да, Глава Нарис?
– Ты ведь следил за мной. В Томаране. По чьему приказу?
– По приказу саора Софэна Батиса, – ответил он, подтверждая догадки Тары.
– Подробней.
– Не могу сказать. Служебная тайна…
– Ши, если ты не можешь рассказать мне как другу, то рапортуй как командиру. Теперь я – Глава градозащитников Омакпайи. Говори. Это приказ.
Во взгляде Ши прочиталось сомнение, наконец, он заговорил:
– В тот день, двадцать третьего посевня пришёл приказ от саора Софэна. Я должен был охранять вас. Но так, чтобы вы ничего не заподозрили.
– Софэн не хотел тебя отвлекать от подготовки к обручению, – вмешался Тэф.
Тара кинула на Фарадэиса ледяной взгляд, и он замолчал. Она уже успела выслушать его рассказ о том, что творилось в Омакпайи после её отъезда. Это Тэф втянул Софэна в «последнее дело перед семейной жизнью».
– Сколько нападений на меня ты предотвратил? – Тара обратилась к Ши.
– Четыре. Три – на рынке. Один – у дома швеи. Это были наёмники из Лезвий Оситши.
Лезвия Оситши. Снова.
– И ты скрыл это от меня? – Тара едва сдерживала клокочущий гнев.
Софэн знал, что его попытаются убить. Подозревал, что они придут за ней. И Ши всё знал. Тэпат должен был рассказать. Тогда бы она успела примчаться в Омакпайю. Успела помешать убийцам. Софэн остался бы жив.
– Это был приказ, – произнёс Ши без тени вины.
Тара до боли сжала рукоятку меча. Лезвие жаждало вырваться наружу, устремиться к горлу подчинённого. Во взгляде Ши непробиваемой стеной стояла уверенность в правоте.
– Если бы ты рассказал мне, всё было бы иначе. Софэн остался бы жив, – сказала Нарис, внутри всё будто обледенело. – Ты предал моё доверие, Ши. Мой десница должен не только слепо следовать приказам, но думать своей головой. Уметь нарушать инструкции там, где это необходимо для спасения жизней. А ты умеешь только исполнять приказы. Ты – никто без них. Покинь Омакпайю. Ты уволен.
Тара разжала пальцы, отпуская рукоять меча и вышла из лазарета под ошарашенными взглядами Ши, Имарда и Тэфа.
Ноги сами принесли в кабинет, усадили в кресло Главы градозащитников Омакпайи. Как?! Как Ши мог предать её доверие? После стольких лет службы? После стольких лет дружбы…
~ Ши ~
Глава Нарис покинула лазарет. Ши продолжал стоять, не понимая что теперь делать. Уволен. Предал доверие. Чего Тара от него хотела? Чтобы он нарушил приказ?
– Я поговорю с ней, – сказал Имард и вышел.
– Думаю, мне пора, – вздохнул Тэф, поднялся с койки, оделся, повесил на пояс меч, захромал к выходу. – Удачи.
«Уволен», – продолжало крутиться у Ши в голове. Служба – это исполнение приказов. Чёткое следование инструкциям, указам командиров. Где он ошибся?
275 год эпохи Лунного Древа (24 года назад)
Империя Этват, край Дэрдис, город-крепость Свамэваис
– Ши, положи меч и подойди, – окликнула тётя Омэлла. Она была в красивой военной форме зелёного цвета. Плащ через одно плечо с гербом Этвата, ножны с мечом на поясе. Такую же форму носил отец Ши, такую же обязательно будет носить сам Ши.
Сунув деревянный меч в стойку для оружия, Ши подбежал к тёте в надежде на медовые соты, которые та всегда приносила, когда заглядывала в гости.
Тётя Омэлла присела на корточки, поравнявшись с Ши ростом, положила ладонь ему на плечо, легонько сжала. Никаких сладостей у неё не было.
– Ты должен быть сильным, Ши, – после паузы сказала тётя.
– Я сильный! – с гордостью ответил Ши. Он, правда, был сильным, мог побить задиристых мальчишек из соседней улицы и забраться на дерево за яблоками.
– Твой отец… – Тётя набрала в грудь воздуха. Пальцы на плече сжались сильнее. – Твой отец нарушил приказ. Он – тиэпак29.
– Что такое тиэпак? – Ши нахмурил брови, от незнакомого слова веяло чем-то злым.
– Ты знаешь, что значит «предать клятву»?
– Знаю. Это когда не делают то, что обещали сделать…
– Твой отец обещал защищать нашу страну, исполнять приказы какими бы сложными они не были. И он нарушил эту клятву. – Тётя Омэлла посмотрела Ши в глаза, от этого взгляда стало жутко. – Завтра его казнят.
29 посевен 299 года эпохи Лунного Древа (сейчас)
Империя Этват, предгорье Дайяринн, город Омакпайя
Ши стоял в одиночестве рядом со своей койкой не в силах сдвинуться с места. Словно если он это сделает, назад уже будет ничего не вернуть.
~ Тара Нарис ~
Зэр вошёл в кабинет
– Глава Нарис. Ваше прошение о встрече с Наместником Габэром Иллодисом одобрено. Он пригласил вас разделить с ним завтрак. Завтра, в восемь. В его новом замке.
– Спасибо, Зэр.
Дверь открылась, в проёме появился градозащитник:
– Охотник Имард желает с вами поговорить.
– Впустить, – разрешила Нарис.
Имард вошёл, кивнул Зэру, подошёл к столу, за которым сидела Тара.
– Может не стоило рубить сгоряча? – Похоже, Имард решил вступился за Ши.
Охотник исчез на день, вернулся, как ни в чём не бывало. У него не было права указывать ей что делать.
– Сгоряча? Я хоть на кого-то из вас могу положиться?! Имард, сложно было предупредить, что собрался уехать?
– Я оставил записку…
– И что? Кто-то её смог прочесть? Я послала три расчёта на твои поиски вместо того, чтобы они несли прямые обязанности и защищали жителей Омакпайи.
– Прости, я не подумал.
– Не подумал… Ну и? Ради чего ты всех бросил? Оно того стоило?
– Не стоило. – Имард опустил голову. – Я не должен был уезжать. Рэда и Ши чуть не погибли.
– Чуть не погибли?
Ши ещё долго будет оправляться от пыток. А вот Рэда… Произошедшее с ней никак не укладывалось в голове. Что-то с этой охотницей не чисто. С самого начала. Любовная связь с убийцей Софэна. Потом она предложила привести пойманного наёмника Оситши на стену. Тот убил Волиса и самоустранился. По её наводке они с Ши попали в плен. С её помощью его пытались расколоть. Её убили на его глазах. Якобы убили. Ведь теперь она жива и прекрасно себя чувствует.
– Я видела смертельную рану на груди твоей племянницы. Я до сих пор не могу понять: как она выжила. Объяснишь это?
– Может, рана была не такой уж глубокой, – пожал плечами Имард.
– Или, может, никакой раны не было? Может, Рэда – предательница и всё это время работала на врагов? Она ведь была любовницей того, кто убил Софэна. Возможно, с самого начала была с ним заодно?
– Тара, прекрати, – поднял голос Имард. – Это уже слишком.
– Слишком? Я хоть кому-то из вас могу доверять? Хотя бы одному?
– Я никогда вас не предам, – Зэр сделал шаг вперёд.
– Ты – всего лишь посыльный и уже давно должен был вернуться в Томаран.
– Но я…
– Сегодня же, Зэр. Мне не нужно, чтобы тебя убили.
Зэр посмотрел на Имарда, будто тот мог его поддержать.
– Полагаю, я и Рэда уволены? – холодно спросил Шамрис. – Тогда мы покинем Омакпайю. Если, конечно, ты не собираешься арестовать мою племянницу или нас обоих.
– Услуги охотников за головами мне больше не требуются. Советую покинуть город. – Тара отвернулась к окну. Послышались шаги, скрип двери, на кабинет опустилась мёртвая тишина.
30 посевен 299 года эпохи Лунного Древа
Утро выдалось пасмурным. Тёмно-серая пелена застилала небо. Порывистый ветер трепал флаги. Река бурлила под стенами крепости. Воздух был наполнен влагой, словно перед затяжным дождём.
До завтрака с Габэром Иллодисом оставался час. Официальная военная форма подходила для этого события идеально.
Нарис переплела волосы в тугую косу, поправила перевязь, проверила: хорошо ли выходит меч из ножен, удобно ли размещены метательные ножи на ремне и в сапоге.
Она заставит Габэра ответить за убийство Софэна, за все преступления, что он совершил против Этвата. Даже если это будет стоить ей жизни.
Глава 52. Покой
Происхождение символа Богини Хаоса Сварты доподлинно неизвестно.
Одна из легенд гласит, что низвергнутая Богиня превратилась в ядовитого скорпиона, пытаясь скрыться в пустынях Вируана. «Рога» – это клешни скорпиона, а основание изображает его жало.
Другая легенда утверждает, что знак Сварты – это древо с мёртвыми поломанными ветвями, выросшее на ромбе каменной глыбы посреди гор Этвата. Древо – символ Тьмы, что может прорасти на любой почве, но никогда не повторит творения Света.
– «О бескрайних землях Хотартэйи», том 1, Ипюр Шоробис
5 цветун 299 года эпохи Лунного Древа
Земли Хэтаран, крепость Хэтак
~ Гар Варис ~
Холодная капля упала на лоб, стекла до подбородка, спряталась в рыжей бороде. Гар Варис поднял голову к небу. Свинцовые тучи приближались к крепости Хэтак со стороны океана.
Кожу тянуло от засохшей грязи и крови. Порезы и ожоги отдавали колкой пронизывающей болью. Но что такое боль для мэсоранца? Лишь шаг к тому, чтобы стать сильнее.
Запястья были притянуты верёвкой столбу в центре двора хэтаранской крепости. Мэсоранец собрался с силами, в очередной раз дёрнул. Верёвка не поддалась. Столб, вмурованный в каменную площадку, не шелохнулся. Гар зарычал, дёрнул опять. Он не надеялся, что удастся победить колдуна, но, возможно, удастся умереть, как подобает мэсоранцу – с оружием в руках. В бою. И Бог стали Зэрэтхар заберёт его в чертоги предков.
Капли дождя упали на лицо и обнажённую израненную грудь. Гар разомкнул пересохшие губы, подставил язык под живительную влагу. Он был в плену уже три дня. Свартов колдун поил его какой-то дрянью «чтоб не сдох раньше времени». Она коркой застряла в горле, комком собралась в желудке, горечью въелась в основание языка.
Дождь хлынул сплошной стеной. Холодный, хлёсткий. Гару казалось, что среди туч и пелены дождя он видит очертания водной Богини Вайятхары. Она протягивала ему руку, слала потоки воды, благословляла. Гар улыбнулся в ответ. Дёрнул запястьями, потом ещё раз и ещё. Размокшая под дождём верёвка сдирала кожу. Онемевшие пальцы больше не чувствовали боли. Гар дёрнул из последних сил.
Он грохнулся на каменную площадку. Потрескавшиеся губы растянулись в улыбке. Богиня не бросила своё чадо, напоила живительной влагой, ослабила путы.
Содранная кожа запястий рваными ошмётками липла к ладоням. С кистей стекала кровь, смешиваясь со струями дождя. Знак Сварты, вырубленный в камне вокруг столба, окрашивался алым.
Мэсоранец вцепился в столб, вытянул себя наверх, окинул взглядом двор крепости.
Оружие. Когда Гара волокли в центр двора, он успел заметить обломок копья у стены конюшни. Пара десятков шагов. Какая-то пара десятков.
Мэсоранец оглянулся. Врагов поблизости не было. Прятались от благословенного дождя Вайятхары.
Конюшня свежим срубом ютилась под крепостной стеной. Только бы обломок копья лежал там.
Гар оторвался от столба, сделал несколько шагов. Мельтешение перед глазами заставило остановиться, перевести дыхание. Колдун забрал так много крови, что сил едва хватало, чтобы передвигаться. Но это не значило, что Гар не сможет сражаться. До последнего вздоха, до последнего удара сердца, как завещали предки.
Солнце выглянуло из-за туч. Блеск металла у двери конюшни придал Гару сил. Копье было там. Мэсоранец бегом преодолел оставшееся расстояние. Упал на колени перед копьём. Гул в ушах вытеснил остальные звуки. Рябь заслонила взор. Гар на ощупь подобрал обломок копья. Кончиками пальцев ощутил шершавое древко, что заканчивалось холодным лезвием.
Глубоко вдохнул. Оружие придавало сил, гул и рябь отступали. Осталось найти колдуна, вогнать ланец ему в сердце.
Тревожное ржание лошадей пробивалось сквозь бревенчатые стены. Животные лучше людей чувствовали магию Хаоса. Боялись её. Жрец Сварты приближался. Нужно готовиться к схватке. Гар подскочил. И встретился с багровыми глазами колдуна. Тот был на расстоянии вытянутой руки.
Ударить в сердце. Замах.
– Руэби! – произнёс колдун.
Жар охватил руку. Дерево начало крошиться под пальцами. Ланец плавился, стекал вниз, капал на босые ступни. Запах палёной плоти ударил в ноздри.
Трое мужчин набросились на Гара. Скрутили. Поволокли обратно к столбу. Жестко стянули тело верёвками.
Глухое отчаяние подкосило ноги. Боги подарили Гару шанс, но он упустил его. Предки плюнут в лицо, когда он явится в чертоги мёртвых. На его душе навсегда отпечатается клеймо позора. Уже отпечаталось. Гар дёрнулся, в тщетной попытке разорвать путы.
– Сейчас сложно найти чистую мэсоранскую кровь, особенно – если это кровь Вожака, – произнёс колдун, приподняв голову Гара Вариса за подбородок. – Не смей тратить её понапрасну.
От колдуна веяло смертью. Тонкие ледяные иглы пробирались под кожу, вонзались в кость челюсти. И одновременно успокаивали. Тело немело, поддавалось вязкой дремоте. Гар дёрнул головой, освобождаясь от костлявой руки.
Колдун усмехнулся.
Звук горна трижды проревел над крепостью.
– Наконец-то, – проворчал ведун, поворачиваясь к выходу. – Открыть ворота!
~ Лют Эрдаис ~
Над обрывистым берегом океана возвышалась крепость Хэтак, башни громоздились одна над другой. Среди покрытых мхом стен чернели новые бастионы.
Решётка поползла вверх, раскрывая зев арочного прохода. Внутрь ровными рядами маршировали Чёрные Драконы. Их возглавлял генерал Лют Эрдаис.
Мрачное молчание встретило в окружении крепостных стен. У широкой лестницы в главное здание выстроились сотня людей в серых балахонах. Они замерли. Просто стояли, опустив взгляд. На их лицах не было заинтересованности. Будто восковые слепки. Лют уже видел подобных людей раньше. Так выглядели марионетки, порабощённые волей патакэиса.
И всё же Эрдаиса встретил один живой взгляд. Взгляд яростных глаз пленника, привязанного к столбу в центре двора. Мэсоранец. Его мышцы бугрились от напряжения, словно он пытался разорвать путы и броситься на прибывшее войско в одиночку. Рыжие волосы и густая борода липли к телу. Символы изначального языка кровавыми росчерками покрывали кожу.
Лют отвёл взгляд. Патакэисам нужна кровь для ритуалов. Без крови, без жизненной силы, что в ней заключена, – нет магии. Эрдаис уже давно привык к этим жертвам.
– Становись! – скомандовал Лют.
Тысяча воинов выстроилась в неполные прямоугольники отрядов. Они потеряли почти полсотни Чёрных Драконов. Двадцать семь погибли в катакомбах. Пятнадцать были убиты по приказу Илита. Пятеро не пережили горного перехода.
Из арки главного здания выплыл Илит, остановился наверху лестницы, возвышаясь над войском. Лют прошёл мимо мэсоранца, поднялся к патакэису, встал перед ним, ожидая распоряжений.
– Я ждал вас вчера, – сухо сказал Илит.
– Нас задержала погода. – Лют глянул наверх. Набухшие дождём облака летели по небосклону в сторону гор.
Чёрные Драконы могли прибыть вчера, как того ожидал Илит. Но для этого пришлось бы лишиться ещё троих верных воинов, задерживавших передвижение. Лют сохранил жизни, недовольство патакэиса – пустяк.
Сам Илит, как только они спустились с гор, отдал распоряжения, сел в домрез и покинул войско.
– Чтож, отныне я буду отдавать более чёткие приказы, – ответил Илит. – Размести людей. Пусть отдохнут. Завтра большинству придётся покинуть крепость.
– Одной ночи мало на отдых, – сказал Лют. – Некоторым моим людям нужен лекарь.
– Вы сами сократили своё время. Приди вы вчера – отдохнули бы в два раза больше.
Лют сжал челюсти, спорить с Илитом было бесполезно.
Эрдаис вернулся к Чёрным Драконам, приказал расположиться в казармах крепости и готовиться к новому походу. А Илит скрылся в стенах главного здания, так ничего и не пояснив.
Кое-что Лют уже узнал. На пути к крепости находились хэтаранские деревеньки, где их недоверчиво встречали, принимали на отдых и снабжали продовольствием. Крохи информации, которые удалось добыть, были ошеломительны. Почти три сотни лет миновало с тех пор, как их обратили в камень. Эпоха Тёмной Воды прошла, наступила эпоха Лунного Древа. Её началом стал день победы над «Колдовским мором, едва не погубившим весь мир».
Колдовской мор – так называли непосвящённые внезапную смерть человека. Раны сами появлялись на теле. Смерть приходила почти мгновенно. От этого не было спасения. Кто угодно и где угодно мог расстаться с жизнью. Хотя, нет. Не кто угодно.
Мало кто знал, что это была жертва во имя мира. Жертва во имя истребления вируанцев. Жизни растрачивались не просто так. Чёрные Драконы, убитые в боях – забирали эти жизни себе, воскресали, вновь вступали в бой за Империю Этват. За Императора Асагха Ориса.
513 год эпохи Тёмной Воды (301 год назад)
Край Мэсоран, горы Имаш, крепость Аргэносдар
Тягучие голоса сливались в прощальную песню, эхом разносились по горному ущелью. Чёрный дым погребальных костров уходил в безоблачное небо. Сотни мэсоранских жизней были унесены войной.
Война. Для мэсоранца нет почётней смерти, чем та, что пришла на поле боя от меча врага, после хорошего сражения. И нет большего позора, чем умереть, не бившись за жизнь до конца.
Сегодня провожали тех, кто умер без чести и никогда не войдёт в чертоги предков, не разделит с ними вечный пир. Сегодня провожали тех, кто умер от Колдовского мора.
Для мэсоранцев это было позором. Раны на телах возникали словно из ниоткуда. Смерть приходила мгновенно. Мужчины, женщины, старики, дети. Колдовской мор забирал всех. Но поговаривали, что первыми уходили лучшие. Самые добрые, самые честные.
В такие моменты Лют хотел сам броситься в погребальный костёр. Но это бы лишь отняло жизнь ещё одного человека. Возможно, одного из тех, кто сейчас стоял рядом с ним.
Тхаймона… Она предупреждала. Пыталась переубедить… Почему эта женщина всегда оказывается права?
– Свартов Мор! Боги отвернулись от нас? – тихо спросил Роб Варис.
Лют знал ответ, но не мог открыть правду другу. Вчера было наступление на вируанскую крепость. Многие Чёрные Драконы погибли. Многие люди по всей Хотартэйе умерли, чтобы его воины могли воскреснуть и продолжить сражение. Такова магическая сеть, наложенная патакэисами в ритуале Затмения. Но почему-то мэсоранцы умирали чаще других.
Лют положил руку на плечо Роба Вариса. Вожак мэсоранцев потерял брата, жену и мать.
– Мы уничтожим наших врагов и эти бесчестные смерти прекратятся. Клянусь, – сказал Лют.
Рыжеволосая девочка с венком из ромашек в руке подошла к жаркому пламени погребального костра. Протянула руку. Венок упал вместе с отрубленной кистью девочки. Кровь полилась из её рта. Алый цветок расползся на груди. Мёртвое тельце с широко открытыми глазами повалилось на землю. Колдовской Мор настиг ещё одного ребёнка. Кто-то из войска Чёрных Драконов воскрес, его раны затянулись, отрубленная кисть отросла.
Генерал Лют Эрдаис опустил веки, не в силах смотреть на стенания женщины над бездыханным телом девочки. За что Чёрные Драконы сражались в этой войне, если не за своё будущее, не за своих детей? Почему тогда эти дети гибли вместо них?
5 цветун 299 года эпохи Лунного Древа (сейчас)
Земли Хэтаран, крепость Хэтак
Эрдаис чувствовал себя слепцом в обновившемся мире. Те крохи информации, что ему удалось собрать в хэтаранских деревеньках, не могли рассказать о нынешнем раскладе сил.
Ясно только одно. Вируан стал сильнейшей Империей на Хотартэйе.
– Стой, – прохрипел привязанный к столбу мэсоранец, когда Лют проходил мимо него. – Во имя Зэрэтхара, остановись!
Лют остановился. Жертвы для ритуалов патакэисов всегда, даже во времена Асагха, были запретной темой. Необходимостью, с которой приходилось мириться. Только вот во времена Асагха жертвами выбирали вируанцев, а не союзников в войне с ними. Многое изменилось…
– На тебе знаки клятвы. – Мэсоранец говорил с трудом.
Лют прикрыл пурпурным плащом рану на плече, которую нанёс, когда клялся отомстить за смерть Императора Асагха Ориса.
– Ты чтишь законы чести, – хрипел пленник. – Помоги мне сохранить свою.
– Как твоё имя, воин? – спросил Лют. Он не мог помочь, но мог узнать немного больше о нынешнем времени. О том, что стало с гордым мэсоранским народом.
– Гар. Вожак Гар Варис.
Варис. Сердце гулко ударилось о ребра. Лют застыл, вглядываясь в черты лица мэсоранца. Это родовое имя было слишком хорошо знакомо. Роб Варис. Так звали друга. Брата не по крови, но по судьбе. Далёкий потомок которого сейчас был перед Лютом. Связан, изрезан, унижен, почти уничтожен.
– Моё имя – Лют Эрдаис. Что стало с твоей стаей Вожак Гар Варис?
– Они бились до конца. Позволь мне уйти за ними в чертоги предков.
– Я не могу исполнить твою просьбу, – с горечью ответил Лют и направился в главное здание, чтобы найти патакэиса.
– Ты трус, Лют Эрдаис! Предки плюют тебе в след! – послышался сиплый крик мэсоранца.